Быть взрослым

      – Значит, ты ещё живой, – откликнулся механизированным голосом Ли Юн, когда Ван Ибо смог дозваться НИП и сделать звонок.       Для него это было обыденным – пробовать достучаться до помощника, и в очередной раз у него даже получилось. От удивления он даже не сразу поприветствовал друга. Возможно, было дело в том, что духовные силы не до конца его покинули, а может помогала нога, лежавшая на нём. Сяо Чжань казался беспристрастным, однако Ван Ибо не мог скрыть улыбки, когда заметил, что тот поглядывал за ним поверх книги. Его красивое волевое лицо, тёмные локоны, завивающиеся у шеи, подсвечивались от экрана помощника зелёным. На тёмном форзаце было золотыми буквами выбито название, но у него всё никак не выходило его прочитать.       – А ты бы и рад, если нет, – фыркнул он.       – Н-не сказал бы, б-без тебя мир бы стал с-скучным и б-бледным, – связь заикалась, а Ли Юн почти минуту зациклено всхлипывал. – Так что ты т-там не умирай, ладушки?       Лишний шум резал слух, и Ван Ибо ползунком выкрутил звук потише. Несмотря на возникающие проблемы, он был очень рад услышать друзей. Он по ним на самом деле соскучился за это время.       – Он постоянно так ноет, – посетовал Ши Хун, и Ван Ибо чуть в полный голос не рассмеялся, потому что ощутил, как чужая нога напряглась, впилась пяткой ему в бедро.       Сяо Чжань с громким шлепком выронил книгу из рук, и он не нашёл лучшего решения, кроме как подхватить ступню и подтянуть её повыше, оглаживая пальцы. А затем широко улыбнулся шаньхусяо.       – Никогда не думал, что я для тебя такой важный, Ли Юн гэгэ, – хмыкая, он отметил, как дрогнула губа над родинкой и поспешил уйти от темы, стараясь не хихикать, когда чужая пятка била его по груди. – Ладно, ладно, мы не будем шутить об этом, – успокаивающе произнёс он, прямым взглядом смотря в глаза Сяо Чжаня.       – Ты… и не будешь шутить? Всё в порядке?       – Да, у меня всё отлично, если не считать одного обидчивого шаньхусяо.       Сяо Чжань зашипел и убрал свою ногу под громкий протест, скрестил вместе со второй и уселся боком. Неестественно прямая спина так и призывала погладить её между лопаток, но Ван Ибо не спешил. Книга снова заняла своё место на коленочках шаньхусяо.       – Сильно до-до-достаёт? – сочувствующе спросил Ши Хун, а потом совсем тихо добавил. – А к-кто такой ша-ша-шаньхусяо? Это какая-то разновидность сяо?       Ван Ибо рассмеялся от того, как звонко фыркнул Сяо Чжань и, повернувшись, показал ему кулак. Намёк был достаточно красноречивым, только его это веселило.       – Ты прав, Хун-гэ, шаньхусяо – очень добродушная и милая разновидность сяо, маленький народец, живущих в горах. И нет, нет, достаёт не сильно, просто с характером, – острые клычки, что шаньхусяо обнажил, передразнивая его, лишь распалили. – Мы почти подружились.       «Подружились?» – одними губами переспросил Сяо Чжань, изгибая бровь.       – Не существует на свете твари-ри-ри, что не польстилась бы на кра-красоту И-и-ибо, – пропел Ли Юн, и плохая связь сильно исказила его голос, отчего Ван Ибо ещё сильнее заухмылялся, находя ситуацию комичной, особенно реакцию шаньхусяо на похвалу. Он действительно ревновал, это считывалось в складочке у переносицы, в поджатых губах. Друг с кем-то поздоровался. – Но если серьёзно? Сестра сказала, что тебя удерживают силой, а ты выглядишь так, будто уже благодарен и предан своему мучителю.       – С-стокгольмский синдром, что ли? – переспросил Ши Хун.       Сяо Чжань на такое заявление снова хлопнул книжкой и выругался. Ван Ибо, не задетый нисколечко, дотянулся до него ступнёй, пихнул в бедро, и когда тот поднял на него возмущённый взгляд, послал воздушный поцелуй. Выставив две ладони у лица, Сяо Чжань явно уточнял: «Какого гуя?»       – Ты правда хочешь поверить в то, что меня можно удержать силой?       – Нет, конечно, не хочу, но…       – Давай по-честному, Ибо, чтобы т-ты понял, что мы чувствовали всё это время. Ты не выходил на-на связь, хотя НИП показывал тебя онлайн. К те-те-тебе в лавку ни-никак нельзя было попасть. А-а-а ещё-щё-щё к нам обратилась госпожа Цзянь, потому что была обеспокоена тем, что Ао Шу, кажется… наслала проклятье?… Я ничего не упустил?       Легко можно было представить, как Ши Хун загибал пальцы, перечисляя.       – Ты упустил, что Ли Янь была свидетелем, и сказала, что он сам заблокировал свою ци и даньтянь, – подсказал Ли Юн.       – Вот-вот. После такого можно во всякое поверить, верно, Юн-гэ?       – Сто процентов.       – Ребят, раз мы говорим по-честному, то хорошо, я буду говорить то же самое, что и до этого. Со мной всё нормально. Да, духовных сил мне не хватает, – щёки полыхнули от мысли, почему он именно сейчас смог связаться с друзьями, и все органы словно завязались в плотный узел, – даже на вызов НИП. Но теперь же всё отлично! Вы со мной говорите. Я справился.       И тихо добавил «мы», чтобы его услышал только Сяо Чжань. От ответного взгляда теперь загорелись и уши.       – И что ты планируешь делать дальше? Ли Янь сказала, что твоя лавка… её сложно назвать лавкой чудес. Один мусор, пыль и запущенность.       – Да она привирает, в ней чисто вообще-то, – вот такая откровенная ложь его возмутила.       Его всегда раздражало, когда его называли грязнулей, тем более, если это было совсем не так. Да, в первые дни, когда он разломал магическую связь, лавка была похожа на сказанное, но после того, как они стали сближаться с Сяо Чжанем, Ван Ибо нашёл в себе силы, чтобы привести её в относительный порядок. Дышать пылью? Не в его интересах. Лавка чудес была пустой и безжизненной, с этим бы он не спорил, но в том, что в ней бардак…       – Ладно, не кипятись, – произнёс Ли Юн, а затем засмеялся. – Я, честно, тоже мало поверил в это, свою комнату ты всегда отдраивал так, что мы боялись там даже говорить, мало ли, слюнями всё обляпаем.       Ши Хун согласился смешком.       А Ван Ибо задумался. Что же он планировал делать дальше? Его первостепенной задачей все ещё оставалось набрать баллы и вернуться к последним этапам инициации. Когда он только начал узнавать Сяо Чжаня, ему казалось, как только он разгадает, что тому было нужно, он сразу же наберёт нужное количество для зачёта. Теперь же он даже не представлял, что могло ему бы помочь завершить задание. Ведь шаньхусяо были не сяо, у которых разузнай замысел, и сможешь с ними справиться. Шаньхусяо, во всяком случае, конкретный, что сидел перед ним, был гораздо глубже как личность, со своими стремлениями, желаниями, эмоциями.       – Может быть, восстановлю работу в лавке… – задумчиво проговорил он вслух.       – Может быть? – повторил за ним Ши Хун. – Может быть? Это всё, что ты хочешь сказать, и так нас успокоить?       – Ну а что ещё я должен сказать? Я пока правда не знаю!       – Тебя точно не дурит этот сяо? Горный сяо? Или как его там… – Ли Юн периодически отвлекался на посетителей своей лавки, и связь улавливала отголоски разговоров, однако он включался в их диалог всегда в нужный момент, стоило только Ши Хуну не найти слов.       – Нет, не дурит, – категорично заверил их Ван Ибо.       – Тогда почему… почему ты не поменяешь лавку и не начнёшь всё заново? Если магия другого существа мешает её работе, не проще ли просто найти другую?       – Мне не хватит на это сил, Ли Юн.       – Так вернись, побудь под присмотром врачевателей, восстановись. Тебе ли не знать, что нестабильная ци плохо сказывается на наньу.       – Но я не настоящий наньу.       Повисло тягостное молчание. Впервые Ван Ибо понял, что не был зол или обижен на факт своего человеческого происхождения. За те недели, что он был без духовных сил, пришло смирение: он больше человек, чем наньу. И так было всегда, просто ему было больно это признавать. Конечно, магия бодрила, давно он не испытывал такого прилива, готовый свернуть горы и пройти многие ли [52] без продыху, но умом-то он осознавал, что она принадлежала не ему. Верхний и нижний даньтянь не отзывались даже на простенькое заклинание, и только средний помог ему частично выбраться из ловушки, в которую он сам себя загнал.       – Ван Ибо?       – Да, Хун-гэ?       – Ты же не врёшь, что ты в порядке?       – С чего бы мне вам врать? Вы мои друзья, и я верю вам. Верю, что вы поговорите с Ли Янь и наставницей, развеете их тревоги, и дадите мне свободу действий. Ребят, я действительно хочу наконец-то повзрослеть.       Ли Юн понимающе замычал, и только тогда Ван Ибо снова обратил внимание на притихшего Сяо Чжаня. И крепко закусил губу от сильного желания привлечь того и поцеловать. Шаньхусяо смотрел на него с таким обожанием и уважением, что Ван Ибо ещё чуть-чуть и заскулил бы. У него словно заново открылись глаза, и он разглядел этот мир, стал ощущать всё и сразу, и эти чувства делали из него совершенно другого человека. Податливого, хоть бери в ладошку, разминай и сотворяй, что вздумается. Такого маленького для всей Вселенной, но такого большого для себя самого…       Словно признав перед друзьями и Сяо Чжанем, что он не настоящий наньу и никогда им не был в прямом смысле, в нём проснулось всё такое обычное и простое, что до этого он даже не знал. Из-за внутренней энергии, выращенной в нём искусственно, он никогда раньше не испытывал всплеска половых гормонов. Когда Ван Ибо учился быть Младшим, он видел перед собой лишь путь совершенствования, пока ребята давно уже ходили за ручки со своими парами и целовались где-нибудь в уголочке. Он со всей серьёзностью был занят обучением и практикой, потому что по сравнению с другими он не обладал естественным даром, и ему приходилось многого добиться, чтобы его не посчитали недостойным. Его не интересовал никто в плане эмоций и сексуального желания, и даже у Ши Хуна был такой опыт, а у Ван Ибо до сих пор нет.       Рядом с Сяо Чжанем всё переменилось. Он пихнул его ещё раз, просто потому что мог и хотел этого. Ему нравилось быть замеченным, особенно таким голодным взглядом.       И в этот момент Ван Ибо, уже привыкший к лёгким толчкам из-под земли, широко раскрыл глаза, так как они вдруг явно стали ощущаться сильнее.       Сяо Чжань кивнул.       – Иногда так бывает. Ты когда спишь, не лежишь же безвольным пластом, а ворочаешься, ноги поджимаешь, подушку на другую сторону кладёшь? Или всё же лежишь как брёвнышко и не пошевелишься? – в глазах его переливались смешинки, и Ван Ибо сразу же разулыбался. – Надеюсь, что нет, не расстраивай меня.       Он изобразил себя спящим, со сложенными руками на груди, за что получил тумака, а затем и по спине, и боку, и животу, потому что завертелся и замолотил кулаками в воздухе. В конце концов, они в унисон рассмеялись.       – Ты правда уверен?       – Я правда уверен.       Как бы Ван Ибо не старался, лжи так и не почувствовал в его словах. Сяо Чжань расслабленно сидел на постели со скрещенными ногами, почти в медитативном состоянии, от него исходили магические выбросы, и шаньхусяо пальцами рук замыкал их, сдерживал. День клонился к закату, и наступал тот момент, когда Сяо Чжань начинал нервничать. Ван Ибо всё никак не мог налюбоваться его профилем: он стучал коленями по кровати с уложенными на них ладонями и безотрывно глядел, улыбаясь.       – Что ты так смотришь? – Сяо Чжань рефлекторно коснулся его макушки и почесал за левым ухом, и Ван Ибо вытянулся, чтобы ощутить ласку в полном объёме. – Потягать тебя за ушко, а?       Наслаждаясь осторожной трёпкой и нежными поглаживаниями, он признался:       – Я думаю, чем хочу после накормить гэгэ.       – С чего бы вдруг такая доброта? – захохотал тот, кого назвали гэгэ, теребя его за уши интенсивней. – Ну-ка признавайся, чего ты там удумал?       – Ничего я не удумал, – Ван Ибо силился не закусывать губу. – Просто…       – Заварим лапшу и ладненько.       – Я давно не ел нормального мяса. И ты тоже. Сколько уже питаешься этой дрянью? Столетия?       Сяо Чжань проигнорировал вопрос, опустил голову и чмокнул в нос, отчего его уверенность только возросла.       – То есть ты хочешь выйти из лавки?       Ван Ибо согласился.       – Уверен, что у тебя получится? – меж бровей у шаньхусяо пролегла складка, и улыбка стала виноватой. – Я не то, что не верю в тебя, но твоя ци…       – Поцелуй меня, и тогда точно всё получится.       – Ван Ибо…       Он призывно подставил губы, и Сяо Чжань вздохнул, поколебался ещё пару мгновений, а потом обхватил его щёки и поцеловал. Сначала это было почти невинно, обычным прохладным прикосновением, однако Ван Ибо нетерпеливо пододвинулся, уложил ладони на крепкие плечи и привлёк к себе. Шаньхусяо не сопротивлялся, соскользнул одной из ладоней по шее, спине и вниз, сжал бедро и проник языком в рот. Ван Ибо помог Сяо Чжаню разместиться на своих ногах, предаваясь жаркому огню, разгорающемуся между ними.       С каждым разом этого становилось недостаточно. Совсем мало. Пылких влажных губ было мало, распаляющих касаний тоже мало, они лишь будоражили и волновали, казалось весь мир суживался до плотного скручивания органов в животе. Ван Ибо не понимал, как зайти дальше. В его представлении это «дальше» было, оно мелькало в глазах напротив, точно такое же желание, что испытывал сам. Он мог бы предложить, раскрыть рот и высказаться прямо, страха не было, что Сяо Чжань откажется, наоборот, он был уверен, тот поддержит подобную инициативу, но… как это осуществлялось? Не хватало теории. Он мог трогать упругую ягодицу и ловить сдавленный выдох, только что делать с этим дальше? Поэтому, когда они наконец-то смогли расцепить объятья, и Сяо Чжань скатился с него, свернувшись калачиком, Ван Ибо погладил его по голове и пообещал скоро вернуться.       Он решился.       Пройдя через разлом, он первым делом, только не с первого раза вызвал экран НИП и ввёл в поиске запрос. Ему пришлось несколько раз тыкать в кнопку поиска, потому что помощник слабо реагировал. Экран рябил, по всей его поверхности виднелись битые пиксели. Ван Ибо присел за прилавок, чтобы не стоять на ногах, пока связь налаживалась. Нельзя было сдаваться, ему хоть немного нужно было разобраться в этом вопросе. Он был просто обязан.       В силу возраста и не имения отношений ранее, он не мог сказать, как вся эта любовь строилась, но всего лишь от мысли, как он обнажается перед Сяо Чжанем, его потряхивало. Сидя с красным лицом перед экраном, он раскрывал перед собой всё новые вкладки, вчитывался в каждый абзац, пытаясь выстроить перед собой картину, как это должно было работать. Сексуальным просвещением с ним никто и никогда не занимался, родители слишком рано ушли из жизни, чтобы рассказать, каким образом мальчикам нравятся девочки. Или другие мальчики. А к наставнице он с такими вопросами и не подходил…       Разглядывая приложенные к тексту картинки, он примерял их к себе, пробуя представить на месте нарисованных человечков себя и Сяо Чжаня. На одной из них мужчина уложил себе руку на пах, и Ван Ибо повторил, сжал член через ткань шорт, сначала почти невесомо, только чтобы прочувствовать тяжесть ладони, а потом крепче стиснул пальцы, до ощутимой боли. От подёргивающихся мышц и как будто уплотнения мягкой ткани неизвестное доселе ощущение внизу живота призывало продолжить, оттянуть, придавить, и от этого возник позыв в туалет. Ван Ибо очертил выпуклость на шортах, жаждя возбуждения, однако чувствовал лишь желание опорожнить мочевой пузырь. Он отлучился, так и не закрыв НИП, всё ещё изучая картинки даже в процессе. Спустив воду в унитазе, Ван Ибо постоял над ним, наблюдая как водоворот уходил в глубину трубы. Как и все его мысли, намерения и стремления. Судя по прочитанному, он был возбужден в той стадии, которую ещё можно было контролировать, и сжал кулаки.       Он справится.       Ему необходимо было отправиться в магазин и приобрести несколько вещей, судя по тому, что ему рекомендовали. Беспрестанно облизывая губы, он отключил помощника и вернулся к двери, неуверенно схватился за ручку.       Прошлые разы были провальными, и как бы он не был самоуверен перед Сяо Чжанем, этот образ рассеивался, когда он сталкивался с очередной неудачей. Он вдохнул поглубже, выгнал из головы очертания открытой светлой и такой холодной кожи. Толкнул дверь, предвкушая свободу, а она… не поддалась. В висках зашумело.       «Сяо Чжаня нужно накормить мясом… и… ну пожалуйста. Пожалуйста!»       Ван Ибо подпихнул её бедром, вложив в удар все свои накопленные духовные силы, и наконец-то вырвался наружу. Свежий воздух, который он так давно не вдыхал, будто расправил его лёгкие, и он втянул сладкий, пусть и загазованный городской воздух полной грудью. Он увидел мотоциклиста и до самого поворота провожал его взглядом. Встряхнувшись только, когда чудесный и прекрасный мотоцикл скрылся из виду, он быстрым шагом двинулся в сторону торгового центра, решив, что сначала отыщет специальный отдел…       Максимально закупившись по совету милой девушки, которая не высказала ни удивления, ни осуждения от множества вопросов, он с алым лицом и горящим лбом спустился в продуктовый магазин на первый этаж и отмахивался от всяких моментов, что так и лезли в голову. Он честно пытался не думать о содержимом сумки и молчаливо умолял охранников, чтобы им не пришла идея заставить его открывать её. Он сосредоточился на выборе наилучших кусочков свинины, а также на ассортименте здоровой пищи, однако избавиться от желания поскорее оказаться в тесных объятьях он так и не смог.       Он вернулся, когда солнце уже закатилось за горизонт, и как только переступил порог, песня Сяо Чжаня обрушилась на него. Она звучала гораздо громче, чем обычно, почти оглушала. Ван Ибо пошатнулся и вцепился в косяк, чтобы не рухнуть на пол. Слова всё ещё было не разобрать, но их смысл понимался и без этого, душа замирала, пока от мощной вибрации голоса трещала голова. Ван Ибо распутывал этот клубок эмоций, только кроме меланхолии найти ничего не смог. Сожаления смыкались вокруг сердца, его глаза без просвета глядели вперёд, и он не мог отыскать ни добра, ни мира, не было в нём того, к чему бы тянулась душа. Лишь пустота. Сырость. Одиночество.       Ван Ибо непослушной рукой стёр накатившие слёзы.       Он, напрягшись, оттолкнулся от двери и на ослабевших ногах двинулся наверх, потому что под грузом чужой боли не смог бы ни устоять, ни усидеть. Единственное, в чём он нуждался, была кровать. Такая надёжная, такая мягкая, в которую можно провалиться, как в сон, ощутить себя в безопасности. Ступени давались с трудом, каждую он преодолевал, прикладывая неимоверные усилия и цепляясь за перила, чтобы не скатиться обратно.       Только стоило ему поставить ступню на последнюю, как голос изменился. Колыбельная изменилась. Песнь, пропитанная чарующей нежностью, прошила Ван Ибо с головы до пальцев ног, и в животе завязался узел. Вожделение было такой интенсивности, что сметало, и он споткнулся, почти кубарем прокатился к кровати и распластался на ней лицом вниз. Тело задрожало, только в этот раз не от страха, скорби или мощи чужой магии, а от возбуждения.       Маленькими иголочками это чувство прошлось по коже, подтолкнуло его приподняться и опуститься почти в упор к матрасу. Он выгнул спину, чтобы между ними не осталось места, и застонал, прислонив ладонь ко рту, сдерживая ещё один стон. Он проехался бёдрами вперёд, но трения, которого так желал, не хватало, Ван Ибо попробовал ещё и ещё, пока не перевернулся набок. Он коснулся себя через мягкую ткань шорт и раскрыл губы, выдыхая. Нет, этого было мало, и он негнущимися пальцами расстегнул пуговицу, стащил одежду и расставил колени. Ему показалось, что член пульсацией требовал его руки, и он не сопротивлялся. Нижнее бельё создало дополнительное воздействие, когда он сомкнул пальцы на всей плоти, вплоть до мошонки, и колени сжались между собой, когда он усилил хватку.       Ему было мало, так этого мало.       Он всё-таки спустил бельё и по наитию провёл ладонью по стволу до самой головки, обернул её щечки кулаком и с усилием вздёрнул. Затем с усилием прокрутил несколько раз, с секундной потерей сознания, когда он задумался, как мягко под ладонью поддаётся его часть, ослабил и активнее надавил, спускаясь вниз, сжал ствол. У него не выходило действовать с нежностью, в тему песни, что он слышал, нет. Ван Ибо стал надрачивать себе, изгибаясь навстречу, ударяясь головой о стену при каждом интенсивном толчке. Член набирал крепость, наливаясь кровью, становясь тяжелым и достаточно большим. Ван Ибо закусил губу, представляя, как он хлопал бы им между ягодицами Сяо Чжаня. Как укладывал бы его в ложбинке и скользил, скользил, скользил, упираясь всё жестче. Большой палец прошёлся с нажимом от ямочки по уретре, и он застонал, выдохнул, опять застонал и подцепил кожицу ногтем, помог головке вынырнуть из-под неё, отчего весь позвоночник будто парализовало от наслаждения. Не убирая руки с члена, он переместил подушку, перевернулся на живот и продолжил двигаться, выбиваясь в податливую поверхность. Он так громко выражал своё удовольствие, ему было почти идеально хорошо, он даже не сразу заметил, что Сяо Чжань прекратил петь, а всё его ладонь была влажной и липкой.       Темнота перед взором рассеивалась.       Ван Ибо не смог остановить свои бёдра, продолжая толкаться, притираясь, давя телом, и рука в последний раз оттянула становившийся чуть податливее ствол. Он так тяжело дышал, что одеяло в которое он уткнулся лицом было тоже мокрым.              Он откинулся на спину, раскрытый, с раздвинутыми ногами, ловя воздух и чувствуя стыд.       – Что ты сейчас сделал, Ван Ибо?! – прошипел он.       И остался лежать. Ругая себя. Обвиняя. Раздавленный. Разбитый.       Когда ему стало холодно от влаги на животе, икрах, под лопатками, он понуро слез с кровати и методично освободил подушку от испорченной наволочки. Простыни и одежда тоже оказались заляпанными, и он снял их тоже. Ван Ибо был опустошён, будто сделал что-то нехорошее и должен был извиниться, и даже почти разозлился на Сяо Чжаня, что он в нём такие эмоции вызывал. Одно дело чувствовать подобное рядом с ним, а другое – делать это одному.       Только телу словно было недостаточно и этого: Ван Ибо всё равно чувствовал волнообразные приступы между ног, как будто сердце опустилось туда и отстукивало ритм, тяжкий узел в животе, а мошонка казалась раздувшейся и мешала ходить. Совсем без радости он высыпал из сумки купленные в секс-шопе вещи, с ужасом вспомнив, с какой улыбкой милая девушка советовала ему такое бесстыдство. Она понимала, что предлагала ему? Видела этот порок на его лице?       Несмотря на вялость и злость, он взял с себя обязательство закончить начатое. Ему было стыдно признаваться, только он хотел продолжения. Даже не так, он желал продолжения. Вместе с Сяо Чжанем и после, он точно открыл в себе глубокий порочный портал, и что туда не запихивать, он не затянется. Ван Ибо постоял над кроватью, раздетый, покрасневший и возбуждённый в области паха, в обнимку с грязными вещами, выбрал первую попавшуюся смазку, резиновый член. Несколько мгновений позволил себе задуматься, а получится ли?       Он загрузил бельё в машинку, запустил нужный режим и залез в душ. Он выдавил смазку на гладкий кончик, похожий на головку, размазал по всему основанию, и руки у него стали уже липкими от этого. Запахло персиками. Он выпятил задницу, примерился, настроился и попытался затолкнуть резиновый член в себя, но мышцы напрягались, суживаясь, ноги подкашивались, и не получалось даже продвинуться на чуть-чуть, на самую капельку. Было неприятно и неудобно, он приподнял ступню и упёрся ею в бортик душа, только всё равно ничего не выходило. Живот от согнутых конечностей крутило, узел в нём всё больше давил на желудок, Ван Ибо с негодованием отбросил игрушку и включил воду. Первое ледяное касание заставило его вскрикнуть, но он упрямо держал пятки вместе, не двигаясь, запрещая себе уворачиваться от неприятного ощущения, морально принимая это как наказание. Он чувствовал себя грязным. Корил себя. Для чего он пошёл на поводу своих инстинктов? Снова. И опять. Разве случай с экзаменом и лавкой не доказал, что на инстинктах действовать не стоит?       Вода нагревалась, струей билась о макушку и стекала вниз. Максимум, что смог заставить себя сделать Ван Ибо, это пройтись рукой по животу и ниже, смывая следы. Выходил он из душа, как на плаху. Казалось, теперь весь мир разглядел бы в нём порок. Самое ужасное, это мог разглядеть и Сяо Чжань.       Укутываясь с головою в полотенце, Ван Ибо открыл дверь, сделал шаг в комнату и поднял взгляд. И стремглав нырнул обратно, спрятавшись за дверную коробку. Он прижал кулак к губам, чтобы не заорать, потому что на его кровати сидел шаньхусяо и с интересом рассматривал выпотрошенные из сумки секс-игрушки и тюбики со смазкой. Когда Ван Ибо высунулся, тот вертел какой-то резиновый небольшой округлый предмет с проводочком и кнопкой, и его лицо менялось от удивлённого до ошеломлённого.       Ван Ибо схватился за ручку, начиная прикрывать дверь, и она вдруг скрипнула, чем напугала Сяо Чжаня. Тот подскочил на месте, отбрасывая от себя вибратор и убирая с лица прядь волос.       – Ван Ибо? – позвал шаньхусяо.       Только он уже развернулся спиной, прислонившись ею к холодной стене, и закрыл рот двумя руками. Вдох-выдох – он дышал тяжело, почти со всхлипом, потому что ощущалось, будто вся жизнь только что рухнула.       «Он видел. Он точно всё видел!»       С той стороны было тихо, и Ван Ибо даже понадеялся, что Сяо Чжань всё понял и ушёл, однако это, конечно же, было не так.       – Прости, я зайду? Я знаю, что ты там… Что случилось?       – Нет, не заходи, – выпалил Ван Ибо, почти вжимаясь в стену.       Почему-то ему было страшно видеть его лицо, когда шаньхусяо всё поймёт, он боялся разочарования, что его начнут стыдить. Он был уверен, что такими вещами в одиночку не занимаются.       – Тебе нехорошо? – Сяо Чжань спросил с беспокойством, в его тоне не было осуждения, лишь недоумение.       Ван Ибо вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к руке, как пальцы поймали его локоть, скользнули вниз, притянули ладонь и крепко её сжали. Ему хотелось снова расплакаться.       – Ты видел? – обречённо прошептал он да так тихо, что ответа не получил. Он прокашлялся и повторил вопрос. – Видел?       – Что видел?       – Всё… это…       Сяо Чжань натянуто рассмеялся.       – О чём ты, Ибо? Я правда не понимаю. Я не могу даже представить, что случилось, и почему ты опять от меня прячешься.       – Игрушки. Смазку, – он сглотнул, потому что слышал, с какой болью шаньхусяо это говорил, и ему было стыдно, стыдно до такой степени, что он, останавливая новую волну возбуждения, прижал друг к другу колени. – Меня…       – Ты о тех вещах на твоей кровати? Честно сказать, для меня не особо понятно их применение, но вроде на одном из кремов было написано… для секса?       Небольшая пауза, и от этого сердце в груди Ван Ибо рухнуло вниз.       – Ты беспокоишься, что я не знаю, что такое секс?       – Я… нет… дело в другом…       – Ван Ибо, я пусть и оторван от жизни, но инстинкты, эмоции, чувства никто не отменял. И никто не может их отменить. Их можно понять или не понять, но я понимаю для чего людям нужен секс, так что…       – Ты не то…       – Слушай, я никогда не догадаюсь, о чём ты думаешь, – Сяо Чжань стал говорить мягче, почти напевно. Ван Ибо это откинуло на полчаса назад, когда этот голос его возбуждал, и он застонал, желая оказаться прямо сейчас в его руках. Его ладонь задрожала, когда шаньхусяо стал оглаживать внутреннюю часть пальцем. – Но другие тоже испытывают подобные потребности, и это нормально. Но разве у наньу не снижено либидо? Честно, я в первый раз сталкиваюсь с этим, и могу задавать вопросы не в тему, только…       – Я не настоящий наньу! – воскликнул Ван Ибо, сгорая от жара во всём теле, между лопатками под полотенцем скатилась капелька пота. – И нет, обычно у наньу он не снижен, наоборот, в этом плане они как люди, всё у них отлично с выражением сексуального влечения. Возможно, я никогда не испытывал этого, потому что мои духовные силы накоплены были искусственно. И у меня всё было без этого отлично, никаких проблем, пока я не попал сюда, и твоя магия вместе с силой паньлуна не высосали из меня всё это без остатка. Я сейчас как человек? Как наньу? Чего я хочу? Нормально ли это?       – Ты… хочешь со мной? – Сяо Чжань специально избежал какой-либо конкретики, чтобы у Ван Ибо оставался шанс отступить, увести разговор, не признаваться.       И осознание такой силы любви ввинтилось ножом в грудь, сквозь мышцы и рёбра, прошило сердце, и он согнулся, сломленный. Шагнул навстречу, упал в объятья Сяо Чжаня, почти не уловив того момента, когда его усадили на кровати. Ван Ибо поднял стыдливый взгляд и закусил губу, потому что таким серьёзным он Сяо Чжаня не видел. Тот определённо ждал ответа. И от того, что Ван Ибо тянул с ним, в их отношениях выстраивалась стена, причиняющая страдания, что отражалось в чёрных глазах.       Шаньхусяо еле слышно спросил вновь, стянул с его головы полотенце, и с неприкрытыми плечами Ван Ибо чувствовал себя голым. Он не выпускал руку, холодную, такую родную, просто уложил себе на бедро, и поймал взгляд.       – Сяо Чжань…я… ты можешь?.. Ты можешь заняться со мной любовью?       И лицо его горело.       Пальцы подушечками вдавились в кожу так правильно. От тяжёлого взгляда, прямого и вожделенного, нельзя было отвести глаз. Ван Ибо смотрел и тонул в этом бушующем море. –       Я…Я… – пролепетал он, и пусть реакция ему казалась совершенно очевидной, его пугало, что Сяо Чжань молчал. Тот продолжал стискивать бедро, что его даже свело, и Ван Ибо дёрнулся.       В то же мгновение Сяо Чжань отвёл руку, извиняясь.       – Ван Ибо. – Серьёзно произнёс он, облизнув губы.       Ван Ибо вскинулся. Его отвлекало то, что от возрастающего возбуждения, от этих ноток в голосе шаньхусяо, член пульсировал с новой силой между ног, и ему хотелось к нему притронуться как можно скорее. Он только сжал кулак, сдерживая себя. В голове было мутно, и он заметил, каким плотным стал воздух вокруг, как трудно стало сделать вдох. Он приоткрыл рот, дыша и им.       – Ты правда этого хочешь?       Не сомневаясь, Ван Ибо встал на колени и дотянулся до заветных губ, оглаживая щёки, запуская ладони в волосы.       – Хочу. Очень хочу.       Сяо Чжань расслабил плечи, обмяк и позволил ему всё, обнимая на уровне груди, и Ван Ибо со всей жадностью набросился на него, заваливая спиною на кровать. Выправил волосы из хвоста набок и оседлал его, обхватил руками за шею и языком проник внутрь его рта. Лоб полыхал жаром, застилая всё вокруг, и Ван Ибо разнузданно прикусил сначала нижнюю губу, а затем и верхнюю, кусал, чтобы потом зализать, втянуть, обласкать. И от того, как Сяо Чжань смотрел на него, хотелось только большего.       «Мне мало. Мало».       Его руки перестали лежать спокойно, перебрались на грудь, стягивали одежду в кулаках, и Ван Ибо начал двигать бёдрами, елозя оголенным под полотенцем членом о собирающиеся красные складки, и от этой сладкой боли он громко застонал прямо в чужой рот.       – Тише, тише, – между поцелуями Сяо Чжань пытался его притормозить, но как его пальцы переминали ягодицы, как он поднимал и опускал колени, ища лучшего контакта, говорило лишь о том, что шаньхусяо тоже в нетерпении и хотел, чтобы он был громче, усерднее, нетерпеливее.       Ван Ибо принялся развязывать завязки на его юаньлинпао, притрагиваясь горячими суставами пальцев к обнажающимся участкам кожи, и Сяо Чжань привстал на локте, целуя его подбородок, под ухом, шею. У него вырывались странноватые звуки, что-то среднее между мычанием, стоном и вдохом, когда перед ним открылась грудь и манящие широкие ареолы на ней, к которым сразу же прикоснулся, задел соски, и они мгновенно стали твёрдыми.       – Тебе нравится?       – Да. Молчи. Ничего не говори, просто делай, что хочется… – шаньхусяо не успел даже договорить, как Ван Ибо припал к его левому соску, и его тело выгнулось навстречу, он выдохнул с надрывом. – Да, ты всё делаешь хорошо…       Но и этого было мало, Ван Ибо спустился мокрыми поцелуями вниз, чтобы оставить след у пупка, провёл ладонью по волосам вниз и нащупал то, что так доверчиво поместилось в ладони. Он приподнял член, языком прошёлся по головке, локтем приостанавливая ногу, которая затеяла вздыбиться вверх и прижаться к соседней, и тем самым ударить его по голове. Ван Ибо бегло оставил засос на неспокойном колене и вернулся к чувствительному месту. Уложил член на животе и, обхватывая кожу, втягивая щёки, принялся ласкать, где мошонка соединялась со стволом, у линии, что разделяла её на две половинки.       Сяо Чжань взбрыкнул и выдохнул.       – Ты такой хороший, такой хороший, – обе руки схватились за его звериные уши, и Ван Ибо прошило чувствами, могуществом, желанием сдвигать горы, и он усерднее приступил вылизывать и зацеловать местечко.       От ласк член в ладони рос, и всё же он был менее увесистым, чем его собственный, но более длинным. Он подрагивал, толкался во внутреннюю часть и твердел от прилитой крови. Ван Ибо словил языком выступившую смазку и ошалелыми глазами поймал не меньше ошалевший взгляд.       – Иди сюда, – сильным рывком Сяо Чжань подтянул его к себе и впился поцелуем.       Его рука, изучая сантиметры спины, сорвалась вниз и уверенно нырнула под полотенце, приподняла его, стянула окончательно, оставив хозяина смущённо водить глазами по лицу шаньхусяо, а затем обхватила член и прижала его к своему, одним движением стискивая их вместе. Они даже прекратили целоваться, завороженно уставившись, как две плоти, соприкасаясь, выскальзывали через колечко пальцев. Одна головка была бледнее, чем другая, и казалось, что от этого член Ван Ибо был визуально гораздо внушительнее. Глаза Сяо Чжаня расширились.       – Такой большой…       Ван Ибо залился краской и утёр взмокший лоб, заводя за ухо косичку.       – Прости.       – За что ты извиняешься, глупый? – у Сяо Чжаня тоже заалели скулы, а искусанные губы растянулись в довольной улыбке. – Я хочу его опробовать… да, очень хочу…       И снова хотел утянуть Ван Ибо в поцелуй, и сначала того повело навстречу, словно натянулась ниточка, и он не мог ей противиться, но быстро отпрянул.       – Ты хочешь..?       Он не представлял, как выразить своё удивление, и Сяо Чжань хитро ухмыльнулся. – Что, не хочешь меня взять? – он дразняще провёл пальцем по губам Ван Ибо.       – Х-хочу, – выдохнул тот, прикрывая глаза, представляя, как оглаживал бы округлые ягодицы, как бы было приятно, когда его плоть обхватили мышцы, сглотнул, закашлялся. – Кто бы знал, как я этого хочу…       – И в чём тогда дело? Давай поиграемся с какой-нибудь твоей игрушкой, ведь они для такого и предназначены?       Ван Ибо кивнул и потянулся к отодвинутым к стене в порыве страсти вещам, закачал головой и вернулся в исходное положение. Слабыми ударами побил Сяо Чжаня по бокам коленями, размышляя.       – Что не так, Ибо?       – Я… Ты же никогда не занимался сексом с мужчинами, так?       Шаньхусяо закусил губу и моргнул.       – С женщинами, кстати тоже, если это тебя волнует. Но ведь и ты тоже.       – Я прочитал в НИП, – начал было он, только Сяо Чжань так громко расхохотался, что он сразу же надулся. – Что?       – Ты читал про секс в своём этом устройстве? – тот продолжал смеяться, даже прикрыл рот ладонью, чтобы сдержаться, а его глаза стали двумя полумесяцами.       – И что? – обиженно скривился Ван Ибо. – В НИП есть информация обо всём. Если я что-то не знаю, то спрашиваю у помощника.       – И что же тебе поведал твой помощник?       – Ничего, – он приподнял ногу, чтобы сползти с Сяо Чжаня, потому что больше не видел смысла ни в разговоре, ни в продолжении ласк, когда его ставили в такое неловкое положение.       Однако шаньхусяо вцепился в его ягодицы, подскользнул под него ниже и толкнулся членом прямо в ямочку, отчего Ван Ибо опустился обратно и заелозил. Краем глаза заметил, как у Сяо Чжаня изменилось выражение лица, как он приоткрыл рот и толкнулся ещё раз, и от этого снова разгорелся пожар внизу живота.       – Иди сюда, глупый, – Сяо Чжань напал на него с поцелуями, краткими и долгими, лёгкими и жадными, его ладони гуляли по всему телу, напирали на плечи, заставляя опускаться сильнее, а член пульсировал под ним, толкался. – Всё-всё, не обижайся, не обижайся, я не смеюсь, – но в его голосе продолжал слышаться смех.       – Ты всё ещё смеешься.       – Меня просто обрадовало, как сильно ты хотел… оказаться со мной вот так? – он снова сжал его плоть, отчего Ван Ибо застонал, откинулся, и теперь у него запульсировало и загудело везде, и он снова стал искать чувствительной ложбинкой лучшее прикосновение, завертелся активнее. – Какой же ты сладкий. Взял бы и съел… Но давай в этот раз ты возьмёшь меня? Пожалуйста.       – Нет, – Ван Ибо протянул ему выбранный вибратор и смазку из тех, до которых дотянулся. – Это сделаешь ты.       – Я могу подстроиться под тебя, – и шаньхусяо под ним вдруг изменился, у него стали шире плечи и таз, лицо тоже стало другим, чужим, незнакомым, только это менялось, словно в какой-то компьютерной игре, когда выбираешь характеристики внешности персонажа.       Ван Ибо сжался, с болью поглядел на Сяо Чжаня.       – Мне нравишься ты… а не кто-то другой…       Шаньхусяо снова стал собой, в уголках глаз проявилась вина и одновременно непонимание.       – Ты не знаешь, какой облик мой настоящий.       – Но…       – Тш-ш, – Сяо Чжань поцеловал его привычными губами, и успевший напрячься Ван Ибо расслабился. – Не важно, это не важно. Но я тебе позволяю, правда.       – Сяо Чжань…       Они завозились, притираясь, целуясь, возвращая поутихшие чувства. Под умелым вниманием, возможно, из-за развитой интуиции шаньхусяо, который мог отыскать необходимые точки, Ван Ибо плавился, растекался по всему нагревшемуся от него телу. Они не стали больше спорить, Сяо Чжань выдавил смазку на пальцы, дотронулся до изнывающих по прикосновениям мышц, и Ван Ибо нетерпеливо двинулся навстречу, усиливая нажим. Только ему не поддавались, продолжали лишь массировать и разогревать кожу около, и даже от этого его унесло. Смело волной и заставило позабыть всё, и не видеть перед собой ничего, только слушаться, действовать по наитию, не безвольно сидеть.       Он наклонился ниже, выставляя ягодицы, и вздрагивал, когда казалось, что вот-вот Сяо Чжань протолкнёт внутрь палец. Ван Ибо изнемогал от непрекращающихся ласканий, чуть привставал и снова опускался, чтобы Сяо Чжань постанывал тоже, и старался держаться за руки, плечи, шею крепче, чтобы не слишком широко расставлять колени, не заваливаться. Только в конце концов всё равно улёгся на грудь, впился в светлую кожу губами и застонал в голос. Он на грани сознания воспринимал, как обильно текло с его члена, как под животом становится влажно. Когда он вдруг расслабился в коконе нежностей, что одаривал его Сяо Чжань, то почти сразу же снова напрягся, потому что проникновение для него вдруг стало неприятно-приятным откровением. Он не сдержал ноги, которые притиснулись крепко к бокам, и Ван Ибо прикусил кожу.       – Расслабься, расслабься, ты такой тугой, мой палец… – Сяо Чжань не договорил и облизнул пересохшие губы, его грудь вздымалась в такт глубоким вдохам.       – Не могу, – организм Ван Ибо выталкивал инородное тело, и тогда прохладная рука легла на его поясницу, гладя и успокаивая.       – Давай, ты сможешь.       Ван Ибо не пожалел сил, чтобы представить, как он просто лежал, в объятьях, как его целовали в лоб, в волосы, и почти снова разомлел. Сяо Чжань протолкнул палец глубже, задел нечто чувствительное, уязвимое, несколько раз очерчивая это, из-за чего Ван Ибо выгнулся и кончил, обильно толчками заливая всё под собой. Он подрагивал и подтягивал выше колени, подхватил стоящий прямо член и провёл по стволу с напором пару раз, пока чужая ладонь не легла поверх и не помогла ему пережить до конца оргазм. Поцелуи сыпались ему на плечи, на щёки, нос, губы, только он не успевал на них отвечать, оглушённый эйфорией.       Когда сознание наконец-то вернулось к нему, Ван Ибо обнаружил себя всё ещё сидящим на шаньхусяо, упирающимся на него, и пытался отдышаться. Его взгляд блуждал, замечая каждую мелочь и не запоминая, пока не разглядел белёсую жидкость на животе под собой. Она скапливалась между кубиками пресса, стекала к пупку и по бокам. Ван Ибо вспыхнул и стал растирать её в попытках убрать.       – Прости, прости, прости.       Сяо Чжань лежал, откинувшись головой назад, почти полностью закрывшись локтём, и Ван Ибо перепугался, что сделал что-то не так. Усерднее стал утирать его.       – Сяо… Сяо Чжань?       Пальцы дрожали. На его зов не откликались. Сердце Ван Ибо рухнуло куда-то вниз, летело, и он вслед за ним.       – Чжань-гэ? – от этого тело под ним затрепетало сильнее.       Сяо Чжань резко подогнул колени, и Ван Ибо вынужден был завалиться вперёд, почти ударившись подбородком о руку, но он успел выставить около чужой головы опору.       – Ты такой… ты такой…       Он наклонился, ниже и ниже, чтобы прислушаться к шёпоту.       – Ибо, почему ты такой? Почему из всех существ в этом странном и непонятном мире я люблю только тебя? Я желаю только тебя?       Сяо Чжань не сопротивлялся, когда он мягко поднырнул под его кисть ладонью, убрал руку, и уставился на него красными глазами, полными слёз. Его щёки тоже были мокрыми. Ван Ибо потянулся, чтобы их осторожно утереть.       – Ван Ибо! Я тебя спрашиваю.       – Я… я не знаю, – он ловил  каждую слезинку, и его сердце гулко билось в рёбра. – Я правда не знаю.       – Глупая! Глупая маленькая ведьма.       – Хорошо, как скажешь. Я глупая. Глупая маленькая ведьма. Но послушай…       – Я не хочу тебя слушать!       – А ты послушай.       – Не хочу!       – Сяо Чжань! – повысил голос Ван Ибо и вовремя остановил его, когда Сяо Чжань снова возжелал закрыться от него. – Твой… ты же… всё ещё хочешь, верно? Хочешь. Я чувствую…       Шаньхусяо взбрыкнул. Он всё-таки не удержался и скатился с него, и тогда Сяо Чжань повернулся к нему спиной. Его плечи затряслись, и тело свернулось клубочком.       Ван Ибо закусил губу.       Что ему оставалось делать? Подобное послевкусие травило его душу, снова дарило ощущение грязи, ему вдруг стало невообразимо горько, что он бросился в омут с головой, не разобравшись, не прочувствовав обстановку. Он мог уйти. Имел полное право.       И всё же он тоже опустился на кровать, подлез вплотную и обнял Сяо Чжаня. Каждый вдох с надрывом он ощущал как собственный. Он дотянулся до сжатых ног, огладил ягодицу, бедро, нырнул внутрь и стал гладить всё ещё крепкий член. Доходя до самой головки, чтобы она упёрлась в основание ладони, до самого низа, чтобы крайняя плоть двинулась следом. Спустя какое-то время он добился желаемого: бёдра Сяо Чжаня стали ходить ходуном, навстречу сначала руке, а затем упираясь о пах Ван Ибо. Но это больше не возбуждало. Возможно, потому что он поставил себе задачу и хладнокровно её добивался, хотя меньше прижиматься не стал. Когда Сяо Чжань излился в его руку, он вздохнул с облегчением и уткнулся между тонкими лопатками, вдыхая запах.       Он пытался анализировать, находить в себе привычную детскую обиду, что игрушки не те, цвет не тот, любви мало. Однако он будто сам стал квинтэссенцией этой любви, и был готов ею безвозмездно делиться. Ему казалось, что он был согласен лежать так ещё целую вечность. Он подтянул одеяло и накрыл их обоих.       – Ты должен уйти, Ван Ибо. Из лавки. И из моей жизни.       Голос был тихий, Сяо Чжань произнёс это почти шепотом, но с такой болью, что руки непроизвольно сильнее стиснули его грудь.       – Почему? – одними губами спросил Ван Ибо.       Спрашивать «ты разве не сказал, что меня любишь, а теперь прогоняешь?» он побоялся. Он прикусил губу, чтобы зубы не застучали друг о друга. Он нервничал, потому что хотел услышать другое… Совсем другое.       – Потому что тебе нужно уйти, Ван Ибо.