Минус на минус

Я пахну как селфхарм, пахну как очень плохой план.

Пахну детской травмой и истериками до утра,

Неловкой паузой, комнатой непроветренной,

Пахну недоверием к психотерапевтам, и

Мой запах — это стопроцентный кортизол.

Я прячу чувства за клоунской маской, лол.

Я пахну ревностью и ненавистью, но,

Не бойся, накажу сам себя потом.

Сегодня слишком часто хотелось провалиться под землю. В данном случае — на пару этажей ниже, в какой-нибудь уютный подвальчик, где тихо, спокойно, никто не кричит… Нина ударилась затылком о дверь и прикрыла глаза. В аудитории тихо, даже слишком, поэтому она сначала подумала, что ей повезло. Но стоило открыть глаза, как Нина тут же пожалела, что вообще завернула в этот коридор. — У вас всё хорошо? — Спросила Екатерина Павловна, преподавательница логистики. Жар моментально поднялся по шее, опалил щёки и кончики ушей. Нина прикусила губу и нелепо кивнула. Посмотрела на аудиторию, не узнавая ни одно лицо, кроме Азаровой. Первокурсники, наверное?.. — Да, — неуверенно ответила Рыбацкая и завела руки за спину. Может, выйти наружу? Это ведь глупо, бегать по университету от Егорова. Азарова подозрительно прищурилась, но затем вернула внимание к одному из студентов, который протягивал ей тетрадь с лабораторными. Преподавательнице явно не до проблем старшекурсников. Тут поток человек в сорок. Со всеми нужно разобраться. И всё было бы хорошо. Нина уже собиралась тихонько по стеночке пройти и сесть на боковой ряд, переждать бурю под именем Кирилл Егоров. Если что, замаскируется под первачку. Может, прокатит. Вот только Рыбацкая не думала, что Егоров начнёт кричать на весь коридор. Екатерина Павловна оторвалась от проверки тетрадей и чуть откинулась на спинку стула, посмотрела на дверь с удивлением. Ремонт здесь не новый, так что и слышимость отличная. Нина глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Обречённо закрыла лицо руками. Это шутка какая-то, да? По аудитории пошли шепотки, любопытные первокурсники поглядывали то на дверь, то на преподавательницу, которая игнорировала всяческий шум. То на Рыбацкую. И Нина уже покраснела вся, до кончиков волос. — Не отвлекайтесь, — в какой-то момент осадила группу Азарова. В ведомости черкнула, а потом перевела взгляд на старшекурсницу. — Вам не обязательно выходить. — Что? — Неловко переспросила Нина, нехотя слушая тираду Егорова. Сложно не слушать, когда эхо разлетается по всему коридору. Азарова развернула первокурсника, требуя показать ещё и конспекты. — Выходить не обязательно, — спокойно повторила Екатерина Павловна. — Вас отсюда никто не выгоняет. У Рыбацкой уже все внутренности сплелись не то что в узел, а в настоящий змеиный клубок. В горле ком встал, давление поднялось. Того и гляди сейчас плохо станет. Но улыбку из себя она смогла выдавить. — Хорошо. — Растерянно кивнула, но от двери не отлипла. Екатерина Павловна задержала на ней взгляд и смягчилась. Уже от такого отношения Нина готова была расплакаться, но не при глупеньких первокурсниках, которые потом разнесут это сплетнями по всему политеху. Потерпит. Егоров перебесится. Рано или поздно уйдёт. И она спокойно спустится на первый, заберёт свою куртку и уедет на дурацкую семейную встречу. — …И если я что-то понял за всё это время, так это то, что без тебя я как этот коридор — пустой и бессмысленный! На этом моменте даже Азарова не сдержала насмешливой улыбки и обречённо покачала головой. То ли из-за ужасного почерка первокурсника, то ли из-за абсурдности ситуации. Неловкость переросла в какую-то жгучую смесь из сожаления и даже жалости. Коленки затряслись от нервов. Нина подышала, сомневаясь в адекватности своих мыслей. Лямку от сумки натянула до боли в плече. Не может же она постоянно прятаться? — Простите за беспокойство, — Нина расправила плечи и постаралась сделать голос увереннее. Екатерина Павловна щёлкнула ручкой. — Уже уходите? И глянула на неё с сомнением. Рыбацкая сама сомневалась! Вот только… — Да. — Кивнула и зачем-то поправила волосы. Глупая-глупая-глупая. Но оправдывала себя тем, что слушать это было уже невозможно. Отвлекает же остальных от занятий и экзаменов. Азарова ничего ей не сказала, не пыталась упрекнуть или остановить. Впрочем, её ведь это и не касалось никак? Выйдя в коридор, Нина вся сжалась, готовая то ли бежать, то ли бить, то ли падать в обморок. Всё зависит от того, как пойдёт ситуация. А судя по тому, что Егорова отчитывала Ольга Сергеевна — ситуация патовая. Возник соблазн сделать вид, что Нина вообще не имеет к этому шоу никакого отношения, и пройти мимо. Но взгляд сам собой наткнулся на Кирилл, и Нина… не смогла. Ругая себя на чём свет стоит, Рыбацкая поджала губы и направилась к этому придурку. — Ну вот видите, Ольга Сергеевна, — ухмылялся Казанцев, который непонятно вообще как здесь оказался. Настолько плохая шумоизоляция в вузе? Уже ждать толпу зевак? — Сразу тихо стало, как вы и хотели. — Вадим Юрьевич, это же просто возмутительно!.. Москвина запнулась, когда проректор аккуратно дёрнул её за локоть. — Ольга Сергеевна, — намекающим шёпотом продолжил Казанцев. — Ну давайте не будем смущать молодёжь… Нине в очередной раз захотелось пробить собою пол, но она сдержала этот порыв, из последних сил состроила серьёзный взгляд и сделала вид, что её совсем не тронул виноватый взгляд Егорова. Нужно было разозлиться. Нина ненавидела оказываться в центре такого внимания. Москвина наградила Нину странным взглядом, покачала головой и всё же двинулась с места. Очки поправила деловито и так тяжко вздохнула, будто слышала все тревожные мысли Нины. И вот в коридоре снова стало тихо. Оттого и звук каблуков звонко бил по нервной системе, пока Рыбацкая приближалась к причине всех её последних бед. — Нин… — Начал Егоров, уже поднявшись на ноги. Сумку свою подхватил. Нина махнула рукой в несвойственном ей жесте. — Я слышала, — перебила она. — Всё. Ты, знаешь ли, очень громко кричишь. Кирилл сделал шаг вперёд, но замер. Напряжённо смотрел на неё, будто чего-то ждал. Нине эта тишина — комом в горле. Она не хотела говорить. Хотелось раствориться в пространстве, сделаться невидимой. — Я не мог иначе. — Он ждал какой-то реакции, но Нина просто смотрела на него и думала. Толком ничего не придумала. — Это молчание убивает, Нин! Рыбацкая усмехнулась, проходя мимо. Изучала взглядом стенку. Трещин-то сколько, ужас! — А что ты хотел услышать? — Нина старалась говорить тихо и ровно, но голос всё равно дрогнул. — Что я не злюсь? Что я не раздавлена после того, что ты сказал мне? Боковым зрением заметила, как Егоров дёрнулся, явно собираясь её схватить за руку, но в последний момент остановился. Хотелось поскорее выйти из этого узкого коридора куда-нибудь, где не будет ощущаться это давление. Все всё слышали. Всем всё интересно. — Нет, — наконец сказал Кирилл. — Я хочу, чтобы ты знала, что я был неправ. Я сорвался. — О, я заметила! — Нина на ходу обернулась и махнула в сторону коридора. — В следующий раз возьми микрофон. Ещё не все в курсе наших отношений. — Нин, подожди… Его касание всё-таки обожгло запястье, но больно не было. Если только в душе. Нина обречённо подняла взгляд к потолку, чтобы сдержать слёзы. Но глаза предательски жгло. — Кирилл, я правда не могу это слушать. Я устала. От тебя, от себя, от всего этого. — Она затараторила, надеясь поскорее избавиться от тяжести в груди. И уйти куда подальше. Рукавом провела по щеке. — Что ты хочешь сказать? Что снова всё моя вина? Что я недостаточно решительная? Опять сбежала? Егоров затупил, давая ей пару секунд, чтобы выдержать эмоциональное давление от ситуации. Жарко. Тяжёло. Плохо. — Нет, нет, это не так. — Кирилл выскочил за ней в холл. Но хотя бы не кричал. Иначе бы Нина не выдержала и опять разрыдалась. — Я обидел тебя. Я сделал больно тебе, человеку, который всегда был рядом. Рыбацкая промолчала. — Я не должен был кричать на тебя, — они остановились между больших окон, с которых открывался вид на внутренний двор кампуса. Кирилл всё пытался поймать её взгляд. Нина пыталась не заплакать. Оба сильно проигрывали. — Это я был слепым и эгоистичным. Это я всё время принимаю тебя как должное. А ты… ты оставила всё, чтобы быть рядом со мной! Ты сделала то, чего я никогда бы не смог. Нина поморщилась, как от головной боли. Как же хотелось стереть из памяти всех эту дурацкую затею с поступлением заграницу. — Это всего лишь какой-то колледж… — Попыталась оправдаться она. Опять. Зачем? — Это была твоя мечта! — Кир, это был мой выбор. Приняв неизбежность всего происходящего, Рыбацкая всё же набралась смелости поднять на Егорова взгляд. Все наставления девочек посыпались прахом ей под ноги. Наверное, у Нины не хватает гордости и смелости, чтобы строить из себя равнодушную ледышку. В носу уже свербело, а ногти сами собой расчесали шею до красных пятен. — Знаешь что? — Она подняла подбородок повыше, губы дрожали. — Я всю жизнь жила так, чтобы всем было хорошо. Родителям, друзьям, тебе. И мне казалось, что это правильно, понимаешь? Кирилл замолчал, и это было непривычно. Её взгляд цеплялся за что угодно: форменный бомбер, взъерошенные волосы, серьёзные морщинки на лбу. Лишь бы не смотреть в глаза. — Но это убивает, Кирилл. — Неловко улыбнулась Нина. — Это убивает чувствовать себя недостаточно хорошей для всех, кого ты любишь. Её голос сорвался на этих словах, и Кирилл осторожно цепанул её за рукав, почти ненавязчиво потянул к себе. Нине стоило бы сопротивляться. Получилось ли у неё? Определённо нет. — И это делает меня ещё большим мудаком. — Выдохнул Егоров. — Я должен был видеть, скольким ты пожертвовала ради меня. А вместо этого я напал на тебя. Потому что мне страшно, Нин. — Страшно? — Да. — Кирилл нервно облизнул губы, быстро растеряв свою уверенность. Нина торопливо стёрла рукавом слёзы, стараясь взять себя в руки. — Страшно, что однажды ты поймёшь, что я тебя не стою. Что ты вернёшься в ту жизнь, где тебе не придётся вытаскивать меня из каждого дерьма. Нина растерянно захлопала ресницами. Пыталась разгадать эту палитру эмоций на лице Егорова. — Ты всегда была рядом, даже когда я этого не заслуживал. Я принимаю это как должное, и это меня бесит. Я… я должен был сказать тебе это сразу, а не кричать на тебя. Он замолк на секунду. — Я виноват, Нин. — Он опустил голову, усмехнувшись. — Но если ты думаешь, что я не достоин тебя, что я всё порчу, — скажи. Просто скажи, и я уйду. Нина немножко, совсем чуть-чуть, забыла, как нормально дышать. Это было так глупо. Даже злиться не получалось, когда Кирилл стоял перед ней вот так, без своей привычной нахальной маски. До боли знакомый. — Ты действительно думаешь, что я это скажу? — растерянно спросила Рыбацкая. — Я не знаю, — честно ответил Кирилл, отводя взгляд. — Я не хочу этого услышать. Но если я причиняю так много боли, то зачем я тебе? Она тяжело вздохнула, вспоминая все предостережения Лизы, все слова Алисы и Оксаны. Почему-то свои мысли старалась не слушать. Наверное, потому, что в её голове сейчас абсолютная пустота. — Ты такой дурак, Кирилл. Он замёр. — Это ты о чём? Нина обречённо покачала головой и посмотрела на его лицо. — О том, что ты действительно веришь, будто я хочу, чтобы ты ушёл. Ты всё время ставишь меня перед выбором, ждёшь, что я брошу тебя, отталкиваешь, кричишь, а потом сам же страдаешь от этого. Нина выдохнула, нерешительно царапнула горло свитера, думая, как выразить то, что болело, ныло и так сильно просило её взять Кирилла за руку. Её гордость держалась на последнем издыхании. — Ты можешь просто… — Рыбацкая пыталась подобрать слова, но внимательный взгляд Егорова сильно мешал. — Быть рядом? Без криков, без качелей. Я слабая. Я не могу угнаться за тобой. Но я всегда пыталась помочь так, как у меня получается. — А ты понимаешь, что я никогда не хотел, чтобы ты чем-то для меня жертвовала? — В глазах Кирилла отразилась боль. — Я не хочу быть тем, кто тянет тебя вниз. Кирилл притих. Прислонился плечом к стене и смотрел на неё долго, со всей серьёзностью. Нина закатила глаза. — Вот поэтому я ничего тебе не говорила. — Цокнула Рыбацкая. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя чем-то обязанным! На какое-то время в воздухе повисла тишина. Скоро люди выйдут из аудиторий. Наверное, это тупик. Воспоминания о ссоре давили на грудь камнем, вина высасывала всякое желание что-то говорить. Нина прислонилась виском к холодной стене, мозоля взглядом руки Егорова. Слишком ей знакомы эти сбитые костяшки. Опять же дрался, да? Егоров тяжело вздохнул, оказавшись к ней ближе. — Ты не должна была ничего от меня скрывать, — Кирилл с трудом подбирал слова, стоя напротив неё. Пялил в пол. — Я так загнался. Я уже не понимаю, как сделать лучше. Как тебя не потерять. — Почему ты думаешь, что я когда-то уйду? Кирилл пожал плечами, поджав губы. Нина смягчилась, понимая, что не она одна сейчас чувствовала себя… сбитой с толку. Всё было не так, как она представляла. Не было просто. — Ты всегда для меня важен, Кир. — Она всё же перестала колупать замок сумки и осторожно дёрнула Егорова за рукав. Добавила тише: — Даже когда ты загоняешься и психуешь. Он кивнул, не зная, что сказать дальше. Больше не поднимал взгляд, пропав где-то в своих мыслях. Нина знала это состояние. Когда не получалось контролировать ситуацию, когда всё становилось каким-то… бессмысленным? И определённо глупым. — И вот я снова проебался. — Усмехнулся Кирилл. Нина тихо вздохнула и сделала шаг навстречу. У неё было время подумать. Наверное. Но ни разу она не планировала всё бросить, особенно на такой паршивой ноте. — Я не прошу тебя быть идеальным. Я прошу только… быть собой. Ты нравишься мне таким, какой ты есть. Со всеми заскоками. И не потому, что мне жалко или ещё что-то. Просто потому, что ты — это ты, Кирилл. — Нина нервно прикусила щёку. — Ты пытаешься всё контролировать, решить за меня. Но я не хочу, чтобы ты страдал из-за этого. Я просто хочу быть с тобой, вот и всё. Боль стала чуть тише. И Нина так привыкла к быстрому сердцебиению, что уже и не слышала этот шум в ушах. Это признание было чем-то новым, непривычным на вкус и сложным по смыслу. Была ли она честна? Определённо. Боялась? Естественно. — Я тоже. — Тихо признался Егоров, позволяя ей сжать его ладонь. Обвёл большим пальцем её костяшки, чуть съехал по стенке, чтобы поравняться с Ниной. — Прости, пожалуйста. Нина медленно кивнула, смотря в его глаза. Потянулась к Егорову осторожно, будто боясь спугнуть. Свободную руку положила на его плечо, нарушая всякую безопасную дистанцию. — Всё будет хорошо, — шепнула она, как будто сама убеждая себя. Кирилл усмехнулся, наверное, пытаясь ей поверить, и обнял, положив подбородок на её макушку. Стало тепло. Нина шмыгнула носом, успокаивая свои слёзы, и позволила себе расслабиться. — Ты уверена? — Тихо спросил Егоров. — После всего, что я устроил? Нина устало улыбнулась. — Уверена. Но у нас есть проблема. — Какая? Она резко ткнула его под рёбра, нарушая эту хрупкую идиллию. — Тебе стоит перестать кричать на меня. Это больно. — Прости. — Повторяешься. — Фыркнула Нина, прижавшись только ближе. Вдыхала его тяжёлый парфюм. Ей это было нужно. — Если ты ещё раз устроишь такое шоу, я тебя убью. Тишина, к сожалению, не могла длиться вечно. Тем более после такого громкого выступления Кирилла. Студенты потихоньку стали выходить из аудиторий, возбуждённо переговариваясь. Нине не хотелось знать, что именно было причиной их разговорчиков, поэтому принудительно-добровольно направила Егорова на первый этаж. Кирилл казался странно молчаливым. Выговорил свой лимит слов? Горло пересушило от пережитого волнения, поэтому Нине срочно требовалось в себя что-то залить. Они добрались до кафетерия, где ленивыми мухами витали старшие курсы. Кто-то сидел за столиками с ноутбуками, кто-то торчал напротив закутка с кофе и уставшей бариста. Нина сразу же перестроила их маршрут, не нарушая молчание. — Ты всё ещё злишься? — Тихо спросил Кирилл, когда Нина остановилась у очереди. — Нет. — Поджала губы Рыбацкая, всё ещё держа его за руку. — Но… всё равно не могу сразу всё забыть. Хотя сейчас ей казалось, что она наконец вышла из вакуума, задышала полной грудью без удушающих пут вины и сомнений. Как-то это нездорово. Кирилл опять навалился на стенку, будто бы стал немощным. Смотрел на неё из-под полуприкрытых. — Я не думал, что всё получится так. Просто мне было… ну, сложно с этим всем. — Он нахмурился, сам ловя себя на странных мыслях. — Хреновое оправдание, да? Нина пожала плечами, пытаясь разглядеть, что там так долго можно делать с кофе, что очередь не двигалась. Ещё ведь не час-пик, как на больших перерывах. — Поняла бы, если бы ты не орал на меня. — Слишком легко заметила Рыбацкая. Кирилл опять помрачнел, и Нина испугалась, что зря бросила эту шпильку. Но хоккеист согласно кивнул. — Я научусь слушать. — Думаешь, получится? Помнится мне, как-то мы уже говорили на эту тему. Наконец, студентики двинулись, давая ей шанс не умереть от жажды. На автомате она заказала самый большой горячий бамбл, который только можно, и полезла в сумочку. Егоров посмотрел на неё, как на глупенькую, и без комментариев вытащил карту из кармана. — Моральная компенсация? — Усмехнулась Нина, пока он оплачивал заказ. — Для неё мне нужно скупить все кофейни в районе. Нина схватилась за стаканчик с кофе так, будто это был какой-то священный грааль. Даже трубочку забыла взять, сразу так пить стала. Кирилл усмехнулся, наблюдая за ней со странным выражением лица. Нина непонимающе нахмурилась. — Что? Хоккеист подтолкнул её к одному из пустых столиков. — Ничего. — Улыбнулся Кирилл. — Не торопишься? Нина только хотела упасть на один из мягких стульев, — не то что эти холодные железяки в столовке, — но резко вспомнила про телефон, который слишком давно молчал. Потому что она его поставила на беззвучный? Кирилл заметил её напряжённый взгляд и непонимающе нахмурился. — Я, похоже, кое-что забыла… Она сунула Егорову стакан в руки и нырнула в сумочку, в которой, как назло, оказалось много всего. И телефон утонул на дне этой Марианской впадины. Рыбацкая всё же вытянула его, сразу залезая в уведомления. Два десятка непрочитанных сообщений от брата напугали. — У меня сегодня семейный вечер. — Прискорбно сообщила Нина, прочитывая сообщения через строку уведомлений. — Со всеми родственниками, Кир. — Насколько со всеми? — Сразу сориентировался Егоров. — Даже моя крёстная. Кирилл сочувственно потрепал её волосы. — Тяжёлый случай. Нина нервно глотнула кофе, пялясь прямо перед собой. Это же нужно домой заехать, переодеться. А время уже три. Ещё пока такси дождёшься, пока до родителей доедешь — она же в самый разгар приедет. А это тоже плохо. Кирилл заметил её смятение и щёлкнул перед лицом Рыбацкой. — Давай без панических атака из-за родственников, Нинок, — попытался пошутить Егоров. Только вот Нина страдальчески сжала переносицу и покачала головой. — Ну ты чего? — Я ничего не успеваю. — Обречённо выдохнула Нина. — У меня нет сил ещё и на них! Да. Егорову сложно было въехать в эти проблемы больших семей. Ему отца хватало, тот неплохо умел завладеть вниманием и испортить настроение. Редко, но метко. Кирилл потянул Рыбацкую на себя, осторожно убирая чёлку ей за уши. Сомневался, можно ли, но Нина не сопротивлялась. Устало вздохнула. — Ты ведь можешь не идти? — Тихо спросил, заставляя Нину посмотреть на него. — Не могу. Плохо, конечно. Вина неприятно надавила на плечи, потому Егоров стопроцентно знал, из-за чего Нинка такая подавленная. — Тогда давай я хотя бы подвезу? — А давай ты поедешь со мной? — Неожиданно выдала Рыбацкая. — Чего? — Компенсация. Моральная. — Нина невинно подняла брови и смотрела пристально-пристально, взгляд не отвести. Сердце аж ёкнуло. — Боюсь, я одна не выдержу это испытание…

***

Я пахну как отстой, но я умоляю тебя, постой Многого не попрошу, у меня запрос простой: Пожалуйста, позволь залечь на тебя пластом, Как будто ты песок, а я скат или сом.

Угомониться бы в твоих безмятежных руках,

Но я пахну как страх, как сбежать впопыхах, Как среди ночи будить, в слезах поговорить, Как ногти грызть или губы кусать до крови.

Как тигр в клетке, нервно нарезающий круги, Как приукрашивать, чтобы понравиться другим, Как расцарапанный экран, пропущенный звонок, Как недолеченный невроз, протёкший потолок.

Нина решила не перезванивать Андрею. Иначе бы он точно попрыгал на её нервах, а их итак осталось немного. Теперь Рыбацкая металась по комнате, пытаясь придумать, в чём ей появиться на этом семейном вечере, где её ждут самые худшие вопросы от родственников. Может, поехать в пижаме? Скажет, что проспала, поэтому опоздала. Ну и пусть уже вечер. Кирилл подпирал собой стену, наблюдая за её муками выбора. У его ног благополучно тёрлась кошка, которая только что сожрала полную миску еды. — Ты слишком паришься о том, что они подумают. Нина фыркнула на комментарий и встала перед зеркалом, рассматривая очередное платье. Потайная молния на боку заедала, зато белый воротничок и рукава-фонарики создавали тот самый вид хорошей девочки, которой Нине стоило быть. Только хорошие девочки не опаздывали и были рады видеть всю родню. Даже заносчивых кузин. — Это не ты будешь отвечать сегодня на сотни неудобных вопросов! — Нина обречённо вздохнула и бросила затею с молнией. Нервно стянула с себя платье, слыша, как от резких движений скрипят швы. Сейчас ещё колготки порвёт, точно-точно! — Тебе-то и так нормально. Она кивнула на его хоккейный бомбер и бросила платье в кучу тех вещей, которые уже успели разочаровать. Телефон остался на кровати и периодически вспыхивал от уведомлений. Вероятно, Андрей уже нанимал киллера на убийство кидалы-сестры. — Если они будут задавать неудобные вопросы, надень то, в чём будет удобно от них отбиваться. — Предложил Егоров. Наверное, он уже пожалел, что согласился на эту авантюру. — У меня нет бронежилета. — Ой, Нинок… Кирилл отлип от стены, подошёл ближе. Встал за её спиной, так что теперь Рыбацкая в отражении зеркала видела его ухмылку. И резко дёрнул её за застёжки бюстгальтера. — Егоров! — Возмутилась Нина. От неожиданности повело назад, и Нина навалилась на Кирилла спиной. Он успел перехватить её руки, поэтому отомстить не получилось. А Рыбацкая была в подходящем настроении для болючей драки. — Да чего я там не видел, — насмешливо фыркнул Егоров, положив ей подбородок на макушку. — Мы теперь реально опаздываем, Нин. Давай я за тебя выберу, м? — Я не доверяю твоему вкусу. — Ну-ну, — не поверил ей Кирилл, продолжая держать её запястья. — От меня-то все всегда в восторге. Особенно твоя мама. — У тебя ужасные манеры. Ты просто это компенсируешь тем, что ешь её бесконечные пироги. — Каюсь, — хохотнул Кирилл. — Ну правда, Нинок. Нам ехать почти час. Давай ускоримся. Нина прикрыла глаза, устало вздохнув. Сил — ноль. Голова тяжёлая, будто Нина не спала всю ночь. И от нервоза чешутся руки, а это очень-очень плохо. — Ладно. — Всё же согласилась Рыбацкая. Уже представила масштаб проблемы, если Кирилл сейчас учудит что-то не то. С него станется. А Нина не собиралась ехать на встречу с роднёй в образе топ-модели из старых ромкомов. — Класс, — Кирилл отпустил её руки и легонько подтолкнул к шкафу. — Нахер твои платья и юбки. На улице дубак. На самом деле погода ещё радовала. По крайней мере не шёл снег, вот только ледяная корка на крыльце напрягала. Пытаясь сбросить очередной звонок Андрея, Нина чуть не навернулась на последней ступеньке, чем вызвала обречённый вздох Егорова. — Ты хочешь убиться? — Да, было бы славно, — кивнула Нина, убирая телефон в карман куртки. — Не придётся никуда ехать. Только в морг. — Драматизируешь. — У тебя научилась. Эта шпилька, пожалуй, была лишней. Нина сразу замолчала и опасливо покосилась на Кирилла, но тот лишь пожал плечами и разблокировал машину. Дверь ей открыл, молча сел сам и завёл машину. Тишину прерывала только вибрация телефона. Нина устало съехала по креслу, снова достала телефон и пялилась на номер брата. — Может, ты всё-таки ответишь? — Лицо Кирилла выражало полнейшее спокойствие, но вот голос казался напряжённым. — Он меня прибьёт. — Покачала головой Нина. — Хотя бы напиши ему, что едешь, — Егоров одной рукой держал руль, выезжая со двора. — Игнор — очень неприятная штука. И этот камешек был уже во двор Рыбацкой, которая тут же стушевалась и уткнулась взглядом в окно. Так и ехали в тишине. Только ноготочки клацали по экрану, пока Нина писала Андрею, что уже едет, честно, и будет скоро, наверное. За окном мелькали улицы города, светили новогодние гирлянды и вывески заведений. Новый Год скоро. А праздничного настроения не было в помине. — Ты заметил, как всё стало… сложнее? — Тихо сказала Нина, разглядывая дорогу, когда они уже выехали за город. — Раньше, когда мы просто дружили, мне казалось, что между нами всё легко. А теперь… — Теперь мы вместе. Это нормально, что всё меняется. — Кирилл смотрел на дорогу, но потом с подозрением глянул на Нину. — Мы ведь ещё вместе? — Да, но… Но теперь мне кажется, будто мы что-то делаем не так. Может, мы поторопились? Или… может, оставаться друзьями было проще? Кирилл шумно выдохнул. — Знаешь, почему тогда было проще? — Он пробился в свободный ряд и завернул на выезд из города. — Потому что мы оба врали. Ты — про свою учёбу в Америке, а я — про свои чувства. — Я не хотела врать. — Нина повернулась на Кирилла, виновато поджав губы. — И не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым за то, что я осталась. Надо было хотя бы радио включить. Потому что так тишина не казалась бы настолько жгучей и ядовитой. Нина вздрогнула, когда Егоров прижался к обочине. Совсем немножко испугалась. Вдруг попросит выйти. Кирилл притормозил, но глушить машину не стал. Нервно постучал пальцами по рулю. Слышно было, как шестерёнки в голове крутятся. — Ты думаешь, я не боялся, что всё усложнится? — Егоров закинул за спину ремень, который никогда не пристегивал нормально. Смотрел на Нинку долго. — Да я больше всего на свете боялся, что, если мы попробуем и у нас не получится, я потеряю тебя вообще. Но я больше не мог. Ты всегда была рядом, но не была моей. — Я просто… — Нина растерялась. И снов захотелось оправдаться, особенно когда Кирилл смотрел на неё так. — Я не замечала. Или не хотела замечать. Ты был для меня самым близким другом. Что бы не происходило, я всегда знала, что есть ты. Я могу тебе написать, позвонить, приехать. Я боялась разрушить это. Осознание накрапывает медленно, Нина говорила на эмоциях: — А сейчас, когда мы ссоримся, я понимаю, что у меня никого толком и нет, кроме тебя. Кирилл внимательно слушал, откинувшись на спинку кресла. — Если ты сейчас скажешь, что я остался просто единственным вариантом… — Боже, Кир, откуда это у тебя в голове? — Нина толкнула его в плечо, чего Егоров точно не ожидал. — Про вариант, про жалость. Я не могу этого понять. Почему ты срываешься? — Потому что я придурок. — Голос у Кирилла сделался уставшим и он даже не среагировал на недовольство Нины. — Я не знаю, как иначе. Когда отец сказал, что я больше не буду играть… у меня будто земля из-под ног ушла. А потом он ещё добавил, что это из-за тебя. — Что? — Не поняла Нина. — Почему он так сказал?! Кирилл усмехнулся, узнавая этот возмущённый тон. Не хотелось вспоминать про отца, но, он вроде как, обещал научиться говорить спокойно? Эта попытка будет засчитана? — Он решил, что я эгоист. Сказал, что мне плевать на всё и всех, и на тебя в том числе. Сказал, что ты один раз сломала себе жизнь из-за меня, отказалась от учёбы, и что я, по его мнению, готов сломать тебе жизнь снова. — Но это же… это не так! — Нине шокировано подняла брови. — Откуда он вообще знает про учёбу? Это было сто лет назад. — Ну, ему позвонил твой отец. Из-за драки у ледового и всё такое. — Кирилл отвёл взгляд. — Видимо, думает, что я хреново на тебя влияю. Нина расстроенно натянула ремень безопасности, а потом и вовсе докопалась до застёжки. Щёлкнула ею и развернулась к Кириллу, положила ладошку на его колено. — Я не понимаю, почему Сергей Сергеевич так сильно хочет, чтобы ты бросил хоккей. Разве врач не сказал, что всё нормально? — Ему это не объяснить. Он видит то, что хочет видеть. — Фыркнул Егоров, коснувшись её руки. — Что я упрямый баран, лезу в хоккей, хотя, по его мнению, уже «отыграл своё». Походу, решил, что единственный способ меня остановить — это давить на тебя. «Пожалей влюблённую девочку хотя бы по-человечески». Я там в такой осадок выпал, когда осознал, что он говорит. — Это было низко. — Нина беспокойно вздохнула. — Он даже не знает всей правды. — А какая правда, Нин? — Кирилл старался говорить спокойно и мог даже немного гордиться собой. Пока не срывался. — Что мы оба столько лет врали друг другу? Вот сколько мы ещё собираемся друг друга «щадить», пока всё снова не рухнет? Вопрос со звёздочкой, для которого пока не находилось ответа. Докопались до проблемы, да? Кирилл устал от проблем. Но пальцы Нины аккуратно сжал, поражаясь, как она оставалась такой тёплой несмотря на морозы. — Мы такие защитники, а по факту оба боимся. — насмешливо фыркнул Егоров. — Но в чём-то батёк прав. Я действительно думаю только о себе. Даже признаться нормально тебе не мог, накричал, херню какую-то устроил. Хотя у тебя тоже есть свои страхи и переживания. Я сорвался, потому что привык, что ты всегда рядом, что ты выдерживаешь всё. А это неправильно. — Ты не эгоист, Кир. Ты… просто привык, что тебя никто не поддержит. Но ты всегда поддерживаешь меня. — Рыбацкая почти с ногами забралась на кресло, правда перелезать через коробку передач пока не решалась. — Ты же здесь, со мной. Ты согласился поехать, хотя и сам, наверное, устал. Это важно. — Кто же отказывается от халявной домашней еды? — Попытался отшутиться Кирилл. Нина обречённо покачала головой и положила вторую ладонь на его щёку, заставляя вернуть к ней взгляд. Егоров не сопротивлялся. Устал, наверное. В мыслях столько времени варился. И наконец высказался. Непривычно, если честно. Поэтому не знал, чего ждать. А Нина смотрела тепло и спокойно. И от этого щемило что-то под рёбрами. Даже больнее, чем когда-то плечо. — Тебе стоит перестать верить во всё, что говорит твой отец. — Нина устало улыбнулась и провела большим пальцем по его скуле. Курточка прошуршала, пока Рыбацкая пыталась подсесть ближе. Кирилл усмехнулся, наблюдая за ней, а потом дыхание чуть сбилось. Нинка коснулась его кончиком носа и будто в шутку столкнулась с ним лбом. Добавила тише: — Мы оба сделали выбор. И теперь у нас есть шанс всё исправить. Вместе. Кирилл растерянно смотрел на её губы. Слышал, как громко билось сердце. И наклонился ближе, впитывая этот тёплый момент. Согласно качнул головой. — Извини, что я такой. — Кир. — Хотела поспорить Нина, но Егоров не дал ей договорить, положив палец на губы. — Нет, тебе правда нужно перестать меня так легко прощать. — Кирилл выдохнул, понимая, что совсем теряется, когда она снова так близко. — Я чувствую себя… хреново от того, что делаю тебе больно. Нина хлопала своими накрашенными ресницами и не отстранялась. Стоило бы, наверное. Он ведь серьезно говорил. Надоело косячить. Так хотел оказаться на этом месте. Быть с ней рядом. Касаться. Целовать. Говорить. И Кирилл столько раз тупил, проебывал и злился не для того, чтобы снова всё потерять. Нина прикусила его палец. — Эй! — Думаешь громко, — оправдалась Нина с лёгкой улыбкой, а потом притянула его за воротник пальто. И поцеловала. В этот раз Егоров не растерялся. Мазнул языком по её губам, нарушая идеальный макияж, и пользовался шансом. Притянул к себе Рыбацкую. Путал пальцы в её волосах. Легче правда стало. Не крылья за спиной, но что-то тёплое, растекающейся по венам негой. Родное почти. Нинка целовала осторожно, продолжая держать его за пальто. И отстраняться не хотелось. Хотелось просто замереть здесь и все. Но Кирилл слишком много хотел в этой жизни. — Нин. — Тихо позвал Егоров, чуть отстранившись. — М-м? — Твой брат нас убьёт. Нинка хохотнула, отпустив воротник. Напоследок клюнула его в уголок губ. — Зачем ты напомнил…

***

Сентябрь, 2019 — Ты решила испортить людям праздник. Кирилл всё не мог перестать ощупывать плечо, даже сквозь рукав пальто. Бандаж наконец-то сняли, новое воспаление сошло на нет. Но тяжесть ощущалась, и всю левую часть тела будто слегка пробило сквозь блендер. — Нет, я решила его пережить в трезвом уме. — Нина сидела рядом, пристёгнутая, как послушная девочка. Листала в телефоне что-то, периодически отвлекалась на то, чтобы посмотреть в окно. И прямо сейчас повернулась к Егорову. — Кир, ты не хочешь ехать? — Мы уже стоим в пробке, не то чтобы у меня был выбор. — Огрызнулся Кирилл. — Я не понимаю, зачем я тебе там. — Будешь отвлекать всех своим кислым лицом. — В том же тоне ответила Рыбацкая, но потом смягчилась. Опустила телефон экраном вниз. — Официальный приём по поводу расширения компании будет на следующей неделе. А сегодня съедется вся родня, чтобы похвалить моего отца, тихо позавидовать, сказать своё важное мнение и напиться. Андрей прилететь не смог, так что мне придётся получать двойную порцию нравоучений. Поэтому мне нужна поддержка. Кирилл недоверчиво фыркнул и откинулся на спинку сидения. Звучало складно. Да и поздно что-то менять — Егоров уже согласился. Правда Нина успела испортить настроение тем, что приехала со своим водителем прямо под окна реабилитационного центра. Спасибо, что не на инвалидной коляске его увезли. — Как прошёл сеанс с реабилитологом? — Осторожно спросила Нина. Кирилл скривился, словно она задела его чем-то острым, и долго молчал. Машина толком не двигалась с места. — Как обычно. Нудно, больно, бессмысленно. Ты же сама знаешь. Она кивнула, как-то слишком довольно улыбнулась по меркам Егорова. Он вот каждый раз после этих новых процедур готов лбом обо что-то твёрдое удариться. — Больно, потому что заживает. — Спокойно ответила Нина. — Бессмысленно — это только если не делать ничего. А ты делаешь. — Ты вообще в курсе, что это не твоё дело? — отрезал Кирилл, не желая снова говорить про лечение. — Может, просто хватит лезть в мою жизнь? Нина крепче сжала ремень безопасности и растерянно захлопала накрашенными ресницами. Такая вся идеальная, аж тошно. — Я просто волнуюсь. Ты не обязан быть здесь, если… — Если что? Если мне не хочется устроить сцены перед кучей твоих родственников? — Кирилл резко повернулся к окну, словно в пробке было что-то особенно интересное. — Поверь, я точно не хотел. — Тогда давай так: если тебе не понравится, мы уедем. Хоть через десять минут, хоть через час. Я скажу Виктору. — Щедро, — сухо бросил Кирилл, но что-то в его голосе смягчилось. Он на семейных праздниках не был последние года четыре, наверное. С тех пор, как мамы не стало, всё пошло коту под хвост. Это у Нинки семья большая, а у Кирилла — раз, два и обчёлся. Отец успел испортить отношения со всей ближайшей роднёй. Да и Кирилл не подарок. Но Рыбацкая похоже решила внести перчинку в этот винегрет из интеллигенции, инвесторов, золотой молодёжи, военных и обычных работяг. Для полной радости решила и Егорова туда приплести. С переднего сидения раздался голос обычно молчаливого Виктора: — Знаете, Кирилл, есть одна хитрость. На таких мероприятиях главное — не пытаться быть всем приятным. Это всё равно невозможно. А вот держаться рядом с теми, кто не жужжит, — это помогает. Кирилл хмыкнул, скрестив руки на груди. И даже это движение получилось каким-то скованным. — Вы часто бываете на таких душных посиделках? Виктор едва заметно улыбнулся, переключая внимание на дорогу: — Не чаще, чем хочется. Но вот что я понял: если ты где-то оказался, значит, ты там для чего-то нужен. Может, не тебе, а кому-то другому. Ну а если совсем никак, можно заняться делом. Я вот однажды на такой вечеринке колёса на улице качал — и то был полезнее, чем половина гостей. — Это вообще-то был юбилей отца. Кирилл неожиданно улыбнулся краем губ: — Неплохая философия, — сказал он, взглянув на Рыбацкую. — Надеюсь, колёса качать не придётся. — Если что, я найду тебе насос. Знаешь, такой, который ногой нажимать надо. — Усмехнулась Нинка. Кирилл вздохнул, но раздражение в голосе исчезло: — Ладно, раз уж мы всё равно туда едем… посмотрим, кто у вас жужжит громче всех. Виктор молча кивнул, будто сам с собой подтвердил, что всё идёт по плану. Дом Рыбацких из красного кирпича был ярко освещён снаружи из-за фонарей и гирлянд, которые, видимо, никто не снимал с новогодних праздников. И даже слякоть улиц не портила вид этого частного сектора. Непривычно. Отец Кирилла всегда предпочитал пафосные высотки и квартиры с панорамными окнами. Нина первой добралась до крыльца, потому что не тратила время на глупое разглядывание двора. Яблони вон росли, даже с настоящими яблоками. Красные и жёлтые розы отцветали. Интересно, у них здесь работал садовник или родители Нинки такие хозяйственные и деятельные? Нина распахнула дверь, пропуская Кирилла вперёд. Он оглянулся, словно проверяя, не передумала ли она. Рыбацкая только толкнула его в спину, чтобы не тормозил. — Всё будет хорошо, — шёпотом сказала она, прежде чем они шагнули внутрь. Их уже ждали. Отец Нины был одет в типичный дорогой костюм, которые все бизнесмены будто заказывали по одному лекалу. Но выражение лица, конечно, нетипичное. Добродушное какое-то. Кирилл даже не успел толком поздороваться, а ему уже крепко пожали руку. — Ну что, добрый вечер. Кирилл Егоров, так? Мы о вас слышали. — Евгений Александрович улыбнулся знакомой улыбкой. Нинка улыбалась так же. — Надежда, это друг нашей Нины. Сын моего хорошего знакомого. Помнишь Сергея Егорова? Надежда Юрьевна внимательно посмотрела на парня. Её улыбка была чуть теплее, чем Кирилл ожидал от такой строгой на вид женщины. Она казалась сильно выше отца Нинки, и вообще непохожей на неё саму. Волосы уложены в строгую высокую причёску, длинное шёлковое платье в пол, взгляд уверенный. — Проходите, располагайтесь. — Спасибо, — коротко ответил Кирилл, чувствуя себя настолько неловко, насколько только возможно. Нина покачала головой, уже закинув пальтишко на вешалку, и направилась в гостиную. Ей на встречу вышел дико огромный пёс, больше похожий на маленького медведя, чем на собаку. И Кирилл отмер. Гостиная была наполнена гулом голосов. Длинный стол заставили тарелками со всевозможными закусками, но никто пока на них плотно не налегал. Нина тихо пыталась рассказать про всех присутствующих, но её часто перебивали. Родственнички подходили знакомиться. И их действительно оказалось слишком много… Кирилл уселся на краю дивана, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания. Но вскоре понял, что это бесполезно — компания оказалась слишком яркой и шумной. Бабки, дедки, детки-конфетки. Ещё и несколько ровесников, который Нина почему-то предпочитала обходить по дуге. — Тёть Надя, — вклинилась в разговор взрослых Юля, двоюродная сестра Нины. Нарядилась так, будто это был официальный приём, деловито крутила бокал вина, — А я слышала, что сейчас большая конкуренция у застройщиков в том районе, где у вас открылся филиал. Там, по-моему, уже всё накачано… можно было бы подумать о более перспективных местах, чтобы сразу забрать рынок, а не разжевывать его. А вы как думаете? Надежда Юрьевна улыбнулась так, будто это было не в первый раз, когда она слышала непрошенное мнение. Оторвалась от разговора с каким-то высоким усатым мужчиной, имя которого Кирилл забыл сразу же после знакомства. Егоров вообще не спец по таким вечерам. — Юль, не сомневаюсь, что ты много знаешь. Но мы привыкли строить бизнес по старинке не на чужих советах, а на опыте. Кирилл хмыкнул, глядя на реакцию присутствующих. Юля даже не моргнула. — О, простите, если сказала что-то не то. Мне просто сложно молчать, когда вижу, как легко некоторым всё даётся, а они даже не проявляют к этому интереса. Да, Нина? Все взгляды тут же устремились на Нину, которая явно захотела провалиться сквозь землю. Но вместо этого только продолжила чесать ухо ленивого сенбернару. Арчи. Вот его имя Кирилл запомнил, хотя не спешил дружиться с хозяйской собакой. Да и пёс казался равнодушным ко всем, кто не был Ниной или её отцом. — Тебя что-то не устраивает? — тихо спросила Рыбацкая. — О, ты прекрасно знаешь, что меня всё устраивает, — продолжала Юля. — Просто удивляюсь, как можно родиться с золотой ложкой и ещё умудриться из неё ничего не вычерпать. Нина напряглась, но внешне старалась не показывать своего смятения. Юля явно получала удовольствие от того, как все взгляды обратились к ним. — Ну что ты молчишь? — продолжила Юля с лёгкой усмешкой. — У тебя же наверняка есть своё мнение, Нина. Или ты предпочитаешь не вмешиваться, когда разговор касается серьёзных вещей? — Я… — Нина запнулась, пытаясь подобрать слова. — Я просто думаю, что каждая семья выбирает свою стратегию развития. Юля фыркнула. — Стратегию? Да брось, Нина. Всё, что у тебя есть, упало тебе прямо в руки. А я, между прочим, последние два года пробивалась на стажировки, собирала портфолио, сама искала финансирование для своих проектов. — И поэтому ты сейчас учишь взрослых людей, как вести бизнес? — неожиданно подал голос Кирилл. Юля обернулась к нему, слегка удивлённая. — А ты, значит, адвокат Нины? — Нет, я просто наблюдатель, — Кирилл пожал плечами, откидываясь на спинку дивана. — И наблюдаю, как человек с двумя годами стажировок рассказывает профессионалам с десятилетиями опыта, как им работать. Если бы он что-нибудь такое спизданул отцу, тот бы его выставил из кабинета живо. А здесь все какие-то терпеливые и дружелюбные. Хотя в гостиной всё-таки повисла неловкая тишина. Юля прищурилась, но не успела ответить — вмешалась Надежда Юрьевна. — Юль, я думаю, у тебя ещё будет время блеснуть своими знаниями. Может, сейчас ты просто насладишься вечером? — Конечно, тётя Надя, — с натянутой улыбкой проговорила Юля, но было видно, что её задело. Нина украдкой бросила благодарный взгляд на Кирилла. Тот едва заметно кивнул и, не удержавшись, добавил: — Кстати, псу твоя речь понравилась. Смотри, даже не уснул. Так держать! Юля наградила его убийственным взглядом. И это почему-то подняло настроение. Постепенно гудеть стал весь дом, как растревоженный улей. Куча лекарств знатно отбивали аппетит, так что Кирилл еле как цедил сок, наблюдая за происходящим. За последний час маленькие дети (какие-то дальние племянники?) уже успели разбить вазу, Юля поругалась со своей матерью, какой-то военный мужик сказал ужасный тост, потом несколько дам напились шампанского и стали очень громко обсуждать чужие разводы… Дурдом одним словом. Нинка вот пряталась от этой бури у окна, держа чашку чая так, будто та могла защитить её от всех вопросов. Кирилл старался далеко не отходить. Маскировка не сработала. И вот уже к их маленькому убежищу приближалась две бабушки — Мария Ивановна, интеллигентная и слегка надменная, больно похожая на маму Нины. И вторая. Вроде Галина Сергеевна. — Ниночка, милая, а это что за молодой человек с тобой? — Начала Мария Ивановна, слегка улыбнувшись, но взгляд у неё был острый. — Ты нам его так и не представила. — Кирилл Егоров, — коротко ответил Кирилл, вставая с кресла. Надо же хоть какие-то манеры вспомнить. Не позориться слишком. — Ох, это тот самый хоккеист? — Протянула Галина Сергеевна с сомнением. — Нина про тебя рассказывала. — Бывший, — добавил он, слегка нахмурившись. — Всегда говорила, что спорт — дело ненадёжное, — радостно заметила Мария Ивановна, как будто не заметила его испорченного настроения. — Это всё молодость, азарт… А потом что? Ты чем теперь занимаешься? Кирилл напрягся. Нина предостерегающе покачала головой. — Сейчас восстанавливаюсь после травмы. — Значит, карьера закончилась? — Галина Сергеевна повернулась к Нине. — А что, милая, ты не могла найти более надёжного молодого человека? Нина замерла, не зная, что сказать. — Ба, у тебя странные критерии для дружбы. — А она права! — Неожиданно поддержала родственницу вторая бабушка. — Тебе бы брать пример с твоего отца, милочка. У Евгения всегда были реальные планы и хорошее окружение. А тут… Кирилл не выдержал. — Вы правда думаете, что я не знаю, как это выглядит со стороны? — его голос зазвенел от сдерживаемого раздражения. — Спасибо за сочувствие, но я и сам прекрасно понимаю, что всё пошло не так. Мария Ивановна подняла брови. — Молодой человек, никто не хотел вас обидеть. — Да, конечно, — отрезал Кирилл. — Просто все любят раздавать советы, когда ничего не знают о том, через что ты прошёл. — Кирилл… — тихо попыталась успокоить его Нина, но он уже поднялся с кресла. — Всё нормально, — резко сказал он, не глядя на неё. — Я просто проветрюсь. Он вышел в коридор, оставив после себя натянутое молчание. Нина почувствовала, как бабушки сразу переключились на неё. — Ох, Нина, — Галина Сергеевна закатила глаза. — И что ты в нём нашла? — Он мой друг, — твёрдо ответила Нина. — А толку-то? — поддержала её Мария Ивановна. — Ты ведь такая умная, такая способная. Могла бы найти себе окружение поинтереснее. — И не в Америку рваться, — добавила Галина Сергеевна. — Всё-таки хорошо, что у тебя ничего не получилось. Зачем тебе эта Америка? Семьёй надо заниматься, домом, а не чертежами своими. Замуж выйти. — Да, — подхватила Мария Ивановна. — Бизнес — это не женское дело. Вот у твоего отца… А наследников у него, увы, нет. Андрюша вообще не в то русло вырос, уж не знаю, кто на него так повлиял. — А Юля? — Галина Сергеевна радостно кивнула в сторону семейки двоюродной сестры. — Вот она-то молодец. Амбиции, планы, всё при деле. Может, тебе стоит Надюше сказать, чтобы она не была такой… жёсткой к ней? Всё-таки из девочки какой-то толк выйдет. Нина сжала пальцы на чашке. — Простите, мне нужно проверить, как там Кирилл. Она быстро вышла, оставив бабушек продолжать обсуждение за её спиной. Юля так Юля. Вот пусть с ней дальше детей, семью и бизнес обсуждают. В коридоре Нина заметила Егорова, который стоял у окна и листал ленту в телефоне. — Я знала, что это будет ужасно, но, кажется, даже не представляла, насколько, — сказала она, подойдя ближе. Кирилл скользнул по ней угрюмым взглядом и немного расслабился. — Поэтому я не хожу на все эти тусы душных стариков. Не знаю, как ты с этим справляешься. — Я справляюсь, потому что знаю, что они скоро уедут, — пожала плечами Нина. — А ты? — Просто напоминаю себе, что обещал тебе потерпеть. — Спасибо, — тихо сказала она, и её голос звучал так искренне, что Егоров не смог удержаться от улыбки. — Пошли. Рыбацкая резко дёрнула его за здоровую руку. — Чего? — Не понял манёвра Кирилл, но Нинка уже вела его по коридору куда-то к лестнице. — Перерыв на подышать, — фыркнула Нина, ведя его наверх. — И ты время видел? Тебе нельзя пропускать лекарства. Егоров закатил глаза, но сильно сопротивляться не стал. Наверху правда было тише. И плечо ныло всё сильнее. Может, погода менялась? А может у хирургов всё-таки руки из жопы, и они умудрились закосячить вторую операцию, а Кирилл теперь навечно останется инвалидом? — Садись, — сказала Нинка, закрыв дверь в комнату. Её комнату, если судить по количеству плюшевых игрушек и фотографий на стене. Кирилл медленно дошёл до огромной кровати с балдахином, прямо как у принцесс из диснеевских мультиков, и усмехнулся. Хоромы. Рыбацкая же закопошилась в сумке, а потом кинула в его сторону упаковкой таблеток. Раньше бы Егоров поймал не глядя. И сейчас по привычке дёрнул рукой и тут же поморщился. Таблетки шлёпнулись на покрывало, а Кирилл шумно выдохнул. Больно. — Прости, перенервничала. — Нина беспокойно поджала губы и подошла ближе. — Надо было просто в руки отдать. — Ну, спасибо, что проверяешь мою реакцию. — Хохотнул Егоров, стараясь скрыть свою уязвимость. Он до сих пор не привык к этому. Забылся он что-то. В себя поверил. — Дурак, — цокнула Нинка и ткнула пальцем его в лоб. — Давай плечо своё. У тебя ещё три дня уколов. Кирилл закатил глаза. Иногда Рыбацкая была, как банный лист — хрен отцепишь. Ему хватало постоянного контроля со стороны отца и докторов, которые решили отрабатывать свои баснословные деньги по полной. Пичкали его рекомендациями и советами каждый раз, когда Егоров пересекал порог реабилитационного центра. — Ты так уверенно это говоришь. Я должен бояться? — Только если будешь умничать, — отбила Нина, поднимая глаза. Кирилл снял рубашку, стараясь сохранить постное лицо, но Нина заметила, как он слегка поморщился. Реально же с собой эти обезболивающие таскала. Рыбацкая аккуратно обработала место для укола, спиртом пахнуло. Шло всё как-то вразрез с этой ужасно милой комнатой. Так ещё и Нинка всё делала лёгко и точно. — Ты делаешь это слишком хорошо для человека, который не учился на врача. — Заметил Кирилл, сидя смирно. — Просто мне пришлось научиться. Ты же не позволил никому другому этим заниматься. — Потому что это личное, — буркнул Егоров. — А я? Он замолчал, встретив её взгляд. Нина аккуратно ввела иглу, и он почти не почувствовал боли. Привык, наверное — Я думаю, ты единственная, кому это можно доверить. Она тепло улыбнулась, убирая шприц. Удивительным образом не боялась такого жуткого занятия. Хотя в лагере верещала при виде любых жучков-паучков. Странные у неё приоритеты, конечно. — Хорошо, что мы это выяснили только после десятого укола. Кирилл усмехнулся, но тёплота в её голосе будто смыла остатки его раздражения. Рыбацкая растрепала его отросшие волосы и упала на кровать рядом. Распласталась по ней, словно сом. — Предлагаю не возвращаться. — Вот подстава, — Кирилл на пробу двинул плечом, пытаясь понять, насколько же с ним всё плохо. — А я только хотел пойти позлить эту твою Юлю.

***

— Давно не виделись, Кирюх. Егоров отсалютовал Андрею стаканом с соком. Рыбацкий еле избежал нового раунда по нравоучениям. Нинка не шутила. Реально собрались все. Вот только мелких детей стало больше, а это умножало масштаб бедствия раза в три. Бедный Арчи пытался притвориться ковриком, чтобы его никто из мелюзги не дёргал за уши и лапы. — Разве я мог пропустить твои унижения в этот замечательный день? — Усмехнулся Егоров, освобождая место рядом. Он нашёл идеальную локацию. Подоконник. За шторкой можно спрятаться если что. И здесь не стояло закусок, так что людей меньше. — Учитывая, что вы опоздали на полтора часа — видимо не так уж и хотел. — Фыркнул Андрей, отпивая из пафосного бокала совсем не пафосное нефильтрованное пиво. — Пробки. — Отмазался Егоров. — Ага, верю. — Андрей шумно хлебнул пива и почесал свою дредастую голову. — Рыбёха просто хотела меня слить. — Обидку на неё кинул? — И на тебя кину, — пригрозил Андрей. — Она из-за тебя в прошлый раз такой шухер подняла, что мне батёк потом два дня мозги пилил. — Из-за драки в ледовом? — Поморщился Кирилл. — Yes! — А ты чё не со своей будущей женой? — Попытался сменить тему Егоров. Не особо-то хотелось сейчас получать втык от самого адекватного представителя молодого поколения семьи. Нинку уже захватили бабушата и дедушата. Но пока вроде помощь не требовалась. — Её ещё не отговорили от этой затеи? — Выходить за меня замуж? — Фыркнул Андрей. — Папа пытался. Но Аня у нас упрямая. Люблю эту женщину. Странно, конечно, называть женщиной такую грациозную девушку, которую видел Кирилл в начале ужина. Но и Рыбацкий был не типичным старшим братом. Фрик как есть. И это забавляло. — Ой, мальчики. Парни одновременно повернулись на этот приторно-сладкий оклик. И почти одинаково скривились, когда увидели Юлю, которая довольно цокала своими лакированными ботиночками и звенела длинными золотыми серёжками. — Не изменяешь себе, Андрюш, — высокомерно заметила Юля, указав на разъебайский вид Андрея. Фиолетовый оверсайз пиджак с принтованной рубашкой смотрелись так вычурно на фоне всех деловых родственничков, что глаз резали. — Это из твоей коллекции? — You're right, my beloved sister! — Чересчур радостно выпалил Рыбацкий, из-за чего Кирилл едва не подавился. — Моя новая коллекция: взбеси родственников. Как тебе? Юля скептично подняла брови. — Замечательно. — Сострила Караулова. Фамилию уже сменила на новую, правда после развода менять не стала. — А ты, я вижу, всё ещё хоккеист? Уже чемпион? Кирилл усмехнулся. Взгляд Юли был такой, как будто она бы лучше застрелила его на льду, чем признала хоть одну победу. — Зачем мне рассказывать про то, что ты терпеть не можешь? — Ну, может, потому что ты везде этим кичишься. — Юля поправила его форменный бомбер, как будто бы они были лучшими друзьями. На нашивке с акулой взгляд задержала. — Акулы Политеха? Брендинг у вас интересный, конечно. Кирилл рассчитывал на много халявной еды, но вот прямо сейчас ему подворачивалась удачная возможность устроить незабываемую сцену. Правда, тогда все снова вспомнят про существование Андрея, который стоял рядом и наблюдал за происходящим с неприкрытой насмешкой. — Может, это его единственные глаженные вещи? — Раздалось за спиной Юли. — О, рыбёх! — Внезапно потеплел Андрей. Даже не стал игнорить. — Да ты у нас сегодня красная бестия? Или это зимняя вишня? Нина закатила глаза на замечание брата. Поправила воротник красной водолазки, которую выбирала не она. И это заставило Кирилла усмехнуться. Юля, которой вечно спокойно не жилось, оценивающе осмотрела Нину и задрала нос. — Миленько. — Сделала вывод Караулова. — Не думала, что вы всё ещё тусуетесь друг с другом. Или как это сейчас называется? — Да мы просто забыли тебе сказать, что родители недавно усыновили Кирюху, — влез Андрей со своими дурацкими шуточками. — Решили нормального наследника найти, чтобы у тебя конкуренция появилась. Не всё же Нинке тащить на себе. Нина с Кириллом переглянулись. Звучало просто ужасно. И настолько же смешно. Выпад Андрея чуть выбил Юлю из привычной колеи. И Нина поспешила воспользоваться этой возможностью, взяв парней под руки. — Прости, Юль. Семейные вопросы. — Вежливо улыбнулась Нина, выводя этих двоих из убежища. Андрей с Кириллом одновременно прыснули, а Егоров не лишил себя удовольствия обернуться, чтобы посмотреть на лицо Карауловой. Как же он обожал эту душнилу. — Я вас везде ищу! — Проворчала Рыбацкая, обходя детвору, которая оккупировала центр зала. — Там у отца машина сломалась, а у нас вино закончилось. Если все начнут трезветь, то опять переругаются. Андрей сразу попытался выпутаться и сделал вид, что задыхается и сейчас помрёт. — Не-не, сестрён, я минус. Я там всё доломаю. Могу только сердечко на окне нарисовать. — Кир? Нина перевела взгляд на Егорова, который не то чтобы был против. С дражащей Юлей он уже успел посраться. Пироги попробовал. Послушал новые истории от забавной крёстной про Индию и открытие чакр. И даже скормил несколько закусок уставшему Арчи. Так что можно было и поморозиться. — Да без проблем, — согласился Кирилл, сжав ладонь Нины. — За курткой сгоняю, ок? Нина облегчённо выдохнула. — Хорошо. Они во дворе, если что. — Рыбацкая выхватила из его руки стакан и кивнула в сторону выхода. — Спасибо. Егоров закатил глаза на её благодарность по такой мелочи и вовремя себя отдёрнул от того, чтобы взлохматить волосы Нинки. Отсалютовал Андрею от виска и просочился мимо болтливых дедов, которые обсасывали политику со всех сторон. Веселуха, что сказать. Андрей присвистнул. Нина выхлебавшая от нервов уже целый графин домашнего лимонада, припала к сворованному соку. Непонимающе нахмурилась, переведя взгляд на брата. — Что? — Надрессировала его что ли? — Андрей пихнул её в бок, из-за чего у Нины чуть не пошёл сок носом. — Возит тебя, родню нашу терпит, тебя отмазывает. Ещё и к работе припахала. — В смысле отмазывает? — Ой, как будто я не знаю, что ты до последнего не хотела ехать. — Усмехнулся брат, щёлкнув мелкую по носу, а потом поправил её воротник. — Стилёвая, сестрён. Хотя я ждал милое платьишко. И бантик обязательно! — Да ну тебя. — Отпихнула брата от себя Нина. — Клоун. — Да-да, я. — Пошли спасать твою Аню. — А что там? — Бабушки читают нотации, сколько детей вам нужно родить в ближайшую пятилетку… — Oh, shit!

***

На улице и правда было поспокойнее, пусть и куда прохладнее, чем хотелось бы. Зато без душной болтовни. Кирилл, вытирая руки об грязную тряпку, выпрямился, оглядывая мотор. Он бросил взгляд на Евгения Александровича, который стоял рядом, потирая ладони в перчатках. Машина явно вела себя не так, как должна была, и это не походило на мелкую поломку. Виктор вот как-то приуныл: — Придётся в мастерскую загонять, Жень. — Да она только оттуда, — тяжко вздохнул Евгений Александрович, похлопав себя по карманам. — Только бабки из меня и качают, черти. Может, специально ломают её, чтобы мы побольше им башляли? — А вы в какую ездите? — Егоров смял в ладони комок снега и прислонился к двери. — У нас у тренера у бывшего сокомандники своя автомастерская. Вроде норм. Могу контактик узнать. Рыбацкий от всей души хлопнул Кирилла по плечу. — Эх, Кирилл, всегда-то у тебя есть контактик. — Благодарно усмехнулся отец Нины. — Сразу видно, что Егоровский. Кирилл фыркнул, но благодарность принял. Хоть что-то полезное ему от отца должно было достаться в конце концов. Виктор закрыл капот машины, которая оказалась слишком уж умной, отчего и поломалась. Покачал головой и присоединился к обсуждению. — Давайте я на своей машине метнусь? — Предложил Кирилл. — Нина сказала, что ситуация с алкоголем критическая… Мужчины хохотнули, а Евгений Александрович и вовсе решил прикурить после такого замечания. Сразу понятно, что никто из них не был в восторге от такого шумного вечера. Но повод такой, что не отвертеться. Это Кирилл в любой момент уехать может, а вот Рыбацкие… — Боюсь представить, что будет, когда мы начнём организовывать сам праздник, — поделился болью Евгений Александрович. — Деньги — это не вопрос. Но вот все эти мелочи… Свихнуться можно. — Считай, Жень, что это пробный проект перед тем, как Нину выдавать будешь. — Усмехнулся Виктор. — Не напоминай. — Отмахнулся от старого друга Евгений Александрович. Кирилл решительно промолчал, пытаясь сильно не отсвечивать. — С Андреем-то всё понятно. А вот с Ниной… Дай бог доживу, когда она из своей учёбы вылезет и кого-то приличного встретит. Вот, Кирилл, ты молодой. Может знаешь, почему сейчас вся молодёжь какая-то… несерьёзная? Кирилл закашлялся, считывая намёк на то, что бывшие у Нинки говно. Он и сам это неоднократно заявлял. Только вот с её отцом как-то такие вещи не обкашливал. И тем более не в таком положении, как сейчас. — Да ладно тебе, — вмешался Виктор, спасая Егорова от неловкого ответа. — Все мы молодые были, ошибки совершали. Всё у неё хорошо будет. Просто ты, Жень, слишком печёшься о дочке. — Каюсь, грешен. — Смахнул пепел в снег Рыбацкий и отвлёкся на актуальные проблемы. — Я сейчас у Надюши узнаю, что нужно, и список скину. Вам ведь в помощь больше никто не нужен? — Упаси от этого счастья, — усмехнулся Виктор, явно радуясь, что можно свалить от шумного семейства хоть на полчаса. Рыбацкий быстро докурил и с тяжёлым вздохом направился к дому. Виктор покачал головой и кивнул Кириллу, который очень хорошо слился с дорогим внедорожником: — Выдыхай, молодой. — Водитель поправил своё строгое серое пальто и направился к калитке, за которой припарковались все машины родственников. — Это обычные отцовские загоны. — Да я и не напрягался. — Кирилл сунул руки в карманы пальто, нажал на кнопку разблокировки у машины. Виктор не особо ему поверил. — Я заметил. Кирилл усмехнулся, идя чуть позади этого мирового мужика. Реально же клёвый. У отца вот не было таких тёплых отношений с персоналом. Ну, водители были, но они все нанимались через компанию. И вообще батёк любил всё оптимизировать, исключая личное. Мешает же бизнесу. Рыбацкие вот над этим вопросом не парились. — А вы что, не за рулём будете? — Спохватился Кирилл, когда уже открывал водительскую дверь. — Так машина же твоя, Кирилл, — спокойно ответил Виктор. — Побуду штурманом. И отрегулировал переднее сидение, которое уж очень близко было к бардачку. Ещё бы. На Нинку же заточено, чтобы ей с её мелкими габаритами было удобно. А Виктор всё-таки мужик не миниатюрный. Ему бы в кино про девяностые сниматься. Но своим мысли Егоров оставил при себе. И вообще старался сделать непринуждённый вид, хотя осадочек после разговора с отцом Нины остался. Вряд ли Кирилл попадал под его стандарты «долго и счастливо» для любимой дочери. Наверное, эти мысли отражались на его лице, потому что Виктор легко усмехнулся. — Знаешь, что я тебе скажу, Кирилл. — За столько лет они давно перешли на «ты», что было приятно. Всё-таки Виктор был одним из самых близких для Нинки людей. Вырастил её с пиздючества, если верить историям. — Молодец, что приехал. — Да чё тут такого. — Отмахнулся Кирилл. — Это тебе кажется, что ничего такого. Но видишь, пользы сколько. — Они медленно крались по узким улочкам района, чтобы наконец выбраться на большую дорогу. — И с машиной помог, и Нину всё-таки довёз. Она на этих встречах всегда нервничает, а с тобой как-то поспокойнее. — Мне не сложно, — пожал плечами Егоров. — Такие мелочи и показывают настоящее отношение. — Это вы про что? — Хотел сыграть в дурачка Кирилл и бросил на водителя любопытный взгляд. Зря, пожалуй. Тут ему не потягаться. Виктор лишь усмехнулся и намекающе поднял седые брови. Кирилл обречённо вздохнул: — Догадались, да? — Я человек наблюдательный, Кирилл. И Нину, считай, вырастил. Математику вместе решали. На все её кружки возил. Даже пришлось из-за неё вспоминать правила хоккея. — Зачем? — Не понял Егоров, свернув направо. Виктор усмехнулся. — Из-за её нового друга-хоккеиста, конечно же.

***

Поездочка вышла лёгкой, хотя багажник оказался забит бутылками и мясом. Шашлык-машлык захотелось гостям. Чтобы американка узнала, что такое русское гостеприимство! И никого, видимо, не волновало, что родом американская модель из Омска… Кирилл разгрузил машину и донёс весь этот ценный груз до кухни, эстафету уже приняла бытовая фея Рыбацких. Это было увлекательнее пустой болтовни. По пути глянул новые сообщения — Акулы опять кидали друг другу тупые мемы про скорый плей-офф. Егоров закатил глаза. Пофиг, потом разберётся с хоккеем. Надо было проверить, не сожрали ли Нинку её дружелюбные родственники. Семейное сборище дошло до той кондиции, когда стали обсуждать тупые истории из детства виновника всей встречи. Андрей терпел и молча страдал, качаясь на стуле, как школьник. Наверное, хотел наебнуться и отключиться на полчасика. Беспокоило то, что Нинки не было видно. Кирилл проскользнул мимо детей, которые теперь задротили в приставку, прошёлся по залу, кухне и вообще по всему первому этажу. Нашёл только старину Арчи и потрепал его по ушам. Сенбернар устало зевнул. — Да где её носит? — Проворчал Егоров и написал ей в телеграм. Статус висел «была недавно». На втором кругу он додумался проверить второй этаж. Тихо поднялся по лестнице, услышал чьи-то разговоры за дверью. Опять что ли Юлька с кем-то по телефону ругается на балконе? Кирилл притормозил у белой двери со стикером котика. Весьма выцветшим, но всё ещё смешным. Чуть дёрнул ручку и дверь поддалась. — Нинок? — Тихо позвал Кирилл, заходя внутрь. — Ты там не умерла? Здесь ничего не изменилось. Разве что стало меньше вещей на полках и столе — увезла с собой, когда переехала в квартиру. Но роскошный балдахин на кровати остался. И из-за него Егоров едва не проглядел саму Рыбацкую. — Всё ок? — Забеспокоился Кирилл, когда Нинка никак не среагировала на его появление. Так и лежала спиной к двери, не шелохнулась. Егоров подошёл ближе и сел на край кровати. — Нинок… Нина тихо шмыгнула носом, обнимая подушку. — Нормально. Устала просто. Только голос её Кириллу не понравился. Он, конечно, не эксперт, но что-то было не чисто. Он легонько провёл рукой по её напряжённой спине: — Поцапалась с кем-то? — Нет. — Буркнула Нина, совсем свернувшись в креветку. — Нормально всё. Кирилл цокнул. Опять начинается. — Я же слышу, что нет. — Вышло резче, чем хотелось, так что Егоров поспешил исправиться: — Может, я чем-то помочь могу, Нин? Или она правда устала? День получился насыщенным, пожалуй. У него самого будто вторые сутки пошли. А время только десять вечера. День всё никак не хотел заканчиваться, видимо, проверяя их выносливость. Рыбацкая тяжёло вздохнула и всё-таки повернулась к нему, продолжая обниматься с подушкой, как маленькая. И понятно, почему пряталась. Снова плакала. Тушь вон потекла. Кирилл напряжённо поджал губы, уже прикидывая, что могло стать причиной Нинкиных слёз. Юлька что-нибудь сказала. Или с братом как-то поругалась. Или опять выслушивала что-то про то, что она не очень хорошая и талантливая дочь? — У Лизы отец в больнице. — В смысле в больнице? Нина пожала плечами и шмыгнула носом, не поднимая взгляд на Кирилла. В душе-то неприятно заскребли кошки. — Алиса написала. Он в тяжёлом состоянии, операция по пересадке печени нужна. А очередь огромная. — Нина вздрогнула, когда Егоров осторожно стёр с её щеки чёрные следы. — Не знаю, что делать. И как помочь. Кирилл помрачнел. Новость и правда неприятная, больно била под дых. Только вот: — Тебе ведь не обязательно что-то сейчас делать. Нина нахмурилась и обожгла Кирилла непонимающим взглядом. Он цокнул и откинулся чуть назад, чёлку её убрал за ухо, пытаясь подобрать слова. — Уже ночь, Нинок. Новость реально хреновая. Но не побежишь же ты сейчас в эту больницу решать вопросы с врачами? Ты ведь даже не член семьи. — Но что-то нужно сделать! — И голос у неё снова дрогнул. — Поддержать Лизу. Не знаю, Нин, что ещё можно сделать. — Кирилл забрался на кровать с ногами, понимая, что ситуация серьёзная. — Но ты сейчас ничего не исправишь. У Рыбацкой опасно заблестели глаза, и Егоров уже приготовился разочароваться в себе, потому что опять сказал что-то не то. Но Нина придвинулась ближе и рассеянно кивнула. — Всё просто… навалилось. Они замолчали. Снизу доносились звуки какой-то попсовой музыки, как будто с авторадио. Кирилл обеспокоенно посмотрел на Нину, которая о чём-то думала. Выглядела так себе. Загонялась. — Давай уедем? — Некрасиво будет, — поджала губы Нина. — Тогда скажу твоим, что ты себя плохо чувствуешь. — Они начнут переживать. — снова раскритиковала идею Рыбацкая, и Кирилл недовольно закатил глаза. — Побудь со мной, Кир. Пожалуйста. Эта резкая перемена вводила в ступор. Кириллу казалось, что вечер шёл неплохо. Нина вроде легко общалась с роднёй, даже Юльку отбрила. С Виктором вон неплохо поболтали, пока закупались. Кирилл даже думал Нинку куда-нибудь в тихий угол утащить и сказать, что знает её тайные секретики. А тут вот такой попадос. Лизу жаль. Правда жаль. — Двигайся, — вздохнул Егоров и ненавязчиво дёрнул её обнимательную подушку. Он здесь конкурентов не потерпит. Он обнял Нинку, которая сейчас казалась натянутой стрункой. Так старалась всем показать, что всё окей, да? Дурочка. Кирилл тяжело вздохнул, провёл пятёрней по её волосам и вторую руку положил на её ладонь. Хотелось бы подслушать её мысли, понять, что опять себе накрутила Рыбацкая, но что-то подсказывало — что ничего хорошего. Медленно подкрадывалось осознание — день реально тяжёлый. Удивительно, как она его выдержала. Общими молитвами, наверное. И на своём перфекционизме. Казалась совсем мелкой, особенно в масштабах этой огромной кровати. Хотелось защитить её. Решить все проблемы. Заставить снова улыбаться. Но что-то подсказывало что с умениями Кирилла сейчас следовало просто ничего не делать. Быть рядом, так? Окей, будет. — Нин. — Тихо позвал Егоров, водя пальцами по её руке. — Что? — Едва слышно отозвалась Рыбацкая, спрятавшись у него плеча. — Мы с этим обязательно разберёмся завтра, ок? Не думай сейчас об этом. Отдохни. Нина ничего не ответила, но прижалась ближе. Когда через пару часов в дверном проёме появилась дредастая башка Андрея, Кирилл шикнул и предупреждающе покачал головой. Рыбацкий всей своей живой мимикой намекал, что требует ответы на его немые вопросы, но Кирилла это мало волновало. Потому что сейчас вообще не до них. Свадьба, семья, праздник, все дела — это отлично. Но иногда им всем нужно было отстать от Нинки. И сейчас он как никогда чувствовал ответственность за эту мелкую храпящую занозу, которая порой брала на себя так много, что ломалась. Больнее всего ранило осознание, что Кирилл этому способствовал. Не единожды. Но сейчас он исправлялся. И обнимал Нину, как самое дорогое, что вообще у него было в этой жизни. Хотя почему как?