Предубеждение

–«Что такое жизнь?» – вновь думала я, вспоминая дни, когда смех заполнял мой дом.  Каждое мгновение казалось вечностью, но я знала, что время играет с нами в жестокую игру.  Мой преподаватель по сольфеджио говорил, что жизнь — это череда мгновений, а смерть только завершение этой симфонии.  Но что, если смерть — это просто еще одна мелодия, новая нота в бесконечной партии? Смерть, возможно, забирает тело, но оставляет следы в сердцах.  Каждая утрата дарит нам понимание, что каждое мгновение следует ценить.  Я осознала, что именно в этом танце жизни и смерти заключена настоящая суть бытия: наслаждаться, любить и, в конце концов, отпустить.  Жизнь продолжается в воспоминаниях, и даже после ухода мы остаемся частью чего-то большего. Холодная спинка дивана каждый раз возвращала в сознание, стоило лишь снова облокотиться на неё спиной. В коридоре тихо, словно не было  суматохи вокруг двери справа, куда увезли его.  Лишь сильно гудящая табличка над ней, горящая тусклым светом, обозначала то, что реанимация занята.  Время текло медленно, как густой сироп, а мысли были обрывками: дрожащие руки, сигналы машин, быстро раскрывающиеся двери и его смертельно бледное лицо в свете фар и коридорных ламп.  Не помню, как довезла его до последнего дыхания, но вот он сейчас там, а я осталась одна, полностью опустошенная. Вокруг продолжала царить тишина и даже сидячая за столом, в пару метров от меня, санитарка не разбивала её своим чирканьем ручки.  В ушах всё еще звучал шум улиц, где жизнь бурлила, как всегда, а я думала о том, как легко было снова шагнуть в этот мир – мир, где правила не существовали, где страх и адреналин танцевали в унисон.  Каждое мое решение заводило меня все глубже в трясину криминальной жизни бывшего союза, и теперь я осознавала, насколько это опасно.  Я чувствовала, как меня тянет обратно в Верону, несмотря на осознание того, что цена за возвращение будет высока.  Разве стоило оно того?  Каждая встреча, каждый риск создавали иллюзию свободы, но на самом деле это была крепкая цепь. Я вспомнила взгляд крёстного, когда он узнал правду.  Словно я предала его, но я сама сделала выбор продолжать жить этой жизнью.  Я даже привязывалась к этому образу, к этой работе, к этой игре.  Словно спасаюсь от своей серой реальности спокойной жизни.  У меня был шанс, и не один, но я продолжаю повторять свою судьбу и судьбу своих родителей, которые самовольно погрузили меня в этот вечно кипящий чан, от которого сами же пытались отгородить. И вот даже здесь, на грани, осознаю, что не могу просто так сбежать.  Это всегда было частью меня. Частью, от которой не оторваться. Закрыв глаза, почувствовала, как слёзы начали выступать, но я упорно сдерживаю их.  Этот момент был не для слёз.  Внутри затаилась надежда, и я знала, что должна что-то сделать.  Хотелось сбежать, ведь знакомый запах хлорки вновь бьёт в голову, но я продолжаю сидеть и ждать чуда. Может кто-то спасёт эту принцессу? Ведь обычно так бывает в сказках, разве нет? Смешно. В реальности никто никогда тебя не спасёт, пока ты не возьмешь себя в свои же руки и не начнёшь действовать… …или не попросишь помощи. Собравшись с силами, я встала, сделав несколько шагов вперёд.  Каждый шаг был прощанием с бессилием.  Сердце билось редко, как будто старалась оттянуть время, но я решила – позвоню ему. Пусть даже в тишину. Пусть даже он не ответит или просто не сможет ничего сделать. Пусть даже будет язвить, но я была уверена, что он меня не бросит сейчас… Почему именно ему? Не знаю. Может потом я смогу ответить на этот вопрос. –Могу я позвонить? Белый колпачок медицинской шапочки дёрнулся, не ожидая моего вопроса или появления, пока я тихо жду ответа, забывая иногда дышать. –Только если по городу… – тихо отвечает санитарка, обернувшись по сторонам, ища глазами наличие других людей в пространстве белых стен. –Спасибо. – вполголоса поблагодарила, беря трубку в руки. Поднеся её к уху, слышу протяженный гудок, призывающий набрать комбинацию на круговом циферблате. Я, как фотокарточку, запомнила его номер с определителя в доме, когда он звонил в последний раз, так что оставленная сумка с записной книжкой в машине Холмогорова мне попросту была не нужна. Его цифры кончались четырьмя четверками и я быстро прокрутила их по набирателю. Жевательные зубы поджимаются, ладони потеют, а долгие гудки показались вечностью. Я было уже подумала зажмурить глаза и с грохотом опустить трубку обратно, но затем раздалось тяжелое:  –Слушаю. Его голос, как будто из другого мира, пронзал душу.  Что-то начинает печь внутри, но я не понимаю что. Его голос. Его голос такой приятный, словно я скучала, но я не могла скучать. Просто я слегка не в себе в последнее время. Точнее, в последние пару часов. –Привет… – тихо произнесли почти чужие губы, и в эти слова вложили всю свою силу – Это я. –Где ты? – почти перебил меня, быстро спрашивая, скрепя, видимо, стулом. Я взглянула на вставки окон, за которыми уже была тёмная ночь и даже было хотела поблагодарить богов, за то, что он не спит, но тяжело проглоченный ком в горле напоминал действовать. –Мы в больнице. – автоматически натягиваю губы, словно он стоит передо мною и я вновь закрываюсь маской. –Кто мы? – не снижая тона продолжает, но я не переключаюсь на его настроение, как обычно, и просто размеренно дышу. –Космос, он… – уголки дрожат, но я держусь доброжелательной улыбки. Успокойся, пожалуйста. Сейчас этого не надо делать… –Он немного заигрался, но всё в порядке. – сушит слизистую, но щёки ещё держат напряженные ямочки – Так что… –Катя, блять, в какой ты больнице!? В момент столбенею от его почти угрозы. Его полу вопрос, полу приказ заставляет сжаться, а холодный тон начинает пробирать до мурашек. Почти жалею, что позвонила, но отгоняю мысли, оправдывая его манерность.   Очередной комок встаёт в горле и я слегка прокашливаюсь, отворачиваясь от уже заинтересованно подслушивающей санитарки за стойкой. –Я…кхм… – облизываю сухи губы, на которых потерялся след улыбки и отхожу слегка в сторону, натягивая провод – Я не знаю этого района… Я отвозила Холмогорова домой с ресторана на юге… – суматошно пытаюсь вспомнить карты города и знаки, но ничего не могу собрать в кучу, тяжело вздыхая в трубку – А п-потом мы завернули в сторону центра и… Останавливаюсь от потока мыслей, когда меня вновь перебивают. Но в этот раз оглушающие гудки трубки. Медленно убираю пластик с уха, смотря на него словно на что-то чужеземное, хмуря брови. –Ой…! – наигранно раздаётся за спиной. Шея, почти с хрустом разворачивается, окидывая взглядом тех, кто прервал разговор нажатием клавиши окончания связи на основании телефона. –Мы вам помешали? – почти невинно улыбается один из мужчин. Санитарка медленно приподнимается со стула, тоже в последний момент заметив ниоткуда взявшихся персон. Рука с трубкой медленно опускается на столешницу, выпуская из ладоней уже ненужный предмет, и я быстро пробегаюсь взглядом в районе плеч их формы, считая звёздочки. –Добрый вечер, лейтенант… *** Лампочка мигает и меня уже начинает воротить от запаха медикаментов в этом кабинете, который услужливо выделили сотрудникам милиции. Я сидела почти ровно перед столом на жестком стуле в своеобразной комнате допросов, пытаясь не думать о том, как меня всё раздражает и выматывает одновременно. Вокруг витал запах стерильности и страха.  Лица лейтенанта и приглашенного нарколога были серьезными, а их взгляды пронзали меня, как ножи, пока мы ожидали результаты моего постыдного анализа. –Екатерина Евгеньевна, вы понимаете, что может быть серьёзная статья? – спросил старший по званию, наклонившись ближе.  Я встретила его глаза, и в моих мелькнула уверенность.  –Я уже говорила, что ничего не употребляю. – сказала ровно, сжимая руки в кулаки.  Прекрасно понимаю, что они пытаются меня добить, видя моё подвешенное состояние, но и я была не из ломких, когда дело доходило до собственной правоты. Молодой парнишка в форме сидел в углу, записывал практически все мои слова, но тени в его глазах говорили о том, что он тоже мне не верил.  Страх сменялся злостью.  Внутри почти разгоралась борьба: я была готова защищаться до последнего.  –Конечно, конечно! – почти поднимает ладошки вверх мой главный надзиратель, слегка играя лицом – Мы все вам верим, а это просто такая формальность… –Если бы это была формальность, то вы бы не заставляли меня сдавать этот чёртов анализ почти под дулом пистолета! – взрываюсь я, сильно сжимая губы, проговаривая почти сквозь них. Ручка сидящего в углу останавливается, а глаза поднимаются исподлобья в мою сторону. Хрен уже с этой этикой и пошли все в жопу!  Я уже устала это всё терпеть за последний час! –Екатерина Евгеньевна… – рука сидящего напротив лезет за спину и аккуратно вытаскивает то, за что он отчитывается в конце каждой смены под роспись. Металл оружия брякает, опускаясь на столешницу, а дуло ложится по направлению ровно в мою сторону. –Зачем же так нервничать, если вам нечего бояться? Или же… – его локти опускаются вслед за пистолетом и он слегка нависает в мою сторону – Они могут показать что-то не то…? Ладони сжимают предплечья, пока руки сложены на груди, а взгляд ровно устремляется в его морду. Это всё уже походит на запугивание, но я тоже не зря время за учёбой провела и знаю, за что воюю. –Это превышение должностных… –Что вы будете делать, если ваш друг умрёт? Удар сердца пробивает лёгкие. Что? Что я буду делать, если…? Резкий вопрос встаёт между рёбер, но я не сразу его слышу и понимаю. Глаза напротив сияют от мимолетной реакции на моём лице и мужские губы медленно натягиваются, понимая, что попали в цель. В этот момент дверь открылась, и в комнату входит медсестра. Толи замечая наше настроение, толи ощущая напряжение в пространстве, она едва запинается в дверях, но всё же быстро несёт квиточки в руки врача, который сразу приподнимает очки и принимает их. Медленно читая и шурша бумажками, он передаёт их на стол, аккуратно кладя на поверхность. –Ноль по всем показаниям, включая алкоголь. – оглашает свой вердикт. Голова напротив поворачивается к нему, одаривая тяжёлым взглядом, давая понять, что не это он должен был услышать, но уже все нужные слова произнесены. –Выйди. – кидает лейтенант наркологу. Врач, почти взяв в охапку молоденькую девушку, которая явно уже почти держалась, чтоб не трястись, покинул кабинет, мягко закрывая двери и оставляя нас втроём. В данный момент завидовала им всем сердцем, понимая, что скоро сама буду как осиновый лист на ветру от всего происходящего. –Андрюх, – повернулся в сторону угла, обращаясь к молодому коллеге – Хорош летопись строчить. Его ручка в момент останавливается, понимая то, что ещё не доходит до меня и он молча кивнув, собрал бумаги воедино и закрыл кожаную папку, пряча их внутри и доставая пачку сигарет из формы, беря одну и передавая её в руки лейтенанта. Спустя пару минут табачный дым окутывает пространство, а я так и сижу молча наблюдая за их действиями, даже не проронив и слова, пока они попросту меня не замечают, делая всё возможное, чтобы протянуть время. –Я могу идти?  Две пары глаз скучающе уставились на меня после моего вопроса, словно я сказала какую-то очередную глупость, что им уже и вовсе неинтересно. –Не припомню, чтобы вы ответили на поставленный вопрос… – стряхивает пепел в какую-то ёмкость, напоминающую бывшую баночку от таблеток. –Не вижу смысла. – опускаю руки с груди и закидываю ногу на ногу, ощущая боль от хождения в босоножках – Я чиста по анализам, так что вы не можете меня задерживать дальше. –А кто тебе сказал, что ты чистая? Поднимаю голову к его фигуре, раскрывая шире глаза. Они сейчас что…? Пытаются ко мне приписать что-то? –Сейчас в отделах такая неразбериха, о-ой-о… Вскидывает руки, проводя ими в воздухе и откидываясь на спинку стула. –Кто угодно закорючку в делах может не ту поставить, представляешь? Это же развод. Развод чистой воды! Винтики в голове больно шевелятся и я начинаю продумывать все возможные ходы в их решениях, что абсолютно мне не нравятся и кажутся слишком абсурдными. Ноги резко выпрямляются и я почти подпрыгиваю, поднимаясь с места, роняя стул за собой. Кровь приступает к лицу и я готова прыгнуть в любой момент за такую наглую угрозу в мой адрес. Когда Холморова приведут в чувства, то я обязательно напомню ему свои слова, когда я говорила про то, что он не только себя гробит, но и всех близстоящих.  …если его приведут в чувства. –Вы меня сейчас так развести пытаетесь!? – перехожу за рамки нормы и перехожу в наступления – Вы хоть понимаете, на кого я работаю и кто тот человек, которого я привезла сюда? Он тоже неожиданно поднимается, разливаясь в смеха и лениво огибая стол, подходя ближе, пока мои каблуки упорно прижаты к полу, не желая отступать, хоть глаза и сохнут. –Дружба с крутыми не делает тебя крутым. – его губы сладко расплываются в улыбке, нагибаясь ближе к моему лицу и обдавая табачным дымом – Так что расслабься в своих понтах, Немцова. Тихий, но такой громко режущий скрип двери окутывает пространство белых стен, которые медленно отражают эхом уверенные шаги заходящего внутрь, на кого почти сразу переводится взгляд рядом стоящего. Мне не нужно было оборачиваться, ведь я прекрасно знала, кто это, а в груди потихоньку разжигалось тепло. –А вот и братва пожаловала. – новый оскал лейтенант одаривает его, словно он и ожидал такого появления. –Ну что же вы, господа… Еле дышу, почти наслаждаясь голосом за спиной, так и не повернувшись и просто тихо замерев на месте. –Как некрасиво, так наседать на юное дарование. – продолжает Пчёлкин. Лёгкость в тело поступает через кончики пальцев, а ноги едва отпускают всю тяжесть сегодняшнего дня. Губы дрожат, их уголки поднимаются и я неторопливо поворачиваю корпус, ловя его светлые и, как обычно, спокойные глаза. –«Он нашёл меня.» – вновь печёт в груди. Он нашёл, а я ждала, как ждут стихийных бедствий. Синие глаза быстро пробегают по мне, начиная с лица и спускаясь по платью, но потом вновь впечатываются в глаза, задерживаясь на несколько секунд. Наша встреча не должна была случиться так, как мы не планировали.  Неприятности сегодня шли следом, словно тень, но в этот момент, среди штормов и трудностей, наши взгляды встретились, и всё остальное ушло в небытие. Я читала в его глазах, что это только начало и мы оба знали: впереди ждёт нечто большее, чем просто трудности. –Мы вас так ждали, что уже и не знали, чем заняться с Екатериной! – вновь играет в свою игру лейтенант, раскидывая руки в стороны, словно мы на его личном выступление. Витя переводит глаза на миг задумываясь. Его щёки едва напрягаются, но в момент он подхватывает настроение вокруг и расплывается в доброй улыбке, склоняя голову в бок: –Ну тогда я предлагаю отпустить её и переговорить без лишних ушей. Нижняя губа дёргается и уголки падают от непонимания. Брови напрягаются и я верчу голову из стороны в сторону, замечая лишь то, что лейтенант приподнимает руки в сдающемся жесте и отступает, отстраняясь назад. В каком это смысле, без лишних ушей? В смятении пялюсь на Пчёлкина, который мало меня замечает. Он упорно смотрит мимо, будто просто ждёт, что я сама всё пойму и самостоятельно выйду, но я стою на месте, как вкопанная. –Что вы имеете в виду…? – полушёпотом спрашиваю пересохшими губами, теряясь в пространстве. –Выйди. – приказывает Витя, так и не посмотрев. –Нет. – твёрже кидаю.  Так хотела убежать, что теперь просто не могу уйти. Не могу уйти без правды. –Я никуда… –Володя! – рявкает назад, меняясь в настроении. Владимир, который всё это время, видимо, находился за дверьми, услужливо переступает порог и быстро появляется рядом, мягко беря меня за плечи, но я упираюсь каблуками: –Что вы…! – возмущаюсь, круча головой. Суматошно пытаюсь откинуть руки, но мне это не помогает. Силы в этом мужчине много и я это уже давно поняла, потому он с лёгкостью меня выводит оттуда, когда я так и не смогла поймать хотя бы малейший взгляд Вити. Дверь захлопывается водителем и мои ладошки уже складываются в кулаки, намереваясь драться с этой непробиваемой глыбой, который практически в воздухе меня тащит обратно в коридор, где я сидела до приезда милиции. –Убери руки, я хочу вернуться! – пищу я, когда меня вновь тянут в противоположную сторону от двери того кабинета.  Санитарки, которых уже двое за стойкой, перестали перешёптываться, когда увидели и услышали наше появление и быстро разбежались кто куда. –Да отпусти ты меня уже, а! – пытаюсь разжать его захват на теле и мне это удаётся, когда он ослабляет хватку. Почти падаю на хлорированный пол, но успеваю удержать равновесие благодаря его помощи, которую я сразу же отвергаю, ударяя по мужским рукам. Тяжело дыша, поправляю волосы, которые прилипли к лицу и возмущённо пялюсь на Владимира. На его физиономии и следа нет от нашей небольшой борьбы, а я, как раскрасневшаяся фурия, стою напротив и пытаюсь тяжело дышать. –Какого хрена? – почти из последних сил спрашиваю его, но он не реагирует. И мускул не дрогнул на его спокойном лице. –Ответь. – подхожу ближе, снизу смотря на него – Что они имели в виду, когда говорили, что ждали вас?  Молчит, будто не слышит, просто смотря сквозь. Прыгаю в сторону, намереваясь снова пройти, но ему хватает лишь вытянуть руку и вернуть меня на место. –Успокойтесь. –Успокойтесь!? – перехожу на крик – Ты предлагаешь мне успокоиться!? –Своими криками вы ничего не решите, а Виктор Павлович сможет помочь. –С чем помочь? – цепляюсь за его слова – О чём они собираются переговорить там?  В очередной раз остаюсь без ответа на приличную паузу. –Почему вы не можете хоть раз сказать всё, как есть, а не тянуть кота за … ? С мольбой смотрю, но он всё также остаётся непрогибаемым. Ну почему никто не может говорить правду?  Почему все вечно либо недоговаривают, либо просто нагло врут мне? Ложь окружала, как невидимая сеть.  Почти каждый день я слышу слова, которые не соответствовали реальности, а фразы людей звучали пустыми, будто никем не сказанными. –«Легче обмануть, чем объяснить.» – оправдывает внутри. Может, где-то всё-таки будет место правде? –Dio… Делаю неуверенные шаги назад, отступая от него, тяжело передвигая ноги. Глаза бегают от его фигуры к стойке, потом к окну, стенам и обратно по кругу. Усталость быстро накрывает меня и я обхватываю себя за плечи, быстро растирая их. Комок в горле вновь давит своим размером и я просто не понимаю куда себя деть.  Это начинает походить на начало истерики и я не хочу снова возвращать себя в руки. Теперь я устала. Невероятно устала. Почти наощупь нахожу свой знакомый диванчик и медленно опускаюсь на его поверхность, сильнее растирая тело. Горло сушит и я пытаюсь прокашляться, параллельно хлопая ладошками по щекам и массируя виски. Сделав несколько вдохов и выдохов, ставлю локти на колени, закрывая глаза ладошками и задерживая кислород в лёгких. –«Просто прекрати думать» – шепчу внутри. Не знаю, бывало ли когда-то ещё подобное чувство, что хочется уснуть на тысячу лет.  Или просто не существовать.  Или просто не знать, что ты существуешь.  Или что-то подобное.  Это желание очень болезненное, но оно появляется, когда я чувствую себя так, как сейчас.  Вот почему я стараюсь не думать. Я просто хочу, чтобы всё перестало вращаться. Мои плечи накрывает что-то колючее и я в неожиданности поднимаю голову, замечая Владимира перед собой. –Так будет лучше. – спокойно добавил, окутывая меня больничным пледом, со стопкой которых стояла санитарка в пару метров от нас. Не знаю, о чём конкретно он говорил: об пледе или же о том, что мне не нужно слышать разговоры в том кабинете. –Я уверен, что он всё равно вам расскажет. – убеждает меня на смирение. Задираю подбородок выше, смотря в его лицо, но он лишь снова молча кивает и уходит в сторону коридора реанимации, напоследок сказав, что поищет врача Космоса Юрьевича. Пытаясь прогрузиться, долгое время смотрю в темноту, где исчезла его фигура, но потом всё же опускаю руки к застёжке босоножек и снимаю их, почти промычав от болезненных ощущений. Закидываю ноги под себя и сильнее кутаюсь, устремляя глаза в направлении моей комнаты допросов, покорно ожидая появления хоть кого-то из неё. *** На улице бушевала ночь, охватывая город тишиной, лишь изредка прерываемой звуками удаляющихся автомобилей, а моя голова готова была взорваться от мыслей и скрежета долбанной лампы реанимации. Я достаточно долго размышляя о том, что происходило за дверью.  Каждая секунда казалась вечностью, и в голове крутились обрывки возможных разговоров там. Не могу знать, сколько точно прошло времени, но я задремала от бесконечного времени.  Либо же мне так казалось. Каждый звук извне головы казался тревожным, но когда шаги начали приближаться, паника охватила моё сердце. Я вскочила, увидев в тёмном силуэте образ Пчёлкина и сложными, но быстрыми шагами направилась к нему.  Босые ноги вбили в холодный пол, но я не ощущала этого — в голове стояла только его фигура, которая спокойно направлялась ко мне, хмуря брови: –Маленькая, ты чего босико… –О чём вы говорили? – хватаю его плечи, пока он в недоумении смотрит, останавливаясь от моего напора – Почему они тебя ждали!? –Думаю, сейчас не время для этого. –Я хочу знать, Витя. – перебиваю и сильнее впиваюсь пальцами в его плечи, когда он пытается увернуться в сторону и отдалиться – Почему я должна была выйти? Он, как и его водитель, остаётся непоколебимым, словно каждый день проживает такие ситуации, как сейчас. –Пол холодный, а ты босиком. – спокойно проговаривает, слегка давя на меня, отталкивая назад к дивану – Сядь обратно и… –Почему ты постоянно сходишь с темы!?  Руки снова летят в его тело, но теперь я, со всей возможной силой, ударяю по нему кулаками, ощущая боль при отдаче. Глаза начинают слезиться и его фигура уже расплывается передо мной, но я всё продолжаю выпускать свои эмоции, которые перерастают в самую что есть настоящую истерику: –Разве нельзя просто говорить правду! – кричу в пустоту, ведь он никак не реагирует – Почему ты постоянно меня обманываешь!? Последний из многочисленных ударов промахивается тела и летит выше его плеча, попадая прямо в ухо, после чего он теряет своё крепкое самообладание... Заметив это, не сразу реагирую, но меня быстро приводит в чувства сильный захват рук и серьёзная встряска за плечи. Слегка теряюсь в пространстве и мыслях, что даже дыхание на миг замирает. Витя держит в жёстком захвате, не давая больше и шанса на новый удар, ближе пододвигая к своему лицу, которое еле сдерживается, чтобы не сделать со мной всё самое ужасное, на что он способен. Слишком близко, слишком резко. Его лицо излучает всю возможную ненависть и неприязнь от моего поведения, а скулы сжаты настолько, что можно услышать скрежет зубов. Наши дыхания смешиваются в воздухе, наполненном напряжением и моим страхом.  Я чувствует, как трепет пробегает по телу, и собственное сердце колотится, пытаясь не сорваться с внутреннего механизма. –Сядь обратно на этот ёбаный диван, Катя. – через силу шипит в моё лицо. Нижняя губа почти дрожит и я сдерживаю всхлип. Капля, которая быстро стекает из самого уголка глаз, уже достигла подбородка и я еле дышу, боясь его глаз. В них сверкали искры, которые могли бы зажечь огонь, но он обуздывал себя, борясь с инстинктом. Тяжелые вздохи пробивались из его груди, как разрывы между бурями.  Я чувствовала, как напряжение нарастает, как будто весь коридор наполнилась электричеством.  Я не пыталась вырваться и не отводила взгляда, пока он направлял меня обратно, почти толкая на диван, куда я всё же вернулась, даже не моргая. Пчёлкин плюхается справа, быстро вскидывая руки к волосам, приглаживая их нервно назад. Кафель пола вмиг становятся ледяными и в момент отрезвляет. Не дыша, подгибаю ноги, прижимая их к себе, пытаясь прикрыть платьем открытые участки. Мы сидели рядом, а молчание между нами было тяжелым, как свинец.  Сердца стучали в унисон, но каждый ритм отголоском недовольства.  Споры, которые казались незначительными, выросли в горы недопонимания. Неожиданно шмыгаю от недавних слёз и Пчёлкин, который сидел нагнувшись вперёд, опустив локти на колени, словно просыпается, вспоминая, что я здесь. Окидывает меня быстрым взглядом и хватает за край вокруг меня лежавшего пледа, натягивая на мои открытые бёдра, пряча словно от самого себя, и с выдохом выдаёт: –Можешь начинать рассказ о том, как вы тут оказались. Подаюсь в его сторону на вопрос и с открытым ртом наблюдаю, как он мнёт свои костяшки, смотря ровно вперёд в темноту коридоров. –Сначала скажи, что это за люди были? – не унимаюсь. –По-моему ты не в том положении, чтобы я начинал первый. – разжигается вновь, строго поворачиваясь в моё лицо. Брови дёргаются и мы с минуту смотрим друг на друга, ведь никто не хочет уступать, но он всё же выигрывает, когда я опускаю голову в свои ладони, тихо замерев, забывая дышать. Слова на языке замерли.  Всё, что я хотел сказать, застряло внутри, но в момент я смягчилась, и лёгкая дрожь проскользнула по губам. –Я ждала крёстного в ресторане, а он не смог приехать… – тихо начала, еле шевеля губами – Не сильно расстроилась и уже готова была поехать домой, но официант никак ко мне не подходил, а я хотела оплатить счёт за сок. – понимала, что это совсем ненужна информация для Вити, но слова сами шли из моих уст – Я сама пошла на его поиски и в кабинках встретила Космоса, который затащил меня в свою компанию п…кхм…девушек. Они пили, а Холмогоров… Останавливаюсь, когда в воспоминаниях снова стоит запах и картина из сегодняшнего вечера. –Я и подумать не могла, что он чем-то подобным занимается. Он был не в состоянии и случайно сломал мой телефон, так что я не могла дозвониться даже Олегу. –А его? – перебивает, уточняя на месте. –Разрядился. Абсурдный смешок летит из его губ и он поддается назад, спиной опускаясь на спинку, пока я сильнее обнимаю свои колени, продолжая: –Хотел поехать за рулём, но в итоге я села за его машину и мы по картам искали квартиру на Котельнической, ведь я уже говорила, что не знаю этого района, а он вообще мало чем помогал. А потом вовсе кончился бензин и мы заехали на заправку… Чувствую, как в ушах пульсирует слишком часто, а дыхание прерывается, как и слова. Мои губы дрожат и я не могу продолжить, снова всё вспоминая. Горячие слёзы с новой волной накрывают, но не спешат выходить, пока рука Вити мягко ложится на моё плечо, на что я реагирую поворотом головы в его сторону. –Когда я вернулась в машину, он спал. – капли летят вниз, но я не ощущаю – Только потом я поняла, что это не так… Меня начинает трясти и брови напротив странно напрягаются, замирая на миг. –Кровь… – проглатываю огромный ком – Из его носа шла кровь, а сам он был такой холодный, ч-что я…я… Громкий всхлип буквально вылетает из груди и глаза начинают бегать, не зная куда деться. Пчёлкин, немного теряясь, неожиданно убирает руку, но только для того, чтобы в охапку взять моё тело и сильно прижать к себе. Стоило ему это сделать и моя оборона падает. Стекло внутри, которое до этого считалось мною бронированным, вдребезги разбивается, выпуская силу эмоций. Я впадала в истерику, но это уже не было слабыми всхлипываниями.  Крик, рвущийся из груди, был не смирением, а громом, который разрывал тишину вокруг. Сильные руки стискивали сильнее, слегка покачивая, а мои руки тянут за пиджак, носом утыкаясь в его шею, ловя знакомые ароматы парфюма и тела. Его подбородок опустился на макушку и тяжело, но медленно вздыхал, ожидая моего возвращения. Он не торопил, нет. Он давал мне то, что и было нужно, а сам просто тихо сидел рядом, не перебивая. Одна из его ладоней снова тянет плед и окутывает мои открытые колени, после чего сильнее прижимая их к себе. Мы просидели так около пяти минут, но этого вполне хватило, чтобы мы смогли обдумать многое и просто успокоиться. Частые всхлипы переросли в редкие поёживания тела, а щёки успели высохнуть, оставляя раздражение от своих солёных полос. Мы прижимаемся к друг другу, будто это было обычным делом. Словно мы всю жизнь так сидели и никто не хочет отдаляться, ведь иначе это будет уже не то, чего мы хотим на самом деле. В мою голову вносится мысль, что я, оказывается, скучала, но всё равно не прощаю его за тот случай в туалете, когда он вновь испортил мою тушь. Хотя, все мы прощали мужчин, которых нельзя было прощать. Щекой ощущаю, как его грудь вибрирует от тихого смеха и я отстраняюсь, смотря на него снизу вверх, когда в его глазах играют смешинки и легкие искры. Его губы растянуты в улыбке и уже обнажают зубы, пока он всё также не может остановиться, почти хихикая. –Хорошая, у меня от тебя уже паранойя! – быстро говорит, когда замечает мои нахмуренные брови. Слегка отстраняюсь, шире открывая кругозор на его ласково улыбающееся лицо. –Такое чувство, что стоит нам встретиться и я сразу порчу твою тушь. Замираю, открывая рот. –«Я что, сказала об этом вслух…?». Бегаю по его лицу, вспоминая последние минуты, но не могу собраться в кучу, когда его пальцы ложатся под мои глаза, вытирая тёмные дорожки бывшего макияжа. –Делаешь из меня сумасшедшего, прекращай. – немного протерев, убирает руки от меня, напоследок приподнимая мой подбородок выше пальцами – И не забывай, держать его высоко. Ты ведь умеешь, я знаю. Мой рот то открывается, то вновь закрывается и я хлопаю глазами, пока и меня не накрывает задорная теплота внутри. Снова смена погоды и я поддаюсь, желая уйти от недавнего срыва. Нет уж, это ты делаешь меня сумасшедшей. –Теперь твоя очередь. – облизываю пересохшие губы, прямо смотря на него. Его грудь поднимается от тяжёлого вздоха и он закатывает глаза, понимая, что я не отстану даже после такого. Он вновь откидывается назад, закидывая руку на спинку за мной, но больше не переходя границы к моему телу. –Да что тут говорить. – мнёт щёки изнутри – Сегодня явно твой день, Немцова. Хмурюсь, смотря на него и он это замечает, вновь нагло ухмыляясь тому, что я почти взрываюсь о того, что он тянет. –Есть такие люди, как «мусора». Те же менты, вот только полные гниды и взяточники. – кидает взгляд на мимо проходящую медсестру, ожидая, пока она пройдёт и мы продолжим – Так вот. Эти люди были одни из таких, вот только немного «покрупнее». Поднимает глаза к потолку, размышляя дальше и пытаясь правильнее подобрать слова. –Как бы тебе сказать… –Скажи уже, как есть. – полушёпотом говорю от нетерпения. –Короче, – возвращается ко мне, исподлобья смотря – Они изначально знали и тебя и Коса, просто ждали, пока к вам на помощь приедет кто-то из братвы и сможет отвалить денег за замятие ситуации с наркотой. Дёргаюсь, слегка отстраняюсь. Я знала, что в наше время нельзя никому доверять, даже высокопоставленным людям на должностях, но чтоб вот так просто можно встретить и таких, я просто не понимала. Хотя, чему я удивляюсь, живя такой прекрасной жизнью. –Ты много им заплатил? – вновь пододвигаюсь, чтоб он услышал мой тихий голос – Скажи мне и я всё отдам… –Не переживай ты. – щёлкает по моему носу и я быстро моргаю от неожиданности – Я твой начальник, как никак, так что просто вычту из зарплаты. Подмигивает, и я опускаю плечи, медленно начиная полу смеяться, полу плакать от всего сегодняшнего дня и роняю лицо в ладони, закрываясь от его наглых глаз. –Уволь, я уже не вывожу… – с улыбкой роняю. –Обойдешься. – сильнее разлаживается на месте, глубоко вздыхая – Знаешь такую поговорку: назвалась клизмой, залезай… –Я поговорил с врачом.  Резко поднимаем головы в сторону неожиданно появившегося Владимира, который будто из воздуха образовался. –Сказал, что под капельницей лежит. Завтра можно придти к нему. Мы с Витей переглянулись, а затем на наших лицах заиграли улыбки.  Долгожданное облегчение окутало, появившееся внезапно, как солнечные лучи сквозь пасмурные облака.  Я понимала: всё позади.  Теперь можно было вздохнуть полной грудью и начать новую главу. Они разговаривают о том, что можно ехать и водитель покорно уходит, вновь оставляя нас, пока я всё также витаю в своей голове, заметно расслабляясь каждым кончиком пальцев. –Поехали домой уже, а то и утро тут будем встречать. – вырастает фигура передо мною. Опускаю ноги и руки к полу, застёгивая босоножки на щиколотке и сбрасываю плед, в момент поёжившись. –Завтра верну. – Витя подхватывает колючую ткань и вновь набрасывается на мои плечи, слегка укутывая и беря мою ладонь в захват, таща в сторону лестницы из отделения. Он даже помогает не расшибиться на каблуках, когда мы проходит пролёты и я, сама того не ожидая, кидаю вопрос, который эхом отдают стены: –А мороженое будем есть? Сама же останавливаюсь, с шоком смотря на него, пока щёки пылают красным. Я настолько забылась в нём, что произнесла такую глупость, которая никак не могла вложиться в сегодняшний день. –Мороженое…? – светлые брови хмурятся. Тушуюсь под его непонимающим взглядом. –Мы с отцом всегда ели его после больницы. Он покупал мне пломбир, а сам…  Не понимаю, что несу и рвано поправляю то волосы, то подол платья. –Забудь, сказала глупость. Быстро обхожу его и направляюсь дальше, преодолевая последние двери и ступеньки. На улице пахнет ночной свежестью, словно тяжелый день закончился не только у меня, но и у всей столицы, бетонные панельки которой спят, а их обладатели нежатся в мягких постелях. Я делаю глубокий вздох и нахожу глазами Владимира, который ждёт нас и делаю первые шаги в его сторону, не дожидаясь Пчёлкина, который всё равно быстро оказывается рядом, открывая мне дверь в салон. –Довезешь, отзвонишься. – строго говорит водителю, который кивает и пропадает на водительском. –А ты…? – непонимающе смотрю на него, останавливаясь от того, чтобы сесть внутрь. –Отгоню машину Космоса и съезжу ещё кое-куда. Кивает мне, намекая всё же сесть, но я молча смотрю в его лицо, думая над тем, что нужно что-то сказать.  –Спасибо.  Витя ловит мой взгляд и мою улыбку, которыми я пытаюсь выразить всю искренность своих слов. –Спасибо, что приехал и нашёл меня. С минуту смотрит, излучая какую-то странную энергию и эмоцию, словно он не должен был это услышать либо же просто не хотел, потому слегка прокашлявшись, резко разворачивается в противоположную сторону, кидая напоследок: –Спокойной ночи. И уходит, так и не обернувшись, пока я просто смотрю в его спину, натягивая сильнее колючее больничное одеяло. *** За окном светало, а я сильнее держал руль, трясясь на сиденье из-за плохой загородной дороги. Место встречи было назначено под мостом тридцатого километра от дачного посёлка и я глушу мотор, останавливая шины напротив чёрной Волги. Её окна не тонированы, потому мне хорошо видно в свете фар всё тех же двоих оборотней в погонах, которые лениво выходят, ожидая меня. Улыбка падает на лицо, а в груди начинает знакомо трепетать, и я хватаю свёрток с пассажирского, открывая водительскую дверь. –И снова здравствуйте! – лыбиться лейтенант, когда я подхожу ближе –Задерживаетесь, Виктор Павлович! –Ничего, главное что успел. – спокойно говорю, передавая «посылку». –Считать надо? – играет всё тот же, почти облизываясь на купюры внутри, пока второй всё также молчалив. –Обижаете, лейтенант. – наклоняю голову в бок, смотря с прищуром. –Андрюх, – передает свёрток в руки напарника и тот его принимает. Внутри рвут канаты, но я остаюсь непоколебим, выражая полное спокойствие на лице. Был бы рядом Фил, он бы уже подначивал: «Жим-жим?». –Надеемся, что ваши друзья больше не влезут в такую неприятную ситуацию. – подражая мне, слегка наклоняет голову. –«Надеемся…» – вторю внутри. –Если это всё, то расход. – командую и оборачиваюсь, идя обратно. Слышу смешок за спиной, но мне уже не сильно есть дело. –Вот же сука… – тихо скрежет зубами. Уголок рта натягивается и меня сладко потряхивает, когда я аккуратно нащупываю предмет во внутреннем кармане пиджака. –Да, забыл сказать. – я возвращаю корпус назад, разворачиваясь к ним –Привет вам, от Центровых. Два оглушающих выстрела пронзает пространство и буквально через пару секунд, две фигуры у смолистой чёрной Волги падают вниз…