Быть взрослым

      Так что, в итоге, Ван Ибо пришлось подавить собственный стыд и поддаться на уговоры друзей. На самом деле это было не так уж сложно… ведь неведомая тьма, затаившаяся под его лавкой чудес, страшила его гораздо больше, чем возможная встреча с наставницей. Или он попросту так уговаривал себя, когда намывался в душе, переодевался в лучшие одежды и старался собрать все отросшие волосы в идеальные косы и хвост. Он сосредоточился на том, как бы правильнее спрятать уши, чем на своём очевидном стрессе. Надел кепку, надвинув её почти на глаза, и решил, что это он хорошо придумал.       – Ван Ибо, ты там идёшь? Или ты сквозь землю провалился?       Он последний раз приладил головной убор, смёл с лица косичку с бусинами и спустился вниз, к ожидающему его Ли Юну.       – Думаю, если бы я проваливался бы под землю, то ты бы это заметил.       – Ха-ха, очень смешно, – Ли Юн в нетерпении постукивал каблуком ботинка, и тоже выглядел достаточно нервно, хотя они условились, что ему вовсе и не нужно составлять компанию Ван Ибо.       Ему подумалось, что друг так переживал из-за своей старшей сестры, помощницы Цзянь Ячжи, хотя не до конца понимал почему, и спрашивать не стал. После произнесённого заклинания Ли Юн щёлкнул пальцами, тем самым сдвигая заряды духовной силой, придавая момент вращения магнитному полю пространства. Портал вытягивался, расширялся, пока не приобрёл вид раскрытого косяка двери. Ребята между собой переглянулись, схватились за руки, будто там, на другой стороне, только дружеская поддержка могла спасти, и прошли вовнутрь.       Самая ужасная часть в порталах – это последствия того, когда его проходишь. Сдерживая рвотный позыв, Ван Ибо согнулся пополам, упираясь в колени, и застыл в попытке скорее пережить это состояние. Именно поэтому он редко пользовался порталами и не думал даже изучать их. Это была настоящая машина для убийства, без преувеличения, и совсем не похожая на мото-заезды, как пытался его заверять Ши Хун. Вот кто крутил Ли Юном и его порталами, как хотел. Нет, Ван Ибо не мог сравнивать ощущение от мотоцикла с каким-то дурацким порталом. Мотоцикл – это свобода, бескрайняя дорога под колесами, запах бензина и прожжённых шин, ветер, бьющий в шлем, а порталы… это когда твою магию замуровывали в малюсенькую коробку, она всё сжималась и тряслась под гигантским прессом, пытающимся раздробить твою голову. Ничего приятного.        Ли Янь подняла голову сразу, когда только Ван Ибо с Ли Юном оказались в приёмной. Её непривычно серые глаза засверкали, и она подскочила на месте, радостно повизгивая.              – Ибо-о-о-о! Ибо-о-о-о, это правда ты? Значит, слухи не врут, что ты так нелепо завалил оборот в щеночка? Я хочу увидеть твои ушки!       – Янь-цзе [34], не так же прямолинейно меня унижай, – застонал Ван Ибо, утирая проступившую от тошноты слюну на губе, и краем глаза заметил, как Ли Юн медленно отступает за его спину.       – Никто тебя не принижает, милый, – девушка оказалась рядом в два счёта и уже потянулась руками к щечкам Ван Ибо, определённо точно готовая потянуть за них, и ещё пару раз назвать «возлюбленным», отчего сводило скулы, однако разглядела макушку брата, и её улыбка стала ещё приторнее. – Подожди секундочку, милый, я только разберусь со своим братцем.       И в этот миг Ли Янь перестала быть похожей на добродушную Младшую нюйу, и больше походила на тех ведьм из легенд, которых раньше боялся простой люд. Даже Ван Ибо изумлённо раскрыл рот от холода в её голосе.       – Явился, значит.       – Цзе, цзе, прости меня, я уже ухожу, не мешаю тебе работать, я всего лишь Ибо проводил к наставнице, – и Ли Юн попытался прошмыгнуть обратно в портал, однако сестра уже схватила его за шиворот и прямо встряхнула парня, как будто он был пушинкой или крошечным котёнком.       – Не называй меня старшей сестрой, мне тошно от этого обращения после того, как ты, ты, мелкий паршивец, бросил мою цзе. Как мне в глаза ей теперь смотреть, скажи-ка? А ещё ты сдал на «ниже удовлетворительного» педагогику, педагогику!, когда твои родители заслуженные преподаватели? И ты смеешь появляться ещё?! Что мне скажет мама, что я не доглядела за тобой?!       Ли Янь встреча с братом прямо раздраконила, она так и полыхала, Ван Ибо повернулся к Ли Юну с изумлённо поднятыми бровями:       – Ты расстался с Сюй-цзе? Когда ты успел хоть?       – Да, успел, – пролепетал Ли Юн, а когда сестра отвесила ему оплеуху, стал оправдываться, загораживаясь ладонями. – Нет. Не распускай руки, цзе, ты же ничего не знаешь! Да что она тебе там наплела, что ты бьёшь меня и не жалеешь? Я вообще-то твой брат!       – Она наплела? Это Сюй-цзе наплела? Ты сам веришь в то, что говоришь?! Какой ты после этого брат? – возмутилась Ли Янь.       Ван Ибо пытался отойти, чтобы случайно не попасть под раздачу, однако Ли Юн вцепился в него мёртвой хваткой, уткнулся лицом между его лопаток и мотал головой, спасаясь от ударов. И в самый разгар назревающей драки дверь в кабинет Цзянь Ячжи приоткрылась, и все услышали мягкий вопрос.       – Ли Янь, что за шум вы там устроили?       Все трое сразу же вытянулись как по струнке и повернулись в ту сторону, склонив головы.       – Госпожа Цзянь, – отчеканила Ли Янь и стала подталкивать застывшего Ван Ибо. – К вам прибыл ваш ученик, господин Ван. Я уже провожаю его к вам в кабинет. Ван Ибо, только что участвующий в семейных разборках, стал сопротивляться, потому что считал, что вряд ли выглядит подобающе для визита наставницы, однако не успел даже сообразить, как оказался внутри. Ли Янь несколько раз поклонилась и закрыла за собой дверь, отрезая путь к отступлению. Ван Ибо сглотнул, оправил выползшую из-под пояса рубашку и открыл рот, начиная приветствовать Цзянь Ячжи.       – Думал, если прикроешь свои уши, – перебила его женщина, стоявшая к нему спиной у окна. Её длинная пушистая коса, гладкая и блестящая, спускалась до самого низа, почти достигая пола. Женщина повернулась боком, и подол её ханьфу засверкал в лучах солнца, – то я позабуду о том, что мой лучший ученик не справился с такой простой вещью, как оборотничество?       Ван Ибо так и застыл с раскрытыми губами. Он облизнул их, смутившись.       – Что же ты молчишь?       – Я… простите, наставница. Простите меня, – он ниже опустил голову.       – Я не прошу от тебя извинений, а требую ответа на свой вопрос.       – Да, наставница, я не хотел оскорблять вас своим видом. Простите, что у меня это не вышло.       Ладони вспотели, и он обтёр их о штаны. Ему казалось, что воздух вокруг него наэлектризовался от тревоги и волнения. Ван Ибо ожидал, что наставница будет приветствовать его именно так, и в тоже время оказался не готовым. Он снова испытал стыд от того, что так подвёл Цзянь Ячжи, не окупил её ожидания и труды. Ему вновь померещилось, что он находится в зале собраний, и все Старшие снова неотступно следят за каждым его движением.       Наставница всё ещё не обращалась к нему лицом.       – Хотя, будем честны, в моих словах не совсем правда. Ты справился с оборотничеством достойно, великолепно, я уже предвкушала законное «превосходно». Какова была твоя шерстка на ощупь? А эта почти волчья стать? Из всех моих учеников ты был лучше во много раз, и даже лао [35] Цзыюань был впечатлён настолько, что вздумал посмотреть на то, как ты среагируешь на команды. Победят инстинкты или человеческий разум? А ты? Что ты сделал?       Молчание затягивалось, и Ван Ибо истолковывал его по-своему, заломал руки и потупился.       – Я взял след.       – Вот именно! Ты, наполовину человеческое дитя, тот, на кого с недоверием смотрели почти все Старшие, сделал нечто такое, отчего даже у меня сердце замерло. Ты даже лао Цзыюаня поразил, этого старикашку, сомневающегося во всём, вплоть до его ли тапочек стоит у кровати поутру?.. Ты взял след, как настоящая ищейка.       – Вообще-то я долго не мог его отыскать среди всех запахов, меня окружающих. И… мне казалось, что весь экзамен пошёл не по плану, когда принёс вам носок наставника Циня…       Он пошаркал ботинком, чувствуя один лишь стыд. Наставница его хвалила такими словами, которые он никогда от неё не слышал, и это тогда, когда он так её опозорил. Он наклонился так низко, что его поклон походил на равностороннюю букву «г». От благодарности и от чувства вины наворачивались слёзы.       – Скажи. Скажи мне правду. Что случилось потом? – голос женщины стал холодным, точно ледники на вершине гор, Цзянь Ячжи не поворачивалась к нему, и из-за этого сердце гулко заходилось в груди.       – Простите, наставница, я подвёл вас. Простите. Простите меня.       – Что мне от твоих извинений? Ты правда считаешь, что я за свою репутацию перед этими стариками и старушками переживаю? О, не смеши меня, баобао [36], если бы меня это так заботило! Что тогда произошло? Вот что меня заботит. Ты меня заботишь. Ван Ибо глядел себе под ноги, не смея поднять глаз, и стоило ему почувствовать руки на своих плечах, он не сдержался, и тёплые капли скатились с век, обжигая щёки. Он не плакал навзрыд, однако всё равно шмыгал носом, загоняя слёзы обратно, ринувшись ладонью стирать их с лица, и закусил губу.       – Ну чего ты, чего ты, – Цзянь Ячжи сняла с него кепку и погладила по макушке, дотрагиваясь до прижатых ушей, и удивлённо ахнула, когда они отреагировали на прикосновение.       – Неужели ты до сих пор можешь ими управлять?       – Да, – тихо, стараясь не всхлипывать, произнёс он.       – Как чудно́, – изумилась наставница и обомлела, когда Ван Ибо обхватил её своими ладонями и прижался носом к её ключице. Она похлопала его по спине. – Ну всё, всё, никто на тебя не злится, глупый. С кем не бывает…       – С вами не бывает, – от ханьфу улавливался привычный запах горной камелии, такой тонкий, словно свободный ветер.       – Да что ты, и я делала ошибки, и даже заваливала экзамены, – женщина хихикнула, – если быть откровенной, то я как раз с оборотничеством и провалилась…       Ван Ибо отнял голову с покрасневшим носом и веками.       – Вы сейчас не шутите?       – Какие шутки, что ты, – наставница тоже отстранилась, вытянула из рукава платок и протянула Ван Ибо. Тот громко высморкался. – Скажи честно, ты думал, я беспокоилась за тебя, потому что была расстроена твоими результатами?       Он кивнул, виновато глядя на Цзянь Ячжи снизу-вверх. На самом деле он почти догнал её в росте, и через пару лет точно будет смотреть на неё уже сверху, однако пока он стоял перед наставницей, как нерадивый ученик. Ему стало противно от себя.       Он окончательно опустил руки и отступил от неё.       «Ты такой мягкотелый, Ван Ибо!»       – Какой вздор! – женщина всплеснула руками, приглашающим жестом указала Ван Ибо на место и сама летящей походкой прошла к столику, усаживаясь на колени и берясь за чайник. – Присаживайся, присаживайся и поведай-ка своей наставнице, что же с тобой всё-таки случилось на экзамене.       Ван Ибо последовал к указанной табуретке, опустился на неё и шмыгнул носом.       – Я запаниковал.       – Отчего же? – удивилась Цзянь Ячжи. – Всё же шло вполне нормально. Или… нет?       – Я… – он снова потупился, признаваться в таком было неловко. Очень тихо и быстро пробормотал. – Мои духовные силы были нестабильны. Я вдруг заметил, что они выходят из меня, словно воздух из сдувающегося шарика.       Наставница слушала внимательно, не перебивала, только сложила руки на столе, когда разлила по чашкам горячей воды.       – Мне тогда подумалось, что если отыскать эту брешь, ну, там, где магия просачивалась, то так и останусь псом. Навсегда, – он вздрогнул, вспомнив темноту в сознании, где уже слабо ощущались его человеческие когнитивные функции, притупленные инстинктом.       Он дотянулся до чашки, взял её в руки, отогревая пальцы. Глоток сделать он так и не решился.       – Я не знаю, куда она в итоге утекала, потому что побоялся узнавать это. И мне, наверно, как раз её и не хватило, чтобы вернуться в изначальную форму.       Он отставил воду, задумчиво стал грызть ноготь, пока наставница молчала. Ван Ибо всё думал о том, что ему помешало пройти экзамен, почему духовные силы стали покидать его в такой момент? Он ещё сильнее вгрызся в заусенец у указательного пальца правой руки, со страхом понимая, что испытывает похожее. Только на этот раз в собственной лавке.       Цзянь Ячжи наконец-то кивнула и поднялась. Ван Ибо сразу же подскочил следом, опуская руки вдоль тела. Галстук почему-то начал неприятно давить на шею, и он оттянул его, высвобождая место для вдоха. Он не заметил, как наставница стала задумчиво стучать себе по подбородку.       – Тебе досталась та старая лавка, верно? Ты знаешь, что ею последний раз руководила Ао Шу?       – Ао Шу? – Ван Ибо не сразу разгадал, зачем женщина перевела разговор в другое русло.       – Ты там увидел что-то такое, верно? Что тебя и привело ко мне?       Он сглотнул.       – Ли Юн учуял чужое присутствие магии и принялся искать Исток. Он увидел там внутри нечто… хотя я, наверно, тоже это видел… Поэтому я и пришёл к вам, чтобы попросить вас помочь нам разобраться в этом. Наставница Цзянь, я прошу вас о наставлении!       – А если бы всё было хорошо, ты так бы и не пришёл, – посетовала она, и от такого кокетства Ван Ибо вспыхнул и остолбенел.       – Идём, идём же, – Цзянь Ячжи поманила его за собой и заговорчески наклонилась, когда он подошёл ближе, для того, чтобы раскрыть перед наставницей дверь. – Только вначале спасём твоего друга от сестры.       Цзянь Ячжи в лавке чудес смотрелась одновременно и чуждо, и гармонично, будто всегда в ней была. Её ханьфу развевалось, словно лепестки цветов, когда наставница плавно ходила по главному залу, заглядывала в пристроенные комнаты. Женские ладони касались летающих апсар, Дымка и камней, и те раскрывались, тянулись, радовались ласке.       Ли Юн толкнул Ван Ибо в плечо и хихикнул:       – Смотри, как твоя лавка прям ожила, чуть не благоухает! Видимо, чувствует родство магии.       Ван Ибо пихнул его в ответ, тем самым позволяя начаться потасовке. Словесно они тоже старались друг друга задеть, не со злобой, так, по-дружески. Ли Юн не прекращал шутить на тему, что наставница – близкая родственница Ван Ибо, чуть ли не его мать, за что получал более увесистые тумаки. Не то, что ему не нравилась мысль, что Цзянь Ячжи была к нему ближе, намного ближе, чем другие Старшие, и он мог бы назвать её своей тётей, к примеру, или старшей сестрой, а всё потому, что намёки Ли Юн сводились к возможности наставницы быть его матерью, и его это жутко смущало. Мать у Ван Ибо была всего лишь одна, и как бы он не любил Цзянь Ячжи, заменой она никогда не смогла бы стать. Тем более, что его родная мама уже несколько столетий лежала в земле вместе с отцом, и их память он не смел грязнить подобными шутками.       В какой-то момент наставница замерла неподалёку и взглянула на них своим строгим взглядом, и они встали навытяжку, тяжело дыша.       – Простите, наставница Цзянь.       – Простите, наставница!       – Здесь изначально было так много чужой магии? – женщина даже не обратила внимания на их склоненные головы.       Они кивнули, и Ли Юн, который и нашёл Исток, пояснил:       – Я ещё в самом начале почуял остатки духовных сил, и тогда мне показалось, что они остались из-за воздействия самой лавки чудес. Всё-таки лавка – это двигатель, а в нём остаются капли масла или бензина, когда он останавливается. Поэтому я не придал значение спящей магии, ведь если у лавки нет подобного потенциала, мы бы не могли её использовать.       – Хороший ответ, – похвалила его наставница, и парень смущённо смёл чёлку со лба.       – А потом эта магия пробудилась, – добавил Ван Ибо, поёжился, представив, какой силы был Исток, раз он так влиял на него самого, не самого слабого Младшего наньу. – И с каждым днём растёт. Нет, она растёт с каждым движением стрелки часов. Здесь даже будто сложно дышать.       Ли Юн повернулся к нему и вытаращил глаза, мелкими кивками подтверждая сказанное. Уже прошло пару минут, а они оба всё ещё старались отдышаться.       – Когда ты это в первый раз заметил? – Цзянь Ячжи втянула воздух носом, глубоко, размеренно, двинулась вглубь лавки, к прилавку, дотронулась до его поверхности. – Ван Ибо, сядь, пожалуйста, сюда.       Он послушно засеменил к наставнице, сел за привычный прилавок и задницей прочувствовал еле-еле слышную вибрацию. Магия в лавке чудес всё набирала обороты.       Ван Ибо невольно сглотнул дважды подряд, потому что горло запершило.       – Наверно… когда спас мальчика из колбы, – он взглядом стрельнул в ту сторону и скривился. – Я сначала решил, что на ребёнка подействовала моя сконцентрированная в закрытом помещении магия, к тому же она ещё и выплеснулась наружу. Но… она… не моя.       – Не твоя, – согласилась Цзянь Ячжи и поманила к себе Ли Юна, и тот робко приблизился к ней. Она поймала мальчишескую ладонь, уложила на столешницу и накрыла своей. – Ты можешь это уловить? Понимаешь, что это?       Ван Ибо, заинтересовавшись тоже, привстал, к тому же ему было не особо приятно сидеть, когда другие были на ногах, однако наставница одним только взором заставила его уместиться на стуле обратно. Он прилежно сложил руки, наблюдая за ними.       – Сущность, – не задумываясь, ответил Ли Юн, прикрыл веки, а затем широко распахнул их. – Ван Ибо! Здесь больше нет твоих духовных сил!       – В смысле? – искренне изумился он и протянул к ладони друга свою руку, чтобы через близкий контакт подключиться к его видению, только Цзянь Ячжи резко шлепнула по ней, что Ван Ибо даже ударился пальцами о прилавок. – Ой, наставница, вы чего дерётесь?       – Сиди смирно, – шикнула она, размахивая рукавами, чтобы он не вмешивался. – Не суйся, ты всё равно ничего не увидишь через контакт. Ну-ка, припоминайте лучше, видели ли вы кого-нибудь рядом? Тень, образ, голос может слышали. Когда с Ши Хуном были тут и помогали Ван Ибо, сталкивались с чем-то необъяснимым?       Ли Юн качнул головой, на его лице отразился ужас.       – Это проклятье, Старшая?              Женщина вдруг улыбнулась и потрепала его по волосам, успокаивая, и Ван Ибо откинулся к стене и скрестил руки на груди, фыркнув.       «Вот подлиза», – показал он язык Ли Юну, когда тот потерянным взглядом нашёл глаза Ван Ибо.       Цзянь Ячжи, заметив, как он безобразничал, сдвинула брови вместе, и ему пришлось пару раз извиниться.       – Я не пытаюсь сказать, что Ли Юн не прав насчёт проклятья…       – Это не проклятье, – перебила его женщина, качая головой, она приложила кисть ко лбу и вздохнула, – однако очень успешно подавляет духовные силы. Ван Ибо в частности, потому что у него они наиболее сильные, чем у других. Да что я тебе, Ли Юн, объясняю, ты и сам это всё знаешь и чувствуешь.       Она протянула раскрытую руку к нему, и Ли Юн крепко сжал её крошечные пальчики. Его выражение лица говорило яснее слов: духовные силы наставницы тоже стали иссякать. Цзянь Ячжи повернулась к Ван Ибо.       – Поэтому-то колба, пусть и основана на твоей магии, но не слушается тебя. А ещё – взгляни-ка на созданные тобой вещи внимательнее.       Ван Ибо с Ли Юном пристальнее оглядели лавку, отмечая всё изобилие вещей, сотворённых ими с помощью заклинаний и духовных сил. Они молчали, продолжая высматривать хоть что-нибудь, до конца так и не понимая, что должны найти.       Цзянь Ячжи ещё раз вздохнула, только теперь с лёгким разочарованием.       – Апсары, Дымок, кошки-помощницы, – наставница крутилась на месте, указывая на названные предметы, в конце концов даже подошла и склонилась к живым камням, сочувственно поджимая губы, – они все такие вялые, вы не замечали? Не реагируют на вмешательство должным образом, будто погружены в сон.       – Они же радовались вам, – начал спорить Ван Ибо, однако Цзянь Ячжи остановила его одним взмахом.       – Не спорь, пожалуйста, я за свою жизнь повидала множество лавок чудес и прекрасно знаю, как должны реагировать на чужую магию подобные вещи. А камни у тебя даже не поют!       Он насупился.       – Ой, ну брось, чего ты надулся сразу, – воскликнул Ли Юн, хватаясь пальцами за его плечи, и потряс. – Не твоя же вина, что магия наньу так быстро иссякает здесь. Наньу и нюйу, – быстро добавил он, заискивающе уставившись на наставницу.       – Но я опять напортачил. Простите, что вам приходится видеть подобное недоразумение, Старшая, – Ван Ибо поклонился так низко, что Ли Юн почти отскочил, чтобы его не задели лбом, и охнул. – Я снова подвёл вас, наставница.       Цзянь Ячжи не начала его разуверять, молчаливо двинулась в их сторону обратно, однако так и замерла где-то на полпути, озираясь по сторонам, словно виделось ей нечто такое, что молодые наньу не наблюдали. Ван Ибо всё ещё не разгибался, сложив руки перед собой, и услышал только, как Ли Юн испуганно пискнул:       – Старшая Цзянь?       Та от звука его голоса будто очнулась ото сна, осоловело посмотрела на ребят.       – Ван Ибо, выпрямись, – наконец-то она заметила склонённого в поклоне ученика, приказав, она помолчала ещё мгновение, точно прислушиваясь к их разговору, припоминая то, о чём они говорили. – Запомни, никто в этой жизни не застрахован от ошибок, тем более здесь нет твоей вины. Не тебе не хватило сил сделать их другими, а это сама лавка чудес тебе не позволила.       – Она обладает сознанием? – ужаснулся Ли Юн, хотя долю секунды назад кивал, соглашаясь со словами наставницы. – Она обижена, что ли, теперь? А как тогда её задобрить, чтобы перестала духовными силами питаться?       – Что вы имеете в виду «лавка чудес не позволила»? – одновременно с другом спросил Ван Ибо, удивлённый и испуганный не меньше.       – Может, не сама лавка, я не так выразилась. У тебя здесь живёт демоническая сущность. И она хочет наиграться с тобой вдоволь, поэтому и лишает духовных сил, – удивительно спокойно пояснила Цзянь Ячжи.       Ван Ибо после этого не спалось. Пусть пение перестало его донимать ещё с часу назад, и он понимал, что нужно будет рано просыпаться и начинать работу, он никак не мог прогнать один-единственный образ. Как Цзянь Ячжи застыла посреди лавки, вздрогнула, когда Ли Юн позвал её, и какой она была после. Ли Юн даже признался, что было решил, будто её околдовали. Ван Ибо вновь и вновь видел, как женщина мотала головой, отгоняя чужое прикосновение к сознанию, как она медленно реагировала на слова, как говорила и как ходила, словно прислушиваясь к чему-то недоступному, когда заходила в открывшейся портал. Наставница попыталась уговорить его вернуться домой, чтобы подать заявление на назначение в другую лавку чудес, и он, конечно же, отказался. Он не мог так просто сдаться, хотя от одной мысли о том, что могло жить внизу, под его лавкой, которое так долго спало, а теперь проснулось, ему хотелось спрятаться под одеялом и запустить по комнате ещё больше светлячков.       Он не был готов отречься, но он… боялся. Поэтому прислушивался к звукам и думал, думал и прислушивался, пока не уловил собачьими ушами то, что не хотел бы.       Шум.       От присутствия кого-то.       На первом этаже.       И покрылся ледяным потом. Он силился справиться с дыханием, однако ужас пробирал до самых костей, сжимал рёбра, и Ван Ибо сел, чуть не задохнувшись. Громко дыша, он спустил одеяло к животу и вперился взглядом в темноту лестницы. Заклинанием послал туда светлячков, только они, мошки неблагодарные, сгустились возле него, отказываясь лететь дальше кровати, пища и стрекоча крылышками. Шум повторился, гораздо звонче и будто бы ближе, и Ван Ибо вздрогнул.       – НИП… – позвал он помощника, однако тот никак не отреагировал, и ему пришлось вызывать экран уже пальцами, даже несколько раз, с остервенением и на панике, потому что он долго не раскрывался. Когда зелёное сияние показалось Ван Ибо стабильным, он приказал. – Позвони ребятам, – спохватился, добавил, – Ли Юну и Ши Хуну. Скорее!       Звук от экрана был оглушительно громким, и Ван Ибо снова дёрнулся, вжался в подушки, подгибая одеяло под ступни. Он не позволит достать до собственных ног никаким демоническим сущностям!       – Ибо-о-о, ну что опять? – протянул Ли Юн, ответив на звонок первым. Ши Хуну продолжал проходить дозвон.       – Я… я-я слышал… звук… внизу, – у него задрожал голос, именно в этот момент вдруг пришло осознание: он в лавке не один. Его мелко затрясло. – Там кто-то есть, Юн-гэ!       – Ты уверен, что это тебе не приснилось? Ты такой впечатлительный, а наставница Цзянь так загадочно себя вела…       – Ли Юн! Ты за дурака меня держишь?       – Ни за кого я тебя не держу, успокойся, пытаюсь просто мыслить рационально. Ведь глупо так выходить из укрытия, когда тебя раскрыли, нет? Может быть, это твои помощницы шумят?       – Мне это не приснилось. И кошки спят уже давно, у них запрограммирован сон после заката!       – Бро, кошки не спят по ночам, не ври себе. Каждый знает, что как только солнце скрылось за горизонтом, у кошек начинается ночной тыгыдык [37]. Не прописанная истина.       – Это не они!       – Тебе просто надо…       Но Ли Юн не успел ничего договорить, потому что внизу опять что-то зашумело, почти у самой лестницы, будто на её ступени высыпали гору воков или кастрюль, и Ван Ибо вскрикнул от неожиданности. А затем ошалело зазвенел дверной колокольчик, и ему страшно было представлять, какого роста была демоническая сущность, чтобы так высоко доставать. Он умоляюще выдавил:       – Ли Юн, приди ко мне, пожалуйста.       – Я могу повисеть на телефоне, и мы вместе спустимся. Мне реально влом вставать с кровати из-за такого пустяка. Ты боишься зря, это всего лишь магия, Ибо. Ты пятьдесят лет на занятиях учился противостоять всяким тварям, помнишь?       – Легко тебе говорить! Это не у тебя в лавке происходит! Не ты проснулся от того, что кто-то почти у твоих ног шебуршит.       – Даже если это на самом деле сяо, то разве он может так просто напугать тебя, наньу?! У тебя есть талисманы и духовные силы.       – Может быть и может, – буркнул Ван Ибо, но выпутался из одеяла и спустил ноги с кровати. – И у сяо тоже есть духовные силы, вообще-то.       – Но они слабее, чем твои.       – Что-то по лавке этого и не скажешь.       – Не будь нытиком, бро, включай уже камеру, – не одобрил такого стенания Ли Юй, и его голос был возбуждённым, до безобразия оживлённым, точно это игра была какая-то, и жизни его друга ничего не угрожало. – Я вот что думаю, если бы сяо хотел чего-то от нас получить, то он бы и мне показался, и Ши Хуну, и госпоже Цзянь.       – С чего ты это взял? – Ван Ибо стал говорить тише, потому что шум внизу прекратился стоило ему только наступить на верхнюю ступеньку, темнота под ногами словно замерла в ожидании жертвы.       Он сглотнул и обнял перила. Светлячки не отцеплялись своими лапками от его кожи, нагревали её близостью горящих брюшек, и Ван Ибо приходилось щуриться, чтобы разглядеть во тьме хотя бы силуэт. А прогнать он их уже не мог. Он был напряжён, и уши улавливали каждый скрип половиц.       – Потому что так больше вероятности получить желаемое, разве нет? Не один наньу, а несколько, разве это не мечта? – Ли Юн хлопнул в ладоши, и Ван Ибо чуть не оступился на лестнице. Забранился. – Ой, прости, громко было, да?       – Очень.       Ван Ибо утёр пот со лба. Ноги подгибались, а сердце неистово билось о грудь.       – Так тихо…       – Может, он уже спрятался, когда услышал, что ты спускаешься? Включи свет, а то я ничего не вижу.       И когда Ван Ибо потянулся к выключателю, произошло сразу несколько событий почти одновременно. Сначала к их разговору вдруг подключился Ши Хун, и от этого громкого звука Ван Ибо промахнулся, ударив вместо переключателя по стене, и они с Ли Юном вместе выругались.       – Да ты прикалываешься, что ли, Ши Хун?!       – А вы? – не остался в долгу тот, начиная тоже возмущаться. – Чего трезвоните посреди ночи, когда у меня законный отдых?!       – Чего вы оба так орете?! – зашипел Ван Ибо, и это шипение, словно попав в динамик, многократно усилилось, прерывая связь, и чтобы сберечь слух, ему пришлось сразу же отключить звонок.       Мороз пробежал по коже. Он осознал, что остался один на один с существом в его лавке. Ван Ибо смахнул экран, и тот исчез в темноте, пока он пытался рассмотреть хоть что-то. Совсем рядом послышались шаги, шлёпающие, будто на босую ногу. Его обдало ветерком от движения. Он вытянул руку, намереваясь дотянуться до проходящего мимо сяо, как вдруг до его кисти дотронулось что-то ледяное и мерзкое, и он надсадно воскликнул:       – Кто здесь?! А ну-ка покажись!       Голос дрожал, и у него непроизвольно застучали друг о друга зубы. Светлячки всё жались, мерцая, и темнота стала казаться живой. Позади раздался шорох, и Ван Ибо сложил пальцы, заклинанием осветил угол, где словно кто-то был, но там оказалось пусто. Иероглифы, которые за мгновение загорелись ярким светом, потухли так же быстро, снова погрузив лавку в черноту ночи. НИП стал разливаться весёлым мотивом, делая ситуацию совершенно сюрреалистичной, однако Ван Ибо было совсем не до этого, он не спешил принимать звонок. Он открыл рот, чтобы ещё раз храбро выкрикнуть этому сяо всё, что он о нём думал, как едва осязаемое прикосновение легло на заднюю часть шеи, заставившее Ван Ибо сомкнуть губы. Если бы он мог ещё сильнее задрожать, он бы так и сделал.       Мужской голос, будто чувствуя свою власть, насмешливо проговорил:       – Здесь есть я.       Ван Ибо как есть окаменел: замер, затих, особенно чувствуя как от ледяного касания стынет позвоночник и шевелятся волосы на затылке. Уши беспрестанно вставали торчком, вслушиваясь, в надежде хоть что-то разузнать об этом сяо. Он уловил, что его дыхание было спокойным, размеренным, и, возможно, тот ещё и скалился, потому что изредка выдыхал смешок через нос.       Магия сяо была такой давящей и угнетающей, что Ван Ибо не мог обернуться, он стоял, дрожал и косился взглядом. Светлячки распищались ещё сильнее и полопались от нехватки духовных сил, обжигая одежду и кожу угасающими огоньками, и Ван Ибо чуть не подавился, когда один из них попал в приоткрытый рот. Он, зачитывая про себя мантру, стремился сбросить оцепенение и уйти вперёд от очередного прикосновения, только всё равно слишком медленно двигался. Оттого, когда он обернулся, никого позади и не оказалось. И тогда он задышал с надрывом, напуганный играми в темноте. Зажёг свет и зажмурился, ослеплённый. Пока ему не почудилось, что сяо погладил его по ушам, и он присел, отмахиваясь и очумело крича.       – Уходи! Оставь меня в покое! Найди себе кого-нибудь другого! Это моя лавка, она принадлежит мне. И если ты не исчезнешь, я заставлю тебя уйти насильно. Я не один, за мной Братство, и они помогут тебя изгнать.       – Не хочу.       И сяо рассмеялся. И от пробирающего до костей смеха Ван Ибо закричал ещё громче, чтобы только его не слышать.       Он начал уже задыхаться. Воздуха катастрофически не хватало, и Ван Ибо оборвал свой крик, облизнул пересохшие губы и задышал, словно пробежал несколько чжанов [38] в гору. Ледяной пот стекал по вискам, и он утёрся, пока глаза привыкали к свету. После безумно завертел головою, выискивая сущность, а не обнаружив её, вскочил на всё ещё слабые ноги и завопил:       – Ну и где же ты спрятался, храбрая ты тварь? Испугался меня, зрячего?! Заклинания какого-нибудь болючего боишься? Не зря! Пощады не жди! Вылезешь ещё хоть раз, и от тебя даже одного волоска не останется!       Он как взбалмошный стал метаться по лавке, рыскать в поисках следов, что привели бы его к демонической сущности, но те перемешивались, обрывки магии не давали отследить их источник. Не зная, что предпринять, Ван Ибо набрал друзей и сметённый их счастливыми воплями о том, что он остался жив, пробурчал с обидой:       – Ты так и не пришёл ко мне, Ли Юн. Даже когда я отключился.       – Ой, ну брось, чего ты вечно как ребёнок малый дуешься. С тобой же ничего не произошло, – возникла небольшая пауза, во время которой друг обдумывал свои слова.       – Не произошло ведь?       – Если и произошло, то уже немного поздновато рыпаться, – Ван Ибо говорил хрипло, а связки в горле от каждого произнесённого звука болели. Было даже неприятно глотать.       – Так что там у вас вообще происходит? – Ши Хун уже был бодр, видимо, тревога за друга разбудила его окончательно.       Ребята не успели ему рассказать ни о переизбытке магии, ни о словах наставницы Цзянь, поэтому не удивительно, что он был не в курсе, и не сильно испугался, когда Ван Ибо пропал из чата. Только по их возбуждению и перепалкам догадывался, что дело было серьёзное.       Ван Ибо устало подошёл к прилавку и уронил собственное тело на стул, вместо пояснений лишь вздохнул. Ли Юн фыркнул, без прямой просьбы всё понимая, быстро и кратко пересказал Ши Хуну, что произошло. Когда тот задал вслух вопрос, голос у него дрожал:       – Ты правда с ним столкнулся? С настоящим сяо?       Ван Ибо выразил согласие стоном и дорассказал, что творилось в его лавке дальше, когда связь между ними отключилась. Ли Юн, хихикая, произнёс:       – Ты же знаешь, кто такие сяо, верно?       – Угу, – уныло подтвердил Ван Ибо, закрывая лицо. – Знаю. И от этого мне не проще.       – Он же теперь не отстанет, – с ужасом прошептал Ши Хун, а Ли Юн только снова рассмеялся.       – А представь, если это женская особь? Вся такая прелестная, утончённая демоническая сущность, и вся твоего внимания добивается.       – Не хочу даже представлять, – буркнул Ван Ибо.       – Ты что? Приподнимет юбочку, медленно, томно, а там ножка… такая белая и тонкая…       – Я не хочу этого представлять, сказал же!       – Но разве это не прекрасно?       – И чем же? Скажи мне, что такого прекрасного, когда тебя домогается демоническая сущность? – сарказм в нём так и плескался, наверняка тем самым из него выходил пережитый страх. – К тому же у этого сяо был мужской голос.       – Ну и что! – упирался Ли Юн, погруженный уже в свои фантазии. – Это же может быть и не его истинная форма.       – Вы ведь понимаете, что он так просто не отстанет? Нужно будет удовлетворить его желание, но разве такая сущность признается в том, чего она хочет? Судя по всему, его магия ещё будет отгонять людей и других существ от твоей лавки, и тогда…       Ши Хун не договорил, но ребята не были глупыми, всё было более, чем очевидным. Если Ван Ибо не справится с надоедливым сяо, он рискует не заработать баллы. Не заработает баллы – навсегда останется Младшим. А это было ещё хуже, чем собачьи уши, чем провальный экзамен, чем непринятие в обществе наньу и нюйу. Ван Ибо замычал, убрал руки от лица и хлопнул по столешнице.       – Тогда его нужно поймать и добиться чёткого желания!       Он был полон решимости.       Быть полным решимостью и быть решительным, как оказалось, разные вещи. Потому что Ван Ибо даже не представлял за что в первую очередь браться! Ему даже пришлось подключиться к общей сети в НИП, чего он в жизни не делал, и окунуться в мучительное море чужих доступных мыслей Старших и Младших. Как Ван Ибо удалось выжить от этого потока бессознательного, он не представлял, однако голова меньше от этого болеть не стала. Бесконечно продираясь через терабайты памяти, он окончательно растратил весь запас духовных сил, и это было бы не так страшно, если он хоть что-нибудь узнал. Но он так ничего и не узнал!       Друзья, конечно, не оставили его в беде один на один и очень даже помогали по мере своих возможностей. Ши Хун буквально совершил геройский поступок и отправился в библиотеку на встречу с безобидной тётушкой Хо, единственным недостатком которой было то, что ты мог застрять с ней там навеки вечные. Старушка, ещё дряхлее, чем Ао Шу, очень любила юных ребят, потому что им можно было рассказать обо всём на свете, и те из вежливости не станут перебивать или ссылаться на занятость. А так как голосовые связки и работа челюстей у тётушки Хо вряд ли были моложе, чем она сама, разговоры затягивались на часы, и старушка не отлипала даже на минуту, говорила, говорила и говорила, словно желала поделиться всем своим жизненным опытом. И теперь она больше напоминала сяо в лавке чудес Ван Ибо, чем добродушную бабулю, от которой когда-то можно было отгородиться книгой. Поэтому только Ши Хун мог отправиться в такое ужасное место, потому что имел бессовестную черту не слушать, а мило кивать.       Но этого было мало. Это было как вырвать волосок из шкуры быка [39].       В лавке тоже продолжало происходить гуй пойми что. То маленькая прелестная девчушка в красивом нежном платьице хладнокровно обезглавила одну из кошечек-помощниц. То пожилая женщина на коленях проползла до центра сада камней, ухватила бедный трясущийся от страха булыжничек, прижала его к своей груди, начиная умолять рассказать о своей судьбе, и в итоге промокла как курица в супе [40]. То поезд вдруг сошёл с рельс и чуть не задавил сидящих на полу детей, которые пытались разглядеть среди листьев пиона попрятавшихся апсар. Затем заболел Дымок, и облака перестали виться среди цветов: апсары и живые камни и вовсе стали вялыми из-за приходящей жары.       Несчастья так и сыпались, утром и ночью донимало чужое тихое пение, а Ван Ибо так устал, так устал… Он каждый день валился без сил в кровать и засыпал беспробудным сном, а проснувшись, снова и снова обнаруживал кавардак на первом этаже. Наверх надоедливому сяо ходу не было, Ван Ибо постарался и выставил максимальную защиту, и его духовных сил еле хватало, чтобы поддерживать её во время сна.       И обманулся.       Одним утром он чистил зубы, размышляя о том, как же всё-таки вычислить истинную форму демонёнка, что отравлял его жизнь. Найденных способов не стало больше и встревоженная исхудавшим и забитым видом своего Младшего Цзянь Ячжи всё чаще требовала забыть про эту лавку, сдать ещё раз экзамены и получить взамен новую. Друзья и ещё парочка Младших, что учились с ними, посмеивались, делали ставки, как скоро он сдастся. Но у Ван Ибо уже подключилось упорство, и он не собирался так просто отступать. Пусть он практически был лишён духовных сил, пусть никто не верил в его успех, при нём оставался его живой ум. От злости он прикусил щёку, зубы стукнулись друг о друга с хрустом, и Ван Ибо скорее выплюнул пасту и открыл рот, рассматривая, не лишился ли он парочки? Он оттопырил пальцем губу и первым, что увидел в зеркале, была россыпь синих пятен на предплечье. И от этих говорящих следов на светлой коже его захлестнула паника. Он обернулся, словно позади него кто-то стоял, прижался к раковине задницей, и весь такой жалкий с пастой на лице выпалил:       – Да что тебе от меня нужно?!       Он вглядывался в мрачный без просвета проём, ожидая, что вот-вот там возникнет высокая фигура, демон убъёт его, убъёт его , загубит, потому что ему этого хочется, однако никто так и не появился, а пятна остались и синели на руке. Он стал их остервенело тереть. Тёр их и тёр, будто пытаясь таким образом от них избавиться, в результате лишь кожа раскраснелась, да синяки стали ещё сильнее проявляться. Хотелось думать, правда, хотелось, что Ван Ибо где-то ударился или кто-нибудь просто схватил его, например, тот активный малыш, или женщина, что не выпускала живой камень, только расположение пятен было слишком похоже на отпечатки пальцев, они сияли, точно знак, что Ван Ибо над этим сяо был не властен.       До этого Ван Ибо был полностью уверен, что ночью, в комнате, он в полной безопасности! А оказалось всё не так, не так. Ему стало страшно. До дрожи. До потери пульса. Он развернулся спиной к проходу, постоянно оглядываясь, сполоснул рот трясущимися руками, вытерся, и как был, в нижнем белье и майке, скатился по лестнице вниз и стал раскрывать двери, раскидывать вещи, носом стараясь учуять запах. Ван Ибо вспоминал годы учёбы, как наставница обучала его поиску, и как редко у него это получалось. Однако сейчас он молчаливо ходил из стороны в сторону, потому что обязан был найти место, откуда сяо к нему приходил.       Пазлы не складывались.       Он ухватился за образ ребёнка, что всплыл в голове, как тот говорил, как двигался, и самое важное: от него ничем не пахло. Тогда Ван Ибо было не до этого, однако сейчас ему казалось это странным. Он прижимался к детским волосёнкам почти носом, а запаха так и не почувствовал. Затем он припомнил и девушку, ту первую странную посетительницу, которая несмотря на свой образ, не была надушена даже туалетной водой… Это были образы демонической сущности? Первая ли это была их встреча?       «Может быть…» – Ван Ибо заозирался.       Но ведь откуда-то тот появлялся? Где-то же жил?       Ши Хун как-то проронил, что сяо стал его донимать по вине самого Ван Ибо – мол, он пришёл на чужую территорию, и сущность вправе выгонять его, но он с этим не был согласен. Эта лавка чудес принадлежала его миру, его виду! И никаких таких сяо здесь быть не должно, поэтому Ван Ибо сбегать был не намерен.       В течение часа первый этаж его обители растерял весь свой блеск: все духовные силы друзей, что они вложили в вещи и талисманы, окончательно рассеялись. У Ван Ибо больше не выходило поддерживать их, потому что он уже падал от усталости. Двери в комнаты стали неотличимы от стены, а главный зал был завален горами мусора и ненужного хлама, словно лавка вернулась к заводским настройкам. От юного наньу волнами исходило отчаяние, и все живые существа как в замедленной съёмке попрятались в испуге по уголкам. Ван Ибо стоял по середине комнаты, заполошно дыша, ненавистно смотря на всё устроенное безобразие, которое в лучах солнца переливалось будто начищенный металл. Видимая пыль кружилась в воздухе.       И тут его чуткие уши уловили что-то. Он прислушался. Звук шёл с пристроенной кухни. Ван Ибо стрелой метнулся к двери и распахнул её. Отраженный от стеклянной поверхности торгового центра свет выхватил из темноты высокую фигуру, в руках которой покоилась небольшая плошка с черникой, которую Ван Ибо подарил Ши Хун. Он не спеша поедал её вечерами, когда замечал, что больше не выдерживал напастей, и такое черничное успокоительное помогало ему удержать себя в руках. А теперь какой-то парень, худющий и лохматый, стоял посреди его кухни с испачканными губами и насмешливо взирал на него.       Ван Ибо не вытерпел, взревел и бросился на сяо. Тот ещё умудрился отставить плошку и добровольно сдаться, когда он подпёр его к стене и, смотря снизу вверх, грозно прошипел:       – Вот я тебя и поймал, демоническая сущность! Наигрался?       Парень расхохотался и измазанным в черничном соке пальцем щёлкнул Ван Ибо по носу, отчего тот опешил.       – Нет, не наигрался. Ты такая забавная ведьма, с тобой так интересно играть. Я задержусь. Маленько. Ладушки?       – Я не ведьма! – воскликнул Ван Ибо, задирая подбородок, но вдруг осознал, что даже не представляет, что делать дальше.       Оглушить сяо заклинанием? Схватить, привязать к себе и отправиться к Цзянь Ячжи? Позвать друзей на помощь?       Ван Ибо стушевался, обдумывая варианты, ответно оскаливаясь на насмешки, которыми награждала его сущность. Он не опустил руки даже в тот момент, когда сяо коснулся обнажённой кожи у виска, водя по ней ледяными пальцами в попытках поймать косичку, пусть и вздрогнул от этих прикосновений.       Сяо оказался высоким, совсем немного, чем Ван Ибо, но всё же выше, костлявым, несмотря на приличную мышечную массу, которую он ощущал руками, когда приходилось осаждать сущность. Однако эта внешность могла быть обманчивой. Ван Ибо побоялся, что не справится в одиночку и уже подумывал, как вызвать НИП. Перед глазами снова встало расстроенное лицо Старшего Цинь, который недовольно качал головой, когда у юного наньу не выходило решить поставленную задачу.       Ван Ибо почти поднял решительный взгляд, когда сяо воспользовался его замешательством, поменял положение и зажал уже его самого.       – Ты!.. – выдохнул Ван Ибо.       – Какой же ты у нас пугливый котик. Смотри, какой беззащитный.       Распластанный по стене он отвернулся, когда сяо слишком близко наклонился, и попытался вырваться, но не тут-то было. Он хотел лягнуть, только парень поднял колено первым, и теперь поставил Ван Ибо в совершенно неподобающую позу. Подтягиваясь на носочках выше, он испытал мучительное напряжение в паху и раскраснелся.       – Послушай меня, ты, демонюга! Запомни раз и навсегда. Я не котик. Я не ведьма. Я – Младший наньу, получивший право на инициацию, и эта лавка досталась мне по наказу нашей старейшины Ао Шу! Я пришёл сюда с целью стать Старшим и войти в Братство, а ты мне мешаешь!       Человеческие уши горели от стыда, от страха, из-за неудобного положения. Ван Ибо боялся елозить, чтобы сберечь остатки достоинства, и всё больше испытывал жар. Он облизнул губы, руки вспотели, а хватка демонической сущности на одном из запястий лишь крепла. Ван Ибо постарался приподняться ещё, однако сяо не составило труда подпереть его коленом снова. Это было так унизительно!       – Ну что же ты замолчал? Спроси теперь и меня, а для чего я здесь?       Ван Ибо спрашивать ничего не хотелось: он вертелся и старался вынудить отпустить его, чтобы врезать наглому сяо. Однако само по себе у него вырвалось:       – И для чего же?!       Сяо склонился ещё ниже к его уху.       – А я спасаю и целый мир, и Лоян, и даже тебя, маленькая ведьма. И здесь, в том, что ты называешь лавкой, жил за многие столетия до тебя.