ханагоори

Несмотря на то, как иногда уютно в маленьких пространствах, спустя некоторое время становится действительно душно. Мазохисты, сидящие в горячей ванне каждый раз, знакомы с этим чувством лучше всего. Сердце начинает биться с невероятной скоростью, дышать становится нечем, перед глазами темнеет и в голову ударяет боль, сдавливающая виски. Однако Хван не хочет признавать этого. Он будет держаться до того, как свалится в обморок, если это единственный способ остаться со старшим наедине. Рука сжимает хрупкое плечо, потому что находиться здесь невыносимо. Феликс будто читает мысли, когда решается свалить отсюда, и как же он чертовски прав. Человек, который постоянно терпит, привыкает к этому и со временем ему кажется, что он просто обязан перед всеми. Обязан держаться, пока не скажут «стоп». Хёнджин становится зависимым, если не уже.. для него нет смысла держаться в каком-то месте без Енбока. Университет давно был бы покинут, если бы не тот факт, что они там находятся вместе. В отдельную квартиру переехать не получится, потому что младший будет искать Ликса в каждом ее углу, как маленький ребенок. Он выходит сразу после Ликса, берет одно из неиспользованных полотенец и наматывает его вокруг пояса, а в отражении рассматривает лицо. Выглядит так, будто его варили в котле, щеки красные, как и все тело. – переборщили немного..- тихо констатирует факт младший и поправляет темные волосы назад. Он тяжело дышит и смотрит на Ликса в отражении. Находиться с человеком, от которого ты теряешь голову в одной комнате, при этом не имея возможности прикасаться.. Нет, они определенно нарушают это правило, но Хенджину недостаточно. Он хочет изучать каждый миллиметр белоснежного тела, касаться до таких мест, до которых никому не удавалось прикоснуться прежде. Хочет сделать Феликса своим, окрашивая некоторые участки кожи в оттенки красного. Хван хочет, чтобы два темных глаза смотрели лишь на него, не отрываясь даже тогда, когда очень необходимо. Чтобы Ликс был как под гипнозом.. Вторым полотенцем младший прячет нижнюю часть тела Ликса, при этом смотря ему куда-то в шею.. и не сдержавшись оставляет поцелуй. Запретный плод всегда сладок и однажды попробовав его, ты больше не сможешь отказаться, будешь требовать еще и еще, пока в итоге не кончишься сам. Наконец эти двое выходят из наполненного паром помещения, коридор кажется освежающе прохладным, Хенджин облегченно вздыхает. Он обнимает старшего за плечи и вместе с ним заходит в комнату, которая пока что в его распоряжении, ведь старший брат Ликса давно отсюда съехал. – давай переоденемся и пойдем пить чай? Что-то я вымотался,- Хван открывает шкаф, достает футболку фиолетового цвета и черные спортивки. Вид идеально чистого тела напрягает, почему оно тоже не может быть в засосах Феликса? Почему Хёнджину вечно приходится скрывать все от всех? Что нужно сделать, чтобы жить так, как хочется, не чувствуя обязанность перед людьми? Вопросов слишком много, но ответов всегда недостаточно. – я жду тебя здесь, Ликс-и,– Хван натягивает футболку на влажное тело и смотрит в сторону Феликса. Как же много следов он оставил, пытаясь заполучить его полностью.. Феликс никогда не чувствовал, что кожа горит, если это не были поцелуи Хенджина. Он был готов поджечь себя же в один период жизни, но довольно вовремя осознал, что.. родителям это на руку не пойдет. Им действительно нужна поддержка, которая остается лишь в лице среднего сына, пока младший учится в родной стране и часто забывает хотя бы написать старшим, а Сынмин.. нет, о нем Енбок и вспоминать не хочет. Он его ненавидит, без сомнений, за все принесенные в его разум переломы, за те убеждения, за которые Феликс сейчас цепляется. За ту халатность, с которой он бросил родственников, даже не думая о последствиях. Допустим, вы можете предотвратить нечто ужасное. Станете ли вы это делать, будучи неуверенными в том, что это не приведет к чему-то более страшному? Парень несколько секунд ловит перед собой ощущение, которое периодически возникает после горячего душа - почему они и не заметили, как от той освежающий прохлады вода стала практически кипяченой? Лёгкое помутнение рассудка, возникающее от восходящего ввысь, к такому далёкому на вид потолку пара. Его в самом деле оживляет каждое прикосновение Хвана.. если бы не он, что произошло бы с Феликсом? На какую тропу он свернул бы? С другой стороны, имеет ли смысл говорить о чем-то подобном, если его руки запачканы в чужой крови, будто это его собственная? Когда ты живёшь ради схваток, ради крови, то отношения с другими остаются поверхностными и связи легко рвутся. Ликс боится, что именно так и произойдет с младшим, особенно когда вновь чувствует его пролитую из одного тела в другое заботу.. просто необъятное чувство, вызывающее множество бабочек. Прямо в глубине желудка.. они бегут по артериям, по всем имеющимся венам прямиком к сердцу, когда Ли позволяет себе на секунду закрыть глаза и всей окружающей аурой ощутить его присутствие. Фел видел все те рисунки, которые созданы следами от его рук.. от его губ, от его зубов - Хенджин ни разу не прокусывал до крови, иначе Феликс стал бы привязан к нему совершенно напрямую. Хван - его личная боль, личное теплое наслаждение. Правда, приходится оторваться от всего, что успел представить Енбок - они так же быстро выходят из ванной, как и оказались здесь. Если бы они снова пересеклись с родителями, закончилось бы это чем-то хорошим? Ли кусает внутреннюю сторону щеки, стараясь как можно скорее перестать думать - сейчас это просто недопустимо. Все сливается в такой тяжёлый груз, что хочется просто насильно затащить младшего туда, где не достанет даже связь - никакого интернета, никаких глаз.. никаких людей. – да, хорошая идея,- ничем не примечательный тон, максимум выдающий из его эмоций только усталость: та приятная усталость, в которой и заключается их общая, ни разу не озвученная страсть. Парень направляется к своей комнате, придерживая край полотенца.. Хенджина даже не смущала их обнаженность, учитывая ту коварную разницу в возрасте.. она незначительна, но иногда возникает ощущение, будто они принадлежат абсолютно разным поколениям. Феликс решается натянуть темно-серые шорты, едва ли прикрывающие колени, а наверх надевает темно-зеленую толстовку: шансов простыть мало, но исключить из необходимо до нуля, а лучше до минуса. В коридорах стало тише, чем могло бы быть, но Ли это наоборот помогает успокоиться после внутреннего затмения: он снова видит знакомый силуэт и практически вместе с ним направляется по лестнице вниз, взглядом оценивая обстановку этажа. Родители не спят. Тусклый свет со стороны гостиной и довольно тихий звук телевизора: не похоже на новостные программы, а больше смахивает на текст из фильма. Родительский дом — как перевалочный пункт, спокойная и приветливая гостиница для привала усталому страннику. Передохнуть и отдышаться, но не жить. Постоянно находясь на старом месте, пригреваешься в прошлом, оно-то притягательное, уютное.. И глазом моргнуть не успеешь, как впадешь в вялую дремоту безволия. Феликс безволен не от этого. Удивительно, но каждый раз, когда солнечный Ли Феликс покидает эту комнату, становится невероятно холодно, несмотря на то, насколько Хенджин тепло одет. А все дело в том, что он не воспринимает ни одну комнату в этом доме без него. Он как дополнение, без которого программа не будет функционировать, сколько не старайся. Одежда скрывает лишнее и то, что другим видеть не нужно, но она довольно свободна и комфортна. Оверсайз - очень удобная штука. Во-первых, в такой одежде тепло, во вторых можно скрыть то, чего ты стесняешься, ну и в конце концов, это выглядит очень стильно. Хенджин даже подмечает, что такой, казалось бы яркий цвет, очень даже красиво смотрится на нем. Обычно он старается одеваться в нейтральные цвета, ведь вокруг все еще есть люди, которые не воспринимают парней в ярком, но в будущем ему придётся забить на это. Мы продолжаем подстраиваться под стандарты, пока не становимся своим идеалом, у которого много фанатов. Тогда уже становится глубоко насрать на то, что о тебе думают посторонние, ведь ненависть одного человека не сравниться с любовью миллионов. К счастью, Феликса долго ждать не пришлось. Неужели он тоже терпеть не может находиться в своей комнате без Хвана? Это вполне вероятно, но младший об этом не думает. Они молча спускаются на нижний этаж. Хенджин понимает, что старшие не спят, когда слышит шум от телевизора и тихий шепот. Смотрят что-то и комментируют, мило, конечно, но Хенджин теперь не хочет пить чай. Он ничего не хочет, кроме того, чтобы свалить отсюда поскорее. Заглянув внутрь комнаты он смотрит на картинку в телевизоре и фильм кажется знакомым. Вроде бы этот момент где-то вначале, так что можно ненадолго спокойно выдохнуть. Хенджину в голову приходит сумасшедшая идея, которая Феликсу может совсем не понравиться, однако демон, сидящий внутри, просто мечтает об этом. Парень сам не замечает, как ухмыляется и заглядывает Ликсу в глаза. Лицо его выражает непонятную эмоцию, точнее она понятна, но лишь ее обладателю. Мы боимся неизвестного, ведь не знаем к чему можем прийти после совершенного действия. Однако в один момент мы устаем настолько, что рискуем не задумываясь. И тут как получится, либо мы испортим все, что имеем, либо наоборот. Хенджин видит открытую дверь в комнату родителей Ликса, толкает его внутрь и закрывает двери, стараясь сделать это как можно тише. Парень в панике замечает, что замка на двери нет.. "Как они тут трахались, когда дети были маленькими?" — вопрос сам всплывает в голове, но времени думать об этом нет, как и пути назад. Ликс недоумевает, что неудивительно, ведь Хенджин не объясняет ни одного своего действия – делает, как хочет. И сейчас он хочет прижать Ликса к прохладной стене, коленом почти упереться в пах и целовать. Целовать до посинения губ, до того, пока оба задохнуться, дойдут до состояния эйфории, как после дорого наркотика. Хван не хочет слышать ни один вопрос, они сейчас ни к чему. Как же прекрасно, когда страстью можно делиться, а не прятать внутри себя, в самых глубинах души. Хенджин водит рукой вверх по груди поверх футболки, наслаждается каждой секундой, когда ладонь ощущает тепло чужого тела. Язык оглаживает чужой, пальцы желают впиться прямо в рёбра до соответствующего хруста, то как жаль, что это невозможно – скорее сломаются пальцы, чем треснут ребра. Хван ловит губами тихий выдох старшего, углубляет поцелуй, немного наклоняя голову вбок и просовывая язык глубже. В такие моменты все мысли испаряются, будто ты не способен думать. Работают лишь инстинкты, двигает страсть и ощущаются чувства. Жар распространяется где-то в районе груди, юноша прекрасно знаком с этим чувством, ведь не раз его приходилось ощущать рядом с Ликсом. Когда легкие окончательно сдаются без кислорода, Хван мягко отстраняется он поцелуя, наполненного особой страстью и шепчет в чужие губы,- ..побудь моим этой ночью, Ликс-и. Ведь трудно представить, как люди сходятся в единых мнениях, притом осуждая чужое. Феликс и думать не пытается о том, как родители воспринимают нетрадиционные отношения, потому что.. сам привык к тому, что девушка и парень - норма. Очевидно, если хорошие люди будут придерживаться слишком высоких этических норм, то могут проиграть менее щепетильным противникам, так какой смысл держаться? Удержаться от лишних слов удается, ибо превосходящее над всеми иными желаниями отсутствие интереса к мнению других заставляет буквально заткнуться. Может, ненадолго. Как только Ли спускается, сразу по привычке хочет свернуть к кухне - почти делает это, но совсем не ожидает, что Хенджина.. потянет на какую-то грубость. То безликое чувство, когда приходится задерживать воздух в лёгких, потому что возникает коварное ощущение, словно его в ближайшее время просто не станет.. он мгновенно испарится в хаотичном смешении других молекул. Сколько раз Енбок был в комнате родителей? На самом деле, все детство туда заходить запрещали - мол, сломает что-нибудь ненароком. Не нужно знать опасности, чтобы бояться ее; напротив, именно неведомая опасность внушает наибольший страх. Вот и Феликсу запретный плод в этом случае казался настолько запретным, что на него даже не вариант смотреть - с трудом помнит очертания мебели здесь. И почему-то сейчас.. видит то, о чем не задумывался. Кровать, классический шкаф под общий интерьер в каких-то бледно-зеленых тонах.. И Хенджин. Его Хенджин, который толкнул сюда без единого слова. Который закрыл дверь так, словно собирается совершить настоящее преступление - у Ли на долю секунды сердце убежало куда-то в колени, если не ниже. Нет, он не напуган. Есть некая чистота как в воспоминаниях, так и в предвкушении посещения того или иного места — именно в сохранившихся воспоминаниях и ожиданиях это место обретает свою подлинную ценность. – Хенджин, какого..- парень не успевает договорить свой нашумевший вопрос, когда вновь чувствует полную потерю контроля над разумом: Хван целует так развязно, что знакомая слабость в теле отрывками сдирает напряжение некоторых мышц. И он ведь кладет руки на чужие плечи, словно хочет оттолкнуть. И он ведь не может оттолкнуть, без единого движения корпусом позволяя Хвану вести - начиная от поцелуя и заканчивая положением. Один человек собирается перейти мостик, то есть сблизиться с другим человеком, как вдруг этот другой предлагает ему сделать как раз то, что он собирается делать. И вот теперь первый не может сделать шаг ближе, потому что это будет выглядеть, словно он напрямую подчиняется другому – практически всегда власть оказывается преградой на пути к сближению. Но Феликс хочет. Подчиняться так, чтоб Хенджин был заворожен поведением. Слушать его желания так, чтоб он сам не думал просто ни о чем, кроме Енбока. Он выдыхает прямо в поцелуй, ведь прежняя подготовка к такой вопиющей страсти отсутствует - сердце начинает биться в несколько увеличенном скоростью ритме, а каждый уговор на отказ пропадает окончательно: нет, Фел абсолютно не в праве ему в чем-либо отказывать. – черт, Хенджин..- Ли практически рывком ловит этот утерянный на время кислород, с трудом удерживая в себе новый выдох: младший кажется чересчур довольным, привлекая к себе единственный в помещении взгляд. Почему он до сих пор задаёт вопросы, ответ на которые кажется просто очевидным? Хорошее кино не должно отвечать на вопросы. Хорошее кино должно заставлять тебя задавать их, в некоторой степени это мнение верно. – я твой даже днем..- Ли несколько секунд приводит себя в чувство, рукой медленно скользнув от плеча младшего к его груди: Хван снова кажется чем-то недоступным. Будто то, что они успевают делать, оказывается недостаточным для удовлетворения: Феликс не хочет причинять ему боль тогда, когда он кажется столь наивным. Фел нагло пользуется, потому что если Хенджин не достанется в итоге ему, то не достанется никому вовсе. Он осторожно сжимает ткань чужой футболки на груди, осторожным напором принуждая парня шагнуть назад - собственно, сейчас стало совершенно плевать, где они находятся, Ликс целует его снова. Хенджину никогда не понять тех, кто лезет в чужую жизнь, считая, что у него есть на это право. Юношество замечательно тем, что ты все еще под крышей родителей, которая тебя в какой-то степени защищает от страшных последствий. Когда ты под защитой, у тебя есть возможность рисковать и не волноваться так сильно. Именно в подростковом возрасте мы пробуем то, что нам запрещают родители, но почему общество не может воспринять это? Почему Хенджин не может целовать Енбока до боли в легких, а потом понять, что он по девушкам, или наоборот осознать, что парни прекрасны для него? Почему он не может восхищаться людьми вне зависимости от их пола, любоваться также, как дорогой картиной, которая годами висит в галерее, пока ее не купит какой-нибудь миллионер? Хван ненавидит то, как люди окружают себя глупыми рамками, когда жизнь и так слишком коротка, чтобы себе что-то запрещать. Ему плевать на то, что сейчас может произойти, если кто-нибудь зайдет. Он прямо сейчас нуждается в близости сильнее, чем в кислороде, именно поэтому терзает мягкие губы, окрашивая их в красный. Парня совсем не интересует интерьер, то, насколько удобна кровать – если понадобится, он трахнет Феликса прямо на столе. Им не важно, где дарить любовь, ведь главное, чтобы она была. В этот раз Енбок действительно не ожидал того, что пришло в голову младшего. Вроде хотели попить чая, а сейчас готовы разорвать друг друга на части, в порыве страсти. Каждый раз, прикасаясь к старшему, Хенджин обжигается, будто он что-то настолько запрещенное, что любое прикосновение является ловушкой и ставит твою жизнь под угрозу. Его плоть горячая, будто горит вечным огнем. От поцелуев градус повышается сильнее, он начинает таять, медленно и мучительно. Сердце начинает колотиться, когда младший слышит слова, в которых нуждается и которые означают начало. Хенджин не станет останавливаться до тех пор, пока оба не получат удовлетворение, в котором так нуждались. Они ни разу не сближались в комфортной атмосфере, каждый раз может быть последним, но от этого играть интереснее. Хван поднимает руки, помогая снять с себя футболку и все это время пытается понять, какую эмоцию выражает чужой взгляд. Готов ли он рисковать точно также? Готов ли окунуть хвост в ледяную воду зная, что он может замерзнуть, прежде чем поймает то, что так хотелось поймать? Младший закрывает глаза, целует Ликса, ощущая, будто тонет в нем. Он разрешает вести туда, куда ему нужно, в итоге падает спиной на кровать. Он долго не думая, заставляет светловолосого сесть сверху, после чего снова затягивает в поцелуй. В новый, такой.. развязный и пьянящий. Рука опускается на бедро, Хенджин водит по нему мучительно нежно, чувствуя, как у самого внизу живота больно тянет. Он хочет довести, хочет заставить жалеть о том, что Енбок решил ему подчиняться, довести до такого состояния, чтобы затыкать старшего пришлось самому. Он кусается, как дикий зверь, наконец нашедший свою жертву, лезет под футболку. Ликс действительно горит, тело его покрывается миллионами мурашек, когда Хван снова водит по ребрам. Грубый поцелуй и нежные прикосновения создают контраст, который эти двое так любят. Все говорят о том, что любовь — это нежное чувство, забота, теплые чувства, нежелание причинять боль. Однако никто не говорит о том, что искренне влюбленный хочет обнимать так, чтобы переломались все кости, целовать так, чтобы остановить кровь было невозможным и в конце концов заставлять кричать от удовольствия и рыдать, как сука. Хенджин ощущает языком штангу, к которой никак не может привыкнуть и постоянно забывает о ней. Он чуть ли не скулит от того, как Феликсу идет этот прокол и как он превосходен в любом виде. Феликс медленно сходит с ума, когда осознает возможность прикоснуться к его телу. Не привыкшему к таким частым контактам Енбоку чуждо желание трогать, изучать собственным пальцами, по почему-то именно здесь весь контроль над его разумом ведёт чисто младший - когда край его футболки тянется вверх, а затем совсем улетает бесполезной вещью на пол, Ли чувствует прилив всех внутренних чувств разом. Он практически бессилен против такой вопиющей эстетики.. против его выступающих ключиц, таких ровных плеч и линий торса - если он сейчас кажется таким крепким, то что будет после дебюта? Чем ему было так отвратительно внутреннее устройство других? Разве все люди не одной оно природы, с глянцевой юной кожей?.. Что же бесчеловечного в уподоблении тела розе, которая одинаково прекрасна как снаружи, так и изнутри? Представить только, если бы люди могли без последствий вывернуть свои тела и души наизнанку – грациозно, словно переворачивая каждый свой лепесток розы, – и подставить их сиянию яркого солнца и дыханию блаженного ветерка. Он прижимается к нему телом, пальцами мягко дотрагиваясь до подбородка: сейчас не хочется, чтоб Хенджин вновь оторвался ради какого-то мелочного снятия одежды. Ликс не доверяет себе, но ему в самом деле будет недостаточным просто увидеть такое превосходное тело - он не раз замечал, насколько Хван красиво двигается, будь то танец или простая повседневная походка. Парень тонет в глубинах океана.. бесконечного и практически бесшумного, потому что вокруг них - стены. Четыре стены, шкаф, две тумбочки.. кажется, словно здесь чего-то не хватает, если смотришь на сам интерьер. Словно комната заброшена. Но разве им нужно об этом знать? Закаты над океаном — зрелище совершенно завораживающее. Безветренно, и заход солнца выглядит так, будто в зеркале смело решил утопиться красный апельсин. Сегодня.. Феликсу впервые наплевать на правила родителей, которым он следовал с самого детства. Свободная рука его спускается от скулы Хвана по шее, недоверчивым тоном стараясь выискать какой-то изъян - сколько не пытайся, ему до сих пор не удалось этого сделать. Хенджин стал для него тем закатом, который расслабляет остатки дня и свободной волной пропускает человеческую душу в последующую ночь. Ли млеет от внезапного контраста, подавляя в себе напряжённый выдох - когда Хенджин прикасается к рёбрам, происходит что-то определенно неистовое. Гармония внутри рушится и стягивается в такой тяжкий узел, что парень едва ли заметно сжимает бедра вокруг бедер младшего - положение не позволит сделать это больше испытанного. Феликс и не задумывается, как следует действовать дальше. Им просто.. не нужно искать объяснений тому, как требует двигаться сердце - Ли хотел бы прикоснуться к сердцу Хвана не только косвенно, он хотел бы его вырвать собственной рукой. Он налегает тому на грудь, вновь чувствуя с непривычки колючую отдачу на языке от совершенно нового, да и в принципе первого в жизни старшего прокола - сам вынуждает парня вновь лечь на спину и.. нависает сверху, секундой позже позволяя себе оторваться. Что чувствует Хенджин? Его идеи хоть и немногочисленны, но проявляются так ярко, что запомнить старшему каждую детально не составляет особого труда - он пересекается с его несколько туманными взглядом, на проверку поджимая губы: с такой страстью младший мог и прокусить. – мне не нравится, когда ты снизу,- тяжело признавать, но.. сейчас ли то время, чтоб думать об этом? Енбок пожалеет о многом, как только окажется вдали от Хенджина. Кажется страх испарился с того момента, как парни оказались в этой комнате вдвоем, ведь никто из них даже не прислушивается к звукам - им плевать. Плевать на все, кроме чувств, от которых сердце готово разорваться в клочья.. до необратимого состояния. Феликсу достаточно предупредить один раз – Хенджин сразу перестроится на его лад. Перестроится, если ему это интересно и, если это доставит обоим удовольствие. Честно, ему и самому больше нравится быть сверху, ведь тогда он себя чувствует намного увереннее. Он укладывает Ликса на кровать и нависает сверху, после чего заглядывает старшему в глаза. Волосы падают на лицо и мешают, приходится убрать их назад рукой. Честно говоря, это выглядит настолько привлекательно, что Хёнджин не стал бы спорить. - так лучше, Ликс-и?- шепот обжигает чужую кожу, а потом и вовсе заставляет покрыться мурашками, когда Хван оставляет на ней мокрые, совсем не терпеливые поцелуи. Енбок выглядит настолько привлекательно, когда просто лежит, что у Хенджина все внутренности смешиваются в непонятную кашу. Они ведь впервые будут делать это в довольно-таки классическом месте.. это непривычно, однако никак их не спасает, ведь опасность буквально в соседней комнате. Они оба могут испортить себе жизнь, рискуя подобным образом. Но зачем вообще жить, если не рисковать? Хенджин облизывает губы, снова лезет под чужую футболку и изучает родное уже тело. Ему нравится ощущать кости под кожей, поэтому он надавливает пальцами, грубо по ним проводит, будто пытается сорвать плоть Ликса и убедится в том, что они там. – а вначале ты так открыто демонстрировал ненависть к геям… Что теперь, Феликс?– и снова Хенджин не в силах удерживать себя от излишней грубости. Ему нужно увидеть все эмоции старшего, которые вообще существуют.. даже самые негативные. Он лезет под футболку Ликса, всасывает кожу на ребрах и усмехается. Сколько он уже так не делал? Вроде прошло совсем немного времени, но по ощущениям уже вечность.. Хван действительно скучал по тому, как можно языком пробовать кожу Ликса на вкус, убедиться в том, насколько она сладкая и слышать чужие, великолепные звуки, которые срываются с уст. Медлить совсем не хочется, но в то же время.. зачем торопиться, если можно наслаждаться друг другом часами? Если жизнь и так коротка, и это никак не исправить, лучше тратить свои минуты на то, что действительно доставляет удовольствие, а не считать время как купюры и тратить время на лишние размышления. Хенджину плевать на то, сколько времени они с Ликсом потратят зря, потому что он не будет жалеть ни об одной потраченной с ним минуте. Младший возвращается в прежнее положение, наклоняется и шепчет в губы, которые уже успели покраснеть от укусов Хвана. – ты ведь даже оттолкнуть меня не сможешь, не правда?- он давит на больное, прямо на раны.. но зачем и сам не понимает. Он подросток, который еще не определился как реагировать на чужие эмоции и как себя вести с людьми. Он говорит и делает то, что придет в голову,- потому что тебе нравится быть такой.. слабой сукой. Как так можно, Феликс? Все это время Хенджин не отрывается от зрительного контакта, рукой придерживает Ликса за челюсть, чтобы и он не делал этого. Он обязан смотреть, пока ему не позволят оторваться. Обязан. Младший не сдерживается и вновь целует мягкие, манящие губы. Хван не признает, но готов оскорблять старшего, а потом молить о пощаде на коленях, пока его наконец не простят. Он не замечает, как медленно становится одержимым.. это нужно как-то предотвратить, но почему.. оба ничего не предпринимают? Почему позволяют ужасному случится и делают все, чтобы это произошло поскорее и оставалось с ними навечно? Футболка Ликса наконец летит в сторону, она сейчас никому из них не нужна. Приходится оторваться от поцелуя, но всего лишь на мгновение, после этого губы тянутся друг к другу, как магниты. Хенджин просто нуждается в поцелуях, даже если они делают это постоянно. Ему недостаточно.. недостаточно Феликса, его губ, рук, голоса, и взгляда.. Сколько времени потребовалось бы Феликсу на то, чтоб влюбиться в Хенджина, ее будучи знакомыми? Если б они совсем не знали друг друга, смог бы Феликс?.. он не уверен, но сейчас под его властью находится мысль о том, что Хван уже рядом. Хван не прохожий и тем более не незнакомец, к которому даже подходить не захотелось бы - старший терпеть не любит разговаривать с другими людьми, особенно если он сам их лично не знает. Много ли нужно, чтобы выглядеть мудрым, добрым и светлым? Маска, чудеса в рукавах, улыбка из фарфора. Сделка с незнакомцем может подарить надежду... но цена ее может оказаться крайне высока, что в самом конце и целой жизнью собственной не расплатишься. Он молчит, когда Хван так ласково переспрашивает.. все ещё не хочется признавать, что Феликс нарушил личные принципы. Что такое эта самая гетеросексуальность? Он был настолько уверен в своей склонности любить девушек, что стал с годами зависим от того, кого видел последний раз в детстве. Но сейчас он видит его над собой. Юного, безумно красивого и.. черт, ему ведь хочется подчиняться. Выслушивать каждый упрек и принимать с пометкой «исправить». Енбок сдавленно мычит, как только поцелуи сходят ниже: Хенджин настолько привык их оставлять, что, кажется, не найдет себе равных - Феликс в самом деле даже не задумывается, что кто-то может любить красивее, чем любит Хенджин. Такого просто в природе существовать не может. Когда его губы ощущаются ниже груди, Феликс уже не чувствует себя живым - скорее вынесенным к небесам. Желание нравиться есть не чувственное, а духовное удовольствие и состоит в представлении о своей способности доставлять удовольствие другим. Ли совершенно теряется, стараясь продолжать удерживать над собой контроль - тот медленно, но большими порциями вытекает с его разумной части. – мне нравится быть слабым перед тобой,- как бы то ни звучало, Ликс знает: Хван воспримет именно так, как нужно. Они сумасшедшие, на голову сбитые своими желаниями в таком ограниченном мире, правда, возможно, Ен несколько превосходит младшего в этом плане: если Хенджин старается избегать боли, то Феликс готов долго просить, чтоб он снова сжал ребра до синяков на коже. Феликсу нужны следы, нужны постоянные метки того, что.. он принадлежит Хенджину, что Хенджин - самый что ни на есть настоящий. Боялся ли Феликс смотреть ему в глаза? В Хване никогда не бывает неприятной искры, но в такие моменты его глаза светятся совершенно неповторимо - он будто вырастает. На время становится столь зрелым, что младшим здесь ощущает себя сам Феликс: это невозможное чувство. Ли поджимает губы, практически теряясь в чужих глазах - да, физическое удовольствие, но Ликс готов любоваться его смелостью ночами напролет. Да в тот же световой день.. будет возможность рассмотреть его эмоции ближе, глубже и внимательнее. Он позволяет стянуть с себя вещь, следом укладывая руки на чужие плечи - недолгим протяжением зарывается пальцами в его волосы: боже, да чего стоит одно только касание. Енбоку недостаточно того, что они успевают совершать в обычные дни - ему необходимо слишком много Хенджина. Старший едва ли заметно выгибается в спине, по инстинктам осторожно сгибая ногу в колене - практически упирается младшему в бок, но вовремя ощущает собственное положение.. в то время, как целует. Пытается контрастировать с каждой резкостью, но в итоге подхватывает эту пылающую огнем игру - лучше они выйдут отсюда наполовину мертвыми, нежели останутся в прежнем недостатке друг друга. Ощущать его тело совсем иначе, чем не так давно в душе, оказалось не менее тянучим - внутри уже разбушевались искры рождённого возбуждения, которое в Хваном возникает за короткие минуты. Ли хочется притронуться к его ключице, так он пальцами свободной руки ведёт прямо вдоль нее. Хочется коснуться шеи - он не обрывает начатую линию и мимо кадыка сворачивает к боковой части, затем и вовсе оставляя ладонь на плече. Он может ощущать его целиком, и эта мысль льстит.