Why Worry

Себастиан был уверен, что его стошнит. Он достаточно долго изображал полное безразличие к перспективе выступления на сцене перед людьми, по крайней мере достаточно, чтобы убедить окружающих. Сэм даже срывался на него пару раз, ну так, на нервах. Себастиан только отмахивался: ну тоже заладил, это же все дурачество. Ну написали они пару песен, а потом еще пару. Ну записали на практически профессиональном оборудовании, ну нарезали на диски-болванки. Ну провели полную неделю с Эмили и Леей, разрабатывая нехитрый дизайн логотипа, который можно потом распечатать на футболках. Ну арендовали место на алее с мерчендайзом, растянувшейся перед входом на фестиваль. Ну приехали в шесть утра на саундчек. «Ну выйдем сейчас на сцену!», — эхом отдалось в голове, и он неосознанно схватился за живот. Нет, точно стошнит. — Что-то ты зеленый, — в такт его мыслям бросил Сэм, на секунду отрываясь от натягивания свежих струн. Смирив друга оценивающим взглядом, он кивнул в сторону ведра со льдом, в котором покрывались конденсатом пластиковые бутылки. — Воды, может, хлебни? — Да нормально все, — ответил Себастиан, чуть резче, чем хотел. Они сидели в углу большого помещения, служившего для музыкантов общей гримеркой. В комнате одновременно умещалось человек пятьдесят, но к этому моменту осталось всего семь, — они втроем, да группа, выступающая после них. Себастиан проглотил неприятный комок, начавший формироваться в горле. «Хорошо хоть петь много не надо», — подумал он, и тут же прикусил язык, вспомнив, что они поменяли песни для выступления, и у него вообще-то соло. — Каждый свою песню сыграет, хорошо же! — Заверял его Сэм, заполняя протянутый организаторами лист с необходимой информацией. — Даже если дальше это никуда не пойдет, считай, отчитались о проделанной работе. Себастиан, видимо, был не в себе, когда на это соглашался. Сглотнув, он прислушался к едва различимому гулу музыки, несущемуся из-за стен. Им следующим выступать, а у него ноги трясутся. — Там полгорода притащилось! — Абигейл влетела в гримерку с криком, обращая на себя неприязненные взгляды второй группы, драматично кучковавшейся в противоположном конце комнаты. — И Лея, и Эллиот, Шейн даже… Себастиану очень хотелось спросить, но он не стал. -… А Пэнни отчиталась, что кто-то уже купил пару дисков и футболку! — Абигейл уселась на столешницу как ни в чем небывало, хватая свой чехол для барабанных палочек и перекидывая ремешок через плечо. — Ну, считай, уже окупились, — попытался пошутит Себастиан, но тут же содрогнулся от нервной хрипоты в собственном голосе. Шум снаружи возвестил об окончании выступления их предшественников. — Ну, к черту? — Сэм глубоко вдохнул, встряхнулся и, перехватив гитару, проследовал к выходу за кулисы. Себастиан волочил ноги следом. Вообще-то еще пару дней назад он был в тихом предвкушении. Последние пара недель были, что называется, полны событий. Свой день рождения он отпраздновал примерно так же, как и предыдущие двадцать четыре — едва проснувшись, периодически зевая и под аккомпанемент семейного бубнежа. Друзья пришли вызволять его от семейного застолья только к вечеру, — Сэм отрабатывал часы за кого-то из коллег, Абигейл в очередной раз возила свои пожитки, а Вайолетт, как оказалось, провела весь день в кузнице Клинта, где они долго и методично раскупоривали обсидиановую жеоду. — Я чуть все не испортила, — она ковыряла деревянный пол носком сапога, пока Себастиан собирал упавшую челюсть по всей комнате, — Клинт так испугался, что чуть наковальню не перевернул! Ее подарком стал обсидиановый кинжал, — грубый, на подобии доисторических оружий, сколотый по краям, но выглядящий абсолютно божественно. Сэм подарил ему редкую коллекционную фигурку из винила, которую Себастиан трижды пропускал еще на этапе предзаказа, Абигейл расщедрилась на новое супер удобное компьютерное кресло с регулируемыми подлокотниками и спинкой, откидывающейся чуть ли не до самого пола. Под конец дня они все сидели на веранде пялясь на ночное небо и зажигая бенгальские огни. Ничего особо интересного не происходило, — кроме, разве что, пары раз, когда Вайолетт случайно касалась его руки, и в голове начинали выть сирены. Но с этим он уже практически свыкся. Потом он целую неделю не вылезал из своего подвала, получив в руки настоящее сокровище, — злополучный словарь, позволивший ему достать из папки на компьютере все те книги, письма, документы и заметки, которые приходилось туда откладывать из-за невозможности прочитать. Развалившись на новом кресле, закинув ноги на стол, он методично листал страницы туда-сюда и обратно, по одной выписывая каракули и сопоставляя их с туманными, неточными переводами. Лесной язык был вообще не про четкие формулировки, — иной раз одна буква переводилась целым предложением, означавшим, например, «концепцию похолодания при светящем солнце в облачную погоду», что транслировалось как «чувство неудовлетворенности приятными событиями, или удовлетворенности неприятными». И все это было очень долго, занудно, и заставляло глаза разъезжаться по страницам, теряя очертания букв и значение простейших слов в водовороте новых смыслов. Он был в восторге. Даже Марлон этому его приобретению порадовался, — Себастиан теперь проводил в Гильдии каждый вторник и четверг, методично разбирая накопленный там вал информации, а порой и переписывая целые десятки страниц с нуля, и иметь под рукой такой вот словарик было вовсе не лишним. Странно было об этом думать, — казалось, еще совсем недавно он даже на секунду бы не остановился, проходя мимо скромного здания, прячущегося в тени горного массива возле черной пасти шахтового коридора, а теперь чуть ли не сутками там сидел. Потом началась активная подготовка к фестивалю. Она конечно и раньше была активной, но за каких-то две недели до выступления они с Сэмом и Абигейл окончательно погрязли в постоянных репетициях, переписывании нот и текстов, кратких презентаций и обменом информации с организаторами фестиваля. Сейчас, выходя на сцену и мгновенно жмурясь от светящих прямо в лицо софитов, Себастиан думал о том, что надо было еще раньше начинать готовиться. Проходящий на окраине Зузу, фестиваль не был большим по местным меркам, но для жителей микроскопического Пеликана даже полная людей гримерка казалась сумасшедшим столпотворением. Прямо перед сценой толпилась по меньшей мере сотня человек, и Себастиан уже этого было достаточно, чтобы поспешить спрятаться в глубине сцены. Дальше двух шагов от хлипкого ограждения, выстроенного прямо под колонками, он заглядывать не хотел — находиться в людных пространствах для него было терпимо ровно до того момента, как он понимал сколько людей вокруг на самом деле. — Привет! — Голос Сэма предательски надломился на первом же слоге, и Себастиан прикрыл глаза, стараясь не паниковать раньше времени. В конце-то концов, пара выступивших групп звучали уж совсем как школьные ансамбли, так что у них еще был шанс не усыпить всю собравшуюся аудиторию. — Мы из… Э-э-э Пеликана, славный маленький город тут неподалеку… Мы «Уничтожитель Гоблинов», и нам есть что предложить… Себастиан не был готов к началу песни, настолько сильно его накрыло легкой волной испанского стыда, — Сэм долго придумывал как начать выступление, и несмотря на все уговоры и протесты, зачем-то придумал «игривую подводку». Звучала она уж очень театрально и наигранно, но Сэму от этого явно стало спокойнее — когда Абигейл шибанула по барабанам, начиная свою песню, он без запинки вступил с гитарой. Руки Себастиана машинально встали на нужные клавиши, и он выдохнул, — мышечная память все делала за него, и он постарался насмерть выключить мозг, чтобы сосредоточиться только на своей игре. Уже к середине песни он вдруг понял, что не так уж это и страшно, — услужливо слепящие его софиты не давали глазам блуждать по толпе, хотя взгляд то и дело предательски метался в первые ряды, пытаясь разглядеть там знакомые черты. Руки машинально переставляли аккорды и переключали нужные кнопки. Что Абигейл переборщила с вокальными выкрутасами он понял примерно сразу, — голос, несущийся из ближайшей к нему колонки начал предательски сипеть на высоких нотах, заставляя болезненно морщиться от фантомного ощущения в собственной глотке. «Главное самому не переусердствовать», — пронеслось в голове, когда окончание песни сопроводили вполне крепкие аплодисменты. Сэм кратко поблагодарил слушателей, чуть ли не хвастаясь следующей песней, и Себастиан в ужасе понял, что теперь его очередь. Ну до чего же тупая была идея! * — Надо было, все-таки, твоей песней закрывать, — сетовал Сэм, закутываясь в куртку. Абигейл протестующе вскинула руки, но Сэм покачал головой, — нет, ну серьезно, она поживее. — Больной что-ли, у твоей песни самая интересная партитура! Себастиан усмехнулся, нехотя оборачиваясь шарфом. Выступили они более чем сносно: люди, никогда не слышавшие их музыку, аплодировали как настоящие фанаты, пока настоящие фанаты, приехавшие поддержать ребят из дома, криками заглушали все инструменты. — Нет, ну вы вообще! — Вайолетт скакала на месте, и ее куртка то и дело соскальзывала с плеча, открывая вид на «фирменную» футболку, единственную, оставшуюся из всего привезенного ими мерча. Что, правда, не о многом говорило: они привезли всего штук десять. — Это вообще, прямо… Вообще! Она снова подпрыгнула, чуть не оскальзываясь на мерзлой траве. Себастиан не мог сдержать улыбки. Он бы еще пятьдесят раз выступил, если бы заранее знал, что она прыгнет ему на шею и поцелует в щеку едва он спустится со сцены. Черт, да его бы вообще с этой сцены было не стянуть. Ну, точнее стянуть. Черт. Щека теперь горела, словно к ней приложили горячую кочергу, и Себастиан усилием воли заставлял себя не прикасаться к заветному месту пальцами каждые пятнадцать секунд, особенно после мимолетного взгляда, которым его наградил Сэм. Тот, правда, был слишком вымотан, и ничего не сказал, а потом их снесли Эмили и Шейн с Леей, поздравляя с удачным выступлением. — Ну, что, домой? — Абигейл похлопала по чехлу Сэмовой гитары. — Черт, как же не хочется, — ко всеобщему удивлению застонал сам Сэм, жадно оглядываясь на городские огни. — Так редко куда-то выбираемся… — Так пойдемте, может, по городу пройдемся? — Вайолетт кинула взгляд на часы (Себастиан почувствовал непонятный прилив гордости), и задумчиво оглядела собравшуюся компанию. — Ну так, часик-другой. — Ну, это без меня, — Шейн пожал парням руки и похлопал Эбби по плечу, — меня Джас заждалась. — А меня Гас, — кивнула Эмили. В итоге, все кроме «Уничтожителя Гоблинов» и Вайолетт направились в сторону автобусной остановки. Эллиот добродушно предложил отвезти в Пеликан гитару и китар Себастиана, — отдавать инструменты не хотелось, но от перспективы слоняться по шумному людному городу с болтающимся на спине чехлом в восторге ни он, ни Сэм не были. Глядя вслед удаляющимся в темноту соседям, Себастиан вздохнул. — Есть хочется. — Можем зайти в мое любимое кафе! — Вайолетт уверенно повела их в противоположную сторону, на ходу достав из кармана телефон. — Может мне даже удастся кое-что организовать. Спустя полчаса они уже катились по ослепляющим улицам вечернего мегаполиса. Себастиан, бывавший здесь не больше десяти раз, привычно подавил волну паники, вызванную стоящим на улицах галдежом. Каждый раз он себя убеждал, что это с непривычки, — мол, конечно, живя в такой дыре как Пеликан, где самый громкий звук это крик чьего-то петуха утром, нужно время адаптироваться к гомону и яркости настоящего города. Однако сейчас он с удивлением почувствовал легкое раздражение. Как тут люди вообще живут на повседневной основе?.. Вайолетт, сидевшая на переднем сидении, болтала без умолку, тыкая пальцем по сторонам. «Здесь моя старая школа, а здесь я прогуливала вечерние занятия, а здесь…», информация лилась из нее непрекращающимся потоком. Попросив таксиста остановиться прямо посреди оживленной улицы, она выгнала всех из машины, торопливо подталкивая друзей на тротуар. — В центре никаких парковочных мест, выскочил и побежал, — буркнула она, чуть щурясь от бьющего в глаза света какой-то бешено мигающей вывески. — Для парковки извольте вставать в пять утра! Со всех сторон играла праздничная музыка, тут и там были развешаны гирлянды, звезды и елки; задорно подмигивающие огни обвивали фонарные столбы, вывески и даже деревья. Город явно готовился к празднику, как в последний раз. — Точно, пойдемте смотреть елку! — Абигейл схватила Вайолетт за локоть, бешено дергая её из стороны в сторону. — Тут же ставят елку? — В самом центре, — кивнула Вайолетт, раскачиваясь под ее напором. — Хотите елку? Под хор одобрительных возгласов, она повела напрочь забывших про голод ребят по улицам, не задумываясь сворачивая на неприметные переулки, чуть не скрываясь из виду в подземных переходах, выжидательно останавливаясь, чтобы зазевавшиеся друзья успевали ее догнать. Себастиан думал. В отличие от них, она действительно выглядела на своем месте. Да, конечно, прожив больше десятилетия в одном городе любой будет ориентироваться с такой же легкостью и уверенностью, но что-то было в ней такое… Она просто вписывалась. — Опять пялишься, — задорно буркнула она ему прямо в ухо, и Себастиан смущенно помотал головой. — Задумался? — Ага, — он посмотрел на вертящего головой впереди Сэма, на Абигейл, чуть не прыгавшую от возбуждения. Черт, он наверное выглядел, как полный зануда. — Просто подумал, почему ты уехала отсюда. — О боже, опять? — Она закатила глаза, словно бы оседая под весом этой мысли. — Когда же ты успокоишься? — Да нет, не в этом смысле, — Себастиан снова оглянулся. — Ты просто тут… Ну, как дома. — Потому что я и есть дома, — она покачала головой. Они шли по узкому участку тротуара, и проезжавшие мимо машины едва не задевали ее руку боковыми зеркалами. — Только вот дома не равно комфорт. Себастиан понимающе кивнул. Вайолетт и правда не выглядела особо счастливой от прогулки по родным пенатам. — А зачем предложила тогда? — Он чуть ткнул ее локтем, тактично предлагая поменяться местами. Очень уж ему не нравилось, как близко она к проезжей части. — Могли же домой поехать. — Ну надо же вас как-то развлечь, раз такое дело — Она отмахнулась от его попыток в «рыцарство». Себастиан в очередной раз подумал о том, какая она отвратительно самодостаточная. — Да и потом… Вам же тут нравится. Себастиан посмотрел на ее лицо, подсвеченное миллионом мигающих отовсюду огней, фонарей и вывесок. Заглянул в практически ничего не отражающие глаза, выглядящие словно чужими, — никогда он еще не видел, чтобы взгляд Вайолетт был таким потухшим. — Ага… * — Нет ну что значит «зачем»? — Мать уперла руки в бока, наклонив мокрую после душа голову. Себастиан слегка раздраженно уставился на лужу воды, натекшую с ее рыжей гривы прямо на ковер. — Ты мне сейчас потоп устроишь, ей-богу. — Не увиливай, — Робин, однако, поправила полотенце, болтавшееся без дела на плечах. Ее взгляд слегка смягчился. — Солнышко, ты точно в порядке? «Да сколько можно!» — Да, мам. Просто не понимаю, зачем мне туда переть третий день подряд. — Ну это уже, считай, традиция! Себастиан застонал, запрокидывая голову и устремляя мутный взгляд в потолок. Раньше он мог разглядеть каждый шов на дощатом покрытии, и наизусть знал узор на каждом бруске. А сейчас, вот, все слилось в светло-бежевое пятно. Зима не церемонилась, то превращая улицы в чавкающее месиво, то занося город метровым слоем снега и покрывая инеем ресницы при любой попытке высунуть нос из своей уютной берлоги. Себастиан не особо жаловался, — ему в последнее время все чаще хотелось опустить лицо в сугроб в надежде, что от этого из головы вылезут все непрошенные мысли. Или желания. Вообще куксился он абсолютно без причины. — Хорошо, давай я приду попозже, — он с надеждой взглянул на мать, но та ответила ему стойкой не терпящей возражений. — Себ, я тебя редко о чем-то прошу. Но сейчас прошу. Спорить было бесполезно. Он уже давно заметил, что мать острее всего реагирует на его нелюбовь к каким-то вымученно семейным активностям. Ну, то есть оно и понятно, — с Деметриусом у них отношения так и не сложились, несмотря на то, что Себастиан еще предложения-то составлять толком не умел, когда тот появился в их с матерью жизни. С другой стороны это чаще всего и было корнем проблемы, — как человек не одаренный излишним эмоциональным интеллектом, Деметриус предпринял не слишком много попыток познакомиться с Себастианом, зато с порога начал его воспитывать. В итоге собачились они на постоянной основе, а когда Мару начала становиться похожа на человека, ситуация только ухудшилась. Из-за этого, Себастиан себя постоянно чувствовал лишним, — особенно на городских праздниках и фестивалях, где все держались в своих маленьких семейных кругах. Он на фоне своей «семьи» выглядел, как гороховое пугало. Вот и на фестивале льда, к слову сказать, во внеочередной раз внутри неприятно кольнуло, когда он издалека увидел счастливые улыбки и дружный смех матери, Мару и Деметриуса над жуткого вида снеговиком, которого они построили все вместе. Он бы мог погрустить, что его даже не позвали, — но тогда пришлось бы отрицать что Себастиан сам ушел от них как можно дальше, чуть ли не в самую глубь облысевших на холоде деревьев. Иногда он сам себя не понимал. Шаркая по снегу вслед за радостно щебечущей родней, он вздохнул. Ну ничего, вот сегодня еще пережить, и можно забыть об этом всем еще на один долгий месяц. Тупость, с другой стороны, — фестивали и праздники он еще мог понять, но зачем каждый год устраивать представление из Ночного Рынка? «Капиталистическое консьюмеристское надувательство», как Вайолетт выразилась. Вайолетт тоже была в этом уравнении его занудничества. Точнее, не была, поэтому и создавала проблему. Точнее, не создавала… Точнее, он был дурак. Себастиан все чаще ловил себя на мысли, что хочет ее увидеть. Он и раньше хотел, но раньше было проще. Ну, то есть прямо встал и пошел. Или написал, или вышел на улицу, а она сидит в каком-нибудь очередном кусте и ищет там, типа, жука-навозника для своих этих мистических запросов в Клуб. Теперь, почему-то, мозг наполнялся ворохом каких-то левых мыслей, мнений, осторожностей. Надо было обязательно как-то невзначай встретиться, или как-то ее заговорить, чтобы она сама его пригласила, или как-то незаметно угадать, где она будет, чтобы как-то случайно там оказаться. Кому это надо было он не знал, к слову сказать. Огни ночного рынка подсвечивали пляж слегка устрашающим заревом. Себастиану даже обидно стало, — пляж то он любил, а сейчас даже этой маленькой радостью не насладиться как нормальный человек. Поболтав немного с Сэмом, скорее, для приличия, он отчалил в сторону укрытой на зиму лодки, покоящейся возле дома Эллиота. Сам писатель беспечно болтал с кем-то на пирсе, а значит вряд ли будет возражать, если Себ здесь тихонечко покурит. Вообще, ему просто хотелось сделать что-то вызывающее. Авось кто разозлится, увидев столб дыба над его головой. Отсюда же открывался вид на всю эту приторную картину общего веселья, — Себастиан сам поразился тому, насколько сильной горечью у него во рту отдавало при взгляде на задорно бродящие между лодок семьи. Жалкий, честное слово, нет бы хоть повеселиться. — Ох и получишь ты от Льюиса, — Себастиан вздрогнул, чуть не поскальзываясь на смешавшемся со снегом песке. Повертев головой и не обнаружив ни единой живой души он ужаснулся. Мерещится ему, что ли… — Эй, незрячий, — голос стал громче, и спустя секунду Себастиан с облегчением разглядел бардовые волосы Вайолетт, едва заметные в тени маленького пляжного домика. Она облокотилась о стену, смирив его насмешливым взглядом. — Что с лицом? — Покоя мое лицо не дает, да? — Он наигранно всплеснул руками. — Сколько раз… — Ах, опять задела твое хрупкое эго? Себастиан улыбнулся, прикрывая глаза. Ей достаточно было просто стоять рядом, и он уже не чувствовал себя таким противно одиноким, как двадцать секунд назад. — Чего прячешься? — Он подошел ближе, тоже скрываясь в тени дома. Перспектива быть пойманным, вдруг, перестала казаться такой уж заманчивой. Вайолетт неопределенно пожала плечами. — Да как-то… Просто так. Себастиан не поверил, но спорить не стал. Они молча стояли на укромном пятачке земли, наблюдая за мягко мерцающими огнями рынка, и Себастиан вдруг подумал, что приглушенный рассредоточенный свет маленькой торговой площади, образовавшейся тут в ежечасье, кажется ему намного более привлекательным, чем раньше. — Ладно, может не просто так, — буркнула Вайолетт, словно они все это время спорили. Встретившись с удивленным взглядом Себастиана, она помотала головой. — Соврала и не знаю зачем. — А что хотела сказать? Она помолчала. — Тебя искала, — наконец выдавила она, упрямо глядя себе под ноги. У Себастиана мгновенно подкосило ноги, но он стоически сдержался от драматичных падений. Вместо этого, словно ведомый какой-то несокрушимой силой, он молча прислонился к ее плечу своим, скрестив руки на груди и продолжая смотреть вглубь пляжа, словно там разворачивалось самое интересное представление. И чуть не упал еще раз, когда она не отодвинулась, а напротив, чуть наклонила голову, едва касаясь затылком его щеки. — Какая-то ты меланхоличная, — Себастиан бездумно пинал крупные камушки, попадающиеся под ноги. — Отец звонил, — буркнула она, насупив покрасневший на холоде нос. — Зачастил он, — удивленно отметил Себастиан, но Вайолетт только ссутулила плечи. Они долго стояли в тени, скрытые от глаз, тихонько бормоча что-то бессмысленное, наблюдая за медленно увядающей на пирсе активностью. Себастиану никогда еще не было так тепло, как в эту промозглую зимнюю ночь. Когда на пляже не осталось ни единой живой души, и даже торговые паромы, споро отшвартовавшись, покинули побережье, они не сговариваясь пересекли пляж сначала в одну сторону, потом в другую, да так и продолжали бродить по выбеленному солнцем песку. — Они закрыли годовые отчеты, и вспомнили, что у них есть дочь, — Вайолетт с размаху пнула одиноко валявшуюся на пути ракушку. Хрупкая скорлупка, схваченная ночным холодом, тут же разлетелась вдребезги, сверкая в приглушенном свете ночного неба. Словно кто-то развеял по ветру мешок блесток. — Я просто не понимаю: декаду, наверное, слов двадцать в год от них слышала, а теперь вон не отвяжешься. — Это, по-моему, универсальное у всех родителей, — подбодрил ее Себастиан, на секунду поразившись самому себе. Он теперь подбадривает. — Знаешь, с подростками они никогда не могут общий язык найти, а потом начинают наверстывать. — Но им же не интересно кто я, — Вайолетт остановилась, задрав голову. С неба сыпались едва заметные снежинки, таявшие не успев осесть на землю, и над пляжем начал подниматься едва заметный туман. — Точнее, интересно, но только в контексте того что я дочь, не личность. — Ну и забила ты себе голову, — Себастиан усмехнулся. — Я тебе говорил уже, что ты слишком много думаешь и слишком много переживаешь? Надо иногда череп проветривать, а то лопнет. — Просто все очень быстро меняется, — она словно сдулась посреди фразы. — О, это мы знаем такое, — Он тоже запрокинул голову, щурясь на мигающие с высоты звезды. — Когда жизнь идет размеренно, а потом ба-а-ац… Приезжает какая-нибудь сумасшедшая и начинает рыбачить у тебя прямо на пороге. — В каком это смысле сумасшедшая? — Она повернула голову, притворно хмурясь, но тут же отвернулась, встретившись с его насмешливым взглядом. — И это не то же самое! — Не то же самое, — эхом ответил Себастиан, делая пару шагов вперед, обгоняя ее на песке. — Но голову ты себе действительно забила. Вайолетт вдруг остановилась, непонятным взглядом уставившись в сторону горизонта. На фоне клубящихся над морем нагромождений облаков, вырисовывались едва различимые черные точки уплывающих кораблей. — Ладно, умник, тогда скажи, что ты делаешь, когда у тебя голова кругом идет? — Вайолетт нарушила затянувшуюся тишину, снова заворачивая возле узкого пролива, знаменовавшего устье утекающей вглубь долины реки. — Сюда прихожу, например. — Ха, я кстати давно хотела спросить, что у тебя за страсть такая, стоять над морем под дождем, — она усмехнулась. — Одного заплыва не хватило? — Я не… Ты что, следишь за мной? — Он удивленно вскинул брови, пытаясь поймать ее взгляд. Он никогда ей об этом не говорил раньше. — Ничего подобного! — Вайолетт покраснела, отворачиваясь и устремилась вперед, как-бы невзначай ускорив шаг. — Просто к Вилли заходила, а ты там торчишь как… Как редкое пугало. — Ну нет, подожди! Он шутливо ускорил шаг, пытаясь схватить ее за локоть. Вайолетт вскрикнула, подпрыгивая на месте и ударяясь в бегство. Себастиан расхохотался. — А ну стой! Ну-ка давай поподробнее, — он честно попытался ее догнать, но это было бесполезно. Вайолетт, в отличие от него, была прекрасно физически подготовлена: даже под плотными джинсами прекрасно видно было перекатывающиеся при беге мышцы. К неописуемой своей радости, однако, Себастиан быстро заметил, что она ему откровенно поддается. — Да отстань ты, — она рассмеялась, когда он, с постыдным пыхтением, схватил ее за плечи, разворачивая на месте. — Извращенка, — Себастиан попытался выдать еще какую-нибудь хохму, но у него предательски сперло дыхание. — Окей я тебя прощу… За твои стремные подсматривания… Только давай… Без бега… — Простынешь же, — она заботливо поправила шарф, разболтавшийся на его плечах. Себастиан сглотнул. Вайолетт, словно поймавшая сама себя на чем-то постыдном, отвернулась. — Так что там про стояние под дождем? — А, ну… Вот смотри, какие там тучи, — он словно очнулся от транса, ступив на доски и поведя головой в сторону горизонта. — А когда ливень, они еще лучше. Он подождал, пока она взойдет на мостки пирса, растянувшегося над стылой водой. Льда возле берега не осталось, — не то пришвартованные корабли и паромы постарались, не то холод был недостаточный, чтобы хорошенько проморозить подвижную воду. Вайолетт подняла глаза, уставившись на бесконечно растянувшиеся по небосводу серые горы, громоздящиеся друг над другом, расстилающиеся над головой. Лунный свет подчёркивал их резкие очертания, и на долю секунды Себастиан забыл, что на дворе — зима, и что холодный ночной воздух кусает его за нос. В ушах отчетливо зазвучала далекая дробь капель, барабанящих по поверхности воды. — Каждый раз, когда там собирается гроза, я надеюсь, что она дойдет до города, — пробормотал он, останавливаясь на самом краю мостков. Мимо пролетела снежинка, а потом еще одна и еще. — И накроет Пеликан к чертовой матери. Вайолетт остановилась рядом, задумчиво глядя перед собой. — Затопить нас всех хочешь? — Ну… — Он вдохнул холодный воздух, едва заметно делая ма-а-аленький шажок в ее сторону. Он даже сквозь слои одежды чувствовал близость ее руки. — Но я правда люблю такую погоду, особенно когда голова кругом. Все как будто исчезают, понимаешь? — Может потому что нормальные люди не любят торчать под дождем? — Резонно отметила она. — Ну не тебе говорить, чего там нормальные люди предпочитают, сама же вечно по колено в лужах. — И то верно. — Вайолетт издала тихий смешок, и Себастиан пододвинулся еще ближе. — Может, правда хочу, чтоб затопило, — помолчав сказал он, опуская взгляд на воду. — Или чтобы просто никого не было… Или были, но… — Но исчезли? — Ее голос прозвучал насмешливо, но не злорадно. Себастиан кисло улыбнулся. — Ну тяжело мне с людьми, что я сделаю. Особенно с новыми. — … И со мной тяжело? Ее локоть едва ощутимо коснулся его собственного, и Себастиан скосил взгляд. Вайолетт стояла совсем рядом, глядя на их отражение в воде. — Нет. Со всеми, кроме тебя. Она резко повернулась голову, уставившись на него своими огромными серыми глазами, так похожими на штормовые тучи. Какая-то часть его сознания резонно напоминала, что он врет, — до черта людей в городе, с которыми ему было не тяжело. А как же Сэм? Как же Эбби? Если уж мерить тем же мерилом, то ему и с Льюисом приятно иной раз перекинуться парой слов. Но Вайолетт как будто поняла. — Мне с тобой тоже не тяжело. Мимо них пронесся очередной ворох снежинок, — крупных, мокрых, противно оседающих в волосах. Себастиан как-бы невзначай коснулся пальцами ее ладони. Вайолетт переплела их пальцы, сначала робко, а потом вдруг крепко-крепко, словно ободряюще, словно хотела удостовериться, что он рядом. Себастиан чуть снова не упал в море.