Быть взрослым

      Сяо выпустил его запястье, однако Ван Ибо сначала даже не пошевелился, остолбенел от подобной наглости. У него только сильнее зачесались кулаки, но он лишь упёрся основанием ладони в подбородок сяо, отодвигая дальше, и подтолкнул в грудь. Его стало прям до ужаса пугать, что сущность создавала все условия, чтобы молодой наньу переживал и нервничал, прям жаждала поставить его в неловкое положение, поэтому не прекращала задорно смеяться и дразниться. Что ещё могло прийти в голову сяо в следующую секунду? А если он вдруг станет агрессивным?       Несмотря на дрожь во всём теле, Ван Ибо силился сохранить остатки самообладания.       – Это не твоя лавка, так что убирайся. И спасай мир где-нибудь в другом месте, гуев супергерой.       – Это так теперь кличут спасателей мира сего? – парень опустил заинтересованный взгляд, закончил мусолить между пальцев прядь волос и отстранился. – Что ж, фантазия у людей всегда была скудной.       Получив некую свободу, Ван Ибо юркнул под ещё приподнятым локтем, обежал по дальней стороне от сяо стол, вылетел в общий зал и запер за собою дверь, прислонившись к ней спиной. Лицо всё ещё пылало, и он ладонями провёл по нему, затем ещё и ещё, словно соскребая стыд с кожи. Ему ведь не должно быть стыдно за страх?..       – Истинный наньу не должен испытывать страха, – твердила Цзянь Ячжи во время занятий по целительству. – Ни страха, ни сомнений. Допустишь хоть каплю, и сразу позабудешь всему, чему научился. И не сможешь никому помочь. А для целителя – это непростительно.       Ван Ибо выдохнул. Он никогда не страшился заходить первым в комнаты, в которых они оттачивали своё мастерство созерцания [41], отрешившись от всевозможных эмоций, чувств, осязания. Только единение с собой, долгое и мучительное, наполненное медитативными духовными практиками. Там, где он учился не бояться темноты и многого другого, чего пугались обычные люди, он столько времени и нервов потратил, и куда всё подевалось? Он откашлялся и развернулся. Рука не сразу его послушалась, по ней до самого плеча прошёл импульс, и пальцы дрогнули. Ван Ибо зло выдохнул и резко раскрыл дверь, не давая себе раздумывать, готовый встретиться лицом к лицу со страхом, как и привык.       Однако на кухне никого не оказалось.       Ван Ибо бездумно закрыл дверь. Снова открыл. А затем практически подпрыгнул на месте, потому что где-то позади него раздался неожиданно детский голос.       – Ведьма-гэгэ, не меня ли ты ищешь?       Прошипев проклятья, он повернулся на голос и увидел крошечную девочку с округлыми щеками и маленьким хвостиком на голове. Она сунула палец в рот и не сводила огромные чёрные глазища с Ван Ибо.       – Ты… – выдавил он.       Слов больше не нашлось. Он схватился за голову, дёргая себя за волосы, чтобы кровь прилила к мозгам, и он смог бы мыслить здраво. Ребёнок наклонил голову к плечу и причмокнул губами.       – Ведьма-гэгэ?..       Он не стал отвечать и прошёл мимо девочки с мыслями, что просто необходимо взять себя в руки и наладить душевное равновесие, иначе он чокнется. Ван Ибо уселся за прилавок, уронил голову и заорал в деревянную поверхность. Духовные силы были на нуле, у него не было никаких способов, чтобы успокоить разбушевавшегося сяо, и он попросту уже не выдерживал всех этих игрищ с демоном. С какой целью тот вообще перевоплотился?!       От крика начала раскалываться голова. Девочка приблизилась к нему и дёрнула за руку, что-то говоря, и Ван Ибо замолчал и заткнул уши. Если честно ему больше хотелось слушать тишину и лежать. Чтобы никто его не тревожил. Однако с появлением в его жизни сяо это даже звучало невероятно.       – Гэгэ, гэгэ, гэгэ, гэгэ, гэгэ, – беспрерывные «гэ» прорывались сквозь пальцы, будто бы совсем не приглушённые.       Ван Ибо поднял голову и безжизненно произнёс:       – Замолчи.       – Гэгэ, почему ты такой злой?       – Замолчи. Замолчи!       – Ты плохой гэгэ! Плохой, – у девочки тоже началась истерика, только выражалась она в громком ультразвуке, который обычно называли плачем, и из её глаз брызнули слёзы, а с носа потекло ручьём.       Его так и тянуло заорать ещё громче, перекричать эту мелкую дрянь, чтобы она осознала, что как бы слезами и истериками проблемы не решишь. Но так и не смог даже открыть рот.       «В этом был смысл твоего перевоплощения, да? Чтобы я имел совесть и не трогал ребёнка?»       И если сяо рассчитывал на порядочность Ван Ибо, он не прогадал.       – Что ты от меня хочешь? Чего ты хочешь?! – обречённо выдохнул он, и ему тоже захотелось плакать как этой маленькой девочке, но он так устал, что сил даже на слёз не было.       Девочка лишь затрясла руками, словно ей запрещали что-то делать, а она упёрлась и требовала желаемого. Плач не прекращался и действовал на нервы. Ван Ибо привстал со своего места, схватил ревущую девчонку под локоть и рванул на себя, обнимая и гладя по жёстким волосам, торчащим во все стороны из хвостика. От удивления ребёнок замолк, даже не брыкнулся, лишь захлюпал мокрым носом. Ван Ибо поморщился, когда майка стала сырой от прижатого к ней детского лица, и постарался сдержаться, когда девочка стала размазывать сопли кулачками. Он не останавливался и гладил её по голове, пусть и ловил себя на сильном желании дёрнуть посильнее за какую-нибудь прядку. Ван Ибо был мягким. К сожалению, слишком мягким. Когда наступила тишина, он продолжал думать над планом, как договориться с гуевым сяо. Что он там ему сказал..? Что лавка чудес принадлежит ему, и он давно в ней живёт? Вроде так. В голове у Ван Ибо щёлкнул тумблер.       – Мы с тобой в одной лодке, верно? Давай мирно существовать, ладно? Я буду снисходительно относится к твоему присутствию, а ты к моему. Разве не здорово? Он по своей наивности ждал кивка или словесного согласия, но девочка сохраняла молчание, всё так же упираясь носом в его грудь, растягивая низ его майки. Ван Ибо закусил губу.       – Не хочешь мириться?       – Это моё место, – это говорил совсем не ребёнок, потому что интонации были властными, расчётливыми. Сущность знала о чём говорила и не собиралась менять своего мнения.       – Хорошо. Лавка принадлежит тебе, пусть будет так. Но разве я тебя мешаю?       – Мешаешь. Уходи. Вы только все мешаете.       Ван Ибо оттолкнул девчонку, потому что она вдруг вцепилась зубами в его майку и стала как собака мотать головой из стороны в сторону, рыча. Не сходившая с её губ ухмылка холодила кровь, а сама сяо встала с выпрямленной спиной и приподнятым подбородком, эдакая Цинь Лянъюй [42].       – И чем это я тебе мешаю, скажи, пожалуйста? Тем более, если я позволю тебе делать всё, чего ты хочешь? Если тебе будет позволено абсолютно всё, ты разрешишь мне остаться здесь?       Улыбка стала совершенно поганой, а от грязных слов, срывающихся с детского языка, у Ван Ибо покраснели уши.       – Всё, что пожелаю? Даже будешь со мной трахаться?       Ван Ибо соскочил со стула и ударил ладонью о прилавок. Девчонка, хохоча словно десять ванов [43], истязающих грешников в своих судилищах Диюя, крутанулась на пятках и нырнула в устроенный им ранее бардак. Пропала. Исчезла. Точно рыбка в океане уплыла на дно. Ван Ибо ринулся было за ней, однако остановил себя. Ведь было очевидно, что этого от него и добивались. Он скрестил руки на груди.       – Допустим. И чего ты добьёшься, если я с тобой потрахаюсь? Расчувствуешься и оставишь меня в покое?       – С девственниками не трахаюсь, – раздалось отовсюду разом, и Ван Ибо даже не знал, ему расстраиваться на такой ответ или нет.       – Сама выдвигаешь условия, а потом отказываешься, – фыркнул он, почесывая нос от смущения. – Определись для начала, а потом уже рот раскрывай, чего ведёшь себя как дитё малое. А вообще поделись, откуда у тебя такие познания о моей девственности…       – Глупая маленькая ведьма!       Ван Ибо закатил глаза. Страх перестал определять его действия и размышления, потому что он больше не видел в сяо опасности. Это больше походило на лишнюю головную боль, как от приставучего младшего брата или сестры, вездесущих и кипящих энергией, от которой не спрятаться и не уйти. Во всяком случае, он обозначил это для себя так. И испытал неимоверное облегчение, словно только что принял сложный выбор и определил этим судьбу. Вот только…       Его вдруг затошнило, и сильно закружилась голова. Ему определённо не хватало собственных духовных сил, и нижний дяньтянь сжался от спазма, от которого хотелось только блевать. И вот с этим точно нужно было что-то срочно делать, поэтому он опрометью кинулся наверх.       – Ты же ненавидишь мои порталы, – канючил пару минут Ли Юн, затем резко оборвал себя и уже серьёзным голосом попрощался с клиентом. – Пожалуйста, приходите к нам ещё и приводите своих родных и друзей, лавка чудес всегда рада встречать новых посетителей. Если верите в чудеса, наши двери всегда открыты для вас.       Ван Ибо хмыкнул, стоя перед зеркалом и укладывая непослушные волосы. Те от лака лишь сильнее топорщились и никак не хотели нормально ложиться на затылке.              – Я их не ненавижу, а просто не люблю, – и предвосхищая справедливый вопль со стороны друга, добавил, – однако общественные порталы я не люблю ещё больше. Твои хотя бы можно перетерпеть, и всё. А с общественными…       – Ты используешь мою дружбу себе во благо! – продолжал плакаться Ли Юн.       – Я ценю твоё умение открывать порталы. Разве это не показатель дружбы? После них меня хотя бы не так выворачивает, – парировал Ван Ибо.       – Вот так похвала, вот так оценка!       – Да чего ты разнылся, тебе так сложно, что ли? – пригладив встопорщенную прядь между ушей, он отодвинулся от зеркала, чтобы оценить свой внешний вид.       Недурно. Во всяком случае, опрятность его ханьфу не оскорбила бы наставницу при встрече, а волосы он собрал так, чтобы можно было прижать уши, и их почти не было бы видно. Он даже потренировался, пока Ли Юн боролся сам с собой. На открытие дальнего портала требовался большой расход духовных сил, и Ван Ибо осознавал, почему его друг не сразу соглашался. Признаваться, что у него самого не выйдет даже простенького прохода в соседнюю комнату, он не стал, не хотел волновать ребят раньше времени, пока не переговорит об этом с наставницей.       – Ладно.       – Ладно? – обрадованно переспросил Ван Ибо. Хотя голос его ослабел и отдавал хрипотцой, всё же можно было услышать, как он был рад.       – Да-да-да, – занудно протянул Ли Юн и наверняка закатил глаза. – К наставнице Цзянь привязку сделать?       – Давай так, – слишком быстро согласился он, и почти в тот же момент ванную комнату озарило синим сиянием, а затем раздался хлопок: материя растянулась вглубь, закружилась спиралью. – Спасибо, Ли Юн, ты настоящий друг.       В ответ раздалось только бурчание, слабо похожее на «пожалуйста», скорее на обещание, что Ван Ибо будет ему должен. Он попрощался с другом и отключился. Ему необходимо было собраться с духом, чтобы перешагнуть через порожек, он вдохнул поглубже и ступил вперёд. Ван Ибо стиснул зубы, сдерживая порыв выплюнуть желудок, и когда прорвался на другую сторону, остановился в нерешительности. Он рассчитывал попасть в кабинет к наставнице, а оказался в зале собраний, непривычно пустом, не считая трёх нюйу, что сидели в первом ряду. Магия Ли Юна была достаточно сильной, чтобы Старшие ощутили её всплеск, и Ван Ибо даже попятился, узнав среди женщин свою наставницу, Ян Ли и Ао Шу. Последнюю он был удивлён видеть больше всего, потому что в силу своего возраста старейшина редко показывалась на глаза другим.       От неожиданности подобной встречи тошнота усилилась, и Ван Ибо силился её сглотнуть.       – О-о-о, вы только посмотрите-ка, кто к нам пожаловал, – старушка приветственно коснулась лба, он повторил её жест и поклонился. – А мы как раз о тебе, баобао, и толкуем.       – Иди сюда, – шикнула Ян Ли, и он осторожно, прижимая уши к затылку, приблизился, смущённый таким вниманием Старших.       Не успел он подойти и встать рядом со своей наставницей, как Ао Шу схватила его за ладони и сжала своими морщинистыми пальцами, разворачивая к себе.       – Еле-еле магия зиждется в твоем ослабевшем теле, как же ты довел себя до такого, дитя?       – Твоими мешками под глазами черпать воду можно, – добавила Ян Ли, показывая их на своём лице и сразу же поправляя очки, и Цзянь Ячжи похлопала её по макушке. – Помолчи уж, дай Старшим сказать первыми.       Ван Ибо поприветствовал наставницу должным образом, а затем и Ян Ли, и стал переминаться с ноги на ногу, потому что было ощущение, словно чужая духовная сила проникла в вены, разглядывала его изнутри. От этого было щекотно. И неловко. И снова начало тошнить. Его как будто прилюдно раздевали.       – Сяо мне спать не давал. А до этого способы его изловить изучали, тоже не спали, – пояснил он, когда старейшина подтянула его ближе, стала трогать и рассматривать. – Старшая, не могли бы вы…       Ему действительно был неприятен такой тесный контакт, и он весь залился краской, так и не сформулировав свою просьбу. Потупился и опустил голову, чтобы Старшие не заметили его смятения.       – И что, видел его? Изловил? – поинтересовалась Ао Шу, не думая даже прекращать его касаться: сначала она исследовала его щёки, уши, шею, затем спускалась всё ниже и ниже… – Я тоже с ним однажды встречалась. Неприятная тварь.       Ван Ибо облизал губы и упёрся взглядом в старческие руки, что чуть ли не протискивались между его ног, и при этом почему-то вспомнил, как застукал сяо на кухне, поедающего его чернику. В груди разрослась не злость и не обида, как раньше, а что-то похожее на азарт. Даже перебирая ситуацию, когда тот зажал Ван Ибо у стены и предлагал всякое непотребное, он не считал это неприятным. Невежливым и смущающим, да, но назвать сяо тварью он не мог.       – И что он делал?       – Шутки свою проделывал, баловался, будто ребёнок малый, да ничего более. Но тяжко с ним было, точно высасывал полностью всю душу. После встречи с ним захворала я.       – Поэтому вы и оставили свою лавку, бабушка? – тоже поинтересовалась Ян Ли.       Цзянь Ячжи оставалась молчаливой тенью позади неё, она лишь не сводила с Ван Ибо своих сузившихся от тревоги глаз.       Молчание затягивалось. Старейшина не отвечала, и её руки зависли, прижатые к бедрам Ван Ибо. Он продолжал переминаться и с любопытством ждал, что старушка скажет. Неужели она не выдержала ребячества сяо? Ведь она была матерью, после и бабушкой, а Ян Ли, сидевшая рядом, являлась её прямым потомком. Женщина, опытная нюйу к тому же, да не справившаяся с таким простым демоном? Звучало неправдоподобно.       Ван Ибо поднял взгляд и заметил, что Ао Шу вся побледнела. Цзянь Ячжи углядела, как у него переменилось лицо, и успела подхватить старейшину за плечи, когда она стала заваливаться назад.       – Старшая, Старшая…       Он перепугался и тоже ринулся помогать: подхватил женщину с другой стороны, заученным движением начал вместе с наставницей гладить по скрюченной спине, и духовные силы Старших циркулировали под его пальцами, ластились. Ван Ибо не забирал их и не переманивал, а перенаправлял по кругу, вокруг среднего даньтяня, настроившись под ритм Цзянь Ячжи. Зрачки у Ао Шу закатились, что стали видны белки глаз, она тяжело дышала, но нашла в себе силы и указала пальцем на Ван Ибо. И её крик заставил его отшатнуться.       – Не трогай меня, мелкая падаль! Метка на тебе, его метка, пришёл магию родовую теперь красть? Вор! Мелкий воришка! Иди отсюда, иди к гуям и не возвращайся, не станешь ты Старшим, никогда не станешь!         Ван Ибо окаменел и не сдвинулся с места, его рука так и осталась на весу, словно стараясь дотянуться до старейшины снова, только старушка завопила так громко, что у него заложило уши, а ладони от остатка чужих духовных сил загорелись. И он, оглушённый, посрамлённый, только почувствовал, как Ян Ли подхватила его под мышку и стала выводить из зала, пока Старшая, что позволила Ван Ибо проходить инициацию и самолично вверила ключ от лавки чудес, захлебывалась проклятьями ему вслед.