Быть взрослым

      Шаг.       Вот почему шаньхусяо так требовал, чтобы он ушёл.       Тапочек проскользил, и Ван Ибо упёрся ладонью в стену, пошатнувшись. Всё, чего он касался, пульсировало.       Он соврал ему. Соврал, что всё было в порядке, хотя уже догадывался, к чему всё придёт.       При следующем толчке ему пришлось пригнуться и уйти в сторону, потому что потолок обвалился и чуть пластом плиты не расшиб ему голову. Ван Ибо испуганно задышал и прикрылся сгибом руки.       Все пазлы собирались в единую картину, и признание этого подгоняло его.       «Сяо Чжань хотел меня защитить», – било по вискам, выстреливало в мозгу, тряслось, кричало. «Он всего лишь хотел меня защитить, а так как сам уйти не мог, он постарался сделать всё так, чтобы ушёл я».       Неужели легенда была пророчеством? И Сяо Чжань боялся его осуществления?       – Пока белого наньу не сможешь найти, – прошептал он себе под нос последнюю строчку.       Что она значила? Почему паньлуна можно разбудить только тогда, когда отыщешь белого наньу? Потому что тот сможет заменить шаньхусяо? Спасти?       – Эти легенды… будто сидишь и сторожишь пень в ожидании зайцах [55], никакой логики.       Ван Ибо был уверен, что если ему выпадет шанс, он не отступиться и спасет Сяо Чжаня, чему ему это не стоило.       Лифты с общественными порталами уже были близко, и пока вроде бы не было слышно топота преследующих его брата и сестры. Он завернул в финальный поворот, где столкнулся нос к носу с Ши Хуном. Один из тапочек от такого столкновения слетел с ноги, но Ван Ибо устоял, потирая ушибленную руку. Друг же почёсывал свой торс, куда пришелся удар.       – Ибо? Что ты здесь делаешь?       – Хун-гэ, прости, нет времени объяснять, – припадая на голую ступню, Ван Ибо двинулся в обход.       Ши Хун, конечно же, развернулся следом.       – Ты куда собрался? Всех же ждут в зале…       – Я знаю. Ли Юн сообщил, – он вдавил кнопку вызова, застучал пальцем по ней, хотя она уже загорелась.              Несмотря на то, что с помощью него Ши Хун и вернулся, лифт оказался уже где-то на нижних этажах. Нервозность подскочила до предела.       – Так куда собрался?       – В лавку, – ляпнул Ван Ибо и прикусил язык. Сильнее надавил на кнопку, умоляя механизмы и тросы работать быстрее.       – Ибо… – Ши Хун наклонился к нему, мягко убирая его руку от панели. – Он скоро приедет, прекрати давить…       – Хун-гэ, тебе со мной нельзя! – на всякий случай уточнил он, озираясь на друга.       – Ты вот собрался в лавку, я так понимаю, что в свою, и именно тогда, когда на всех нас надвигается катастрофа. Давай не будем выяснять для чего. Но ты хотя бы знаешь?       – О чём? – заслышав очень знакомые спокойные нотки, которыми Ши Хун разъяснялся, когда был встревожен, у Ван Ибо похолодело внутри.       Он ещё ничего не узнал, но уже прочувствовал настроение собеседника, и оказался не готов услышать плохие новости. Он упёрся локтем в дверь лифта, укрылся за ладонью. Под ногами будто не было опоры, поэтому он почти завалился назад, желая лишь заткнуть уши.       – Ибо, твоей лавки чудес больше нет.       – Что?       – Тебе не стоит туда идти, как минимум там опасно. Как максимум – нечего делать.       – Почему её нет? – у него сел голос.       – Землетрясения… они начались же оттуда, разве тебе Ли Юн не сказал? А, вижу по твоему лицу, ты итак это уже знаешь. Всё дело в том сяо, да? Ты поэтому ушёл оттуда? Поэтому спешишь вернуться туда? Из-за него?       – Его зовут Сяо Чжань, – выдавил из себя Ван Ибо, и его виски словно обручем сплющило.       – Прости, но это сейчас так важно?       Он поднял шокированный взгляд на друга, но Ши Хун выглядел совершенно собранно и невозмутимо. В этот вопрос он не вложил ни грамма неодобрения, просто констатировал факт. Ван Ибо так и не решил: возмутиться, что это было очень важно, по крайней мере для него, и такие высказывания его оскорбляли, или набраться смелости и признать первостепенное значение для происходящего. Однако как он не пытался, это значение выигрывал Сяо Чжань.       – Позволь мне пойти с тобой.       – Нет, нет, нет, – Ван Ибо замотал головой, не до конца сам осознавая, что именно отрицал. Ведь… могло такое случиться, да? Могло так быть, что лавки больше не было? – Нельзя, там опасно.       – Тогда тем более я не могу отпустить тебя одного. Ван Ибо, давно ли ты глядел на себя в зеркало, м? Ты один ничего не сделаешь…       – Сделаю! – оборвал он Ши Хуна, стиснув зубы. – Я найду Сяо Чжаня, и он мне поможет с восполнением энергии. Мне самое главное его найти.       – А если он мёртв?       Ван Ибо неосознанно стукнул кулаком по двери лифта. Ещё раз. Ещё. Опустил голову, заскрежетал зубы, чтобы не заорать матом. Он не должен был о таком думать, не должен, не должен, не должен. Однако он думал. Думал и частичкой здравого ума оставлял такой вариант. А что если Сяо Чжаня действительно уже не было в живых?       В этот момент под следующим ударом лифт раскрыл перед ним своё нутро. Ван Ибо развернулся к Ши Хуну, обхватил его за плечи, встряхнул хорошенько. Хотя на самом деле такая встряска была нужна ему самому.       – Знаю, что тебе кажется, будто я поступаю опрометчиво. – Именно так я и думаю, Ибо.       – Но, – он поднял на него горящие глаза, – я знаю, что делаю. Правда знаю и полностью понимаю весь риск моей затеи. Но мне нужно твоё доверие. Верь мне. Ты веришь мне?       – Конечно, я верю тебе, только…       – Пообещай. Давай пообещаем друг другу. Как в детстве, помнишь? – Ван Ибо протянул мизинчик, и Ши Хун насторожено обхватил его своим. – Я пообещаю, что буду осторожным, только вытащу Сяо Чжаня оттуда и, – он сглотнул, – вернусь. Решим потом всё вместе, ладно?       – Почему я не могу помочь вытащить тебе этого Сяо Чжаня? – поморщился Ши Хун.       – Потому что ты пообещаешь мне выполнить более важную задачу. Тебе придётся убедить всех, что под Лояном спит паньлун. Точнее он спал до этого момента многие столетия и тысячелетия, но теперь проснулся. И Старшим нужно объединиться с Младшими и установить барьер для спасения людей.       Ши Хун задумчиво потёр подбородок.       – Убедить их… Стой! Паньлун? Ибо, подожди! Какой, к гуям, паньлун, ты шутишь?       – Я надеюсь на тебя, Хун-гэ, – проговорил Ван Ибо перед тем, как отпустить друга, влететь в кабину, вдарить по кнопке, чтобы лифт поскорее закрыл двери.       Он слышал, как Ши Хун его спрашивал и стучал с другой стороны, краем сознания заметил, что к его голосу присоединились реплики Ли Юна и его сестры, только уже сосредоточился на переходе. Тот предстоял ему болезненный и тяжёлый, однако Ван Ибо не собирался отступать. В надежде, что его многострадальный организм выдержит очередное издевательство, он вызвал портал и, не давая себе и мгновения для раздумий, шагнул, сконцентрировавшись лишь на собственной лавке чудес.       Ши Хун оказался прав.       От лавки чудес, места, что стало ему домом на почти полгода, действительно не осталось и следа. Как и многих домов вокруг. Не стало даже блестящего торгового центра, его маяка в тёмное время, в который он частенько заглядывал ещё до знакомства с шаньхусяо, а затем в котором закупался всякими непотребствами. Это вызвало какую-то нервную улыбку. Разлом, как свежая рана, тянулся по земле на многие ли и вперёд, и назад, и по сторонам, а осколки асфальта сыпались со сдвинутой вверх плиты. Казалось, что нагнёшься над ней побольше и провалишься, исчезнешь во тьме… На обратной стороне бетона теплилась жизнь: корни растений и длинные травинки тянулись в пустоту, к чёрному солнцу, словно мироздание вдруг перевернулось на сто восемьдесят градусов. Сердце билось где-то в горле, когда Ван Ибо стоял под нависающей над ним землёй, такой маленький на уцелевшем островке, возможно, хранившим ещё его следы. Он присел на корточки, всматриваясь в глубину.       – Сяо Чжань!       Он сложил руки рупором и позвал снова. Эхо, вырвавшееся на поверхность, вторило ему. Ван Ибо облизнул пересохшие губы, наклонился ниже, навострив уши, и одновременно с этим ожила доселе молчавшая бусина. С облегчением он разобрал родной голос, почти знакомые, но такие незнакомые слова. А вслед за этим земная твердь снова сотряслась.       Ван Ибо чудом ухватился перед тем, как переломанный асфальт ушёл из-под ног, проваливаясь, чтобы окончательно отломиться и улететь в тёмный зев. Торчащий железный прут стал его спасением, и он крепче сжал пальцы, повиснув над пропастью. «Прыгать?» «Не прыгать?»       Бусина транслировала ему пение Сяо Чжаня, а значит, тот был в порядке, находился где-то под ним, целый и невредимый (или ему так хотелось думать), и оставалось только спрыгнуть вниз. Но выживет после падения он сам? На какой глубине на самом деле спал паньлун, и что с Ван Ибо случится, если он с такой высоты прыгнет?       «Потерпи ещё немного, Чжань-гэ».       Снизу веяло мертвецким холодом, он задрожал. От болей в областях замерших даньтяней он так до конца и не избавился, и теперь они мешали ему зацепиться второй рукой чуть выше, нащупать края плиты. Мусолить каждую идею времени не было, и тогда Ван Ибо принял волевое решение раскачаться, чтобы подбросить тело и нащупать хоть маленький выступ. Пальцы неоднократно соскальзывали с арматуры, гравий и песок сыпались на лицо, когда он нащупывал новую опору, а ногами он больше болтал, чем подталкивал себя. Но в итоге ему удалось ухватиться за что-то, и он вцепился в это чуть ли не ногтями, сделал рывок, чтобы подтянуться. Колени упёрлись в уступ, и вроде бы он наконец-то мог перевести дух перед тем, как двигаться дальше, только земля не прекращала сотрясаться. Сотрясалась. И сотрясалась. В эпицентре землетрясения подземные толчки ощущались во много крат интенсивнее, Ван Ибо даже казалось, что земля будто дышала.       «Паньлун проснулся…»       – Он в самом деле проснулся…       Поэтому отдыхать не было возможности. Он сорвал ноготь на большом пальце босой ноги, и всё равно приложил усилие, чтобы подогнуть последнюю и переместить на неё весь свой вес. Оставалось совсем немного, и он бы заполз на твёрдую поверхность… Как вдруг раздался рёв, перекрывающий даже голос Сяо Чжаня, сотрясающий земную твердь. Ван Ибо показалось, что он даже на пару секунд взлетел и парил в воздухе, а затем сорвался вниз вместе с арматурой в обнимку. Рухнул в темноту.       От ужаса он закричал, но из-за сопротивления воздуха крик захлебнулся где-то в горле. Он летел навстречу мраку. Навстречу смерти. Он не представлял, сколько ещё ли пролетит перед тем, как врезался бы во что-нибудь и расшибся. Только момент словно размножился и растянулся до бесконечности. Ван Ибо швырнуло в пространстве, и он распластался, раскинув руки, видя далеко-далеко крошечный клочок голубого неба. Неба, на котором даже после его смерти взойдёт солнце.       «Прости меня, Ши Хун. Я не сдержу обещание тебе».       «Сяо Чжань, я…»       И когда он сцепил руки перед собой в молитвенном жесте, приготовившись сказать шаньхусяо многое и неважное, Ван Ибо ощутил удар о спину. Казалось та хрустнула, и весь воздух выдавился из лёгких наружу. Он еле разлепил глаза спустя миг, чувствуя себя на удивление живым, замахал конечностями в попытках поймать равновесие, всё равно сорвался, оказавшись на ногах, и по инерции завалился вперёд.              Над головой что-то просвистело.       От нового рыка Ван Ибо действительно оглох, и даже вскинутые руки, зажавшие уши, не помогли. Он очумело заморгал, но вокруг проступала лишь бесконечная тьма, тьма… и Сяо Чжань, освещённый крошечными огоньками-светлячками. Ван Ибо разглядел, как у шаньхусяо вздулись вены на передней части шеи, сразу же под подбородком, и наверное должен был слышать его усиленный духовными силами голос, только на самом деле воспринимал лишь своё стучащее сердце.       Он встал на колени. Его не прельщало смотреть назад и тем более ожидать того, что гигантский зверь, метаясь, мог смять его всего лишь одной лапой. Ван Ибо обратился весь к Сяо Чжаню, к его согнутым в знаке пальцам, к его волевому лицу. Вокруг шаньхусяо словно разгорался пожар, пульсирующий светом, и Ван Ибо неожиданно подумал, что именно таким тот его мог помнить в первые разы. Окруженным магией, созданной светлячками, точно теми же, которыми сейчас воспользовался Сяо Чжань.       Он выставил ногу перед собой, упёрся в бедро и поднялся. Спотыкаясь, двинулся к свету. Неразвеянные даньтяни стонали внутри, меж органов, скручивались и стреляли болью, но Ван Ибо не обращал внимания. Ему не хотелось даже размышлять, какое магическое воздействие отталкивало его сильнее: природа паньлуна или естество шаньхусяо.       Шатаясь, отправился навстречу, останавливаясь для того, чтобы увереннее поставить ступню. Острые края камней, части арматуры впивались в обнажённую кожу. Ван Ибо сбросил и второй тапочек, который по какой-то причине после падении всё ещё был на нём. Заученным движением и остатками духовных сил Ли Янь, что та влила в него за время сегодняшней тренировки, сменил одежду на ритуальную и закашлялся с привкусом крови. «Плевать». Он почти достиг Сяо Чжаня и протянул к нему руку. «У меня слишком мало духовных сил – это факт. Я не могу помочь ему как истинный наньу. Но знаю ритуалы, хорош в заклинательстве, я – накопитель. Я смогу. Я смогу тебе помочь, гэгэ».       Ван Ибо коснулся рукава красного ханьфу и улыбнулся, когда ресницы трепыхнулись. В первую секунду Сяо Чжань испуганно взглянул на него, а затем разгневанно сузил глаза. Перехватив его за руку, стиснув сопротивляющиеся пальцы и переплетя с ними свои, Ван Ибо вздохнул, глубоко, настолько, насколько мог, и запел. Конечно, он не мог уловить даже звериным слухом колыбельную, оглушённый громкими выкриками недовольного паньлуна, тем более не знал текста песни, но она словно прошивала его сердце, касалась души, звучала в самой голове четкой мелодией. Сяо Чжань словно пел у него внутри, и ему нужно было только подстроиться.       Ладонь горела от контакта с такой мощной магией, через подушечки пальцев к нему перетекала эта духовная сила, рвалась дальше по кровотоку, обращалась кругом. Не зря же он столько практиковался с Ли Янь! Как конденсатор в электрической цепи он накапливал разряд, и судя по тому, как подрагивал Сяо Чжань, как метались светлячки, Ван Ибо удавалось отдавать больше, чем принимать.       А затем под собственную мантру он выставил ногу, пуская по всему телу магию. Мелодия, рождённая сердцем, вела его, оттеснила всё: он остался один на один с собой. Танец создавался тягучей и плавной волной, каждое движение было твёрдым и мощным, и в тоже время простым словно колошение травы. Ван Ибо прикрыл веки, отдаваясь силе, запел громче. Он разговаривал не с разбушевавшимся паньлуном, это было совершенно бесполезно, не поговоришь же на равных с маленьким ребёнком, которому пора спать, а он не хочет? Ван Ибо сообщал своё намерение земле, стихии, из которой выходило всё. Непоколебимая, родная и близкая, она-то сможет передать их слова правильно, настроиться на мышление зверя с помощью подземных вод. Реки как бескрайние артерии соединяли Сяо Чжаня с паньлуном, протягивались между ними, накапливая энергию, и Ван Ибо нащупал её, присоединился, окунувшись в это море духовных сил.       Старшие всегда стремились отыскать Исток, чтобы стать непревзойденными, и только Ван Ибо это удалось на самом деле. К нему начал возвращаться слух, и он был совсем этому не рад. Он вздрагивал от любого звука, особенно из-за рёва паньлуна, попытался изменить циркуляцию ци, уводя руку за спину и делая оборот, и скосил взгляд на Сяо Чжаня. Тот больше не стоял с закрытыми глазами, а смотрел и замедленно, немного скованно, но повторял за ним движение.         И это стегнуло надеждой. Любовью. Такими беспощадно тяжёлыми эмоциями, что у него не получилось игнорировать. Ван Ибо подстроился под шаньхусяо, и вместе они объединились в мощный завораживающий поток. Ван Ибо сложил пальцы и, проведя ими над головой, потянул Сяо Чжаня опуститься на колени и приложить соединенные ладони к земле. И та засияла слепящим светом, таким ярким, что он поглотил весь мир без остатка.