принятие.

      — Я не знаю, где он сейчас живёт, если честно. — сказал Артём, потягивая капучино. — Мы разорвали контракт как раз после того, как он уехал в Москву.       Снова зима. Они снова вместе с Артёмом, но на этот раз без Ильи.       Сидят в яркой кофейне, украшенной различными гирляндами. От двери до кассы тянется мокрая и грязная дорожка, которая очень контрастирует с белым деревом. Денис несколько раз провожает глазами чьи-то ботинки туда и обратно, а затем снова и снова. Почему-то это успокаивает.       — Да и что ты встрепенулся спустя столько времени?       Артём возмужал спустя полтора года. Поднабрал, отрастил бороду, научился укладывать волосы, красиво одеваться… и спать, чтобы не переутомляться. Денис остался всё таким же, будто, когда узнал, что болен, то сразу заморозился в леднике и не выходил оттуда. Прошедшее время выдавали только новые очки и отросшие волосы, которые теперь он собирал в небольшой хвостик.       А ведь он действительно прожил в леднике.       Когда Илья уехал, то Денис каждую минуту метался от «очень плохо» до «всё хорошо», и это состояние привело его к частной скорой, которая поставила капельницу успокоительного. Будто он уже совсем неадекватный. Мать с отцом вечно крутились перед лицом, всё пытаясь понять, что с сыном не так, а он не мог с ними говорить. Психотерапевт называл это стадиями принятия, но Денис думал, что его преднамеренно опустили в ад вопросами о детстве. Оказалось, там всё было не так хорошо. Он ходил кругами ада по несколько раз, проговаривая травму за травмой. И больно было настолько, словно ножом выковыривают каждый орган по отдельности. Денис чуть дважды не спился, не скинулся с крыши, не забросил учёбу и каждый раз перед и после сеанса дрожал и хлюпал носом.       Есения — вот кто был настоящей второй рукой помимо врача. Во многом также помогал Ваня. Хоть девочка мала, а друг не обязан, они всё же давали Денису выплакаться, выругаться, пытались вытягивать гулять, рассказывали что-то новое. Им тоже пришлось рассказать всё. Психотерапевт сказала: нужно доверять, хотя бы попробовать. И не прогадал — Бессмертных хоть и удивлённо поднял брови, но скорее от того, что Илья так просто всё бросил практически без объяснений. Сестра не удивилась вообще, она же знала ещё задолго до уезда. У всех же шипперов это чувство гиперболизировано, а потому она испытывала что-то на грани фантастики, с трудом веря в происходящее. Уж думала, что надумала, а оно вон как бывает — правда.       Денис не находил себе места, но держал негласное и не озвученное обещание — лечиться. Не для себя, для Ильи. Со временем это изменилось на исключительно для себя, и он понял, в чём вообще смысл и зачем он так страдал.       Ему нужно было уверенно встать на ноги и дальше жить без страха.       А Илья… пропал во всех смыслах. Короче говоря, ушла звезда на самом пике.       С того времени он не запустил ни одного стрима, не выпустил ни одной песни, ни одной новости. Он просто растворился так, будто его и не было. А Денис первое время упорно следил со всех возможных фейковых страниц. Ничего. Там абсолютное ничего.       Фанаты били тревогу, в социальных сетях куча сообщений и комментариев, в «ТикТоке» миллион видеороликов. Там и гневались, и скорбели, и строили теории. Вова, Даня и Максим успешно лавировали сквозь эти вопросы, просто говоря: «Живой, ребят, сейчас просто такой период, готовит что-то крутое». Выглядело неубедительно ни для кого.       Однажды Дениса довела до очередного психоза мысль, что брюнет всё-таки умер. Даже несмотря на весь бред этой мысли, она охватила блондина настолько, что он разбил свои собственные очки, пытаясь выблевать скопившуюся от стресса желчь в организме. Прошлые воспоминания шли чередой, сменяясь, вкидывая дебильные дешёвые переходы из нишевого телефонного приложения.       «Из-за меня. Это из-за меня. Это я виноват».       Ваня, сдружившийся всё-таки с Кашиным, передал позитивные новости. Живой. Но более рыжий не сказал ничего. Услышав голос Кашина стало почему-то очень спокойно. То ли ассоциативно, то ли рыжий просто умел успокаивать одним словом.       И Денис всё думал, передал ли Даня новости? Общались ли они с Ильёй о нём? Помнит ли? Скучает? Ждёт? И очередной круг снова повторялся заново, пока блондин не научился с этим жить и справляться. Илья же писал, что они ещё смогут встретиться, смогут пожать руки, обняться… И эта мысль была надеждой.       — Я болен. Он знал. Мы из-за этого не очень хорошо закончили, поэтому… Когда я чувствую себя лучше, то хочу попытаться всё вернуть. И поблагодарить. — подытожил Денис.       Артём смотрел с неким осуждением, будто что-то всё же он знал, но упорно скрывал.       — И ты веришь, что он ждёт?       — Да, я в это верю.        Если честно, то не особо.       — А если нет, Денис? — Рыжий облокотился руками на стол и положил на них голову.       Что-то внутри встрепенулось и заболело. Когда такое происходило, Денис начинал дышать «квадратом», но это не отменяло факта, что что-то внутри всё ещё болит.        Он не знает, ждут его или нет, хотят ли видеть или не хотят, простили или не простили. Может, Илья написал то сообщение ради успокоения и очищения кармы, а сам не выдерживал и ненавидел в глубине души или вообще забил, зажил своей жизнью. Всё-таки о других он всегда думал больше, чем о себе, самое время вырезать это под корень. При этом Денис ощущал почти гордость за то, что Илья смог отказаться от такого разрушающего поведения, даже если ему пришлось уехать и оборвать связи вместо адекватного диалога. Увы, блондин понимал, что на адекватный диалог они оба так и не были способны.       Тогда. Сейчас… Может, что-то изменится. А может и нет, сука.       — Ты что-то знаешь. — Денис отпил из своей кружки, не отрывая взгляда от Артёма.       Впервые так непоколебимо, серьёзно, читая между строк. Он был собой горд, что смог сдержаться и не потеряться в своей голове.       — Он закончил карьеру, когда вы рассорились, сегодня мой пазл только сложился. Что между вами было, что случилось… такое? Илья жил музыкой, Денис. Он мечтал, спал и видел, шёл через всё к цели. И один ты стал помехой? — с недоверием произнёс организатор. — Почему?       Денис забегал глазами по столу, автоматически пересчитывая все крошки, которые остались от имбирного печенья. Это провокация, Артём говорит это специально.       И, сука, Денис сам знает, что виноват, но он был молод, глуп и болен. Хоть что-то из этого может быть оправданием, или это клеймо на пожизненно? Как бы он не хотел делать отговорки на то, на что не имеет права. Болезнь не давала ему разрешения поступать с людьми вот так.       Но а как, блять? Как тогда можно было по-другому?       Всё очень просто: он не умел иначе, его никто не учил этому, он не знал, как справиться с прошлым и страхом. Да и прожив четверть жизни, вдруг осознать, что ты любишь мужчину — конкретного мужчину — тяжело. Не каждый справляется.       Да и не каждый в прошлом таких хоронит. Холод пробежал по загривку.       — Это был тот человек, но не то время. — Денис спокойно пожал плечами. — Я не был готов к совместной работе, думал, что ничтожен.       Искренность и честность не то, что нужно было Артёму. Не все говорили на языке Ильи, и Денис наконец-то понял, почему брюнету от этого было настолько грустно.       — Теперь нет вообще никакой работы, увы.       Денис понял, что своими поступками сломал далеко ни одну карьеру. Артём тоже потерял работу, но, если честно, по внешнему виду, это ему даже пошло на пользу. А может, такой надменный голос появился из-за того, что он зажрался и в итоге закончится эта история плохо.       Да будет так, в общем-то. Денис мало что мог уже изменить.       Перед уходом он сказал:       — Прости меня, Артём. Ты правда хороший организатор.       Оплатил счёт и вышел из кофейни.

***

      Несмотря на то, что Питер севернее, зима в Москве оказалась тем ещё испытанием. Денис снова пожалел, что обуви удобнее кроссовок ещё не придумали, и продолжал хлюпать по снегу вперёд.       За эти полтора года мучений иногда он всё же продолжал развивать своё творчество. Совсем потихоньку, без фанатизма, просто находя в этом отдушину. Писал биты, когда плохо меланхолично, а не истерично. За диджейский пульт вставал, когда хотел нарвать былую рану. Все мы не без греха, так сказать.       Спустя время ему написал менеджер Андрея Пирокинезиса с просьбой выкупить пару битов и внести их в новый альбом. Денис, подумавший, что его обманывают, согласился, но лишь на одном условии: он сам приедет и отыграет это за пультом на первом же концерте. После написал сам Андрей, сказал, что видел концерт с его участием и готов на такие условия. Вот тут Денис ахуел.       И действительно сейчас поехал отыгрывать.       Сердце бешено колотилось от одного лишь осознания, что Илья где-то здесь, а блондин приехал далеко не за ним. За его конкурентом, так сказать. Казалось, что ниже опуститься уже некуда, но Денис бил эту планку головой и крутил сальто в воздухе. Во всяком случае, он хотя бы попытался узнать хоть что-то у Артёма, и он обязательно узнает у Андрея. Они же вроде из одной тусовки, верно?       А достаточно ли он здоров и готов решать вопросы, чтобы попытаться что-то исправить? Это было единственное препятствие, которое не давало найти Илью раньше.       Теперь он почти уверен, что да. Слово «почти» он оставляет лишь на один процент из ста. Ну просто на всякий. Денис многое осознал и этим многим планировал поделиться. Не молчать, только бы больше не молчать и не впадать в ступор.       Всё нужно решить как можно скорее, чтобы Илья не увидел его в социальных сетях рядом с Андреем. Нужно увидеть его раньше.       Андрей встретил радушно в своей студии, пожимая руку двумя своими и мило улыбаясь.       — Мне прям очень зашло то, что ты делаешь. Звучание великолепное!       Всё-таки у любителей лирического рэпа в виде сторителлинга есть ох как много общего. Однако Пирыч всё же больше любил пиво, а не виски.       И всё же искренность — это красиво.       Так решил Денис, проведя весь вечер с Андреем, репетируя всё по несколько раз. Бывало, что они отрывались на выпить пиво и разговоры, и блондин сам того не замечая стал рассказывать исполнителю слишком много. Просто казалось, что они в чём-то похожи. Андрей будто повзрослевшая версия, они оба больше интересовались математикой, но творчество всё же победило. И про психологические проблемы исполнитель не сказал ни одного осуждающего слова, только: «Знаем, плавали, главное, что тебе уже лучше».       И всё же Денис решился на главный вопрос:       — Ты не знаешь, куда делся Мазеллов? — спросил как бы невзначай, протирая тряпочкой диджейский пульт.       — А? — удивлённо поднял глаза Андрей. — Так ж вы друзья. Разве нет? Это точно ты играл с ним тогда. Не, ну такого роскошного хвоста у тебя ещё не было, но…       Андрей по-дружески потрепал Дениса по голове. Тот понял, что нужно уже наконец постричься, слишком много внимания привлекает, всем бы пощупать!       — Мы перестали общаться вот как полтора года назад, примерно. Я, если честно, совершил очень большую глупость, и он меня бросил. — последняя фраза звучала очень двузначно.       Он поморщился.       — Так вы эти всё-таки? — раздалось эхом в ушах.       Денис сделал глубокий вдох, вертя в голове миллион ответов и миллион приёмов для успокоения, чтобы не начать следующую фразу с крика.       — Для них существует слово бисексуал. Мы всё-таки эти, да. — поправляет очки. — Были этими, вот я проебал, приехал вернуть.       Честно, резко, спокойно так, что ни у кого, ещё раз, ни у кого бы не хватило смелости осудить или принизить. У Дениса такой бури это больше не вызывает, вся эта система больше не властна, во всяком случае, он изо всех сил старался в это верить. Да, он из этих. И он чётко это осознаёт, больше не оправдываясь непонятным влечением. Это влечение теперь более чем понятно, и оно всё ещё ощущается только к Илье.       Чувствует ли это всё ещё Илья?       — Прости, я мало что понимаю, мне только недавно сказали, что такое вообще распространяют фанаты, и уже хуй поймёшь, как оно там… — Андрей поднял руки в защищающимся жесте. — Я не осуждаю, это так, вырвалось.       Денис улыбнулся, глядя в честные глаза человека с гетерохромией. Это, кстати, действительно удивительное явление. Как и то, что он наконец-то смог поделиться своей тайной с кем-то, кроме самых близких. Это новый шаг, и Денис рад, что этим новым шагом оказался именно Андрей: растрёпанный, уютный, с пивом в руке и, судя по глазам и методичным движениям, познавший жизнь уже слишком давно, чтобы её оценивать.       — Я лично не знаю, но я знаю, кто может помочь. Юра Ангел с ним фит писал на альбом когда-то, сейчас они вроде тоже там общаются иногда. — Андрей задумчиво почесал бороду. — Но я не уверен.       — Я хочу хотя бы попытаться.       У Дениса затрепетало так, что от прилива покраснели уши. Шанс есть. Судьба снова его даёт.       Вот бы не проебать.       Пирокинезис с доброй ухмылкой набрал номер Перфилова. Ну не любил он переписки, не зря же фанаты по-доброму называли его «дед».       — Алло, Юр. Как дела? — и так же невзначай: — Не подскажешь случаем новый номер Мазеллова?       Мягкий голос на том фоне засмеялся:       — Что, снова попытаетесь фитануть? Сейчас скину.       Денис не думал ни секунды, и как только Юра скинул номер Андрею, он сразу же попытался ретироваться из комнаты. Его задержала рука на предплечье.       — Чувак… Я не знаю, чем это закончится, но хочу пожелать удачи. Если что, ты можешь мне позвонить раньше, чем следующая репетиция. Можем встретиться там… Хз, я волнуюсь, короче, — Андрей замялся, убирая руку.       Он был настолько спокоен, монотонен, но при этом искренен, что Денис и вправду решил, что они почти братья. Только блондин постарше познал истину, нажил опыт, набил шишек и благодаря этому наконец принял происходящее, что делало его мужественным, но при этом нежным, правильным, уютным.       Денис неловко подумал, что всё-таки есть у него какой-то фетиш на лирических реперов. А что? Будто у вас такого нет.       — Я опять убегаю от хороших людей во имя своих хотелок. — утвердил Денис, понимая, что такой эгоизм навряд ли когда-нибудь окончательно проработает. — Спасибо, Андрей. Ты очень мне помог. И они обнялись на прощание, похлопывая друг друга по спине.