Shakespeare's Got a New Problem

Спустя три дня, Эдгар находится в единственном, по его мнению, месте, где его могли бы быстро вылечить и дать логические, научные ответы и медикаменты – в кабинете врача. Сидя на высокой, кожаной койке в пропахшей лекарствами комнате, ожидая мужчину, парень прокручивает в своей голове то, что собирается сказать ему, чтобы не показаться чокнутым… или, как минимум, он пытается, но его мысли всё возвращаются к Фэнгу и к тому, подозревает ли он его в чём-то, и каким бы ужасом для Эдгара бы это обернулось. Пока он изучает постеры о человеческой анатомии, публичных кампаниях для понижения сердечного напряжения и первых признаках появления рака, доктор Байрон, скрипя дверью, выходит из своей лаборантской и замечает черноволосого школьника. — О, Эдгар! – окликает его мужчина в белом халате, слегка подняв брови, и присаживается на своё кресло и вынимает стопку бумаг из ящика. — Что-то случилось? — У меня галлюцинации. Я не знаю, может, эм, я – шизофреник? Эдгар сжимает губы, его ноги дрожат, рассуждая о том, следует ли ему делиться подобным со школьным доктором. Но, блин, зачем ж ещё нужны врачи? К тому же, не легче ли будет доверить это кому-то, с кем у него лишь профессиональные отношения, кому-то, кого он едва ли видит, чем близкому другу, который будет напоминать ему об этом постыдном событии каждый раз, когда они будут вместе тусоваться? — А что конкретно ты видишь? – интересуется врач, записывая что-то в свой блокнот. — Эм… Р-розовые облака и звёзды, – как бы абсолютно нелепо и абсурдно это не звучало, Эдгар не собирается врать специалисту, даже если ему придётся упасть в своих собственных глазах. — А сейчас ты тоже их видишь? – взгляд Байрона всё так же не отрывается от листка бумаги. — Нет.. Только когда я смотрю на особого… человека, – парень делает короткую паузу перед тем, как сказать последнее слово, словно обдумывая, действительно ли Фэнг – человек, раз он заставляет того чувствовать и видеть настолько странные вещи. — Ох… – кивает врач, вероятно, вынеся вердикт у себя в мыслях. Он наконец поднимает взгляд на своего посетителя и прочищает горло, стараясь выдавить из себя улыбку. — Что ж, она твоя подруга? Эдгар тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Судя по вопросу Байрона, с подобным к нему уже обращались не раз, и схема ответа в таких случаях была подготовлена заранее. — Он – друг, да. — Да, да, конечно. Прости, я не должен был… – теперь очередь доктора Байрона смущаться. — Так что, если ты чувствуешь это рядом со своим другом, это наверняка значит, что… — Пожалуйста, не говорите этого, – умоляет Эдгар, желая прижать руки к ушам. Рассуждать о такой возможности у себя в голове это одно, слышать это напрямую от другого человека – совсем другое. — Почему тебе не хочется слышать такое? – мужчина хмурится, наклоняя голову и рассматривая школьника. — Он может не ответить тебе взаимностью? Второго передёргивает от мысли о том, как бы Фэнг мог ответить на чувства взаимностью. — Нет, абсолютно никогда, – резко отвечает Эдгар, но тут же приходит в себя. — Я имею в виду, я не знаю, кто или что ему нравится, так что, может быть, он мог бы.. и мы целовались раньше, так что… – он закрывает глаза и мотает головой в тщетных попытках избавиться от этой неопределённости. — Нет. Нет, я не знаю… – парень накрывает лицо руками и откидывает голову назад. — Кстати, даже если бы я точно знал, что нравлюсь ему, всё равно слышать противно было бы. — Я понимаю, – кивает доктор Байрон. — Осознание романтических чувств к другу – это волнующе. Особенно в твоём случае. Ты не хочешь говорить с ним об этом, потому что это может разрушить вашу дружбу. — Именно, – Эдгар согласен со сказанными словами на все сто двадцать процентов. Он набирает побольше воздуха в лёгкие и обрывисто пожимает плечами. — Но… Я не знаю, что там вообще можно разрушить? – их динамика настолько странная и пугающая, что слова тонут в глотке, а пульс ускоряется. — Думаю, любой, кто нас знает, сказал бы, что хуже быть не может, если только мы, не знаю, друг друга не поубиваем, – парень ёжится, увидев напряжённый взгляд доктора, старающегося проанализировать их с Фэнгом отношения. — У нас довольно сложная дружба. — Я заметил, – мужчина поднимает брови. — Но ты упомянул, что вы раньше целовались, так? — Да, но это было лишь для практики, – после произнесённой фразы щёки Эдгара мигом наливаются краской. Он понимает, что должен скорее объясниться. — О Боже, в смысле мы принимаем участие в школьной постановке «Ромео и Джульетта». Я Ромео, он Джульетта, поэтому нам надо… целоваться, – его голос перерастает в шёпот. — Иногда. — Хмм.. Ты не думал, что эти чувства могли появиться из-за вашей постановки? — Думал, наверное, – Эдгар отрешённо почёсывает свой выбритый затылок. Фэнг жопу готов порвать за успех всего этого цирка, и что он, наверное, суициднется, если они провалятся. — Он бы меня никогда не простил, если б я всё испортил. И я думаю, я просто… – тот вздыхает и закрывает глаза. — Боюсь, что всё изменится. — Это можно понять. Страх изменений – есть вполне нормальное чувство. Несмотря на то, что именно это больше всего нас ранит. Эдгар моргает и сводит брови вместе. Неужели он… неужели он действительно утверждает, что хочет признаться Фэнгу? Ох, да кому он врёт? Его влюблённость полностью поглощает его, всё сильнее с каждой секундой. — Что вы имеете в виду? Врач наклоняется, располагая локти на столе и сплетая пальцы. — Эдгар, романтическая жизнь моих пациентов обычно не моё дело, также как не область моей деятельности. Послушай меня как человека, который прожил гораздо больше тебя, и пережил гораздо больше любовных взлётов и падений… – он пристально смотрит школьнику в глаза. — Страх не всегда означает твоё поражение или является предвестником катастрофы. Конечно, иногда страх мотивирует нас принимать умные решения. Бежать, остановиться, вести себя осторожно, чтобы нас не ранили. Но также ты должен взвешивать страх против разочарования, одиночества и счастья. Они тоже имеют значение, – доктор Байрон делает глубокий вдох. — Я не в твоей голове, Эдгар. Я точно не знаю, что ты чувствуешь, и как чувствует себя твой друг, и что у вас за отношения, но я бы посоветовал тебе подумать о том, устраивают ли тебя ваши отношения на данный момент. Находясь в своём безопасном воображении, слушай то, что велит тебе сердце в первую очередь, и уж только потом – что говорит страх. — Хорошо… – шепчет второй, пока весь его разум переворачивается вверх ногами. Он задумчиво кивает. — Так и сделаю. Спасибо, док. Доктор Байрон улыбается, а Эдгар слезает с койки. Он выходит из кабинета и практически слетает вниз по лестнице, придавленный весом всех тех тяжёлых решений, что ему предстоит принять.

* * *

На следующей репетиции Эдгар очень волнуется перед эмоциональным моментом и, что делает ситуацию ещё хуже, Фэнга с ним на сцене нет. Вместо этого, рядом с ним стоит какой-то парень на класс младше, играющий Бальтазара, у которого не так много реплик. Если быть точнее, они репетируют пятый акт, первую сцену. Задумчиво жующий что-то Фэнг служит для него неким щитом и помогает прийти в себя. В глубине души, Эдгар знает, что скучает по нему сейчас из-за того, что, когда тот находится в нескольких футах от него на сцене, он и есть Ромео и быстро вживается в эту роль. Когда же Фэнг сидит в актовом зале, развалившись в кресле и подперев щёку рукой, но при этом не отводя взгляд от своего друга, всё совсем не так. — Когда я вправе доверяться сну, он доверяет мне большую радость. Я возбуждён и весел целый день. Какие-то живительные силы меня как будто носят над землёй. Я видел сон. Ко мне жена явилась, а я был мёртв и, мёртвый, наблюдал. И вдруг от жарких губ её я ожил и был провозглашён царём земли. О, как живёт любовь на самом деле, когда так оживляет мысль о ней! Младший поднимается с коробки, на которой он сидел, и выходит из-за кулис на сцену. "Ромео" моргает и вдыхает воздух, подходя ближе к нему. — А, Бальтазар! С вестями из Вероны? От моего монаха писем нет? Ну, как жена? Что дома? Как Джульетта? Скажи скорее. Дело только в ней. И всё в порядке, если ей не плохо. — В Джульетте суть. Джульетте хорошо, – "Бальтазар" опускает глаза на бумаги и считывает слова с них. — Её останки в склепе Капулетти. Её душа средь ангелов небес. Я видел погребение Джульетты и выехал тотчас вас известить, – тот хмурится и морщит лоб. — Помилуйте меня за эту новость, я утаить от вас её не смел. Кровяное давление Эдгара немедленно поднимается. Он готовится перейти к одной из своих самых драматичных, эмоциональных реплик. Взгляд на короткое мгновение останавливается на Фэнге – его приподнятых от интриги, или, возможно, даже завороженного восхищения бровях. Вскоре он возвращается к парню, играющему Бальтазара. — Что ты сказал? – Эдгар всплескивает руками и повышает голос. — Я шлю вам вызов, звёзды!.. – но собственные слова звучат нелепо и неэмоционально на фоне экспрессии оппонента. Осматривая неподвижную аудиторию, парень мельком замечает неловкую улыбку Фэнга, и от неё становится только хуже. Однако сейчас совсем не время для игры в "гляделки", необходимо сосредоточится на чтении следующих реплик. — Беги в мой дом. Бумаги и чернил! Достанем лошадей и выезжаем. — Не надо падать духом, господин. У вас горят глаза, и ваша бледность добра не предвещает… — Пустяки, – перебивает Ромео своего посыльного, стараясь хоть немного прибавить игры. — Оставь меня и делай, что велели. Мне, значит, от монаха писем нет? — Нет, сударь! — Всё равно. Так отправляйся за лошадьми. Я скоро сам приду. Сцена продолжается, и Эдгар старается забыть о стыде из-за своей актёрской игры. Однако тот всё ещё преследует его на протяжении всего монолога, и парень не знает, как собирается справиться с этим перед настоящим выступлением. В конце репетиции мисс Лола выходит на сцену, чтобы в который раз повторить свою завершающую речь, явно менее волнуясь о предстоящем выступлении. — Все молодцы! – ухмыляется она, сплетая тонкие пальцы вместе. — Ещё одна прекрасная репетиция! До первого выступления всего две недели, и мы отлично успеваем. Хороших выходным, увидимся в понедельник! Восторженно бормоча, гордясь собой, смеясь и шутя, школьники покидают аудиторию и отправляются навстречу заслуженным выходным. Эдгар парадоксально чувствует, что выходит будто бы в замедленной съёмке, учитывая то, насколько быстро пролетело время, и что оно продолжит лететь, нравится ему это или нет, до тех пор, пока он не окажется на сцене с полным залом зрителей. — Две недели… – слова вылетают из его рта, когда стены проклятой аудитории перестают его окружать. Он вообще не знает, с кем говорит. — Да, ты переживаешь из-за этого, а? – подстрекает Фэнг, вдруг оказавшийся рядом с ним. Второй пожимает плечами. — Да… – две недели вовсе не кажутся чем-то достаточно долгим, чтобы набрать нужный опыт. — Чёрт. — Что случилось? – давит на него одноклассник, в уголке его рта играет полуухмылка. — Нервничаешь, Ромео? — Что ж, да! – злостно восклицает Эдгар. — Ты разве нет? — Не очень, – пожимает плечами Фэнг и поправляет лямку рюкзака. — А зачем нервничать? — Тебе легко говорить, ты так сотню раз делал, – отвечает тот, закатывая глаза, и его осуждающий тон испаряется. — Ты, просто, блин, вживаешься роль, и у тебя всё так хорошо получается, а я… — Что? — А мне всё ещё тяжело, – Эдгар хмурит брови и смотрит другу в глаза. — Стало бы легче, если б ты хоть иногда старался, а не жопу отсиживал, – заявляет Фэнг, но не то, чтобы с целью взбесить. Правда его друг так не считает и бросает очередное оскорбление ему в ответ. Парни толкают двойные двери и выходят в вестибюль, прохаживаясь по мокрому, пропахшему хлоркой полу. — Просто… когда мы играли сценку, где я думал, что Джульетта мертва, я знал, что должен чувствовать, но просто не мог это показать. Был какой-то эмоциональный блок, который я не могу преодолеть. Эмоции из меня просто не выходят. — Да, я понимаю, – кивает Фэнг, смотря на своего собеседника и немного дёргаясь. — Но ты же всё ещё новичок, и у тебя есть время потренироваться. Ты не можешь всегда делать всё идеально, Эд. И да, я знаю, что такой зануде-ботану с синдромом отличника, как ты, слышать подобное сложно. Эдгар гневно на него смотрит и пихает локтем, но всё же оба тихо посмеиваются. Друзья проходят по коридору, опустив глаза. И единственное, что нарушает тишину – это скрип их кроссовок о свежевымытый пол. — Ты понимаешь, чего я хочу? Фэнг триумфально поднимает брови. — В глаза мне смотри, Эдгар. Второй фыркает, снова закатывая глаза. Конечно же, Фэнг уже давно понял, чего от него хотят. Его актёрская игра зависела не от школьных постановок, а от всей той харизмы, которую он излучал. Именно это помогало им так хорошо играть на сцене. — Да, конечно же ты понимаешь, – сжимает губы Эдгар, отрывая взгляд от пола и устремляя его на Фэнга. — Думаешь, ты мог бы меня научить? Тот оживлённо моргает, неспешно осматривая друга, и его обворожительная, удивлённая улыбка превращается в более тёмную. — Ты действительно просишь моей помощи? — Допустим, – фыркает Эдгар, не желая ублажать чужое эго. — Потому что я отличный актёр? – с гордостью спрашивает Фэнг, выпячивая грудь. Но после фразы «Ты поможешь мне или нет?» он задумывается. Действительно задумывается, сморщив лоб и скрестив брови, почёсывая подбородок. — Думаю, да… – кивает он. — Но нам будут нужны Лео и Клэр. — Кто? – одноклассник хмурится, не понимая, что он такое пропустил. Что за лев и эклер? — Мы пойдём смотреть «Ромео и Джульетту» ко мне домой, дебила кусок, – после этой фразы Эдгару прилетает неслабый подзатыльник. — Оу… – успевает прошептать тот, как вдруг чувствует, что его запястье крепко сжимают и настойчиво ведут через вестибюль. Парень думает, что это явно не слишком необходимо, и от злости стискивает зубы. А когда Фэнг ещё крепче сжимает его руку, сердце начинает биться сильнее.

* * *

К счастью, когда они подходят к дому Фэнга, пульс Эдгара постепенно приходит в норму. Он ощущает прилив умиротворения, сидя рядом со своим другом на его кровати. Свет приглушён, создавая «полную киношную атмосферу», и оба наслаждаются просмотром «Ромео и Джульетты» с Леонардо Ди Каприо и Клэр Дэнес в главных ролях. Эдгар украдкой бросает взгляд на Фэнга, сам не понимая, зачем он это делает. Возможно, чтобы увидеть его реакцию? А может быть, есть и другая причина, по которой Эдгару нравится смотреть на это безмятежное лицо, полное спокойствия и умиротворения. Однако Фэнг замечает это, и Эдгар поспешно отворачивается, напрягая челюсть и чувствуя, как лицо заливается румянцем смущения. Они сидят так близко, что их плечи соприкасаются, и Фэнг может легко ощутить, как по телу Эдгара пробегают мурашки. Он ожидает, что его недальновидный друг подшутит над ним, но вместо этого чувствует, как Фэнг нежно сплетает его пальцы со своими. Фильм продолжается, и оба, не говоря ни слова, полностью расслабляются. Наблюдая за развитием отношений между главными героями, Эдгар то и дело неосознанно представляет себя и Фэнга на их месте. Интересно, а Фэнг в платье будет выглядеть так же... обворожительно? Вскоре начинается сцена, которую так долго ждал Эдгар: сцена, где Ромео говорят, что Джульетта мертва. Его потрясает реакция Леонардо ДиКаприо: прерывистое дыхание, искажённое от боли и ужаса лицо... а как он падает на землю, окутанный ярким солнечным светом, и кричит, обращаясь к небесам! — Вау… – шепчет тот, когда камера прерывается. — Ага, – Фэнг, тоже увлечённый происходящем на экране, будто бы не смотрел этот фильм сотню раз, утвердительно кивает. — Лео вывез. Эдгар сухо хмыкает в знак согласия. — Не думаю, что смогу вывезти, ээ, такое.. Второй хмурится, отодвигаясь от друга, и тем самым разъединяя их ладони. Он поднимается на колени и кладёт руки на бёдра. Эдгар же смеётся над забавной позой Фэнга, и его тело содрогается. — Итак, что это была за реакция? — Реалистичная? – челкастый прекращает смеяться и приподнимает одну бровь, от чего Фэнг драматично закатывает глаза и в таком же стиле откидывается на кровать. В ответ на эти действия Эдгар фыркает. — Чувак, серьёзно, как я должен сделать подобное? Хозяин комнаты переводит на него взгляд, затем вздыхает и, садясь ровнее, принимает более удобное положение. — Ну… когда мне надо выдать грустную эмоцию, я думаю о чём-то кошмарном, что со мной когда-либо случалось, а если ничего в голову не приходит, то просто придумываю такие ситуации, – он наклоняет голову набок. — Итак…? — Что? — Подумай о чём-то ужасном! — Сейчас? – спрашивает Эдгар, широко раскрыв глаза. — Фэнг, о чём, блять, я должен думать? — Я ебу, Эд? – Фэнг в недоумении резко раскидывает руки. — Не буду ж я всё время тебя за ручку держать! Эдгар ёжится, когда вспоминает о их вежливом, невинном времяпрепровождении всего несколько секунд назад и надеется, что это было не в последний раз. — Хорошо, – вдохнув побольше воздуха, он закрывает глаза и кусает губы. — Эм.. Эээ… Парень копается в глубинах своего разума в поисках чего-то подходящего. Он вспоминает день, когда стоял у могилы своей любимой бабушки в четырнадцать лет, вспоминает, как ему отказала девушка, которая нравилась ему… в седьмом классе. В голову даже приходит первая двойка, за которую он получил ремнём от отца. Проигрыш на школьном матче по волейболу... — Ну? – однако внезапный голос Фэнга вырывает того из потока рассуждений. — Я пытаюсь! – Эдгар смотрит на него, готовый испепелить одним лишь взглядом. Теперь его сердце в груди кажется чуть тяжелее. Спасибо Фэнгу. — Как оказалось, это не так уж легко! – возмущается парень и сводит плечи за спиной, когда замечает проворную ухмылку на лице друга. — Ах, ты так не думаешь? Тогда сам попробуй, гандон! — Без проблем! – чужая рука дотягивается до пульта, ставя кино на паузу. — Акт пятый, сцена первая, давай! — А? – от такого резкого заявления Эдгар хмурится. — Давай! – восклицает возбуждённый Фэнг, спрыгивая с кровати. — Посмотришь, как надо! – с этими словами он встаёт в позу, заведя одну руку за спину, и подперев второй свой подбородок. — Когда я вправе доверяться сну, он обещает мне большую радость. Я возбуждён и весел целый день. Какие-то живительные силы меня как будто носят над землей, – пока тот разглагольствует, Эдгар достаёт из рюкзака бумаги и пробегает взглядом по страницам. — А я был мёртвый и, мёртвый, наблюдал. И вдруг от жарких губ её я ожил и был провозглашён царём земли. О, как живёт любовь на самом деле, когда так оживляет мысль о ней! – Фэнг смотрит вверх с ясной улыбкой на лице. Он подходит ближе к кровати и смыкает руки. — А, Бальтазар! С вестями из Вероны? От моего монаха писем нет? Ну, как жена? Что дома? Как Джульетта? Скажи скорее. Дело только в ней. И всё в порядке, если ей не плохо. В глазах Фэнга столько надежды, что Эдгар просто не может его разочаровать. Но сценарий есть сценарий, поэтому он с досадой кусает губы и снова заглядывает в текст. — Ээ… В Джульетте суть. Джульетте хорошо, – читает парень и отрывается от листка бумаги, чтобы посмотреть на актёра. — Её останки в склепе Капулетти. Её душа средь ангелов небес, – Эдгар затихает, когда Фэнг, утратив былое воодушевление, отступает назад, поглаживая область в груди, будто бы вместо сердца у него там маленькое раненое животное. — Ээ… Я видел погребение Джульетты и выехал тотчас вас известить. Помилуйте меня за эту новость, я утаить от вас её не смел. Псевдо-Ромео моргает, и его глаза наполняются слезами. — Что ты сказал? – шепчет тот, сжимая футболку так сильно, будто хочет вырвать сердце из груди. — Я шлю вам вызов, звёзды! – восклицает он громко, и второго подбрасывает. Фэнг широко распахивает глаза и садится на кровать; его ладони лежат на коленях, а плечи вздрагивают от прерывистых рыданий. — Ого… – Эдгар готов поклясться, что впечатления от его великолепной игры были даже ярче, чем от самого ДиКаприо. — Ладно, Фэнг, я признаю поражение, – он смеётся, слегка похлопывая того по спине. — Это было невероятно. Так, как мне… – но Фэнг всё ещё плачет, даже не объяснив, почему. — Фэнг? Чувак, ты в порядке? — А? – парень поднимает покрасневшие от слёз глаза. Его грудь вздымается каждую секунду, и он вытирает нос тыльной стороной кисти. — Да, да, я в порядке… – продолжая держать руку у лица, словно щит, Фэнг задумчиво осматривает пол. — Ты уверен? – с сомнением в голосе спрашивает Эдгар, откладывая бумаги и слезая с кровати. Он ощущает, как его переполняет чувство вины. — Да! – рычит Фэнг. — В полном, блять, порядке! Будет ещё лучше, если ты отстанешь! – он сжимает губы, кусая щёки изнутри, и, прежде чем снова опустить голову, Эдгар замечает блестящие слезинки в его глазах. Не такой уж он хороший актёр. Что-то здесь явно не так. — О чём ты думал? – мягко спрашивает он, желая хоть как-то поддержать друга. Однако, когда их взгляды встречаются, сердце Эдгара сжимается. В глазах Фэнга он замечает острую вспышку, подобие ножа болезненных воспоминаний, что тот похоронил в себе давным-давно, никому не позволяя узнать все детали. — Не твоё дело, – скрежет его зубов, пока он цедит это предложение, наполняет комнату. — Это не твоё собачье дело, Эдгар, так что просто отъебись. — Что? – тихо произносит второй, медленно качая головой. — Ты прав, я не должен был такое спрашивать, прости, – правда, он и сам не понимает, за что просит прощение. — Но я не могу тебя оставить вот так… — Как "так"? – смеётся Фэнг слабым голосом, но в его улыбке нетрудно заметить фальш. Он поднимает руки. — Со мной всё хорошо! Это же актёрская игра, Эд, учись! — Это не просто игра, Фэнг, – вздыхает Эдгар, подступаясь ещё ближе. — Давай, если хочешь поговорить о чём-то… Его прерывает сильный пинок от одноклассника, и он чуть ли не падает от шока и неожиданности, но всё же сохраняет равновесие, обиженный и разозлённый. — Всё ещё хочешь поговорить, а? – Фэнг старается усмехнуться, но у него это не выходит. — Или хочешь ударить меня? – его голос надламывается на последнем слове, и это звучит довольно жалко. Эдгар, с трудом сдерживая гнев, смотрит на него. Он не собирается дальше принимать в этом участие, и хочет поскорее уйти отсюда, несмотря на весь тот эмоциональный груз, что ему придётся принять за то, что он оставил своего друга одного. — Нет, спасибо, Фэнг, – бормочет парень, и замечает, как поддельная улыбка Фэнга спадает, когда он направляется к выходу. Открыв дверь, тот оборачивается через плечо. — Знаешь, я просто хотел… — Не нужна мне твоя помощь! – всхлипывает Фэнг, словно предчувствуя конец предложения. Но ни один из них этим словам не верит. Эдгар измождённо и тяжело вздыхает. — Как скажешь… – с этими словами он покидает комнату, глубоко в душе надеясь, что Фэнг последует за ним вниз по лестнице. — Как раз вовремя! – он дёргается, когда он слышит радостный голос матери друга, доносящийся из гостиной. — Я уже хотела пойти проверить, не хотите ли вы немного перек… оу! – восклицает женщина, стоя у подножия лестницы. Она счастливо улыбается. — Привет, Эдгар! — Здравствуйте, – отвечает тот, всё ещё спускаясь. Женщина хмурится и обеспокоено смеряет его взглядом. — Ты в порядке, дорогой? Выглядишь так, будто бы призрака увидел! Эдгар моргает, осознавая, насколько очевидно расстроенным сейчас выглядит. Лучше бы он реально призрака увидел. — Нет, нет, я в порядке, но, ээ.. Фэнг… – он мотает головой, стараясь избавиться от этого вида. Парень видит, что мать помрачнела, приложив руку к сердцу. — Да, и, эм, я бы остался, но мне пора идти, – нагло врёт Эдгар, проглатывая стыд. — Не могли бы вы проверить его? — Конечно, – кивает хозяйка дома. Она грустно улыбается. — Спасибо, что сказал мне. — Без проблем, – отвечает Эдгар с таким же выражением лица. Он отступает в сторону, позволяя ей подняться по лестнице на второй этаж. Скрип огромной двери, ведущей на улицу, заглушает шаги матери. Последнее, что он успевает услышать, так это слабый женский голос, произносящий: "Ты уверен, что ты в поря…", и грохот, исходящий, вероятно, от захлопнувшейся двери в комнату Фэнга. Кто бы мог подумать, что Фэнг так остро отреагирует на воспоминание о недавнем кошмаре, в котором его лучший друг решил покончить с собой.