Влюблённым предоставляется лечение

      «Я не позволял «своей любви высказаться вслух»;

однако если взгляды могут говорить,

и круглый дурак догадался бы,

что я по уши влюблён»

Тот факт, что сон Микки стал намного более глубоким и спокойным с появлением Йена в его жизни и в его постели, нисколько его не удивлял. Подушка была мягче, одеяло пушистее, а кровать удобнее, ведь что ещё может вызвать желание пропустить работу хоть раз в жизни по неуважительной причине? Хотя, если он отправит Миранде Лагард письмо на электронную почту, в котором напишет, что с самого утра был придавлен вторым ординатором неотложного отделения, то, может быть, она поймёт его и не станет задавать вопросов.              Микки перевернулся на спину, убирая руку с груди Галлагера, и поморщился, когда сон начал его покидать. Где-то в подсознании играла музыка, очень напоминающая его рингтон на телефоне, поэтому он быстро распахнул глаза и оглянулся в поисках мобильного. Обычно он просыпался от каждого шороха, не говоря уже о настойчивом дребезжании со стороны тумбочки, потому что в любой момент его могли вызвать на работу, а в последнее время всё изменилось, и теперь требовалось больше времени на то, чтобы прийти в себя после сна.              Милкович поднялся на кровати и быстро протёр глаза основаниями ладоней, прежде чем взять в руки телефон, посмотреть на экран и тяжело вздохнуть — звонили не из больницы. Это был чёртов Джереми. Микки тихо вышел из спальни и прикрыл за собой дверь, чтобы ответить на звонок.              — Да? — голос был раздражённый и хриплый после сна, поэтому он откашлялся.              Микки шёл на кухню, чтобы выпить воды, и держал телефон плечом.              — Извини, я разбудил? Просто звоню спросить, что ты решил по поводу наследства? — мужчина говорил быстро и нервно, а на фоне слушался шум улицы.              — Наследства? — он отнял телефон от уха, чтобы посмотреть на время. Какой придурок будет звонить в семь утра, чтобы спросить про наследство? Ах да. — Этот разговор не мог подождать? Ты серьёзно звонишь мне в такую рань, чтобы спросить, что я решил?              — Извини, я думал, что ты на работе.              Джереми звучал растерянно и Микки сразу же почувствовал вину из-за того, что сорвался. Он налил в стакан воды из-под крана и сделал глоток.              — Неважно, — бросил он. — Я ещё ничего не решил. Со слушания завещания прошло три дня, я даже осознать толком ничего не успел.              — Ладно. Просто дай мне знать потом, хорошо? И мы вместе что-нибудь придумаем.              Твою мать, почему он такой дотошный? Какого хрена его вообще это волнует? Микки посильнее сжал челюсть и прикрыл глаза, чтобы не послать Джереми на хуй.              — Ладно, пока.              Он быстро сбросил, чтобы не дать возможности юристу сказать ещё хоть слово. Телефон с грохотом ударился о мраморную столешницу кухонного гарнитура и пролетел несколько десятков сантиметров по скользкой поверхности.              Всё это было так странно, что просто выбивало Микки из колеи. Он пытался убедить себя в том, что Джереми просто не хочет бросать его в тяжёлой ситуации из-за тёплых чувств к Терри, ну и, конечно же, остаться при делах и не потерять такого крупного клиента, но с каждым днём Микки сомневался в этом всё больше и больше.              Он сполоснул стакан в раковине и поставил его рядом с ней, испытывая нечеловеческую потребность в никотине прямо сейчас, но, обернувшись, увидел сонного рыжего великана. Йен вышел из спальни, босыми ногами шлёпая по полу по направлению к Микки, и выглядел просто потрясающе. На его теле остались отпечатки простыней, волосы спутались после сна и спадали на лоб небрежными прядями, выражение лица было блаженно-расслабленным, и Микки инстинктивно прикусил губу и улыбнулся, когда наблюдал за ним. Злость и раздражение испарились в мгновение ока.              Он протянул руки к нему, как маленький ребёнок к своей самой любимой игрушке, а потом их голые животы соприкоснулись. Микки провёл руками по его спине вниз, легко пробегаясь пальцами по ягодицам, а потом обхватил одной рукой колючую щеку и соединил их губы.              — Ты голый, — сказал он.              — Ты тоже, — ответил ему Йен, и они оба фыркнули от смеха. — Ты с кем-то разговаривал?              — Да, звонил юрист по поводу наследства моего отца, — выдохнул Микки и вывернулся из объятий, чтобы облокотиться на столешницу.              — Вау, это… хорошо?              Йен звучал неуверенно и у него были на то причины. Он не знал, как реагировать, потому что Милкович ему ничего об этом не рассказывал, но планировал сделать это как можно скорее.              Он покачал головой.              — Извини, я просто не знаю, что мне нужно сказать, потому что…              — Потому что ты ничего не знаешь, — закончил за него Микки. — Я расскажу, не хочу делать из этого какой-то большой секрет. Тем более, что скрывать мне нечего. Хочешь сходить поесть? Я знаю одну небольшую кафешку недалеко отсюда, там неплохое меню для завтраков.              — Конечно.              Йен положил руки ему на талию и оставил быстрый поцелуй на плече, прежде чем вернуться в спальню за одеждой. Микки почесал бровь ногтем большого пальца, а потом обернулся через плечо, глядя вслед своему парню, и улыбнулся. Теперь, когда он может смотреть на его задницу двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, он не упустит ни единой возможности.              Они быстро оделись, если можно это так назвать, потому что мешали друг другу всеми возможными способами, а потом вышли из квартиры, крепко держась за руки. Микки чувствовал себя неловко первые пару минут, особенно когда на лестничную площадку вышел один из соседей, но всё прошло, как только Йен чуть крепче сжал пальцы, призывая Милковича посмотреть на него. Он поднял глаза и нежно улыбнулся, ощущая себя легко и свободно.              Всю дорогу до кафе Йен болтал без умолку о всякой ерунде, из-за чего Микки посмеивался и иногда тыкал локтем ему в рёбра, призывая перестать вести себя как влюблённый школьник, делая это из вредности, потому что на самом деле не мог перестать любоваться им.              — Куда мы идём? — не унимался Йен. За последние пять минут этот вопрос звучал уже в третий раз.              — Увидишь, — и в третий раз Микки отвечал одно и тоже. — А ты нетерпеливый, да?              — Только когда это касается тебя, а так терпение — это моя сильная сторона, — гордо ответил он.              Они свернули за угол и на левой стороне улицы показалась закусочная. Микки был там всего один раз, когда ещё учился в школе, поэтому уже не помнил, как она выглядит изнутри, и вкусные ли у них завтраки. Просто ему в моменте показалось, что рассказать о том, что ты практически владелец всей сети, будет лучше сидя на диване, который вскоре будет принадлежать тебе. Как и сотрудники, как и столы, и даже сраные салфетки.              — Тогда лучше бы тебе потерпеть до дома, потому что я планирую заняться тобой пару раз до того, как мы уйдём на работу, чемпион, — Микки сказал это тихо, чуть наклонившись к уху Йена, когда они стояли на пешеходном переходе.              — Боже, тебе пора перестать говорить такие вещи, Микки. Хотя бы пока мы не прошли эту стадию, когда я не хочу ничего в этом мире больше, чем тебя, — выдохнул Йен, глядя ему прямо в глаза. — Через тридцать лет, когда мой член будет вставать через раз, ты можешь болтать об этом без умолку, ладно?              Приятная дрожь пробежала по телу, когда в голове возникла картинка их совместного утра через 30 лет. Седина тронет их волосы, начиная с висков, морщины станут более выраженными, а кожа потеряет свою упругость. Микки практически видел 60-летнего Йена, сажающего помидоры в их маленьком огороде, в свободное от работы время, а потом бубнящего себе под нос что-то о том, как Милкович опять забыл что-то сделать.              Он пришёл в себя, когда Йен дёрнул его за руку, чтобы они начали переходить дорогу, и упёрся взглядом в рыжий затылок. Галлагер почувствовал это, поэтому остановился, как только они оба оказались на противоположном тротуаре.              — Я сказал что-то не то? — спросил он, с беспокойством глядя на Микки, и закусил губу.              Милковичу пришлось взять паузу, чтобы сложить буквы в слова, а слова в предложение.              — Держу пари, что ты будешь самым бубнящим стариком в мире, Галлагер. Мне придётся с тобой развестись, чтобы не слышать этого с утра до ночи, — ответил он, еле сдерживая улыбку.              Брови Йена приподнялись, лицо расслабилось, а губы сначала сложились в букву «о», а потом растянулись в улыбке. Микки не сдержался и подался вперёд, оставляя лёгкий поцелуй на них.              — Мы пришли, — сказал он и указал рукой на двухэтажное здание.              Оно было не таким, как Микки помнил. Скорее всего, это заведение было отремонтировано пару лет назад, о чём говорил ещё не выцветший оранжевый кирпич и стильная овальная вывеска с названием «Yard House».              — Никогда не был здесь. Я думал, что мы идём в кофейню, — хмыкнул Йен, рассматривая фасад здания.              — Насколько я помню, кофе у них неплохой. Пойдём, — сказал он и пошёл вперёд, утягивая за собой своего парня.              Микки придержал стеклянную дверь с чёрными панелями на ней, а потом переступил порог вслед за Йеном. Место пользовалось популярностью даже утром, что было удивительно для специфики этого заведения. Микки пробежался глазами в поисках свободного столика, поэтому не сразу заметил приближающуюся хостес.              — Доброе утро, мистер Милкович, меня зовут Кристин. Позвольте проводить Вас и Вашего спутника к столику, — поприветствовала она их.              Пока Галлагер осматривал помещение, у Микки глаза полезли на лоб. Какого хуя? Девушка развернулась и, убедившись, что мужчины следуют за ней, повела их к столу около окна, окружённому двумя диванами, на которых лежали пушистые белые подушки. Кристин убрала с него табличку «забронирован» и повернулась к парочке с улыбкой на лице.              — Извините, а откуда Вы знаете моё имя? — поинтересовался Микки, ощущая себя до невозможности неловко.              — Ну было бы глупо не знать имени нашего будущего владельца, — легко ответила она. — Через секунду официант принесёт наше меню, а я желаю вам прекрасного времяпровождения и приятного аппетита.              Йен удивлённо посмотрел на него, сидя по другую сторону стола, и этот взгляд вызвал кучу неприятных мурашек на спине Микки. Он накрыл лицо руками, с силой вдавливая глаза в череп, и тяжело вздохнул.              — То есть ты станешь владельцем этого заведения? Ого, — сказал Галлагер.              — Не только этого, всей сети.              Микки замолчал, как только увидел приближающегося официанта, и по лицу молодого парня он мог сказать, что тот тоже в курсе, кто он такой. Официант быстро поздоровался и, оставив два меню на столе, практически убежал от их столика.              Йен молчал, разглядывая меню, и Микки тоже. Он хотел поделиться вообще всем, что болело в душе, но боялся. Боялся его реакции. А вдруг это оттолкнёт Йена? Начинал встречаться с успешным старшим ординатором, а застрял с будущим уголовником и владельцем нарко-бизнеса. Очевидно, что Галлагер ждал подробностей, но Микки уже принял решение молчать об этом.              — Ещё мне отойдут акции больницы, которыми раньше владел отец. А Мэнди становится владелицей нашего дома и квартиры, где я сейчас живу, — продолжил Микки.              — Акции больницы? То есть, по сути, я буду трахать начальника начальников? Неплохо, — засмеялся Йен, но даже смех не мог скрыть нервозности в его голосе. — Ты, вроде как, сорвал большой куш, тогда почему ты не доволен?              И вот он, вопрос, который должен заставить его выложить все карты на стол. Микки закусил губу и упёр взгляд в стол.              — Не то, чтобы я недоволен, просто… немного в шоке.              Йен накрыл его руку своей ладонью, призывая поднять глаза. Он ничего сказал, но это и не было нужно, чтобы Микки его понял. Он открыл рот, чтобы рассказать правду, но был прерван официантом.              — Вы уже определились?              Да.              — Да, — сказал Йен и открыл меню.              Они выбрали сборные завтраки, которые занимали целых две страницы довольно большого меню. Микки оставил его себе, потому что с какой-то стати внезапно заинтересовался заведением. Казалось, что тут было всё: от сырных французских тарелок и устриц до испанского гаспачо и паэльи. Как Микки понял из информации, написанной на последней странице, иногда ресторан закрывался на спецобслуживание или превращался в спорт-бар.              — Когда ты об этом узнал? — спросил Йен, чтобы хоть как-то нарушить тишину, повисшую между ними на добрых пять минут.              — Три дня назад была читка завещания. Кстати, на нём присутствовала и Элли.              — Элли? Почему? — искренне удивился Галлагер.              — Оказалось, что они с моим отцом состояли в отношениях какое-то время, и он вписал её в завещание. И… она знает о нас, Йен, — Микки поднял на него глаза, чтобы оценить реакцию.              — Ты ей рассказал?              — В этом не было необходимости. Или у неё есть сверхспособности, или она поняла, что я перестал тебя ненавидеть, — пожал плечами Микки.              Он вытянул ноги под столом, чтобы коснуться щиколоткой штанины Йена, а тот зажал его ногу своими. Милкович поднял глаза и увидел, что Йен улыбается. Внезапно, в его голову пришла идея. Он снял ботинок с помощью второй ноги, а потом провёл пальцами по джинсам Галлагера, поднимаясь всё выше.              Йен шумно выдохнул, когда почувствовал ногу между своими бёдрами, а потом прижал стопу сильнее к своему члену и чуть съехал ближе к краю дивана. Боже, на этих столах даже не было скатерти, так что буквально любой человек мог увидеть то, что происходит под деревянной столешницей, но публичность делала ситуацию ещё более возбуждающей. Микки почувствовал, как под пальцами начал напрягаться член и мягко улыбнулся.              — Ты в порядке, детка?              — Ненавижу тебя, — выдохнул Йен. Он подпёр кулаком голову и отвернулся к окну, чтобы никто не увидел его выражение лица, кроме Микки.              — Очень сильно сомневаюсь, — сказал он и чуть сильнее прижал ногу, шевеля пальцами.              Около них внезапно возник официант, что заставило Йена резко вскинуть голову.              — Давайте я Вам помогу, — громко сказал он, после чего выхватил одну из тарелок у парня и поставил на стол.              Микки с трудом сдерживал рвущийся наружу смех, потому что Йен не мог держать себя в руках, выдавая самого себя с потрохами, а Милкович, в отличии от него, прекрасно справлялся, держась особняком.              — Нет, не нужно, спасибо, — официант попытался остановить попытки мужчины взять тарелки и стаканы с его подноса, но у него ничего не выходило.              Микки прикрыл рот кулаком, наблюдая за этой картиной. Наконец, молодой парень удалился от них со странным выражением лица, поэтому Йен выдохнул.              — Если до этого они ни о чём не догадывались, то сейчас эти две девушки будут пытаться заглянуть к нам под стол, — прыснул со смеху Микки.              — Ну так убери ногу и давай поедим, — взмолился Йен. — Пожалуйста.              — Не понимаю, что мешает тебе это сделать.              Галлагер прищурился, а потом посмотрел вниз, где белый носок чуть выглядывал из-за края столешницы, и легко коснулся стопы, начиная её щекотать. Микки отдёрнул ногу так резко и сильно, что ударился коленом, заставляя всю посуду на столе греметь.              — Ты сам меня вынудил, — пожал плечами Йен и взял вилку. — Так ты ходил к Элли разговаривать обо мне?              — Эм, ну… скорее жаловаться на то, какой ты засранец, но да, — стыдливо признался Микки.              — Я делал тоже самое, так что не удивительно, что она всё поняла.              — И что же ты говорил обо мне?              — Что ты самый раздражающий и сексуальный человек из всех, кого я когда-либо встречал. А она продолжала меня убеждать, что ты замечательный, просто нужно залезть под твою броню, но я решил залезть кое-куда ещё, — он улыбнулся так пошло, что у Микки вспыхнули щёки.              — Господи, теперь вот так будет выглядеть моя жизнь? Шутки про секс за завтраком, обедом и ужином? — пробубнил Микки после того, как прожевал кусочек бекона.              — Ты действительно будешь жаловаться?              — Ни за что.              Они встретились глазами, а потом Йен протянул свободную руку, кладя её на стол ладонью вверх, а Микки ответил на этот жест. Он так хотел сказать то, что крутилось в его голове в такие моменты, но вместо этого молча улыбнулся и принялся за еду.       

***

      Неделя выдалась поистине прекрасной, если не считать ночных смен, из-за которых не выходило вместе ночевать. Но даже в таком случае, всё свободное время они проводили вместе, иногда разделяемые работой. За семь дней ключ путешествовал то к Йену, то обратно к Микки, то снова к Йену, когда тот в очередной раз убегал, как только светало за окном.              Милкович сначала просто тяжело вздыхал, а потом раздражался и злился, когда просыпался один в пустой кровати, а когда пытался высказывать недовольства Йену, то встречал лишь виноватую улыбку, и сразу же забывал обо всём. Он ничего не мог сделать с тем, что поцелуи выбивали все мысли из его головы. Или не хотел. Или и то, и другое.              Йен робко протягивал ему ключ, а Микки кивал и прятал его в карман халата. А на следующий день снова возвращал его Йену, чтобы тот, вернувшись с ночной смены, мог забраться в тёплую кровать и прижать к себе сонного Милковича обеими руками.              В воскресенье вечером они вместе возвращались в квартиру Микки пешком, потому что Йен настоял на прогулке. Ему почему-то до жути нравилось дышать прохладным воздухом перед сном, а ещё он говорил, что так сон станет лучше, а Милкович кивал, соглашаясь, даже не смотря на гудящие ноги после трудного рабочего дня.              Близился День Благодарения, поэтому на каждом мясном магазине висели постеры об индейке, которая продаётся по скидке, а фасады жилых домов украшали осенними гирляндами, листьями, хризантемами, тыквами и ветками с ягодами. Микки скользил глазами по окнам квартир и улыбался, когда видел гирлянды из цветной бумаги. Он крепче сжал руку Йена, которую держал в своей, и удивительное чувство поселилось в груди, когда он понял, что, возможно, этот День Благодарения станет первым праздником, который они проведут вместе. Настоящим семейным праздником, в отличии от Хэллоуина.              — В четверг День Благодарения, — сказал Микки, как только они оказались в его квартире.              Он снял пальто и повесил его на вешалку рядом с дверью, а потом облокотился плечом на стену, ожидая, пока разуется Йен.              — Да, знаю. Мама пригласила меня ещё на прошлой неделе, — кивнул он. — Эмми и Джема устроили настоящий вынос мозга, когда она запретила им идти гулять с друзьями, настаивая, что это семейный праздник. Так что меня ждёт вечер пассивной агрессии и извечного противостояния поколений, — он тихо засмеялся и выпрямился, глядя на Микки. — А ты что будешь делать?              Конечно, семейный праздник. У Галлагера есть целая семья, в отличии от него, но Микки всё равно надеялся, что… неважно.              — Не знаю, пока не думал об этом, — ответил он, поджав губы.              Микки видел, что Йен направляется к нему, но развернулся и прошёл на кухню, сразу же заглядывая в холодильник. С появлением Галлагера в его жизни весь порядок полетел к чертям: о сбалансированных приёмах пищи можно было забыть, а про восьмичасовой сон тем более, поэтому в холодильнике было пусто. Сегодня придётся воспользоваться доставкой еды из-за большой нагрузки на работе и нежелании заниматься чем-либо, кроме его парня, после неё.              — Думаю, что выберемся куда-нибудь с Мэнди. Или завалимся ко мне и будем целый вечер играть в приставку и пить пиво, не знаю, — пожал он плечами и достал телефон из заднего кармана джинс.              — Нахуй все традиции, да? — засмеялся Йен.              — Типа того.              Микки наклонился и упёрся локтями в кухонный островок, открывая приложение с доставкой нормальной еды — никакого дерьма на этот раз. Галлагер чувствовал себя неловко, судя по тому, как тот топтался на месте и буквально не знал, куда деть руки. Милкович видел это, но не спешил ничего предпринимать.              — Ты не против, если я приму душ? — его тон заставил Микки поднять взгляд.              — Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?              — Не знаю, просто чувствую себя странно.              Микки пересёк комнату, оказавшись в личном пространстве Йена, а потом положил руку на его щёку и притянул для поцелуя.              — Тебе не нужно спрашивать о таких вещах, ладно? Чувствуй себя как дома, — сказал он, отстранившись. — Иди в душ, а я пока что закажу еду.              Галлагер улыбнулся и кивнул, нехотя отрываясь от Микки. Он стоял и смотрел ему в след, стараясь не выглядеть жалко. Да, он был расстроен из-за того, что Йен не вписал его в свои планы на День Благодарения, это факт. Но может Галлагер просто не задумывался об этом?              Все Дни Благодарения в доме Милковичей проходили по одному сценарию — маленькие Микки и Мэнди пытались сделать этот день праздником, а Терри было плевать. Однажды, когда Микки было десять, он купил, как он думал, два потрясающих подарка для сестры и отца. Ему пришлось копить два месяца, чтобы купить маленькой Мэнди куклу Барби с огромным павлиньим хвостом за спиной и игрушечными животными, о которой та не замолкала с того момента, как посмотрела этот мультик. Над подарком Терри пришлось думать гораздо дольше, потому что Микки просто не знал, что подарить. Ему так сильно хотелось порадовать и впечатлить, чтобы папа потом погладил его по голове или взлохматил волосы и, может быть, прижал к себе, говоря тихое «спасибо».              На дне рождения старого друга Терри — Джейсона Скотта — Микки увидел, как его сын дарит красивую дорогую зажигалку Zippo с гравировкой, запакованную в чёрную коробочку с бантом. Он заметил, как Терри восхищался подарком, и сразу же захотел сделать такой же своему отцу. Ему пришлось попотеть, чтобы купить её, потому что продавщицы странно смотрели на десятилетку, который просит показать зажигалку с витрины, но у Микки получилось. Он купил такую же, тяжёлую, блестящую, которая выглядела как слиток золота в руке, только на гравировку денег не хватило, но это было неважно.              Когда настал момент обмена подарками после ужина, Микки замер в предвкушении. Мэнди подарила отцу рисунок его самого в шапке-индейке на голове и прочитала стих, который выучила, а он улыбался и смеялся, выглядя таким счастливым, как никогда прежде. А потом настала его очередь. Микки протянул ему коробочку с бантом, в которой была золотая зажигалка, и зажмурился.              Терри ударил его так сильно и быстро, что Микки даже не заплакал, потому что не понял, что произошло. Пощёчина обожгла щеку, поэтому он схватился за неё двумя руками и уставился на отца во все глаза, растерянный и встревоженный. Терри назвал его вором и наказал, запретив выходить из комнаты три следующих дня. Он подумал, что Микки украл зажигалку у его друга и подарил ему.              В тот день сердце маленького Микки разбилось на тысячу осколков. Он рыдал в подушку всю ночь, стараясь делать это беззвучно, потому что боялся быть снова наказанным, ведь: «Мужчины не плачут. Вытри сопли, тряпка». И даже маленькая Мэнди, прижимающаяся к его боку всю ночь, не могла его утешить.              Конечно, Терри почти сразу понял, что это другая зажигалка, но был слишком горд для того, чтобы попросить прощения у своего сына. Он просто сделал вид, будто ничего не произошло, как и всегда. Но это стало точкой невозврата. Больше Дней Благодарения в их доме не было, вернее, во время них Микки в доме не было. И желания их праздновать тоже, до этого момента. Сейчас, когда у него был Йен, всё было по-другому.              Микки отправил сообщение сестре, спрашивая, как у неё дела, чтобы потом поднять тему Дня Благодарения, а затем направился к двери, чтобы забрать у курьера ужин. Он оставил его на кухонном островке, прежде чем пойти в душ и намылить спину своему парню. Ну, и не только спину.       

***

      Вторник начался совершенно буднично, Йен ушёл на работу, а Микки остался дома, чтобы доспать лишние пару часов перед своей послеобеденной сменой. Его планам не суждено было сбыться, потому что раздался звонок мобильного телефона. Это была Мэнди, она срочно вызвала его в больницу, потому что произошёл пожар в жилом доме на Лумис-стрит. Пострадавших много и многие в тяжёлом состоянии.              Вызовы в нерабочее время не были редкостью, но каждый раз у Микки замирало сердце, потому что прямо сейчас кому-то может быть нужна его помощь, а он дома плющит подушку. Он собрался буквально за пару минут, успев лишь почистить зубы и захватить из холодильника два контейнера с едой, а потом помчался в больницу. В такие моменты он жалел, что на крыше машины не были установлены мигалки, потому что, как специально, все светофоры горели красным.              Он забежал в Вейс, скользя глазами по холлу больницы, пытаясь разобраться, что ему нужно делать и куда бежать. Повсюду были врачи, пожарные, пациенты, медсёстры, но Микки сразу же заметил Йена. Они пересеклись взглядами и Милкович подбежал к нему.              Мэнди ходила от одной каталке к другой, направляя медбратьев и медсестёр.              — Женщина. Около 20 лет. Найдена на месте пожара без сознания из-за дыма, интубировали по пути, — сказал один из пожарных.              — Везите в ординаторскую, — громко сказала она, показывая рукой в нужном направлении.              Микки вскинул брови, но не успел задать вопрос, потому что Йен поспешил с объяснением.              — Все палаты заняты, — тихо сказал он Микки. Пожарный возмутился, поэтому он обратился уже к нему. — Вези в ординаторскую, если не хочешь в кафетерий.              Мэнди кивнула ему, чтобы тот шёл следом за пациентом. Мужчина сразу же начал рассказывать всю информацию, которую знал, ординатору.              — Везли её в Синай, но там отказали — документов не нашли, поэтому оформили как Кейт Доу, — сказал он, пока толкал каталку через дверь, которую придерживал Милкович.              В ординаторской уже находилось всё нужное оборудование и стояло несколько медсестёр. Сразу же за ними зашёл Йен, становясь с другой стороны от пациентки.              — Сразу же по моему сигналу поднимаем и перекладываем, ясно? — он посмотрел на всех присутствующих по очереди, а потом начал считать: — Раз, два, три, — как только молодая девушка оказалась на больничной койке, Микки сразу же сказал: — Подключите её к мониторам.              — Что у нас здесь? — спросил Йен, осматривая её на наличие травм.              — Деформации нет, но ожоги неприятные, особенно глубокие на левой руке. Нужны капельницы, — сказал он медсёстрам, — 500 миллилитров Рингера на 20 в час.              — Хорошо, — отозвалась девушка.              — А может лучше Паркланд? Высчитаем дозу по площади повреждения, — сказал Йен и посмотрел на Микки из-под нахмуренных бровей.              — Первые сутки самые опасные, нужно начинать с высоких доз, — быстро ответил Микки, надевая стетоскоп, чтобы прослушать сердечный ритм.              — Это не обычная процедура, — снова попытался Йен.              — У меня есть опыт работы с ожогами, Галлагер. Всегда можно уменьшить дозу.              — Тебе решать, — бросил он и, оттолкнувшись от койки, вышел из ординаторской.              Микки сжал челюсть и быстро выдохнул, заставляя себя оставаться сосредоточенным на пациентке. Это не первый, и уж точно не последний, рабочий конфликт, из-за которого Милкович терял самообладание и ему приходилось снова брать себя в руки. Хотя бы раз в неделю, но они находили повод поцапаться по рабочим вопросам, просто потому, что Йен умничал, а Микки ставил его на место своими ответами. С их первого рабочего дня мало что изменилось в этом плане, но если в начале отношений это были мелочи, то сейчас Галлагер даже не сдерживался.              — Вы в порядке? — поинтересовалась Эмбер, когда увидела, что Микки не в себе.              — Да, продолжаем работать, — выдохнул он.              Им нужно это обсудить, потому что так дело дальше не пойдёт. Если они собираются встречаться и работать вместе, то обоим нужно принять меры.       

***

      Йен переступил порог ординаторской, крепко сжимая кулаки. Он чувствовал, что кровь закипает в его венах и артериях, но пытался успокоиться, ведь это же Микки. Вот именно, блять, это Микки Милкович, самомнение которого никуда не делось, а просто скрылось под слоем чувств.              Йен злился не на него, а на самого себя, потому что думал, что раз они теперь вместе, то их совместная работа изменится. Только вот Микки с самого начала говорил, что этого не будет, и теперь он идиот, который пытался доказать сам себе, что будет по-другому. В любом случае, сейчас было куда больше поводов для переживаний, а с Милковичем они разберутся позже.              Галлагер не успел сделать и пары шагов, как увидел Калеба, склонившегося над торговым автоматом с разными батончиками, сладостями и чипсами. Он держался за него одной рукой, а второй пытаясь засунуть монеты в узкую щель, но через секунду все пенни полетели на пол, рассыпаясь вокруг него. Бывший парень опустился на корточки, чтобы их поднять, и их глаза с Йеном встретились. Галлагер нахмурился.              — Ты в порядке?              — Да-да, всё отлично, — ответил Калеб, неловко улыбаясь. Уголки его губ дрогнули, и он отвернулся.              Йен продолжил наблюдать, что-то в поведении мужчины заставило его напрячься. Калеб был одним из пожарных, которые спасали людей, а потом отвозили по разным больницам, и, так как его пожарное отделение было напрямую связано с Вейсом, он оказался здесь.              Он поднялся на ноги и продолжил забрасывать монеты, а Йен уже собирался развернуться и пойти по своим делам, как вдруг заметил трясущиеся руки и нахмурился ещё больше. Бывший парень поспешил отмахнуться:              — Такое случается, когда я давно не ел, — сказал он, нажимая на одну из металлических кнопок на автомате. — Низкий сахар. Всё в порядке, не беспокойся.              — Конечно, — ответил Йен.              Калеб забрал маленькую упаковку чипсов и немного потряс её в руках, как будто показывая, что как только он поест, то всё будет в порядке. Галлагер выдохнул — может, действительно показалось? Он отвернулся и подошёл к столу Мэнди, которая всё ещё суетилась, даже не смотря на то, что волна пациентов миновала.              — Мэнди, я выйду подышать, — громко сказал Калеб, оттягивая воротник рубашки. — Позови, если что-то случится или нужна будет моя помощь.              Он держался одной рукой за стол, а второй за горло.              — Калеб, ты в порядке? — Йен схватил его за руку, чтобы обратить на себя внимание бывшего парня и поймать его взгляд.              — Да-да, — слабо сказал он, но не успел сделать и пары шагов, как его ноги подкосились и он упал на колени.              Галлагер бросился вперёд и успел поймать его до того, как лицо встретилось бы с полом.              — Стив, быстро сюда! Давайте каталку, немедленно! — крикнула Мэнди, пока Йен укладывал Калеба на спину.              Он широко открывал рот, пытаясь сделать вдох, но воздуха как будто не хватало. Йен аккуратно опустил его голову и стал расстёгивать верхние пуговицы рубашки. Калеб начал терять сознание.              — Смотри на меня, слышишь? Только не отключайся, смотри, — громко сказал Галлагер.              Взгляд был невидящим, а глаза бегали из стороны в сторону, но он пытался заставить себя смотреть на ординатора. Мэнди отпихнула Йена в сторону, чтобы санитары могли переложить его на каталку, а потом его быстро увезли. Галлагер сделал шаг за ними, но старшая медсестра его остановила рукой.              — Им займутся, а у тебя есть дела поважнее, — объяснила она, когда встретила непонимающий взгляд врача. — Третья операционная, тебя уже ждут.              — Понял, — выдохнул Йен.              Он в последний раз посмотрел в том направлении, куда увезли Калеба, а потом ушёл на операцию.              Четыре часа спустя Йен шёл по коридору в направлении ординаторской и мог лишь надеяться, что там уже нет пациентки. Он провёл три операции самостоятельно и на одной ассистировал Ли, поэтому буквально валился с ног от усталости и надеялся, что состояние всех пострадавших стабильное. Они вдвоём с Хонгом прошли через длинный западный коридор, не говоря ни слова, потому что каждый витал в своих мыслях.              Йен увидел Микки около стола в холле и их взгляды на секунду пересеклись, прежде чем он повернулся к Ли.              — Иди отдыхай, я сейчас приду, — сказал он и сменил направление в сторону Милковича. На нём был халат, значит, тот успел переодеться.              Он подошёл ближе, но между ними всё ещё оставалось достаточное расстояние. Йен открыл рот, чтобы поговорить о случившемся, но вовремя заметил Мэнди, направляющуюся к ним, поэтому быстро среагировал и задал другой вопрос:              — Что с Калебом? — спросил он у неё.              — Кто такой Калеб? — подал голос Микки. Он пытался звучать отстранённо, но Йен знал, что на самом деле это не так.              — Пожарный, у которого случился приступ, — объяснила ему Мэнди.              — Похоже на отравление угарным газом. Дал кислорода, отправил кровь на исследование, ему лучше, но нужно наблюдение, — ответил Микки. — Практически не помню имён из-за количества пациентов.              Йен кивнул и опустил взгляд на свои руки. Мэнди положила перед ним документы на подпись.              — Как операции? — спросила она.              — Жить будут. Многих мы потеряли сегодня?              — Троих и ещё двое в реанимации, там пока что ничего не известно. Пожар был страшный, — ответила медсестра. — Ты какой-то бледный, хорошо себя чувствуешь?              Эти слова заставили Микки с беспокойством посмотреть на него. Йен сглотнул и улыбнулся.              — Да, порядок. Как там по загруженности? У нас есть время на обед?              — Конечно, иди. И Микки с собой возьми, а то его сегодня какая-то муха укусила, может, поест и подобреет, — сказала Мэнди и махнула рукой.              — Отвали, Мэнди, — бросил Милкович и передал ей документы.              Йен подождал, пока те разберутся между собой и, когда Микки с ним поравнялся, пошёл в сторону ординаторской. Он ощущал эту недовольную ауру около себя, поэтому вздохнул и открыл дверь, придерживая её для Милковича.              В ординаторской стояла тишина, только звук приходящих сообщений на телефон Ли нарушал её, пока тот с кем-то переписывался. Йен вымыл руки и достал из шкафчика упаковку кофе, после чего засыпал его в машину и налил воду. Он обернулся и увидел Микки, сидящего за столом и прижимающего руки к лицу.              Галлагер так сильно хотел подойти и запустить руку в чёрные волосы, чуть помассировать кожу головы, а потом поцеловать его, чтобы избавиться от ужасного чувства в груди. Сам он уже не злился и не обижался, поэтому надеялся, что и Микки тоже.              Уведомления продолжали приходить на телефон Ли, обозначая его присутствие, поэтому ни о каких милых жестах или разговорах не могло идти и речи.              — Господи, ты можешь их выключить? — взорвался Микки. — И так голова раскалывается.              Интерн чуть ли не подскочил на месте из-за громкого голоса своего ординатора, а потом виновато поджал губы и встал с дивана, чтобы уйти. Йен открыл рот от удивления.              — Нет-нет, не уходи. Извини, что сорвался, — вовремя спохватился Милкович, на что Хонг скромно улыбнулся.              — Ничего страшного, мне правда нужно идти, — сказал он и скрылся за дверьми.              После этого Микки совсем повесил нос и теперь улёгся на руки, лежащие на столе. Йен нахмурил брови.              — Вот тебе обязательно быть таким засранцем? — недовольно спросил он. — Он же ничего не сделал. Как и я, между прочим.              Ладно, Йен не так хотел начать этот разговор, но слова сами покинули его рот. Микки вскинул голову и недовольно посмотрел на него, поджав губы.              — Во-первых, я сразу же извинился. А по поводу тебя… — он сделал паузу, как будто подбирал слова, — не люблю, когда вмешиваются с непрошеными советами в мою работу.              — Я просто хотел тебе помочь, но ты слишком гордый для того, чтобы принять помощь от кого-то, — ответил Йен и отвернулся от него, чтобы налить кофе. — Ничего не изменилось с нашего первого рабочего дня.              Он услышал, как ножки стула проехались по ламинату и Микки встал, сделав несколько шагов к нему и оказываясь за спиной.              — Дело не в этом, Йен, — мягко сказал он и положил руку на плечо, чтобы развернуть второго ординатора к себе лицом.              — А в чём же?              — У каждого из нас свой подход к работе. Ты привык действовать по одной схеме, а я по другой. И в этом нет ничего страшного, правда, — тихо сказал Микки.              Йен почувствовал, как Милкович коснулся пальцами его груди, скользя ладонью вниз, на талию, и понял, что успокоился. Он положил руку на щёку Микки и притянул его к себе для нежного и быстрого поцелуя.              — Извини, я постараюсь держать себя в руках, ладно?              — И я, — улыбнулся Микки, а потом обнял Йена за шею и снова соединил их губы. — Ненавижу ссориться.              — Я тоже.              Йен наклонил голову, чтобы углубить поцелуй, и прижал Микки к себе двумя руками. Даже не верится, что прошло больше семи часов с тех пор, как они целовались в последний раз. И ему было совершенно наплевать, если кто-то их сейчас застанет. Ему не хотелось отрываться от своего парня больше никогда в жизни.              — Ты голоден? Я принёс еду из дома, — сказал Микки, чуть отстранившись.              — Вот чёрт, ты меня разбалуешь и я буду требовать её каждый день, — посмеялся Йен и отошёл в сторону, чтобы Микки мог наклониться к холодильнику.              — Не дождёшься, — сказал он с улыбкой.              Йен знал, что это доставляет точно такое же удовольствие и самому Микки.              Он налил кофе в две кружки и поставил их на стол, пока Милкович доставал два контейнера из холодильника и грел их в микроволновке. Йен сел на стул, но сразу же встал, вспоминая кое о чём. Он открыл кухонный ящик и достал оттуда аптечку, после чего взял в руки пластинку с таблетками, выдавил одну на ладонь и протянул Микки.              — Это зачем?              — Ты сказал, что у тебя болит голова. Это таблетка от головной боли, — просто ответил он.              Микки посмотрел сначала на таблетку в его руке, потом на него самого и замер. В глазах у него было что-то такое, чего Йен ещё никогда не видел — благодарность, обожание, счастье и ещё что-то, определения чему он дать не смог. Милкович резко подался вперёд, накрывая его губы своими, и сильно прижимая к себе, а потом отстранился. И да, Йен чувствовал сейчас тоже самое.              Их момент прервал Ли, который вернулся в ординаторскую, но теперь вместе с Харпером.              — Спасибо, — тихо сказал Микки и взял таблетку с ладони Йена, сразу же закидывая её в рот и запивая водой.              Интерны начали говорить об операции, с которой только что вернулся Харпер, а ординаторы к ним присоединились. Они все вместе сели за стол для того, чтобы пообедать, и когда перед Йеном возник контейнер с едой, Ремер подозрительно прищурился.              — Разве это не ваш контейнер, Микки? — спросил он. — Вы теперь готовите для Йена?              Галлагер густо покраснел, понимая, как это выглядит со стороны. Он мог только мечтать о том, что Микки что-нибудь придумает, потому что у самого язык прилип к нёбу.              — Случайно взял из дома сразу два, а Галлагеру теперь нужно следить за питанием, так что я поделился, — пожал он плечами.              — Мы в ответе за тех, кого прооперировали… Понимаю… — задумчиво произнёс он и уставился в свою упаковку с лапшой.              Ли прыснул со смеху, а потом к нему присоединились и ординаторы. Ну и в чём он был не прав?              Двадцать минут спустя они вдвоём вышли из ординаторской, чтобы пойти на перекур, но, проходя мимо кладовки, Йен буквально втолкнул туда Микки. Говорят, что недостаток поцелуев вредит здоровью, а кому ещё верить, если не врачам?