the art of rapprochement

      — Голова болит? — звучит низкий голос, и Бона подпрыгивает от неожиданности. — Или задница?       Едва переступив порог кухни, она застывает на месте, заметив краем затуманенного глаза Намджуна, строго сидящего за столом. Вопрос не сразу доходит до сонной Боны: голова ватная, раскалывается на части и совершенно отказывается соображать. Шестерёнки за ночь успели заржаветь и едва ли двигаются, скрипя как давно не использованные колёса старого велосипеда. Но всё же Бона не оставляет попыток пошевелить мозгами, чтобы восстановить хронологию произошедших событий. Потому что пронизывающий взгляд друга говорит о многом, даже если с его губ не исходит ни одного слова. Буквально кричит о его нескрываемом недовольстве. С трудом, через усиливающуюся с каждой мыслю головной болью, весь происходивший вечерний хаос всё же проникает в её сознание и возгорается, как огромное пылающее пламя, отражаясь ещё большим напряжением. Бона зажмуривает на мгновение глаза, пытаясь унять вихрь смущающих воспоминаний и раздирающую головную боль.       — Джун… — едва шепчет она и, осторожно двигаясь в его сторону, ощущает, как комната плывёт перед глазами. Ей срочно нужно принять более устойчивое положение, чем сейчас, чтобы не грохнуться на пол перед другом, делая ситуацию комичнее.       Бона медленно шагает под прицелом драконьего взгляда и опускается на стул напротив Джуна. Она не может поднять на него глаза и, как воткнувший голову в землю страус, рассматривает свои ноги. Чувство неловкости и стыда заполоняют разум и окрашивают лёгким румянцем кожу лица. Друг молчит, в то время как у Боны извилины готовы взорваться, отчего говорить становится нелегко. Да и что она может сказать? Как найти нужные слова для объяснений, если складывается такое ощущение, будто по черепушке неоднократно ударяли кувалдой, а Джун продолжает при этом пожирать глазами, будто выкачивая из неё всю душу, как дементоры из пресловутого «Гарри Поттера». Желание оторвать голову от шеи и выбросить её граничит с тем, чтобы не начать поливать себя отборным матом, потому что, прежде чем заливать крепкое пойло в рот, надо думать о последствиях.       — Держи. — Спустя несколько секунд она слышит голос друга, а через мгновение замечает, как он двигает к ней стакан воды и, видимо, предварительно подготовленную маленькую таблетку.       Джун прекрасно понимает её состояние, догадывается Бона. Без лишних слов она берёт обезболивающее, надеясь, что это не яд в качестве отмщения за её странные выходки и за то, что скрыла столь интересную информацию о Чонгуке. Нет, Джун, конечно, очень экстравагантный мужчина, но так бы с ней не стал поступать. В его духе задавать наводящие вопросы и выдирать из человека правду когтями, потому что искусно владеет своими знаниями и проворным языком, который может любого разговорить. И, возможно, в её случае лучше яд, чем потом пытаться объяснить другу, что она успела натворить за несколько недель его отсутствия в городе.       Отбрасывая надоедливые мысли, полная благодарностей, Бона практически сразу запивает горькую таблетку и откидывается на спинку стула, убирая стакан в сторону. Всё-таки крепкие напитки — это абсолютно не её конек. И даже если ей нравится выпивать с Намджуном за компанию, необходимо знать предел своих возможностей: её организм всё ещё не привык к такому количеству блуждающего в крови высокого градуса. Поэтому гораздо разумнее прислушиваться к нему. Именно эти слова она повторяет себе после каждого такого случая…       Бона поднимает взгляд на наблюдающего за ней друга и задаётся вопросом: «С умением хорошо переносить крепкие напитки рождаются или такими становятся?» Потому что трезвый, совершенно спокойный вид Джуна совсем не кричит о том, что тот пил ночью. Не то что Бона, у который на голове гнездо из растрёпанных волос, глаза опухшие и уставшие, а тело готово скрипеть, будто трактор по нему проехался, настолько сокращение мышц при движении было дискомфортным. Хотя… если учесть, чем была занята Бона перед приходом Намджуна, сомнительно, от чего у неё такой вид больше: от алкоголя или от того, что они с Чонгуком две ночи подряд занимались сексом…       И Бона резко приходит в себя, вспомнив, за чем застал её друг.       — Я жду, — чеканит Намджун, напоминая о своём присутствии, словно прочитав промелькнувшие мысли подруги.       Бона выпрямляется и поднимает на него растерянный взгляд.       — Чего? — осторожно спрашивает она.       — Объяснений, — терпеливо просит Намджун, только вот как таковым терпением он не обладает, что известно Боне не понаслышке. — Что у тебя с этим Чонгуком?       — Да ничего, — отмахивается она, чувствуя, как жар приливает к лицу от упоминания Чона и вчерашнего вечера. — Просто договор.       Последнее вылетает изо рта неожиданно, скорее, от потрясения, потому что говорить это ей совсем не хотелось. Отчитываться слишком неловко. Да и что она может сказать? Говорить про то, что она вешалась на Чонгука, купив услугу в баре и ошибочно надеясь на другое, — гиблое дело. Почему-то именно сейчас падать лицом в грязь перед другом не хотелось.       Глаза Джуна забавно расширяются в искреннем удивлении, но спустя мгновение приобретают серьёзность.       — А договор закрепляется засосом? — немного хмуро спрашивает он, опустив мимолётный взгляд на шею подруги.       Ей хочется провалиться сквозь землю. Здесь и сейчас. Лишь бы не видеть то, каким пронизывающим взглядом на неё смотрит Джун.       — О господи… — произносит Бона и касается шеи, инстинктивно пряча эту область.       Бона уже успела рассмотреть в ванной своё растрёпанное отражение и красные пятна, но совершенно не акцентировала на этом внимание из-за терзающей все нервные клетки головной боли. Ей и не нужно это было видеть, потому что она прекрасно чувствовала эти следы, будто фантомные ощущения от губ Чонгука всё ещё оставались на коже, постоянно о себе напоминая.       Пока тело Боны покрывается лёгким ознобом, разум её, словно издеваясь, подкидывает яркие картинки того, как Чонгук искусно целовал, кусал и зализывал её шею. От этих воспоминаний напряжение возрастаёт, а тёмный взгляд Намджуна вгоняет её в краску ещё больше, потому что ей чудится, что тот тоже видит эти картинки в её голове.       — Нет, всего лишь твой друг, — смягчаясь, намного теплее произносит Джун, вновь возвращая её в реальность. — Который, между прочим, рад, что ты больше не придерживаешься образа сильной и независимой девушки, — шутливо отзывается он и встречает недовольно поджатые губы Боны. — Если серьёзно, то я не осуждаю, ты же знаешь. Как может гей кого-то ещё и осуждать?       Бона слегка улыбается. Наконец, когда разума достигает ясность, так как головная боль притупляется, она может здраво мыслить. Друг действительно не умеет осуждать. Она знает: Намджун просто переживает за неё, как родной брат, которого у неё никогда не было. Наверное, как Джун, в её жизни никто настолько ею не дорожил и не оберегал, а уж проявления его заботы о ней перечислять устанешь.       Они с Намджуном дружат со школы. И пусть поступили в разные вузы, оставшись в одном городе, — их дружба лишь укрепилась. И уже во взрослой жизни привыкший к самостоятельности с ранних лет Намджун часто помогал Боне на первом курсе. И ещё чаще выручал, когда она после пьянок с первым парнем оставалась совершенно одна, брошенная на произвол судьбы. Об этом Джун любит напоминать ей, как очередное высказывание о её единственных серьёзных отношениях.       «Он мне никогда не нравился! — каждый раз озвучивал Джун. — Слишком тупой для тебя. Да и к тому же ещё и пить не умеет!» — возмущался он, когда помогал Боне перетаскивать пьяное тело в спальню.       Ким Намджун оказался совершенно прав, но Бона не любит вспоминать о своём горьком опыте, когда-то оставившем след на ней, неприятно царапнув душу. Сколько бы друг ни хотел поговорить, она отмахивалась, так что оставалось надеяться, что этот тупой гондон, как Джун любил называть его, не поселился глубоко в её сердце.       — Он настолько хорош, что ты сидеть не можешь? — вдруг спрашивает Намджун, всё это время наблюдавший за ней с лёгкой игривой улыбкой.       Бона резко приходит в себя и вновь выпрямляется, прежде чем ответить:       — Я не буду это обсуждать.       Намджун неожиданно громко смеётся, заставляя улыбнуться, и тем самым разбавляет слегка гнетущую атмосферу.       — Ладно, — отвечает Намджун, уже приметив все оттенки красного цвета на её щеках. Это заставляет его умиляться, но он сохраняет лицо, став чуть серьёзнее, чтобы не смутить ещё больше бедную Бону. И дополняет: — Он хорош в выпивке.       Бона поднимает на него удивлённые глаза. Намджун его похвалил? Конечно, она не сомневалась, что Чонгук хорош в выпивке, потому что, ради всего святого, в чём он вообще плох? У Боны складывается ощущение, что всё, чего касается Чон Чонгук, должно непременно превращаться в золото. Но всё же смущает тот факт, что Намджун совершенно не пытается выяснить истинные причины связи с ним. Джун будто и вправду в этот раз не негодует, сохраняя в голосе хладнокровное спокойствие. Только что за этой отрешённостью стоит?       — Кстати… — Вместе с тем, как уходит головная боль, Бону внезапно озаряет. Чон Чонгук. Она же вырубилась практически сразу, оставив ночью соседа с голодным на раскрытие тайн другом. — Чонгук…       — Мы с ним ещё немного выпили, — тут же говорит Намджун, замечая растерянность на лице подруги. — Потом он откланялся, сказав, что у него какой-то заказ на сегодня.       Бона выдыхает. Значит, всё закончились относительно на приятной ноте?       — Надеюсь, ты ему ничего странного не рассказал? — уточняет Бона, на секунду почувствовав опасение из-за хитрого блеска в глазах Намджуна. — О чём вы говорили?       — Это был мужской разговор, не для твоих нежных ушей, — отмахивается он, на что Бона хмурит брови. — Я не сказал ничего из того, что может заставить тебя смущаться в будущем.       — И что это означает? — скептически взглянув на друга, спрашивает Бона, но встречает непоколебимое выражение лица. — Ты всё равно не расскажешь, да?       — Да, — твёрдо произносит он, при этом мягко улыбаясь и демонстрируя очаровательные ямочки.       Боне ничего не остаётся, как довериться ему и обречённо выдохнуть. К числу сплетников Намджун не относится, а потому, скорее всего, он обсуждал с Чонгуком лишь то, что хотел узнать. По крайней мере, такие представления были до этого момента у Боны о друге.       Только вот помнится ей, как он разговаривал с бывшим парнем… Правда, тот и действительно был ещё тем отморозком: относился к Джуну слишком недовольно и с очевидной неприязнью. Намджун открытый гей, а её бывший абсолютно не был готов к этой информации. Оставалось надеяться на благоразумность Чонгука, который намного толерантнее к меньшинствам общества. Ведь ему Бона уже говорила о лучшем друге гее. Чонгук должен был сложить один плюс один и догадаться, что речь шла о Намджуне.       — Я приготовлю завтрак, — говорит Джун. — А ты задолжала мне фильмец.       Помимо того, что они при каждых встречах могли выпивать, друзья всегда смотрели новинки кинематографа, что уже стало традицией их посиделок. И это, наверное, первый раз, когда она была нарушена.       Бона улыбается другу, а затем решает сходить за телефоном, который предположительно должен находиться в спальне. Необходимо понимать, что произошло за её отсутствие в сети два дня. Дойдя до смартфона, который обнаружился где-то на полу, она нажимает экран разблокировки. И первое, что бросается в глаза, — пропущенный звонок Намджуна и следующее за ним оповещение о том, что он скоро придёт к ней. Бона усмехается про себя, посмотрев на время отправки. В тот момент ей было абсолютно точно не до этого.       Бона быстро перелистывает несколько сообщений от друзей, ответное письмо от преподавателя о том, что проект зачтён, и достигает группового чата, в котором вчера велись обсуждения.

[группа 215]

Сону:

Намечается вечеринка в эту пятницу

Сону:

У Минджу

Сону:

Не забудьте прихватить купальный костюм

Хэри:

ㅠㅠㅠㅠㅠ

Хэри:

Почему именно в эту пятницу?

      Бона блокирует экран телефона, понимая, что дальше интересного всё равно ничего нет, кроме того, что Сону и Хэри оживлённо общались между собой.

***

      Бона редко посещает тусовки, но шило в попе, ставшее неожиданным образом её новым соратником или же недругом, решило в этот раз выдвинуть свои требования, а потому сделало выбор за неё. Да и к тому же эта самая пятая точка практически неделю была без приключений, спокойно отсиживая на скучных лекциях в университете, и, видимо, ей это вдоволь осточертело. Именно по этой причине сейчас Бона находится на одной из вечеринок, организованной каким-то ярым представителем шумных компаний, и сидит в гордом одиночестве на маленьком диванчике, расположенном на большом дворе.       Только вот всё же Бону привело сюда не только желание поиска приключений, а вполне реальная перспектива встретить на этой вечеринке Мингю: организатор относился к такому кругу людей, которого знает вся золотая молодёжь.       За неделю Бона смогла максимально сконцентрироваться на учёбе, во время которой, между прочим, к ней охотно тянулся Мингю. Их общение плавно перетекло в дружеское, с ноткой практически невидимого флирта, на котором никто из них не хотел акцентировать внимание. Разговоры были настолько приятными, что они не заметили, как на парах начали сидеть за одним столом. Бона узнала, что Мингю довольно сообразительный парень и относится к занятиям ответственно, а потому он стал импонировать ей ещё больше. Но был в этом общении огромный минус: никто не решался продолжить его вне университетских стен. Так что Бона пришла на вечеринку, на подсознательном уровне надеясь на присутствие Мингю. Было бы, конечно, гораздо легче договориться о встрече, на худой конец, невзначай в социальных сетях спросить, придёт ли он. Но смелости у Боны оказалось недостаточно — пришлось надеяться на своё чутьё и удачу.       Когда Бона приехала, немного опоздав, в течение десяти минут не меняла локацию, чувствуя себя некомфортно без компании. Вокруг же шумная молодёжь отрывалась на полную катушку, общаясь между собой и веселясь. Бона, очередной раз проходясь глазами по округе, задерживается взглядом на компании, расположившейся на широком круговом диване в центре двора. Странно, что она не сразу обратила внимание на них, потому что по абсолютно чёрному одеянию и знакомой шоколадной шевелюре, которая среди знакомых характерна только одному Дьяволу и, как оказалось, действительно супергорячему мужчине, его можно было узнать хоть за сто тысяч вёрст.       Чонгук вальяжно расположился на диване, расслабленно откинувшись на спинку. Между пальцами татуированной руки зажат тонкий стержень, который он не спеша подносит ко рту и, вдохнув в себя, искусно выпускает пар. Догадки о том, что он курит, только что подтвердились, потому что ранее она не видела его курящим. Как оказалось, посмотреть было на что. Хотя бы на то, как он прикрывал тёмные глаза, когда затягивался и немного хмурился, при этом получая очевидное удовольствие.       Чонгук после их последней встречи молчал, не назначал следующих, что и послужило ещё одной причиной отвлечься от гнетущих мыслей. Всё это время он ничего не писал и не давал знать о себе, а заговорить первой, по мнению Боны, странно. Она прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что Чонгук не обязан ей писать или говорить, чтобы объяснить своё отсутствие, но всё же неясность и неопределённость немного её нервировали. Она же не могла понять, будет ли продолжение и что ей делать дальше. Пытаться сблизиться с Мингю или ждать у причала, надеясь на то, что Чонгук соизволит подплыть к ней и прояснить ситуацию. Теперь Бона понимает: им необходимо было всё обговорить в начале, чтобы не теряться в бессмысленных догадках. Однако Чонгука винить не в чем, потому что у него, скорее всего, есть свои дела и обязанности, помимо одной отбитой на голову девушки.       Есть ещё одна деталь, которая несколько дней назад засеяла зерно сомнения в голове Боны. Именно после разговора с Намджуном Чонгук исчез. И она задалась вопросами: «Джун же не мог как-то повлиять на него? Не мог запретить ему общаться со мной?» Но этот вопрос сразу отпал, когда Бона вспомнила о принципиальном характере соседа. Чонгук не из тех людей, на которых можно как-то воздействовать и принуждать к чему-то. Он делает лишь то, что сам желает, она это успела уяснить, а потому следом Бона задумалась над тем, не мог ли Джун выдать что-то запретное из её прошлого. Только и это пришлось сразу отбросить, потому что как таковых пугающих скелетов в шкафу у неё не было.       Бона задерживает взгляд на расслабленно сидящем Чонгуке в чёрных свободных шортах, и высокая дама неожиданно, как тень, проходит позади дивана и довольно нежно проводит по его волосам. Чон откидывает голову, чтобы встретиться с ней глазами. А когда та хочет отойти от него, он тянет её за запястье, приближая к себе. Незнакомка заискивающе улыбается и придвигается. Она забирает из его рук сигарету и, не отрывая взгляда от него, подносит к своим пухлым губам. Делает глубокий вдох, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза. Ухмылка украшает её лицо, а после, задержав дыхание, она наклоняется и, практически касаясь губами Чонгуковых, выдыхает тому в рот. Волна дыма плавно проникает через приоткрытые губы Чона, не рассеиваясь в воздухе, потому что то ничтожно маленькое расстояние, оставленное между ними, не измерить даже в миллиметр. И лишь когда все частички табака поглощаются лёгкими Чонгука, девушка, довольная собой, отстраняется. Это зрелище выглядело поистине горячо и чувственно, что будоражило кровь даже у зрителей. Если ещё учитывать, как эффектно незнакомка выглядит, то это придавало ситуации ещё большую сексуальность. Спортивный топ-майка белого цвета отлично подчёркивает женскую грудь, а супер-короткие шорты демонстрируют длинные ноги и довольно рельефные бёдра. Девушка выпрямляется, довольная собой, Чонгук же улыбается и, прежде чем отпустить её запястье, забирает из её рук сигарету.       Бона немного теряется из-за увиденной горячей сцены, не сразу понимая, что чувствует в этот момент. Она ведь не спрашивала, есть ли у него девушка. Да и разве нужно было это знать тогда, когда он согласился помочь ей? Разве его утвердительное решение не означало, что он свободен? И его условие, в котором, пока они являются половыми партнёрами друг друга, спать с кем-либо запрещено… Неужели оно не двустороннее?       — Бона! — Кто-то окликает её, привлекая внимание, и Бона резко дёргается, поняв, что этот голос принадлежит кому-то из той компании. Чонгук тоже не остаётся равнодушным и, проследив за рядом сидящим парнем, тут же ловит её удивлённый взгляд. Именно сейчас, после того как стала зрителем горячей картины, быть замеченной Чоном ей точно не хотелось. — Иди к нам.       Это катастрофа больших масштабов. Её одногруппник, вероятно, зависающий в их тусовке, решил поиграть в добрячка, обратив внимание на её отрешённость. Несколько пар глаз смотрят на неё, и Бона не сразу различает всех, растерянно на них уставившись. Побег — хороший вариант, но она осознаёт, что это точно будет выглядеть глупо, как и понимает то, что совсем не желает находиться в чужой компании. Но вопреки всем внутренним протестам, Бона поднимается и довольно быстро преодолевает расстояние, оказавшись лицом к лицу со своим страхом.       — Привет, — слышится знакомый голос, сразу привлекающий её внимание.       Бона, прежде чем сесть, поворачивает голову в сторону парня и узнаёт в нём того самого Мингю, ради которого она тут тусуется. Он улыбается широко и всем видом демонстрирует, что несказанно рад её появлению, а Бона на секунду теряет дар речи, абсолютно точно уронив челюсть на землю.       Что за нелепые игры судьбы над ней и почему она снова в эпицентре всего этого балагана?       — Привет, — потерянно произносит Бона, всё ещё поражённая обнаружением Мингю в одной компании с Чонгуком.       Ей чудится, будто всё происходит не с ней, а в чужой голове. Встретить сразу и Мингю, и Чонгука — самое странное стечение обстоятельств. А то, что они находятся в одной компании и, кажется, знают друг друга, выглядит ещё более комично.       Они находятся друг напротив друга, но, что самое странное, Бона обратила внимание на Чонгука, а не на Мингю. Его она сначала и не заметила. Возможно, это связано с тем, что тот сидел к ней спиной, но, даже если бы она подошла ближе, всё равно не узнала бы. Она даже представить не могла, что они могут оказаться в одной компании. Её коварный соблазнитель ни словом не обмолвился о том, что знает её объекта восхищения! А у неё и мысли даже не возникло, что они могут быть знакомы. Очередная подножка от жизни напоминает Боне, что в такие странные обстоятельства могла попасть только она. И оставалось надеяться на то, что эти парни не обсуждают между собой своих девушек… Или девушек на одну ночь… или на несколько ночей. В общем, своих половых партнёров.       Чонгук не обращает на неё внимания, увлёкшись беседой с девушкой, с которой устроил довольно горячее шоу, а потому общаться с Мингю ей будет намного проще. Не хватало, чтобы Мингю знал, что связывает её и Чонгука. Будет нелепо, если он узнает, что, чтобы подготовиться к близости с ним, Бона решила набраться опыта с Чонгуком…       — Не знал, что ты посещаешь такого рода места, — осторожно произносит Мингю, не вкладывая в голос ноты осуждения или неприязни. В его тоне ощущается лишь простое любопытство.       — «Такого рода»? — переспрашивает Бона, концентрируясь на его вопросе и стараясь забыть о присутствии Чонгука.       Она качает головой, чтобы откинуть назойливые мысли, и встречается с ясным взглядом Мингю. Его лицо озаряется широкой улыбкой, когда он слышит вопрос. Это заставляет её наконец отвлечься и сфокусироваться на собеседнике.       — Ну… тусовки различные, — мягко отвечает Мингю, слегка поворачиваясь корпусом в её сторону, тем самым обдавая обаянием. — Мне казалось, что ты не из тех людей, которые любят такие места.       В белой футболке, со слегка растрёпанными волосами и короткими шортами, подчёркивающими крепкие бёдра, он всё равно привлекает к себе внимание. Даже в таком простом стиле Мингю умудряется выглядеть очень хорошо. Немного по-домашнему, расслабленно, что не может не нравиться женщинам.       — Да, ты прав, — не спорит Бона, наконец перестав пожирать его глазами — всё-таки невежливо! — Но я и не из тех, кто к таким местам чувствует неприязнь. Просто раньше не особо хотелось.       Мингю загадочно улыбается, уловив в её словах секретный посыл. Искренне и как-то по-доброму. Бона еле сдерживает порыв завизжать от такого парня перед собой. Который не только чертовски хорошо сложен, красив и обладает недурным вкусом, но и к тому же ещё обворожительно милый. Казалось бы, огромный медведь с грудой мышц в сочетании с совершенно очаровательным выражением лица, когда улыбается…       — А сейчас хочется? — с ноткой флирта спрашивает Мингю, заставляя покрыться румянцем щёки Боны, которая, конечно же, улавливает двусмысленность фразы. Пока она пытается прийти в себя и найти достойный ответ, он вежливо дополняет: — В любом случае я рад, что ты тут.       — Я тоже. — Всё, что ей удаётся ответить, ощущая волнение перед объектом воздыхания и не совсем понимая свой ответ.       Мингю через мгновение неожиданно чуть наклоняется, и Бону обдаёт его запахом. Будто морской бриз ударяет по её лицу, обволакивая кожу морозной свежестью. Пока Бона на секунду замирает, боясь издать лишний вздох, Мингю протягивает руки и, достав откуда-то сзади одноразовый стаканчик с непонятным содержимым, подаёт ей. Она сразу отвисает и не спешит забирать предложенное, уставившись на светло-жёлтую жидкость.       — Это пиво. Хорошее. Тебе понравится, — поясняет он, уловив в неуверенности Боны немой вопрос. Она всё же забирает из его рук спиртное и кивает в знак благодарности, позволяя себе довериться его вкусу. — Чем ты увлекаешься в свободное время? — дружелюбно интересуется Мингю, наконец отодвигаясь и позволяя Боне вдохнуть полной грудью.       И снова эта чёртова очаровательная улыбка, которая ежесекундно может лишить всех способности здраво мысли. Она настолько обаятельная, даже несмотря на то, что кажется детской, ребяческой, но сохраняющей в себе неподдельную искренность.       — Да ничем особенным, — отвечает Бона и, приложив к губам стаканчик, отпивает. Пока Мингю внимательно за ней наблюдает, она прикрывает глаза, ощутив на языке приятный вкус алкоголя, а затем открывает их с довольной улыбкой на лице. Действительно вкусно. — Я самый скучный студент.       Если не брать во внимание то, что последнее время её хобби — спать с Чонгуком. Если быть точнее, уроки по сближению с противоположным полом… Но этот факт лучше оставить за семью печатями.       — Я не готов в это верить, — щурит глаза Мингю, недоверчиво оглядывая её.       Бона улыбается, но не находит ничего для ответа, неожиданно повернув голову и встретившись взглядом с Чонгуком, который неотрывно смотрит на неё, выпуская изо рта пар, медленно тянущийся длинной полосой. Его прямой взор, направленный на неё, окутанный сигаретным дымом, едва ли заметен для других глаз, но для Боны он отчётлив, как самый ясный день. Такой глубокий взгляд не оставляет равнодушным до тех пор, пока дым не рассеивается в воздухе, прерывая этот самый контакт. Чонгук, потушив сигарету, отбрасывает её, после чего встаёт с места и одним ловким движением снимает с себя футболку, вырывая из души Боны нервный вздох. Она сидит под прицелом его взгляда и не сразу улавливает то, что он бросает друзьям перед тем, как испариться с поля её зрения.       Бона же остаётся пораженная одним взглядом тёмных глаз, которые даже не выдали себя. Не выдали, что они знакомы, но дали ощутимый подзатыльник, напоминания об их ночах. Бона возвращает взгляд на своего собеседника, который, кажется, успел переброситься парочкой фраз с друзьями, но и здесь не улавливает нить беседы. Наверное, думается ей, она выглядит как болванчик, который вертит голову из одной стороны в другую, не совсем понимая, что творится вокруг.       — Присоединишься к нам в бассейне? — предлагает Мингю, вновь возвращая её в реальность.       Бона переводит взгляд на терпеливо ожидающего ответа Мингю и задумывается на несколько секунд. Вечеринка была тематической, и было объявлено, что нужно при себе иметь купальный костюм. Она была вооружена и подготовлена. Только вот в воду погружаться не планировала. Особенно сразу с несколькими незнакомыми ей людьми. Но вопреки здравому смыслу, она неуверенно произносит:       — О-окей.       Довольный Мингю встаёт первым и ждёт, пока поднимется Бона, которая с каждым шагом ощущает неуверенность в своём решении. Он направляет её к бассейну, расположенному чуть поодаль, и Бона уже издалека видит, что это гидромассажный узкий бассейн-джакузи, рассчитанный на несколько человек. Силуэт, погружённый по грудь в воду, не сулит ничего хорошего, потому что там приютились Чон Чонгук и та самая неизвестная девушка. Бона не успевает рассмотреть напарницу Чона, как Мингю неожиданно останавливается, когда они уже достигают цели.       Он удерживает её за локоть, неотрывно смотря на экран своего мобильного, после чего взволнованно произносит:       — Отец вызывает. Кажется, что-то случилось дома, — виновато говорит Мингю, и по его выражению лица видно, как он мечется в сомнениях. — Прости, но мне нужно будет уйти.       — Да, конечно, — сразу соглашается Бона, успев скрыть лёгкое разочарование. — Надеюсь, всё хорошо.       Мингю смотрит на неё с очевидным сожалением в глазах, а затем, мягко улыбнувшись, неожиданно приближается к ней. Молча наклоняется и оставляет поцелуй на щеке Боны, прежде чем шепнуть на ухо:       — Я напишу.       Бону обдаёт жаром, и ей кажется, что на месте лёгкого прикосновения губ определёно осталось красное пятно, как если бы приложили нагретый утюг. Или как в древности клеймили людей, выжигая на коже какой-то знак. Ей чудится, что точно так же и на её щеке остался отпечаток губ Мингю. И как ни странно, она не чувствует дикого дискомфорта, всё ещё поражённая таким решительным поступком парня. Вместо этого она ощущает, как сердце слегка ускорило привычный ритм.       Несколько долгих секунд Бона стоит растерянно и уставившись в одну точку, пока не вспоминает, что она находится напротив бассейна с несколькими людьми.       — Привет, — здоровается кто-то из парней, уже погрузившихся в воду, и, заметив смятение Боны, предлагает: — Присоединяйся.       Возможно, ей стоит сбежать, и Бона задумывается над этим, но несколько пар глаз, направленных на неё и ожидающих её решительных действий, не могут на неё не подействовать. Уходить сейчас, конечно, уже глупо, это нужно было сделать, как только ретировался Мингю. Но она была слишком взволнована его поступком, что мозги на время отключились. И так как выбора не выглядеть странной у неё как такового не было, Бона осторожно снимает с себя футболку. И с непонятно откуда взявшейся уверенностью без сомнений избавляется от спортивных брюк, оставаясь в белом бикини, которое ей пришлось достать из дальнего шкафчика.       Один из парней компании отодвигается в сторону, давая возможность ей сесть между ним и Чонгуком, и она полностью погружается в тёплую воду в гидро-ванне, которая тут же обволакивает вокруг пеной, приятно соприкасаясь с кожей. Она принимает более удобное положение, усаживаясь так, чтобы ни с кем не соприкоснуться. Из-за практически бесшумного движения воды на поверхности образуется большое количество пузырьков, что расслабляет Бону. Всё, начиная с декольте, скрыто от посторонних глаз под водой, и это является огромным плюсом в её случае.       — Снова меня преследуешь? — неожиданно звучит тихий голос рядом, когда она привыкает к температуре.       Друзья Чона не спешат говорить с ней, увлечённые беседой между собой, в то время как Чонгук наконец обращает на неё внимание, поддевая очередным остроумным высказыванием. Бона чуть пододвигается к бортику, чтобы прижаться спиной и повернуть голову в сторону Чонгука, который бросает на неё ухмыляющийся взгляд.       — Больно ты мне нужен, — отвечает она, всё ещё ощущая себя странно.       Остаться в совсем непонятной компании, даже при условии, что Чон Чонгук ей уже знаком, всё равно некомфортно.       — А подо мной ты говоришь совсем иначе, — тихо шепчет он, чуть наклонившись к ней.       Бона готова отшвырнуть его подальше от себя за такой намёк. Предательское тело реагирует моментально, отзываясь внутри тянущими ощущениями от одного лишь воспоминания их прошлых ночей, о которых она старалась в нынешних условиях не думать. Боне приходится сохранять лицо, чтобы никак не выдать их странные отношения с Чонгуком перед другими людьми. В целом, в этом ей помогает тёплая вода, которая действительно немного расслабляет. Но Бона решает слегка отодвинуться от греха по имени Чон Чонгук подальше, но совершает опрометчивый поступок.       Бассейн, в котором они ютятся, небольшой, рассчитанный максимум на четырёх человек и явно не предназначенный для лишних манёвров. Поэтому Бона невольно касается левым бедром чьей-то ноги, и на мгновение воздух вокруг становится тяжёлым, а по телу пробегает электрический разряд. Она смотрит на человека рядом с собой не моргая и видит знакомое лицо. Имени его она не помнит, но знает, что это кто-то из друзей Чона, с которым он постоянно тусуется в университете. Довольно неформальный парень со стрижкой под ноль и выбритой одной бровью. Он не обратил внимания на реакцию Боны, увлёкшись беседой с той самой единственной девушкой из их компании. Но тело Боны реагирует быстрее мозга и, почувствовав прежний дискомфорт, вновь напрягается, и даже знание о том, что это не незнакомец, не помогает. Она отталкивается ногами и как можно скорее отодвигается в сторону, обратно к своему месту, боясь ещё до кого-нибудь дотронуться под водой. Но неожиданное касание чужих рук на талии заставляет остановиться.       — Не дёргайся, — слышится знакомый хриплый голос, ладонь мягко перемещается с талии на спину.       На это знакомое прикосновение тело реагирует совершенно по-другому, пуская по венам медленно растекающееся тепло. Словно сначала ему дали замёрзнуть под ледяным потоком воздуха, а потом согрели махровым, ласкающим кожу одеялом. Почувствовав, что никто, кроме Чонгука, её больше не касается, Бона незаметно выдыхает и приводит мысли в порядок, успокаиваясь от плавных движений по своей спине. Она не осмеливается повернуться в сторону Чонгука, потому что это немного смущает.       Бона окончательно расслабляется в бассейне, а гидроволны лишь способствуют этому состоянию, в то время как Чонгук неожиданно тянет её за талию ближе к себе. А потом как-то слишком быстро оказывается позади неё, так что она располагается между его крепких ног, спиной к его груди. Таким образом он будто создаёт барьер от чужих прикосновений, прекрасно зная, как реагирует на это Бона. Это очередной раз согревает теплом её сердце, и она сдерживает рвущуюся наружу мягкую улыбку.       Чонгук не приближается к ней, но находится чувственно близко, тем самым пуская по спине Боны лёгкое электрическое покалывание. Не такое, как раньше, когда она от него тоже отшатывалась. Нынешнее напряжение совершенно не от дискомфорта, а от странного беспокоящего внутренности трепета. Бона знает: одно движение — и она коснётся его нагой груди своим туловищем, а ягодицами окажется близка к его паху. Довольно странное положение. Дурацкие мысли не дают покоя, но успокаивает её то, что позади неё никто иной, как Чон Чонгук. С которым она переспала уже дважды, при этом до этого успев достаточно пообжиматься…       В бассейне ведутся разговоры, в которые Бона хоть и пытается, но не может вникнуть из-за отвлекающих ладоней, то и дело перемещающихся с талии вниз — туда-обратно. Самое поразительное, что никто не смотрит на их позицию с Чонгуком, который самым очевидным образом хоть и не вплотную, но прижимает её к себе. Из-за пузырьков в воде и полумрака сложно увидеть, что творится под водой и как порой нежно Чонгук проводит по талии, оставляя ладони на ней непривычно долго и заставляя Бону нервно дышать. И никто не бросает косых и странных взглядов ни на неё, ни на Чонгука. Возможно, привыкли не задавать лишних вопросов, а быть может, свыклись с тем, что Чонгук с кем-то вечно обжимается, а потому не удивляются. В любом случае разговаривают все недолго — в скором времени Бона с Чонгуком остаются совершенно одни, потому что друзья желают поплавать. В джакузи этого позволить себе невозможно, оно, как спа-процедура, для расслабления и умиротворения, а потому они решают выбрать бассейн побольше.       Чонгук, когда все испаряются с их поля зрения, больше не церемонясь аккуратно перемещает ладони на её живот, заставляя Бону вновь задохнуться в собственном вдохе. Без лишних слов он тянет её к себе так, что она спиной прижимается к его горячей груди, соприкасаясь с ней и ощущая пронёсшийся по телу ток. Бона сидит боясь пошевелиться или издать какой-то звук, который бы выдал её бурную реакцию на манипуляции Чонгука. Он придвигается ещё ближе, оказываясь вплотную к ней, после чего скрепляет руки в замок, не оставляя ей шанса отодвинуться.       — Соскучилась? — коснувшись мочки уха, тихо шепчет он, заставив Бону дёрнуться от обжигающей чувствительности.       — Ага, очень. — Бона закатывает глаза. — Жить без тебя не могу!       Бона хоть и не особо хочет, но идёт на поводу у здравого смысла и решает, что можно уже отойти от Чона: никого другого в ванной больше нет, так что можно было не бояться, что кто-то невзначай прикоснётся к ней. Она размыкает пальцы парня у себя на животе, но Чонгук не позволяет, удерживая за талию и прижимая к себе ещё сильнее.       — Оно и видно, — ухмыляется он, поднимаясь руками выше, плавно перемещая их снова на живот Боны.       Она слышит его дыхание у себя на шее, что позволяют сделать предусмотрительно убранные в пучок волосы, и ощущает, как губы едва касаются напряжённой кожи.       — Что ты тут делаешь? — спрашивает она первое, что приходит на ум, пытаясь абстрагироваться и свыкнуться с мыслю о том, Чонгук сидит за ней и вполне расслабленно её обнимает, опаляя горячим дыханием.       — То же, что и все. — Низкий голос и следующее за ним лёгкое касание губ вынуждают Бону взволнованно вздрогнуть. — Отдыхаю.       — Думала, ты занят, —произносит она, стараясь не вкладывать в голос нотки накопившейся за неделю лёгкой обиды. Ведь его отсутствие она оценила как чрезмерную загруженность, совершенно забыв о том, что он мог хотеть отдохнуть именно от неё. Но, кажется, голос предательски дрогнул от волнения, а потому она спешит дополнить: — Работаешь, имею в виду.       — А ты пришла со своим Мингю? — спрашивает Чон, очевидно, не собираясь отвечать ей, но продолжая дразнить её касаниями.       Его руки плавно двигаются вверх и, достигая нижнего края бюстгальтера, останавливаются.       — Мы с ним тут встретились, — немного нервно проговаривает Бона, ощущая, как от этого вольного действия сердце забилось намного чаще. — Ты же в курсе.       Она знает, что Чонгук издевается: всё то время, что Бона сидела одна, Мингю тусовался в его компании.       — Я не всегда работаю, — еле слышно отвечает Чонгук на уже забытый Боной вопрос и неожиданно целует её за ухом, касаясь слегка влажными губами кожи. — Сегодня у меня выходной.       Интимный полумрак и низкий голос, будоражащий кровь, совершенно точно сведут Бону до белого каления. А если учесть, что коварный Чонгук оставляет мягкие поцелуи на её когда-то измученной им же шее, а руки грозятся подняться выше, дразня лишь у края ткани, то этот вечер чреват тем, что закончится совершенно не так, как она могла предположить.       — Тогда тебе надо отдохнуть. — Выходит слегка потерянно, еле слышимое журчание воды будто заглушают её слова, настолько они не уверенно звучат. — Я, наверное, пойду…       — Сидеть, — останавливает её Чонгук, ухмыльнувшись тому, как она всё не оставляет попыток сбежать. — Раз уж ты сама сюда пришла, то отдохнуть можно и поинтереснее.       — Что ты…       Чонгук решает её подразнить, поднимаясь выше по бюстгальтеру и обхватывая грудь поверх мокрой ткани. Бона пытается держаться до последнего, но низкий полустон предательски вырывается из неё. Под водой прикосновения приобретают совершенно другой характер, становясь более необычными и интригующими. Бона чувствует, как обмякает, как начинает постепенно лишаться разума. Мягкие ладони продолжают издеваться, плавно спускаясь, а влажный язык оказывается на покрытой мурашками шее, вероломно двигаясь по нагой коже плеч. Тело Боны начинает поддаваться, вздрагивая от каждого прикосновения, будто он дотрагивается до оголённых нервов напрямую.       — Мы же… — выходит нервное мычание, а слова так и остаются непроизнесёнными до конца.       Чонгук слишком внезапно проникает ладонями под бюстгальтер и обхватывает грудь с двух сторон, вытягивая из Боны сдавленный стон. Она поджимает губы, чтобы сдержать рвущиеся на свободу звуки. Бона судорожно оглядывается, боясь увидеть кого-то рядом, но, благо высшим силам, никого поблизости не оказывается. Пока мысли терзают разум Боны, которая не привыкла к таким публичным ласкам, Чонгук чуть сжимает упругую грудь, вытягивая из Боны второй, более продолжительный отчаянный вздох. Обречённая на такие болезненно-сладкие муки, она хватается за его предплечья руками, пытаясь как-то прекратить эти терзания, но Чонгук продолжает издеваться над её телом, то и дело сжимая мягкую грудь.       — Что «мы»? —спрашивает Чонгук, практически касаясь губами её уха.       Воздух становится густым, водная гладь чарующей, а тело Боны утопает в ласках Чона. Говорить становится трудно, в горле пересыхает от переизбытка чувств, а мозг давно прекратил с ней сотрудничать.       — Тут… люди… — пытается достучаться до разума Чонгука Бона, продолжая возгораться изнутри, плавясь под его касаниями.       Боне стыдно это признавать, но, судя по тому, как реагирует тело и охотно тянется к ласкам, возможно, она и в правду соскучилась. По его касаниям точно. Быть может, даже желала этого больше всего, надеясь на встречу именно с ним. Вероятно, он сломал в ней что-то, коснулся какой-то точки, которую мог достигнуть лишь он. Или же стал подобно наркотическому средству, вызывающему зависимость.       — Мы им неинтересны, — тихо шепчет Чонгук, опаляя шею обжигающим дыханием.       Если посмотреть со стороны на двор, то можно было заметить, что джакузи расположено в затемнённом уголке, слегка освещаемом лишь бликами уличного фонаря. Возможно, это место именно для таких целей, этакий островок, на который мало кто обращает внимание, если там находится компания. А если видится силуэт довольно близко сидящих друг к другу людей, то определённо точно никто не захочет беспокоить их, догадываясь о всех прелестях уединения.       — Чем занималась эту неделю? — совершенно спокойно интересуется Чонгук интимным низким голосом, в то время как его беглые руки отпускают из захвата грудь, но нацеливаются на возбуждённый сосок. Ответить на вопрос получается не сразу, потому что из груди вырывается тяжёлое дыхание, когда пальцы издевательски делают круговые движения вокруг ареолы.       — Училась. — Голос подводит в самый нужный момент, становясь хриплым, потому что сохранять спокойствие практически невозможно.       Проворные пальцы играют с сосками, пока он помечает её шею. Кажется, будто эта область — фетиш Чон Чонгука, так как он каждый раз набрасывается на неё, как голодный зверь.       — Почему я не удивлён? — Хриплый голос продолжает вызывать мурашки на коже.       Ладони Чонгука аккуратно спускаются, умело возвращают сместившийся от таких действий бюстгальтер на место и достигают плоского живота, отчего Бона практически сразу же дёргается.       — А ты? — решает спросить она, пытаясь немного отвлечься.       Горячая грудь парня сзади, руки вокруг неё и захваченная в плен шея заставляют её дышать как загнанный в угол мышонок.       — На самом деле работал. — В твёрдом голосе сквозит усталость, а касания под водой вновь приобретают нежность. — И, раз ты сейчас единственный мой половой партнёр, тебе необходимо меня расслабить.       Чонгук буквально отвечает на неозвученные ею вопросы относительно той незнакомки. И ей хочется узнать, что это за сексуальное шоу они устроили, но спрашивает она совершенно другое:       — Как?       Пока Чонгук размышляет над ответом, мягкими губами касается чувствительных плеч, которые над поверхностью воды мгновенно покрываются колючими мурашками. Бона на мгновение задумывается над тем, может ли быть такое, что та девушка ему нравится.       — Я тебе расскажу, но для начала…       Чонгук без предупреждения безжалостно проникает свободной рукой под ткань трусиков и вырывает из Боны напряжённый стон. Она давится воздухом, когда его пальцы довольно быстро оказываются у клитора и резво начинают терзать возбуждённые рецепторы, проводя по половым губам вверх-вниз. Неожидавшая такого варварского нападения, Бона цепляется за его предплечье, как утопающий за соломинку. Пока левая кисть Чонгука ласкает одну эрогенную зону, правая играет с пирсингом на пупке, а губы снова обхватывают шею. Чонгук, подобно вампирам, впивается в неё, выдирая из Боны всю душу. Ощущения невыносимо приятные, местами обжигающие и настолько острые, что граничат с безумием. Она успела запамятовать, как Чонгук может сводить с ума своими руками и губами и как умеет мучить до состояния, когда тело тебе уже не подвластно, а разум покидает черепную коробку, повесив на входе белый флаг.       Из Боны вырывается более отчаянный стон, когда Чонгук ускоряет движения пальцев по возбуждённой коже. Она не сразу чувствует чужое возбуждение, но, когда Чон в очередной раз прижимает её к себе, продолжая раздразнивать, она отчётливо ощущает его крепкую плоть, которая упирается ей куда-то в спину. И это только подначивает её и продлевает безумие.       — Чонгук. — Говорить получается довольно тяжело, потому что он не жалеет её, безбожно удлиняя сладкие мучения. — Тут люди… Я не могу…       Голова идёт кругом. Боне кажется, будто ещё немного таких истязаний — и она утонет в этом самом джакузи. Только вот Чонгук не слушает, вместо этого проникая во влагалище сразу двумя пальцами, вырывая из Боны жалобный скулёж. Она чувствует, как начинает задыхаться. Бона поджимает губы, кусает их, не в силах терпеть то напряжение, которое скапливается внизу живота всего лишь от движений умелых пальцев. Она хватается за его предплечья ещё сильнее, когда фаланги проникают довольно глубоко и она издаёт жалобный стон.       — Что ты не можешь? — дразнит Чонгук, второй рукой снова поднимаясь по животу.       Сердце готово вырваться наружу, пробивая грудную клетку бешеным ритмом. В горле пересыхает, и Бона облизывает губы, даже не задумываясь, как в этот момент соблазнительно выглядит. Практически на пике сумасшедшего удовольствия в перемешку со стыдом, диким возбуждением и огромным желанием Бона запрокидывает голову Чонгуку на плечо, посылая всё к чёртовой матери. Людей, которые их окружает, страх быть пойманными кем-то, музыку, ночь — да всё на свете! Пускай смотрят и слышат, потому что терпеть и всё сдерживать в себе уже становится практически болезненным, а потому Бона позволяет выйти внутренним демонам наружу. Пускает всё на самотёк, ухватившись на этот раз за его крепкие бёдра. А Чонгук, воспользовавшись ещё большим доступом к шее, вновь впивается в неё губами, оставляя новые следы.       Пальцы не останавливаются ни на секунду, проворно проникая и играя с клитором. В порыве безудержного возбуждения Бона даже не чувствует, как зубы Чонгука больно вонзаются куда-то в загривок. Настолько нарастающее желание затуманивает разум и притупляет другие чувства, что она не обращает внимания ни на свои достаточно слышимые стоны, ни на то, как Чонгук буквально усаживает её себе на пах, больно сжав с одной стороны бок. При каждом чувственном проникновении пальцев она дёргается и проезжается по напряжённому члену парня, вырывая и из него тяжёлое дыхание. Наверное, это самое сладкое и возбуждающее, что удавалась слышать ей от Чонгука. Это его только подначивает, и руки двигаются с бешеной скоростью, в конечном итоге перемещаясь на самую эрогенную зону женщин — клитор.       В горле катастрофическая засуха, в голове ни одной мысли, внизу живота концентрируется максимальное возбуждение и через несколько секунд разрывается электрическими покалываниями, достигая каждого участка кожи Боны. Чонгук плавно убирает руки, добившись своей цели, и аккуратно придерживает её за талию. Ещё некоторое время тело Боны дёргается, пока Чонгук нежно проходится губами по плечу и шее, будто успокаивая. А когда она расслабляется в его руках, позволяя оргазму захватить её полностью, он аккуратно спускает её со своих колен. Она садится и опрокидывается на грудь Чонгука, ощущая, как сердце бьётся как сумасшедшее и совершенно не хочет успокаиваться. Чонгук тем временем молча сидит позади неё, позволяя её удовлетворённому телу растечься на себе лужицей, но всё ещё контролируя, чтобы абсолютно расслабленное оргазмом тело не потонуло в воде.       Когда Бона приходит в себя, она ощущает нежные касания на своей талии и улыбается, смотря на чистое ночное небо. Постепенно слуховых рецепторов достигает тихая музыка, обрывистые разговоры веселящихся людей и журчание воды. Удивительно, как до этого все постороннее шумы рассеялись настолько, что она перестала их слышать. Магия Чон Чонгука, не иначе.       Бона выпрямляется и поворачивается к нему всем корпусом, чтобы наконец заглянуть этому бесстыднику в глаза. Творить такое сумасшествие в довольно неудобной позиции и в окружении людей — самое дикое, что с ней происходило, даже если ей это понравилось. Но как только она встречается с тёмными, слегка блестящими глазами, весь словарный запас рассыпается прахом. Стоит ей увидеть слегка мокрые волосы и широкие плечи, виднеющиеся на поверхности воды, вся её решительность гаснет. Бона не знает, что именно происходит, но в этот момент что-то приятное и мягкое нежно касается её сердца. Оно больше не бьётся как бешеное, но не спешит приходить в нормальный ритм. Глаза напротив кажутся ей совершенно знакомыми, будто она каждую ночь заглядывала в них, прежде чем уснуть, и первое, что видела при пробуждении, — меридианы искр в них. Это безумие какое-то, потому что она знает Чонгука совсем немного, чтобы делать такие выводы.       Чон неожиданно прерывает её мысли, когда берёт за руку, привлекая к себе внимание. И когда она с замиранием сердца ожидает дальнейших действий, он подносит её ладонь к своему паху, плотно прижимая её к отчётливо возбуждённому органу.       — Надо что-то с этим делать, — ухмыльнувшись, произносит Чонгук.       Бона чувствует, как дикий смех поступает к горлу, разрушая момент, но внушительный бугор заставляет отнестись к словам парня серьёзнее.       — Что… мне сделать?       Бона не уверена, что сможет сделать что-то подобное тому, как Чонгук доводит её до безумия, но решает, что пора переходить к тому, чтобы научиться дарить наслаждение, а не только принимать его.       — Идём, — улыбается он, помогая ей встать.       Оказавшись на суше, Бона чувствует тяжесть в теле и лёгкую прохладу, которая до этого под водой совершенно не ощущалась. Она думает, что силы на исходе, но крепко сжимающая её рука, которая тянет её в дом, заставляет тяжело сглотнуть.       Кажется, эта ночь никогда не закончится…