Минус на минус

Они не собирались съезжаться. Слишком самонадеянно. Даже обсудили это, как взрослые люди, когда сваливали из семейного логова Рыбацких. А это ли не успех? Но… ночёвки ведь не были под запретом? Кирилл вот думал, что нет. После всей этой эмоциональной мясорубки хотелось хотя бы на день-два пожить спокойно, не думая ни о чём. Разгрестись с проблемами. Выспаться нормально. Но режим из себя не выбьешь — Егоров всё равно вставал в рань, как штык. Тренировался по привычке. Торчал в душе, после которого ванная больше походила на парилку. Просто старался делать это чуть тише, чтобы Нинка не проснулась. Каково же было его удивление, когда Рыбацкая его опередила. Уже торчала в восемь утра за ноутбуком на кухне. — Тебе не кажется, что ещё слишком рано для решения мировых проблем? — Сонно проворчал Кирилл, закинув полотенце на шею. — Разница во времени. В Индии уже десять утра. — Нинка натурально втыкала в экран, потирая опухшие глаза. Точняк. Эти гении додумались поехать в клинику не в другом городе или области, где очереди расписаны на полгода вперёд. А в другую страну. Кириллу требовалось ещё хотя бы полчаса, чтобы спокойно реагировать на такие умопомрачительные идеи, из-за которых Рыбацкая закопалась на сайтах консульств и визовых центров. — Я закажу доставку? — Нинка отвлеклась на телефон. — Забей. — Кирилл поставил чайник и критически осмотрел грязную посуду в раковине. Пофиг. Потом. — В моём холодильнике есть еда, знаешь ли. Нина фыркнула, но острить не стала. Снова уткнулась взглядом в ноут Егорова и что-то там агрессивно печатала. Кирилл в это дело не лез, потому что шпрехать на английском не особо умел, а уж возиться с бумажками — спасибо, увольте. Он поговорил с отцом, но тот лишь испортил настроение, приняв просьбу Кирилла помочь бывшей за очередной блеф. Что же. Его право. Через пару минут он только подкатил к Нинке кружку с её дурацким кофе с соком. Как она только пила эту кислятину — вопрос открытый, но его Кирилл не задавал уже года два, как она подсела на эту шнягу. В остальном в его однушке царило замученное спокойствие. Оба знали, что с утра друг друга лучше не трогать. — Как ты будешь жить, если все сервисы доставки вымрут? — Вернусь к родителям. — Равнодушно пожала плечами Нинка на его риторический вопрос. — Или буду приезжать поесть к тебе. — Спасибо за доверие моим кулинарным способностям, — усмехнулся Кирилл, накрыв сковородку крышкой, чтобы овощи там побулькали в своём соку. Спорт вынуждал питаться правильно. Иначе бы он уже коньки отбросил с такими нагрузками. — Всё ок? Он кивнул на ноут. — Вроде. — Нина раздражённо сдула чёлку, которая с утра лежала как попало. Уже половину кружки выдулила, не моргнув и глазом. — Я уже, правда, забыла, как это делать. Всё поменяли. Кирилл прислонился к тумбочке, сложив руки на груди. Наблюдал, как Рыбацкая клацала по клавиатуре. Ловил себя на странном ощущении: вроде всё это знакомо до ужаса, но сейчас совсем не так, как обычно. И в Нинке нет сегодня ничего сверхъестественного — она вообще помятыш, без косметики своей, волосы заколкой небрежно заколола. — Есть будешь? — Нарушил её рабочую идиллию, подсаживаясь рядом с уже полной тарелкой. — Позже. — Отмахнулась Рыбацкая, забравшись на стул с ногами. Уткнулась подбородком в колени, выясняя отношения по электронной почте с какими-то деловыми дядьками и тётьками. Кирилл обречённо покачал головой и не стал мешать. Сам залип в телефон, пролистывая новости универа, где висел пост со сбором средств на плей-офф Акул. Уровень тревоги сразу поднялся. Тупо будет, если из-за прихоти отца они вот так глупо вылетят в шаге от финала. Кирилл пытался, честно пытался. Но отец опять про свои бабки, бабки, бабки… Бесполезно, короче. Пацаны уже суетились в чате. Похоже, сегодня все не спали. Кирилл как бы между делом подсунул Нинке вилку с цветной капустой. Он эту хрень не ел. Но овощные смеси особо не спрашивали, какие у него там предпочтения. Рыбацкая усмехнулась и всё же спасла его от ужасной брокколи. — Почему ты вообще не солишь еду? — Чтобы ты спросила, — отбил Егоров с издевательской улыбкой. И, пользуясь тем, что Нинка поползла за солью, закрыл ноут. — Кирилл! — Ты уже час в него пялишь, Нинок. Ты же уже всё решила. — Откуда такая уверенность? — Недовольно задрала нос Рыбацкая, угрожающе сжимая баночку с солью. Лишь бы не кинула. — Я поглядывал. — Признался Кирилл, откладывая телефон. — Давай просто будем нифига не делать, а? — Мне нужно отправить все документы Лизе. — Тоном, не терпящим возражений, заявила Нина и пихнула его в плечо. Кирилл устало вздохнул и всё же включил ноут обратно. Но на этот раз придвинулся ближе и положил руку Нинке на талию, поглаживая сквозь ткань футболки. — Ты, кстати, так и не рассказал, из-за чего вы разошлись, — заметила Рыбацкая, сохраняя кучу файлов. — Мне интересно. Егоров фыркнул. Нашла, что спросить, конечно. — Может, тебе и не обязательно это знать, — попытался отделаться Кирилл, но безуспешно. Нинка отвлеклась от ноута и заинтересованно подняла брови, как бы ожидая продолжения. — Ты хочешь с утра испортить всем настроение? — А есть из-за чего? Вообще-то есть. Кирилл потёр шею, явно чувствуя, что из ситуации не выкрутиться. Тяжело вздохнул, чуть отстранившись. — Ладно, слушай, — начал он, избегая смотреть Нине в глаза. — У нас с Лизой… ну, был тот ещё цирк. Мы снова поругались после той разборки с квартирой и разбежались. А потом она… — Кирилл запнулся, словно подбирая слова. — Она подумала, что беременна, короче. Нина чуть приподняла бровь, но ничего не сказала, давая ему продолжить. — Это был неправильный тест, — пояснил Кирилл, неуклюже пожав плечами. — Но я… Бесился на неё. И ляпнул, что, может, это не мой ребёнок. — Серьёзно? — Спокойно уточнила Рыбацкая. — Серьёзно, — хмуро подтвердил Кирилл. — А до этого Лиза обвиняла меня в том, что я ей изменяю. Она психанула, я психанул… Ну, ты поняла. Нина поджала губы, обдумывая услышанное. Кирилл наконец посмотрел на неё, готовясь увидеть презрение или разочарование. Но Нина просто вздохнула и чуть наклонила голову. — Ладно. Егоров опешил: — В каком плане «ладно»? «Ладно, ты придурок?» Или «ладно, я поняла, что на тебя нельзя положиться»? Или «ладно, проехали»? Кирилл пытался понять, что крутилось у Нинки в голове, что она так спокойно среагировала на его очередной проёб. Может, она уже от них устала настолько, что принимала, как должное? — Это значит «ладно, Кирилл, спасибо, что рассказал». — Передразнила его тон Рыбацкая и поставила ноут в спящий режим. — Спасибо за повод для разочарований? — Он хмыкнул, надеясь свернуть дурацкий разговор. Не о таком хотелось болтать утром в выходной. — Нет, — Нина пожала плечами, но глаза её не отрывались от его лица. — Я знала. Лиза проболталась. Кирилл приподнял брови, замерев на мгновение. Когда эти двое только успели подружиться, а? — Что? — Недоверчиво переспросил он, явно не ожидая такого поворота. — Зачем тогда спросила? — Чтобы это не висело очередным мёртвым секретиком между нами, — пояснила Нина, спокойно вернувшись к своему кофе. — Мы итак оба иногда усложняем себе жизнь. Кирилл сжал зубы, чувствуя, как по спине пробегает холодок. — И что ты скажешь? — Голос его прозвучал тише. Нина выдохнула так, будто только что решилась на что-то важное. — Поверю, что ты сделал выводы, — коротко ответила она и уточнила: — Ты ведь извинился? — Ну, — Кирилл чуть расслабился и вернул руку на её талию. — С опозданием. Но да. — Вот и отлично, — подытожила Нина, допив кофе. Щёлкнула его по подбородку с усмешкой: — Ты же у нас хороший мальчик, умеешь учиться на своих ошибках. — Очень смешно, — закатил глаза Кирилл, но уголки губ дрогнули в намёке на улыбку. Неловкость спала. Кирилл наблюдал за Ниной, как она сидела напротив, теперь уже покушаясь на его кружку. Что-то в её спокойствии действовало на него умиротворяюще. И всё же слова, которые она только что сказала, крутились у него в голове. — Знаешь, — наконец произнёс он, голос его стал мягче, — ты иногда чересчур правильная, Нинок. — Почему это? — Улыбнулась она, поворачиваясь к нему. Как только умудрялась так егозиться на небольшом по площади стуле? — Ну… — Кирилл пожал плечами. — Ты так спокойно реагируешь на вещи, которые большинство бы взбесили. Нина склонила голову, будто размышляя над его словами. Потом накрыла его руку своей, теплой, лёгкой, почти невесомой. — А может, я просто знаю, что тебя уже достаточно наказывали за ошибки? — Тихо сказала она. Кирилл посмотрел на неё внимательно. На этот раз никакого сарказма, никакой напускной грубости и ехидства. Её глаза были чуть покрасневшими от усталости, но в них была такая мягкость и понимание, что внутри что-то кольнуло. — Ты странная, — усмехнулся он. — Спасибо, — улыбнулась Нина, сжимая его пальцы. А потом неожиданно наклонилась ближе, из-за чего Егоров непроизвольно откинулся назад. — Ты можешь… просто остановиться на секунду? — И что, по-твоему, случится? — Кирилл подозрительно прищурился, гипнотизируя взглядом её движения. — Ничего страшного. Думаю, мир не рухнет, Кир. Она неторопливо встала, теперь смотря на него сверху-вниз, и сделала маленький шаг вперёд, будто подчиняя себе пространство. Это движение далось ей не сразу — колени чуть дрогнули от нервного напряжения, но она не остановилась. Её взгляд стал твёрже. — Ты ведь не думаешь, что я не замечаю, как ты всё время держишь себя в руках? — Да ладно, Нин, — Кирилл качнул головой. — С чего ты решила меня анализировать? — Потому что меня это волнует. — Слишком просто ответила Рыбацкая, её голос прозвучал мягко, но так убедительно, что Кирилл вдруг замер. Её пальцы снова коснулись его подбородка. Только в этот раз не на шутливый манер. Да и смотрела Нинка как-то чересчур серьёзно, будто видела насквозь его душу. Это заставляло… Задержать дыхание. — Зачем ты это делаешь? — Тяжело сглотнул Егоров. — Что именно? — Сводишь меня с ума. Он сказал это полушутя, но в голосе проскочила странная откровенность. Нина усмехнулась на его слова, а потом, прежде чем успела подумать, провела пальцем по его щеке, медленно и нежно. — Не знаю. Может, ты сам меня подбиваешь на это. — Правда? — И голос позорно сорвался на какой-то полушёпот Нина молча смотрела на него ещё несколько секунд, а потом наклонилась и осторожно коснулась губами его виска. Это было мягко, почти невесомо, но Егорова как закоротило. Даже страшно как-то пошевелиться. — Ты не против? — Прошептала она у самого уха, чувствуя, как он затаил дыхание. И будто ненароком коснулась губами его серьги. Кирилл ничего не ответил, только слегка наклонил голову, позволяя ей двигаться дальше. И смотрел, почти пожирал взглядом каждое её действие. Нина поцеловала его скулу, потом опустилась ниже, к уголку губ. Егоров повернулся навстречу, и их губы встретились в поцелуе — сначала робком, осторожном, а потом всё более настойчивом. Кирилл моргнул, на долю секунды растерявшись, когда Нина чуть надавила на его подбородок, заставляя открыть рот шире. Шаблоны слегка трещали по швам. Потому что это ведь Нина, обычно неловкая Нина, которая редко проявляла инициативу, особенно так явно. Но вместо того чтобы остановить её, он неожиданно подчинился. Её поцелуи были важнее. — Ты что задумала? — Пробормотал он, когда почувствовал как натянулась цепочка на шее. — Ничего страшного, — тихо ответила Нина и мягко потянула его на себя. Теперь между ними оставалось совсем немного пространства. Нина глубоко вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, но не отвела взгляда. — Просто доверься мне, — сказала она. Прежде чем он успел ответить, она встала между его разведенных ног и прикоснулась к губам. Это было совсем не так, как Егоров ожидал: не осторожно, а очень даже решительно. И это почти довело до сердечного приступа. Кирилл растерялся. Нина вдруг взяла всё под контроль. Это было настолько не похоже на неё, что он не смог сдержать лёгкого смущения. — Ты серьёзно? — Наконец пробормотал он, чуть отстранившись, чтобы заглянуть ей в глаза. — Очень, — спокойно ответила она, положив вторую ладонь на его щёку, направляя. Её губы тронула лёгкая улыбка, и это окончательно сломало остатки его обороны. — Ты меня пугаешь, Нин, — признался Кирилл, качая головой. — Разве? — Рыбацкая нависла над ним, игриво ведя пальчиками по шее. Заставила запрокинуть голову, не давала отвести взгляд. Не то чтобы Кирилл собирался. — Я могу остановиться. Кирилл тут же напрягся, что не ускользнуло от взгляда Нины. Как маленькая взъерошенная сова она тряхнула головой, пытаясь убрать мешающиеся пряди волос. Действительно ведь остановилась, хотя стояла так близко, что в груди разгорелся пожар. Егоров молчал и смотрел. Пока наконец не дотронулся, чтобы заправить доставучую прядь чёрных волос Нинке за ухо. Её пальцы цепанули его запястье. — Ты любишь всё контролировать. — Возможно. — А наоборот пробовал? Кирилл фыркнул, уже придумывая очередной саркастичный ответ, но на этот раз Нинка не стала ждать. Заткнула его, положив ладонь на губы, и почти коснулась его щекой, чтобы сказать: — Это был риторический вопрос, Кирюш. Он изумлённо поднял брови, но переварить информацию ему не дали. Губы Нины уже спустились к его шее, кожу обожгли лёгкие укусы. Это мгновенно отключило мозг. Кирилл судорожно вздохнул, непроизвольно напрягая живот. Возбуждение прострелило насквозь. Ладонь Рыбацкой с его губ переместилась на затылок, чтобы оттянуть волосы. Егоров сжал ткань футболки на её спине, запрокинув голову. И внезапно всё остановилось. Разочарованный стон вырвался сам собой. Нинка отстранилась, опасно прищурившись: — Без рук, Кирилл. Ему показалось, что он ослышался. Но нет. Кажется, это взаправду. — Это не честная игра. — В этом и смысл. Кирилл думал, что выдержит эту войнушку взглядов, но вот только Нина сделала шаг назад, перехватив его руки. И Егоров, как загипнотизированный, поддался ей. Ноги гудели, почти как после льда, кровь прилила, куда только можно. Нина аккуратно вела, и это оказалось странно, но удивительно правильно. В горле пересохло, и Егоров не мог отвести взгляда от неё. Осторожно приблизился, губы облизнул, следя за Рыбацкой. Она уверенно двигалась к скучному серому дивану, а когда дошла, то нагло толкнула Кирилла в грудь, заставляя сесть. — Без рук. — Строго напомнила Нинка. Кирилл пошёл у неё на поводу, дыша через раз. Больше всего на свете сейчас хотелось её коснуться. Это было необходимо, как кислород в лёгких, которого сейчас сильно не хватало. Нина удовлетворённо кивнула и медленно, просто катастрофически медленно, наклонилась к нему, поставив руки Кириллу на бёдра. Это заставило вспомнить об одежде, трение которой теперь ощущалось болезненно. Егоров сжал крепче подлокотник, хотя лучше бы он сейчас схватил Нинку за волосы, чтобы прекратить эту медленную пытку. Она явно издевалась, неторопливо ведя кончиками пальцев по его прессу. От ногтей оставались красные следы, но было не больно. Было ахуенно. Кирилл прикрыл глаза, и стало ещё хуже. Рыбацкая обвела костяшкам его ключицу, а затем оставила влажный поцелуй на плече. Когда её губы опустились ниже, Егорова словно окатили холодной водой. Всё внутри сжалось в узел. И сдерживаться было всё труднее. — Хочешь, я тебя поцелую? Она серьёзно это спрашивала? Кирилл захлебнулся в собственном возмущении и возбуждении, потому что да, конечно, он хочет, Господи, и желательно прямо сейчас и очень много. Пожалуйста. И потянулся к ней, надеясь прервать хоть на немного эту томную пытку. Но Рыбацкая усмехнулась, поймав его за подбородок. — Кирюш, — она сказала это таким снисходительным тоном, что Кирилл почувствовал себя самым глупым и слабым человеком на свете. Потому что хотелось, чтобы она произнесла его имя снова. — Ты не ответил. Она прислонилась бедром к подлокотнику, чтобы удержать равновесие. Егоров вот совсем его потерял. Душевное равновесие. — Хочу. — Хрипло выдохнул Кирилл. Чувствовал, как она вела большим пальцем по линии челюсти, заставляя кожу гореть. Нина улыбнулась, поддавшись вперёд, и шепнула ему в губы: — Молодец. Он вообще перестал что-либо соображать в ту секунду, когда её язык оказался у него во рту. Кирилл только привык к этой реальности, где он мог целовать Нину. Но он не был готов к тому, что Рыбацкая решит выпить из него всю душу, опустошить до последней капли, так нагло и жадно вылизывая его рот. Нет, он не хочет знать, как она такому научилась. Он просто хочет, чтобы это не заканчивалось. Егоров дёрнулся вперёд, рефлекторно сжал пальцами воздух, желая прикоснуться. Но теперь не он диктовал правила игры. В его силах было только не сдохнуть от возбуждения, особенно, когда пальцы Рыбацкой надавили на шею. Кирилл не сдержал хриплого стона, а затем почувствовал наглую улыбку Нинки. Извращенка. Она прикусила его губу почти до боли, прижимаясь ближе. И почти выбила искры у него перед глазами, когда её рука опустилась на живот Егорова в опасной близости к паху. Он толкнулся ей навстречу и тут же пожалел. Нина отстранилась. Её взгляд такой непривычный. И эта хитрая улыбка, будто бы она здесь правда была главной. Кирилл попал по полной. — Только не останавливайся, — взволнованно прошептал Егоров. Это не походило на просьбу. Кажется, он её умолял. — Что? — Нина играюче натянула шнурки его спортивок, смотря прямо в глаза. Она ведь всё слышала. Но специально растягивала пытку, подводя к краю. Кирилл тяжело сглотнул, до красных следов сжимал кулаки, потому что не мог прикоснуться. Но она такая красивая. И так близко. Просто возьми за руку, повали на себя и трогай, ласкай, вжимай в себя. Но Егоров не мог. — Пожалуйста, Нин, — самому плохо от этого тона голоса. Рыбацкая присела на его колено, её ладонь обожгла внутреннюю часть бедра, а серые глаза пожирали вид загнанного, покрасневшего от возбуждения Егорова. — Пожалуйста что? — Пожалуйста, продолжай. Её короткий поцелуй стал спасением от жара и дрожжи, которые окутали тело Кирилла. Его вело от этих ощущений. Всего стало так много. Особенно Нины. Её запах, её дыхание, её теплые ладони, её мягкие губы, которые доводили до исступления. И Кирилл, кажется, тоже стал её. — Хорошо, — шепнула Рыбацкая и поймала губы Егорова, когда тот снова простонал, почувствовав её ладонь на члене. — Умница. Это было слишком. Слишком хорошо и слишком мучительно, когда Нина спустилась ниже, продолжая двигать рукой по члену. Как же раздражала эта футболка. И как манила её открытая шея, когда Рыбацкая небрежно зачесала волосы назад свободной рукой. И опустилась на колени перед ним. Все мысли покинули голову, собрали свои жалкие монатки и оглушительно вылетели пробкой, стоило её языку коснуться возбуждённого члена. Пожалуй, Кирилл всё. До свидания. Закрался какой-то странный стыд, что его вот так вот вело, до хриплых стонов и закатанных глаз. Лицо горело, а позвонки в шее жалобно натянулись, когда Егоров откинул голову. Ещё немножко и он так пробьёт себе затылок. Наверное. Похер. Он сцепил крепче зубы, пытаясь унять зуд в руках. Хотелось запутать пальцы в волосах Нинки, ускориться, чтобы получить разрядку быстрее. Но Кирилл держался. Честно. Хотя думалось только о том, какой у Рыбацкой горячий рот и как же ахуенно сейчас было. Егоров почти не замечал её ногтей, которые оставляли за собой красные следы. Еле дышал, пока Нина брала его член в рот, так уверенно, будто её подменили. Жарко. Плохо. И хорошо одновременно. До дрожи в ногах. Волосы ей явно мешались, и Кирилла чуть не подкинуло, когда Рыбацкая отстранилась. Ладонью утирала слюну с губ, волосы так и липли к покрасневшим щекам. Нинка смотрела на него, тяжело дыша. Медленно убрала волосы, чуть прищурившись. От такого взгляда не жалко и умереть. Даже не нужно было открывать рот и снова просить, умолять, упрашивать. Наверное, Кирилл сейчас выглядел так хреново, что по нему было всё понятно. То, как он нуждался в ней. В продолжении этого отсоса, который превратился в настоящее извращение. И Нинка продолжила. В её руках была вся власть, а у Кирилла не было уже никаких сил к сопротивлению. Даже перед самим собой он был готов сознаться, что беспомощен и жалок. И стоны свои он уже не контролировал. Надолго его не хватило. Перед глазами не фейерверки, но определённо что-то взрывоопасное. Он не выдержал, толкнулся Нинке навстречу, приложив ладонь к губам. Изо рта вырвалось что-то нечленораздельное. Это пиздец. Грудь часто вздымалась из-за сбитого дыхания, и в голове стало так пусто. Остались только ощущения. Полного ахуевания, восторга и какой-то непривычной свободы, когда больше ничего от него не зависело. По телу разлилось тепло, и Кирилл ещё чувствовал касания Нины. Рыбацкая провела ладонью по его напряжённому животу, пока вставала на ноги. Чуть пошатывалась, а колени покраснели. Мозг сильно тормозил, отказываясь рожать адекватные мысли. Кирилл хотел поймать её за руку, забывшись. Но Нинка торопливо обошла диван, скрывшись где-то позади него. Мгновенно стало пусто. Егоров болезненно прикрыл глаза, пытаясь откинуть от себя это чувство. До слуха дошёл звук, похожий на плевок. Потом шум воды. Шаги. Сука, как же тяжело сейчас думалось… Её пальцы коснулись его загривка, царапнули шею и затылок, и Егоров лениво повернул голову в сторону вернувшейся Нинки. Даже не открыл глаза, чтобы посмотреть на неё. Точно бы умер от сердечного приступа. Он нуждался в её тепле, поэтому прижался к её губам почти отчаянно, боясь снова ощутить эту болезненную пустоту. Нина не отпустила. На этот раз мягко, почти нежно, провела языком по его губам. Гладила его почти как бродячего кота. Села на подлокотник, обнимала за шею, целовала и дышала с ним в унисон. Кирилл терялся. Руку осторожно положил на её спину, не зная, чего ждать. Нина успокаивающе провела ладонью по его предплечью, поднимаясь выше, к плечу, проходясь по старым шрамам. Беспокойно мазнула губами по виску Егорова. — Всё хорошо? — Едва слышно шепнула Рыбацкая, столкнувшись с Кириллом лбами. Взгляд никак не мог сфокусироваться на её лице. Постоянно возвращался к покрасневшим и чуть опухшим губам. Егоров нелепо кивнул, уже смелее потянул Нину на себя. Ему нужно было больше её тепла. Больше касаний. Больше самой Нины. Рыбацкая съехала с подлокотника к нему на колени, Кирилл тут же положил ладонь на её бедро. И продолжал целовать. Не мог остановиться. Это было лучше адреналина. А тишина, прерываемая звуками поцелуев, оглушила сильнее, чем рёв трибун. — Это… ахуенно. — Смог собрать что-то похожее на предложение Кирилл. — Нин. — М-м? — Лениво отозвалась Рыбацкая, удобно перекинув ноги через него. Ещё и голову массировало, что сильно мешало думать. — Ты ахуенная. Нина засмеялась, щёки до сих пор красные, а на голове такой бардак, что Егоров натурально на неё залип. — Спасибо? Не находилось слов, чтобы описать то, что разгоралось в груди, когда Кирилл смотрел на неё. Это… было выше его способностей. Он безнадёжен. Но Нину, кажется, это устраивало. Смелость и наглость возвращались на место, так что Кирилл уже гладил её спину под футболкой, сжимал талию и пытался не пропустить ни одного сантиметра её кожи. Всё или ничего. Только так. Нина лениво отзывалась на ласки, не пытаясь остановить. Хотя Кирилл искренне ждал услышать эти командные нотки в её голосе. Вместо этого завибрировал телефон на столе. Так навязчиво и раздражающе. Рыбацкая расстроенно вздохнула и глянула за плечо Егорова. — Кир, это твой. — Похер. — Даже не стал тратить время на обдумывания Кирилл. — Здесь интереснее. Он воодушевлённо провёл языком по её шее. Нинка фыркнула и довольно откинула голову, снова пытаясь как-то пригладить хаос на голове. Телефон затих, а потом снова загудел. Если бы он лежал поближе, то Кирилл бы его разбил случайно. Ну так. Чтоб не выёбывался. — А теперь уже мой, — разочарованно пробормотала Нина ему в губы, когда кухню снова сотрясла айфоновская вибрация. — Кирюш… — Не ходи. — Покачал головой Егоров, прижав её к себе, как плюшевую игрушку. Прикусил мочку уха, игриво подняв брови. — Надо. Нина упрямо завозилась, чем только осложняла ситуацию. Кирилл пытался удержать её руку, прижавшись к запястью губами. Рыбацкая тихо засмеялась. — Ну, Кир, — она похлопала его по щеке. Ей самой не хотелось нарушать идиллию. — Я просто проверю. Егоров раздражённо закатил глаза. Нинка умудрилась запнуться за брошенные у дивана спортивки и поспешила к телефону, который вибрировал так агрессивно, что уже подполз к краю стола. — Да, — с придыханием ответила Нина буквально на последних секундах. — …Ну да? Со мной. Она отдёрнула край футболки, бросив быстрый взгляд на Кирилла. Тому было ахуенно полулежать на диване. Ему ещё нужно было собрать себя обратно во что-то серьёзное. И всё-таки заставить Рыбацкую снять эту дурацкую футболку. — Ещё раз, что? — Переспросила Рыбацкая. Удивлённо приоткрыла рот. — Во сколько? Да хорошо-хорошо. Нормальный у меня голос! Иди ты! Она раздражённо цокнула и резко сбросила вызов. При этом на губах появилась слишком радостная улыбка для плохих новостей. Егоров непонимающе качнул головой. — Собирайся! — Нина пригладила волосы. — Чего? — Не понял Егоров, еле отлипая от дивана. — Собирайся, Кирилл, кому говорю! Как-то рефлекторно он всё же потянулся за брошенными штанами. Чёт случилось? Непонятно. Лицо у Нинки какое-то радостное, глаза так и светятся. Хотелось надеяться, что это его общество так действовало на неё. — Да чего случилось? — Он едва не запутался в штанинах и раздражённо встряхнул спортивки. В ближайших планах у Кирилла был только секс. — Нашли деньги на плей-офф, Кир. — Она чуть ли не на крыльях подлетела к нему, за руку потянула. — Где у тебя форма? Давай я помогу. Кирилл непонимающе пялился на Нинку, когда та его клюнула в губы. Замер. Мозг вообще не алё. — Зачем форма? — Ага, хоккей. Про эту же форму она говорила? — Мне нельзя на лёд, Нин… Она скептично вскинула бровь, а потом щёлкнула у него перед носом. Забавлялась, заноза. Даже не пыталась скрыть довольную ухмылочку. У него научилась, наверное. — Земля вызывает Кирилла, приём, — она шутливо щёлкнула его по подбородку. — Отец сказал, что не будет финансировать команду, если ты выйдешь играть, так? — Так. — Согласился Кирилл. — Деньги на плей-офф выделил не он. Дима сказал. — Нина ожидающе смотрела на Егорова, но тот всё ещё не понимал, чего она хотела. — Сделка теперь не действительна, понимаешь? — Стой. Нинка фыркнула. — Стою. — Ты сейчас не прикалываешься же? Потому что это было бы слишком хорошо для сегодняшнего дня. Кирилл уже начинал бояться этих американских горок из «всё хуево — всё замечательно», на которых он последние несколько недель исполнял солнышко. — Нет. — Нина взяла его за руку, переплетая пальцы. — Ты должен играть, Кир. Ты будешь играть. Это твой шанс. Смысл слов медленно доходил до его пустой головы. А потом всё резко встало на свои места. — Иди сюда. И нет, ему было совсем не стыдно за то, как он осыпал поцелуями лицо Рыбацкая. Она чуть не взвизгнула от неожиданности, когда он сжал её щёки и целовал-целовал-целовал. Потому что так он хотел. — Кир! — Сопротивлялась Нинка, пытаясь перехватить его руки. Едва ли у неё получалось. — Выезд через два часа! Ты опоздаешь! И как же похер Егорову было на эту угрозу.

***

— Кисляк, ты не можешь разве заменить игрока? — Вадим Юрьевич, у нас итак нехватка сильных игроков. Второго вратаря нет, защита осталась без Дергачёва, Егорова тоже нет. — Егоров на месте. Кирилл удобнее перехватил спортивную сумку, которой он чуть не сшиб нескольких первашей, пока добирался до ледового. В последние минуты, но всё-таки успел. — О, — Казанцев указал пальцем на хоккеиста, подозрительно прищурившись. — А ты что тут делаешь, позволь спросить? Кирилл запыхался. И был бы рад уже загрузиться в автобус, потому что спина отваливалась от такой весёлой пробежки с полным обмундированием. — Отец же больше вас не спонсирует, так, — напрягся Егоров. — Значит, ничего не сможет сделать, если я выйду играть. Должно ведь прокатить, а? Ну пожалуйста. Кисляку затея явно не понравилась, он одарил Кирилла таким взглядом, что тот нехотя замолчал. А вот Казанцев взбодрился. — Слушай, Кисляк, мы сейчас не в том положении, чтобы отказываться от подкрепления, — Вадим Юрьевич покрутил ключи от кабинета в пальцах. — А плечо твоё? — Насторожился тренер, и Кирилл устало закатил глаза. — В поряде плечо! Видите: раз, два, три, — он показательно дёрнул рукой в разные стороны, сверля Кисляка взглядом. — Ничего не болит. Хотите, справки покажу? До этого додумалась Нинка. Потому что у Кирилла от эйфории все мозги набекрень поехали. Хорошо хоть форму собрал быстро, на автомате. Про бумажки эти бы и не вспомнил. — Ладно, шуруй, — Кисляк сдался. Кивнул в сторону выхода. — Молодчик, что приехал. Егоров высокомерно фыркнул. Ну ещё бы он был не молодчик! С облегчением засунув сумку в багажное отделение, Егоров заскочил в автобус, хватаясь за перила. Все уже тут коптились. Только накладную о выезде от Казанцева и ждали. — Ну что, девчонки? Куда-то едете? Пацаны резко замолкли, заметив появление нападающего. Федорцов с третьего ряда радостно засвистел. — А я говорил, что успеет! — Хохотнул Димка, шибанув по плечу впереди сидящего Самсонова. — Торчишь мне пятихатку, кэп! По салону прошлась волна свиста, хлопков и улюлюканий. По пути до свободного места Кирилл успел пожать руку Крепчуку и Файзулину. Нахально усмехнулся при виде Самсонова. — Вы чё тут, на меня спорили? Влад скорчил мученическую гримасу, потому что сзади на него всё ещё давил радостный Федорцов. У того точно шило в одном причинном месте. При чём не одно. Димка довольно отдёрнул воротник бомбера, крепко пожал руку Егорову: — Я сказал, что ты успеешь приехать и уговоришь Кисляка. А Владос поставил на то, что тренер тебя развернёт. — Я вообще ставил на то, что ты не доедешь, — хохотнул Игорь. Федорцов махнул на него рукой: — Твоя ставка не принимается, ты итак торчишь мне косарь с прошлого месяца. Парни засмеялись, а Кирилл упал на свободное кресло рядом с Самсоновым. Ну как свободное. Влад предусмотрительно огородил личное пространство рюкзаком, но это Егорова мало волновало. Настроение хорошее. А от кислого лица Влада ещё лучше. — До тебя дозвониться — как до президента, — фыркнул Самсонов, поставив рюкзак в ноги. Башка Федорцова высунулась из-за спинки кресла: — Надо просто знать, кому звонить, кэп, — съехидничал Дима, намекающе поиграв бровями. Кирилл закатил глаза и дал подзатыльник болтливому вратарю. — Ой, да ладно вам, Кирилл Сергеевич. Вы — персона важная. Хорошую секретаршу наняли. Без неё, как без рук, правда? — Ща всеку, Дим. — Предупредил Егоров. — Я прикрою, — выразил солидарность Самсонов, который тоже был не прочь заткнуть Федорцова. Привести угрозы в действие парни не успели, потому что в автобус зашёл Кисляк. Встал руки в боки, пересчитывал их, походу. — Все на месте? — На всякий переспросил тренер. — Самсонов? — Все, кроме Захара. — Отчитался капитан. Автобус завёлся и стал медленно отъезжать от стен ледового. Федорцов всё никак не хотел нормально усесться, поэтому присел на уши Владу: — А чё с Дергачём, ты в курсе? Кирилл бросил заинтересованный взгляд на Самсонова. Как здорово, что теперь это его головная боль — знать всё про всех и отчитываться перед тренером, как староста-отличница. Влад посмурнел. — В больнице, говорят. Ножом пырнули какие-то типы. — Ашалеть, — выдохнул Димка. Улыбка поблекла. — Может, пацанами скинуться надо? — На месте решим. — Кивнул Влад и пихнул Егорова под рёбра: — А ты ничего рассказать не хочешь? Кирилл вот только удобно устроился. А, учитывая узкое пространство между сидениями и длинные ноги, сделать это было ой как не просто. — Я-то что про Дергача знать могу? — Проворчал Егоров. — Да не про Дергача! — Шикнул Федорцов и умудрился как-то просунуть между сидениями ещё и свою руку. Валенцову там вообще ок было сидеть с этим гиперактивным существом? — Я третий день голову ломаю, как тебя после того концерта твоя «секретарша» не послала. — Это он про Нину. — Издевательски пояснил Влад. Кирилл фыркнул. А то он не понял эти прозрачные федорцовские метафоры! — Вам-то что, пацаны? — Ну-ка, сюда иди, — загребущие руки Федорцова дотянулись до капюшона Егоровской толстовки. — Еба, Нинка даёт… Дёрнул же, падла. И присвистнул, когда чуть отодвинул воротник. Кирилл непроизвольно попытался закрыть шею, как какой-то тупой школьник. Поздняк. У Федорцова щас лицо треснет от самодовольства. — Теперь ты торчишь косарь, кэп, — хохотнул Федорцов, спалив засос на шее. — Нам с Олежкой на пополам. — Вы чё, ахуели спорить на меня с Ниной? — Обернулся на пацанов Кирилл. Нет, ладно Федорцов. У него что ни день, то праздник. Но Валенцова как он сюда втянул — вопрос интересный. Димка успел ретироваться от нового тычка и поднял руки в миролюбивом жесте. Хитро переглянулся с Валенцовым, который молча за всем наблюдал с гаденькой улыбочкой. Тихушник. — Это весело. — Оправдался Олег, и Федорцов отвесил ему звонкую пятюню. Кирилл фыркнул и вернул капюшон обратно на голову, надеясь, что эти двое не будут его бесить все пять часов поездки. Сделал невозмутимый вид, облокотился на дурацкий подлокотник и вытащил из кармана телефон. Нине-то он забыл написать, что план сработал. Нинок: всё получилось? я жду очень жду !!! Кирилл усмехнулся, когда увидел стикер с грызущим корм котом.

Кирилл:

Получилось. Игра послезавтра с Фантомом. Без меня, как без рук)))

Кисляк пытался надушнить из-за плеча. Реально же снимки стал читать, ты прикинь?

Нина прочитала сразу же. И диалог моментально завалили радостные прыгающие коты, которые так зафорсили в тиктоке. Нинок: мои поздравления!!! только не поссорься снова с тренером, я тебя прошу

Кирилл:

Я подумаю

Нинок: ты это умеешь делать? я квартиру закрою, если что напиши, как приедешь, хорошо? целую, Кир у вас всё получится Такие сообщения требовали серьёзного ответа, поэтому Егоров закопался в коллекцию стикеров. Радовался, что Федорцов не мог видеть сквозь кресла, потому что точно бы ляпнул что-то про тупую рожу Кирилла. Он всё-таки нашёл стикер с сердечком на морде коровы.

Кирилл:

Я позвоню, ок?

Спасибо, Нин

Ты ахуенная

Нина: ты это уже говорил Кирилл фыркнул и заблокировал экран. Только хотел прикрыть глаза и сунуть в уши наушники. Пять часов в дороге — разве не самое удачное время, чтобы подумать? Но его прервал недовольный бубнёж Самсонова: — Просрал из-за вас полтора косаря. — Влад зависал на сайте хоккейного клуба Фантома, но быстро закрыл эту вкладку. Теперь пялился в окно. — Зависть фрайера сгубила, Владос. Самсонов скорчил лицо на шутку. — Я просто рассчитывал, что Рыбацкая окажется умнее. И эти слова нисколько не задели. Кирилл даже подуспокоился, сам удивляясь. Сзади о чём-то трещал Федорцов, присев на уши Олегу. Впереди Крепчук заваливал вопросами Кисляка, пока Файзулин бессовестно отрубился в первые же минуты пути. Какая-то странная акулья идиллия. — Алиса всё ещё тебя динамит? — Наугад бросил Кирилл. И попал в яблочко. Влад уязвлённо повёл плечом и откинул голову на спинку кресла. Тяжело вздохнул. Знакомое состояньице. Даже комментировать это как-то не хочется. — Если Нинка случайно проговориться на её счёт, я так уж и быть тебе маякну. Кирилл встретил удивлённый взгляд Влада с гордо поднятой головой и протянул ему правый наушник. Ну как бы. Они ведь команда теперь?

***

Они все любили лёд. Странные акулы. В пору бы уже называть их касатками, те ведь в холодных морях пингвинов жрут? Но любили они его только до той поры, пока Кисляк не начинал гонять их, как проклятых. Даже не посмотрел, что приехали пацаны уже под вечер. Всё равно загнал их на тренировку. И вот утром, когда все нормальные люди храпят и пускают слюни в подушки, хоккеистов снова вытащили. Лёгкая тренировка на земле. Всего на часок. Ну и что, что на улице минус десять? Кисляка это не беспокоило. Так что к середине дня Кирилл уже отплёвывал свои лёгкие, наматывая штрафные пять кругов по льду. Довыёбывался слишком. Ничего нового. Парни слегка умирали после того, как тренер раскритиковал их игру. Коптился весь. Так за их место переживал что ли? На финальном кругу Егоров думал что всё, на сегодня хватит. Понял он, что нужно в пас больше играть. И не пытаться никого поддеть клюшкой, даже в шутку. Потому что эти шутки закончатся скамейкой и игрой в меньшинстве. Но Кирилл ничего не мог с собой поделать — готов был чуть ли не воображаемым хвостом по льду бить от восторга. Как он скучал по игре. — На сегодня тренировка окончена. — Дунул в свисток Кисляк. — Жду вечером на разбор тактики. Акулы еле выползли за пределы льда, утирая пот под шлемами. Кирилл в ту же сторону намылился, но свист в спину помешал добраться до твёрдой и тёплой земли. — Егоров, на пять минут. — Строго качнул головой Кисляк. Кирилл устало закатил глаза, понимая, что его ждёт внеочередная промывка мозгов. Вот по этому он не скучал. И всё же подкатил к тренеру, который ожидал прям по центру площадки. — Да, коуч? — С привычным сарказмом начал Егоров. Кисляк уколол взглядом, но от этого стыдно не стало. Сраться с тренером не хотелось, но отказать себе в маленьких издёвочках Кирилл не мог. — Ты лёд как, хорошо видишь? Егоров перекинул клюшку из руки в руку и постучал ею рядом с ногами: — Вы про этот? — Насмешливо фыркнул Кирилл. — Да вроде как да. — Егоров, — осадил его Кисляк и сложил руки на груди. — Я говорю про площадку. Ты других игроков видишь? — Да понял я, тренер. — Цокнул Егоров, приняв всё это за очередной выговор. — Игра в пас. Не выёживаться. Я понял. — Нет. — Продолжил Кисляк чуть спокойнее. Отъехал назад, поравнявшись с Кириллом, и обвёл взглядом арену Фантома. — Я хочу, чтобы завтра ты видел всю коробку, понимаешь? И кто открыт из наших, и кто из Фантома готовится атаковать. И главное, — куда и когда они будут атаковать. Кирилл нахмурился, оглядел пустой лёд. — Игра должна быть быстрой, а передачи чистыми. Ты к этому готов? — Ща, погодьте. Гоу-про себе на шлем наклею. — Егоров. — Вы чего-то нереального просите, тренер. — Кирилл постепенно въезжал в то, что говорил Кисляк. Установку давал. Нихуёвую такую установочку. — У меня же не восемь глаз. Я затылком не вижу, куда там Фантом метить будет. Кисляк усмехнулся и покачал головой. Спасибо, что не взглядом злой псины смотрел. — Ты лучший распасовщик, Кирилл. — Неожиданно выдал Андрей Викторович. Да так, что Егоров замер с клюшкой. И будто контрольный в голову Кисляк ещё его и по спине похлопал, добавил мягче: — Поэтому попытайся. Выйдешь в первом звене. — Понял. На самом деле он не совсем понял, откуда у Кисляка такие надежды на Кирилла. Неужели реально ценный игрок? — А теперь в раздевалку.

***

После матча сил было примерно ноль. Ещё какое-то время Кирилл вывозил на эйфории после победы, которая далась с трудом. До буллитов дотянули, нервы едва не сдали. Перегрызли всё-таки Фантом. Но зубы теперь болели, как и спина, и руки, и всё… Ещё и выезд к Лисам ранним утром. Но у парней запал остался. Превратили номер в гостишке в балаган — набились, как селёдки в банку. Опустошили местный буфет и гитару откуда-то достали. Валенцов теперь сидел её мучил. Настраивал. Егоров еле отвоевал себе свою кровать, на которой развалились Игорь с Ренатом. Согнал их пинком под зад и залип в телефоне, пока Акулы стояли на ушах. Требовалась передышка. Ещё и журнал звонков навязчиво показывал четыре пропущенных от отца. Нинок: вы живы? или радость победы придавила, чемпион? Кирилл усмехнулся, сразу перейдя по уведомлению. Пусть батёк там сам как-нибудь бесится.

Кирилл:

Ещё не чемпион

Ты как? Ещё едешь из аэропорта?

Помнил, что Рыбацкая вроде как собиралась провожать Лизу на самолёт. Нинок: уже приехала кошь мне снова всю комнату разгромила, так что убираюсь твои шмотки выкинула ты посмотри на неё Нинка отправила фотку, где Моня довольно улеглась на горе из вещей, которые валялись на полу. Смешная. Кирилл устало качнул головой и включил запись кружка, сразу переводя камеру на пацанов. Те решили устроить соревнования, — будто бы им не хватило сегодняшнего матча, — и теперь все окружили Крепчука с Самсоновым. Решили определить, кто больше отожмётся. Сверху ещё горланил Федорцов, вжившись в роль рефери, а нападающие оба красные и потные. Придурки. — У меня здесь тоже весело, — фыркнул Егоров и отправил кружок в чат. Нинок: какой ты уставший кот…

Кирилл:

Ага, гав

Нинок: да ну тебя я смотрела игру! с Алисой вместе ехали и смотрели трансляцию, таксист чуть не оглох от наших криков у меня кончились все нервные клетки только ты Самсонову не говори, что Алиса тоже переживала ну или как-то ненавязчиво иначе она на меня обидится Кирилл бросил взгляд на запыхавшегося Самсонова, который еле держался. Проиграет же Крепчуку. Игорь, походу, только чистым белком и питается, шкаф двухметровый. Не та весовая категория.

Кирилл:

Подрабатываешь Ларисочкой Гузеевой?

Нинок: забудь, что я тебе сказала. Ой, начала точками агрессировать. Кирилл лениво сполз с кровати и подхватил пальто с вешалки по пути. Парни захлебнулись овациями в честь Крепчука, который всё-таки выиграл пари. Да уж. Они такие громкие, что лучше на другой конец гостишки свалить. — Эй, Кириллыч, — окликнул его Федорцов. — Ты куда ласты намылил? — От вас подальше, — фыркнул Кирилл. — Хер тут с вами отдохнёшь. Федорцов осуждающе загудел, приняв это на личный счёт. Дослушивать нытьё и саркастичные комментарии Кирилл не стал и закрыл дверь номера, где он вообще-то должен был жить вдвоём с Валенцовым. А теперь гудел весь коридор.

Кирилл:

Я позвоню?

Рыбацкая не ответила, но в строке уведомлений сразу появился звонок через телеграм. Кирилл усмехнулся и двинулся к лестнице. Возможно, на улице не будет слышно этой шумихи. — Ну что, Кир. Я жду историй! — Раздался в динамике воодушевленный голос Нинки. — Рассказывай мне всё. Как прошла игра? И усталость сразу куда-то испарилась.

***

Сергей Сергеевич рассчитывал закончить в этот день раньше. Понедельники отвратительны. Особенно, когда в них назначают кучу совещаний. Год надо было закрывать, все косячили, бухгалтерия рвала и метала всех, кто попадал им под горячую руку. А убытки от сорванных договоров терпел он. Нужно, всё-таки, устроить управленцам пару весёлых летучек, чтобы прекратить этот дурдом. И вот он только закончил решать вопрос с проблемной бригадой на новом объекте, как в его кабинет зашла Валерия. Чудесная девушка, прекрасная секретарша. Пунктуальная до чёртиков, ей и расписание своё доверить можно, и передачу важных бумаг. — Сергей Сергеевич, у вас посетитель, — оповестила Лерочка, поправив очки в изящной оправе. — Мне записать его на завтра или… — Давай уже, — махнул рукой Егоров. Надеялся, что вопрос быстрый и не катастрофически важный. Лерочка послушно кивнула и вышла из кабинета, её шпильки почти мелодично стучали по дорогому паркету. Сергей Сергеевич устало потёр переносицу и откинулся на кожаное кресло. Проблем ему хватало: и на работе, и с сыном. Стабильность, мать его! — Добрый вечер, Сергей Сергеевич. Не отвлекаю? Мужчина щёлкнул ручкой, наградив появившуюся в кабинете девушку удивлённым взглядом. Ладно, возможно, проблемы хотя бы не коснуться бизнеса. Иначе бы Рыбацкий пришёл сам, а не посылал дочурку. — Проходите, Нина, проходите, — небрежно указал на пустые кресла Егоров. И на всякий случай всё же уточнил: — Вы по поручению отца или по другому делу? Сергей Сергеевич не удивился, если бы услышал, что у Кирилла опять проблемы. Уехал от в Тверь, как же. Егорову уже несколько старых товарищей ещё со спортивных времён позвонили, чтобы высказать свой восторг от того, какой сыночка весь в отца, шайбы вон забивает. Знали бы они, какой болт Кирилл забил на своё здоровье… — По своей инициативе, — вежливо улыбнулась Рыбацкая, располагаясь за столом. — Вы знаете, что команда Кирилла прошла в финал? — Да уж. Наслышан. Нина поставила сумочку на стол, чем-то зашуршала, а потом положила на стол конверт. Оставалось надеяться, что не с деньгами. Эта девочка обычно не выкидывала подобных глупостей, но всё же Сергей Сергеевич нахмурился. Проблем с Рыбацким и его семьёй иметь не хотелось. — Ой, не переживайте. Это просто билеты. — Заметила его взгляд Нина. — Какие? — Билеты на игру, верхнее ложе. По соседству с моими родителями, если не возражаете. Егоров усмехнулся и не стал прикасаться к конверту. Не из соображений безопасности, а так, из принципа. Жест, конечно, милый. Сергей Сергеевич и не сомневался в добрых намерениях этой девушки. Хотя всё ещё не понимал, зачем она так носилась с его сыном. Задобрить вот его сейчас пыталась. — Спасибо, но я не собираюсь потакать прихотям моего сына. — Егоров постучал пальцами по столу, рассматривая Рыбацкую. Жаль ему эту девочку. Кирилл ею, как хотел, вертел. — И вам, Нина, не советую. Рыбацкая понимающе улыбнулась и положила сумку себе на колени. И сказала совсем не то, что ожидал услышать Егоров: — Вы не можете их вернуть. Сергей Сергеевич заинтересованно склонил голову. — Почему же? — Потому что это ваше глубочайшее извинение за то, что использовали меня, чтобы манипулировать на чувстве вины Кирилла. — Ровным и спокойным голосом ответила Рыбацкая. Изящно подвинула конверт вперёд и добавила: — Матч начинается в час. Егоров оценивающе посмотрел на девушку, которая ставила ему ультиматум в такой вежливой форме. Прям сладкая конфетка, а не выходка. — Вас это так задело? — Вопросы репутации всегда обходятся дорого. — Рыбацкая не двинулась с места и не отвела взгляда. — Моя цена небольшая. Сергей Сергеевич задумчиво смотрел на Нину, которая всё так же сидела напротив него, с неизменной лёгкой улыбкой на лице. Внешность всё же была обманчива. В её голосе не было ни единой нотки агрессии, ни намёка на упрёк — только вежливость и мягкость. Но чем дольше он её слушал, тем сильнее чувствовал, как его ставят на место. — Сергей Сергеевич, я понимаю, что у вас много забот, — начала Нина, чуть наклонив голову и сложив руки на столе. — Бизнес, контракты, люди, которые требуют вашего внимания. Это всё очень важно. Но Кирилл… Она сделала короткую паузу, как будто подбирала правильные слова, а потом продолжила: — Мне кажется, вы иногда забываете, что он не проект, а ваш сын. — Хотите сказать, что я плохо справляюсь с ролью отца? Нина покачала головой, словно и не думала спорить. — Я думаю, что вы любите его. Просто не показываете это так, чтобы он мог это почувствовать. — Мягко парировала Нина. Её голос оставался таким же тёплым, но Сергей Сергеевич вдруг почувствовал, что девочка не собирается отступать. — Он всегда должен что-то доказывать. И когда не оправдывает ваших ожиданий, вы воспринимаете это как провал. — По вашему я должен одобрять все его безрассудные решения? — Егоров усмехнулся, но в его голосе слышалась лёгкая нервозность. Нина покачала головой, чуть нахмурив брови. — Я думаю, вам стоит быть для него не только строгим судьёй, но и отцом, который может поддержать. У вас такой богатый опыт, столько полезных знаний. Вы могли бы делиться этим с ним, помогать. Не как бизнесмен бизнесмену, а как отец своему сыну. — Кирилл сам выбрал свой путь, — сухо ответил он. — Но он всё ещё нуждается в вашей поддержке, — продолжала Нина, глядя ему прямо в глаза. — Он хочет, чтобы вы гордились им. Не за результаты, а за то, кто он есть. Егоров хмыкнул, но уже без прежней холодности. — Гордиться тем, что он опять подставляет себя под удар? Вы же знаете, он совершенно не думает о последствиях. — Да, с Кириллом сложно. — Согласилась Рыбацкая. — Но он всё же ваш сын, Сергей Сергеевич. Я думаю, вам стоит найти в себе силы поддержать его. Пусть он ошибается. Но и вы не всегда поступаете правильно. Она потянулась к конверту на столе и придвинула его чуть ближе к Егорову, совершенно не стесняясь собственных действий. — Придите на игру, Сергей Сергеевич. Даже если вы не поддерживаете его выбор, просто будьте там, как отец. Это может стать началом. Егоров молчал, изучая девушку напротив. Она выглядела такой милой, почти хрупкой. Кто бы мог подумать, что спокойная дочь давнего партнёра по бизнесу могла так легко отчитывать его в собственном кабинете. — Хорошо, — наконец сказал он, слегка кивая. Нина улыбнулась, но не торопилась вставать. — Я искренне верю, что у вас с Кириллом могут быть хорошие отношения, — добавила она. — Просто дайте ему понять, что он для вас важен. Сергей Сергеевич проводил её взглядом, когда она наконец поднялась и направилась к двери. — Вы удивительная девушка, Нина, — бросил он напоследок. — Знаете, в моей компании всегда рады перспективным молодым специалистам. Она остановилась и обернулась с лёгкой, благодарной улыбкой. — О, не думаю, что я готова к вашему уровню, Сергей Сергеевич, — мягко ответила она. — А я думаю, — мужчина усмехнулся. — Если вы передумаете, просто отправьте мне своё резюме. Нина лишь благодарно кивнула и уже у выхода она обернулась: — Спасибо, что уделили мне время. Когда дверь за ней закрылась, Сергей Сергеевич задумчиво посмотрел на конверт. Что же. Он был удивлён. И, пожалуй, приятно.

***

— А-ку-лы! А-ку-лы! Давненько их не встречали с таким восторгом. Наверное, никогда? Плакаты держали, мерчом трясли. Пацаны аж прилипли к окнам, когда заметили встречающую толпу из студентов. Преимущественно, из девчонок. Взбудораженный Крепчук выскочил первым: — Привет, девчонки! Игорь отвесил такой пафосный воздушный поцелуй, что Рената с Владом перекосило. Егоров закатил глаза, примирившись с особой пиздоватостью их тридцать третьего номера. Не все же могут быть такими идеальными, как Кирилл, верно? Тем не менее взгляд нехотя прошёлся по куче студентов, хотя Егоров знал, что Нинка таких мероприятий избегала. Сложно представить её с плакатом, где поддерживающие надписи нарисованы красной помадой… Федорцов, идущий впереди, не успел поставить ногу на землю, как его снесло что-то кудрявое и в шапке-ушанке. Кирилл с усмешкой проследил за тем, как девчонка Димки, — Дамира же вроде, да? — пришпилила того к автобусу, радостно встречая. Егоров аккуратно обошёл парочку, чтобы забрать баул с формой и клюшкой из багажного отделения. — Федорцов, — обломал вратаря Кисляк. — Всё понимаю, но у нас время. Да, расписание у них плотнячком. До игры два часа, и за это время нужно успеть раскатку, силовую и обкашлять всю их тактику-галактику против Корсар. Кирилл закинул клюшку на плечо, чуть вжав голову в плечи. Холодрыга, а они в бомберах выперлись. В ледовом уже толпились люди — видно сквозь панорамные окна. Кирилл аж присвистнул. По ощущениям здесь собралось полгорода, не иначе. Их трибуны точно выдержат такой наплыв? — Эй, чемпион! Кирилл не сразу заметил её в толпе. Слишком много суеты, слишком громко трещал Крепчук, который, как обычно, затеял свое шоу для девчонок с плакатами. Но знакомый голос, тихий и уверенный, пробился сквозь весь этот хаос. Он обернулся, машинально перехватив ремень баула поудобнее. Нина стояла чуть в стороне, слегка улыбаясь, закутанная в свой тёплый пуховик. — Ты что тут делаешь? — Быстро спросил он, взглядом проверяя, не мёрзнет ли она. — Ты же такие мероприятия обычно… — Избегаю? — уточнила она, обгоняя его мысль. — Просто решила пожелать тебе удачи лично. А то вдруг забудешь, что у тебя есть группа поддержки. Кирилл усмехнулся, но в его движениях всё ещё чувствовалось напряжение. Впереди финал, настоящий финал, до которого они наконец дорвались. И где-то глубоко внутри всё смяло от волнения и злости на себя за эти нервы. — Спасибо, но ты зря. У нас времени вообще нет, тренер уже пар из ушей пускает, — буркнул он, поправляя клюшку на плече. Нина подошла ближе, слегка качнувшись на носках ботинок. — Да, я знаю, — кивнула Нина, делая ещё полшага ближе. Поправила воротник его бомбера, серьёзно поджав губы. — Поэтому долго задерживать не буду. Он невольно замер от этого лёгкого прикосновения, но не отстранился. Кирилл задержал взгляд на её лице. Его плечи чуть расслабились, но едва уловимое напряжение всё ещё оставалось в линии челюсти. Рыбацкая вытащила руку из перчатки и сжала его ладонь. — Ну что, подержать тебя за руку на удачу? Или как там это у вас работает? — Шутливо спросила она, чуть наклонив голову. — О, ну если на удачу… — Ответил он уже мягче и наклонился к Нинке, боднув её носом. Губы Рыбацкой обожгли холодную щёку. Взволнованная дрожь снова пробежала по телу, но Кирилл предпочёл это проигнорировать. В него верят. Всё будет нормально. У них получится. — Ты справишься, — серьёзно добавила Нина, будто подслушав его мысли. Клюнула в уголок губ, переплетая пальцы. — Егоров! Спасибо, тренер, очень вовремя. — И ты, Федорцов, тоже! — Продолжил нудеть Кисляк. — Завязывайте с группой поддержки! Времени в обрез! — Да-да, коуч, — раздосадовано ответил он через плечо, снова взглянув на Нину. Она сделала шаг назад, как будто давая ему пространство. Егоров не удержался и дёрнул её за шарф, чтобы оставить короткий поцелуй напоследок. — Иди, чемпион, — сказала она, толкнув его в грудь. Кирилл кивнул, развернулся и пошёл к ледовому, слыша за спиной её тихое: — Удачи. И только он ступил на ступеньку, как Крепчук громко бросил с самым невинным выражением лица: — Кирюх, а ты не хочешь нам тоже воротники заботливо поправить? Или это только для VIP-девчонок? Ребята дружно захохотали, а Кирилл, держа клюшку на плече, фыркнул. Интересно, если сейчас вмазать Игорю по лбу, Кисляк его в чётвёртое звено выкинет? Кирилл развернулся к Крепчуку, подняв бровь. — Игорёк, если ты хочешь, чтобы я тебе шарф поправил, скажи сразу. Могу ещё и поцелуй на удачу подарить. — Лучше не надо, — поспешно отмахнулся Игорь, чем вызвал новый всплеск хохота. — Да уж, — подал голос Влад, подтягивая ремень баула. — Кирилл-то у нас, оказывается, такой заботливый. Может, и мне перед матчем подбадривания раздашь? Всё-таки я капитан, а ты про меня забыл. — Владос, без обид, но тебе ничего не светит, — усмехнулся Егоров, идя по холлу. — Ты не в моём вкусе. Ярик круче. Парни разразились смехом, а подоспевший после пропиздонов Кисляка Димка театрально схватился за сердце: — А я думал, что это я твой любимчик, Кириллыч! — Федорцов обогнал команду, идя спиной вперёд, и развёл пошире руки. — Обнимашки? Кирилл едва не перекрестился клюшкой, чем вызвал новую волну смеха. Держать лицо оказалось не так просто, когда вокруг тебя одни клоуны. Зато своя атмосфера, свои пацаны. Всё будет как надо.

***

— Ты неразумно используешь семейный бюджет, — проворчал Андрей, усаживаясь на пластиковое сидение. Твёрдое жуть. Жопа сплюснется. — Отец встречу с инвестором сдвинул ради этого хоккея! А вы ещё мне говорите, что я фигнёй страдаю. — Нытик, — вздохнула Нина и сунула брату в руки свистульку, чтобы хоть чем-то занял свой рот. — Ане вот нравится. — Да, финальные игры всегда самые драматичные, — Кивнула любовь всей его жизни, довольно кутаясь в синий шарф с акулами. — Тут как в кино, только с физическими повреждениями. — Это что, финал? — Удивился Рыбацкий, за что сразу же получил тычок в ребро. — Мам, она меня бьёт! Надежда Юрьевна насмешливо улыбнулась, сидя на ряд выше: — Андрей, тебе двадцать семь. — Тем более меня нельзя бить! Я уже разваливаюсь, — он дёрнул Нинку за шарф, чтобы та не прохлаждалась, а потом мученически прикрыл глаза. — Я старый уставший работяга. Я вам поверил, что у нас семейный вечер, а вы меня притащили в эту морозилку, чтобы… — Поддержать Кирилла на финальной игре. — Процедила сквозь зубы Нина, стукнув его ботинком по голени. Андрей с жалобой посмотрел на неё. — Мы его что, усыновили, что ли?! — Он явно не мог поверить в это. — Я думал, хоккей — это когда на поле… ну, не знаю, люди бегают с клюшками и умирают друг на друге. А тут какие-то смешные ребята катаются, как на коньках на катке. Вы серьёзно? Он махнул свистулькой в сторону площадки, куда действительно выпустили хоккеистов. Бодрая музычка играла, зрители шумели. — Да ты не переживай, — отмахнулась Нина, прокашлявшись, чтобы не взорваться от смеха. — Это специальная раскатка перед матчем. Андрей повернулся к ней с недовольным выражением лица, усаживаясь так, чтобы не упасть с этого неудобного сиденья. — Они как на утренней разминке перед съёмками какого-то фильма, ага. Так и продолжат, да? — Да, — вздохнула мелкая. — Типо катаются туда-сюда? — Типо. — А раздеваться будут? — Андрэ! — На этот раз возмутилась Аня. — Ну что? Должна же быть хоть какая-то изюминка у их покатушек! Нина с Аней переглянулись, понимая, что брат точно не воспринимает весь этот хоккей всерьёз. Надежда Юрьевна вот еле смех сдерживала, наблюдая за молодыми. Рядом с ней пустовало место, видимо, отец серьёзно занялся буфетом… Стоило только вспомнить про отца, как старший Рыбацкий появился на горизонте. Да ещё и не один! — Надюша, не представляешь, кого встретил, — довольно хохотнул Рыбацкий, пробираясь по узким рядам. — У нас тут важные люди! — О, Сергей Сергеевич! — Андрей показушно дунул в свистульку, за что схлопотал подзатыльник. Нинка, вероятно, оглохла на одно ухо. — Добро пожаловать в семейную подписку на спортивные каналы! Сергей Сергеевич с видимой настороженностью взглянул на происходящую драму и поцеловал руку Надежды Юрьевны в качестве приветствия. Аня на всякий случай наступила Андрею на ногу, чтобы он ничего больше не сморозил. Всё-таки манер у него никаких… Или он сознательно их игнорировал. К всеобщему счастью матч начался. Точнее, начали оглашать спонсоров и приглашённых гостей. Какие-то торжественные вбрасывания шайбы устроили. Вот ни черта же не видно этот чёрный кругляш! К концу первого периода Андрею надоели смурные рожи семьи и он дунул в свистульку так громко, что сам чуть не подавился. На табло горел счёт — ноль три. Не в пользу Акул. — Андрей! — Шикнула на него Нина. — У вас лица такие кислые, что я сейчас помру от тоски… В перерыве трибуны взволнованно шептались, а потом болельщики устроили соревнования — кто кого перекричит. Вот это развлечение как раз было по вкусу Андрею. Только девчонкам пришлось заткнуть уши. О да. Он собирался сделать всё, чтобы его больше никогда не притащили в этот морозильник! — Забили? — Неожиданно соскочил он с сидения, когда на экране показали ворота крупным планом. Трибуны взорвались криками. — Забили! На этот раз Нинка не стала с ним драться и тоже подскочила, визжа в качестве поддержки. Загадочный голос комментатора сообщил, что какой-то Самсонов забил шайбу в ворота Корсар. Ура? Наблюдать становилось всё интереснее и интереснее. Вторую шайбу Андрей праздновал уже как свою родную, ещё и руку закинул на плечи Анечки, которая едва ли не срывала голос. — А чё Кирюха не забивает? — Проворчал Андрей во время второго перерыва, ткнув сестру свистулькой. — Он сделал две голевые передачи. — Вместо Нинки ответила Аня. — И что? — Не понял Рыбацкий. — И то, — пихнула его Нинка. — Ты недотёпа. С этим было сложно поспорить. Андрею весь этот хоккей ну… по боку. Но кричать прикольно! Расслабляет даже. Ещё все какие-то кричалки скандируют, как бы песни не запели. Третий период они смотрели в напряжении. Даже мама уже не сдерживала эмоций и охала, когда игроки впечатывали друг друга в борта. Ну красотища какая. — Вот теперь мне нравится за этим смотреть! — Радостно похлопал в ладоши Андрей, когда крупным планом показали, как Кирюху сбили с ног. Только вот девчонки его радости не разделили. Даже Сергей Сергеевич какой-то мрачный стал. — Да что опять у вас не так?! Счёт же вроде сравняли. Ну будет ничья. Зато какие зарубы на льду за эти шайбы были! — Осталась минута периода, — попыталась объяснить Аня, потому что Нинка вся сейчас была целиком и полностью в игре. — Если не забьют, то буду играть овертайм. — Овер-что?.. Нет, ему точно нужна памятка для незаинтересованных чайников. Ну что-то ещё Рыбацкий спросить не успел, потому что на трибунах внезапно… запели. Сначала несмело, а потом громче, песня прокатывалась по трибунам, заставляя вставать болельщиков. Я — это ты, а ты — это я? Прикольно, конечно, но можно как-то… Аня тоже его дёрнула. — Я не знаю слов! — Оправдался Андрей, но блондинка его схватила за руку и тоже начала петь. Похоже, все начали петь. Возник какой-то странный, непривычный голос. Голос трибун, который заглушил даже свисток рефери и стук клюшек. Андрей не особо понимал, что происходит, но смотрел на экран, смотрел на обратный отсчёт времени, смотрел на мелкую, которая от нервов схватила его за руку. И, наверное, ему даже начал нравиться этот дурацкий хоккей. Особенно когда арена потонула в криках и овациях, а счёт изменился на 4:3. Андрей не успел что-то спросить, потому что Нинка кинулась ему на шею, радостно вереща. Похоже, Кирюха всё-таки забил.

***

Всё или ничего. В этот момент, когда шайба врезалась в ворота, Кирилл не сразу понял, что произошло. По инерции ехал дальше, пока лёд на мгновение поглотила тишина. И потом — как гром среди ясного неба — весь стадион взорвался. Шум, крики, аплодисменты, сотни голосов в едином порыве. Это было не просто празднование победы, это было нечто большее — это осознание того, что всё, к чему он шел, наконец свершилось. Вся боль, вся борьба, каждый момент сомнений и разочарований — всё это было оставлено позади. Он почувствовал, как воздух наполнился эйфорией. Это был не просто решающий гол. Это был тот самый момент, когда он, Кирилл Егоров, наконец доказал, что может. Что достоин быть здесь. Что заслужил этот момент. Он почувствовал, как из груди рвется искренний, почти дикий крик радости, как будто его вырвали из его самого сердца. Он не был готов к тому, что будет дальше, но этот момент… Этот момент был только его. Парни, словно забыв обо всём, бросились к нему, обнимая и ударяя перчатками. Смех, крики, объятия — всё смешалось в бурю эмоций. Каждый из них знал, как тяжело было достичь этой победы. Это была их победа. Пускай на табло ещё оставались несчастные секунды. Акулы всех перегрызут. И вот теперь, когда вся арена стояла, захлёбываясь овациями, Кирилл почувствовал, как его тело наполняет невообразимая легкость. Он помнил, как дважды чуть не вылетел из команды, как Кисляк смотрел на него с разочарованием, как он сам сидел в раздевалке, не веря, что снова сможет выйти на лёд. Он помнил, как каждый матч казался последним шансом, и каждый раз, когда он ошибался, сердце сжималось, а уверенность в себе таяла. Он помнил, как лажал. Много раз. И перед всеми. Но сейчас, когда до конца матча оставались жалкие секунды, Кирилл думал об одном — всё или ничего. — Двадцать секунд! — Кричал Кисляк, стоя почти на скамейках. — Ещё двадцать секунд! Через двадцать секунд звук свистка пронзил воздух, и всё вокруг словно замерло. Это был конец, а вместе с ним — начало чего-то грандиозного. Как только последний сигнал раздался, арена взорвалась — не просто от радости, а от осознания того, что они, наконец, сделали это. Золотые медали на шее, блеск победы, которая еще несколько минут назад казалась недостижимой. Кирилл стоял, ошеломленный, не в силах сразу осознать, что всё — это конец. Стадион ревел, а в ушах звенело от грохота, но это не могло затмить того, что творилось внутри. Он и команда — они стали частью чего-то большего, чем просто игра. Это была кровь, пот и слёзы, это был путь, который они прошли вместе. Он сделал это. Они сделали это. Парни обнимали друг друга, похлопывали по спинам, подбрасывали шлемаки. Самсонов топил какую-то речь, хотя Кирилл не понимал ни слова. Свет прожекторов ослеплял и не давал нормально смотреть на трибуны. Но Кирилл знал, что Нина была там. Золотая медаль как бы намекала — он действительно чемпион. Не олимпийский, и даже не чемпион России. Но прямо здесь и сейчас — он выиграл. — И, конечно, мы не можем не поблагодарить нашего тренера, Андрея Викторовича, — Влад всё ещё держал микрофон, хотя руки у него тоже тряслись от мандража. — И, Вадим Юрьевич, отдельный респект вам! Наконец, у него забрали громкоговорилку, и Акулы съехались вместе на льду. Кисляк шёл к ним. — Пацаны, хватай тренера! — Скомандовал Егоров, пока Владос был занят воздушными поцелуями своей девчонке. Команда снова рванула к Кисляку. Всех охватил тот же дикий восторг, что и несколько минут назад, когда была забита решающая шайба. Это было не просто празднование. Это было признание того, что этот человек, этот тренер — стал их частью. Он сделал их командой. Парни уже были на ногах, схватили тренера за плечи и поднимали, как будто это было самое простое и очевидное на свете. Кисляк сначала как-то замешкался, не понимая, что за безумие происходит, но, увидев пацанов с горящими глазами, вдруг искренне засмеялся. — Ну, вы и… — прокричал он, едва успевая ухватиться за кого-то, кто его поддерживал. Было бы не айс уронить тренера при всей арене… Команда скандировала его имя. — Кисляк! Кисляк! Кисляк! Они были ему обязаны. Кирилл был ему обязан. Кисляк действительно не просто тренировал, он создал из них команду. Он научил их верить в себя, даже когда не было сил. Он поддерживал их, когда другие сомневались, когда всё казалось на грани провала. — Молодчики, парни, — сказал Кисляк, когда его наконец поставили на землю. — Вы настоящие бойцы, ребята. Я горжусь вами. Его слова звучали спокойно, но в них было столько искренности и благодарности, что даже самые шумные ребята притихли, вглядываясь в его глаза. В этот момент они все знали — не было бы Кисляка, не было бы этой команды. И они ему были по-настоящему благодарны. Кирилл чувствовал, как сердце переполняет гордость не только за свою победу, но и за свою команду. И за этого человека, который в нужный момент стал тем, кто смог объединить их всех. Кто заставил их поверить, что невозможное — возможно. Золотые медали, крики, объятия — всё это было настоящим. Но, возможно, на фоне всего этого было ещё кое-что: настоящее уважение. И благодарность. Неужели Кирилл никого не подвёл. Он, получается, реально молодчик? Их снимали, фоткали, кричали поздравления. Кирилл будто вернулся на несколько лет назад, на свой первый матч на всеросе. И вот ему снова семнадцать, а мир весь по плечу. Федорцов неожиданно запрыгнул ему на спину, и Егоров даже не попытался скинуть вратаря на землю. Димка драл глотку, выкрикивая их незамысловатый девиз: — Акулы вперёд! Победа нас ждёт! Они всей толпой залетели в раздевалку, а Самсонов гордо нёс кубок. Парни положили друг другу руки на плечи, образуя живой круг. Радовались, как малые дети. И это было… по-настоящему. Если бы кто-то поднёс к их логову спичку, всё бы взлетело к чертям собачьим. Акулы победили. Это ли не счастье? В дикой спешке Егоров чуть не забыл снять щитки — настолько форма слилась с его существом. Мокрый после душа, взбудораженный победой, он выскочил в коридор, направляясь к холлу ледового. Парни тоже не тормозили. Их всех ждал кто-то. Коридор был полон ярких огней и восторженных криков, но для Кирилла весь мир в этот момент сжался до одного человека. Нина. Она искала его. Он махнуле ей рукой, и всё вокруг как будто исчезло. Он чувствовал её тепло, её руку, крепко обвившую его шею. Золотая медаль не имела ни малейшего значения в тот момент. Важна была она. Только она. Его личная победа. — Ты лучший, Кир! — Восторженно шепнула Нина, не обращая внимания на всё вокруг. — Я горжусь тобой. Ты сделал это. Это было признание, которое он искал в себе, в их отношениях, в их судьбе. Всё это ощущалось настолько личным, настолько глубоким. Они пережили вместе трудности сезона, они прошли через свои сомнения, через страхи, и теперь стояли рядом. — Ты ведь верила в меня, — усмехнулся Егоров, и его голос дрожал от эмоций. — Так что мы победили вместе. Кирилл не мог сдержать улыбки. Это было не просто чувство радости от победы, это было нечто гораздо большее. Он чувствовал себя любимым, нужным. В её глазах было отражение его самых заветных мечт. Он даже не заметил, как немного вытянул шею, стремясь прочитать на её лице то, что не мог найти в словах. Она была его победой. Всё вокруг суетилось, шумело, но в этом звуке было что-то волшебное, как в мире, где только они двое. Он хотел сказать ей что-то, что она давно заслуживала услышать, но вдруг заметил фигуру своего отца, стоящего чуть дальше в толпе. Кирилл застыл на мгновение, встречая его взгляд. Сергей Сергеевич, как всегда, выглядел немного чужим в этом месте, будто не вписывался в общий поток эмоций. Кирилл понял — он здесь. Он пришёл. В горле возник ком. Не успел он обдумать, как правильно поступить и что сказать, как в руках Нины снова оказалось всё его внимание. Она прыгнула ему на шею, и он поймал её по инерции. А потом она поцеловала его прямо на глазах у всех. В этот момент Кирилл вдруг понял, что весь мир обратил внимание на них. И что-то в этом было странно правильным. Они были самым правильным, что он только мог представить. Её горячие губы на его губах. Запах её кожи. Тепло её тела. Пальцы, которые гладили его щёки. Пожалуй, Кирилл был счастлив. Прямо здесь и прямо сейчас. Всё или ничего, ведь так? — You're fucking crazy! Кирилл нехотя приоткрыл глаза и только сейчас заметил, кто ещё смотрел на них. Вся. Мать его. Семья. Рыбацких. Стоило отметить, что лицо Андрея было самым нелепым, что только можно было увидеть. Он не скрывал шока, глядя на эту картину. Его взгляд пересекся с взглядом Кирилла, и он не смог сдержаться: — Они реально сосутся или у меня глюк? — Возмущённо спросил Андрей у своей невесты, которая прикрыла лицо рукой. — Никого не смущает, где находятся его руки?! Я что, один это вижу? Нина покраснела. Наверное, хотела, чтобы земля поглотила её прямо сейчас, так что она спрятала лицо у него на плече, избегая взглядов всех присутствующих. Попадос. — Просто игнорируй, — умоляла Рыбацкая. Кирилл насмешливо фыркнул. Игнорировать? Да такое сложно игнорировать. — Егоров! — Возмущённо пискнула Нинка, когда он чуть подбросил её, чтобы опустить руки ниже. Прямо на её бёдра. — Егоров! — Тем же тоном крикнул Андрей. В этот момент Кирилл почувствовал, как странное тепло расползается по всему телу. Он заметил, как его отец слегка поправил пиджак и кашлянул, скривив губы. Привлекал внимание к своей нескромной натуре. С разочарованным вздохом Кирилл опустил Нинку, не обращая внимания на угрожающие жесты её брата. На родителей Рыбацкий он вообще старался не смотреть. Там уже ему захочется провалиться под землю. — Ну, всё, пока, я пошёл, — попытался отшутиться Кирилл, за что получил толчок под рёбра от красной Нины. — Ну ладно-ладно. О, пап. Какими судьбами? Щёки грозились треснуть от этой улыбки, которую Кирилл не мог сдержать. Отец обречённо качнул головой, явно считая своего сына клоуном с золотой медалью на шее. — Я, пожалуй, отойду… — Неловко шепнула Нина и отпустила руку Кирилла, намекающе кивая в сторону отца. Переживала, да? Кирилл, оказывается, тоже. Егоров-старший прокашлялся, руки отвёл на спину, делая такой непринуждённый вид, какой только получалось в этом дорогом костюме. — С победой, Кирилл, — сказал он, будто это всё не столь важно и они говорили сейчас о погоде. — Игра была неплохая. Молодец. Кирилл знал, что его отец не был тем, кто разбрасывается словами. Он давно закрылся, не любил много говорить о чувствах. Но сейчас, в этом моменте, когда их взгляды встретились, Кирилл почувствовал что-то большее, чем просто сухое «молодец». Это было признание. Без лишних слов, без громких обещаний — просто в его тихом, но искреннем взгляде было всё. Он был горд. Иначе бы зачем пришёл? — Да ладно тебе, — отмахнулся хоккеист, неловко похлопав отца по плечу. — Через пару недель снова запретишь мне играть в хоккей. Сергей Сергеевич усмехнулся: — Делай, что хочешь, Кирюш. Хоть на Луну летай. — Ого, с чего вдруг? — Искренне удивился такой вольной Кирилл, замерев рядом с отцом. Напомните, когда он в последний раз подходил к нему после игры? В десятом классе? Егоров-старший кивнул за спину сына, и тот молниеносно обернулся. Рефлексы всё ещё не остыли после игры. — Был не прав на её счёт. — Сергей Сергеевич посмотрел на Рыбацкую, которая пыталась не умереть от смущения, говоря с родителями. Затем вернулся к сыну, сдержанно кивнув: — Ты с ней выглядишь счастливым. Кирилл замер, чувствуя, как его грудь наполнилась теплом. Эти слова значили больше, чем все прежние молчаливые одобрения. Он не мог ответить ничего кроме простого: — Спасибо, пап. Отец лишь кивнул, сжал его плечо. И в этот момент они были почти нормальной семьёй. Отцом, который гордился сыном. И сыном, который равнялся на отца. — Как тебе последняя шайба? — Как бы между делом спросил Кирилл, пытаясь разрядить обстановку. Отец усмехнулся. — В твоём стиле.

***

— И что, он так и сказал? «Кирилл, ты будущая звезда КХЛ?» — Передразнила Нинка, закинув ноги ему на колени. Музыка гремела в клубе, который проспонсировал Акулам отец. Наградил, так сказать, за победу. Слова не были его сильной стороной, так что выражал свою заботу в такой странной манере. — Ну почти, — усмехнулся Егоров, глотнув пива. ЗОЖ на сегодня закончился. — Сказал, типо, делай — и всё будет. Нина прижалась к его руке, устало прикрыв глаза. — Мне нравится этот ваш Кисляк. Парни уже вовсю отплясывали на сцене. Были и девчонки-черлидерши. И дамы хоккеистов, естественно. Кто-то оккупировал караоке-станцию, так что приходилось слушать крики умирающих чаек, а вот Крепчук планировал выпить всю текилу… Кириллу не хотелось присоединяться к этому безумию. Он поймал странный дзен на угловом диванчике, обнимая замотавшуюся Нинку и цедил своё тёмное нефильтрованное. Кстати, о нём. — Федорцов! — Крикнул Кирилл, пытаясь привлечь внимание вратаря. Тот отплясывал жесткий тектоник вместе со своей кудрявой девчонкой. Они явно друг друга строили. — Эу, Димон! Егоров нашёл пластиковый стаканчик рядом и смял его, чтобы запульнуть в голову Димки. Вратарь недовольно обернулся. С приторной улыбкой Кирилл подозвал его к себе и протянул ладонь. — И чё? — Не понял Дима. Нина вот тоже не поняла и смотрела на парней с интересом. — Я выиграл. — Пояснил Кирилл. — Так что давай-давай… Федорцов мученически закатил глаза и вытащил из кармана смятую купюру. Недовольно положил её в ладонь Егорова, избегая его издевательской игры бровями. — Да ну тебя, Кириллыч. — Проворчал Димка. — Ниночка, отпизди его чем-нибудь, чтобы не зазнавался. Рыбацкая прыснула, а Федорцов поспешил ретироваться. Кирилл зажал купюру между указательным и средним пальцами, протягивая их Нине. — А мне они зачем? — Удивилась та. — Мы поспорили на Самсонова. — Чего?! — Да тише ты, — он положил ладонь ей на бедро, удерживая, чтобы не навернулась с дивана. — Федорцов сказал, что Алиса простит его только через месяц. А я сказал, что она на игру придёт и там его простит. Брови Рыбацкой возмущённо поползли наверх: — Ты сжульничал! — Укорила она Кирилла. Егоров хохотнул, потянувшись к ней навстречу, чтобы задобрить поцелуем. Мазнул языком по её губам и ласково провёл пальцами вверх по бедру. — Просто использовал надёжный источник, — хитро шепнул ей в губы и сунул деньги в задний карман джинс. Всё равно ведь это в шутку. — Может, поедем? Нинка притёрлась к его щеке и заползла в тёплые объятия, устало выдохнув. Конечно же, она согласилась. Громкие тусовки всё ещё не были её любимым времяпровождением. Правда, пришлось вызывать такси. Они выскользнули с праздника Акул, как тайные агенты, чтобы никто не задал неудобных вопросов. Рыбацкая до сих пор не отошла от разговора с семьёй, которые, честно говоря, выпали в осадок с этого показательного выступления. Почти всю дорогу Нина пролежала на плече Егорова, сжимая его пальцы и рисуя что-то непонятное на ладони. Так пригрелась, что из машины пришлось вытаскивать силком. — Нинок, ты сколько выпила, что тебя так развезло? — Усмехнулся Егоров, когда Рыбацкая поскользнулась у подъезда. — Всего два коктейля… — Да-да, вижу. Он придёржал её за талию, чтобы не разбила здесь нигде себе нос. Приложил ключ к умному домофону и по-джентельменски пропустил Нинку в свой подъезд. Сюда ехать ближе было. К двум часам ночи дом совсем затих. Даже никаких собачников или подростков, которые тайно курят сигареты на этаже. Кирилл подтолкнул Нинку к лифту, когда двери открылись, и щёлкнул её по подбородку. Только вот кнопки Нина нажала не те. Не тринадцатый этаж. А все сразу. — Хочешь застрять со мной в лифте? — Фыркнул Кирилл, наклонившись к этой занозе. Нина сонно кивнула и как-то странно посмотрела на него. С хитрым прищуром. Осторожно дёрнула на себя его пальто, прислонившись к стене. Провела ладошкой по плечу, а потом поднялась выше, к шее. Обвела пальцем край цепочки, задумчиво прикусив губу. — Что я тогда говорила? Лифт так и не двигался, замерев где-то на уровне третьего этажа. Главное, его обратно запустить. А то не прикольно получится. Хотя Кирилл совсем не против застрять где-нибудь с Нинкой в узком пространстве… — Когда? — Не понял он, засмотревшись на её ресницы. Нина царапнула его затылок, заставляя Егорова наклониться ещё ниже. — Значит, сама вспомню, — цокнула Рыбацкая, не собираясь ничего объяснять. Едва коснулась его щеки губами, тихо шепнув: — Ты такой хороший, Кир… Кирилл тяжело сглотнул, осознавая с опозданием. Память услужливо подкинула старые воспоминания, пустой лифт и шлейф вина от Нинки, которая вгоняла его в краску своими неожиданными признаниями несколько лет назад. — Было, — согласился Егоров, прижав её к стене. Нина улыбнулась и оставила поцелуй на кончике носа, заглядывая в глаза: — И глаза у тебя такие красивые… Егоров снова согласно кивнул, еле удерживая себя от того, чтобы не впиться в её губы поцелуем. Слишком близко. — А ещё ты самый лучший, пусть и иногда заносчивый. Кирилл фыркнул, чувствуя её ладони на своих щеках. Ни о чём не думал. — Такого не было. В лифте было тесно и темновато, но в этом была своя магия. Шум вечеринки остался далеко позади, и они остались вдвоём, в этом узком пространстве, где каждый взгляд и каждый жест значили больше, чем все слова мира. Кирилл почувствовал, как сердце колотится в груди, когда Нина шепнула ему то, что было давно ясно, но так редко произносилось вслух: — А то, что я тебя люблю? Кирилл прикрыл глаза, тихо вздохнув. Он никогда не был хорош в признаниях — все они заканчивались несуразно и громко. Сейчас нужно было не это. Это был момент, когда их мир сливался в одно целое, когда всё, что им было нужно, — это просто быть рядом. — И этого не было, — произнёс он, касаясь её губ, но не зажмурив глаз. — Но можешь повторить. Потому что я тебя тоже люблю. Нина тихо засмеялась, но в её смехе не было легкомысленности, только чистая, искренняя радость. Она прижалась к его груди, ощущая, как всё вокруг исчезает, как их сердца начинают биться в одном ритме. В тот момент, когда лифт наконец начал двигаться, он стал для них символом этого маленького мира, в котором они могли быть настоящими, без лишних слов, без ожиданий. Просто они, двое людей, которые наконец нашли друг друга в этом бескрайнем мире. Когда лифт остановился на тринадцатом этаже, Кирилл посмотрел на Нину. — Ну что, застряли? Нина посмотрела ему в глаза, не сдерживая улыбки, и тихо шепнула: — С тобой я не против застрять даже на необитаемом острове. И в тот момент всё встало на свои места.

___

Может и глупо, начинать всё в сотый раз сначала,

Но я всегда буду рядом, у твоего причала.

Я учился не очень, я алгебру не люблю,

Но Валентина Григорьевна сказала, что минус на минус — плюс.

Элементарная математика.