Сквозь маски

      На прикроватной тумбочке Эдгара зазвенел будильник, но он решил не спешить с его выключением. Звук был не настолько громким, чтобы Эдгар сразу же вскочил с кровати, но все же начал его раздражать. Пробормотав что-то, Эдгар перевернулся на спину и взял телефон, чтобы отложить будильник еще на пять минут. Они же не навредят, верно?              Когда он открыл глаза, то понял, что проспал дольше обычного. Он снова взял телефон и убедился, что его опасения подтвердились — он действительно проспал. Его волосы были растрепаны, а глаза выглядели так, будто он не спал несколько дней. Потирая глаза, Эдгар взял шарф с кресла и пошел в ванную.              После того как он привел себя в порядок, он пошел на кухню. Там его охватило чувство одиночества. На столе его ждал завтрак, который оставила мама. Он увидел пару тостов, политых сладким сиропом, и стакан апельсинового сока. Обычно он не любил долго сидеть за завтраком и уже представлял, как Колетт будет подшучивать над ним, когда они встретятся в магазине. Она бы отпустила какую-нибудь шутку о его внешнем виде по утрам или снова начала бы дразнить его за опоздание.              Но Колетт не было на работе уже несколько дней, уже почти неделю. Ни саркастичных комментариев, ни ее огромной и яркой улыбки. Лишь тишина.              Тосты казались суховатыми, несмотря на сироп. Эдгара очень интересовало, что же случилось с Колетт. Они так хорошо проводили время вместе на работе, гуляли, общались, и вдруг она просто исчезла без предупреждения. Это было странно. Но, зная Колетт, он был уверен, что с ней все будет хорошо.              Он взял с собой контейнер с обедом, который приготовила мама, и шоколадный батончик на случай, если проголодается. Потом надел пальто и ботинки. Повязал шарф потуже, открыл дверь и вышел на улицу. На улице было прохладно. Обещали, что будет холодно, а к вечеру пойдет дождь.              В его наушниках играли знакомые песни Bad Randoms.              Он вспомнил, как Колетт предлагала ему сходить вместе на их концерт. Для него это было удивительно, что Колетт тоже любит такую музыку. Она никогда не давала намеков на то, что ей могут нравиться Bad Randoms. Эта мысль остановила его на секунду, пока он шел по тротуару. Он начал вспоминать, как это было. Она тогда настаивала — нет, буквально требовала, чтобы он пошел с ней на их концерт.              — Раз уж ты такой фанат, может сходим на их концерт? — восклицала она в тот вечер, узнав, что Эдгару нравятся их песни, — Нельзя же вечно слушать их песни при этом избегая их концертов. Это же преступление против культуры!              Поначалу он колебался, бормоча что-то о суматохе и скоплении людей, но в ее предложении было нечто заманчивое. К тому же, Колетт была слишком упряма, чтобы так просто сдаться. В итоге он уступил. Сопротивление было бесполезным. Это воспоминание вызвало у него слабую, неохотную улыбку. Интересно, они пойдут туда, когда она вернется?       

***

      Дорога до магазина обычно занимала не больше двадцати минут, но сегодня она ему казалась длиннее. Осень встречала его привычными красками. Желто-оранжевые листья, разбросанные тут и там, прохладный воздух, который слегка обжигал кожу, и шелест ветвей, качавшихся на ветру.              Эдгар шел с опущенной головой, спрятав руки в карманы пальто. Улицы казались такими же, как всегда, но в них было что-то непривычно тихое. В наушниках заиграла Together. Колетт стала частенько напевать ее себе под нос, расставляя товары на полках. Эдгар нахмурился, остановившись на пешеходном переходе, пока мимо проезжала машина. Он не хотел признаваться в этом, даже самому себе, но он соскучился по ней. Ее энергия, ее способ развеять любую неловкость или тишину. Без нее в магазине стало тоскливо. Почти невыносимо.              Он вздохнул и ускорил шаг, когда магазин появился в поле зрения. Снаружи все было как обычно. Большая вывеска на крыше, захламленная хэллоуинскими игрушками витрина, мягкое свечение внутри.              Эдгар вошел в магазин. Внутри царила тишина. В теплом воздухе чувствовался слабый запах картона и чистящих средств. Он прошел по залу, осматривая все вокруг, и зашел за кассу. Он щелкнул выключателем, и тишину заполнил тихий гул люминесцентных ламп. Он положил ключи на стол и пошел в заднюю часть магазина, в раздевалку. Сняв пальто, он повесил его в своем шкафчике и ненадолго остановился. Колетт к этому времени уже бы была здесь, и как обычно суетилась, рассказывая очередную шутку или озвучивая свои планы. Но вместо этого — тишина.              Рабочий день начался как обычно: нужно проверить полки, расставить новые товары на свои места и протереть пыль там, где это необходимо. Эдгар принялся за работу.              Однако, во время того, как он поправлял фигурки Бравлеров на одной из полок, он вдруг заметил, как невольно создает между ними небольшие сценки, как обычно это делала Колетт, чтобы они не выглядели скучными или одинокими. «Так они кажутся более живыми», — говорила она.              Эдгар покачал головой, стараясь сосредоточиться. Его голову снова захватили мысли о ней и о том, что же могло с ней случиться. Он даже подумал написать ей что-нибудь, но что он мог ей сказать? «Эй, Колетт, тут слишком чисто без тебя. Может вернешься?» — усмехнулся он про себя. Да уж, отличный способ начать разговор. Хотя, это в любом случае лучше, чем это бесконечное молчание.              От раздумий его отвлек звук дверного колокольчика. В магазин зашел первый за день клиент — мужчина, который, казалось, просто пришел погреться, а не что-то себе купить. Он долго ходил по рядам, но остановился у стены с открытками. Эдгар помог ему найти пару красивых открыток и быстро пробил покупку. Вскоре мужчина ушел, и магазин снова погрузился в тишину       

***

      К позднему утру в магазине все еще не было посетителей. Даже Грифф еще не появился, хотя это не было чем-то необычным — у него ведь нет строгого расписания, и он сам решает, когда приходить, а когда нет. Эдгара это не волновало. Он не боялся остаться один, но ему было непривычно чувствовать себя одиноким здесь, на работе.              Он уже в третий раз за утро протирал прилавок, то ли от скуки, то ли по привычке. Но это занятие не помогало ему избавиться от гнетущего чувства пустоты в магазине. До обеда было еще много, а день уже казался бесконечным. Вскоре покупатели стали почаще заходить, но их покупки не были какими-то особенными. Чаще всего брали что-то небольшое, магнитик, брелок, открытки.              Дверной звонок вновь зазвенел, когда в магазин зашла женщина, закутанная в шарф с немного растерянным видом. Эдгар выпрямился, готовый помочь, но она, кажется, знала, что искала. Пара минут — и она подошла к кассе с набором разных магнитов и брелков. Классика.              — Вы же тот парень, который обычно работает с той забавной девушкой, да? — спросила она, пока Эдгар пробивал покупки.              Он замер, немного удившись такому вопросу.              — Эм… да, Колетт.              — А где она? Как не зайду, ее постоянно нет, — женщина поправила свой шарф. — Вы двое отлично смотрелись в команде.              Эдгар заколебался. Что ему сказать? «О, она просто исчезла и не выходит на связь, и мы не знаем почему»? Но он выбрал более безопасный ответ.              — Она… взяла больничный.              — Ой, надеюсь, ничего серьезного. Передайте ей, что по ней скучают. Магазин без нее… другой.              — Да, — тихо произнес Эдгар, протягивая ей пакет с покупками, — я передам.              Женщина улыбнулась напоследок и направилась к выходу, оставив Эдгара с легким чувством неловкости. Больничный? Это и не совсем ложь, но и не казалось правдой. А если с ней действительно что-то серьезное? Почему она хотя бы не написала ему? Он же не чужой для нее человек, в конце концов. Даже Грифф о ней ничего не слышал. Эдгар нахмурился. Это было совсем не похоже на Колетт, она не тот человек, который может вот так просто исчезнуть и все. Она слишком любила быть в центре внимания.       

***

      Приближалось время обеда, и Эдгар начинал немного волноваться. Его желудок тихо давал о себе знать, и он вспомнил о батончике, который положил в рюкзак утром. Он думал, что мог бы перекусить прямо сейчас, но поток покупателей не позволял ему этого сделать, и поэтому он решил дождаться перерыва и поесть нормально. Хотя даже эта идея не вызывала у него особого энтузиазма. Закрывать магазин на полчаса, чтобы просто пообедать, казалось ему не самым удачным решением. А вдруг Грифф придет и начнет его отчитывать за такое самоуправство? Но у Эдгара не было другого выбора. Обычно они с Колетт подменяли друг друга, пока один обедал, но сейчас ее не было рядом, а Грифф... Что ж, Грифф был Гриффом.              Эдгар снова посмотрел на часы, ощущая легкое беспокойство. Полдень был совсем близко, и мысль о закрытии магазина давила на него. Магазин снова опустел, и Эдгар прислонился к прилавку, наблюдая за медленно ползущими стрелками часов. Еще пять минут. Может, если он быстро поест, то успеет вернуться до того, как кто-то заметит, что его не было на рабочем месте? Но стоило ему собраться встать, как дверь снова зазвенела.              Эдгар повернул свою голову, и увидел, как Грифф проходит в зал. Его громкие шаги разорвали тишину. Но Грифф был не один. За ним шел человек, которого Эдгар никак не ожидал увидеть здесь — Байрон, со своим традиционным загадочным видом, словно он только что вышел из Средневековья. Он бросил на Эдгара проницательный взгляд. Его присутствие создало до ужаса тесную атмосферу, будто здесь не хватает места для самого Эдгара. Что они делали здесь вместе?              — Эдгар! — с неожиданной дружелюбностью произнес Грифф. — Чего стоишь?              Эдгар выпрямился, инстинктивно начав поправлять все на прилавке.              — Просто… эм, убеждаюсь, что все на месте, — пробормотал он.              Грифф буркнул что-то, как будто совсем не слушает Эдгара. А вот Байрон, напротив, начал изучать Эдгара и его рабочее место. Этот взгляд заставил Эдгара чувствовать себя неловко, словно Байрон опять смотрит на него изнутри.              — Эдгар, иди пообедай, — сказал Грифф, махнув рукой в сторону задней части магазина. — Мы здесь справимся.              Эдгар замялся.              — Вы уверены? Мне несложно…              — Иди, — перебил Грифф, его тон не оставлял места для возражений.              Кивнув, Эдгар направился в коридор, но, когда он уже был на полпути к раздевалке, его остановили приглушенные голоса из торгового зала. Грифф и Байрон разговаривали о чем-то. Ничего необычного, но в их голосах было что-то, что заставило его остановиться. Он развернулся и тихо подошел к двери, стараясь оставаться незамеченным.              Сначала их разговор был скучным. Байрон расспрашивал о делах в магазине, а Грифф отвечал в своем обычном деловитом стиле, используя термины, которые Эдгар едва понимал. Он уже было решил, что зря подслушивает их, но затем тема их разговора сменилась.              — У нее снова тяжелое время. Ты же знаешь, как бывает.              Грифф тяжело вздохнул.              — Да, знаю. Но она крепкая. После всего… она куда сильнее, чем большинство было бы после этого. Ты хорошо заботишься о ней, Байрон.              Эдгар замер, а его сердце начало биться чаще обычного. О чем вообще речь? Снова? После «этого»? Их слова очень напрягли Эдгара, его мысли метались туда-сюда, пытаясь сложить услышанное воедино. Колетт всегда казалось ему непобедимой, несокрушимой. Она никогда не унывала и всегда была энергична. Что могло с ней случиться?              — Ей нужно время, — продолжил Байрон. — Это не то, на что можно хоть как-то повлиять.              — Понимаю, — отозвался Грифф, копаясь под прилавком. — А этот парень, похоже, идет ей на пользу. Она уже не такая, какая была пару месяцев назад. Помнишь?              — Помню, — протянул Байрон с легкой усмешкой. — Хотя вряд ли он сам понимает, что стал частью процесса.              Эдгар едва удержался от того, чтобы громко не вздыхать. Они говорили о нем, так ведь? Он напрягся и начал стараться уловить каждое слово их разговора.              — Забавная штука — влияние, — продолжил Байрон, медленно прогуливаясь по магазину. — Иногда оно действует там, где ты не ожидаешь. Не через слова, а через поступки. Через присутствие. Даже молчаливое.              Грифф усмехнулся.              — И ты правда думаешь, что этот молчаливый парень способен на что-то такое?              Байрон посмотрел на Гриффа с легким прищуром, как будто рассматривая шутливый тон своего собеседника.              — Он… интересный. Скрытный, но… цепкий. Может, в этом и есть смысл. Она ведь сама не знает, куда себя деть, — Байрон на мгновение замолчал, а затем добавил. — Но знаешь, что забавно, Грифф? Мне кажется, он начинает чувствовать.              Грифф фыркнул, поднявшись и поставив на прилавок какую-то коробку.              — Чувствовать? А ты уверен, что он вообще знает, как это делается? — с издевкой бросил он. — Парень выглядит так, будто его последний раз учили эмоциям в каменном веке.              Байрон хитро улыбнулся, а в его взгляде виднелось явное любопытство.              — Человеческая душа сложнее, чем кажется на первый взгляд. Иногда она оживает, когда ее никто не трогает. А иногда нужно встряхнуть, как старую пыльную книгу.              Эдгар не мог понять, о чем, черт возьми, они говорят, но чувство напряжения росло в нем. Он наклонился чуть ближе к дверному проему, напрягая слух, но все еще стараясь не издать ни звука.              Грифф вдруг переключил внимание.              — А что насчет ее? Ты так философствуешь, но ведь она даже не рассказала мальцу, куда делась, — его голос стал более серьезным.              Байрон замолчал на мгновение, как будто обдумывая ответ.              — Любопытство, Грифф, — наконец, протянул Байрон, чуть качая головой. — Оно способно как поднимать человека к истине, так и топить в бесполезных поисках. Этому парню лучше не знать слишком много. Знание — это тяжесть, да и как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.              Грифф рассмеялся, хлопнув ладонью по прилавку.              — Ну, если кто-то и сможет ее вытащить, то это будет он. А вдруг ему повезет?              Эдгар, прижавшись к стене за дверью, старался дышать как можно тише. Его сердце колотилось, но он не осмеливался шевельнуться. Ему казалось, что их разговор стал еще тише, как будто специально, чтобы заставить его вслушиваться.              Его тень, едва различимая в темноте, предательски выдала его присутствие. Байрон сразу это заметил. Он бросил быстрый взгляд на пол, а затем снова посмотрел на Гриффа. На его лице не отразилось никаких эмоций — ни удивления, ни раздражения. Только легкая улыбка тронула уголки его губ.              — Ладно, я пойду, — сказал Байрон, спокойно беря с прилавка свою трость. — Дел здесь больше нет. А наш… слушатель, думаю, сумеет сделать правильные выводы.              Грифф посмотрел на Байрона с прищуром, но затем ухмыльнулся и протянул руку.              — Как всегда, рад был тебя видеть, Байрон. Передавай привет Колетт.              — Обязательно, — коротко ответил Байрон, слегка кивнув. — До встречи, Грифф.              Дверной звонок прозвенел, сигнализируя о том, что Байрон покинул магазин. Тишина на мгновение наполнила помещение, лишь нарушаемая тихим стуком дождя за окном.              Эдгар медленно отступил от двери, стараясь не выдать себя. «Он все знал», — подумал он, чувствуя, как его лицо заливает жар от стыда. Байрон знал, что он подслушивал, знал все это время. Лицо Эдгара вспыхнуло от смеси раздражения и неловкости. Он ведь вообще не хотел подслушивать. Ладно, может, хотел. Но только потому, что они явно говорили о Колетт. Это ведь его коллега. Он имел право беспокоиться. Наверно.              Он развернулся и медленно направился в раздевалку за едой. Только вот весь его аппетит исчез. Слова Байрона звучали в его голове снова и снова, заставляя его желание копаться в этом расти, несмотря на изначальное нежелание Эдгара. «У нее снова тяжелое время». В его голове творился полный хаос, и Эдгару нужно было отвлечься от всего этого. Он достал контейнер с едой из своего рюкзака, прихватив с собой шоколадный батончик, и направился в их импровизированную комнату отдыха.              Сэндвич, заботливо упакованный его мамой, казался ему каким-то пресным, хотя ставить под сомнение кулинарные способности своей мамы — это почти святотатство. Эдгар пытался сфокусироваться на еде, надеясь, что этот процесс хоть немного его отвлечет, но это не помогало. Почему Байрон и Грифф вообще знакомы? Это странно. И почему Байрон говорил о Колетт так… как будто она слабая, будто она нуждается в его помощи. Это вообще не вязалось с той Колетт, которую он знает.              Что с ней могло такое случиться? Она ведь всегда была бесконечно энергичной, громкой упорной. Если честно, иногда невероятно надоедливой. Но при этом она была умной, ловкой, умела держать себя в руках даже в самой хаотичной обстановке. Почему ей внезапно потребовалось «время» и «помощь»? Неужели тот механизм, о котором она говорила в Лунном городе, сломался окончательно. И почему Грифф воспринял это так спокойно? Разве это не тот самый Грифф, который был готов угрожать лишением премий, если кто-то опаздывал на пять минут?              Мысли об этом всем не могли перестать штормить Эдгара. Доев сэндвич, он принялся доставать шоколадный батончик, но покрутив его в руках, у него отпало желание его есть. Аппетит пропал окончательно. Эдгара очень напрягали комментарии Байрона по поводу него, он не мог понять, это шутка или предупреждение. Или вообще нечто другое.              Он поднялся на ноги, поправил свой шарф и тяжело вдохнул. Он взял свой ланч-бокс и понес его обратно к себе в шкафчик. Затем взяв несколько бумажных полотенец, он направился в уборную, включил холодную воду в раковине и умыл лицо и руки. Ледяная вода слегка отрезвила его, но тугой узел в груди никуда не делся.              Прошло всего пятнадцать минут его перерыва. Можно было задержаться и до тридцати, но одна лишь мысль о неизбежных комментариях Гриффа про его «ленивый подход к работе» заставила направиться к двери в торговый зал. Все равно он не думал о работе. Он просто не понимает, почему вдруг по мнению Байрона он стал частью всего этого. Как будто это все спланированная игра Байрона, а не что-то серьезное.              Эдгар остановился в конце коридора. Дверь, ведущая в зал, была слегка приоткрыта, и он слышал тихие шорохи по ту сторону. Скорее всего, Грифф возился с инвентарем или ворчал насчет скорой поставки. Эдгар глубоко вздохнул, проводя рукой по жилетке. Бесполезный жест — жилетка и так была гладкой, и это точно не уменьшит все напряжение в его груди.              Он толкнул дверь и шагнул в зал. Тепло торгового зала, разные покупатели, проходящие по нему и легкий аромат свечей с ближайшей полки не принесли никакого облегчения. Грифф стоял у прилавка, спиной к Эдгару, листая что-то на зажатом в руке клипборде.              — Обед окончен? — спросил Грифф, слегка обернувшись. Его тон не был грубым, но и приятным его было назвать тяжело.              — Да, — коротко ответил Эдгар, заходя за прилавок и бросая взгляд на кассу. — Я ничего важного не пропустил?              — Если не считать недавний грузовик, который приехал, бросил две коробки и уехал, не дожидаясь, пока я их отругаю за опоздание, то нет, — буркнул Грифф, постукивая по клипборду ручкой и наконец посмотрев на Эдгара, — Клянусь, эти компании нанимают водителей с интеллектом кирпича.              Эдгару позабавился комментарий Гриффа. Он рассеяно кивнул, и осмотрев прилавок, заметил упомянутую Гриффом коробку. Она не была еще вскрыта. Эдгар не стал заострять на ней внимание и его мысли снова вернулись к Байрону и Колетт. Он так стоял какое-то время, пока Грифф не почувствовал что-то неладное.              — О чем-то задумался? — спросил Грифф, прищурившись.              — Что? Нет, — быстро проговорил Эдгар. Он почувствовал на себе пристальный взгляд Гриффа, но не поднял глаза. Грифф его осмотрел, что-то фыркнул и вернулся к своим делам.              В магазине снова становилось тихо. Поток покупателей после обеда замедлился, и Эдгар пытался занять себя мелкими задачами, но его мысли витали совсем в другом месте. С Колетт явно случилось что-то серьезное, и он должен знать что. Это не просто простуда или тяжелые дни. Слова Байрона намекали на что-то серьезное, что она намеренно скрывала от него.       

***

      В течение дня магазин постепенно заполнялся покупателями, которые создавали шум своими разговорами. Эдгар был вынужден отвечать на нескончаемые вопросы о ценах, наличии товаров и идеях для подарков. Касса звенела без перерыва, а полки быстро пустели. Грифф иногда выходил из своего кабинета, пытался шутить и подменял Эдгара за кассой, когда нужно было расставить товары.              В этой суете Эдгар ощущал нарастающее беспокойство. Пока он расставлял их, его взгляд все чаще тянулся к входной двери. Каждый раз, когда слышался звон от нее, он мельком смотрел, надеясь увидеть Колетт. Но ее все не было. Но ее не было. Только новые лица покупателей, толпы которых то накатывали, то стихали. Эдгар выполнял свои обязанности механически, не вступая в разговоры. Его лицо оставалось бесстрастным.              К предвечернему времени, когда в магазин прибыла новая партия товаров, Эдгар смог ненадолго отвлечься от своих мыслей. Он ушел на склад, чтобы проверить коробки и расставить их по местам. Монотонная работа помогла ему на время забыть о тревогах.              На мгновение магазин опустел, и Эдгар почувствовал облегчение. Он подошел к Гриффу, который стоял за кассой и что-то записывал в свой клипборд.              — Эй, эм… Мистер Грифф, — произнес тихим голосом Эдгаром, чтобы не выглядеть слишком навязчивым.              Грифф быстро взглянул на него и вернулся к своему делу.              — Что? Только попробуй сказать, что у нас что-то не доехало.              — Нет, не это, — поспешно ответил Эдгар. Он замялся, но в конце концов добавил: — Я просто… хотел узнать, знаете ли вы, что с Колетт.              Это явно привлекло внимание Гриффа. Он поднял свою голову и хитро улыбнулся.              — А ты переживаешь за нее? Не думал, что это будет волновать тебя, Эдгар.              — Да нет, — раздраженно выдохнул Эдгар, — Ее нет уже несколько дней. Это странно, вот и все.              Грифф усмехнулся, но в его смехе был какой-то холодный подтекст.              — Расслабься, парень. С ней все будет в порядке, она крепкая.              Эдгар нахмурился, явно не удовлетворенный таким ответом.              — Просто… Я слышал, как вы с Байроном говорили сегодня. О ее прошлом, — он сделал паузу, глядя на Гриффа. — Она точно в порядке?              После этих слов выражение лица Гриффа изменилось. Ухмылка исчезла, и вместо нее появилось что-то серьезно, что Эдгар раньше не видел. Он опустил ручку, его голос стал тише.              — Ей просто нужно время. Все. Люди справляются с трудностями по-своему.              — А с чем? — Эдгар напряженно надавил. — С чем она справляется?              Грифф прищурился.              — Слушай, Эдгар, я понимаю, что ты у нас любопытный, но совать нос в чужие дела — не твоя задача. Если она захочет рассказать, она сама расскажет. А пока — оставь это без дела и вернись к работе.              Тон Гриффа ясно дал понять, что разговор окончен. Эдгар уже хотел что-то ответить, но не успел — звон входной двери оповестил о приходе нового покупателя. Грифф отвернулся, заставив Эдгара откинуть свои вопросы на потом, хотя напряжение так и повисло в воздухе.       

***

      Оставшийся день тянулся долго, но Эдгар почти не замечал этого. Он просто продолжал работать и к вечеру магазин наконец-то опустел. Последними клиентами было двое детей, которое хихикали над подарочными кружками с надписями. Звон двери отдался эхом в тишине, когда они наконец взяли пакет со своими покупками и вышли из магазина. Эдгар выдохнул, чувствуя, как весь день тяжелым грузом давит на его плечи, и начал закрывать магазин.              Он повернул табличку с «Открыто» на «Закрыто», и рабочий день считался официально завершенным. После этого он медленно опустил металлические ставни на окнах. Их грохот словно подводил итоги дня и усиливал тяжесть на его душе. Затем он принялся за рутинный ритуал: протереть полки, прилавок, подмести пол и напоследок проверить кассу. Гриффа уже не было в магазине, и Эдгар остался заканчивать смену в одиночестве. Это было даже к лучшему — после рабочего дня ему так больше нравилось.              Перед тем, как выключить свет в зале, его взгляд скользнул по магазину. Обычно закрытие приносило удовольствие, но сегодня все казалось каким-то другим. Присутствовала эта странная пустота, а тишина казалась удушающей. Отсутствие Колетт чувствовал повсюду — на прилавке не осталось ее недопитых кружек, не валялся ее дневник, а все полки были идеально выровнены.              Эдгар щелкнул выключателем и прошел в раздевалку. Знакомая усталость долгого дня отзывалась болью в плечах. Он прошел к своему шкафчику и уже готовился схватить свой рюкзак и устремиться домой. Приглушенный свет освещал ряды незанятых и пустых шкафчиков. Его шкафчик был у правой стены.              Оглядывая остальные шкафчики, его взгляд упал на шкафчике Колетт. Он никогда не проявлял к нему особого внимания. А зачем?              Подойдя ближе к нему, он оглянулся, будто ожидая, что Грифф внезапно появится из ниоткуда, чтобы отругать его. Но вокруг никого не было. Он осмотрел шкафчик и заметил, что его дверца не была закрыта. Видимо, Колетт доверяла Эдгару и поэтому оставляла ее открытой. Или же она просто забыла закрыть ее и потеряла ключ. Он осторожно толкнул дверцу и заглянул внутрь. Внутри все было в привычном беспорядке — несколько ярких шарфов, пара блокнотов, всякие мелкие безделушки, пачка мятных конфет, из которой несколько штук высыпалось, когда Эдгар открыл дверцу. Сама дверца была обклеена различными наклейками и записками. Некоторые были про него. Впрочем, это не удивительно. Нечто подобное есть и в шкафчике Эдгара.              Однако его взгляд привлекла небольшая мусорная корзина в углу шкафика. Она была слишком забитой. Забитой всякой бумагой, и так небрежно, словно она это делала в спешке. Эдгар присел и начал аккуратно перебирать содержимое. Записки, чеки, коробочки, смятые салфетки и… фотография. Мятая, но целая. Он разгладил ее пальцами, всматриваясь в нее. На первый взгляд это была простая фотография Колетт. Но чем больше Эдгар всматривался, тем больше он понимал, что это кто-то очень похожий на нее. Волосы не ярко-белые, как он привык видеть, а светло-русые. Черты лица казались чуть мягче, взгляд — более застенчивым. Словно это Колетт из другой вселенной. На фото она выглядела моложе, но не сильно.              Эдгар перевернул фото и увидел на обратной стороне надпись. «Другая я».              Эти слова заставили его слегка вздрогнуть. Другая Колетт? Он развернул фотографию и установился на нее, а в голове снова творился полный хаос. Это была не просто молодая Колетт. Это было что-то совсем другое. Колетт, которую он знал — громкая, яркая, непредсказуемая, и это никак не сочеталось с той тихой, будто потерянной девушкой с фотографии.              Он простоял там долго, держа фотографию в руке, пока тяжесть происходящего не начала давить на него. Что это могло значить? И почему она ее выбросила?              Наконец, Эдгар оторвал взгляд от фото и сунул его в свой карман. Он медленно пошел обратно к своему шкафчику. Он достал свой рюкзак и пальто, и начал одеваться. Но мысли не отпускали его. В голове начали мелькать обрывки воспоминаний и формироваться догадки. Таблетки. Ее речь в Лунном городе. Те редкие момента, когда ее энергия будто бы угасала, пусть всего на секунду, прежде чем она снова поднимала себя на привычный уровень. Раньше он старался не придавать этому значения, списывал на странности или перепады настроения. Но теперь, казалось, все эти детали складываются в мрачную, довольно тревожную картину.              Колетт, которую он знал — та, что без конца подкалывала его, вытаскивала из зоны комфорта и заполняла магазин своим хаосом — была лишь частью истории. Она что-то скрывала. И скрывала это очень хорошо. Но почему? Зачем? И почему теперь это стало проявляться?              Эдгар похлопал себя по карману, где лежала та фотография. «Другая я». Эти слова эхом отдавались у него в голове. Это явно было связано с ее прошлым. В ее жизни случилось что-то, что разделило ее жизнь на две части — на ту девушку с фотографии, и на Колетт, которую он знает. И, видимо, отголоски ее прошлого начали проявляться сейчас. А вдруг она просто сменила свой образ и с ней никогда не случалось ничего серьезного?              Все эти мысли заставляли его нервничать. Эдгар с самого начала относился к Колетт по-особенному. Ее словно ничто не способно ранить или задеть. Но все-таки она не была такой уж неуязвимой, какой хотела показаться. Что-то внутри нее скрывалось, нечто более глубокое и тяжелое.       Эдгар накинул свой рюкзак на плечо и направился к выходу. Он прошелся по залу к входной двери. Он аккуратно открыл ее, вышел на улицу и медленно закрыл дверь за собой. Скрип петель был громким. Холодный вечерний воздух встретил его порывом ветра, пробираясь сквозь пальто и шарф. Он плотнее завернулся в одежду, быстро достал наушники и включил музыку, и затем так же быстро спрятал руки в карманы. Он направился домой. Его ботинки стучали по тротуару, а все вокруг было тихим. Был слышен лишь шорох листьев, которые ветер лениво гонял по пустым дорогам.              Весь путь домой Эдгар смотрел себе в ноги, считая шаги и пытаясь понять текст песен. Невольно он вспомнил классический смех Колетт. Громкий и заразительный. Даже самые угрюмые покупатели, услышав его, начинали улыбаться. Но теперь этот смех казался лишь маской, и это очень тревожило Эдгара. Почему Колетт так упорно скрывает все свои проблемы от чужих глаз?              А та ночь после посещения Призрачной станции. Тогда Колетт была совсем другой, как в тот раз в Лунном городе, только в сотню раз подавленной. Она почти не шутила и не дразнила его, как обычно она делала. Ее энергия в тот вечер угасла, и видимо, все еще не загорелась. Эдгар снова и снова прокручивал в голове, как она напугана раздумывала о том, что же это было. Особенно этот поезд. Словно она знала что-то, чего не знал он сам. Его это просто тревожило, а ее… видимо, изменило.              А потом она пропала. Ушла, ничего не рассказав ему. Даже Гриффу дозволено знать, что с ней, а ему нет. Он вспомнил слова Байрона о любопытстве, что сам Эдгар часть его. Эдгар просто не понимал, что происходит. Его пугало это — чувство, что он ничего не контролирует.               — Кто же ты такая, Колетт? — тихо произнес Эдгар, направив свой взгляд наверх. Его голос был едва слышен сквозь шум ветра.       

***

      Эдгар уже приблизился к дому. Он медленно подошел к скамейке под фонарем, который мигал, будто вот-вот перегорит. Он сел на скамейку и огляделся вокруг, чувствуя, как холод от скамейки пробирается сквозь одежду. Ветер играл с его пальто и шарфом, заставляя его плотнее закутаться. Но от этого все равно не становилось теплее.              Парень сидел на скамейке, слушая, как шелест листьев и завывания ветра заполняют тишину. Его мысли метались, как эти листья, которые ветер гонял по асфальту. Он пытался сосредоточиться, но в голове не оставалось ничего, кроме образов Колетт, ее смеха и ее странной, подавленной энергии той ночью. Он снова подумал о словах Байрона — о том, что знание может стать тяжестью. А может, эта тяжесть уже давит на него, еще до того, как он узнал хоть что-то?              Его взгляд упал на одинокий лист, который ветер прилепил к его ботинку. Эдгар откинул его ботинком и поднялся со скамейки, почувствовав внезапное желание уйти от этой скамейки, от холода, от мыслей, которые его разрывали. Ему нужно было что-то другое. Тепло. Спокойствие. Ответы.              Он шагнул на тротуар, и в этот момент на улице стало темно. Все-таки фонарь перегорел. Звук ботинок снова раздался в тишине улиц, эхом отдаваясь в его ушах. Эдгар направился домой, ускоряя шаг, как будто убегал от собственных мыслей.              Когда он повернул на свою улицу, знакомый вид кирпичного фасада старого викторианского дома с высокими окнами встретил его. Здесь, на первом этаже, в их квартире с уютной подсветкой из-за занавесок, все казалось проще, чем в магазине, в разговорах с Байроном или мыслях о Колетт. Это был его уголок стабильности, даже если внутри него все еще гудело от услышанных слов и необъяснимого раздражения.              Он прошел через металлическую калитку, ведущую к парадному входу. Небольшой подъезд со стеклянными панелями на дверях пропускал слабый свет изнутри. Эдгар толкнул массивную деревянную дверь, стараясь, чтобы скрип петель не раздался слишком громко. Он достал ключи, коротко задержавшись у порога, словно разрываясь между тем, чтобы войти, и тем, чтобы остаться снаружи. Но через секунду повернул ключ в замке и толкнул дверь.              Внутри было тепло. Воздух в квартире был насыщен ароматом готовящейся еды, а звук ножа, ритмично стучащего по разделочной доске, отдавался мягким эхом в узком коридоре. Впереди горел свет на кухне, и теплые отблески падали на светлый пол коридора.              — Опаздываешь! Ужин почти готов.              — Да, знаю, — пробормотал он, стягивая с себя пальто Он повесил его на крючок, движения были медленными, почти механическими.              — Тяжелый был день? — она выглянула из-за угла с ложкой в руке.              — Да. Все в порядке, мам, — коротко ответил Эдгар.       Мать посмотрела на него внимательно, ее взгляд был мягким, но чуть настороженным. Она всегда умела видеть больше, чем он хотел показать, особенно в такие моменты. Однако, на этот раз она лишь кивнула, словно решив не давить на него.              — Ну ладно, ужин скоро. Принести тебе что-то сейчас? — ее голос звучал так, будто она все равно знала, что он откажется.              — Не нужно, — сказал Эдгар, натянуто улыбнувшись. Он снял ботинки, аккуратно поставил их рядом с дверью и выпрямился. Его взгляд на мгновение задержался на светлой полоске коридора, ведущей в кухню. Теплый свет оттуда разливался мягким сиянием, наполняя дом уютом.              Но этот уют не проникал в его мысли.              — Если передумаешь, скажи, — добавила мать и снова скрылась за углом. Звук ножа, стучащего по доске, возобновился, но Эдгар едва ли его слышал. Его разум был далеко от этих простых, домашних звуков.              Он направился в свою комнату, его шаги были быстрыми, словно он пытался избежать чего-то. Возможно, ее вопросов, возможно, собственных размышлений. На полпути к комнате он внезапно почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения, словно ее заботливый тон только усилил напряжение.              Мама начала что-то говорить, но он уже был почти у цели, и его шаги заглушили ее слова. Откровенно говоря, он не был в настроении разговаривать — ни с ней, ни с кем-либо еще. Вопросы, которые кружились у него в голове, требовали уединения, а разговор с мамой явно не помог бы.              Он закрыл дверь за собой, плотно, будто пытался отгородиться от всего. Выдохнув и оперевшись на нее спиной, он просто стоял и осматривал свою комнату. Вроде бы все, как всегда, но внутри чувство чуждого начало расти. Он медленно прошел к столу, бросил рюкзак на пол и тяжело сел в кресло. Его рука, будто бы по своей воле, полезла в карман и достала ту фотографию. Он положил ее перед собой так, чтобы на ее попадал яркий свет от настольной лампы, и разгладил ее, будто хотел что-то для себя прояснить. Тишина в комнате была звенящей, лишь где-то вдали слышно, как мама готовит ужин.              Свет лампы четко вырисовывал детали. Он вдруг заметил то, что упустил: как напряжены ее плечи, как ее улыбка выглядит как-то не естественно, она совсем не была похожа на ту привычную и дерзкую ухмылку. Одежда на ней была простой — школьная форма без каких-либо ярких или необычных деталей. На фото она была совсем другой.              Эдгар провел пальцем по гладкой поверхности фото. Чувство чужого заполняло его, и оно било по нервам — как если бы кто-то, кого ты знаешь как облупленного, внезапно показал свою другую, незнакомую сторону. Он откинулся на спинку кресла, пытаясь все обдумать и понять. Он продолжал изучать фотографию, пытаясь уловить что-то в ее выражении, что раскрыло бы все карты.              Тишину нарушил звук шагов. Эдгар едва успел положить фотографию на стол, как дверь резко открылась. Он вскочил, схватив фотографию и спрятав ее в ящик стола, закрывая его с таким звуком, что это только привлекло внимание.              — Прости, что побеспокоила, — мягко произнесла мама, ее тон был теплым, но с легкой ноткой любопытства. — Все в порядке?              Эдгар сглотнул, чувствуя, как внутри растет раздражение на самого себя за такую поспешную реакцию. Он повернулся к маме, стараясь выглядеть как можно более естественно.              — Да, все нормально, — быстро ответил он.              Мама прищурилась, глядя на него с любопытством.              — Что ты там прячешь? — спросила она, кивая в сторону стола. Ее голос был спокойным, но в нем звучала доля настойчивости.              — Ничего, — отрезал Эдгар, пожал плечами и отвернулся, делая вид, что ищет что-то в рюкзаке. — Просто старые записи.              Она подозрительно посмотрела на него еще несколько секунд, но не стала настаивать. Вместо этого она улыбнулась, слегка покачав головой.              — Хорошо. Ужин готов. Давай на кухню, пока все не остыло.              Она закрыла дверь и ушла, ее шаги постепенно затихли в коридоре. Эдгар остался сидеть, прислушиваясь к удаляющимся звукам. Он глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, но взгляд все равно невольно скользнул к столу. Однако он так и не сдвинулся с места.              Ужин прошел в странной тишине, которая все больше раздражала Эдгара. Он почти не чувствовал вкуса еды — картофельное пюре, запеченная курица и овощи, которые обычно вызывали у него приятные ассоциации, сейчас казались чем-то пустым. Он ел быстро, уставившись в тарелку, не вступая в разговор.              Мама несколько раз пыталась завести разговор: о работе, о погоде, о том, не хочет ли он завтра пойти прогуляться. Но Эдгар либо коротко отвечал, либо кивал, не поднимая глаз.              — У тебя точно все в порядке? — наконец спросила она, поставив свою вилку на край тарелки.              — Да, — снова ответил он, не отрываясь от еды. Его тон был настолько кратким, что она поняла — расспросы ни к чему не приведут. Она лишь кивнула, забрав его тарелку, когда он закончил, и больше ничего не сказала.              Перед тем как он успел уйти, ее голос тихо, но твердо остановил его.              — Эдгар, — сказала она, убирая остатки со стола. — Я не хочу лезть в твои дела, но твое настроение меня немного пугает. Ты сегодня какой-то странный, как будто напуган чем-то. Если у тебя есть что-то важное, что тебя тревожит, не бойся об этом рассказать. Все будет хорошо. Иногда нужно просто сказать это вслух.              Эдгар замер, его рука все еще держалась за дверной косяк. Он не обернулся, но на мгновение закрыл глаза, будто ее слова были слишком близки к тому, чего он сам боялся признать.              — Со мной все нормально, мам, — ответил он, голос звучал чуть мягче, но все еще отстраненно.              — Хорошо, — спокойно ответила она, не пытаясь его задержать. — Просто помни, что ты не один.              Эдгар кивнул, не оборачиваясь, и вышел из кухни, чувствуя, как слова матери остались висеть в воздухе, словно теплая забота, которую он не мог принять прямо сейчас.       В своей комнате он сел за стол, проведя рукой по гладкой поверхности. Фотография снова лежала перед ним. Он опустил голову в ладони, вздохнув так, будто этот вздох должен был выбросить из него всю накопившуюся тяжесть.              Сначала он был злым. Почему она ничего не сказала? Почему просто ушла, не объяснив? У нее было столько шансов рассказать, но она не сделала этого. Думала, он осудит ее? Или... он бы действительно осудил? Эта мысль заставила его замереть. Пальцы сжались на краю стола. Что с ней, черт возьми, такое приключилось?              Но злость быстро уступила место чему-то другому. Чувство вины осело в груди. Тяжелое и нежеланное. Он ведь и раньше замечал эти трещины в ней, правда? Те моменты, когда ее энергия на мгновенье угасала, а ее голос звучал не так уверенно. Но он не обращал на них внимания. У всех могут быть плохие дни.              Эдгар подвинулся вперед, и кресло тихо скрипнуло от инерции. Фотография лежала на столе. Он понимал, что совсем недавно Колетт казалась ему просто шумной коллегой, от которой хотелось спрятаться за стеллажами с товарами. Но теперь... Ее отсутствие болело внутри него, как ноющая рана. Она не просто «коллега». Она стала его другом. И осознание этого пришло вдруг, как вспышка. Другом, с которым он готов проводить свободное время, не думая о том, что должен притворяться или скрываться. Другом, который смог поколебать его привычные стены, раскрутить его «скорлупу» до трещин. Он сам не заметил, как стал беспокоиться о ней. Когда она исчезла, он ощутил пустоту, словно лишился чего-то важного в своей жизни.              Эдгар постучал пальцами по столу, глядя на фото. Он вспоминал ее смех, ее улыбку, ее дурацкие шутки, которые когда-то его раздражали, а теперь вызывали в душе теплоту. Он представил, как она смотрит на него, приподнимая бровь, будто говоря: «Ну и что ты такой угрюмый?». Ее энергия, которой он пренебрегал, теперь казалась ему источником света. Когда она исчезла, Эдгар понял, как много значила для него эта энергия.              Но что он мог сделать? Он понятия не имел, как ей помочь. Он даже не знал, в чем проблема. Ее прошлое оставалось тайной для него, покрытой многими слоями недомолвок и скрытых намеков. Он знал, что она не станет просто так рассказывать о своих бедах, не станет жаловаться. И потому он чувствовал себя беспомощным. Беспомощным и разозленным на себя за то, что не умеет быть тем, кто способен выручить друга из беды.              Он просидел так, упершись локтями в стол и разглядывая фотографию, изредка поднимая взгляд к потолку, как будто надеялся увидеть там ответ.              Так прошло еще несколько часов. Время близилось к полуночи. Эдгар уже лежал в кровати и просто листал соцсети и смотрел случайные видео перед сном. Он снова пытался отвлечь себя от размышлений, от которых его голова уже просто жужжала. Внезапно вылезло уведомление.              «Ваш друг снова в сети! Напишите ему первым».              Разумеется, Эдгара это взволновало, и он понадеялся, что это Колетт. И он оказался прав. Это была она. Правда, она пропала из сети практически сразу. Это был первый раз, когда она за несколько дней появилась в сети. Получилось ли это случайно, или она проверяла, написал ли он ей?              Эдгар сел, сдернув наушники и бросив их на кровать. Дождь за окном усилился, равномерно стуча по стеклу. Просто этот факт того, что она появилась в сети, Осознание того, что она вышла в интернет, одновременно успокоило его и заставило действовать. Он не мог просто сидеть здесь. Не этой ночью.              Он аккуратно встал и поднял свой шарф со спинки кресла. Он собрался пойти к ее дому. Хотя бы просто посмотреть, все ли в порядке. Для него это не впервой сбегать из дома в ночь, только обычно он скрывался в магазине. Но сегодня был другой повод. Это было смелое решение, возможно, даже слишком смелое, но он больше не мог просто ждать, пока ответы сами придут к нему. Если кто и умел брать ситуацию под контроль, так это Колетт. Может, ему стоит поучиться у нее.              Он открыл дверь своей комнаты. В доме царила тишина. Мама уже давно легла спать. Эдгар старался двигаться как можно тише, он почти не издавал никаких звуков, пока двигался по деревянному полу. Он умело обходил те скрипучие места и без проблем добрался до входной двери. Эдгар снял пальто с вешалки и быстро надел его, и то же самое он проделал с ботинками. Поплотнее затянув шарф и схватив один из зонтов в прихожей, он уже был готов идти. Тихий щелчок двери прозвучал слишком громко в тишине дома, но к счастью, мама, видимо, уже спала и ничего не услышала.              Как только он вышел из подъезда, его сразу окатило холодным дождем. Решимость, конечно, слегка пошатнулась, но не настолько, чтобы вернуться обратно. Дождь стучал по раскрытому зонту, и этот звук смешивался с его приглушенными и хлюпающими шагами. Улицы казались безжизненными, фонари едва освещали мокрый тротуар, оставляя длинные тени. Ветер время от времени пытался вырвать зонт из его рук, и Эдгар плотнее сжимал ручку, стараясь не обращать внимания на пронизывающий холод.              Он шел быстро, сгорбившись, но уверенно. Каждая улица, которую он пересекал, казалась длиннее предыдущей. Город будто растягивался, заставляя его идти все дальше и дальше, но Эдгар не останавливался. Он не смотрел по сторонам, не пытался сосредоточиться на чем-то, кроме звука дождя и своих шагов.              Мелкие лужи под ногами давали о себе знать мокрыми брызгами, но он продолжал идти. Шарф уже промок по краям, но он об этом не думал. Мысленно он был уже у ее дома, пытаясь представить, что скажет, если она вдруг откроет дверь. Как он объяснит свое внезапное ночное появление? Может, она подумает, что он сошел с ума? А может, просто рассмеется своим привычным смехом, таким заразительным и легким. Эта мысль грела его, заставляя не обращать внимания на дискомфорт.              Он свернул на нужную улицу, наконец замедлив шаг. Теперь он смотрел вперед, вглядываясь в темный силуэт ее дома. Дождь усиливался, его звук стал почти оглушающим, но даже через эту шумную завесу Эдгар чувствовал странную тишину вокруг.              Когда он наконец добрался, он остановился в нескольких футах от ворот, уставившись на здание перед собой. Дом Колетт возвышался в слабом свете фонарей. Дождь стекал по его облупившейся фасадной стене, делая весь дом холодным и неприветливым на вид. Ни света, ни движения — ничего, что указывало бы на то, что внутри кто-то не спит.              Эдгар застыл. Что он вообще тут делает? У него не было ни плана, ни нормального объяснения, почему он решил заявиться вот так, без предупреждения, да еще посреди ночи. Само желание спросить, что с Колетт, казалось ему нелепым и совсем не к месту. Он переминался с ноги на ногу, чувствуя, как сомнения его буквально съедают. А еще холодный дождь, который ветер задувал прямо на него, пропитал джинсы и пальто, усиливая и так неприятное чувство дискомфорта.              И тут, когда он уже почти развернулся, в одном из окон вспыхнул свет. Он замер, дыхание сбилось. По столовой прошел силуэт, а затем исчез на кухне. Слабое свечение вырисовывало фигуру, которая двигалась внутри, ее тень растягивалась по занавеске.              Это был его шанс.              Его ноги сами понесли его по ступеням к двери, хотя разум кричал ему развернуться. Эдгар поднял руку, чтобы постучать, но замер. Что он должен был сказать? «Привет, Колетт, тебя не было на работе несколько дней, поговорим?» Он уже представлял себе ее озадаченный или, что еще хуже, раздраженный взгляд.              Дождь стекал по его шее и пропитывал шарф. Он сжал кулак, костяшки слегка коснулись двери.              Просто постучи. Ничего плохого не произойдет.              Первый стук был слишком тихим, его поглотил шум дождя. Он подождал, сердце бешено колотилось, но ничего не изменилось. Тогда он постучал снова, громче, хотя его рука слегка дрожала. На мгновение тишину нарушал только шум дождя и гул крови в ушах.              А потом он услышал шаги. Медленные, размеренные, тяжелые. У него в животе все сжалось, когда шаги остановились прямо за дверью.              Дверь скрипнула, открываясь, и Эдгар оказался лицом к лицу с Байроном.              Он стоял в дверном проеме, возвышаясь над ним с руками, скрещенными на груди. Его фартук был в пятнах, а острые черты лица освещались слабым светом, льющимся из коридора за его спиной. Выражение Байрона было непроницаемым, но его взгляд будто пригвоздил Эдгара к месту. Холодный и пронизывающий, он быстро оглядел его с ног до головы.              — Что ты здесь делаешь? — Голос Байрона был низким и ровным, но в нем безошибочно ощущалась стальная твердость.              Эдгар сглотнул, внезапно осознав, насколько нелепо он выглядел — стоя под дождем, насквозь промокший, с зонтом, который явно не справился со своей задачей. Он попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. Байрон поднял бровь, мельком взглянул на его мокрый шарф, а затем снова посмотрел прямо в глаза.              — Ну? — добавил Байрон, его тон оставался ровным. Он еще не злился, но и гостеприимным это точно не назовешь. В его взгляде мелькнуло что-то — может, любопытство, а может, легкое раздражение.              — Я… я пришел узнать, как там Колетт, — наконец выдавил он. Голос звучал куда слабее, чем он рассчитывал.              — Ты решил, что явиться без приглашения посреди ночи — лучший способ это сделать? — тон оставался спокойным, но в нем чувствовалась острота.              — Я просто… не знал, что еще делать, — признался Эдгар, его голос почти терялся в шуме дождя. — Она не приходит на работу. Она ничего не объяснила. И… — он замялся, обдумывая, стоит ли упоминать фотографию. — Я просто переживаю за нее.              Повисла тяжелая тишина. Байрон смотрел на него еще несколько секунд, словно взвешивая, что сказать. Лишь звук дождя, стучащего по крыше, заполнял эту паузу.              Наконец, Байрон тяжело вздохнул, его плечи медленно опустились. Сжав губы в тонкую линию, он шагнул в сторону и махнул рукой, приглашая войти.              — Ты весь мокрый, — сухо сказал он, но в голосе прозвучала нотка беспокойства. — Заходи, пока не залил все крыльцо.              Эдгар замер на секунду, удивленный этим жестом, но холодный дождь, стекающий за воротник, заставил его двинуться вперед. Он вошел, а знакомое тепло дома мгновенно окутало его, резким контрастом с ледяной улицей. Вода капала с его одежды на деревянный пол, пока Байрон закрывал за ним дверь.              — Снимай пальто, — коротко бросил Байрон, направляясь на кухню. — И ничего не трогай, пока не высохнешь. Ты как ходячая лужа.              Эдгар кивнул, молча стягивая мокрое пальто и шарф, и повесил их на крючок у двери. Его движения были медленными, почти осторожными. Глаза невольно скользили по дому. Все выглядело так же, как он помнил: уютно, хоть и с налетом старомодности, словно сам Байрон отразился в интерьере.              Байрон вернулся из кухни с полотенцем в одной руке и чашкой чая в другой. Молча бросил полотенце Эдгару, который едва успел его поймать.              — Протри лицо, — сказал он так, словно давал команду. — И не капай на ковер.              Эдгар машинально вытерся, стараясь не смотреть в глаза Байрону, который теперь стоял напротив, пристально изучая его. В этой тишине Эдгар чувствовал себя еще более неловко. Наконец, он решился заговорить:              — А Колетт… Она в порядке?              Байрон поставил чашку на ближайший столик. Его взгляд, всегда немного холодный, стал почти ледяным.              — В порядке ли? — повторил он, словно обдумывая слова. — Нет, не совсем. Но лучше тебе ее сейчас не тревожить.              Эдгар напрягся, чувствуя, как грудь сдавило. Он хотел спросить почему, но Байрон продолжил, не дожидаясь его вопроса:              — Ты думаешь, что своим появлением ты ей поможешь? — Его тон оставался ровным, но в голосе звучала колючая насмешка. — Я пустил тебя в дом только потому, что ты выглядел, как мокрый кот, который потерялся.              Эдгар сглотнул, чувствуя, как каждое слово задевает его, словно камни.              — Я просто… — начал он, но Байрон поднял руку, останавливая его.              — Завтра тебе на работу? — резко спросил он, сменив тему так быстро, что Эдгар не сразу понял, как ответить.              — Да, но…              — Тогда тебе лучше отдохнуть. — Байрон не дал ему договорить. Он направился в сторону лестницы и жестом указал Эдгару следовать за ним.              Эдгар, все еще ошеломленный разговором, молча пошел следом. Байрон поднялся по лестнице, не оборачиваясь, и привел его к небольшой комнате с простенькой, но уютной обстановкой. Внутри стояла кровать с аккуратно заправленным одеялом и старый деревянный стул у окна.              — Здесь можешь переночевать, — сказал Байрон, опираясь на дверной косяк. — Утром я тебя разбужу. Но не вздумай лезть не в свое дело, понятно?              Байрон задержался в дверях, глядя на Эдгара с непроницаемым выражением. Его голос, в котором раньше звучала колючая твердость, теперь обрел более задумчивую интонацию, хотя его холодный стиль не исчез.              — Знаешь, ты меня удивляешь, — сказал он, скрестив руки на груди. — Кто бы знал, что ты так заявишься посреди ночь. Мокрый, промерзший... и с лицом, будто пережил конец света.              Эдгар поднял глаза, готовый что-то сказать, но Байрон не дал ему вставить ни слова.              — Ты, наверное, сейчас задаешь себе тысячу вопросов, и они множатся быстрее, чем ты успеваешь найти на них ответы, — продолжил он, его голос звучал глухо. — Это нормально. Но, поверь мне, некоторые из этих вопросов лучше оставить на потом.              Байрон отвел взгляд, как будто на секунду позволил себе какую-то эмоцию, но тут же вернул привычную маску.              — Тебе нужно отдохнуть. Знаю, ты чувствуешь, что можешь что-то сделать, что-то исправить. Но сейчас — не время. Ты все равно ничего не изменишь за ночь.              Эдгар снова сглотнул, чувствуя ком в горле, но промолчал. Его руки сжались в кулаки, когда он услышал этот резонный, но разочаровывающий совет.              — Спи, — резко заключил Байрон, шагнув к двери. — Если ты хочешь помочь, начни с того, чтобы не сломаться самому.              С этими словами он закрыл дверь, оставив Эдгара одного. Комната погрузилась в мягкий полумрак. Эдгар сидел, уставившись на пол, его мысли все еще крутились вокруг слов Байрона, которые звучали так спокойно, но оставили за собой груз.              Что значит «лучше ее не тревожить»? И что же все-таки происходит с Колетт? Эдгар закрыл глаза, чувствуя, как усталость от ночной прогулки и напряжения тяжелым грузом опустилась на его плечи. Тепло одеяла и мягкость кровати были единственным утешением в этот момент. Через несколько минут его дыхание стало ровным, и он провалился в сон.