Минус на минус

— Меня! Родного брата! На какого-то хоккеиста! Нина пролезла под рукой Андрея, который устроил настоящую трагикомедию в честь её возвращения домой. И теперь не давал прохода, мешая собрать вещи. Взял в заложники её кошку. — Ты посмотри на неё, Моника, — продолжал вздыхать Андрей, держа кошку на руках. — Ни стыда, ни совести! Родную кровинку избегает. — Моника? — Удивилась Нина, запихивая косметичку в чемоданчик. — Моника! — Гордо подтвердил Андрей, играясь с ручной тигрицей. — Давай я увезу тебя к себе в студию, воспитаю достойной женщиной? А то моя сестра совсем безнадёжна… — Не придумывай моей кошке пошлятские имена! — По-твоему, Моня круче, чем Моника? — Заведи себе кошку и называй её, как хочешь, — Нина закинула бельё в стирку и отправилась на поиски зарядника. — Мам, скажи Андрею, что он невыносимый! Но Надежда Юрьевна решила сохранить нейтралитет. — Андрэ невыносимый. — Подтвердила Аня, которая наблюдала почти час за семейной драмой. — Я заботливый старший брат. — Поспорил Рыбацкий. — Ты спрятал мой зарядник. — Нина пихнула его в грудь. — Верни. И Моню тоже верни. Ушло ещё минут двадцать на споры и уговоры. Андрей едва не хватался за сердце и лип к ней так сильно, как никогда за всю жизнь. Издевался же. Мстил за случай в машине. И всё же Нина загрузила свои вещи и счастливо отчалила в квартиру. Мысленно пообещала, что сегодня — последний её прогул в универе. Вынужденная пауза, чтобы перевести дух. Облюбленная и заласканная всеми Моня сразу же начала беситься в квартире. Тишина усыпляла. У родителей сейчас кипела жизнь, во всю обсуждалась помолвка, выбирался ресторан, платье и уже подсчитывалась смета на свадьбу. Ещё и друзья Андрея планировали приехать повидаться, а уж с ними Нина точно бы чувствовала себя не в своей тарелке. В пустой квартире было хорошо. Нина оставила чемоданчик открытым, наспех разобрав часть вещей. Умная колонка бубнила что-то спокойное. Рыбацкая утащила эту разговорчивую даму в ванную, а затем с радостью притопила себя в горячей воде. Запотело зеркало от перепадов температур, а пена скрыла воду под плотной шапочкой из пузырьков. Нине нужно было отдохнуть. Подумать. Побыть в тишине. Кирилл сейчас пропадал на тренировке, но в голове у неё засел намертво. И Нина копалась в себе, пролистывала странички воспоминаний, чтобы понять — а как так вышло? Она правда любила его? Тогда почему не поняла этого раньше? Моня непонимающе пялилась на неё, сидя на стиральной машине. Гадала, наверное, тонет ли её странная хозяйка или так странно играется с водой. Это заставило Рыбацкую улыбнуться. Нина росла, как цветочек. Всегда во внимании, всегда в тепле и любви. Конечно, брат не давал ей расслабляться, потому что в детстве слишком остро воспринял новость о незапланированной сестре. Ему нравилось быть единственным и неповторимым. С годами поумнел. Она училась в лучшем лицее. Получала кучу подарков от семьи и школьных друзей. Путешествовала по тёплым странам, когда у родителей получалось вырваться в отпуск. Всегда была сытой, счастливой и от этого спокойной. Но первые предательства друзей, конечно, ранили. Солнечный и тёплый купол, который возвела её семья, по прочности оказался мыльным пузырьком. Легко пробивался. Кирилл весь был на надрыве. Он сразу занял собой всё пространство, когда появился в лагерном автобусе. Громкий беспокойный мальчишка, у которого от вседозволенности стёрлись разумные границы. Не будь он сыном своего успешного отца, Нине бы не разрешили с ним общаться и уж тем более дружить. Слишком разные. Ему не нужно было привыкать к недружелюбному внешнему миру. Кирилл сам менял его, пугал настойчивостью и отбивал все шепотки и косые взгляды. Нина не имела такого стержня. Терпела многие выходки и закрывала глаза на грубые манеры. Наверное, в этом и была вся соль. Кирилл никогда не обманывал. По крайней мере, ей нравилось так считать. Нина помнила первые игры, на которых совершенно не понимала, как можно уследить за шайбой. Она никогда не интересовалась спортом. Слишком травмоопасно для неё — в детстве Рыбацкая умудрилась дважды сломать руку, катаясь на трёхколёсном велосипеде. Ей сложно было понять, откуда могла появиться радость после такой изматывающей игры, где все толкаются, падают, бьются об лёд. Нина откинулась на бортик ванной и закрыла глаза. Тёплая вода коснулась подбородка. Забавно. Она ни секунды не сомневалась, когда осталась в больнице. Так быстро отказалась от проторенной братом успешной дорожки. Нина привыкла к своим эмоциональным порывам, часто жалела о них и возвращалась на исходную. Но не тогда, когда вопрос коснулся Кирилла. Разве не так поступают настоящие друзья? Наверное, это решение изменило всё. Нина стала чуть обычнее. Мечты и амбиции быстро потерялись на фоне. Университет, больница, дом, намёки на самостоятельную жизнь, к которой Рыбацкая так долго присматривалась. И наделала столько ошибок, что пробирал стыд. Нина села, прижав коленки к груди, и потянулась к лейке душа. Пена шипела на волосах. С крутыми ребятами не заладилось, а они были ближе всего. Одно окружение, один уровень жизни, возможно, даже интересы. Вот только первая же вечеринка закончилась отвратительным похмельем и липким ощущением на коже от чужих объятий, прикосновений и нескромных подкатов. Кирилл среди них был своим. Едва ли не центром притяжения. И всё же вызвал ей такси, посадил и сам уехал с ней на квартиру. Родители бы остро восприняли такое состояние дочери, а свои ключи Нина благополучно выронила из кармана где-то в туалете, где ей стало плохо. Поэтому да, квартира Кирилла. Конечно, Егоров ещё долго стебал её за неумение пить. И, наверное, до сих пор сохранил где-нибудь видео с той вечеринки. С простыми ребятами тоже вышла напряжёнка. Нине сложно было понять их проблемы, а они очень остро реагировали на такое незнание. Шлейф избалованной фифы волокся за ней, как мёртвый груз. Пришлось долго привыкать. И ушло много слёз на то, чтобы пережить неприятные шутки, фальшивые свидания, насмешки новых «подруг» и прочие прелести первого курса. Так что Нина упорно искала своё место под солнцем. Она знала, что всегда могла вернуться домой, попросить помощи и получить защиту от родителей. Но хотелось найти своё. Построить. Создать. Полюбить. Пришлось много раз обжечься. Нина вылезла из ванной ещё до того, как та полностью остыла. Протёрла зеркало полотенцем и зачесала мокрые волосы назад. Под ногами теперь всё хлюпало, но она уберёт это попозже. Сначала надо бы себя в порядок привести. Мама считала её красивой. На светских вечерах Нина получала много комплиментов от партнёров отца и их сыновей. С детства Рыбацкая привыкла следить за собой, за питанием, за внешним миром. Её мир не прощал ошибок, он держался на репутации и первом впечатлении. Тем более генетика отца намекала, что стоило поменьше есть и побольше заниматься, чтобы не набрать лишний вес. Каблуки, чтобы ноги казались длиннее. Макияж, чтобы не было видно последствий от трудной учёбы. Одежда всегда выглаженная, волосы уложены. Вежливая улыбка, ровный тон голоса. Никаких публичных слёз, ведь сразу же попробуют надавить на больное. Не повышать голос. Не протягивать руку первой, потому что она — девушка. Не спорить прилюдно, даже если оппонент не прав. В голове Нины целая энциклопедия из правил и рекомендаций, к которым она тоже привыкла. Кирилл этот сборник сжёг, наверное, ещё до их знакомства. И непозволительное количество раз видел Нину в ужасном состоянии. Заплаканную. Невыспавшуюся. Усталую. Всю какую-то несуразную и нервную, когда та собиралась на свиданки. Нина даже могла повысить на него голос. Иногда. Когда сильно достанет. Один за другим Нина мазала крема, скрабы, маски, уже по заученному алгоритму. Это тоже её обязанность — выглядеть хорошо. Нину воспитали хорошей девочкой, подающей большие надежды. Но что она будет делать дальше? Нина не знала. Рано или поздно компания перейдёт ей, как минимум основные акции. Но Рыбацкая знала, как сильно отец хотел сохранить свой бизнес таким, каким его создал. Передать из поколения в поколении. Разболтанный и витающий в творческих облаках Андрей был более худшим вариантом, чем Нина, которая еле-еле справлялась с самостоятельной жизнью. А ей хотелось стать лучше. Но как? Она не знала. У Кирилла же было всё — характер, упёртость, да даже мозги. Не трать он столько времени на хоккей, он был бы лучшим в чём-то другом. Не разорви он отношения с отцом в пух и прах, смог бы стать достойным преемником. Они были такими разными. Вот это Нина точно знала. И почему-то её это не остановило, когда она перешагнула их дружбу. Нину водили на свидания в дорогие рестораны. Ей дарили шикарные букеты, которые приходилось разбирать часами, чтобы цветы не умерли в первый же день. Признавались в любви, целовали пылко и страстно. Даже знакомились с родителями. Пытались её узнать, привязать к себе. И всё заканчивалось по-разному, но всё равно не счастливо. Нина замерла, рассматривая отражение в зеркале. Что же, она определённо выглядела лучше. Посвежевшей, похожей на выспавшегося счастливого человека. Но никак не получалось смыть и отскрести чувство вины. Кириллу не нужно было пытаться. Он её знал. Сейчас она складывала кусочки мозаики, и отходила чуть назад. Смотрела на картину целой. На те моменты, когда перед сессией зубрила до глубокой ночи билеты, а Егоров приносил утром кофе, всё же появившись на зачётной неделе. Когда смотрел все её три сотни макетов с дизайном квартиры, хотя всегда предпочитал что попроще. Когда смотрел с ней фильмы с субтитрами, пусть и ворчал, что текст исчезает слишком быстро. Кирилл был рядом, когда она плакала по очередному придурку. Выбросил с ней те огромные красные розы, которые бывший прислал в качестве извинений за измену. Правда, потом он ещё и разбил ему машину. Заплатил потом огромный штраф. Кирилл помнил про дни рождения её родителей и передавал им приветы время от времени. Кирилл не лез к ней с разговорами, когда Нина зацикливалась на новом проекте. Кирилл-Кирилл-Кирилл. Вся её жизнь пропиталась этим именем. И она принимала этот факт, как должное. Заносчивый мажор и избалованная фифа. Разве не идеальная почва для дружбы? Нина усмехнулась и погладила Моню, которая уже перетекла на туалетный столик. Кошка чихнула и сунула морду в баночку с маслом для волос. Опять чихнула. Почему Нина этого не видела? И как, наверное, плохо было Егорову. Он ненавидел игнорирование. Он хотел внимания. Его всегда много. Он лезет под руку, прямо как Моня сейчас, занятая исследованием ванной. Кириллу нужна победа, признание, похвала. Чтобы он из себя не строил и как бы не отшучивался, ему необходимо признание. А Нина так жестоко игнорировала его. С ума сойти. — Алиса, следующую, — песня стала играть уж совсем грустная, а Нина не собиралась себя добивать. Она вчера наплакалась. И сегодня напугалась. Заиграло что-то из закромов, тех времён, когда Нина ещё училась в школе. Рыбацкая присела на бортик ванной и стала наблюдать, как игралась с тапком Моня. Вся какая-то лохматая, с дохлым хвостом и косыми глазами. Точно уж не породистая. Послышался скрип двери, и Нина поспешно завязала полотенце над грудью. Соскочила так резко, что кошка испугалась и дёрнула со всех сил на выход, загнав коврик в угол ванной. — О, так это ты новый жилец?

***

За последний год Акулы выбирались в спортбар практически… никогда. Старая традиция, которую начали задолго до появления Кирилла, сошла на нет. Больше не праздновали громкие победы всей командой, а новичков не заставляли проставляться. Возможно, как бы Кириллу не скрипели эти слова, Кисляк был прав. Акулы привыкли к поражениям. Поэтому волна восторга так сильно обожгла. Шум плазмы заглушили крики парней, когда прозвучал сигнал окончания матча. Чуть ли не улетели стулья от того, как подскочили Акулы. Бедный персонал. Всю клиентуру распугают им. Но Кирилл присоединился к общей радости, сидя чуть позади. Федорцов начал исполнять, скакать, как угашенный заяц. К Самсонову с обеих сторон прилепились Дергач и Крепчук. Все качались из стороны в сторону, хлопали, кричали, свистели. Кирилл заметил улыбку Кисляка. Акулы вышли в плей-офф. — Я — это ты! А ты — это я! Ну же, парни! — Кричал Федорцов, размахивая руками, как на концерте. — И ни-че-го не на-адо нам! Старый подъёб Егорова превратился во что-то странное и громкое. Почти как гимн. Файзулин присоединился к прыжкам вратаря. Валенцов сбивался на некоторых словах. Владос вообще чуть ли не сиял. Лампочка прям. Ослепнуть можно. Кирилл сложил руки на груди и усмехнулся. Доползли всё-таки. Спустя сколько? Три года? Кисляк поднялся с места и отошёл к барной стойке. Пацаны уже чуть ли не хоровод водили. Егоров еле увильнул от такого количества рук и ног, и нырнул следом за тренером. — Тренер, погодьте, — Кирилл натянул лямку спортивной сумки, которую не додумался поставить на пол. — Вы ж не уходите? Кисляк обернулся и покачал головой. — Команду же нужно взбодрить. Напитки закажу. Егоров прикусил язык, чтобы не пошутить про напитке покрепче и слова покороче. С умным видом пристроился напротив Кисляка, прислонился к стойке. С непривычки снова смотрел чуть надменно, но это уже, кажется, неисправимо. — Я короче, извиниться хотел. За все косяки, знаете. — Знаю, — ответил Кисляк слишком спокойно. Оплатил карточкой кучу газировки для пацанов. — Проехали. Забыли. Играем дальше. Кирилл усмехнулся. От души отлегло, потому что долго извиняться он не любил. С этим у Егорова всё сложно. Птица важного полёта. — Нет, реально спасибо вам, что в команду вернули. Без хоккея, знаете, херово как-то. Кисляк похлопал его по плечу. — Меньше суетись, Кирилл. Не заметишь, как жизнь легче станет. Егоров фыркнул, закатив глаза. Снова эти философские мысли. Только вот он не догонял, о какой суете говорил Андрей Викторович. Для Кирилла это — базовые настройки. Необходимость, чтобы не потонуть, как другие слабаки. Кирилл за своё место готов и клюшку в чьё-нибудь горло запихать. В конце концов, он из больничной койки выполз ради хоккея. Праздновали на полную катушку. Насколько позволяли безалкогольные напитки и неудобные столы в спортбаре. Уже начали обсуждать соперников в плей-офф и их стиль игры, пока Кисляк не прервал все споры строгим: «по домам, завтра жду на льду». — Пацаны, кого подбросить? Федорцов тормознул на крыльце и схватился за сердце. Испугал Дергача, который реально же подумал, что вратарю плохо стало. Но Димка только шокировано вытаращил глаза: — Кто ты и куда дел Егорова? — Ок, — закатил глаза Кирилл. — Ну и шпёхай пешком. — Стопэ, Кирюх, реально подкинешь? Егоров посмотрел на него, как на идиота. Кирилл привык привлекать внимание более значимыми поступками. Скандал в универе, штрафной на игре. Ну не из-за такого простецкого предложения же удивляться. — Я чур переднее занимаю, — опомнился рядом идущий Крепчук. — Ну ты гандон, Крепчук! — Пихнул его Федорцов. Парни наперегонки рванули к машине Кирилла, как будто бы им так сложно было пройти полчасика до общежития. Захар от затеи отказался, сказал, что ему ещё по своим делам заскочить надо. Кирилл кивнул Самсонову. — Барашка идёт пешком? Влад шутку не оценил и скривил губы в ухмылке. Задел Егорова плечом, спускаясь вниз: — «Барашка» щас скажет остальным, откуда у такой щедрости руки растут. — Я тебя у рынка выкину, — радостно пообещал Кирилл. — Чтобы армяне шашлык свежий сделали. В итоге пацаны устроили из его машины настоящее караоке. Особенно постарался Федорцов, который включил подборку самых что ни на есть кринжовых песен из чарта. Ещё и знал же их наизусть. Крепчук ещё со своими танцами, и Самсонов лыбу давит. И несмотря на всю абсурдность ситуации, Кирилл был вполне доволен. Отчего-то в душе поселилась уверенность, что и плей-офф они возьмут, и кубок студенческой лиги получат. У общаги Федорцов ему торжественно откланялся, чуть ли не с королевским поклоном. Кирилл усмехнулся и круто развернулся, что аж какую-то студенточку напугал. — Выпендрёжник, — фыркнул капитан, довольно рассевшись на переднем сидении. Хорошо было не мёрзнуть под свежим снегом, и ветер в лицо не дул. — В курсах. Ремень натяни, а то я штраф платить не собираюсь. Армянам он сдавать Самсонова не стал, даже получилось нормально поговорить. О хоккее, естественно. Нужно же было что-то смотреть в пробке, которая нарисовалась под конец рабочего дня. В чат уже кинули записи игр других команд из турнирной таблицы, так что сорок минут в душной шеренге машин прошли бодро. — У нас защита слабее, — стопанул игру Корсар Влад. — Димон во вратарях сидит, а в первых двух звеньях только Захар нормально отрабатывает. — Тогда сами давить будем, — пожал плечами Кирилл и нажал на гудок. Впереди чья-то бэха ползла со скоростью улитки. — Может, пусть Игорь погоняет в защите? — Не. Он в средней зоне хорошо принимает пасы. Дальше давай. Так и крались по пробкам, периодически кроя матом то вратаря, то криворуких водил, которые подрезать хотели. На свой район Кирилл в итоге вернулся только к восьми вечера, когда уже совсем темень. Припарковался во дворе и открыл телеграм, проверяя все сообщения. У Нинки висел стабильный «была недавно». Егоров позвонил ей, но никто не ответил. Уснула что ли? Кирилл посмотрел на тёмные окна своей квартиры и усмехнулся. Ну не. Сегодня едва ли не лучший день за последние полгода. Он не собирался заканчивать его в одиночестве. Так что выехал дворами на главную, а затем завернул на Советскую. Теперь ведь он мог приходить вот так, без предупреждения? Или всё ещё не ок? Кирилл заскочил в подъезд за дамой с собачкой, которая тут же с ним поздоровалась. Чихуа-хуа в убийственно розовом комбинезончике среагировал не так радостно и облаял хоккеиста. Так что от лифта Кирилл снова отказался. На него итак отец периодически лает, когда вспоминает про существование. Ну и тренер иногда. У двери Кирилл тормознул. Вспомнил, как вчера приполз сюда. Иначе и не назовёшь. Простоял же почти полчаса, варясь в своих мрачных мыслях. Сегодня было не так. И это настораживало. Дверь оказалась не заперта. Видимо, Нина снова забыла провернуть замок и запереться. Удивительно, как у неё ещё ничего не свистнули. Почти сразу же в стену что-то врезалось, и Кирилл удивлённо поднял брови. На него пялились косые жёлтые глаза. Егоров усмехнулся и скинул на ходу кроссы, чтобы не засрать пол следами. Присел на корточки напротив зверёныша. — О, так это ты новый жилец? — Он протянул ладонь к кошке, которая внимательно её обнюхала. Кирилл глянул в сторону комнаты и заметил чемодан на полу. В остальной квартире свет не горел, только в ванной, откуда тут же раздались шлёпающие шаги. — Кирилл? — Нина высунулась из-за двери в одном полотенце. — Боже, напугал! — А что, кого-то ещё ждёшь? — Насмешливо спросил Егоров. Кошь как-то быстро доверилась его руке и уже покушалась на рукав пальто. Забавная такая. Кирилл бы её с радостью рассмотрел поближе, но взгляд сам собой залип на Рыбацкой. Мокрая, с зачёсанными назад волосами, с которых капала на шею вода, она удивлённо хлопала ресницами, наблюдая за такой странной картиной. У Егоровых в квартире никогда не водилось питомцев. И вообще — лишняя возня с ними. Отец ведь занятой. Да и Кирилл тоже. — Что-то случилось? — Нина поправила волосы и прислонилась к стенке. Рукой придерживала белое махровое полотенце. В цветочек, блин. — Я телефон в комнате оставила, не слышала, что ты звонил. Как тренировка прошла? Кирилл облизнул пересохшие губы и чуть улыбнулся. Смотрел на неё, позволяя её странной кошке кусаться и царапаться. Гадал, насколько нагло сейчас будет опустить взгляд на ноги Нинки. Полотенце едва прикрывало бёдра и очень заманчиво распахивалось сбоку. Егоров состроил серьёзную мину и усилием воли заставил себя отвести взгляд. В новинку это. Напугать не хотелось. Помнил, как вчера всё внутри скручивало и ломало от желания оказаться здесь, рядом с Нинкой, просто помолчать, ни о чём её не просить. А вышло вот так. Сказала, что любит. Не передумала ведь? Хоть бы нет. — Ну, Кир, — забеспокоилась Нина и подошла ближе. — Пугаешь же. — Не было тренировки. — В смысле? А почему? Неужели расформировали? Кирилл закусил щёку изнутри, чтобы не выдать издевательскую улыбочку. Сверлил взглядом косяк, хотя на периферии так и маячила Рыбацкая со своим полотенцем. Егоров медленно поднялся на ноги и прислонился к стене. Вздохнул тяжко. — Смотрели игру Фантома. — И? Что там? Я же не разбираюсь, Кир! — Ну, — самым грустным тоном, который только получился. — Мы в плей-офф. Нина удивлённо подняла брови, на секунду зависнув. Смотрела так пронзительно, что Кирилл не выдержал и посмотрел на неё в ответ. До сих пор удивлялся, как серые льдинки могли гореть таким теплом. — Вы в плей-офф? — Медленно переспросила Рыбацкая, пытаясь понять подвох. Кирилл криво улыбнулся и выдержал драматичную паузу. Аж слышно было, как в ванной вода капала. И Нина всё смотрела. Как будто ей правда было важно услышать ответ. — Мы в плей-офф. — Боже! Это Нина выдохнула уже в шею, повиснув на нём от радости. Кирилл не то чтобы сопротивлялся и спрятал улыбку у неё в волосах, от которых пахло чем-то сладким, фруктовым. Сам холодный, только с улицы. А она горячая, как печка, сквозь слои одежды чувствовал. — Это… Вау! — Нина стояла на цыпочках, ладошки на его шею положила. Прям сияла. Ослепнуть можно. — Кир, поздравляю! Егоров даже не успел сформулировать что-то внятное. Снесло волной Нинкиной радости и её губами, которые оказались на его. Она поцеловала пылко, явно забывшись, игнорируя полотенце, которое задралось уж слишком откровенно. Кирилл еле сдержал себя и положил руку ей на талию, не ниже. Шумно выдохнул, прижимая к себе ближе. Горячо, аж кровь в ушах стучала. Кирилл хотел отстраниться, но пальцы Нины прошлись по его затылку, зацепили серёжку, отчего Егоров прикусил её губу, потянув на себя. Вот вообще сопротивляться не хотелось. Его всё устраивало. Он подтолкнул Рыбацкую к стене, мучая её губы. Дорвался. Совесть взывала к последним крупицам самообладания. Хотя мозг уже плавно перетекал куда пониже. — Нин, — рвано выдохнул он, едва фокусируя взгляд на её лице. И всё равно в центре внимания остались губы. — Торопимся, не? — М-м? Рыбацкая тянулась к нему, ласково вела большим пальцем по скуле, будто совсем не замечая, что она делала с ним. Кирилл, вообще-то, на последнем издыхании тут. Упёрся одной рукой в стену, нависнув над этой дурочкой. И пытался не поцеловать снова. — На тебе очень мало одежды. — Напомнил Кирилл, коснувшись кончиком носа её щеки. Как же вело, Господи. — Это на тебе её много. Нина заискивающе склонила голову и ненавязчиво потянула за цепочку на его шее. Так ненавязчиво, что в животе всё скрутило в тёплый узел. Кирилл непонимающе смотрел на неё, почти пожирал взглядом. А расстояние всё меньше и меньше. Счёт уже на миллиметры. Рыбацкая снова потянулась к его губам, и Кирилл натурально завис. Не мог понять. Это такое «можно»? Или проверка на выдержку? А с ней у него всё плохо… — Кир, — она заметила его замешательство и обеспокоенно подняла брови. — Я что-то делаю не так? Кирилл облизнул губы, пытаясь собрать мысли в кучу. Он так-то с девчонками не тупил. Правда он не был ни в кого из них влюблён на протяжении пяти лет. Так что да. Он тупил. — А… Что ты делаешь? Нина улыбнулась так, что пробрало до дрожи. — Пытаюсь тебя раздеть. Или стесняешься? Вообще-то, он думал, что стесняться будет Нина. Но она подняла свою ножку, безумно привлекательную ножку, и прислонилась к стене. Полотенце вызывающе распахнулось, и Кириллу срочно необходимо было узнать, на чём этот кусок ткани держался. Ему тоже такое надо. Потому что выдержка закончилась, и Егоров впечатал Нинку в стену, целуя глубоко, путая пальцы в её волосах. Пальто быстро оказалось на полу, из-за чего кошь испуганно унеслась в тёмную кухню. Это последняя адекватная мысль, которая осталась в голове. Кирилл положил ладонь на бедро Нины и сжал крепко, скользнул вверх к ягодице, и целовал Рыбацкую до звёзд перед глазами. Она отвечала ему и потянула снова за цепочку. С губ слетел стон, и Кирилл легко подхватил девчонку на руки. Только бы не запнуться. Тупо получится. Он рухнул с ней на кровать, усаживая Рыбацкую себе на колени. Целовал губы, целовал шею, скользил руками по бёдрам и спине, запоминая изгибы. Нина прильнула к нему грудью, шумно выдыхая. Положила ладошки на его щёки, в глаза смотрела. — Одежда, Кир. Оде-ежда, — она чуть прикусила его подбородок, играясь, провоцируя. Кирилл не против был избавить от толстовки, потому что от близости стало так жарко, что чуть ли не кровь из носа. Он ловил её губы, отклоняясь назад, и кинул шмотку куда-то в угол. Потянул на себя хлипкий узел полотенца. Нина не сопротивлялась. Елозила на его коленях, что можно кончить прям щас. Он охнул, когда Нинка случайно врезалась носом в его подбородок. Чуть отстранился, наблюдая за ней из-под полуприкрытых. — Осторожней, что ли, — хрипло выдохнул он. Взгляд опустил ниже. — Бля, куда смотреть, Нин?.. Она смущённо отвела взгляд. У Кирилла появилось несколько секунд, чтобы рассмотреть её такой — обнажённой, покрасневшей, разгорячённой. Кирилл бы с радостью смотрел дольше. Но возбуждение почти душило необходимостью касаться. Егоров потянулся к ней, осторожно убирая волосы, чтобы открыть доступ к тонкой шее. Опалил дыханием её кожу, сам дышал через раз. Так близко. С ума сойти можно. — Точно можно? — Поймал её взгляд, касаясь пальцами подбородка. — Можно, Кир. — Нина послушно склонила голову, притёрлась к его ладони. — Тебе всё можно. Можно-можно-можно. Сплошной строкой так и крутилось. Кирилл мазнул губами по шее Нины, прикусил над ключицей, слушая её стон. И пальцами вёл вниз по груди, к мягкому тёплому животу. Не хотелось быть грубым. Но хотелось её всю к себе прижать. Нина царапнула его лопатки, пролезая под ткань белой майки. Сама льнула к нему, оказавшись совсем не скромной девочкой. Где-то далеко в сознании кольнула мысль, что это ведь только для него она была недосягаемой звёздочкой. Девочка взрослая. И наглая, потому что её поцелуи, больше похожие на укусы, обрушились на шею Кирилла. Нина потянула дурацкую майку вверх, сбивчиво дыша. Прогнулась в пояснице и ладонь положила на стояк, заставляя Кирилла зашипеть. Наглая. Чересчур. — У тебя что, фетиш на секс в одежде? — Проворчала Нина, мстительно прикусив Кириллу губу. — Сначала всегда дамы, — усмехнулся Егоров, сжимая её бёдра. Рыбацкая приподнялась на коленях, нависнув над ним. Бровь задрала, будто сомневалась, в трезвом ли он вообще рассудке. Кирилл и забыл, из-за чего приехал. Хоккей? Нахер хоккей. — Вот как? Нина очертила линию его подбородка большим пальцем, заставляя Кирилла поднять голову. И он послушно смотрел, потому что этот взгляд стоил того. Её нежное лицо, чуть припухшие от поцелуев губы. Хотелось запомнить. Чтобы в самых пошлых снах снилось, отпечаталось намертво. Она обвела его губы, и Кирилл не сдержался, чуть прикусил её палец, игриво подняв брови. — Доверяешь? Нина кивнула, не отводя взгляда. На секунду показалось, что её глаза чуть изменили цвет. Возможно, это уже мозг окончательно сгорел. Кирилл повалил её на кровать, меня их местами. Навис над Рыбацкой, очертил её тазовые косточки, наслаждаясь тем, как его касания отзывались в ней лёгкой дрожью. Нина притянула его за цепочку, целуя неожиданно трепетно и мягко. Аж захотелось её послушаться. На пару секунд стать хорошим мальчиком. Поводок в руки всучить. Нина слишком хорошо его знала. Он обвёл пальцами её складочки, легко задел клитор, из-за чего Нинка поддалась вперёд, простонала ему в губы. Кирилл усмехнулся и вошёл одним пальцем резко, нетерпеливо. Поцеловал в шею, извиняясь. Нина сжала короткие волосы на его затылке и шумно задышала. Внутри неё было жарко, мозг плавился, а в горле пересохло. Кирилл провёл дорожку поцелуев вниз и оставил лёгкий укус под грудью Нины. Носи она глубокий вырез почаще, он бы постоянно пялился на её грудь. Кирилл стал двигаться быстро, постепенно добавив второй палец. И всматривался в лицо Нины, обжигался о её взгляд. Красивая до ужаса. И его. Вся сейчас его. Ахуеть можно. Он так хорошо держал темп, растягивал её аккуратно, но быстро. И резко остановился. Нину почти подкинуло, стон вышел хриплым. Егоров наклонился к ней, шкодливо улыбаясь. Нина снова поцеловала, нетерпеливо хныча, притираясь бёдрами к его. Ладонь его перехватила, переплела пальцы, отдаваясь вся. — Такая ты красивая, что пиздец, — выдохнул Кирилл. — Кир. Её голос такой надорванный, замученный. Кирилл никогда ещё не слышал, чтобы она говорила вот так. С придыханием. — М-м? — А смазка-то в ванной. И презервативы. — Ба-аля… Ему не хотелось отрываться от неё. Хотелось взять её вот так, слушать стоны и тянуть за волосы, открывая красивую шею. Но в роддом тоже как-то не хотелось. Он чуть не в ногах путался, пока искал этот тупой тюбик. Чёрт ногу сломит на этой женской территории из баночек и масочек. Кирилл запрокинул голову, пытаясь найти терпения не разъебать здесь всё. Неожиданно за пряжку ремня дёрнули. Нина пробралась к нему со спины, обожгла поцелуем лопатку и подлезла под руку. — Потерялся? — Хитро улыбнулась Рыбацкая, одной рукой всё ещё держа ремень его джинс, а второй легко открыв средний ящичек. — Провокаторша... — Выдохнул Кирилл, обрушившись на неё с новыми поцелуями. Нина как-то слишком ловко расправилась с ширинкой и толкнула его в грудь, намекая, что теперь терпение кончалось у неё. Егоров довольно усмехнулся и снял остатки одежды. Выхватил презерватив и пафосно оторвал упаковку зубами. Нинка закатила глаза. — Выплюнь, — раскомандовалась Рыбацкая, и сама раскатала презик по его члену. Кирилл поджал губы, чуть откинув голову. Дыхание сбилось. А Рыбацкая чересчур нагло использовала эту несчастную цепочку, снова тянула на себя, заставив наклониться. — Чё, прям напротив зеркала? — Спросил Егоров таким хриплым голосом, что аж самому непривычно стало. Прикусил её ключицу и прижался всем телом к этой невыносимой девчонке. Нина невинно поджала губы и развернулась к нему спиной. Смазка была холодной, от того мурашки пробежали по коже, когда Кирилл снова ввёл в неё пальцы. Нина откинула голову ему на плечо и простонала, выгнувшись в пояснице. Егоров вошёл резко и замер, давая привыкнуть им обоим. Мучил шею губами, с интересом наблюдая за ней через отражение. Куда бы Нина не пыталась отвести взгляд, всё равно натыкалась на Кирилла. Он был везде. Будто под кожей. И ей так нравилось. Она простонала громче, когда Егоров стал двигаться, пальцами сжала раковину. Ей было горячо. Коленки дрожали и поджимались кончики пальцев на ногах, когда Кирилл стал напористее, надавил ей на спину, заставляя опереться на туалетный столик. Волосы совсем спутались. Нина не контролировала собственный голос и стонала так громко… Впрочем, кто бы их услышал? Она попыталась обернуться, чтобы поцеловать его. Кирилл чуть сжал её шею, мазнул губами по щеке и толкнулся так сильно, что Нина еле удержалась на ногах. Бёдра сводило дрожью от возбуждения. Если бы не рука Кирилла на талии, то она давно бы уже растеклась лужицей по полу. Столик чуть затрясся, когда Нина легла на него грудью. Контраст температур убивал. И она не могла отвести взгляда от отражения. Кирилл был таким красивым. И всё, что происходило, было таким пошлым, почти запретным. Но ей хотелось выкрутить все ощущения на максимум. Раствориться здесь, в его руках. Егоров прижался к её плечу, оставляя укус. Дрожь накатывала волнами. Его стон был таким непривычным, пронзающим насквозь. Кирилл надавил ладонью на её живот, скользнув вниз пальцами, подходя к разрядке. Нина снова всхлипнула, когда почувствовала его касания там, внизу. Этого всё ещё было мало. Кирилл простонал, кончив. Обжёг губами мочку уха, мягко оттягивая. Толкнулся ещё несколько раз, целуя горячую шею. Нина потянулась к его губам, еле держась на слабых ногах. Ей мало. Поцелуй был мокрым, развязным, таким непривычным, что Рыбацкая увлеклась. Не хотела открывать глаза. Не хотела отрываться. — Ты не закончила? — Выдал Егоров, когда отдышался. — Что? Нина рассеянно качнула головой, рассматривая его. Все мысли покинули сознание. Она абсолютно точно потерялась в его глазах, которые смотрели на неё с лёгкой насмешкой. — Ты не закончила, — констатировал Егоров, ласково поглаживая её по щеке. — Иди сюда. Нина даже не успела пискнуть, как её уже усадили на столик. С грохотом повалились все баночки-скляночки, но Егоров, словно сытый кот, утянул в долгий поцелуй. И раздвинул её ноги, оставляя следы от своих касаний. И это выглядело почти как искусство. Пожалуй, Нина в первый раз радовалась своим мягким бёдрам, которые теперь с превеликим удовольствием лапал Егоров. — Кир, ты что делаешь? — Нина натянула цепочку на палец, не давая Кириллу отстраниться. Он хитро поднял брови и перехватил её запястья, целуя тыльную сторону ладоней. — Поверь, Нинок, тебе понравится. И, наверное, это первый раз, когда Нина видела, чтобы Егоров встал на колени.

***

Кто бы знал, что после активного сидения на столике поясница будет болеть так. — Когда ты успел перетащить ко мне столько вещей? Нина почесал щёку, стоя напротив распахнутого шкафа. Больше всего хотелось прислониться к дверце и стечь на пол, но смущение всё-таки пересилило. Требовалась хоть какая-то одежда. А потом она снова упадёт на кровать и мимикрирует под плед или огромную подушку. — Да там всего пара кофт, — проворчал Егоров, используя плюшевую акулу в качестве подушки. — Ты хотел сказать «пара десятков» кофт? Нина наобум вытащила белую футболку, которая тоже оказалась мужской. Рыбацкая вздохнула и достала ещё спортивки. — Промазала. — Хохотнул Кирилл, когда серые спортивки не долетели до кровати и приземлились прям перед ней. — Ты многовато двигаешься. Ляг, полежи, отдохни. Когда Нина развернулась, то к собственному смущению поняла, что всё это время Егоров пялился на её задницу. Так что она поскорее натянула футболку, которая чуть прикрыла бёдра. Кирилл закатил глаза. — Есть хочу. — Рыбацкая доползла до кровати, попутно подняв спортивки. В глаза бросилась раскиданная по комнате одежда. — Бардак какой… — За-бей. Егоров бескомпромиссно потянул её за руку на себя, из-за чего Нина свалилась ему на грудь. Звонко чмокнул в нос, отчего Рыбацкая поморщилась. — Ну Кир… — М-м? — Я голодная. — Я заметил это ещё час назад. — Кирилл! Егоров отстранился, нагло улыбаясь. — Сходи за моим телефоном. Он там, — Нина устало ткнула в сторону подоконника и пихнула хоккеиста в плечо. — Иначе я сейчас съем тебя. Угроза не подействовала. Можно сказать, что даже ухудшила ситуацию, потому что Егоров навис над ней, пальцы залезли под футболку, обжигая кожу касаниями. — Странные желание, но, так уж и быть, разрешаю тебе меня кусать… Кирилл потянулся к её губам, но Нина в последний момент выставила ладонь между их лицами. — Телефон. — Напомнила Рыбацкая. Егоров закатил глаза, зависнув в этом неудобном положении. Буравил Нинку недовольным взглядом. И всё же послушался. — Кирилл! — Возмущённо пискнула Нина, тряся теперь уже мокрой ладонью. — Ты совсем обалдел? Егоров невинно пожал плечами, в два шага дойдя до тупого подоконника. Сквознячок продувал сквозь приоткрытое окно. Понятно, почему так прохладственно. — Неужели брезгуешь? — Скептично поднял бровь Кирилл, надевая спортивки. И телефон заодно кинул на подушки. — Ты мне руку облизал! — Да ладно, — усмехнулся хоккеист, падая на кровать. — Хочешь, вторую оближу? — Отстань! Нина еле увернулась от его поцелуя, который грозил перерасти во что-то более опасное. Отпихнула от себя смеющегося Егорова и повернулась к нему спиной. Рыбацкая прижала колени к груди и нащупала айфон, желая поскорее заказать доставку. Она упрямо листала ленту Яндекс Лавки, хотя в голове не было ни малейшей идеи, что сейчас хочется. Мозг такой пустой, что саму эта тишина пугала. Поэтому Нина пыталась забить её привычными действиями. Про уборку пыталась подумать, потому что после себя они с Кириллом оставили в ванной такой кавардак, что лучше и не заходить. Сразу же флешбэкнуло на секс. Вообще-то, на очень хороший секс. Прекрасный. Особенно после почти полугода полнейшего штиля. Нина подложила руку под голову, чувствуя, как щёки покраснели. — Всё норм? — Забеспокоился из-за тишины Кирилл и провёл линию по её плечу. Нина перелистнула салатики, вернувшись к чему-то более сытному. Отрефлексировать своё состояние не получалось. Всё листала вниз-вниз, быстро прочитывая названия блюд. Теперь она, наверное, могла понять девчонок из универа, которые так часто спрашивали её про Кирилла. И их разговорчики в женской раздевалке перед физрой, комментарии по поводу того, какой Егоров привлекательный засранец. А Нина знала его так давно, что уже и забыла об этом. Привыкла? — Да. — Уверена? Она чувствовала его дыхание на шее, знала, что Кирилл ждёт ответ. Нормальный ответ. Но Нина спрятала взгляд, губы поджала и кивнула. Услышала смешок Егорова, а потом его тень перестала заслонять свет от настольной лампы. — Понятно, — Кирилл резко сел и потянулся за шмотками, которые кучкой лежали у кровати. — Говорил же тебе, Нинок. Нина положила телефон экраном вниз. Кажется, она только что всё испортила. Где-то между рёбер завозились тревожные жучки, и Рыбацкая приподнялась на локте, обернувшись на Кирилла. Тот уже не казался таким расслабленным и спокойным. — Ну Кир… Он выжидающе задрал подбородок и уколол Нину взглядом. — Тебе хоть понравилось? — Егоров кивнул на телефон. — Отзыв там хотя бы оставь после курьера. На сколько звёзд из пяти оценишь. — Кирилл, погоди! Это стало напоминать тупую игру в догонялки. А Нина никогда не умела быстро бегать и всегда проигрывала. Повезло, что сейчас был не забег по пересечённой местности, а лишь большая кровать. И Рыбацкая успела ухватить Кирилла за руку. Он завёлся с пол оборота и уже раздражённо сверлил потолок взглядом. Нина замешкалась. — Ты обиделся?.. — Осторожно спросила, мягко обводя его сбитые костяшки пальцами. — У тебя всё на лице написано. — Кирилл неожиданно ткнул её пальцем в лоб, туда, где собирались беспокойные морщинки. — Как будто думаешь, что бы такое сказать, чтобы помягче, а не просто нахуй послать. Нина шокировано подняла брови и лишь крепче вцепилась в руку Егорова. Ну нет. Вторые разборки за день — это уже слишком много. Она не настолько стрессоустойчивая. — Кирилл, сядь, пожалуйста. — Зачем? — Не понял хоккеист, хмурясь. — Сядь. — Уже не так мягко попросила Нина и потянула его за руку на себя. Ему бы ничего не стоило вырваться и уйти, по привычке хлопнув чем-нибудь да погромче. И в какой-то момент Нина испугалась, что он так и сделает. Но, выдержав несколько секунд тяжёлой тишины, Егоров всё-таки сел рядом, выразительно закатив глаза. Вдох. Выдох. Уже чуть попроще. — Кир, — Нина пролезла под его руку, почти как кошка. Положила ладошку на напряжённое плечо. — Не собираюсь я никуда тебя слать, понял? Он уязвлённо дёрнулся, когда Нина попыталась погладить его щёку. Вот уж кто точно, как диконькая и недоверчивая зверушка. Но вслух это не сказала. — Ой, вот только давай без жалости. Кирилл попытался вывернуться, и Нина цокнула. Ей не нравились догонялки. — Егоров, — она задрала подбородок на его манер и заглянула в глаза. — Я растерялась, понял? Это было непривычно и очень странно. Почти неловко. Нина не считала себя такой уж популярной девчонкой, чтобы иметь богатый сексуальный опыт, да и на первых свиданиях она никогда не спала с парнями. Сразу согласишься — сочтут за девушку лёгкого поведения. До свадьбы никто не дождётся. Опять нужно угадать ожидания. И даже потом, когда и несколько свиданий, и поцелуи, и признания, — нужно не разочаровать. Быть соблазнительной, податливой, удивить и заинтриговать. В общем, сплошные рамки и правила, которые сейчас поломались. Нина облизнула губы и сделала взгляд чуть увереннее: — Я не знаю, как вести себя. — Честно призналась Рыбацкая, ласково положив ладони на щёки Егорова. — Ты замечательный, Кир. И мне понравилось. Очень понравилось. Ты вообще видел, как я за футболкой выползла? — Как черепаха, — фыркнул Егоров, продолжая смотреть на Нину. И глаза у него такие красивые, что слова в предложения толком не вяжутся. У Нины, кажется, полная перегрузка. Ей хорошо. Но столько вопросов в голове появились друг за дружкой, что превратились в белый шум. — Ну вот, — неловко улыбнулась Нина. — Мне с тобой хорошо. Я просто… Не привыкла? Мне стыдно? Не знаю! Кирилл нахмурился. — Чего? Нина прикусила губу и пожала плечами. — Я так давно тебя знаю. И не заметила всего этого. Что ты на меня по-другому смотришь. Что я о тебе думаю много. Знаешь ли, я не думала, что мы когда-нибудь переспим! — Так уж и не думала? — Губы Кирилла скривились в знакомой усмешке. — Ни разу? Вообще? Даже после клубешника? Нина замерла, непонимающе смотря на Егорова. Кирилл положил одну руку ей на спину, видимо, чтобы не свалилась с кровати от испуга. — Это когда я пьяная была? — Опасливо уточнила Рыбацкая. Егоров загадочно отвёл взгляд, расслабившись. Чуть склонил голову, будто вспоминал, томя в ожидании. Издевался ведь, жук. — Кирилл. Она ведь теперь не уснёт, пока не узнает подробности своего позора. — Да там так, ниче такого. — Наигранно будничным тоном начал хоккеист. — Просто приставала ко мне в лифте. Говорила, какой я хоро-оший. И глаза у меня такие красивые. И вообще… — Не было такого! Щёки Нины снова вспыхнули, и она спрятала лицо у Егорова на плече. Услышала его хриплый смех и прислонилась только ближе. Ничего такого она не помнила. Но, в принципе, была согласна с этой версией. Пить Рыбацкая не умела. — Ещё лифт так долго ехал. Думал, скончаюсь там на месте, — продолжил Егоров, сбавив тон то хриплого шёпота. — Я ж не знал, что ты ручонки свои распускать будешь… — Кирилл! Она царапнула его по спине, но в ответ получила только лёгкий шлепок по заднице. Нина зажмурилась от неловкости. Жаль, что нельзя заставить Кирилла забыть этот ужасный эпизод. Он теперь будет издеваться. Точно будет. — Да ладно, — отмахнулся Егоров, поправив её спутавшиеся волосы. Вздохнул и, Нина точно была уверенна, снова закатил глаза. — Мне тоже непривычно. — Обижаешься? Кирилл промолчал, и Нина тут же встрепенулась. Вынырнула из своего «убежища», чтобы убедиться, что всё правда нормально. Иначе бы вина разодрала её на мелкие ошмёточки. Но Егоров нахально улыбнулся, поймав её взгляд. — Не люблю, когда меня игнорят. — Я не игнорила! Я просто доставку заказать хотела… — Нина нахмурилась, задумавшись. Кирилл был перед ней на расстоянии вытянутой руки. И ей не хотелось его отпускать. В голове всё смешалось в винегрет, и Рыбацкая так и не смогла построить логическую цепочку от их знакомства до этого томящего пожара в груди, который грел её при одном взгляде на Егорова. Внезапно Нину осенило. Она прищурилась, разглядывая Кирилла, и тот тут же повторил её действия. Передразнивал. — Так ты внимания хочешь? — На лицо вылезла тупая улыбка от этой догадки, и Нина взлохматила волосы Кирилла. — Крутой Кирилл Егоров любит понежиться?! — Что? — Егоров состроил серьёзную физиономию. — Нет. — Да! Нинка потянула его за руку к подушкам и прижалась губами к чуть колкой щеке. Запустила пальцы в его короткие волосы, чуть оттягивая назад, и ласково провела по шее вниз. Хотела спуститься ниже, в район сердца, чтобы как в глупых ромкомах сказать, что она его слышит — сердцебиение. Егоров сопротивлялся не долго. Его вспышка недовольства стёрлась под мягкими касаниями, и Кирилл позволил утянуть его в эти ужасно приторные, заботливые и тёплые объятия. До телефона Нина всё же добралась. Живот чуть урчал, но звуковые эффекты ничуть не смущали Егорова, который теперь использовал её в качестве подушки. Рыбацкая рисовала на его плече невидимые и совершенно непонятные рисунки, свободной рукой кидая еду в корзину. — Кир, ты что будешь? — Давай сюда. Он что-то натыкал, потратив ровно десять секунд на выбор позднего ужина. Нина пыталась определиться уже минут пять. Егоров кинул всё в корзину и сразу оформил заказ, не дав ей додумать что-нибудь ещё. Его интересовало немножко другое, так что он вышел на главный экран. — Вкус у тебя, конечно, говно, Нинок. — Пришёл он к неутешительному выводу. Нина вздрогнула, когда он ущипнул её за бедро. И показал фотку. — Нормальная фотка, — удивилась Нина. — Ты здесь милый. — С отросшими патлами, — скривился Кирилл, рассматривая старую фотку времён реабилитации. Тогда вообще не было сил хоть на что-то. Так что короткие волосы отрасли, превратив его в какого-то мальчика-эмо. Из-за хренового питания и вечных блужданий по врачам он растерял спортивную форму. Нина ещё и выбрала кадр, когда он уснул на подоконнике, пока ждал одного из врачей. Кажется, они тогда просидели в приёмке часа два, ожидая заключения. — Хорошо, скинь другую. — Быстро согласилась Нина. Кирилл подзавис, чувствуя её пальцы, которые чуть мяли шею. Тяжко вздохнул. — Да не, оставь. Тебе можно. — Ой, ну спасибо, ваше величество. — Можно просто Кирилл, — усмехнулся Егоров. Перехватил её руку и переплёл пальцы, забавляясь от того, какой маленькой была ладошка Рыбацкой. — Слушай, Нинок. Кирилл лёг по-человечески, рядом с Нинкой, чтобы не запрокидывать голову. Приятно, конечно, ощущать её касания и почёсывания, но сейчас он собирался сказануть кое-что серьёзное. — Некрасиво, наверное, ща прозвучит. Но хорошо, что с тем экзаменом не получилось. — Егоров заметил, как помрачнела Нина, и поспешил отвлечь её коротким поцелуем. Замер совсем близко. — Не подумай ничего, ок? Просто я рад, что ты тогда осталась. Я тебе тогда наговорил херни про Америку и всё такое. Я так на самом деле не думаю. Нина неуверенно улыбнулась. — Всё хорошо, Кир. — Она потрепала его по волосам и отвела взгляд. — Я не обижаюсь.