Why Worry

Вайолетт и не заметила, как город начал обрастать украшениями. Казалось, еще вчера на площади робко светилась одна единственная звездочка, — уютная садовая лампа, которую Эвелин водружала на свои занесенные снегом клумбы, — и тут внезапно с каждого здания на Вайолетт сверкали блестками красные и зеленые флажки, задорно подмигивали крохотные фонарики, шуршали бумажные елки. Массивное дерево, водруженное в центре площади, клонило тяжелые еловые лапы к самой земле, позволяя малышне с дикими криками бегать возле ствола, путаясь в гирляндах и получая нагоняи от взрослых. Правда, не очень строгие, — Марни, Джоди и Пэнни, попеременно выгуливавшие детей по сказочно украшенному городу, больше умилялись, чем сердились. У Вайолетт каждый раз дыхание перехватывало, когда она ступала на ведущую в Пеликан тропинку: вся дорога от ее фермы, мимо автобусной остановки и до самой клиники Харви, была усеяна маленькими теплыми огоньками, уютно оседавшими на елях и соснах, обвивающимися вокруг заборов и стелящихся вдоль дороги. Когда их заносило снегом, казалось, что сугробы сделаны из звездной пыли. Пеликан встречал и рождественских туристов, — Вайолетт с удивлением отмечала незнакомые лица, пялящиеся в украшенные витрины магазинов и прогуливающиеся вдоль отражающих свет гирлянд рек. Из-за перепада температур к вечеру над землей поднималась слабая дымка, и проходясь по улице можно было подумать, что ты находишься в иллюстрации детской сказки. Признаться честно, Вайолетт все это время валялась без дела. Ферма, занесенная снегом по самое не балуй, словно впала в зимнюю спячку, встречая уютной и теплой, но все же пустотой. Так что будни ее теперь были заняты чтением третьесортного фэнтези, сном и блужданием по городу в состоянии сомнамбулы. Самое же отвратительное было то, что она давно не чувствовала себя настолько счастливой. Эвелин, завидев ее вдалеке, рьяно зазывала ее на чаепития, на которых с мечтательной улыбкой рассказывала о своих молодых годах; Клинт с радостью принимал помощь в кузнице (хоть мэр Льюис и запретил ей туда соваться строго-настрого ввиду «отсутствия лицензии на камнеобработку и оперирование тяжелым механическим оборудованием»), Абигейл, Хэйли, Эмили и, — кто бы подумал! — Алекс раз в неделю зазывали ее на встречу импровизированного книжного клуба. Даже Эллиот, редко покидавший пляж, недавно пришел в гости с большой голубой ракушкой и предложил ей уроки фортепьяно, пока у нее есть горстка свободного времени, которое некуда девать. Робин, перегнавшая всех дважды в своей щедрости, неумолимо требовала ее приходить в Мастерскую на ужин минимум трижды в неделю, с азартом показывая ей новые чертежи, обсуждая рабочие моменты, делясь новостями или просто слушая рассказы Вайолетт о жизни в городе. Мару и Себастиан с радостью утягивали Вайолетт на маленькую веранду, где они все втроем играли затемно, пока Робин в халате и плюшевых тапках не корчила им сердитую гримасу в окно. С Себастианом они вообще очень много времени проводили вместе. Кажется, чем больше она проваливалась в это свое новое, доселе неизведанное «ничего не делание», тем легче и спокойнее было на душе. Она вдруг начала ему звонить, — просто так, потому что хотела услышать его голос. Они висели на телефоне часами, практически даже и не разговаривая. Признаться честно, Вайолетт просто любила слушать его бормотание за работой. Иногда Себастиан приходил к ней без предупреждения, заваливаясь в гостиную припорошенный снегом, словно плохо слепленный снеговик. Иногда за его плечом хитро улыбался Сэм или потирала замерзшие щеки Абигейл, оторвавшаяся от набравшего обороты ремонта. Но чаще всего были только он, она и тихо трещащий в углу комнаты камин, возле которого, развалившись друг на друге, грелись обросший зимним подшерстком Монтгомери и нахохлившаяся Бука. В один из таких дней, когда Себастиан и Абигейл складывали башню из игральных карт на кофейном столике в гостиной, входная дверь вдруг распахнулась настежь, впуская внутрь промозглый зимний ветер и пригоршню снега. — Эй! — Вайолетт, начавшая клевать носом развалившись на полу, недоуменно вскинула голову. Она, конечно, всем разрешала приходить в гости когда вздумается, но можно же и постучать! — Прошу прощения, — отец, завернутый в покрытое снегом пальто, смущенно стянул с головы шерстяную шапку. Они уставились друг на друга, словно видели впервые. Первой ожила Абигейл. — Ой, здравствуйте! Вы, наверное, Кай? Мне мама про вас рассказывала! — Она уверенно подскочила к едва успевшему снять пальто отцу Вайолетт, протягивая ему руку для рукопожатия. — Мама? — Он смерил ее профессионально наметанным взглядом, словно сравнивая черты ее лица с базой данных, хранившейся в голове. — Не уж-то… Кэролайн? — Так точно, сэр! — Абигейл улыбнулась ему одной из своих самых приятных улыбок. Вайолетт всегда поражалась тому, как легко она понимает, как и с кем себя надо вести. Хотя бы потому, что по большей части она полученную информацию игнорировала, продолжая вести себя так, как хочет Абигейл. — Не волнуйтесь, мы уже уходим! Она бросила на Себастиана выразительный взгляд, и он тут же вскочил на ноги. Протянув руку все еще опешившей на полу Вайолетт, он помог ей подняться и в последнюю секунду многозначительно сжал ее пальцы в ладони. — Звони, если что, ладно? — Он ободряюще кивнул и направился на выход следом за продолжавшей раскланиваться Абигейл. Вайолетт успела заметить, как они на долю секунды столкнулись в прихожей с ее отцом, и как оба смерили друг друга удивленными взглядами. Потом друзья споро скрылись за дверью, оставляя ее наедине с непрошеным гостем. * — Так, что… Как идут дела? Вайолетт внимательно изучала плитку, покрывавшую стену над кухонными кабинетами. Руки словно одеревенели, плохо поддаваясь и то и дело отправляя столовые приборы в полет. Она пыталась сделать чай плохо гнущимися пальцами под аккомпанемент льющейся из колонки праздничной музыки. Правда, она себя больше не чувствовала особенно празднично. — Да так, пока ничего, — она, наконец, совладала с заварочным чайником, и осторожно поставила перед отцом дымящуюся кружку. — Зимой особо ничего не вырастишь, так что занимаюсь мелкой работой. Заказы выполняю, что-то такое. — Наемница, получается? — Он попытался улыбнуться, но Вайолетт заметила скованность в его мимике. — Ну, наверное. Они молча сидели за столом, бросая друг на друга короткие непонятные взгляды. Отец давно намеревался приехать, — они пару раз даже намечали что-то вроде даты, а иной раз на том конце провода изъявляла желание и мать, но как-то все не складывалось. После трех-четырех таких неудачных попыток договориться, Вайолетт махнула рукой. Приезжайте, мол, когда захотите, тут двери всегда открыты. Но все равно вышло слишком уж спонтанно. — Как там мама? — Прервала затянувшееся молчание Вайолетт, помешивая всплывшую на поверхность кружки корицу. — Скучает, — дал слабину отец. Он бросил на Вайолетт грустный взгляд. — Она хотела приехать, но Клеопатра плохо себя чувствует… Вайолетт почувствовала, как у нее внутри сжался тугой комок. Кошка Клеопатра, глупая, скучная, лысая кошка Клеопатра, жившая в их минималистичном пентхаусе, днями на пролет спавшая на бежевой подушке, редко совершавшая больше трех шагов за день. Она про нее совсем забыла. — Уже?.. Кай сделал большой глоток из своей кружки, причмокивая. — Ну, старушка и так долго держалась. Вайолетт улыбнулась. Да уж, кошка Клеопатра жила с ними с ее школьных лет. Ее и завели-то лишь потому, что маленькая Вайолетт ныла, что хочет питомца. Она, правда, просила собаку, — побольше да погрязнее, с которой можно бегать в парке и валяться в луже. — А помнишь, как она лет пять назад застряла за бойлером, потому что в здании не было отопления? — Вдруг выпалила она, улыбаясь против воли. Он вспомнил. Потом он вспомнил, как и сама Вайолетт застряла за тем же самым бойлером когда ей было едва ли пять, — как она хотела найти там портал в другой мир после прочтения какой-то книжки. И как родители потом смеялись между собой, потому что в книжке-то, вообще-то, порталом служил большой платяной шкаф, но в их квартире все шкафы были с дверями-купе, и только в бойлерной осталась маленькая кладовка для инструментов и чистящих средств, скрытая за двойными дверями из старого дерева. Они словно пробили крепко наросший лед, — истории посыпались одна за другой, и Вайолетт смеялась, и отец тоже смеялся. Она показала ему ферму, — опустевший курятник и хлев, которые он сердечно оценил, посетовав, что не встретил ни одного теленка. Вайолетт, зачем-то, пообещала, что для следующего его визита обязательно заберет у Марни одну из своих коров. А он пообещал, что привезет из города высокосортный корм специально по такому случаю, но попросил ее не переусердствовать и не перетрудиться. Они даже прошлись по городу. Не прошло и двух минут, пока к ним не начали подходить все кому не лень, — кто-то просто поздороваться с Вайолетт, вежливо кивнув незнакомому гостю, отметив про себя что у них одинаковые глаза и они одинаково наклоняют голову на выдохе. Кто-то метил прицельно в рукопожатие, — Пьер так и вовсе чуть не выронил ящик с узорчатыми стеклянными шарами, которые развешивал над входом в магазин. Вайолетт особо не задумывалась о том, что в ее возрасте отец здесь на самом деле жил. Да и до этого, — еще до того, как ферма «Велвет Роуз» стала чем-то приличным и значимым, его детство прошло в Пеликане, он ходил в один класс с Робин и Кэролайн, получал нагоняи от тогда еще молодого Льюиса, кидал «блинчики» с мостков перед лавкой Вилли. Он никогда об этом особо не рассказывал. Обойдя Пеликан от конца до края, — последним пунктом были Эвелин и Джордж, ударившиеся в живые, словно картины на стене, воспоминания, — они свернули обратно в сторону «Велвет Роуз». — Знаешь, я ведь так и остался бы тут. — Вайолетт удивленно подняла глаза на отца. Она редко видела его таким расслабленным. Морщины, прорезавшие борозды в его лбу и щеках словно бы разгладились, зато новые собрались возле уголков глаз. — И Лиллит бы уговорил. Но так мне это все осточертело… Отец со своими грядками, мать с россказнями про монстров и прочий бред… Он вздохнул, когда они остановились возле таблички с названием фермы. Вайолетт не стала ее сносить, — только ободрала старую краску и обмазала свежим покрытием. Кай провел пальцами в замшевой перчатке по выгравированным вручную буквам. — Я здесь себя чувствовал, как в тюрьме, замороженным во времени, — он посмотрел на Вайолетт. — Все смотрел в сторону города, а уж когда Лили встретил… Мы думали, если построим жить в Зузу, мои родители поймут, что не правы. А получается, сами стали не лучше. — Да уж, — она покачала головой. — Может, так заведено? Дети будут всегда хотеть чего-то совершенно другого? Отец кивнул. Его лицо снова начало приобретать более жесткое выражение, — то, каким Вайолетт помнила его на повседневной основе, маска сосредоточенности и безэмоциональности. С таким лицом входят в кабинет директоров, обсуждая новые санкции, тарифы и проекты. Он с таким выражением входил в детскую, удостоверяясь, что дочь прилежно занимается с прописями или читает энциклопедию. — Мы были уверены, что для тебя так будет лучше. — И были не правы, — Вайолетт насмешливо взглянула на отца. Тот так удивился ее откровенному неповиновению, что его брови взлетели до самых волос, скрываясь под едва тронутыми сединой медными кудрями. — Но это и не удивительно. Дети не идут с инструкциями. — Ты удивишься, — буркнул он, поправляя широкий шелковый шарф, заткнутый в ворот пальто. — В отличие от моих родителей, мы с Лиллит на самом деле изучали техники воспитания и читали… — Значит, плохо читали, — Вайолетт пошла вперед, не обращая внимания на мелькнувшее в серых глазах отца возмущение. — Но сейчас уже поздно. Теперь имеем, что имеем. Они молча дошли до дома, — блестящий боками автомобиль, припаркованные на съезде с шоссе, вызвал у Вайолетт легкое отвращение из-за нахлынувших неприятных воспоминаний. Отец задумчиво посмотрел на пытавшихся перевернуть украшенную елку животных. Бука усиленно щипала тяжело нависшую над полом ветку, дергая маленькой головкой в такт цоканью коготков; Монти оборзевше прыгал прямо на дерево с ближайшей тумбы, повисая на туго замотанной гирлянде. — Хорошо прижилась, да? — Вайолетт нехотя посмотрела на него, ожидая увидеть сарказм, или разочарование, или раздражение на худой конец. Но ничего этого не было. Отец смотрел озабоченно, может, даже задумчиво. — Накрепко? — Надеюсь, — она повела плечом. Она вдруг снова почувствовала себя маленькой. Никогда у них такие разговоры не строились, как они не пытались. — Ну и славно. Вайолетт посмотрела на него долгим, внимательным взглядом, пытаясь заглянуть за эту его непроницаемую штору. И вдруг осознала до ужаса простую вещь: может быть, те злодеи, которых она рисовала у себя в голове долгие годы, на самом деле не существовали, может быть ее родители просто не очень хорошо умеют общаться. * Пир Зимней Звезды прошел на удивление скромно. После ярких, кричащих, светящихся и гомонящих праздников остальных сезонов, мирное сборище на главной площади показалось ей ужасно сонливым. Все бормотали друг-другу поздравления, обменивались завернутыми в цветастую бумагу подарками, хрустели обертками и чокались стаканами. У каждой семьи города был накрыт отдельный стол, но к облегчению Вайолетт соседи беспрепятственно сновали между ними, не сильно обращая внимание на то, где наполняют тарелки. Вайолетт себя в такие моменты чувствовала белой вороной, — она, конечно, на многих праздниках не знала, куда себя приткнуть, но сейчас было особенно очевидно, как ей некуда себя деть. Ей, правда, было вообще не до того. Весь праздник она пыталась улучить момент, чтобы тихонько прокрасться в Клуб. В сумке, перекинутой через плечо, помимо подарка для Винсента, было еще кое-что. — Вайолетт, нашла уже своего Тайного Друга? — Льюис утер пену от сливочного пива с седых усов, появляясь за ее плечом так внезапно, что она чуть не подпрыгнула. — А! — Вайолетт схватилась за сумку так, словно там на самом деле была бомба. — Мистер Льюис, нельзя же так пугать! Мэр рассмеялся. — Не надо так нервничать, дорогая, праздник на дворе! — Его взгляд смягчился, как и всегда, когда она слишком долго смотрел на ее лицо. — Эх, твои старики бы сейчас так радовались! — Точно, — Вайолетт уже привыкла. Льюис поднимал стакан за ее деда стабильно раз в неделю при посещении Салуна, а уж когда Себастиан совершил такую ошибку, как разворошить его воспоминания ради злополучных часов, Льюиса прорвало. — Папа говорил, они обычно и елку на праздник рубили? — Так точно, — Льюис вздохнул, по-стариковски обнимая ее за плечи. Вайолетт мысленно выругалась. Вот же приспичило ему! — Бернадетт всегда приносила самый вкусный грог, а Роберт был большой любитель шарад… — Грог? — Вайолетт поперхнулась воздухом. Ничего себе бабушка! — О-о-о, Бернадетт была с тем еще огоньком! — Он хитро подмигнул, и Вайолетт стало очень противно. — Ни одного праздника не проходило без сюрпризов… Когда он наконец-то отцепился от ее плеча, поправив рождественскую шапку с помпоном съехавшую на бок, и уверенно направился в сторону щебечущей с Марлоном Марни, голова Вайолетт пухла от абсолютно ненужных подробностей. — Ты знаешь, если ему не отвечать, он в какой-то момент отстанет, — Себастиан подошел так же незаметно, но от его появления у Вайолетт не скрутило желудок. Напротив, на лицо сама собой наползла непрошенная улыбка. — Не корми зверя. — Ну это как-то грубо, он же распинается! — Вайолетт посмотрела на него укоризненно. — То-то с тобой никто не разговаривает… Он слегка ущипнул ее за руку и открыл было рот для колкого ответа, но их тут же окликнула Робин. — Пойдем? — Он приглашающим жестом кивнул в сторону их стола. Мару как-раз закончила строить свой многоэтажный (и очень детализированный) дом из имбирного пряника, а Деметриус жарко спорил о чем-то с Гасом. Вайолетт покачала головой. — Нет, не сейчас, — и заметив беспокойство в его глазах, слегка коснулась его руки. — Мне надо кое-что сделать, я потом приду, честно! Он смирил ее внимательным взглядом, от которого у Вайолетт в животе взметнулась целая орда бабочек, и даже как-будто хотел что-то сказать или сделать, но в последнюю секунду прикрыл глаза и кивнул. — Буду ждать. Вайолетт смотрела как он уходит, пытаясь побороть желание броситься следом. Все чего ей на самом деле хотелось, это находиться как можно ближе к его теплой бледной руке. Чем больше времени они проводили вместе, тем меньше ей хотелось быть одной. Помотав головой и хлопнув себя по начавшим розоветь щекам, она огляделась. Никто не смотрел в ее сторону, — Марлон и вовсе усиленно делал вид, что никогда в жизни ее не видел, — и она мелкими шажками попятилась к припорошенной снегом лестнице, ведущей к фонтану. Клуб встретил ее привычной тишиной, нарушаемой лишь поскрипыванием половиц под ее сапогами. Вайолетт даже удивилась, — она всегда представляла себе этот момент в сопровождении салютов, фейерверков и громовых аплодисментов. Она остановилась перед последней табличкой. Выглядело так странно, — в окружении сверкающих свежим лаком половиц, тепло горящих светильников и со звуком потрескивающего за спиной камина, этот последний уголок разрухи выглядел карикатурой, арт-проектом. Она выложила на сверкающий кусок камня с врезанными в него символами последний необходимый предмет, — спелый гранат, поблескивающий кожурой в отсветах ламп. * — За гибель ДжоДжа! — Сэм чересчур радостно вскинул стакан в воздух, разливая половину пунша. — Ура! Все рассмеялись, чокаясь переполненными стаканами и бокалами. Вайолетт смеялась громче всех, радостно ерзая на своем стуле. На следующий день после Пира Зимней Звезды, Морис был смещен с позиции регионального менеджера, а магазин ДжоДжа официально объявил о своем закрытии в Пеликане и всей остальной долине. Новость не стала для горожан сюрпризом, — в конце концов последние пару месяцев у корпорации было на удивление много проблем с документами, разрешениями, продуктами и всем остальным. Проблемы, к слову сказать, появлялись словно бы из воздуха. — Магия, — радостно воскликнула Робин, залпом опустошая бокал с глинтвейном. — У Пеликана появился свой ангел-хранитель! Себастиан с усмешкой толкнул Вайолетт плечом, но она только отмахнулась. — Я думаю, вы, Пьер, заставили их закрыться силой мысли, — буркнула она, чтобы снять накатившее напряжение. — Можно сказать, выбили из города, — расхохотался Себастиан. Все рассмеялись следом, — бесподобный правый хук, которым разъярённый Пьер наградил брызжущего слюной Мориса явно войдет в летопись самых фундаментальных событий города. Сам Пьер только смущенно наклонил голову, протирая запотевшие очки, но Вайолетт была уверена, что он внутренне пыжится от гордости. Абигейл и Сэм затянули спонтанную распевку, весело выкрикивая «ДжоДжа нет, а плакать-то некому» под мотив несущейся из радио старинной рождественской мелодии. Джоди раздраженно закрыла Винсенту уши, когда куплет начал полниться многозначительными неприличными словами и посылами, Кэролайн замахала на дочь витиевато вышитой салфеткой, стыдливо вжимая голову в плечи. Рождество решили праздновать семьями, — для Эбби это было последнее Рождество в Пеликане, и она не хотела метаться между родней и друзьями, — и теперь гостиная Столярной Мастерской прямо-таки ломилась от людей. Вайолетт было неловко: она-то думала, что зайдет на пять минут пожелать всем хорошего праздника, или уж на худой конец, — пригласит всех в свой уныло пустующий дом. Однако после недолгих совещаний, Робин объявила, что Мастерская более чем способна выдержать наплыв гостей, и даже подготовила пару комнат для ночлега. Теперь проблема была в другом. — Ой, — Себастиан молниеносно сорвал пучок омелы, болтавшийся у него над головой. — Вот же мать… Вайолетт раскраснелась, чувствуя на затылке внимательный взгляд Робин, прожигающий ей череп. Видимо, их с Себастианом постоянное нахождение максимум в двух метрах друг от друга, не прошло для нее незамеченным. Как и для всех остальных, впрочем. — Пойдем покурим, а, — Себастиан наградил мать таким сердитым взглядом, что Вайолетт невольно вжала голову в плечи. — Доведут, клянусь! Вайолетт кивнула, пытаясь не растаять от смеси стыда и смущения. Они торопливо проскочили через коридор, выпадая на пятачок расчищенного снега перед входом, и не сговариваясь побрели в сторону излюбленного дерева возле реки. Русло, едва успевшее поддернуться ледяной коркой каких-то пару дней назад, снова начало расширяться. Вайолетт подумала о стремительно приближающейся весне, выжидающе караулящей за поворотом. Всего-то каких-то пара дней, и утренний мороз снова сменится росой, туманом и пением возвращающихся птиц. — Знаешь, что заметила? — Она привалилась к древесному стволу, стягивая наспех накинутый шарф. Не так уж и холодно. — Никто не повесил на дверь остролист. — А зачем? — Себастиан аж споткнулся на ходу, вскидывая брови. — В каком смысле? — Вайолетт бросила на него непонимающий взгляд. — Есть же традиция, он удачу приносит! — Первый раз слышу, — честно признался он, пожимая плечами. — У нас его вообще не любят, он ядовитый так-то. — Странно… — Вайолетт обняла себя за плечи. Она очень любила остролист, он был красивый и она всегда вешала пару костянок над дверью. — В бабушкином дневнике было написано, мол, отгоняет злых духов, я думала это какая-то местная история. — Если хочешь, найду тебе остролист, — пробормотал Себастиан, затягиваясь. Вайолетт чуть не лопнула от радости. — Будешь травить духов сколько душе угодно. — Честно? — Честно. Они еще немного постояли, молча глядя на шелестящую между ледяными глыбами воду. Вайолетт думала. Думать она начала давно, еще со Дня Духов. Может и раньше, на самом деле, черт его знает. Она думала о том, что никогда не чувствовала себя вот так. Защищенно, когда никто ее не защищал, тепло, когда никто не пытался согреть. Он просто был рядом, и она знала, что все будет хорошо. Сердце забилось с утроенной силой. * Вайолетт открыла глаза с трудом, чувствуя, словно под веки насыпали песка. Она и не помнила, как уснула. Помнила только бой курантов, обмен подарками, вечерние игры в шарады и карты, просмотр праздничных фильмов перед горящим камином, рождественские песни. Помнила, что Джоди, Кэролайн и Пьер ушли со спящим Винсентом на руках, а Робин и Деметриус, пошатываясь, отвалились спать еще в начале первого часа ночи. Вайолетт повернулась на бок и чуть не вскрикнула, — перед ней (слишком близко!) оказалось лицо Себастиана, мирно сопящего в такт тикающим на стене часам. Вайолетт ошалело повертела головой: Абигейл уперлась коленкой ей в спину, и в целом выглядела скорее как труп, Сэм наполовину свесился с перил дивана, издавая ужасающие звуки в которых с трудом угадывался тихий храп. Вайолетт, чуть успокоившись, легла обратно. Себастиан спал крепко, едва дыша; она бы в жизни не подумала, что он жив вообще, если бы не чувствовала его дыхание на своей щеке. «Красивый», — в который раз промелькнуло в ее голове. Он был и правда красивый, но сейчас, лежа так близко, непозволительно близко можно сказать, она впервые стала замечать детали. Например, едва заметный шрам в брови, совсем махонький, размером с ноготь. Пушистые ресницы, хорошо прятавшие залегшую под глазами тень. Едва заметную рыжину, пробивавшуюся в волосах у самых корней. Вайолетт неосознанно улыбнулась, — у них, оказывается, все это время был одинаковый цвет волос! Такой же приглушенный рыжий, вспыхивающий огнем в свете ламп. И оба были не в курсе, оба красили. Или вот две едва заметные дырочки под нижней губой, — Себастиан никогда не говорил, что у него, оказывается, есть пирсинг. И не носил его никогда… «Как много мы еще не знаем друг о друге,» — подумала она, неосознанно протягивая руку к его лицу. Она сама не поняла зачем. Когда ее пальцы остановились в каком-то сантиметре от его губ, Себастиан внезапно щелкнул зубами, заставив Вайолетт вскрикнуть и тут же прикрыть рот рукой. — Откушу же, — он открыл глаза, явно удивленный тем, что они лежат чуть ли не нос к носу, а потом прищурился с игривой усмешкой. — Никогда не слышала выражение «не трогать экспонаты»? — Табличку повесь, — проворчала она, беспокойно оглядываясь на сопящую Эбби. Вот уж кто ей потом до конца жизни припоминать будет… — Да ладно, — он потянулся, приподнимаясь на локтях, смиряя ее многозначительным взглядом. — То-то тебя табличка остановит, извращенка. — Я не… Ничего не правда! — Она так и села, возмущенно открывая и закрывая рот. — Дурак! — Чш-ш-ш, — он подавил рвущийся наружу хохот. — Всех разбудишь! Вайолетт закрыла уши руками, — то ли чтобы его не слышать, то ли, чтобы унять ощущение, словно они горят. Себастиан подмигнул ей, заставив вспыхнуть еще сильнее, и с трудом перешагнул через Сэма, слезая с явно переполненного дивана и подходя к тумбочке, где вперемешку громоздились их телефоны, куски праздничного дождика и конфетти из запущенных в гостиной хлопушек. — Мда, поспали… — Он проморгался от неожиданной яркости экрана своего мобильного, и упер руки в бока. — Кофе хочешь? — Нет, — шепнула Вайолетт, пытаясь осторожно перелезть через распластавшуюся на подушках Абигейл. Себастиан вовремя протянул ей руку, ловя чуть ли не в полете, и Вайолетт чуть не вскрикнула снова, когда он опять оказался слишком близко. Лучше б дальше спал! — Хочу сладкого. — Горячий шоколад, — безропотно кивнул он, на секунду задерживая взгляд на ее губах. У Вайолетт словно воздух из легких выбили. Они тихо прокрались на кухню, — оказалось, их срубило на каких-то жалких пару часов, все остальные вряд ли успели уснуть достаточно крепко, — и Себастиан деловито встал у плиты, стараясь не сильно хлопать ящиками и звенеть посудой. Вайолетт смотрела на его спину, на мятую после сна футболку, на то, как он бережно разворачивал фольгу на шоколадке и помешивал сливки. В животе снова запорхали противные бабочки. — Я хотела спросить… — Наконец, осмелела она, когда он протянул ей чашку. — Спроси, — он усмехнулся, разваливаясь на стуле. — Ну… — Она неопределенно дернула головой, мгновенно стушевавшись. Язык просто не поворачивался задать тот вопрос, который она хотела задать. Нашлась быстро: — Почему ты не носишь свой пирсинг? — Так во-о-от что ты разглядывала! — Себастиан удивленно коснулся своих губ, приподнимая бровь и прикрывая глаза. — А я-то думал это все мой природный магнетизм… — Боже, какой ты, — Вайолетт отвернулась, едва не пуская пар из ушей. — Все, забудь, ничего знать не хочу! — Да ладно тебе, — он подсел ближе, и они оба скривились от противного скрипа стула о кафель на полу. — Я же прикалываюсь! Вайолетт нехотя повернулась, смиряя его сердитым взглядом. Конечно, у нее в голове были и другие мысли кроме его дурацкого пирсинга, но ему об этом знать абсолютно не обязательно! — Не ношу, потому что он кое-кому не нравился, — примирительно продолжил он, отхлебывая горячий шоколад из своей чашки, тут же насмерть измазавшись во взбитых сливках. Вайолетт прыснула. — А кому не нравился, — она неловко помолчала. — Абигейл?.. — Нет, был один… Эм… Знакомый. — Себастиан смущенно отвернулся, запустив руку в волосы, а у Вайолетт чуть не упала челюсть. Ничего себе! С другой стороны, не ей нотации читать, сама тоже… В прочем, не важно. — А потом так долго без него ходил, что и забыл как-то. — А что носил? — Колечки, — он усмехнулся. — Но целоваться было неудобно. Вайолетт поперхнулась прямо в кружку, разлив половину содержимого на скатерть, и Себастиан тут же расхохотался. — Боже, да расслабься ты наконец! — Он протянул ей салфетки, не прекращая противно хихикать. Вайолетт даже рассердилась. Ну правда, нет ничего хуже парня который знает, что кому-то нравится… Вайолетт сердито встала, намереваясь помыть опустевшую кружку и больше никогда на него не смотреть. Вот прямо никогда в жизни. — Я, эм… Тоже хотел у тебя кое-что спросить. — Вайолетт почувствовала его тепло раньше, чем он подошел. Себастиан прислонился к кухонной тумбе рядом как бы невзначай, скрестив руки на груди и уставившись в потолок. — Только мне надо, чтобы ты ответила честно. — А если не хочу? — Она упрямо уставилась на свои руки, терпеливо оттиравшие следы шоколада от чашки. В животе скрутилось неприятное ощущение, и она почему-то точно знала, что он спросит. — Ну, ты мне вообще-то должна, — Вайолетт недоуменно подняла голову, против воли вперив в него непонимающий взгляд, но он не повернулся, продолжая изучать потолок. — Помнишь? Один ответ. У Вайолетт все похолодело внутри. — Я думала, ты забудешь. Он помотал головой, все еще не встречаясь с ней взглядом. После секундного молчания, которое Себ видимо счел за согласие, он продолжил: — Так вот… Я знаю, что ты кое-что купила у Пьера пару дней назад. — Вайолетт почувствовала, как у нее земля уходит из-под ног. Она боялась поднять взгляд, она боялась пошевелиться. — Это кое-что для меня: да или нет? Вайолетт так и примерзла к полу. Вода в раковине начала предательски переливаться, но она не могла себя заставить пошевелить ни единым мускулом. Собравшись с силами она с трудом закрыла кран. — Может быть. Она смотрела на свое отражение в раковине, и вдруг поняла, что у нее на глазах собрались слезы. — Может быть? — Себастиан, к ее удивлению, оскорбился. — Это сколько же у тебя вариантов, прости? Она нехотя улыбнулась, проглатывая противный горький комок в горле. — Ну а что, рыбы-то в море полно… — Какой еще рыбы! Вайолетт рассмеялась, когда он схватил ее за руки, игнорируя брызнувшую во все стороны воду и разворачивая на себя. В глазах у него светилось практически настоящее беспокойство. — Отстань кому говорю! — Нет уж, обещала же честно ответить! — Так может честно и ответила! — Вай! Он шутливо встряхнул ее, бережно вытирая дурацкую слезу, одиноко скатившуюся по ее щеке. Вайолетт и сама не знала, почему так сильно распереживалась. Может, потому что все происходило очень быстро, а может потому что у нее было очень много эмоций, а может потому что очень сильно боялась. — Ну-ка, сюда смотри! Ну? — Вайолетт подняла глаза, слабо отбиваясь и смеясь, и Себастиан удовлетворенно кивнул. — Ну то-то же. Придумала тоже, много рыбы! — Хорошо, хорошо, никакой рыбы. — Она помялась, опустив глаза от накативших эмоций. Ох и давно она себя так глупо не чувствовала... — Да, для тебя купила. — А чего ждешь-то? — Не знаю… Себастиан покачал головой, легонько касаясь ее лба губами. Такой незначительный жест, но Вайолетт чуть не заревела навзрыд. — Знал бы, что ты такая старомодная, давно бы уже сам купил этот треклятый букет…