Влюблённым предоставляется лечение

      «Когда любишь кого-то, ты его любишь,

и, если ничего больше не можешь ему дать,

ты всё-таки даёшь ему любовь».

      Микки обернулся по сторонам, проверяя, не идёт ли Йен, а потом подкурил сигарету. Ему было немного не по себе после этой чёртовой игры, и зачем он только на неё согласился. В любом случае брюнет собирался поговорить с Йеном и сказать, чтобы тот выбросил всю ерунду из своей головы.              Микки открыл приложение Убер и вызвал такси, потому что на улице было уже достаточно холодно, чтобы идти пешком. Йен подошёл к нему незаметно, так что Милковичу пришлось вскинуть голову и отойти на шаг назад.              Он был расстроен, Микки мог сказать это по опущенным уголкам губ и грустному взгляду, поэтому он опустил глаза на их ноги, пока собирался с мыслями.              — Ты хочешь это обсудить? — предположил он, но Йен промолчал.              Галлагер всегда был немного более драматичен, чем того требовала ситуация, но Микки понимал, как это выглядело со стороны. Они только начали встречаться, поэтому неловкие паузы необходимо заполнять неловкими разговорами. Через это проходят все пары, поэтому всё в порядке.              — Сейчас уже подъедет машина, так что давай отложим разговор до моей квартиры, хорошо? Я хочу иметь возможность разгладить морщину между твоих бровей поцелуем, — сказал он так нежно, как мог, а потом взглянул на Йена и увидел, что тот улыбнулся.              От бара до дома Микки всего десять минут езды, но в воскресный вечер потребовалось немного больше времени, чем обычно. Милкович не любил разговаривать с таксистами, предпочитая всю дорогу залипать в телефоне или слушать музыку, но он почему-то был свято уверен, что Йен тот ещё любитель поболтать. Однако сегодня ни желания, ни настроения у Галлагера не было. Микки протянул руку и сжал его колено, слегка почёсывая кожу через брючную ткань. Йен посмотрел на него нечитаемым взглядом и отвернулся к окну.              Микки закусил губу и убрал ладонь, проводя ею по лицу. Он начинал немного злиться.              Машина остановилась на автомобильной парковке перед входом в многоквартирный дом и Микки вышел, попрощавшись с водителем. Он даже не остановился, чтобы подождать Йена, направившись сразу к входной двери. Галлагер нагнал его около лестницы, и они поднялись в полном молчании.              Как только дверь за их спинами захлопнулась, Милкович начал закипать из-за идиотского поведения.              — Говори, — серьёзно сказал он, разуваясь.              — Говорить что? — бросил Йен.              Он уже снял ботинки, поэтому просто топтался на месте, ожидая пока это сделает Милкович. Они вместе прошли на кухню, Микки достал из холодильника бутылку воды и сделал пару глотков.              — В чём проблема? — спросил он, закручивая крышку. — Может, ты, конечно, удивишься, но я не был девственником до тебя.              — Я знаю, — сказал Йен и нахмурил брови. Он держался чуть поодаль, как будто чувствовал себя не на своём месте, находясь в квартире Микки. — Просто я не думал, что ты такой… опытный.              — Для тебя это проблема? — Микки высоко поднял брови, не веря своим ушам.              Он не видел ничего такого в том, что у него достаточно богатый сексуальный опыт. Ко всему прочему, ему тридцать два года, и он уже не мальчишка. Нет ничего плохого в сексе и его вариациях. Но он соврёт, если скажет, что реакция Йена его не повергла в шок. Собственные убеждения в отношении Галлагера разбились об этот потерянный взгляд зелёных глаз.              Он не был похож на того, каким Микки его видел всё время. Не был Казановой и первым парнем на деревне. Весь его вид побитого щенка говорил как раз об обратном.              — Йен? — снова попытался он, когда не услышал ответ.              — Извини, я думаю, что мне стоит… — он замолчал и начал неуверенно пятиться назад, в сторону двери, — прости.              И если до этого Микки всеми силами сдерживал бушующую злость, то сейчас не видел никакого в этом смысла, когда Галлагер вёл себя как школьник.              — То есть так мы решаем проблемы?! — громко сказал Микки, делая несколько шагов вперёд и смотря на то, как Йен обувается. — Как только возникло первое препятствие, ты собираешься сбежать? Очень по-взрослому, Йен.              Галлагер, казалось, замер на секунду, но потом начал зашнуровывать ботинки ещё быстрее, чем раньше. Микки громко фыркнул и ушёл на кухню, не желая больше принимать участия в этом спектакле одного актёра, а ещё боясь, что может сказать какую-то гадость. Он услышал, как хлопнула входная дверь, и первым его желанием было догнать Галлагера и навешать ему с лихвой, но он сдержался.              Микки накрыл ладонями лицо, сильно надавливая пальцами на глаза, а потом злой ушёл в душ, планируя после этого лечь спать. Он был расстроен и сексуально неудовлетворён, а его парень решил поиграть в обиженку.              Микки забрался под одеяло и уткнулся носом в край подушки. Его постель пахла Йеном так сильно, что можно было закрыть глаза и представить его рядом с собой. Сразу же после этих мыслей у Микки сжался желудок, а после пары минут размышлений он поднялся с кровати и вернулся в гостиную за телефоном, который оставил там заряжаться на ночь, взял его и вытащил провод из розетки.              Вернувшись в постель, он разблокировал экран и открыл переписку с Йеном, но пальцы замерли над клавиатурой. Микки отбросил мобильник в сторону и накрыл глаза руками, когда кровать под ним завибрировала.              [Галлагер]: Прости меня, я повёл себя как идиот              [Микки]: Расскажешь в чём дело? Это из-за игры?              [Галлагер]: Да, поговорим завтра? Не хочу обсуждать это в сообщениях              [Микки]: Конечно, без проблем              [Галлагер]: Спокойной ночи, Микки❤️              [Микки]: Доброй ночи, Йен              А потом, задумавшись на секунду…              [Микки]: ❤️              Он отложил телефон на тумбочку, понимая, что его немного отпустило. Завтра они поговорят и всё наладится.              А потом снова взял мобильный в руки, меняя «Галлагер» на «Йен».       

***

      Микки знал, что Йен придёт в больницу раньше, чем нужно, поэтому планировал сделать так же. Он встал на полчаса раньше, принял душ, позавтракал и спустился в гараж за машиной. Мотоцикл стоял рядом, вызывая чувство тоски от того, что до следующей поездки придётся ждать ещё несколько месяцев, поэтому Милкович накинул на него защитный чехол и убрал ключ в бардачок.              Ещё не было семи тридцати утра, когда он пришёл в больницу, поэтому Мэнди, не успевшая ещё уйти домой, удивлённо округлила глаза, когда увидела брата в такое время. Микки замешкался на секунду, прежде чем подойти, потому что с того вечера, когда она не пришла на ужин-знакомство, они больше не разговаривали.              — Разве тебе не на восемь? — неуверенно спросила она и покосилась на копию расписания, прикреплённого к вертикальной стойке стола.              — Просто проснулся раньше и решил прийти, — ответил Микки, поджимая губы, когда чувство обиды снова дало о себе знать.              Мэнди посмотрела на него, а потом отвела взгляд.              — Расскажи мне о своём парне, кто он?              — Если бы ты пришла тогда, то уже знала бы, — не без сарказма сказал Микки.              — Извини, я плохо себя чувствовала в тот вечер. Вы хоть повеселились?              Микки поднял брови и посмотрел на Мэнди.              — Мы трахались прямо на твоей кровати, — ответил он с улыбкой и, оттолкнувшись от стойки, ушёл в сторону ординаторской.              Его сестра громко возмущалась, а Милкович не мог сдержать улыбку, пока шёл по коридору и доставал из кармана телефон, чтобы отправить сообщение Йену. Он толкнул дверь одной рукой, печатая второй, а потом увидел прямо перед собой Галлагера, сидящего за столом. Йен обернулся и резко встал, сразу же подходя ближе.              — Ты в порядке? — спросил он обеспокоенно, а Микки вопросительно поднял брови.              — Конечно, всегда. Почему ты спрашиваешь?              — Чувствую себя ужасно после вчерашнего, — объяснил Йен.              Он протянул руку и положил её на щёку Микки, нежно поглаживая большим пальцем кожу, а потом подошёл ещё ближе, соединяя их тела. Милкович громко выдохнул, обдавая воздухом губы напротив, а потом обнял Йена за шею, наклоняя голову вбок для поцелуя.              — Я хочу знать всё, что тебя тревожит, — Микки запустил пальцы в волосы Йена, массируя кожу головы, и почувствовал как кольцо рук сомкнулось за его спиной.              — Просто я… у меня никогда такого не было, — сказал он тихо и прикрыл глаза, касаясь лбом лба Микки. — Я начал переживать, что в какой-то момент… ты захочешь чего-то такого, что я не смогу тебе дать. Я не против разнообразия, но я никогда не…              — Йен, — Микки остановил его, накрыв ладонью его губы, а потом посмотрел в глаза. — Это всё неважно. Мне всё равно: опытный ты или нет, пробовал что-то или нет, я хочу тебя. Любого. Целиком и полностью.              Он в замедленной съёмке увидел, как морщинка между бровями разглаживается, а напряжённые плечи расслабляются, поэтому убрал руку и позволил их губам соприкоснуться в медленном и нежном поцелуе. Микки почувствовал, как Йен крепче прижал его к себе, а затем положил ладонь на затылок и чуть наклонил голову, чтобы сделать поцелуй ещё глубже.              — Знаешь, о чём я подумал, когда впервые поцеловал тебя? — спросил Микки, когда они разъединили губы, но всё ещё прижимались друг к другу. — О том, что ты пиздец какой слюнявый.              Йен громко засмеялся, а его щёки вспыхнули.              — Так происходит только когда я пьян, не знаю, что это за дерьмо, — пожал он плечами. — А я думал о том, какая потрясающая у тебя задница. После той идиотской игры только и делал, что смотрел на неё, но этот чёртов длинный халат всегда мешал. Спасибо, что иногда ты его снимаешь.              Микки хихикнул и снова поцеловал его, ощущая себя самым влюблённым придурком на свете.              — Принёс тебе извинительный кофе, — прошептал Йен, а потом бросил взгляд через плечо Милковича на два стаканчика.              — Американо без сахара и молока? — уточнил он. Галлагер кивнул. — Я бы простил тебя и без кофе, но спасибо.              Они успели разойтись как раз вовремя, потому что через минуту в ординаторскую зашёл вымученный Фернандес и плюхнулся на диван, закидывая ноги на столик. Микки взял свой стаканчик и привалился бёдрами к кухонному гарнитуру, следя взглядом за коллегой.              Фернандес не прекращал жаловаться на бесконечные ночные смены, из-за которых его режим сна летит к чертям, а потом расплывчато намекнул на то, что у Галлагера и Милковича их слишком мало. Микки начал было возмущаться, но после короткого взгляда Йена на него, желание ссориться испарилось.              — Хочу заметить, что у Микки больше рабочих часов, чем у нас с тобой, — сказал он Фернандесу, надевая свой халат.              У Милковича такое приятное тепло разлилось по телу и странное чувство заполнило живот, когда Йен встал не только на его сторону, но ещё и защитил перед их коллегой. Он скрыл улыбку за стаканчиком кофе и поставил галочку в голове, чтобы потом как следует отблагодарить своего парня.              Фернандес поджал губы, не находя ответа, а потом встал и подошёл к шкафу, чтобы начать переодеваться. Йен с Микки обменялись взглядами и короткими улыбками, прежде чем вернуться к своим занятиям. На самом деле они ждали, пока их коллега свалит к чертям собачьим, чтобы поцеловаться ещё хоть один раз перед началом рабочего дня.              Но этому не суждено было случиться, потому что буквально через секунду в ординаторской собрались все сотрудники — началась пересменка.       

      ***

             В четверг утром Микки не спалось. Через два часа ему нужно было быть в доме отца, куда приедет нотариус, чтобы зачитать завещание.              Мэнди позвонила ему около восьми, как раз когда он принимал душ, поэтому Микки вылез из него мокрый, усыпая кафельный пол каплями воды, и рявкнул в трубку:              — Да?!              — Кто-то не в духе с самого утра? Что ж, это паршиво, учитывая сегодняшнее слушание, — легко сказала Мэнди.              — Нет, просто я был в душе, — объяснил ей Микки.              — Один?              — К чему эти вопросы, Мэнди? — он уже начинал злиться. Его тело дрожало от резкой смены температуры.              — Просто хочу убедиться, что не приду в неподходящий момент, когда ты и твой новый бойфренд будете заниматься друг другом на всех горизонтальных поверхностях, — фыркнула она.              Микки закатил глаза.              — Я один. Через сколько ты будешь?              Мэнди ответила, что через несколько минут, что только ещё больше испортило и без того плохое настроение Милковича. Он так сильно нервничал из-за всего этого юридического дерьма, особенно после встречи с Джереми. Этот парень должен был помочь, но вместо этого просто подлил масла в огонь.              Микки вылез из душа, вытерся полотенцем и закутался в тёплый халат, потому что за окном была уже почти нулевая температура, а батареи в квартире грели недостаточно сильно. Он прошёл на кухню, чтобы заварить кофе и поискать в холодильнике что-нибудь, чем можно накормить сестру, потому что у него самого кусок в горло не лез, а ещё немного тошнило.              Как только он забросил кофейные зёрна в кофемашину, раздался стук в дверь.              — У тебя нет ключа? — спросил Микки, как только впустил сестру в квартиру.              — Кстати, об этом, — она достала из сумочки связку ключей и отцепила один из них, предавая его брату, — держи. Можешь отдать его своему парню, а я впредь буду звонить и предупреждать о приходе.              Микки стоял и смотрел на ключ в своей руке, а потом перевёл поражённый взгляд на сестру. Конечно, он понимал, что рано или поздно это случится, потому что в последнее время Мэнди не приходила сюда, и её вещей в квартире почти не осталось.              Он не знал, что ответить, потому просто пожал плечами, открыл ящик тумбочки и положил туда ключ.              Они вместе прошли на кухню, переговариваясь о какой-то ерунде, и Микки начал жарить яичницу для Мэнди. Он ничего не мог сделать с тем, что в мыслях была только предстоящая читка завещания и даже присутствие сестры, которая отвлекала его как могла, не помогало.              Микки поставил тарелку перед Мэнди, вернулся за двумя кружками кофе, в одну добавляя молоко, и тоже поставил их на стол. Беседа между братом и сестрой была настолько поверхностной, что Микки даже не знал, за что ухватиться в диалоге, из-за чего тот постоянно обрывался. В конце концов он не выдержал:              — У тебя всё в порядке? — аккуратно спросил Микки.              — Да. Почему ты спрашиваешь?              — Мы стали меньше общаться в последнее время, — пожал он плечами.              — Это значит лишь то, что и у меня, и у тебя наконец всё начало налаживаться, и мы не держимся друг за друга, как за спасательный круг, — легко ответила она и мило улыбнулась.              Только после того, как слова сорвались с губ сестры, Микки понял, что она права. Всю жизнь у него была только Мэнди — как-то так получилось, что он не обзавёлся друзьями, а потом появился Йен, и всё резко изменилось.              Микки отзеркалил улыбку сестры, сделал глоток и посмотрел на наручные часы.              — Пойду собираться, у нас десять минут, — сказал он и поднялся со стула.              Милкович оставил кружку в раковине, прежде чем скрыться за дверью своей спальни.              Микки взглянул на кровать и поймал себя на мысли, что думает о Йене, что думал о нём каждый раз, когда нервничал или переживал. Одно присутствие Галлагера рядом с ним делало неважным все проблемы в этом мире, превращая их в пыль. Микки сейчас так хотелось обнять его, зарыться носом в шею и вдохнуть запах человека, небезразличного его сердцу, чтобы почувствовать это умиротворяющее спокойствие хоть на секунду. Он взял в руки телефон и отправил всего одно сообщение, которое отражало все его чувства.              [Микки]: Я скучаю по тебе       

***

             Они подъехали к дому почти в девять утра, Мэнди всю дорогу спала, уставшая после ночной смены, а Микки тихо слушал музыку, доносящуюся из колонок машины. Он аккуратно потряс сестру за плечо, чтобы разбудить и сказать, что они приехали, после чего она резко распахнула глаза и не поняла, где они находятся.              — Так быстро? — удивлённо проговорила она и потянулась за своей сумкой, лежащей на заднем сидении.              — Для тебя — да, но мы стояли в пробке целую вечность, — ответил Микки, выходя из машины.              Он нахмурил брови, когда увидел ещё один автомобиль, припаркованный около железных кованных ворот со стороны дороги. Микки был уверен, что они приехали раньше, чем нотариус. Может это кто-то, кто тоже должен вступить в наследство? Например, какой-нибудь старый друг или приятель Терри. Но последний человек, которого он ожидал увидеть — Элли.              Женщина вышла из машины, кутаясь в длинное шерстяное пальто и белоснежный шарф, направляясь к железной калитке. Её рука взмыла вверх в приветственном жесте, как только она увидела брата и сестру. Микки, до этого замерший на месте от удивления, быстро пошёл вперёд, чтобы впустить женщину во двор.              — Элли? — удивлённо воскликнул он, всё ещё не веря своим глазам. — Что ты здесь делаешь?              Микки не пропустил, как её взгляд стыдливо опустился вниз, а потом она посмотрела в сторону, как будто боялась встречаться с ним глазами.              — Мне позвонил нотариус какое-то время назад и сказал, что я должна явиться на слушание 4 ноября, — ответила она, но это только прибавило вопросов, которые хотел задать ей Микки.              Он открыл рот, не в силах выбрать один из сотни, которые крутились в голове, но не успел озвучить, как увидел подъезжающую машину, из которой вышел нотариус и пошёл в их сторону. И снова Микки почувствовал эту подкатывающую к горлу тошноту, когда увидел его официальный костюм под пальто и деловой кейс.              Решив не терять времени зря, Микки пригласил всех в дом, чтобы поскорее покончить с этим. Но всё дело было в том, что он до сих пор не знал, что ему делать, поэтому надеялся на то, что у него будет возможность получить отсрочку.              Мэнди предложила всем чай или кофе, на что Микки покачал головой, а Элли и Форд — как представился мужчина ранее — согласились, поэтому она ушла на кухню, оставляя брата одного в коридоре.              — Где мы можем расположиться? — спросил нотариус, глядя на дорогие часы на руке. — У меня, к сожалению, не так много времени.              — Может, в кабинете отца? — выкрикнула Мэнди, а Микки прошибло холодным потом.              — Я покажу дорогу, — неуверенно сказал он.              Он повёл Элли и Форда в сторону западной части дома через один из коридоров, который вёл к старому кабинету отца, который не использовался никем уже больше года. Микки открыл дверь, придерживая её для женщины и нотариуса, а потом увидел Мэнди с двумя кружками кофе в конце коридора и остановился, дожидаясь её.              Как только они вчетвером расположились по обе стороны стола, — нотариус по одну, а все остальные по другую — Форд достал из своего кейса несколько документов, просматривая их и откладывая в сторону ненужные. А потом началась читка, во время которой ладони Микки стали влажными и холодными.              Это худшее место в доме, которое могла предложить сестра, потому что оно вызывало только плохие воспоминания. Микки всегда чувствовал себя в этой комнате отвратительно, а всё из-за того, что ссоры, ругань и телесные наказания проходили именно здесь. В этом кабинете отец отчитывал его за плохие оценки, наказывал, орал и швырялся разными предметами, которые лежали на дубовом столе, который стоял перпендикулярно тому, за которым они сейчас сидели. Он помнил, как двадцать лет назад точно так же сидел на этом месте, сгорбившись и спрятав руки под стол, надеясь, что в этот раз прилетит просто ручка, а не степлер, который разобьёт ему голову. Ему потребовалось много времени, чтобы оставить эти воспоминания в прошлом, и то, что сейчас они так быстро вернулись, застало его врасплох.              Он испугался, когда почувствовал ладонь Мэнди на своих руках, сжатых в кулаки, а потом как будто снова включился в реальность. Как раз вовремя, потому что нотариус начал зачитывать документ, лежащий перед ним.              — Одним из условий завещателя является то, что завещание должно быть прочитано через 15 месяцев после его смерти. Так же я хочу уточнить, что завещание вступит в силу через месяц после читки, — сказал Форд, а Микки выдохнул от облегчения. — Итак, начнём.              Я, Терренс Милкович, рождённый 5 декабря 1957 года в штате Иллинойс, город Чикаго, имеющий американское гражданство, проживающий по адресу 1928 Сидарвуд-лэйн, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, действуя добровольно, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение:              Участок размером 52 ара, на котором находится двухэтажный дом размером 617 квадратных метров, расположенного на улице 1928 Сидарвуд-лэйн и квартиру размером 98 квадратных метров, находящуюся на 4747-59 Эн Эшлэнд Авеню, а так же имущественные права завещаю моей дочери Мэнди Милкович, рождённой 16 сентября 1994 года в штате Иллинойс, Чикаго. 35% акций, подтверждающие часть моей доли в собственности больницы Вейс Мемориал Хоспитал и все рестораны сети быстрого питания «Ярд Хаус», а так же права владения, завещаю моему сыну Микки Милковичу, рождённому 4 июля 1992 года в штате Иллинойс, Чикаго. Автомобиль Мерседес АМГ Цэ 63 Эс 2022 года выпуска и два миллиона долларов завещаю моей бывшей гражданской жене Эллисон Дэвис, рождённой 12 августа 1974 года в штате Техас, Хьюстон. Все денежные средства и остальное имущество, движимое и недвижимое я завещаю своим детям Микки и Мэнди Милкович в равных долях по ½ каждому.              Дата и подпись.              Микки казалось, что он поседел к тому моменту, когда нотариус закончил чтение. Его переполняло столько эмоций одновременно, что он не знал, какой из них первой дать выход. Во-первых, Мэнди не имеет никакого отношения к кафе и чёрной бухгалтерии, и Микки мог вздохнуть с облегчением, потому что сестре ничего не угрожало, а ещё у них остались и дом, и квартира. Во-вторых, то, что через месяц он станет собственником третьей части больницы, поразило его до глубины души, потому что такого он не мог себе представить даже во сне. В-третьих, Элли — бывшая гражданская жена его отца, что, блять?              Нотариус продолжал говорить, а Микки чувствовал, как головная боль начинает давить изнутри на его череп, поэтому накрыл глаза руками.              — Вы в порядке? — Форд тут же прервался, чтобы спросить о самочувствии. — Может, воды?              Микки кивнул, чувствуя общую слабость, поэтому Мэнди подорвалась с места и побежала на кухню за стаканом воды. Элли, до этого сидевшая без всяких движений, опустила руку Милковичу на плечо, и внезапно он вспомнил все моменты, когда она была рядом. Она заботилась, поддерживала, беспокоилась, как самая настоящая мать, только не родная, и Микки только сейчас осознал, почему. Элли относилась к нему и к Мэнди как к своим детям из-за Терри.              Мэнди вернулась со стаканом воды и Микки сделал пару глотков.              — Я могу продолжать? — поинтересовался адвокат.              — Да, конечно. Извините, — кивнул ему Милкович.              — Наследство вступит в силу 4 декабря, только в том случае, если вы не подадите иск в суд об отказе. Следует сказать, что вы имеете право отказаться от всего наследства, а не от какой-то определённой части, и если вы захотите это сделать, то не позже 14 календарных дней, начиная с сегодняшнего. На этом всё, спасибо, что уделили время, — Форд посмотрел на каждого по-отдельности, а потом открыл свой кейс, убрал туда бумаги и поднялся из-за стола, так и оставив свой остывший кофе нетронутым.              Микки поднялся за ним, а потом и Мэнди с Элли, и они вчетвером вышли в коридор.              Они не разговаривали, как будто не хотели этого делать в присутствии нотариуса, а атмосфера была такой напряженной, что можно было её разрезать ножом. Поэтому, как только он скрылся за входной дверью, предварительно попрощавшись, все трое выдохнули с облегчением.              — Извините, что не рассказала о нас с вашим отцом раньше, — первой нарушила тишину Элли. — На самом деле, это было давно, так что я была удивлена не меньше вашего, когда меня пригласили на слушание.              Мэнди молча опустилась на диван в гостиной и откинула голову на спинку, закрыв глаза. Микки посмотрел на неё и понял, что она никак комментировать эту ситуацию не собирается.              — Я видел, как ты тепло к нам относилась, но никогда не мог понять почему, а сегодня всё встало на свои места, — выдохнул Микки. Ему так хотелось свалить отсюда побыстрее. — Я предлагаю поехать вместе позавтракать, что скажете?              Мэнди покачала головой и зевнула.              — Извините, но это без меня. Я только с ночной, поэтому планирую завалиться спать как можно быстрее, — устало пробормотала она.              — Я не против, — согласилась Элли и мягко улыбнулась Микки. — Но мне нужно будет вернуться на работу сразу после.              — Конечно. Тогда встретимся сразу там? Я скину тебе геолокацию кафе, оно рядом с Вейсом.              Элли кивнула и пошла к двери, чтобы обуться. Микки достал телефон из кармана и стал искал в картах кафе, боковым зрением глядя на то, как зевающая минуту назад сестра вдруг оживилась и встала с дивана. Она прошла на кухню и налила еле тёплый кофе в кружку.              — Разве ты не собиралась спать? — подозрительно покосился на неё Микки.              — Вспомнила, что есть пару дел, — бросила она таким тоном, который означал только то, что большим делиться она не планирует.              Микки вздохнул, уставший от вечных секретов, засунул телефон в карман и пошёл к двери, чтобы поскорее оказаться на свежем воздухе. Он сел в машину и сразу же включил обогреватель, подставляя руки под тёплые струи воздуха. Микки ненавидел холод и был ужасным мерзляком. Телефон в его кармане завибрировал, и он открыл полученное сообщение.              [Йен]: Я скучаю по тебе больше              Микки прикрыл глаза, улыбаясь во весь рот, и почувствовал, как глыба падает с его плеч. Йену даже не нужно быть рядом, чтобы ему стало лучше.              [Йен]: Ты в порядке?              [Микки]: Уже да😌       

      ***

             На обратном пути пробок почти не было, так что Микки добрался всего за тридцать пять минут, а когда подъехал к небольшой парковке, находящейся на противоположной от кафе стороне, Элли уже ждала его на тротуаре. Сегодня она выглядела как-то по-особенному.              Это не первый раз, когда они встречались в неформальной обстановке вне стен больницы — Элли достаточно часто ходила с ними в бар, а когда Микки ещё учился в интернатуре, они иногда обедали вместе или ходили за кофе в соседний квартал. Но сегодня всё изменилось, Микки даже по-другому на неё смотрел. Очевидно, что это было потому, что сегодня Милкович узнал, что она относилась к его семье, пускай и косвенно.              Они подошли к небольшому кафе, внутри которого было тепло и уютно. На подоконниках больших окон стояло много живых растений, а весь интерьер выполнен в стиле лофт с элементами кирпича и дерева. Микки указал рукой на один из двухместных столов около окна, а Элли кивнула, после чего они опустились на стулья напротив друг друга.              Тишина между ними не была напряжённой, а скорее испытующей, как будто они ждали, кто первым начнёт разговор.              — Это произошло восемь лет назад, когда мы с Терри впервые встретились. Он стал акционером больницы и часто там появлялся, а я была ординатором хирургического отделения, — начала она, понимая, что лучше сорвать этот пластырь сейчас. — Мы никогда не пересекались, а потом он обратился ко мне за помощью, когда одному из его друзей нужна была срочная операция. Меня это очень удивило, потому что Терри настаивал, чтобы операцию провела лично я.              — Ты прекрасный специалист, Элли, и мой отец тоже это знал, — выдохнул Микки, чуть сдвигаясь на стуле.              Они прервались, когда подошла официантка и предложила сделать заказ. Милкович до сих пор не был голоден, но всё равно заказал один из их французских завтраков, за которыми охотились все хипстеры Нордсайда, а Эли взяла выпечку и чёрный чай.              — Я не буду тебе рассказывать всю историю наших отношений, потому что неплохо осведомлена о твоём отношении к отцу, — она широко улыбнулась и выдавила смешок, а Микки в свою очередь неловко опустил взгляд на собственные руки, лежащие на деревянном столе. — Но для Терри бизнес всегда стоял выше, чем я, ты и Мэнди.              Микки молча поджал губы, ощущая тупую боль в районе груди. Он знал это, конечно знал, но услышать правду от другого человека почему-то было неожиданно.              — Почему ты не ушла? — задал интересующий вопрос Милкович. Элли и Терри были людьми из разных миров, и он не понимал как эти два абсолютно противоположных человека могли быть вместе так долго.              — Любила, — мягко улыбнулась она, как будто ответ был очевидным. — Мне кажется, ты знаешь, о чём я говорю.              Микки вдруг почувствовал себя ребёнком, которого поймали с сигаретой в руке строгие родители. Ему было так неловко, потому что, чёрт возьми, Элли знала. Ну или, по крайне мере, догадывалась до этого момента, потому что реакция Микки сдала его с потрохами.              Он прочистил горло, избегая её взгляда, и поспешил вернуть разговор к насущной теме.              — Так вы были вместе до самой его смерти? — спросил он.              — Нет. Расстались вскоре после твоего отъезда в Мичиган, потому что для меня его поступок был неприемлем, — в её тоне сквозила злость и строгость, что заставило Микки поднять на неё глаза.              — Поступок? Ты имеешь ввиду… — неуверенно начал он, а сердце подскочило куда-то в горло.              — Да, Микки. Его поступок в отношении тебя, когда он заплатил Чеду, — выдохнула она, а потом сделала глоток кофе, принесённый официанткой минутой ранее. — Хотя, с какой-то стороны, даже хорошо, что так произошло, потому что это открыло правду о человеке, с которым ты был близок.              Микки казалось, что он сейчас сгорит со стыда. Как будто в его личную жизнь произошло вмешательство со стороны другого человека, о котором он даже не подозревал. Он понимал, что это глупо, потому что лучше чтоб об этом знала Элли, чем кто-либо другой, но всё равно как-то не по себе. Напоминая себе, что она на его стороне, поддерживала и делала это всегда, Микки заставил себя дышать ровнее, пока чувство паники и уязвимости не покинуло его тело окончательно.              Он всё ещё не знал, что сказать, поэтому просто отрезал ломтик от блюда под названием «Крок Мадам», состоящий из тоста белого хлеба, ветчины, сыра и яйца сверху, и отправил его в рот, начиная жевать.              Элли улыбалась, глядя на него, как будто видела насквозь и чувствовала всё, что чувствует сам Микки, поэтому тоже приступила к еде, давая ему немного времени на то, чтобы переварить полученную информацию.              — Меня не должно было быть в завещании, — наконец возвращается она к этой теме. — Думаю, что оно было написано ещё во время наших отношений, а Терри не ожидал, что его убьют. Мне не нужно ничего из того, что он завещал мне, Микки. Как только наследство вступит в силу, я хочу отдать всё вам с Мэнди.              Микки вскинул брови, не ожидая такого поворота событий. Эта женщина умела его удивлять, как никто другой.              — Поверь, мы с Мэнди тоже не нуждаемся в том, что отец нам оставил. Понятия не имею, что делать с сетью ресторанов, — пожал плечами Микки. — Но я не думаю, что деньги бывают лишними. Купи себе маленький домик где-нибудь на берегу моря, куда будешь приезжать и наслаждаться жизнью.              — Мне правда ничего не нужно, — продолжала она, но Милкович её оборвал.              — Элли, перестань. Это меньшее, что я могу тебе предложить за годы заботы и тонну потраченных нервов, — Микки тепло улыбнулся, и лицо Элли расслабилось, когда она наконец кивнула.              Микки потянул руку через стол, а потом Элли вложила свою ладонь в его, и этот маленький поддерживающий жест значил так много для него. Он даже не представлял, как сильно ему повезло, потому что вокруг были такие замечательные люди как Элли, Мэнди и Йен, от присутствия которых ему становилось легче дышать.              Они продолжили завтрак, разговаривая уже на более поверхностные темы, а настроение Микки улучшалось с каждой минутой. Но, конечно же, всё не могло быть так хорошо, потому что Элли снова подняла щепетильную тему.              — Так, ты и Йен, — начала она, а Микки чуть не проглотил вилку вместе с едой.              — Я и Йен — что? — спросил он так, как будто этот вопрос должен показать Элли, что между ними ничего нет и быть не может.              — О, перестань, — она улыбнулась и, подавшись вперёд, слегка хлопнула его по предплечью. — Неужели ты думаешь, что я ничего не заметила?              — Ну, мы с Йеном заключили перемирие, так что больше не хотим убить друг друга. Это можно считать положительной динамикой? — ответил он, понимая, что это правда. Просто не вся.              Элли высоко подняла брови, не произнося ни слова, и посмотрела прямо на Микки, даже не моргая. Он поднял стыдливый взгляд на женщину, а потом снова опустил глаза в тарелку. Чёрт возьми, она же не серьёзно. Не выдержав больше такого пристального внимания, Микки шумно выдохнул и собрался с силами, чтобы произнести:              — Боже, ладно! — он вскинул руки вверх. — Мы вместе. Довольна?              Элли улыбнулась так гордо, как будто сама лично приложила к этому руку.              — Да, вполне, — она посмотрела на Микки с такой любовью, что он немного стушевался под взглядом. — Йен очень хороший, ты знаешь это?              Она произнесла это тихо, как какой-то секрет, что вызвало дурацкую улыбку на губах Милковича.              — Знаю, Элли.              Они обменялись короткими взглядами и каждый думал о своём. Микки о том, как ему хочется увидеть Йена прямо сейчас и поцеловать его так сильно, как никогда раньше. Может, он заскочит в больницу по дороге домой, а может это будет слишком очевидно для Элли, потому что у него сегодня выходной.              Так или иначе, через десять минут они оплачивают счёт на пополам, хотя Микки хотел заплатить за всё, Элли лишь улыбнулась ему и покачала головой. Выйдя на холодный воздух, он сильнее укутался в поднятый воротник чёрного пальто, и, распрощавшись с женщиной, быстрым шагом пошёл к машине и залез на водительское место. Микки бросил взгляд на время на телефоне, а потом написал Йену.              [Микки]: Чем ты сейчас занят?              [Йен]: Готовлю документ на выписку пациента, через час операция. Почему ты спрашиваешь?              Он не ответил, и вместо этого выехал на дорогу, а на первом перекрёстке свернул в сторону больницы.       

      ***

             Когда Микки не ответил на его сообщение, Йен нахмурился, не понимая, почему. Конечно, он соврёт, если скажет, что его сердце не забилось от предвкушения.              Он встал из-за стола и вышел в холл через пятнадцать минут, чтобы отдать Бритни документы, а потом оглянулся по сторонам в поисках чёрной макушки, но Микки нигде не было видно. Может он спросил просто так, из вежливости, или потому что не знал, чем заняться на своём выходном и решил немного пообщаться. Йен так привык видеть Микки в больнице примерно бесчисленное количество раз за день, но даже несмотря на это, его сердце замирало каждый раз, при взгляде на него.              Это самое удивительное и прекрасное, что случалось с ним в жизни. Йен не хотел ничего больше, чем просто быть рядом с Микки. Безумие.              Телефон в его кармане завибрировал, он взял его в руки, чтобы прочитать сообщение.              [М]: Кладовка              Всего одно слово, а его сердце сжалось в предвкушении, дыхание участилось, а голову заполни мысли об этом месте. Йен замер, когда вспомнил, что именно там Микки поставил точку в их отношениях в прошлый раз, и после этого больше они там не были. Но сейчас причин волноваться не было, он знал это. Так что изнывал от нетерпения, пока ждал, когда Бритни договорит по телефону и обратит на него внимание, чтобы отдать ей бумагу. Она перевела взгляд на Йена, взяла документ и махнула ему рукой, что всё в порядке, и он может идти.              Его ноги буквально стали ватными, а ладони вспотели, когда он схватился за металлическую ручку, а потом открыл дверь. Микки стоял, привалившись к одному из стеллажей и улыбался, закусив нижнюю губу. Их взгляды на секунду встретились, а потом Йен обернулся, чтобы повернуть замок на двери, но уже в следующую секунду был втянут в крышесносный поцелуй.              Микки тяжело дышал ему прямо в рот, крепко обхватывая его голову двумя руками, и тянул их назад, к стене.              — Я тоже по тебе скучал, — выдохнул Йен, когда они разъединили губы.              Микки прижался лбом к его лбу и провёл руками вниз по его телу, оставив их на талии.              — Извини, нужно было срочно тебя увидеть, — он звучал так, как будто переживал о чём-то ещё секунду назад, но сейчас всё плохое забылось.              Йен улыбнулся, скользя глазами по лицу напротив, а потом обнял Микки сильнее, прижимая к себе, и в очередной раз соединил их губы. Но если первый поцелуй был голодный и дикий, то этот переполненный нежностью и робостью.              — Чем планируешь сегодня заниматься? — спросил Йен, пропуская пальцы через чёрные пряди на затылке.              — Хотел сходить в зал, — пожал плечами Микки.              — Горячо, — он издал смешок и легко коснулся губ Милковича.              — Если ты так считаешь.              Микки чуть отстранился, чтобы поцеловать его в лоб перед предстоящей операцией. Маленький жест, от которого ресницы Йена затрепетали, а в груди разлилось тёплое чувство.              Им пришлось расстаться, и Йен лишь надеялся, что ненадолго. Он вышел из кладовки первый, направляясь на операцию, а через пару минут это сделал и Микки.       

      ***

             Пять миль на дорожке Милкович пробежал в рекордно короткие для себя сроки. Он занимался уже четвёртый раз после того, как приобрёл клубную карту за чёртов бесценок, и это даже не самый максимальный пакет. Зал предоставлял услуги личного тренера, специальную программу тренировок, какую-то энергетическую воду и тысячу добавок, которые Микки были совершенно не нужны, но он хотел посмотреть на тех людей, что были готовы отваливать три сотни в месяц за это удовольствие.              Он чередовал силовые тренировки на тренажёрах и функциональные на дорожке, как раньше, когда он занимался в университетском спортзале. Но несмотря на то, что сегодня по плану бег, Микки решил сделать ещё пару подходов на ноги и полностью проигнорировать шестое чувство, которое говорило ему сегодня выбрать пресс или спину.              Спустя полтора часа Милкович толкнул дверь в раздевалку, ощущая себя вымотанным до предела. Пот скопился на лбу и над верхней губой, а по спине стекал маленькими струйками прямо под резинку джоггеров. Стоя около шкафчика, Микки развернулся, чтобы поставить спортивную сумку на деревянную скамейку, и начал запихивать туда вещи, в которых пришёл. Раньше он принимал душ в зале, но сейчас чувствовал себя голым во всех смыслах под взглядами других мужчин, и сам не хотел ни на кого смотреть. Тем более тогда, когда у него был Йен.              Он застёгивал сумку и был слишком поглощён своими мыслями, поэтому не заметил приближения человека справа от себя.              — Не пойдёшь в душ?              Микки нахмурился и обернулся, почувствовав себя застигнутым врасплох.              — С чего ты решил, что тебя это касается? — бросил он, не глядя парню в глаза.              Он высокий, даже выше Йена, и мускулистый — его бицепс как две руки Микки. Милкович хотел свалить отсюда побыстрее, поэтому закинул сумку на плечо и замер, понимая, что этот амбал перекрыл его единственный путь к выходу.              — Может коснёмся друг друга? — игриво произнёс он, из-за чего желваки на челюсти Микки заходили ходуном.              — Нет, спасибо. Меня это не интересует, — сказал он так вежливо, как мог, и протиснулся между мужчиной и шкафом, стараясь не касаться его кожи.              Микки шумно выдохнул, когда оказался на безопасном расстоянии, и зашагал быстрее к выходу.              Он очутился дома так быстро, как мог, дрожа от холода, поэтому направился сразу в горячий душ. Спортивная сумка так и осталась у двери, но Микки пообещал сам себе, что уберёт её сразу же, как только согреет продрогшие косточки. Тёплые струи воды лились прямо на напряженные мышцы спины, плеч и рук, а потом Милкович подставил под них лицо, закрывая глаза.              Телефон завибрировал на белой керамической поверхности раковины, но Микки не хотел, чтобы кто-то вырывал его из душа второй раз за день, поэтому выдавил на мочалку гель для душа, чтобы растереть тело до красных пятен. Массируя кожу головы кончиками пальцев, он чуть не стонал от удовольствия, а потом в мысли пробрался Йен. Его тело, нависающее сверху, искусанные губы, сильные руки и толчки, толчки, толчки. Их бесчисленное количество, как и поцелуев. Пальцы Микки скользнули вниз по напряженному животу, а потом обернулись вокруг члена, который заинтересованно дёрнулся от воспоминаний и желания.              Он сглотнул, закусил губу и убрал руку, вместо этого подставляя голову под струи и смывая белую пену. Микки вышел из душа и схватил белоснежное полотенце с вешалки, наспех вытерся, а потом надел чёрную футболку и домашние штаны.              Он вернулся в коридор за сумкой, стянул постельное бельё с кровати, сразу же застелив чистое, потому что знал, что если не сделать этого сразу, то потом желания не будет, и загрузил всё в стиральную машину. Микки не хотел убираться, но это вышло как-то само собой, поэтому через полчаса он уже стоял на кухне и мыл посуду, а потом ушёл в зал, чтобы протереть все поверхности от пыли.              Желудок заурчал и Микки решил, что как только закончит уборку, то закажет доставку, потому что в холодильнике уже пару дней были только соусы, банка арахисового масла и пачка салата, которую он сначала забыл съесть, а потом забыл выкинуть. Телефон в ванне снова завибрировал и Милкович вспомнил, что так и не прочитал сообщения, которые пришли ранее, и уже собирался иди за ним, как раздался стук в дверь.              Он задумался, потому что гостей не ждал, разве что Мэнди могла нагрянуть с внезапным визитом, а когда взглянул в глазок и ничего не увидел, то всё тело напряглось. Микки с опаской повернул замок и приоткрыл дверь, как вдруг запах еды ударил ему в нос так сильно, что во рту скопилась слюна. Йен стоял и хихикал сам над собой из-за детской шалости, которую только что провернул, прикрыв глазок, а Микки закатил глаза, отходя назад, чтобы пропустить его в квартиру.              — Надеюсь, что ты голоден так же, как я, потому что я скупил все позиции, которые были в вечернем меню, — сказал он, переступая порог.              — Ты даже не представляешь насколько.              Йен выглядел таким счастливым, стоя посреди коридора, как будто не отпахал только что десятичасовую смену. Микки забрал у него из рук бумажные пакеты с едой и отнёс их на кухню, а потом вернулся обратно, пока Галлагер разувался.              — Как прошла операция? — спросил Микки, смотря, как Йен вешал курку.              На самом деле он сгорал от нетерпения, переступая с ноги на ногу, потому что хотел поскорее оказаться в тёплых объятиях, вдохнуть запах Йена и почувствовать себя лучше. Наконец, его желания исполнились, когда их губы встретились, а руки нашли друг друга.              — Пациент здоров, его состояние стабильное, останется в стационаре на пару дней, а потом сможет пойти домой к жене, — улыбнулся ординатор, а потом чуть отодвинулся от Микки. — Извини, что я без предупреждения, ты не отвечал на сообщения.              — Приходи в любое время дня и ночи, особенно сейчас, когда Мэнди отдала мне свой ключ.              — Неужели?              — Сказала, что не хочет быть случайной свидетельницей чего-то непристойного, — хихикнул Микки. — Что у нас сегодня в меню?              Йен сделал вид, что задумался. Они всё ещё обнимались, поэтому было смешно наблюдать за его разными выражениями лица с близкого расстояния.              — Лапша, жареный рис, слоёные лепёшки, габаджоу, вонтоны, курица, тушёная в кисло-сладком соусе, и много-много непристойностей, — сказал он серьёзно, а потом посмотрел на Микки.              Они оба рассмеялись, Микки вывернулся из объятий, чтобы пойти на кухню, но Йен приклеился к нему сзади. Он начал бубнить себе под нос что-то о том, что они не смогут поесть, и что Галлагер ведёт себя как маленький ребёнок, но, когда тот начал щекотать шею поцелуями, Микки замурлыкал, как котёнок.              Ему, наконец, удалось уговорить Йена заняться ужином и накрыть на стол, хотя им всего лишь нужно было достать алюминиевые коробочки из пакета и взять две вилки, потому что Микки терпеть не мог палочки, а Галлагер был с ним солидарен.              Он чувствовал себя так по-домашнему, сидя за столом со своим парнем и переговариваясь о всякой ерунде, которая никак не касалась работы. Микки был рад, что и без этого им есть что обсудить. Он закинул ноги Йену на колени под столом, когда они закончили есть и теперь просто ждали, пока еда немного уляжется в желудке.              — Посмотрим какой-нибудь фильм? — предложил Микки и посмотрел на часы на руке, встав со стула, чтобы убрать со стола. Сейчас только около восьми вечера, поэтому у них было время на киносеанс.              — Конечно. Дневник памяти?              Милкович медленно развернулся, чтобы посмотреть на Йена и понять, серьёзно тот или нет. По выражению его лица он понял, что да.              — Господи, тебе надо было начать встречаться с Мэнди, — фыркнул он.              — А что, неплохая идея. Она работает в Вейсе, вы похожи внешне и характер у неё такой же… сложный, — сказал Йен и Микки почувствовал, как вокруг его талии обернулись руки.              — Неужели?              — Ага. Проблема только в том, что я без ума от её брата, но иногда отношения строятся и на меньшем.              Микки почувствовал горячее дыхание около своего уха, а потом рука Галлагера спустилась к резинке его штанов. Он крепче схватился руками за столешницу и откинул голову на плечо Йена, прижимаясь задницей к бёдрам сзади.              — Тогда мне стоило согласиться сегодня на предложение чувака из зала, — выдохнул он с улыбкой, чтобы подразнить.              — Какого чувака? — Йен больно укусил его за плечо и приостановил движение своих рук.              — Стоял там, как гордый страус, играл мышцами груди. Ты так умеешь?              Микки готов был рассмеяться в голос от недовольного сопения за спиной, но Йен упрямо молчал. Это было так забавно, но Милкович хотел лишь подразнить, но никак не вызвать негативных эмоции, поэтому развернулся и притянул к себе мужчину за шею.              — Не умею, — признался он.              — Ненавижу, когда играют мышцами груди, — сказал Микки и соединил их губы.              Йен быстро пробрался руками под футболку и провёл по напряженной спине Микки, спускаясь вниз, чтобы сжать задницу. Милкович одобрительно хмыкнул ему прямо в рот, наклоняя голову, чтобы сделать поцелуй глубже.              Ресницы Микки трепетали, а сердце билось где-то в горле, когда ему в голову пришла идея. Он отстранился от Йена и сделал пару шагов вперёд в сторону спальни, утягивая его за собой.              Милкович скрылся за дверью гардеробной, оставив ничего не понимающего Йена одного сидеть на кровати, а потом вернулся с галстуком в руках.              — Есть одна техника в сексе, — начал медленно он, избегая взгляда любопытных зелёных глаз, — когда одному из партнёров завязывают глаза. Из-за отсутствия одного из чувств, все остальные обостряются.              — Ты хочешь, чтобы я завязал глаза тебе? — осторожно спросил Йен, поднимаясь с кровати.              Микки улыбнулся и закусил губу, качая головой. Галлагер выглядел задумчиво, как будто сомневался, но на самом деле ему было до жути интересно, поэтому он согласился. Йен подошёл к Микки и, приподняв его голову за подбородок, мягко поцеловал.              Милкович ухватился за подол его кофты и стянул её через голову, сразу же припадая губами к пульсирующей жилке на шее Йена.              — Я и так чувствую себя потрясающе, когда нахожусь рядом с тобой. Не могу представить, что может быть ещё лучше, — быстро проговорил он.              Микки улыбнулся и мягко подтолкнул его к кровати, и как только Галлагер оказался в горизонтальном положении, он провёл руками по его торсу вниз, останавливаясь на поясе штанов. Пальцы быстро нашли пуговицу, а потом мягкая ткань соскользнула на пол вместе с боксерами, оставляя Йена почти обнажённым лежать на кровати. Микки оказался рядом с ним, аккуратно завязывая галстук на затылке, а потом сказал ему сдвинуться выше.              Он лежал на спине, сжав в руках одеяло, и тихо дышал. Грудь, покрытая мелкой порослью рыжих волос, вздымалась и опускалась, зубы вцепились в нижнюю губу, а член, касающийся нижней части живота, медленно набухал. Микки смотрел на него, не в силах пошевелиться, как будто не мог поверить, что Йен здесь, с ним, в его квартире, в его постели, голый, уязвимый и такой красивый.              Микки стянул с себя футболку и спортивные штаны, понимая, что нет ничего прекраснее, когда кожа соприкасается с кожей. Он навис сверху и мягко коснулся подушечкой указательного пальца затвердевшего соска, и Йен, не ожидавший этого, резко втянул воздух через рот. Микки внимательно следил за ним, ловя каждую эмоцию на покрытом веснушками лице. Сейчас, когда они никуда не торопились, и у них было всё время мира, он мог рассмотреть тело Галлагера с особенной тщательностью. Опустив глаза вниз, Микки увидел три маленьких и всё ещё красных шрама — он понимал, что это не те места, прикосновение к которым может доставить удовольствие, поэтому решил по возможности никак не взаимодействовать с ними.              Он приблизил лицо к лицу Йена и нежно провёл губами по подбородку, скуле, носу, но избегал губ, в ответ на это Галлагер замотал головой, в попытке поймать поцелуй.              — Не шевелись, — прошептал Микки, а через пару секунд всё-таки коснулся красных губ, вовлекая мужчину в глубокий поцелуй.              Его руки ощупывали каждую выпуклость и каждую впадинку на теле, мягко массируя. Микки отстранился и спустился губами по шее вниз, прикусывая зубами нежную кожу и на секунду втянул её в рот, не желая оставить кровоподтёк, а лишь доставить удовольствие. Рука Йена нашла короткостриженый затылок, притягивая его снова вверх, к губам, но Микки не дал ему этого сделать, прижимая запястья к кровати, а вместо этого втянул в рот сосок, слегка надавливая на него зубами.              — Блять, — зашипел Йен и чуть сдвинулся на кровати.              Его член дёрнулся, Микки почувствовал это своей грудью, поэтому спустился дорожкой поцелуев прямо к нему. Он убрал руки с запястий Йена, надеясь, что тот не будет шевелиться на этот раз, обхватывая пальцами текущий член и касаясь его губами.              — Боже, как можно додуматься набить смайлик на лобке? — пробубнил Микки, глядя на то место, где должна была быть татуировка, но сейчас её не было видно из-за волос.              Йен громко засмеялся, из-за чего всё его тело затряслось, а потом прочистил горло и снова стал серьёзным.              — Я потом тебе расскажу, не отвлекайся.              Микки улыбнулся и коснулся губами головки, оставляя на ней поцелуй и стараясь не думать о смайлике, а затем высунул язык, чтобы провести им по всей длине. Йен издал сдавленный стон и крепче сжал одеяло в руках, чувствуя, как язык Микки кружит вокруг его члена. Одной рукой Милкович сжимал основание, а второй гладил бедро, когда наконец погрузил головку полностью в рот и провёл языком по щели, собирая влагу.              Он почувствовал, как Йен выгнулся дугой, тяжело дыша через рот, когда начал заглатывать член целиком, помогая себе рукой и выкручивая запястье. Его подбородок был влажным от слюней, а челюсть сводило от напряжения, но реакция Йена стоила того, чтобы продолжать несмотря на дискомфорт. Он скользнул пальцами к мошонке, пока продолжал опускаться всё дальше с каждым движением.              Когда Йен упёрся пятками в кровать и поднял бёдра, пытаясь проникнуть как можно глубже в рот, Микки остановил его и отстранился, вытирая подбородок. Послышался расстроенный вздох, поэтому он усмехнулся.              — Не переживай, моя рыжая красавица, я позабочусь о тебе как следует, — сказал он и оставил быстрый чмок на ноге Йена, прежде чем подняться с кровати и пойти за презервативом и смазкой.              Микки опустился обратно между ног Галлагера, разорвал упаковку и раскатал презерватив по члену, избегая касаний. Кожа Йена покрылась мурашками и красными пятнами возбуждения, но он всё ещё держался, не двигаясь. Милкович задумался, насколько его хватит, прежде чем он сорвёт галстук с глаз и забьёт на правило «не шевелиться».              Он выдавил смазку на пальцы и запустил руку себе за спину, проникая сразу двумя, как вдруг остановился.              — Вытяни руку, — сказал он Йену, а потом поднёс бутылёк и нанёс смазку теперь ему на пальцы.              Микки развернулся, поворачиваясь задом к Йену и встал на колени, направляя его руку к своей заднице и проталкивая его пальцы в себя.              — Господи Иисусе, — прошептал он. — Ахуеть как это горячо.              Йен толкнулся пальцами внутрь, второй рукой обхватывая ягодицу Микки и оттягивая её в сторону. Милкович даже не думал, что будет сам настолько кайфовать от процесса, потому что устроил это в первую очередь для Галлагера. Он толкался назад, насаживаясь на пальцы, желая большего и закусывал губу, сдерживая стоны. Как только двух оказалось мало, он хотел сказать Йену добавить третий, но тот понял это сам и сделал, не давая Микки возможности даже открыть рот.              Он взял в руку свой член, который изнывал от недостатка внимания, и сделал пару движений вниз-вверх, как вдруг Йен ударил его по запястью, и сам обхватил его, одновременно толкаясь пальцами внутрь.              — Блять, — шумно выдохнул Микки, он уже был на пределе.              Пальцы Йена исчезли, а потом он схватил его за бёдра и потянул на себя, усаживая себе на лицо. Микки даже не понял, как это произошло, когда язык оказался внутри него, проталкиваясь через растянутое колечко мышц, поэтому громко застонал и упёрся руками в грудь Йена, чтобы сместить центр тяжести. Он громко чертыхался себе под нос и закатывал глаза от удовольствия, дыша через рот. Веснушчатые руки крепко держали его за ягодицы, впиваясь пальцами в мягкую кожу, а язык то погружался внутрь, то кружил вокруг входа.              Микки хотел отстраниться, потому что всё внутри уже бурлило и кипело, призывая его к освобождению, но Йен не давал ему этого сделать.              — Остановись, — взмолился он, поднимая глаза к потолку. — Йен, блять, остановись, иначе я сейчас кончу.              Он почувствовал, как Галлагер засмеялся и наконец отпустил его, убирая руки обратно на кровать. Микки потребовалась пара секунд, чтобы ноги перестали быть желейными, а голова начала снова здраво мыслить, после он сдвинулся вниз, разворачиваясь лицом, и взял в руку член Йена, насаживаясь на него. Они оба шумно выдохнули, привыкая к ощущениям, и только когда настало время двигаться вверх и вниз, Микки понял, что ноги совершенно его не слушаются, тупая боль в мышцах после тренировки вернулась.              — Ёбаный боже, — прошептал он, начиная ёрзать взад-вперёд вместо того, чтобы подниматься и опускаться.              Йен снова понял его без слов, обхватывая руками бёдра Микки и сгибая ноги в коленях, чтобы начать самому двигаться внутри. Толчки были быстрыми и ритмичными, шлепки кожа о кожу заполнили комнату, смешиваясь со стонами. Кожа Йена блестела от пота и Микки опустился ему на грудь, прижимаясь губами к шее.              — Блять, да, боже, — шептал он, чувствуя, как напор Йена спадает, и движения становятся хаотичными.              Микки снова приподнялся, чувствуя себя готовым взять на себя роль ведущего, и начал насаживаться на член так быстро как мог, чуть сдвигаясь, чтобы головка задевала комок нервов. Йен крепко держал его за бёдра, помогая руками, и его дыхание было хриплым и надрывистым, как будто тот держался из последних сил. Микки тоже чувствовал, что на пределе, поэтому приложил усилия, сжимаясь вокруг члена внутри себя, и начиная быстро себе надрачивать.              — Я близко, — с трудом произнёс Йен, проводя рукой вверх по телу Микки и останавливаясь около его лица. Милкович ухватился за его руку и втянул один палец в рот, смыкая губы вокруг него. — Бля-я-ять.              Микки сделал последние движения рукой, а потом излился на живот Галлагера, позволяя оргазму взять контроль над его разумом, после чего Йен резко дёрнул его на себя и толкнулся сам ещё несколько раз, прежде чем тоже кончить.              Они лежали и тихо дышали, переводя дух, а Йен медленно водил пальцами по влажной спине Микки, чувствуя, как его мышцы расслабляются. Милкович прижался губами к разгорячённой шее, а потом протянул руку и развязал галстук, заставляя Галлагера зажмуриться от света.              — Это было просто ахуенно, Микки, — сказал он на выдохе. — Лучший секс в моей жизни.              Милкович засмеялся, потому что, честно говоря, его изначальный план потерпел крах — Йен вообще не должен был к нему прикасаться, а тем более проявлять инициативу. Но он соврёт, если скажет, что вышло плохо.              — И в моей, — сказал он честно. — Что это вообще было, когда ты…?              Микки приподнялся на локтях, чтобы взглянуть Йену в глаза, не решаясь произнести «вылизал мне задницу» вслух. К счастью, этого делать не пришлось, потому что Галлагер всё понял и отвёл взгляд, обильно краснея.              — Не знаю, как-то само получилось, — робко произнёс он, избегая любопытных голубых глаз. — Всегда хотел попробовать, но мой бывший парень… — он поморщился от этих слов, как будто не хотел упоминать его, — он был пассивен во всех смыслах.              — Что это значит? — поинтересовался Микки, хмурясь.              С одной стороны, он не хотел слышать ничего о прошлых отношениях Йена, а с другой, ему не терпелось узнать что-нибудь про ублюдка, которого он будет тихо ненавидеть в своей голове, если тот сделал что-то плохое его парню.              Йен вздохнул, как будто совсем не хотел вдаваться в подробности, но заговорил прежде, чем Микки успел его остановить.              — Он никогда не проявлял инициативу, был всегда очень скуп на эмоции, не говорил о чувствах. Как будто принимал наши отношения и меня как данность. Мы жили вместе, но находились в разных комнатах и почти не разговаривали. А секс… — он украдкой посмотрел на Микки, как будто проверяя его реакцию, прежде чем продолжить, — сначала я пытался как-то разнообразить его, но встречал негативную реакцию каждый раз, поэтому просто привык действовать по одному классическому сценарию.              Микки внимательно слушал его, разглядывая каждый миллиметр лица перед собой, и не мог себе представить, как можно принимать этого замечательного человека, как данность, и не хотеть попробовать с ним всё на свете, включая секс.              Он подтянулся чуть выше вверх по телу Йена, на котором лежал последние пять минут, а потом соединил их губы. Почему-то именно сейчас ему хотелось показать, что Микки никогда в жизни так не поступит, потому что Галлагер — это самое прекрасное, что случалось с ним за последнее время.              Йен перевернул их и член выскользнул, вызывая неприятную пустоту внутри, из-за которой Микки поморщился, и положил руку на ему щёку, поглаживая кожу большим пальцем.              — А ты? — выдохнул Йен, как будто чувствовал себя уязвимым после признания и хотел, чтобы Милкович разделил с ним этот момент.              — У меня всё было с точностью до наоборот. Не с Чедом, — он скорчил гримасу, — а с Чарльзом, я встречался с ним, когда был в Мичигане.              — Чед и Чарльз? Ты по имени выбирал парней? Может и мне сменить своё? — усмехнулся Йен.              — Буду назвать тебя «Чйен» или «Член», если тебе так угодно.              Они оба рассмеялись, а потом придвинулись ещё ближе, переходя на шёпот.              — Однажды он уговаривал меня согласиться на секс втроём, и я даже почти согласился, но передумал в последний момент, слава Богу. Чарльз был абьюзером и манипулятором, так что я бежал так далеко, как мог, от него и от этих отношений. Так что если вдруг ты захочешь попробовать что-нибудь экзотическое, то я заранее пас. Только моногамия, только хардкор, — он улыбнулся и провёл рукой вдоль обнажённого тела Йена.              — Не могу себе представить, что однажды захочу поделиться тобой с кем-то. Я слишком собственник для этого.              Микки тихо выдохнул, а потом поцеловал улыбающиеся губы Йена, чувствуя, как пальцы на его теле скользят ближе к заднице, а потом сжимают одну из ягодиц. Он знал, что это лишь обещание на второй раунд, но никак не прелюдия, потому что для начала им обоим нужно в душ. Милкович нехотя отодвинулся и поднялся с кровати, глядя на то, как его парень поднимается следом.              Он предполагал, что душ будет совместным, потому что Йен был самой большой в мире липучкой.              — Расскажи мне про этот блядский смайлик, — попросил он, когда зашёл в душ.              Йен рассмеялся, завязывая презерватив и выбрасывая его в маленькую мусорку рядом с раковиной.              — Когда я был в университете, то общался с парнями, среди которых было популярно спорить друг с другом на что-то. Так я покрасил волосы, а потом и сделал эту идиотскую татуировку, — сказал он, закрывая стеклянную дверь за ними.              — А они что делали?              — Снимали штаны в аудитории, сбривали волосы, целовали парней, и ещё много всего. Это были самые лёгкие задания, — пожал он плечами.              Микки покачал головой из-за несусветной дурости, а потом взял мочалку, чтобы стереть засохшую сперму с живота. Йен подошёл к нему сзади, прижимаясь всем телом, и он почувствовал, как между ягодиц скользнул вновь набухающий член.              — Второй раунд, Галлагер? — спросил Микки, протягивая руки назад, чтобы схватить его за бёдра и прижать ещё ближе к себе.              — Да, пожалуйста.              И только сейчас стало ясно, что никакого сеанса кино не будет, тем более, когда у них целая ночь на то, чтобы заниматься друг другом, целоваться и болтать о чём-то личном.