Быть взрослым

Горластая шаньхусяо [1],

Нежнее, пожалуйста, пой,

Тогда уснёт паньлун [2] под горой,

А ты, ты его не буди.

Пока белого наньу [3] не сможешь найти.

      – Назовите ваше имя, пожалуйста.       – Госпожа Ян, мы с вами бок о бок провели несколько сотен лет, а вы притворяетесь, что имени моего не знаете?       – Необходимо соблюдать протокол, – шикнула рослая женщина напротив, поправила на носу очки, снова занесла перо над бумагой и громче произнесла. – Так как ваше имя, господин..?       – Ван. Господин Ван. Ван Ибо, – молодой мужчина, ещё совсем мальчишка, обхватил ладонями ногу и забросил её на коленку другой. – «Ван» как король, «И» как один, «Бо» как широкий.       Ян Ли смерила его недовольным и осуждающим взглядом, и Ван Ибо пришлось со вздохом опустить ногу, сложить примерно руки. Оборачиваться к собравшемуся Совету он теперь даже не решался, хотя всё это время поглядывал назад, в особенности на свою наставницу, что сидела в середине первого ряда, прямо за ним.       – Ваша специализация?       – Метаморфозы. Ле́карство. Заклинательство.       – Вы получили все необходимые лицензии на использования ваших знаний в своей лавке чудес? Сдали ли экзамены?       – Это такой удар поддых, госпожа Ян, – простонал он. – Это нечестно с вашей стороны, просто нечестно!       – Это стандартная процедура, господин Ван, – уже гораздо тише произнесла она, а затем подбодрила его осторожной улыбкой. – Не волнуйся, начни со своих сданных экзаменов.       – Я сдал на «превосходно» все необходимые экзамены: «Люди и умение найти с ними общий язык», «Педагогика», «Основы ведения своего дела», «Ле́карские травы и многое другое», «Медицинское обследование и анатомия человека», «Заклинательство в быту», «Метаморфозы предметов», – он надулся, когда пришло время произнести вслух то, что он считал позором. Для себя, своей наставницы, Братства. Сквозь зубы он процедил. – И завалил всего лишь экзамен по оборотничеству.       Он старался не вертеть головой, услышав позади перешёптывания, и ему стало ещё стыдливее признаваться в своей неудаче перед всеми этими важными людьми, которых он обязан был впечатлить. Как же он так смог напортачить с таким простым экзаменом?       – Зато я профессионал в метаморфозе вещей, – буркнул он, скрестив руки на груди в защитном жесте.       – Это, конечно, чудесно, – начала было Ян Ли, но её перебил высокий, хорошо знакомый голос, и Ван Ибо съёжился окончательно.       – Однако вы понимаете, господин Ван, что получив ключ, вы уже не сможете изменить… – Цзянь Ячжи говорила почти с материнской любовью, только Ван Ибо таким не обманешь. Старшая нюйу [4] была раздосадована таким положением дел, особенно тем, что собственный ученик так её подвёл, – эту… форму? Без лицензии вы останетесь в таком облике до того, как вступите в Братство.       Ван Ибо ощутил с каким пренебрежением наставница относилась к его теперешней внешности, как она подбирала слова, чтобы описать то, кем он сейчас перед Советом представал. И в нём взыграло тщеславие, ведь не настолько он плохо выглядел. Он поднялся, всё же развернулся к Старшим, глазами обводя ряды трибун, тянувшихся к самому потолку, ловя на себе сочувствующие взгляды. Мужчины и женщины стали переговариваться, закатывать глаза и указывать на него рукой. Их было немного, его Старших, знахарство всё больше уходило в прошлое, и многие места пустовали, особенно самые верхние, где до экзаменов восседали они, Младшие, когда им было дозволено присутствовать на собраниях. Однако и такого количества было достаточно, чтобы Ван Ибо обидчиво шмыгнул носом.       – Но ведь ничего страшного, если… – запричитала Ян Ли, оказавшаяся теперь за спиной, только не успела она договорить, как среди группы наньу и нюйу поднялся гвалт.       – Да кто к такому наньу добровольно за помощью пойдет? – воскликнул кто-то, и Ван Ибо запрокинул подбородок, стараясь казаться выше.       Он не должен был плакать, только через пелену в глазах он плохо видел тех, кто выкрикивал свои претензии. Неужели все Старшие теперь обратятся против него и не позволят ему получить ключ? Ван Ибо завёл волнистую и светлую прядку за ухо, выставил шире ноги и промямлил:       – Я уже совершеннолетний.       Ему необходимо было защитить себя, показать себя уверенным и бесстрашным, только выходило совсем наоборот. Под взором Старших он стушевался и свою пламенную речь почти прошептал:       – Я сам отвечаю за свои поступки. Придут ко мне или не придут – это только меня касается, а не вас.       Зал собраний тянулся безмерно и вправо, и влево, однако из-за большого свода любой звук множился, становился громким, что даже на задних рядах могли услышать то, что проговоришь себе под нос.       – Какая неслыханная дерзость!       – Немыслимо!       – Ты ещё так юн, а уже учишь своих Старших?!       – И, – повысил он дрожащий голос и поднял глаза на свою наставницу, поймал её взгляд, – я сделаю всё возможное, чтобы в таких условиях пройти инициацию до конца. Это мой долг, и я его выполню.       Все затихли в ожидании решения Старшей всех Старших и обратились к ней взором, когда она поднялась на свои испещрённые болезнью ноги и, опираясь на трость, заковыляла в сторону Ван Ибо. Цзянь Ячжи склонилась в сторону старейшины, что сделал и её ученик, а затем и все присутствующие. Старуха шла, скрежетала и скрипела как старая древесина на ветру, передвигалась так медленно, что Ван Ибо не выдержал и со склонённой головой сделал ей шаг навстречу. Его остановила Ян Ли, вышедшая из-за своей трибуны и вцепившаяся в его рукав. И тогда он задрожал. От страха, гнева, паники и неувядающей надежды, как и разрастающиеся по стенам зала пионы. Он вдыхал их запах, откидывал с лица волосы и так замер, когда Ао Шу занесла над ним длинную древесную ветвь с набалдашником.       Ван Ибо крепко зажмурился. Облизнул пересохшие губы и опустил ещё ниже голову. Он был слишком испуган, чтобы наблюдать за церемонией и сохранять благостный вид. Почувствовав сухое прикосновение к ладони, он мысленно зашептал заклинания успокоения, втянул воздух носом и приоткрыл один глаз.       Ао Шу улыбнулась своими тёмными губами и прогремела:       – Будь послушнее и мягче, хайцзы [5], тебе предстоит нелегкий путь, – и старуха вложила в его руку маленький ключик.       Открытка, прилепленная к стеклу, казалась огромной насмешкой после всего, что творилось с Ван Ибо после сдачи экзаменов. Поздравления с совершеннолетием перестали приносить настоящую радость сразу, как только оно наступило. Сначала были бессонные ночи и горы прочитанного материала по дисциплинам, от которых он мучился болями в голове, резью в глазах и проблемами с желудком, затем наступили сами экзамены, и он так плохо справился с оборотничеством. Стыд, что он испытывал на Совете, не отпустил. А теперь эта красная бумага с золотыми витиеватыми иероглифами, она виделась Ван Ибо шуткой ещё больше, потому что была прикреплена к двери скотчем. Он содрал открытку и скептически осмотрел оставшиеся липкие следы. Поковыряв пальцем, он сделал только хуже и размазал пятно ещё больше. Ван Ибо уставился в поздравление, которое под тусклым солнцем блестело, и в ладонях вдруг превратилось в некий символ, знак.       «Я совершеннолетний!» – и от этой мысли сердце всё же запело.       Он наконец-то получил свою лавку чудес! Ещё чуть-чуть, и он будет сидеть наравне со Старшими на Советах и будет с важным лицом решать проблемы мира сего. С этого дня начинался его первый этап инициации, и дело осталось за малым: набрать нужное количество баллов и поразить своими способностями, сообразительностью и умениями всех дядюшек и тётушек, а также свою наставницу Цзянь. Он совершеннолетний, и может принимать взрослые и взвешенные решения!       Ван Ибо провёл ладонью по пыльному стеклу, приник носом, прикрыв лицо с обеих сторон, чтобы разглядеть что-нибудь любопытное внутри лавки. Сдул чёлку и снова прилип. Он искал ещё один знак, однако видел лишь пустое помещение. Перешёл на витрину в надежде разглядеть получше, может быть остаток магии от своих предшественников, намёк, для чего лучше оборудовать лавку, и он так усиленно дышал, что даже стекло запотело. Стерев следы от носа и щёк, он заметил, как внутри что-то слабо сверкнуло, но как он только не наклонял голову или не менял положение, больше этого он разглядеть не смог.       Он вернулся к двери. Закатал рукава. Выдохнул. И так и завис над круглой ручкой, не решаясь её коснуться.       «Иди уже», – прозвучал голос над ухом, тихий и певучий, казавшийся совершенно незнакомым, но Ван Ибо послушался и толкнул дверь. Из лавки на него дыхнуло пылью и запахом плесени. Он поморщился, прикрылся рукавом толстовки и шагнул за порог.       Все его знания и мечты разбились о ту реальность, что лежала перед ним. Почему-то он наивно считал, что всё будет готово к его назначению, к его приходу. Он точно знал, что Ши Хун и Ли Юн получили свои лавки в славных местечках, пусть и в пригороде Лояна, зато в цветущих и густонаселенных его частях, и ими точно раньше пользовались другие молодые нюйу или наньу. Возможно, лавки и выглядели немного запущенными, потому что последними Младшими были только их наставники, лет так двадцать или тридцать назад, однако стоило их привести немного в порядок и можно было открывать для посетителей. А что же досталось ему?..       – Ну и дыра, конечно… – фыркал он, замечая и гулкое эхо в пустом пространстве, и паутиной затянутые углы, и наполовину провалившийся под сгнивший пол прилавок. – И сколько лет здесь никого не было?..       Ван Ибо наклонился и поднял из-под кроссовки фантик. Повертел его в руках, задумчиво разглядывая, а затем, коснувшись двумя пальцами лба, начертил на блестящей поверхности молитвенную формулу для избегания злых влияний и прицепил его к косяку двери. Конечно, он мог записать заклинание и на собственном талисмане, только посчитал, что на предмете из лавки он сработает эффективнее. И Ван Ибо вышел на свежий воздух, откашливаясь.       Достаточно было беглого осмотра, чтобы понять – работенка его ждала тяжёлая. Не имея с собой никаких предметов для метаморфозы, Ван Ибо пробежался по улице взглядом, потянулся и быстрым шагом перешёл дорогу, прямо к сверкающему даже под такими слабыми солнечными лучами современному торговому центру. Ему были необходимы дополнительные человеческие инструменты. И ещё нужно было перекусить.       Он дожёвывал свой бургер из Дикос [6], когда вернулся обратно. В наушниках Ли Юн на радостях рассказывал о том, что к нему уже сегодня с утра пораньше заглянул яогуай [7].       – Настоящий демонюга, глаза на выкате как у лягушки, рыло словно у дикой свиньи и рога, рога на голове. Пришёл и стоит, из стороны стороны его качает. Совсем на совершенствующего не похож, какое ему бессмертие, если он с рожей такой? Всю жизнь пугать простой люд вздумал?       – И что он у тебя просил? По тебе же тоже видно, что лекарь из тебя никакой, – Ши Хун и не собирался подбирать слова, однако Ли Юна это вовсе и не обидело.       – Заживляющие травы.       – Он залил всю твою лавку кровью?       – И что ты ему посоветовал? – оживился Ван Ибо, отвлекаясь от выгрузки вещей из купленной спортивной сумки. – Женьшень только небось?       – Обижаешь. Я целый сбор ему подготовил, в том числе и кору калины, и цветки календулы, и листья центеллы, и корни аира.       – Неплохо, – похвалил он Ли Юна.       Под ладонями Ван Ибо предметы стали снова обретать свой истинный размер. Коробка с гвоздями соскользнула с упаковки шурупов, раскрылась, и рассыпалась по ощерившемуся пустотами полу. Несколько штук бесследно исчезли в чёрном чреве.       – И сколько баллов тебе накинули за такую простую помощь? – поинтересовался Ши Хун.       – Один, – приуныл Ли Юн под взрыв дружного хохота.       – И сегодня корону главного неудачника среди младших наньу получает… – Ван Ибо взял паузу для пущего драматизма, наблюдая, как вслед за гвоздями исчез где-то в недрах его лавки и совок, который он случайно подтолкнул ногой, – Ван Ибо и Ли Юн, от души поздравьте их.       – У тебя там всё так плохо, бро?       – Ты не представляешь насколько, – он перешагнул через швабру и стал примеряться к прилавку, чтобы вытянуть его на поверхность и залатать дыру под ним. – У меня ощущение, что эта лавка ещё никогда никому не принадлежала. Если её так вообще можно назвать. Это не лавка, а сплошное недоразумение.       Ван Ибо опустился на колени, поднырнул пальцами, нащупав уголок прилавка, и попытался его приподнять, когда в наушниках оглушительно зашипело. Он почти кожей прочувствовал магический выброс от открывшегося со спины портала, из которого разлился приятный сладкий аромат. Рот мгновенно наполнился слюной.       – Да уж, – протянул Ли Юн, переступая с осторожностью на хлипкий пол и закатывая рукава рубашки, – никогда не думал, что месть Старших может быть поистине страшной. Вот так облажаешься на экзамене, а тебе вот такое наказание вместо лавки прилетит.       И друг поспешил на помощь, заметив, как покраснело лицо Ван Ибо от приложенных усилий, и тем самым освободил место для другого прибывшего. Ши Хун влетел в лавку со шваброй наперевес, словно готовый разогнать всех гуев [8], что посмели бы ворваться к ним. Тканевые ленты стряхнули с потолка пыль, а вместе с ней и чёрную тень, которая рванула сначала вниз и затем метнулась к белой футболке парня.       – А-а-а, – совсем не по-мужски завизжал Ши Хун, пытаясь стряхнуть с себя летучую мышь, но та заверещала не меньше него и поползла по одежде к его лицу.       Он стал прыгать, чтобы под земным притяжением животное отцепилось, и крутиться во все стороны, поэтому ударил по щеке подскочившего к ним Ли Юна. Ван Ибо поднырнул под взмахнувшей рукой, растянул одну из купленных тряпок и накрыл летучую мышь прямо на груди у Ши Хуна.       – Она меня укусит! Она меня укусила!       Друзья не обращали внимание на выкрики, и у Ван Ибо быстро получилось обхватить мышь и оторвать её от футболки, когда Ли Юн принялся успокаивать паникующего Ши Хуна. Животное выскользнуло из ткани, свалилась на пол с громким стуком и ловко уползла из-под ног ребят в дыру под прилавком.       – Там, что, вход в Диюй [9]? – наконец-то вымолвил спустя пару минут омертвевший Ши Хун.       – Она точно оттуда вылетела, – поддакнул Ли Юн, заглядывая в чёрное око. А потом завопил вглубь, будто ждал оттуда ответа.       – Да не придумывайте вы. Бу! – хлопнул в ладони Ван Ибо и засмеялся, когда оба друга вздрогнули и с искажёнными лицами повернулись к нему. – Да ладно, ладно, не сердитесь.       Пусть он и говорил уверенно, и даже шутил, всё же приближался к прилавку на носочках, боясь снова растревожить кого-нибудь. Он поёжился, когда представил, что летучая мышь могла здесь жить не одна.       – Ну-ка, помогите мне сдвинуть эту махину.       Им втроём удалось выкорчевать прилавок из объятий хлипких дощечек и отодвинуть его в сторону, чтобы не мешал. С помощью купленных инструментов они стали отдирать сгнившее дерево, некоторые участки даже выпиливать до самых лагов [10], чтобы установить дополнительные опорные бруски, и быстро уложили новые доски в тех частях, где пол был на последнем издыхании. Не сказать, что у них вышло это идеально, во всяком случае можно было ходить, не страшась провалиться. Пол стал напоминать некую шахматную доску, что Ван Ибо даже понравилось.       Когда солнце закатилось, и торговый центр напротив перестал отражать его лучи, ребята зажгли талисманы, чтобы не тыкаться друг на друга в темноте, налили воды в затхлой ванной комнате на втором этаже и принялись за уборку.       Понадобилась почти неделя, чтобы привести лавку к надлежащему виду и обустроить в ней свой собственный порядок. Это оказалось непростым. Совсем непростым. В одиночку днём он кое-как, конечно, справлялся, однако с подмогой, что прибывала к нему ближе к ночи, получалось чуточку проще. Тем более с ребятами можно было посмеяться с паутины, прилипшей к волосам, или с того, что в унитазе на втором этаже при сливе вода переливалась через бортик и оказывалась на полу. В общем, с любой дурацкой шутки Ли Юна или пугливой реакции Ши Хуна. Ван Ибо не припомнил, когда в последний раз так гоготал, прям от души и чистого сердца, возможно, лет сто назад. Так что к концу седьмого дня они от переизбытка эмоций и без сил попросту валились с ног, ведь для друзей работу в собственных лавках никто не отменял.       Когда они закончили возиться с проводкой, и под чутким руководством Ли Юна наконец-то зажёгся свет, все торжественно захлопали в ладоши. А спустя секунду уже сорвались на вопли и кинулись друг на друга, смеясь и обнимаясь, радуясь, что этот беспросветный Диюй наконец-то канул в небытие. Они закатили небольшой пир с пивом и снеками из соседнего магазина, обосновались прямо на полу, среди уложенных рельсов, спасая пальцы рук и колени от мчавшегося по ним поезда. Он гудел на поворотах, однако пока не работал на полную мощность, просто скрашивал атмосферу, что они создали своими руками. Колба, вздымающаяся своими мощными стёклами в центре лавки, подмигивала им разными огнями.       Хрустя чипсами, Ли Юн вдруг изъявил желание попрактиковаться в гадании на картах Таро и указал на Ши Хуна.       – Ну-ка, сформируй вопрос какой-нибудь.       – Это какой?       Ван Ибо, посмеиваясь, потянулся за орешками и, дождавшись, когда поезд проедет мимо него, с торжественным видом закинул парочку пакетиков в полувагон. На будущее.       – Любой, что тебе в голову придёт.       – Можно я не буду?       Ли Юн угрожающе наклонился к Ши Хуну:       – Задай вопросы о лавке, будущем, сможешь ли набрать баллы.       – Ладно, ладно, давай погадаем на баллы, – Ши Хун выставил ладони, отгораживаясь от наседающего друга.       Быстрое согласие с его стороны привело Ли Юна в восторг, и он заёрзал в нетерпении.       – Избавься от лишних мыслей, задавай только один вопрос, который больше всего тебя интересует.       Ван Ибо с громким звуком вскрыл один из пакетиков, ожидая забавное зрелище, и получил максимально осуждающий взгляд Ли Юна. Улыбнулся ему как можно обезоруживающе и забросил арахис [11] в рот. У Ли Юна редко получалось верно интерпретировать свою колоду, пусть из них всех он и обладал более глубокой интуицией в том, что касалось магии. Дар предвидения был сложным для понимания ими, Младшими, однако Ли Юн мог работать с магическими течениями без особых усилий и наличия атрибутов. Он стал перетасовывать карты, попросил Ши Хуна сдвинуть их, не прекращая думать о запросе, и снова перемешал. Затем выдохнул, выпрямился, усевшись на колени, словно примерный ученик, прикрыл на несколько минут глаза.       – Задал вопрос?       Ши Хун кивнул, тогда Ли Юн выложил карты крестом между ними и сразу же нахмурился. Поезд зашумел, прерывая его речь, и Ван Ибо закатил глаза, шепнув заклинание, чтобы тот остановился и умолк. В лавке стало невообразимо тихо.       – Паж пентаклей, – в наступившей тишине Ли Юн откашлялся и указал на карту слева. – Ты сейчас получил неплохой шанс за своё проявленное усердие и решительность.       Ван Ибо еле удержался, чтобы не фыркнуть.       – А кто из нас не был усердным последние пятьдесят лет? – и толкнул Ши Хуна в плечо, но друг лишь обиженно отпихнул его, тоже склонившись над разложенными картами. – Пф, такие серьёзные.       Он поднялся, чтобы отлучиться в туалет, пока ребята гадали. Ван Ибо не чувствовал себя причастным к этому действу, и теперь ему показалось, что он здесь лишний, однако ребята на него зашикали. Он уселся обратно и выковырял из пакетика ещё орешков.       – Хорошо, не шикайте на меня, я уже сижу, сижу.       – Карты не терпят к себе такого неуважения! – отругал его Ли Юн, большим пальцем поглаживая колоду, что держал в руке. – Надо было раньше уходить, если так в них не веришь, а теперь сиди и молчи, или они ничего больше не скажут.       Ван Ибо примирительно поднял руки, хотя внутри что-то так и норовило пошутить о том, что Ли Юн карты уже разложил, значит, они уже высказали своё мнение на заданный вопрос. Однако прикусил губу и ничего не произнёс.       Ли Юн глубоко вдохнул, кратко выдохнул, успокаиваясь, и указал на ту карту, что легла сверху.       – Смотри, а здесь у тебя Фортуна, она тебе прямо благоволит, не понадобится прикладывать лишних усилий, чтобы добиться чего-либо. Ты под колесом судьбы. И всё, что происходит, неслучайно, но и изменить то, что тебя не устраивает, не сможешь, твой путь уже предрешён.       Ши Хун завороженно глядел на перевернутую следующую карту. На ней был изображен дракон в окружении шести мечей, направленных вниз, однако сейчас они словно указывали в сторону парня.       – А она что означает? Я…       – В значении самой карты – это о проблемах. О множестве проблем. Которые затянут так, что из них просто не выбраться. Ещё означает спешку и неразумность. Только карта легла во второе положение, значит, тебе достаточно этого избегать, чтобы достичь желаемого. И ты его достигнешь, посмотри, что легло в твой итог, – Ли Юн поднял карту и развернул её к ребятам, выглядел он невообразимо довольным. Будто и не сдвигал сначала хмуро брови. – Мир. Тебя ждёт оглушительный успех.       Ши Хун обрадованно засмеялся.       – То есть я по баллам обгоню вас обоих?       – Ох, размечтался, не зазнавайся, я всё ещё лучший наньу, – подтолкнул его локтем Ван Ибо.       – Лучший наньу, который завалил оборотничество, – фыркнул Ли Юн, собирая колоду. Увернувшись от тумака, он помешал карты, а затем протянул колоду к изображающему злое выражение лица Ван Ибо. Хотя почему изображающему, его на самом деле задевали дружеские насмешки насчёт экзамена.       – Э… нет, – отмахнулся он, – я свою жизнь как-нибудь сам проживу, а то нагадаешь мне сейчас каких-нибудь проблем.       – Да ладно тебе, давай, вряд ли ты завалишь ещё и инициацию, – теперь уже подначивал его Ши Хун, однако его слова звучали гораздо больнее. У них совсем веры в Ван Ибо не было, что ли? Что за установки они ему сейчас навязывали? – Зато узнаем, останешься ли ты лучшим или нет.       Ван Ибо насупился, покачал головой, отбрасывая руку Ли Юна, и вскочил на ноги. Засунул руки в карманы спортивных штанов и пробубнил:       – Отойду-ка я лучше отлить.       – Да брось, Ибо, ничего с тобой не случится, может они подскажут тебе, как вернуть доверие наставницы.       – Или расскажут, где мне завтра предстоит помереть, – отвертелся он.       Ему удалось ускользнуть до того, как ребята поднялись и вцепились бы в него. Он обогнул рельсы и табличку с надписью, объясняющей правила, завернул за прилавок и прошмыгнул по лестнице наверх. Когда он вернулся, выправляя толстовку, то первым делом увидел, как ребята замерли, прижавшись друг к другу плечами и рассматривая что-то на ладони Ши Хуна. Это настолько занимало их внимание, что они даже не услышали, как Ван Ибо подошёл сзади, и вздрогнули, когда он спросил:       – Вы тут чего? Что-то нашли, что ли? Надеюсь, что это не очередная летучая мышь или её малая копия.       Он склонился к сидящим друзьям и увидел, как свет, падающий сверху, отразился на крохотном предмете.       – Ибо, как думаешь, это… бусина? – Ши Хун покатал между пальцев белый кругляшок.       Ван Ибо потянулся, чтобы подхватить его, покрутил на ладони, ощущая твёрдость и прохладу, поднял к глазам и посмотрел на него на свету. Непросвечивающая бусина переливалась яркой радугой, хотя на самом деле была обычной, перламутровой, словно жемчужинка.       – Похожа…       – Я думаю, что это жемчужина, – твёрдо сказал Ли Юн и повертел картой старшего Аркана – Жрецом. Тоже поднялся и тыкнул в сторону бусины, катающейся между складок на ладони Ван Ибо.       – И причём тут твоя карта?       – Мы хотели погадать… – смущённо произнёс Ши Хун и почесал кончик носа.       – Да, и что? – воинственно выставил локти Ли Юн, задирая подбородок. – Мы хотели погадать, когда ты закончишь рефлексировать по поводу «быть самым лучшим».       Ван Ибо закатил глаза. Он всё ещё не понимал, причём тут Жрец.       – И как же ты гадал без самого объекта?       – Мы же гадали не с тобой, а на тебя!       – Но мы так и не успели, – Ши Хун свернул разговор в более нейтральное русло, и, кряхтя, встал. – Когда Юн-гэ [12] перетасовывал колоду, одна из карт выпала на стык досок.       Ван Ибо издал понимающий звук и хихикнул. Ли Юн ощетинился:       – Карты высказали своё слово, чего тут смешного?       – Допустим, это так. Но как связана мудрость Жреца и найденная под ним бусина?       – А вот как, – Ли Юн провёл пальцем от себя и вниз, вызывая наньунского интеллектуального помощника, сокращенно НИП, и экран, возникший перед ними, загорелся синеватым цветом.       Парень вслух задал вопрос, и искусственный интеллект скрипучим голосом Ао Шу проговорил:       – Жемчуг – символ мудрости и знаний. Твердый минерал округлой или неправильной формы, образованный в раковине некоторых морских и речных моллюсков, благодаря защитной реакции организма на инородное тело, попавшее в мантию или рядом. Согласно легендам, мифам и сказкам жемчуг является ценным подарком паньлуна, повелителя воды и рек, потому что образовывается в его мозгу. Полная луна, что опустилась в ваши ладони, приоткроет завесы любой тайны.       Они все втроём притихли, не зная, как правильно среагировать. Ли Юн тыкал по экрану, пытаясь отыскать способы определения жемчуга от обычной бусины, пока Ши Хун нервно оглядывался, словно ждал, что где-то в лавке притаился настоящий паньлун. Ван Ибо сжал кругляшок крепче, и он будто бы завибрировал от проникших в него сил наньу. Он покачал головой и хмыкнул.       – Ребят, это всего лишь бусина. В ней нет ни капли магического воздействия.       – Ты уверен? – не отрываясь от поиска, спросил Ли Юн.       – Абсолютно, – Ван Ибо протянул ему бусину. – Сам попробуй в неё влить духовную энергию и проверить.