Сквозь маски

      В сувенирной лавке было душно и шумно. Покупатели ходили туда-сюда, выбирая товары. Полки, уставленные фигурками Бравлеров, плакатами и безделушками, давили на Эдгара. Он двигался как тень, молча раскладывая товар, но мысли его были далеко — в основном о Колетт, этой дурочке, и о чувствах, которые она в нём вызывала.       За прилавком сидел Грифф, пересчитывая монеты. Он едва замечал их обоих, и его пренебрежительное отношение чувствовалось даже на расстоянии.       — Убедись, что полки не выглядят как свалка, Эдгар, — пробормотал Грифф, не поднимая глаз. — И никаких поблажек.       Эдгар сжал кулаки, чувствуя знакомую волну раздражения. Грифф относился к нему как к пешке, как к ещё одному безликому работнику. Но дело было не в насмешках Гриффа. Его раздражало другое.       Колетт, с её неутомимой энергией и нескончаемым потоком слов, носилась по магазину, расставляя товары и зазывая покупателей своим игривым тоном. Её ярко-красный жилет, голубые рукава и ремешки развивались при каждом движении, создавая ещё больший хаос. На груди звенели значки с изображениями Спайка и Пайпер, словно маленькие символы её одержимости. Она всегда была весёлой, всегда шутила. Всегда чересчур.       — Эдгар, ты уже видел эту новую плюшевую игрушку Спайка? — голос Колетт вырвал его из мыслей. Она появилась рядом, держа в руках зелёную игрушку-кактус с широкой ухмылкой. Она помахала игрушкой перед его лицом, её глаза искрились озорством. — Разве он не очаровашка? Прямо как ты — колючий снаружи, но наверняка мягкий внутри.       Эдгар отступил, его лицо оставалось холодным. — Я на него совсем не похож.       Она улыбнулась, не обращая внимания на его резкий тон. — О, да брось, меня не обманешь. Нужно просто немного надавить, чтобы узнать, какой ты мягкий внутри.       Опять этот тон — бесконечные поддразнивания. Эдгар напрягся, не понимая, издевается она или просто играется. Она всегда оставляла его в недоумении, и это его угнетало. Знала ли она, как её слова на него влияли? Или, что ещё хуже, вдруг в этом и был весь смысл?       — Оставь меня в покое, Колетт. — Слова вышли резче, чем он хотел, но ему было всё равно. Он устал от её игр.       Колетт слегка надула губы, но в её глазах промелькнуло какое-то странное выражение — обида? Это чувство исчезло так же быстро, как и появилось, уступив место её обычной улыбке.       — Ну что ж, капитан Хмурость, я оставляю вас наедине с вашими верными товарищами — мрачными мыслями, — сказала она, уходя с улыбкой, и её смех ещё долго звучал в его голове.       Эдгар вновь повернулся к полкам, но не мог избавиться от неприятного ощущения в груди. Он всё ещё чувствовал её присутствие, её энергию, которая витала в воздухе, даже когда она была далеко. Как бы он ни старался, его мысли снова и снова возвращались к ней. К тому, как она его дразнила. К тому, как, казалось, она видит его сквозь его холодный фасад. Но это не могло быть правдой. Она просто играла.       Или нет?

***

      Время медленно шло, а в магазине становилось всё более шумно. Клиенты толпились вокруг, задавали вопросы, хватали товары и оставляли после себя бардак. Грифф отдавал указания из-за прилавка, а Колетт металась от одной витрины к другой, её голос звучал как непрерывный поток энергии.       Эдгар старался держаться подальше, сосредоточившись на своей работе. Но напряжение не отпускало его. Каждое слово Гриффа, каждый взгляд Колетт разъедали его измученные нервы. Он чувствовал, как теряет контроль, как его обычное хладнокровие ускользает.       И тогда это произошло.       — Эдгар, ты хотя бы можешь попытаться выглядеть счастливым, когда рядом покупатели? — Голос Колетт раздался достаточно громко, чтобы несколько человек её услышали. Она засмеялась, помахав рядом стоящим покупателям. — Они же подумают, что ты какой-то робот.       Его хватка на полке усилилась. Этот смех — лёгкий, беспечный, словно ей было всё равно. Он чувствовал на себе взгляды, оценивающие его, и это его жгло.       — Прекрати, Колетт, — произнёс он низким голосом, но в нём едва сдерживалась ярость. — Просто прекрати.       Она остановилась, удивлённая резкостью в его голосе. — Я же просто шучу, ты не обяза—       — Я сказал, хватит! — Слова вырвались резко и громко, пронзая шум магазина. Весь мир словно замер после его слов. Улыбка Колетт дрогнула, её глаза широко распахнулись от удивления, и на миг он увидел в её взгляде что-то ещё — может, растерянность, может, даже искреннюю обиду.       Между ними повисла неловкая тишина. Колетт переминалась с ноги на ногу, её обычная уверенность куда-то исчезла. Эдгар почувствовал, как его внезапно охватило чувство вины. Он не хотел так резко говорить. Но прежде чем он успел что-то сказать, она отступила, её голос стал тише.       — Хорошо, Эдгар, я перестану. — В её голосе больше не было насмешки, лишь тихая искренность. — Я не хотела тебя огорчать.       Эдгар сглотнул, но его горло сдавило. Он не знал, что сказать. Он ожидал, что она отмахнётся, засмеётся ему в лицо, но вместо этого она просто стояла, глядя на него с выражением, которое он не мог понять.       — Я… Я не… — начал он, но слова застряли в горле. Он не мог найти слов, чтобы выразить бурю чувств, бушевавшую в его душе.       Колетт кивнула, не отводя взгляда. Казалось, она пыталась что-то разглядеть в его лице. Затем она так же неожиданно, как и подошла, развернулась и ушла. Её привычная энергичная походка стала заметно медленнее.             Эдгар смотрел ей вслед, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.       Он долго стоял, глядя ей в спину. Гнев утих, оставив лишь смятение и странное чувство сожаления. Он был уверен, что она насмехалась над ним, игралась с его чувствами ради собственного удовольствия. Но этот взгляд в её глазах… Он не соответствовал той Колетт, которую он себе представлял.       Может быть, он всё это время ошибался насчёт неё?

***

      Вторая половина дня прошла как в полусне. Эдгар старался избегать Колетт, но не мог перестать думать о том, что произошло. Образ её увядающей улыбки и вспышка эмоций в её глазах снова и снова возникали в его мыслях.       Когда магазин, наконец, закрылся и последний покупатель ушёл, Эдгар задержался у задней части зала, наблюдая, как Колетт прибирается. Она двигалась спокойнее обычного, тише, её энергия явно угасла.       — Эй, Эдгар? — Ее голос был тихим, нерешительным.       Он поднял голову, удивлённый её внезапным обращением. Её обычная игривая манера сменилась чем-то более серьёзным. — Что?       — Прости меня за то, что было днем. Я не хотела тебя задеть. — Её глаза встретились с его, полные искренности и открытости, и впервые Эдгар не ощутил, что она играет с ним.       Он не знал, что ответить. Его первым порывом было отмахнуться и снова спрятаться за своей холодной маской безразличия. Но что-то в её взгляде, в её уязвимости, сделало это невозможным.       — Я… Это я перегнул палку, — тихо признал он, слова казались непривычными на его языке. — Это не твоя вина.       Губы Колетт чуть дрогнули в лёгкой улыбке — не в её обычной озорной ухмылке, а в чём-то более мягком и тёплом. — Спасибо.       Она повернулась, чтобы уйти, но прежде чем сделать это, бросила на него последний взгляд, задержавшись на его лице чуть дольше обычного. И в этот момент Эдгар почувствовал, как что-то меняется. Стены, которые он так тщательно возводил вокруг себя, больше не казались такими неприступными.       Когда она скрылась за дверью, Эдгар остался стоять, его сердце было тяжёлым от сомнений. Может, он всё это время ошибался насчёт Колетт?

***

      В магазине было гораздо тише, чем днем. Ушли в прошлое привычные разговоры и топот ног. Было поздно, магазин уже давно закрылся, и Эдгар остался один в сувенирной лавке. За окном мигала неоновая вывеска, отбрасывая мягкое сияние на полки, заставленные сувенирами с Бравлерами.       Колетт ушла раньше, чем обычно, выскочив с привычной энергией. Но оставила нечто, что совсем не вписывалось в её обычно беспечный стиль, — её розовый дневник. Он лежал на прилавке, весь в сердечках, наклейках и ленточках, словно специально привлекая его внимание. Эдгар смотрел на него, не зная, что делать.       Не трогай его, — предупреждал его внутренний голос. Он не должен был лезть в её личные дела. Но другая его часть, та, что месяцами боролась с её поддразниваниями, со своими подозрениями и запутанными чувствами, не могла удержаться. Было так много непонятного в её поведении — почему она вела себя так с ним? Почему постоянно его провоцировала, даже когда он пытался оттолкнуть её?       И вот теперь у него был шанс узнать правду. Искушение росло.       С глубоким вздохом Эдгар подошёл к прилавку, его пальцы едва касались краёв дневника. Он не собирался открывать его, честное слово. Но когда он поднял его, из него что-то выпало, словно секрет наконец-то вырвался на свободу, плавно опускаясь на пол.       Одинокая страница, вся в сердечках.       Сердце у него бешено забилось, когда он нагнулся, чтобы поднять её. На странице были фотографии. Его фотографии. Зернистые, снятые украдкой, когда он не смотрел. Он, поправляющий витрину. Он, сидящий один в комнате отдыха. Даже одно фото, где они вместе, на котором его отстранённый взгляд контрастировал с её игривым выражением лица. А вокруг изображений были заметки, нацарапанные знакомым почерком Колетт.       Я совсем не понимаю его... Почему он отталкивает всех?       В его печали что-то есть. Он так умело её скрывает, но я её вижу...       Почему меня к нему тянет? Он никогда не будет смотреть на меня так, как я на него...       Эдгар, читая, крепче сжал страницу. На мгновение слова расплылись перед его глазами, а разум пытался осмыслить то, что было перед ним. Это не было насмешкой или жестокой игрой, как он думал. Это было нечто гораздо более глубокое, то, чего он совсем не ожидал.       Она... она действительно переживает.       Это осознание обрушилось на него, как волна, сокрушая все стены, которые он возводил вокруг себя. Вся горечь, все подозрения — они рухнули перед этим искренним признанием, нацарапанным на обратной стороне оборванного листка. Все поддразнивания, шутки — они не были направлены против него, по крайней мере, не в том смысле, в каком он его представлял. Это был её способ скрыть свои настоящие чувства.       Внезапно он растерялся, не понимая, как реагировать. Его эмоции бурлили и переплетались. Одна часть его существа хотела просто положить дневник обратно, сделать вид, что он ничего не видел, и вернуться к привычному безразличию. Однако другая его часть — та, что всегда тянулась к Колетт, невзирая на доводы рассудка, — не могла избавиться от тепла, разливающегося по груди.       Он аккуратно вернул страницу на место и закрыл дневник, его пальцы на мгновение задержались на обложке. Сердце всё ещё билось бешено, разум лихорадочно пытался осмыслить произошедшее. Девушка, которую он месяцами не понимал и держал на расстоянии, скрывала свои чувства за маской веселья. Как и он.       Он положил её дневник на прежнее место, где его легко было найти. Так она могла забрать его завтра и не заподозрить, что кое-кто его брал без спроса.

***

      На следующий день Эдгар пришёл в магазин раньше обычного. Груз вчерашнего вечера тяготил его, делая мысли медленными и тяжёлыми. Он не знал, что собирается сказать Колетт — или вообще, скажет ли что-нибудь. Как он мог? Он случайно наткнулся на её самые личные мысли, и теперь не было пути назад.       Первые полчаса он провёл в тишине, по привычке расставляя товары, когда в магазин влетела Колетт. Как всегда, она приветствовала мир с бурным потоком энергии, яркой улыбкой и очередной шуткой.       — Привет, Эдгар! Всё так же хмуришься, как обычно? Что нужно сделать, чтобы ты улыбнулся?       Ее привычная болтовня сегодня звучала фальшиво. Он поймал ее взгляд, и ее натянутая улыбка выбила его из колеи. Раньше ее шутки его задевали, теперь же он смотрел сквозь них. Ее глаза не смеялись, руки нервно сжимались. Она всегда играла, не так ли?       Эдгар улыбнулся, но внутри все сжалось.       — Может, попробуешь не громить витрины на этот раз?       Колетт ухмыльнулась, её глаза засверкали озорством.       — Ну, так в этом же все веселье!       Пока она ходила по магазину, Эдгар вдруг осознал, что смотрит на неё по-новому. Её энергичность и необычные привычки больше не казались ему чем-то, что направлено против него, а скорее защитными механизмами, как его холодность была для нее. Они были похожи, хотя раньше ни один из них не осознавал этого.       Задумавшись, Эдгар решил посмотреть на её дневник. Но на его месте была пустота. Видимо, пока он размышлял, она незаметно забрала дневник и быстренько унесла его в свой шкафчик.       Прошёл час, магазин наполнился привычными покупателями, и Эдгар держался на расстоянии. Но что-то в нём изменилось. Время от времени он ловил на себе взгляд Колетт, её игривая улыбка смягчалась, когда она думала, что он не видит. И каждый раз, когда он это замечал, странное тепло разливалось внутри, тихое понимание между ними, которого раньше не было.       Но никто из них не сказал ни слова.

***

      Ближе к вечеру, когда в магазине стало тише, Колетт подошла к нему, когда он стоял у прилавка.       — Эй, Эдгар, — начала она, её голос был тише обычного. — Ты сегодня... другой.       Эдгар поднял голову, встречаясь с её взглядом. Обычное озорство всё ещё было в её глазах, но под ним скрывалось нечто большее — любопытство, возможно, даже беспокойство.       — Просто устал, — ответил он, хотя оба знали, что это не вся правда.       Колетт наклонила голову, изучая его, прежде чем прислониться к прилавку, ближе, чем обычно.       — Ты ведь не злишься на меня? За вчерашнее?       Его сердце замерло. Неужели она догадалась? Он медлил с ответом, не зная, как реагировать на это неожиданное изменение в их отношениях.       — Нет, — наконец сказал он, его голос стал мягче. — Я не злюсь.       Колетт облегчённо выдохнула, её улыбка вернулась, хотя теперь она была более сдержанной.       — Хорошо, я бы не хотела потерять своего любимого коллегу. — Её тон был легким, но Эдгар почувствовал искренность в её словах.       Он посмотрел на неё, по-настоящему посмотрел, и впервые не почувствовал необходимости прятаться за своей холодной маской. Теперь между ними было что-то, хрупкое, но настоящее, и он не знал, что с этим делать.       — Ты не потеряешь, — тихо ответил Эдгар, задержав взгляд на ней чуть дольше обычного.       Колетт удивилась его словам, но не стала продолжать разговор. Вместо этого она просто улыбнулась, и её глаза засветились таким теплом, что Эдгар почувствовал, как давящий груз, который он постоянно носил в душе, начал таять.       Когда она отошла, в сердце Эдгара появилась робкая надежда. Надежда на то, что, может быть, он не так одинок, как казалось раньше.       И, возможно, она тоже.