Why Worry

«Не пялься, не пялься кому говорят», — визжал неприятный голос в глубине головы, кажется, принадлежавший ей самой. В чем-то этот голос был даже прав, да только она все равно пялилась. — Ну, что думаете? — Сэм откинул влажную от пота челку со лба, неосторожно проводя рукой по струнам. Усилитель в углу комнаты тут же противно взвизгнул, заставив всех присутствующих вжать головы в плечи. — Думаю, что вот так на сцене лучше не делать, — робко пробормотала Пэнни, поправляя складки на юбке. Вайолетт только в очередной раз мысленно ударила себя по рукам (а точнее по глазам?), заставив взгляд блуждать по противоположной стене. До выступления группы с рабочим названием «Что-то про гоблинов» оставалось несколько недель, и теперь уютные дневные сессии, где ребята бездумно играли случайно пришедшие в голову мелодии или каверы чужих песен, превратились в серьезные предпоказы. Абигейл, занимавшая место за барабанной установкой «временно», забраковала всех кандидатов на свою роль, поэтому и сейчас тяжело дышала, откинувшись на спинку своего стула и едва не роняя барабанные палочки. Вайолетт только смеялась, — учитывая, что прямо сейчас Эбби была, считай, в самом центре начавшегося ремонта, происходящего в эту самую секунду в каких-то сорока километрах отсюда… — Я думаю, — Вайолетт снова зыркнула в сторону синтезатора и тут же отвела глаза, — что если ты не сбросишь мне весь альбом на флешку, я смертельно обижусь. Возможно, прокляну твою родословную. — Я бы попросила обойтись без этого, — хихикнула Пэнни, переглядываясь с Сэмом и улыбаясь. — Но с главной мыслью согласна. Вы ужас какие молодцы! — Ну, с такими фанатками мы далеко пойдем! — Себастиан удовлетворенно кивнул, бездумно перебирая клавиши левой рукой, словно бы неосознанно. У Вайолетт как будто волосы на затылке зашевелились. Ну не обращала она раньше внимания на то, как непринужденно его тонкие пальцы пробегаются по синтезатору, едва касаясь клавиш, так словно он не прилагает к этому никаких усилий. И как он практически не обращал внимания на клавиатуру во время игры, сидя с закрытыми глазами, вслушиваясь в гитарные аккорды, и как его выражение лица едва уловимо менялась в тон мелодии. А сейчас обратила. — Вот это точно хороший знак, — слабо усмехнулась Абигейл, глядя на Вайолетт в упор. — Зеленый тебе очень к лицу! Все тихонько засмеялись, — Вайолетт пристыженно вжала голову в плечи, усилием воли заставляя прическу вернуть себе первозданный вид. С самого Дня Всех Святых не могла с этими трюками совладать, будь проклят этот чертов Расмодиус с его уроками! Распрощавшись с Сэмом и Пэнни, отправившимися в Библиотеку, Вайолетт, Абигейл и Себастиан встали посреди дороги. — Я, наверное, тоже пойду, — глядя вслед мирно щебечущей на ходу парочке бросил Себ, поправляя на спине чехол от китара, который сегодня так и не открывал. — Работой завалило… — Оу, — Вайолетт проглотила свое приглашение на кофе, вертевшееся на языке. — Ну тогда… — Иди-иди, — шутливо пихнула его Эбби, обхватывая Вайолетт за локоть. — У нас свои дела есть. — Да? — Вайолетт удивленно взглянула на подругу, пытаясь вспомнить, когда это они успели что-то запланировать. — Да, — серьезно сказала Эбби. — А, ну… Тогда увидимся — Себ коротко махнул рукой. Он словно хотел еще что-то сказать, но посмотрев на Абигейл вдруг сильно стушевался и, развернувшись на каблуках, стремительно пошагал в сторону главной площади. — Чего это он?.. — Пробормотала Вайолетт, провожая его немного расстроенным взглядом. Ей хотелось еще хотя бы пару минут поболтать. Или просто постоять… — Та-а-а-к, — Эбби с силой потянула ее за собой. Снегу все никак не удавалось полностью припорошить успевший промерзнуть Пеликан, и под ногами неприятно чавкала полупрозрачная водянистая жижа. Вайолетт брезгливо поморщилась, — в ее родном городе это, обычно, означало, что с обувью можно попрощаться. Химикаты, которыми обсыпали все дороги и тротуары, неприятно въедались в любой материал, оставляя на обуви уродливые разводы, похожие на белесые ожоги. Запоздало вспомнив, что в долине таким не промышляют, она с трудом поравняла свой шаг с торопливой походкой Эбби. — Куда тебя так несет опять? — Ну как куда, — Эбби хитро прищурилась, — холодно на улице, надо чего-нибудь теплого хлебнуть! Комната Абигейл теперь была похожа на полузаброшенный склад. Даже старый Клуб выглядел лучше, хотя то и не удивительно, — если в последний Вайолетт постоянно что-то приносила, то из комнаты Эбби вещи, напротив, постоянно увозились. Отпихнув ногой полупустую коробку и шлепнувшись на диван с ногами, Абигейл выжидательно взглянула на подругу. — Ну? — Что «ну»? — Как это что! Как это! — Абигейл чуть не лопнула от возмущения. — Рассказывай давай! — Да о чем ты? — Вайолетт, шедшая за подругой мелкими шажками чтобы не разлить две до краев заполненные чашки, нервно усмехнулась. — Эбс, я не… — Ты всю сессию на него смотрела, словно он большая конфета, — Абигейл чуть не прыгала на месте от возбуждения. Вайолетт чуть не выронила чашки. — Как давно тебя потянуло на сладкое? — Фу, не говори так больше никогда, — Вайолетт мгновенно зарделась, не то от смущения, не то от стыда. Она отвернулась, пытаясь бережно поставить дымящийся глинтвейн на заваленный бумагой стол. — И ничего я не смотрела… Ну, то есть смотрела, но не больше обычного. — Ага, а я тогда виноград без косточек. Вайолетт нервно рассмеялась от неожиданно специфичного сравнения. — Да ну, Эбби, я правда не понимаю, о чем ты. — Она села на кровать рядом, сложив руки на коленях. Пальцы сами собой начали ковырять загрубевшую кожу у ногтей. Ужасная привычка, но она постоянно возвращалась, особенно когда Вайолетт нервничала. — Просто он… В смысле вы играли красиво — Ви, ну кого ты тут пытаешься обмануть? — Абигейл откинулась на руки, смиряя подругу хитрым взглядом. — Уж поверь мне, я на этом крючке десять лет болталась. Вайолетт вжала голову в плечи. Вот именно что. В День Духов Вайолетт глаз не могла от Себастиана оторвать, — он, конечно, всегда выглядел, скажем, эффектно, весь такой мрачный и загадочный, всегда в черном, ну прямо-таки мечта девочек подростков со страниц интернет форумов. Но в тот день… — Это же буквально книжный Вампир, ну один в один! — Шепнула ей Абигейл, когда они вырезали тыквы под чутким надзором ее матери. — Помнишь, как в той главе, где рыцарский орден прибыл штурмовать замок, где он укрывал Принцессу со Стражницей? Себастиан в этот момент отскочил на пару шагов назад, бережно пряча свою тыкву под полой мрачно искрящегося в свете фонаря плаща. Вскинув подбородок, он с наигранно театральным выражением наставил на Сэма ложку, которой должен был потрошить свой будущий фонарь. Сэм с гулким бульканьем шатнулся в его сторону, изображая не то мумию, не то все-таки зомби, и они начали описывать замысловатые круги вокруг «мастер-класса». — Точно! — Вайолетт прикрыла рот рукой, смотря как парни дерутся на ложках, и как Себастиан изящно «вонзает» свое оружие монстру в сердце (Сэм зажал ложку подмышкой, начав картинно оседать на землю, выплевывая предсмертные проклятья). Именно тогда, при драматичном свете фонаря и мягком сиянии усеявших улицу тыкв, когда Себастиан вытянул спасенную тыкву перед собой, умоляя ее «не благодарить за спасение от ужасного и уродливого чудовища, посягнувшего на благополучие такого прекрасного и невинного существа» под дружный хохот окружающих, она вдруг задумалась о том, что может быть, может быть, он на самом деле очень красивый. Эта мысль ее раньше не посещала. Как к ней относиться она тоже не понимала. Поэтому и в Лабиринт пошла одна, собственно. Вообще-то, конечно, они с Эбби вместе утомились ждать, вот только Абигейл по старой привычке убежала вперед, крича что «точно-точно» знает, где же спрятано заветное сокровище. Вайолетт ее в Лабиринте больше и не видела. Зато появился шанс проветрить голову, хоть и закончилось это только тем, что перед внутренним взором снова всплыл злополучный сеанс медитации у Эмили, и едва заметное отражение в багровой поверхности сверкающего в свете лампы камня. И пока она брела меж устланных листьями стен, лениво отводя от себя прыгающих резиновых пауков на пружинке, обходя заводную куклу, обмотанную бинтами для устрашения, натыкаясь на третий, пятый, пятидесятый тупик на своем пути, все о чем она могла думать, это… Тиканье механических часов на запястье вернуло ее обратно в реальность. — Да ну… — Вайолетт робко взглянула на Абигейл, словно провинившийся ребенок. — Ну, то есть… Ты не злишься? — Злюсь? — Абигейл взвизгнула, хватая ее за руки и тряся головой. — С ума сошла! Вайолетт еще сильнее покраснела, глядя как Абигейл, словно щенок, не может усидеть на месте от наплыва эмоций. — Ну ты успокойся, слышишь, ничего не случилось! — Еще, дорогая, еще не случилось! — Абигейл рухнула на спину, раскидав руки по кровати и блаженно прикрыла глаза. — Ты, по-моему, прыгаешь к выводам, причем слишком уж резко, — робко запротестовала Вайолетт, чуть подтягиваясь на кровати и беспокойно заглядывая Абигейл в лицо. — Я же даже не сказала… В смысле, я сама еще не знаю… — Да все ты знаешь! Ах-х-х, ну слава богу, — Абигейл обняла себя руками, глубоко выдыхая, и Вайолетт с удивлением поняла, что она и вправду выглядит, как будто у нее с плеч свалился тяжелый груз. — Я-то переживала, как вы без меня тут… — Издеваешься, да? — Вайолетт обиженно отсела. Эбби удивленно приоткрыла один глаз, и тут же вытянулась на смятом покрывале, бережно переплетая свои пальцы с пальцами Вайолетт. — Нет, Ви, я серьезно! Шутки-шутками, но я за вас за всех переживаю. Только вот у Сэма хотя бы… Пэнни та же… А вы двое, вот это повод для беспокойства! Вайолетт посмотрела на нее слегка недоверчивым взглядом. В каком-то смысле она, конечно, была права. Вайолетт на себе уже испытывала переезд близких друзей, — давно, правда, еще в средней школе. Но и сейчас, словно прошло не десять долгих лет, а десять жалких минут, сердце екнуло от мысли, что человек, без которого ты себе жизнь не представляешь, вдруг превращается в редкий голос на другом конце телефонного провода. Конечно, Абигейл все еще будет приезжать, и они будут навещать ее саму, и постоянно созваниваться. Но это ведь не то же самое, — она там уже нашла новых друзей, а значит теперь ее время будет ценным ресурсом, и как его распределять только одна Абигейл решит. Вайолетт ни секунды не сомневалась, что подруга ни за что не забросит старых друзей, в особенности мальчиков. В конце концов, они-то выросли вместе, да и кто же ей такую роскошь позволит, как жить свою жизнь без постоянного напоминания, что и кого она оставляет в Пеликане. Но все же отрицать было глупо — все поменяется. Уж кому как не Вайолетт знать. — За Себа я переживаю, потому что ну… Сама знаешь. Мы так долго с ним были в этом конфетно-прогулочном периоде, что, считай, как разведенки теперь, — Абигейл уставилась в потолок. Раньше там были вырезанные из флуоресцентного пластика звезды, кометы, луны и месяцы. Теперь же на их месте остались лишь едва заметные контуры, пятна невыцветшего от времени покрытия. — И я знаю, что он это все тяжело пережил, даже если вслух никогда не скажет. — Почему? — Потому что я тоже тяжело пережила, — просто ответила Эбби. Ее лицо осталось непроницаемым, но глаза слегка потухли, и Вайолетт вдруг подумала, что она ужасно сильная. Всегда улыбается, всегда поддерживает. Даже когда Абигейл заумничала или скандалила, это всегда словно было кому-то на руку. Ведь можно отвлечься от своих проблем и мыслей и поскандалить вместе с ней, или поругаться, или посмеяться. — Для меня этот переезд — новое начало. Я ведь его никогда не отпущу иначе, не полностью. Вайолетт не знала, что сказать. Вся эта ситуация ее ужасно смущала, и еще сильнее смущало то, что она может и косвенно, может и не со зла, но все же повлияла на то, что Абигейл и Себастиан окончательно разошлись. Иногда, когда она слишком сильно утопала в своих бесконечных фоновых размышлениях, она даже задумывалась… Могло ли у них все наладиться, если бы она никогда не переезжала в долину? Смогли бы они, наконец, перешагнуть через этот свой невидимый порог, если бы Вайолетт не рухнула им на голову? — И знаешь, к лучшему, — словно в тон ее мыслям буркнула Абигейл, встряхиваясь и похлопывая себя по щекам. — Себ прав: я его пыталась сломать, чтоб мне было удобно. А он меня. Так отношения не строят. Вайолетт привалилась к подруге плечом. — Хорошо, что вы не рассорились. Я без вас обоих и недели не проживу! — Ага, мечтай, — Абигейл укоризненно цокнула языком. — Так-то я тебя и оставила в покое, сейчас! Мы с тобой так сдружились за этот год, я и представить не могла. — Да я без тебя тут год и не протянула бы, — честно признала Вайолетт. — Если бы ты со мной тогда не заговорила, я уже, наверное, давно уехала бы. Ужас, правда? — А по-моему, это круто! — Абигейл положила голову ей на плечо. — Представляешь, такое незначительное решение, а к чему привело! «Да уж», — подумала Вайолетт, умиротворенно обнимая подругу за плечи и тихо радуясь, что они ушли от темы, — «К чему?» * С тайм менеджментом у Вайолетт всегда было так себе. Первые пятнадцать лет ее жизни все дневное расписание было подготовлено родителями заранее и сразу на год вперед, так что ей оставалось лишь безропотно передвигать свое физическое тело из школы в Академию Детского Внешкольного Образования, в парк на «пятнадцатиминутную прогулку спортивным шагом для поддержания тонуса», в офис к матери или отцу и домой, за стол с километровыми домашними заданиями. С шестнадцати она просто врала родителям, мол, везде ходила, когда сама на самом деле сидела на скамейке торгового центра пялясь в плиточный пол, или бродила по улице в поисках кафе с безлимитным интернетом. Какое-то время ей даже удавалось засиживаться в зале игровых автоматов, в «детской комнате» где пришедшие за покупками взрослые оставляли своих отпрысков играть в бесплатно установленные мэрией настольные и компьютерные игры, но там быстро догадались, что она уже не подходит под категорию «детей». После увольнения из ДжоДжа она себя обнаружила в интересной ситуации — как бы и расписания особо нет, и никуда вроде не надо, хочешь — иди грядки копай, а хочешь — спи до обеда. Тут её спасала исключительная новизна. Сейчас, на ходу стягивая пижамные штаны и мешком падая в кровать, приземляясь на лицо, она почти скучала по времени, когда самым большим заданием на день было «полить грядки». -… И далее в программе нашего вещания: Предсказательница Велвик с ежедневным прогнозом ближайшего будущего! Скажите, госпожа Велвик, правда ли, что каждый из наших телезрителей слышит от вас персональный прогноз, а не то, что слышу, например, я? — Возможно, а возможно каждый слышит то, что хочет слышать… Вайолетт сейчас хотела услышать только одно: куда ей деваться. Признаться было стыдно, но недавно она выяснила интересный факт — она вообще не умеет расслабляться. Ей раньше казалось, что умеет, но на самом деле предоставленная сама себе она не могла спокойно заниматься ерундой. Только чем-то полезным. Причем не обязательно для себя самой. Сегодня же все звезды сошлись на выходном — Клинт с прискорбием сообщил, что задерживает ее инструменты на целую неделю, потому что у него происходит замена наковальни (зачем? почему?), Марлон с ворчанием прогнал ее домой, сетуя, что она каждый божий день ищет себе приключения на пятую точку, даже Расмодиус давеча заявил, что ставит на паузу и без того редкие занятия. «Неспокойная аура», черта с два неспокойная! Что они все прицепились к этой ауре, что это вообще? Она не хотела сидеть наедине со своими мыслями, — ну не сейчас, не когда у нее голова забита какой-то дурью из романтических романов, — но вселенная словно готова была схлопнуться, лишь бы ей некуда было бежать от своего же собственного подсознания. Повернувшись на подушке, она уставилась на поблескивающие в свете телевизора часы, болтающиеся у нее на запястье. В животе сразу запорхали бабочки. Как-то все странно. Смерив бронзовую окантовку циферблата тяжелым взглядом она резко перевернулась и села, позволяя высунувшемуся из-под кровати коту легонько драть ее руку, задумчиво перебиравшую складки на простыне. * Вайолетт едва успела пригнуться, когда над головой с мокрым шелестом пролетел довольно жалкий снежок. Винсент громко ойкнул, пригибаясь за еще более жалкий сугроб в попытке спрятать виноватое лицо, но Вайолетт только усмехнулась, качая головой и спеша поскорее убраться с поля боевых действий. — Иоба, прости, пожалуйста, Вайолетт! — Марни грозно зыркнула на Винса, который принялся ужасно заинтересованно изучать торчащую из снега корягу. — Не знаю, что на него нашло сегодня! — Да нет, все в порядке, — Вайолетт снова хмыкнула прищуриваясь. Кажется, Винсент нашел в коряге какое-то дохлое насекомое. — Слышала, там хорошие новости пришли, так что пусть бесится. Марни кивнула, немного скованно, — фронтовые новости, в целом, для всех были больной темой, — и помахав рукой на прощание, оставила Вайолетт любоваться снежной битвой издалека, возвращаясь к своим попыткам натянуть на Джас колючие варежки. Вайолетт лишь диву давалась — снега выпало дай бог три сантиметра, и тот к вечеру успевал растаять, но весь город уже закутался в шубы и шапки, то и дело потирая руки и пряча покрасневшие носы в воротники и шарфы. Сама Вайолетт холода пока не чувствовала, даже напротив, — колючий влажный воздух позднего осеннего утра, пускавший мурашки по рукам всего пару дней назад ей казался намного более морозным, чем то, что происходило сейчас. Остановившись в тени забора, ограждающего скромное жилище Леи, она наблюдала, как малышня носится друг за другом по чавкающему под подошвой снегу. Вот им вообще нервничать не приходится, — задумали безобразничать, так ни перед чем не остановятся. Что бы она сейчас отдала за такую вот свободу… Помотав головой, она вернулась на дорогу, лениво раскидывая тонкий слой снега на каменной кладке носами берцев. Ей все время какая-то меланхолия в голову лезла после дня рождения. Салун встретил ее оглушающе орущей музыкой. Гас скрючился возле проигрывателя, произнося набор слов, который Вайолетт никогда не ожидала услышать в одном предложении. Аж уши вяли. — Здравствуйте! — Ох, Вайолетт! — Гас от неожиданности дернулся, да так резко, что впечатался головой в открытую дверцу проигрывателя. — Вот же зараза… Вайолетт подошла к нему, заинтересованно заглядывая внутрь. — Вот, понимаешь, звук не идет! — Гас, потирая ушибленный затылок, с трудом поднялся на ноги. Он покрутил ручку громкости, но колонка только жалобно шикнула в ответ. — Черт его знает, что нашло на эту треклятую машину! — Можно посмотрю? — А? Ну, конечно, милости прошу, — он махнул широкой ладонью, словно официально сдавшись. — Хуже уже не сделаешь, это точно. Вайолетт сунула нос под крышку, скрывавшую хитросплетение проводов. Ага, видела она уже такое, в старом дедовом радио, висящем у нее на кухне вместо музыкальной станции. Она поковыряла пальцем соединение контактов возле злополучного динамика. Ну, как и подозревала. — Там провод отошел, перепаять надо, — Вайолетт ткнула кулаком в кучу проводов, наводя на отошедший контакт свое мерцающее кольцо. — Хотите, могу паяльник принести! — Ох ты! Да не утруждайся, попрошу потом Шейна, — Гас по-стариковски прищурился, глядя в указанное место. — Все равно же припрется, так хоть к делу его пристрою. Вайолетт улыбнулась. — Ну, как хотите. А мой заказ готов? — Обижаешь, дорогая! — Гас хлопнул дверцей проигрывателя, протирая руки от пыли висящей на поясе тряпицей, и окликнул Эмили. В перевязанной красивой лентой коробке громоздился огромный бисквит, едва уместившийся в форму. Крем и сливки добавляли ему, наверное, сантиметров десять в высоту, а черничного джема было так много, что через край переливало. — Обалдеть! — Рот тут же наполнился слюной и Вайолетт с усилием заставила себя закрыть коробку. — Ну, не расстроили! — И еще тут кое-что, — Эмили протянула ей маленький мешочек из промасленной бумаги. — Льюис говорил, у тебя день рождения недавно был! — Спасибо! Содержимое мешочка, — мягкие, словно тающие во рту зефирки в форме овечек, — Вайолетт умяла еще до того, как Салун скрылся из виду. А когда на фоне показалась Столярная Мастерская, живот лживо заурчал от мысли о пироге, прячущемся внутри коробки. Уверенно пройдя мимо резной двери, заманчиво освещенной мягким светом уличного фонаря, Вайолетт сделала последнее усилие и взбежала по насыпному склону. — Мистер Линус? Лохматая голова высунулась из тента, и недоверчивое выражение на морщинистом лице мгновенно сменилось добродушной улыбкой. — Ах, госпожа фермерша! Что же привело вас в нашу скромную обитель сегодня? Старик был завернут в протертый дорожный плащ и видавшее виды походное пальто. Вайолетт иногда навещала его, — отшельник был спокойный, рассудительный, и, как и большинство стариков в городе, ужасно изголодавшийся по хорошей беседе. Вайолетт любила слушать рассказы всех этих дедушек и бабушек, истосковавшихся по компании, а местные еще и сильно напоминали ей ее собственных почивших стариков. — Птичка мне напела, что у вас недавно случился день рождения, — она протянула ему коробку. — А у меня тоже был! Вот и подумала, чего бы нам с вами чаю не выпить в честь такого! — Стало быть, отпразднуем очередной круг, совершенный вокруг солнца, — удовлетворенный ответом, Линус кивнул, ненадолго скрываясь в своем тенте. Линус варил самый лучший чай. Вайолетт была не большая ценительница, — чаепития в ее сознании с детства укоренились, как церемония, как что-то, что не сделаешь на ходу; что-то размеренное, вдумчивое, и под бешеный ритм городской жизни, естественно, абсолютно не подходящее. Но ее всегда вдохновляли описания в книгах по истории, и выставки музеев, где чайники и чашки, порой, были единственным напоминанием, что даже сотни лет назад на этом же самом клочке земли существовали люди. И, что примечательно, тоже пили чай. Приняв протянутую ей кружку, она жадно вдохнула аромат, обжигая ноздри паром. — Как лес в чашке! — Конечно, он там и есть, если так подумать. — Скажите, а вы не расстроитесь, если я вам на Пир Зимней Звезды подарю шарф? — Это будет очень мило с твоей стороны, — сдержанно кивнул Линус. Вайолетт очень старалась его не обидеть такими предложениями. При первых встречах она и вовсе удивилась, мол, как в таком слаженном сообществе, где все друг друга знают и помогают, могут жить люди без крыши над головой. Да еще и на горном отшибе, предоставленные воле непредсказуемой погоды. Однако, спустя время оказалось, что Линус был интересным исключением. — О, смотрю, часы наконец вернулись к законным владельцам? — Линус с улыбкой кивнул на сверкающий в свете костра браслет. Вайолетт удивленно подняла брови и старик мягко прокашлялся. — Помнится, не так давно один молодой человек тут бродил с расспросами. — Что же, и до вас докопался? Ну дурак, честное слово… — Напротив, — Линус тактично проигнорировал попытки Вайолетт отвернуть порозовевшее лицо. — Марлон, конечно, имеет множество талантов, но хорошая память в их число никогда не входила. А вот я прекрасно все помню. — Он протянул старую мозолистую руку, слегка касаясь пальцем циферблата. — Более того, до того как меня о них допросил этот печальный юноша, эти часы постоянно попадали в разные истории. Вот например, прочитали вы гравировку на задней крышке? — Что-то про мечтателя, кажется? — Вайолетт расстегнула кожаный ремешок, всматриваясь в бронзовое покрытие. — «Так ты и остался мечтателем. С любовью, Бернадетт». — У ваших бабушки с дедушкой была маленькая шутка, — кивнул Линус. — Такая, своя, знаете? Она все время его называла мечтателем, но не как комплимент. — Как это? — А вот так, — старик усмехнулся в усы. — Дедушка ваш был, если позволите, головой в облаках. Вечно все забывал, терял, да и сам терялся. Постоянно витал в хороводе своих мыслей. Вайолетт хмыкнула. Вот уж не знала, что излишняя задумчивость передается по наследству! — И эти часы ему Бернадетт подарила, потому что он потерял предыдущие, — Линус поднял глаза на начавшее темнеть небо. — А потерял он их, когда ездил в большой город за подарком на их годовщину. Вайолетт опешила, устремляя недоуменный взгляд на часы. — Разве она их деду не на годовщину подарила? — Все верно, — Линус покачал головой, — Бернадетт настолько хорошо его знала, что предугадала потерю старых часов, и подготовила замену! Вайолетт помолчала секунду, а потом рассмеялась. — А он ведь и эти потерял! Линус тоже рассмеялся, совсем тихо, задумчиво. — Все так. Он потом еще с десяток других потерял. Но эти были особенные, — он закряхтел, подкладывая в костер еще одно полено. — Говорят, в вещах всегда остается что-то от старых владельцев. Может эти часы в себе тоже сохранили немного магии? — Это какой же? — Вайолетт неосознанно бросила взгляд в сторону насыпи, уходящей вниз, прямо к дверям Столярной Мастерской. — Ну вот и подумай над этим, девушка. Может и узнаешь! * — А мне кажется, что лучше здесь зеленым, а здесь синим, — Сэм чуть не ткнул измазанную краской кисть в покрытую праймером стену. — Тогда света больше будет! — Тоже мне, дизайнер интерьеров, — Абигейл чуть топнула ногой. — Говорю в коридоре синий, значит в коридоре синий! Сэм покачал головой, но ничего не сказал, покорно шлепая свою кисть обратно в лоток с краской. Наблюдая разлетевшиеся по сторонам брызги, Вайолетт мысленно похлопала себя по плечу за идею обложить пол целлофаном. Абигейл нашла жилье, — точнее, жилье нашло Абигейл, — еще пару недель назад. В студии, где она занималась фехтованием, завсегдатой посетительницей была маленькая хрупкая старушка с облаком сиреневых кудрей на голове. Мадам Биркли выглядела как ходячий рожок сахарной ваты со своими спичечными руками и тельцем, словно вырезанным из картона. Но внешность была обманчивая — старуха была не только бодра не по годам, но еще и имела острый как лезвие язык. Что, собственно, никого не удивляло. В студии она раньше преподавала, и теперь была там почетной гостьей, судившей подготовку студентов, помогавшей с какой-то документацией и прочими мелочами. Абигейл по секрету нашептала, что старушка не имела своих детей, поэтому активно пыталась залезть в жизни чужих. — Но она хорошая, правда, — заверила друзей Эбби, когда перед глазами показался высоченный дом с витражными окнами. Стоявший на окраине Грэмплтона, едва считаясь его частью, дом да и весь участок явно повидали всякое, и по большей степени пустовали в неухоженном состоянии. Потом появилась Эбби. — Милая, не надышитесь там краской! — Задребезжал голос с подножья лестницы. — Откройте окна! — Да, мадам Биркли! — Гаркнула в ответ Абигейл, игнорируя смысл сказанного и с размаху шлепая валик на стену коридора. Вайолетт чуть не рассмеялась. Абигейл, видимо, нашла себе идеальную сожительницу — старушка говорила, не обращая внимание на то, слушает ли ее кто-то вообще или нет, а Абигейл спокойно пропускала все мимо ушей когда ей это было удобно, тараторя в ответ. Ну и предложение въехать на пустующий этаж дома за бесценок явно помогло их отношениям. — А может мы тогда начнем с комнаты? А то толкаться будем, — Вайолетт кивнула на расплесканную Сэмом краску и оценивающе обвела рукой довольно узкий коридор. — Да, звучит, — Эбби задумчиво посмотрела на свой валик, а потом повернулась к лестнице и заорала: — Эй, Себ! Лохматая голова покрытая паутиной высунулась из-за перил. — Ну чего? — Хватит там ковыряться, иди помогай! — Щас! Он скрылся под лестницей и спустя секунду у них над головой зажегся пронзительно желтый светильник. Себастиан с кряхтением взобрался по лестнице, на ходу отряхивая сантиметровый слой пыли, налипший на его свитер. — Да будет свет, чтоб его. — Господи, да ты же весь в паутине! — Абигейл замахала руками, выставляя перед собой валик. — Не подходи ко мне, а то не дай бог где паук! — Пауки могут спрятаться в волосах и отложить там яйца, — вспомнила Вайолетт, посмотрев на собиравшего банки с краской Сэма. — И тогда никто не узнает, пока не вылупится потомство. — Прелесть какая. Как думаешь, сколько пауков поместится в его голову? Там же метраж свободного пространства бешеный! Вайолетт с трудом толкнула дверь в комнату, с усилием отворачиваясь от отряхивающего волосы Себастиана. — Это ты в каком смысле? — В том, что у него в голове пусто, — буркнул Сэм, водружая банки на облезлый покосившийся столик. — И что в нем девчонки находят… Вайолетт поперхнулась воздухом, чуть не выронив из рук молярный скотч, но Сэм, словно не замечая ее реакции, попросил подержать под ним стул пока он измеряет ширину стены рулеткой. Не то чтобы они навязались помогать Эбби с ее пресловутым ремонтом. Как-то само собой получилось, что в единственный день когда у всех случился незапланированный выходной, Эбби с прискорбием сообщила, что ей только что позвонила «хозяйка» ее будущей жилплощади с новостями о доставке стройматериалов. Уговаривать поехать в Грэмплтон пришлось только Сэма, — он на идею отреагировал резко негативно, и был куплен только обещанием бесплатной кормежки. — Дурдом какой-то, кстати говоря, — произнес он спустя какое-то время. — Мне все меньше и меньше рабочих часов ставят, как-будто будут увольнять! — А ты опять провинился? — Хихикнула Вайолетт, размашисто проводя валиком по стене. Сэм, в конце концов, был первым в списке по долгам общественных работ, и постоянно шпынялся городским управлением куда придется. — Так в том то и дело, что нет! — Буркнул он, утирая чешущийся нос рукой. На лице у него тут же появилось яркое пятно цвета лесной травы. — Меня обычно сначала на ковер вызывают, или Морис или хотя бы Клэр. — Клэр? — Ну, манагерша наша, — он махнул рукой, устало шлепаясь на пол и окидывая комнату унылым взглядом. — А деньги то сейчас о-о-ой как пригодились бы… Вайолетт ничего не ответила, сделав вид, что сосредоточена на покраске стены приятным пыльно-зеленым. Она уже была наслышана о том, что с ДжоДжа в Пеликане происходила неясная муть: то документы у них пропадали, то ломалось свежее оборудование прямо с фабрики. Раньше она бы это списала на то, что компания полна прохвостов и сволочей, пытающихся все сделать максимально дешево, порой в ущерб сотрудников и покупателей, но сейчас… — Может, с другой-то стороны, если закроют эту шарашкину контору, какой-нибудь другой бизнес откроется? — Как-бы невзначай бросила она, проходясь вторым слоем по стремительно подсыхающей краске. — Ну, знаешь, другая компания — другие рабочие места! — Да ну, не доживем мы до их банкротства, — махнул рукой Сэм. — Может надо просто уволиться и все. Говорят, Гюнтер вывешивал объявление о вакансии… Спустя добротный час, проведенный за методичным прокрашиванием криво заштукатуренных стен, у Вайолетт начала слегка кружиться голова. Конечно, они приоткрыли окно и оставили дверь распахнутой настежь, но кричать песни сорок минут подряд явно пагубно сказалось на общей нехватке кислорода в ее мозгу. — Фу-у-у, еще чуть-чуть и я задохнусь. Эбби, где тут можно перекурить? — Решила добить легкие? — Эбби, засунувшая голову в комнату, огляделась по сторонам и утвердительно кивнула проделанной друзьями работе. — Там в конце этажа выход на балкон. Выскочив на обжигающе холодный воздух, Вайолетт пожалела, что ее куртка осталась висеть в шкафу на первом этаже. Раскурив сигарету дрожащими на морозе пальцами, она притопывала на месте, наблюдая за стремительно несущимися по соседнему шоссе машинами, то и дело сверкающими огнями на повороте. Звук едва доходил до укромно спрятавшегося в тени перелеска домика, но мигающие фары напоминали ей о доме и о детстве. О том как они с родителями изредка выходили пройтись по центральной улице, оглушенные сигналящими автомобилями, ослепленные ночными огнями и вывесками, настойчиво мигающими в попытке зазвать посетителей. «Приходите тратить деньги! Скорее! Мы очень хотим вас видеть! С кошельком на распашку!». Такое случалось редко, раз в год наверное, когда и мать и отец решали передохнуть от вечного завала на работе. Правда даже в такие тихие моменты они умудрялись или тихонько ругаться, или обсуждать, иронически, работу. Все это казалось одновременно очень далеким и до ужаса близким, и уже не было понятно, переехала она год назад, или вчера. — Замерзнешь же, дурная, — Себастиан материализовался из, казалось, воздуха, на ходу сдергивая свитер через голову и протягивая ей. — Сам замерзнешь! — Я не мерзну. Вайолетт посмотрела на него скептически. — Ты выглядишь так, как будто постоянно замерзший. Надень обратно свой дурацкий свитер! — Ничего не дурацкий, — Себастиан, игнорируя протестующее мычание, натянул свитер ей прямо на голову. — Во, смотри-ка, на человека стала похожа! — Придурок, ей-богу. — Вайолетт нехотя протиснула руки в рукава. Свитер ей был почти как раз — там, где Себастиан выигрывал в росте, она сама выигрывала в мышечной массе. Если так подумать, она, наверное, могла его одной рукой поднять. Неосознанно вдохнув терпкий запах его одеколона, смешавшийся с сигаретным дымом и еще чем-то неузнаваемым, Вайолетт смущенно отвернулась обратно к едва видневшемуся шоссе. — Вот заболеешь опять, так и знай, ни одной сигареты не получишь. — Да не заболею я, говорю же. Я не мерзну. — Это физически не возможно! Себастиан закатил глаза, хватая ее за руку и прикладывая ее ладонь к своему предплечью. Вайолетт от неожиданности вскрикнула. — Ничего себе! У тебя что, лава по венам течет? — Ну типа, — он усмехнулся. Заметив, что все еще прижимает ее руку к своей, он резковато разжал пальцы, отворачиваясь и опираясь на перила. — Всю жизнь так. Мать говорит, в детстве обогреватель проглотил. — Да уж, — Вайолетт неосознанно сжала ладонь, пытаясь прогнать покалывание в пальцах. Он был очень теплый, как печка. — Теперь понятно, чего тебя Робин «солнцем» называет. — А то, — он приосанился, прикрывая глаза. — Молод и горяч! Вайолетт рассмеялась, неловко теребя выбивающиеся из свитера нитки. Она все не понимала, как теперь разговаривать. Вроде, ничего и не поменялось, и когда она сильно не задумывалась, диалог шел как-то сам собой. Но вот в такие моменты, особенно когда они оставались наедине, у нее словно ком в горле вставал. — Мать, кстати, спрашивала, не хочешь ли ты у нас Рождество отпраздновать. — Непринужденно продолжил он, закуривая свою сигарету. Огонек зажигалки едва теплился в его пальцах. — Если других планов нет. Сэм с Эбби тоже зайти обещали. — Я думала в Пеликане только Пир Зимней Звезды празднуют, — недоуменно повела плечом Вайолетт. — Это для всех, типа, для сообщества. А Рождество каждый дома с семьей проводит. — Он чуть наклонил голову, бросая на нее задумчивый взгляд. — Или ты к родителям собралась? — Не-е-ет, пф-ф-ф, — Вайолетт даже рассмеялась. — Они такие праздники считают «капиталистическим консьюмеристским надувательством». Что иронично, учитывая, что они сами… В общем, никуда я не поеду. — Ну, значит решили, — Себастиан откинул челку с лица. Встретившись с удивленным взглядом Вайолетт, он улыбнулся. — А все, выбора у тебя нет больше. Моя мать тебя из-под земли достанет, ей только дай покапитали… поконсьюмеризировать? — Он запнулся, запутавшись в словах. Вайолетт расхохоталась, краем уха слыша возмущенный голос зовущий их откуда-то издалека Абигейл.