Грех и сантименты

— Аластор! На этот раз всё проясняется гораздо медленнее. Сознание возвращается настолько медленно, словно оно пробивалось сквозь ил, но Аластор так и не смог заставить себя открыть глаза. Вдалеке он слышит, как кто-то зовёт его, ощущает тёплое прикосновение к щеке и запах яблок… — Хн, — бормочет он, не в силах вымолвить ни слова. — Аластор! Ему знаком этот голос, он уже слышал его раньше, это… Оу. О нет. С огромным усилием Аластору всё же удаётся приоткрыть один глаз. Стена, об которую он прислонялся, была бледного, практически белого цвета, он не припоминает такой оттенок в отеле. Да и тамошние стены не имеют обогрева, или твёрдых изгибов и неровностей. Тогда, где он? — Ахн, — пытается он снова, испытывая отвращение за то, как слабо он звучит. — Эй, эй, я держу тебя, всё хорошо, — шепчет Люцифер, наконец прекратив свои ненужные крики. Аластор пытается пошевелиться, поднять руку, дабы помочь себе открыть полностью глаза, пошевелить челюстью и сказать: «уходите, пока не сожрал», но у него попросту нету сил, поэтому остаётся в том же положении, прислонившись к этой странной поверхности. Должно быть это пол — он ведь упал в обморок, так? Вот только у Аластора нет тёплого кремового ковра, да и эта таинственная поверхность слегка задрожала, когда Люцифер заговорил. Постепенно он начинает чувствовать свои части тела, ощущая различные текстуры и давление на конечности. Жёсткая поверхность за спиной, лёгкий груз, мягко сжимающий плечо, твёрдый пол под задницей… Благодаря положению пола в пространстве всё становиться понятным. — Оставайся со мной, Аластор, — говорит Люцифер, и стена у щеки вновь задрожала. Не стена — грудь — обнажённая грудь Люцифера! Аластор потерял сознание, и теперь Люцифер прижимает его к своей груди! Ах! Эта сцена прямиком из ночного кошмара: влюблённая дева предаётся мучениям в объятиях короля. Ужас придаёт Аластору сил и тот, наконец-то открывает глаза. — Что Вы сделали со мной… — бормочет он, пытаясь оттолкнуться от нелепо тёплого тела Люцифера. Из-за бесполезности этого движения он чувствует себя жуком, перевёрнутым на спину. Рана болит в знак протеста, призывая его спокойно лежать и смириться с участью. Ниффти, приди и забери меня — я не смогу жить после такого. — Ты потерял сознание, и я успел поймать тебя до того, как ты ударился головой, — произнёс Люцифер, и, по мнению Аластора, в его голосе звучало слишком много гордости за предполагаемое достижение. — Нет, — пробормотал Аластора, вновь закрыв глаза. Не слишком изящный ответ, но это всё, на что он сейчас способен. Люцифер раздражённо хмыкнул и убрал руку с плеча Аластора. — Ты невыносим. Ещё один победный ответ, как «нет», был готов сорваться с языка Аластора, но что-то проскользнуло у него под коленом, из-за чего он испугался. — Не дёргайся, я не хочу уронить тебя. Уронить его… оу! Аластор моргает, когда его поднимают одним плавным движением. Видимо из-за того, что мозг был объят обморочно падающей девой, мысль: «такой сильный!» на мгновение промелькнула в голове Аластора, прежде чем здравый смысл начал бить тревогу. Он прижался лицом к Люциферу и начал сопротивляться единственным знакомым ему способом. — Да не кусай меня, когда я пытаюсь помочь! — вскрикнул Люцифер. Не помогай мне, когда я пытаюсь укусить, парирует Аластор с потрясающим остроумием. К сожалению, он не может высказать эту мысль, из-за чего его дерзость остаётся неуслышанной. — Вот, — говорит Люцифер, усаживая Аластора на что-то тёплое и плюшевое. — Секунду, не двигайся. Если ты ещё раз скажешь, что мне делать… Аластора удерживает на месте не послушание, а полное отсутствие сил. Он слышит странный «тук» под ногами и через секунду ощущает, как руки обхватывают его лодыжки. — Чт… — Приподнимаю твои ноги, — объясняет Люцифер, осторожно подняв копыта Аластора на сиденье кресла. Голени легли на подушку, тем самым, удерживая колени в поднятом положении. — Не двигайся. Он слышит щелчок, а затем почувствовал, как его нижнюю половину тела накрыли толстым одеялом. Как же это всё неловко! Несмотря на недостойную позу, уже через минуту такого лежания, когда тепло одеяла и всего остального — на чём бы он там не лежал — окутало его, Аластор обретает достаточно ясности, сознания и притока крови к мозгу, дабы полностью открыть глаза и взглянуть на Люцифера прищуренным взглядом. Они оба всё ещё находились на полу. Должно быть Люцифер приподнял его ровно настолько, чтобы подложить под него грелку-матрас. Король Ада, по-прежнему одетый только в утиные плавки, сидел со скрещёнными ногам рядом с Аластором со странным выражением лица. Люцифер протягивает руку и прижимает большой палец к ладони. — Сколько пальцев показываю? Если бы тело подчинилось потребности его эго вернуть хоть каплю уважения, он вытянул бы шею, как сломанную ветку, и обнажил бы зубы прямо рядом со снисходительными пальцами Люцифера. Но увы, даже взмах ресниц требует неприличного количества энергии. — Здесь ужасно темно, может Вам стоит показать их поближе, — произносит Аластор, прищурившись и улыбнувшись, дабы продемонстрировать зубы. Кто захочет связываться с каннибалом? Оу… хм. Очевидно, Люцифер не отказался бы. Он наклонился вперёд и, не моргая, показывает ладонь — ту самую, которую Аластор уже как-то кусал, — в нескольких сантиметрах от аллигаторской ухмылки Аластора. — Сколько? — Хмм, пока что три, — но источники говорят, что скоро не будет ни одного! У него нет сил рассмеяться, а одна только фраза в стиле диктора едва не выбивает из колеи. Люцифер закатывает глаза и опускает руку. — Мхмм, конечно, обжора. Какой сегодня день? Худший день в моей жизни. — Прекрасный день для пальцев! — Аластор, я клянусь, — Люцифер потирает переносицу и закрывает глаза. Он глубоко вздыхает, выглядя раздражённым, как не гляди, однако одна деталь выбивалась: уголки его губ были приподняты. — Вы разве не собирались идти спать? Что-то случилось? — спрашивает Аластор, вновь пытаясь пошевелить руками, дабы подняться. — Да, что-то действительно слу… эй-эй! Ты так только сделаешь хуже! — произносит Люцифер, как только убирает руку от глаз и видит безуспешные попытки Аластора принять менее унизительную позу. К счастью Аластора, Люцифер не прикасается к нему, дабы остановить, а лишь размахивает руками над грудью грешника, будто бы загрязнение воздуха своей манией заставит Аластора лежать спокойно. Это настолько странно, что даже срабатывает. — Можете прекратить это, — говорит Аластор. Люцифер слушается, и на мгновение его руки колеблются, задерживаясь над грудью Аластора, но всё же отводит и сжимает их в кулак, словно не зная, что с ними делать. — Дашь мне осмотреть твою рану? — Какую рану? — отвечает Аластор, закрывая глаза, чтобы хоть немного отдохнуть. — Гигантскую рану на груди, — ровным тоном отвечает Люцифер, который, сам того не подозревая, подсказывает Аластору с каким выражением он это говорит — со сморщенным старческим ликом. Восхитительно! — У кого-то есть рана? — спрашивает он, желая для пущего эффекта поднять руки вверх. Люцифер издаёт звук, похожий на звук задушенного енота. — Ты издеваешься? Ты только что упал в обморок и не хочешь признавать, что ранен? Это заставляет Аластора вновь посмотреть на него. — Оу хо! Мистер «я никогда не падал в обморок из-за острых ощущений» прямо перед вами! Идите нахуй! — Да, хорошо, может хотя бы скажешь, «спасибо, что спас меня, Люцифер!» — ворчит Люцифер, проводя рукой по лицу. Он бросает на Аластора измученный взгляд, а после встаёт. — Слушай, я сейчас вернусь, хорошо? Постарайся ещё больше не пострадать, пока меня нет. — Не могу обещать! — пропел в ответ Аластор, но тут же дёрнулся и закрыл рот, осознав подтекст легкомысленной реплики. Если бы Аластор был на месте Люцифера, и во время спора, человек случайно признался бы в слабости, то Аластор начал бы поддевать его. Влез бы в личное пространство — сказал бы что-нибудь остроумное и едкое, дабы ещё больше раззадорить оппонента и подтолкнуть к тому, чтобы тот выдал ещё одну случайную правду. Вот, что бы сделал Аластор. Однако Люцифер лишь морщится, словно ему больно слышать, как Аластор подтверждает, что он ранен. Вместо того, чтобы указать пальцем и сказать: «Попался, слабак!», он заправляет одеяло под копыта Аластора. — Я сейчас вернусь, — повторяет он со слишком серьёзным выражением лица. Люцифер призывает свою яблочную трость, взмахивает ею, портал открывается, и он исчезает. И это даже к лучшему, ибо лицо Аластор мгновенно вспыхивает. Гнев — должно быть это он. Он не возобновляет попытки сесть (если Люцифер вернётся и обнаружит, что Аластор потерял сознание во второй раз, то у него может возникнуть желание вновь прижать щеку Аластора к своей груди), но опасно близок к тому, дабы нахмуриться. Как Люцифер посмел так обращаться с ним? Никто и никогда не был настолько смел, чтобы вот так прикасаться к его обнажённым лодыжкам! Очередной прилив ярости, по мнению Аластора, заставляет щёки пылать. Как только он восстановится, ему придётся совершить нечто по-настоящему грандиозное — эффектно продемонстрировать свою силу и внушающую страх мощь. Как только он сможет встать на ноги, оу хо, для Пентаграмм Сити всё будет кончено! В ту же секунду, как у него остановится кровотечение, он покажет Люциферу, кто главный в этом отеле. Хотя… Если Люцифер хотел причинить ему вред, то у него выпала прекрасная возможность прямо на блюдечке с голубой каёмочкой — в отличие от того раза, когда Люцифер притворялся, что подал Чарли отрубленную голову Аластора. Почему он не даёт Аластору истечь кровью, как и угрожал? Планирует сначала помучить? Неужели он такой же садист, как и Ева? Чего он ждёт? Такая неопределённость, неизбежная уязвимость — это отвратительно. Аластор закусил губу и опустил взгляд на грудь. Он не сможет защитить себя сейчас — ему не удалось обезопасить себя. Дважды за день. Каждый случай по-своему унизителен. Люцифер, вероятно, играет с ним, дабы после всем поведать, как он положил Радио-демона на спину, одетый в одни плавки, и наблюдал, как Аластор истекал кровью, просто потому что мог. Стук в дверь выводит Аластора из задумчивости, но он не успевает ответить, как Люцифер приоткрывает её и заглядывает внутрь. — Это я, подумал, что постучаться будет вежливее, чем войти без предупреждения. Аластор с удовольствием дал бы резкий и язвительный ответ, который сразил бы Люцифера наповал. Но вместо этого, его взгляд падает на предметы в руках Люцифера, и его лицо вновь вспыхивает. Этот смехотворный мужчина в нелепом купальнике вернулся к бассейну и забрал пальто и ботинки Аластора. Ему самому даже не пришла в голову мысль, что если бы кто-то наткнулся на них, то непременно задался бы вопросом: почему они были забыты, да и что, чёрт возьми, они делали на шезлонге рядом с игрушками Люцифера для дайвинга. Люцифер тихо закрывает за собой дверь и кладёт ботинки Аластора на пол, а любимое пальто вешает на спинку кресла, на котором лежали его ноги. Говорить «спасибо» — слишком уж унизительно, особенно пока Аластор лежал вот так на спине. На этот жест нет подходящего ответа, который не вызвал бы у Аластора неприятные ощущения в животе, да и он всё ещё с подозрением относился к действиям Люцифера. Он молча наблюдал, как Люцифер возвращается к нему и достаёт из-за спины чашку с трубочкой. Ага! Яд: излюбленное оружие труса. Кроме… Даже не пробуя, Аластор смог понять по запаху, что это такое, — и мигом же обрадовался, что Люцифер не услышал ни слова благодарности из его уст. Это не яд, а кое-что похуже. Он перевёл взгляд с предложенного напитка на лицо Люцифера. — Хочешь, я сожру тебя? — Спроси меня об этом ещё раз, когда тебе станет лучше. — Что? Люцифер отвёл взгляд, и прочистил горло. — Просто выпей. И тебе полегчает. Ооу, этот покровительственный, ничтожный… Аластор поворотил нос от напитка и отвернулся. — Вынужден отказаться. — Давай же, сахар поможет. — Не хочу! — отвечает Аластор, придавая слову «хочу» певчий оттенок. Раздаётся невнятное ворчание, и Люцифер произносит: «прекрасно!», а затем ровным и серьёзным тоном: «но всё же выпей». Аластор с едва заметной улыбкой смотрит на Люцифера и отодвигает напиток. Люцифер надувает губы и вновь хмурится. Так хватит. — Меня не интересует яблочный сок. Я не ребёнок, Люцифер! — Серьёзно? — парирует Люцифер, и его глаза снова вспыхивают красным. — А ведёшь себя как раз, как огромный младенец! Трудно возразить на такое утверждение, когда Аластор наполовину запеленат и лежит на грелке, поэтому же решает ответить единственным подходящим контраргументом, который он смог придумать. — Идите нахуй. На секунду глаза Люцифера становятся такими широкими, а щёки надуваются так сильно, что аж кажется, будто от разочарования его лицо вот-вот лопнет, как воздушный шарик. Однако вместо того, чтобы смешно взорваться, он несколько раз глубоко вздыхает и закрывает глаза. — Ты прав, — произносит Люцифер, давая Аластору полсекунды ощутить триумф. — Возможно сейчас, это было бы слишком для твоего желудка, пока ты восстанавливаешься. Тогда как насчёт молока? Теперь же у Аластора глаза были такими, что ими можно было бы без труда расплавить сталь. Он берёт сок и отгибает трубочку, дабы, не поднимая голову, пить и смотреть на Люцифера. Да, его переиграли, и да, Люцифер получил то, что хотел, но молоко? Молоко? Аластор какой-то больной котёнок? Люцифер ужасный, гнилой мужчина, раз шутит о таких вещах. Молоко. Самое неприятное во всём этом то, что после нескольких глотков Аластор и правда почувствовал себя лучше. Странно, но вкус напитка не был похож ни на один сок, яблочный или иной, который Аластор когда-либо пробовал. Он был ярким и сладким, с хрустящей ноткой от которой становилось легче с каждым глотком, но при этом в послевкусии было что-то знакомое — пьянящее и насыщенное. Волшебные целебные яблоки из какого-то частного сада — я съем их все! Люцифер улыбается ему, и от этого Аластору хочется разорвать им обоим лица. — Чувствуешь себя лучше? — спрашивает ужасный, гнилой мужчина. Третий «идите нахуй» за эту ночь заряжен и готов, однако Аластор удивляет даже самого себя тем, что по итогу вылетает из его уст. — Знаете ли, я не слабый. — Знаю, — произносит Люцифер. Если в его словах и был сарказм, Аластор не смог уловить его. Аластор поджимает губы и вынимает трубочку из чашки. Она слишком мала для сравнения, но в этом длинном, тонком, маленьком предмете было нечто такое, что напоминало Аластору то, как он обращался с микрофоном. По привычке он несколько раз повертел её в руке, наслаждаясь знакомыми движениями пальцев. Помимо существенной разницы в размерах, микрофон Аластора никогда не был полон сока, поэтому он не обращает внимания на то, как трубочка отбрасывала маленькие капельки в лицо Люцифера. Несколько секунд ангел и демон смотрят друг на друга, а затем одновременно начинают хихикать. — Да, ты в порядке, — пробормотал Люцифер. Он вытирает сок с лица чересчур оживлёнными движениями, изображая раздражение, хотя улыбка всё ещё оставалась на месте. — Как твоя голова? Аластор вновь покрутил трубочку, надеясь на повторное расплескивание каплей. — О, она полна всяческих чудесных вещей! Хотите послушать? — И сколько из них связано с каннибализмом? — Неа, а, а, — произнёс Аластор, издевательски покачав пальцем в той же манере, как это делал ранее Люцифер. — Никаких спойлеров! Теперь то он точно чувствовал себя намного лучше. Даже обидно, что яблочный сок оказал такое сильное влияние. Если Люцифер и правда намеревался навредить ему этим напитком, то, должно быть, он ведёт долгую игру. Или возможно… Ага, точно! Король затеял психологическую атаку! Кому нужен яд, дабы уничтожить Аластора изнутри, если Люциферу достаточно показать, что даже самые простые действия — согреться и немного попить — нужны Аластору для поддержания сознания, ведь он не сможет этого сделать без посторонней помощи. Эта схема, задумана лишь для того, чтобы высмеять и унизить его. В любую секунду Люцифер вновь нарядит его в костюм официанта и подбросит на сковородке, пока он поёт о своих непревзойдённых способностях. Аластор не даст ему такого шанса. Он выпивает остатки сока, чувствуя себя довольно сильным, чтобы сесть, и уверенным, что сможет призвать ещё одно пианино, дабы расплющить Люцифера, прямо как один из его драгоценных блинов. Бесцеремонным движением руки Аластора отбрасывают трубочку и спускает ноги с кресла. Невыносимая щекотка, которая всегда овладевает им, когда кровь приливает к затёкшим конечностям, заставляет Аластора тянуться вниз и хлопать себя по икрам, дабы те, побыстрее начали работать. Однако он сопротивляется этому искушению и, вместо этого, поджимает ноги под себя, садиться и откидывает одеяло. Так-то лучше — теперь он вновь смотрит на Люцифера свысока, хотя разница в их росте не так заметна, пока они оба сидят. Я не слабый, ты не нужен мне, ты ничего не выиграл… — Ноги затекли? — спрашивает Люцифер. Пошёл нахуй, Люцифер. — Ха, забавно! А у Вас? Хм, возможно, он рано поднялся. Это была не лучшая его работа. — Нет, — отвечает Люцифер, перебирая ногами, как взбесившийся сверчок, дабы доказать свои слова. Как такое произошло, что в этом отеле остановился кто-то ещё более странный, чем Аластор? — Вы, кажется, довольны собой, — замечает Аластор, подняв руку, дабы снять резинку с волос. — Это большое достижение для Вас? Он встряхивает влажные пряди пальцами и ожидает, когда Люцифер сорвётся с места и раскроет свой грандиозный план пыток. Однако глаза Люцифера не вспыхивают красным, он не вскакивает и не грозится разбудить весь отель, чтобы все явились и стали свидетелями этой сцены. Он просто смотрит на Аластора, слегка приоткрыв рот. — Осторожно, — говорит Аластор, не зная, является ли это частью грандиозного плана. — Муха залетит. Не отводя взгляда, Люцифер закрывает рот и сглатывает. — Так, эм, так понимаю, тебе лучше? — Как скрипка! На самом деле, теперь, когда его ноги перестали покалывать, он и правда мог стоять ровно и не двигаться, словно скрипка. — В таком случае, полагаю, мне стоит пойти… почистить воду в бассейне, — говорит Люцифер, бросая на Аластора выжидающий взгляд. — Прискорбно, но я точно уверен, что именно этого бы и хотела наша дорогая Чарли, — отвечает Аластор, давая Люциферу подтверждение, которого, похоже, так ждало его лицо. Аластор будет скучать по саботажной смеси, но уже поклялся, что никогда больше не попадётся в её соблазнительные объятия. С таким же успехом можно было бы сделать его свободным от наркотиков в целях искупления. — Хорошо. Я просто, просто пойду и сделаю это. — Желаю удачи, дружище, — отвечает Аластор, всё ещё ожидая удара. Люцифер встаёт и поправляет плавки. — Так, я буду некоторое время бодрствовать — чистить бассейн там. — Полагаю, это очевидно. — Так что, если я кому-то понадоблюсь, — продолжает Люцифер, вновь бросая на Аластора выжидающий взгляд с широко раскрытыми глазами. — Я буду бодрствовать. У бассейна. Да что с ним? Аластор складывает руки за спиной и моргает. — Приму к сведению! Кивнув, Люцифер наконец-то направляется к двери. Однако вместо того, чтобы просто выйти через неё, он останавливается и спрашивает. — Я причинял тебе боль? — Хм? Люцифер повернулся к нему лицом. — Когда я, ты знаешь, хватал тебя за рубашку и дёргал? — Ха! Как будто бы что-то подобное способно мне навредить! — произнёс Аластор, размахивая перед собой рукой для пущей убедительности. — Хочешь, чтобы я прекратил делать это? Это… это какой-то трюк? Это часть грандиозного плана пыток? Да нет, Люцифер выглядит довольно искренним. На всякий случай Аластор демонстрирует самую напрягающую улыбку. — Делайте, что пожелаете. — Буду. Либо по Люциферу плачет театр, что кажется маловероятным, либо он правда беспокоиться о благополучии Аластора. Такой вариант Аластор не рассматривал, да и не был готов к такому повороту. Если нет никакого злого умысла, если же Люцифер просто проявил доброту, то… Тогда Аластору лучше побыстрее расплатиться с ним. Он пытается придумать хоть что-нибудь, что могло бы вернуть должок, но ничего не может придумать! Люцифер не должен был быть милым! Только одна карта, которую он собирался приберечь на потом приходит на ум перед тем, как дверь полностью закрывается. — Люцифер, — зовёт он. — Да? — отвечает Люцифер, практически распахнув дверь. Нетерпение в этом движении смущает Аластора ещё больше. — Девушку Чарли, её зовут «Вэгги». С буквы «в». На лице Люцифера появляется изумлённый взгляд. — Сукин… — он прислоняет голову к двери. — Её всё время звали так?! — Да, она не меняла имя с тех пор, как Вы переехали. Люцифер закрывает глаза и тихо бормочет: «я ужасный отец». Согласие с этим утверждением может свести на нет только что продемонстрированную Аластором доброжелательность, поэтому он прикусывает губу, дабы не сказать лишнее. — Спасибо, что рассказал, — произносит Люцифер, подняв голову. — Спокойной ночи, Аластор. — Да-да. Аластор запирает дверь, как только та захлопывается, и, щёлкнув пальцами, меняет плавательный костюм на сухую одежду. Теперь, когда он уединился, пришло время немного расслабиться. В точности как Люцифер, Аластор прижимается головой к двери. Что только что произошло? Всё это не имеет никакого смысла. Почему… Почему Люцифер захотел помочь ему? Это не может быть чисто по доброте душевной — Аластор не сделал ничего, чтобы заслужить её! Точно также ты думал и о Еве. Крайне противоположны методы обращения: пытки и исцеление; мучения и утешение; угрозы и… — Он имел в виду, что не будет спать, если вдруг понадобится мне, — бормочет про себя Аластор, пока эти кусочки пазла складываются воедино. Но почему? Он оглядывается на одеяло и грелку-матрас, лежащие на полу, и вновь качает головой. Двигаясь, как бездумный призрак, Аластор поднимает одеяло и, завернувшись, ложится в кресло. — Разбудишь меня через час? — спрашивает он у пустой комнаты. Тень появляется у него за плечом и кивает. Может быть, он проснётся и осознает, что это было лишь страшным сном — всё. Ева, Адам, Ад, его отец… Аластор зарывается лицом в одеяло и делает глубокий вдох, слабо улыбнувшись сладкому запаху, который встречает его. Яблоки.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀

Последующие дни он проводит в закрытой комнате и в уединении. Если кто и спросит, то это всего лишь совпадение, и нет ничего примечательного или даже интересного во внезапной склонности Аластора к затворничеству. Нет, он не опасается покинуть отель и создать вероятность вновь упасть в обморок где-нибудь в Пентаграмм Сити. Нелепо предполагать, что он избегает конкретного белокурого ангела, помешанного на утках. И кто бы мог прийти к нелепому выводу, что причина, по которой Аластор продолжает дёргать свой высокий воротник, в том, что каждый раз, когда тот, трётся об его шею, он думает, что это Ева хватает его для очередного раунда пыток щупальцами? Хм? В том, как он каждый раз хватается за него, нет ничего странного, так? Движение резкое и всегда сопровождается паническим взглядом в глазах? Ха! Нет, нет, нет — это сумасшедшая чушь. Он в порядке. По крайне мере, радиоэфиры дают возможность проявить его самый убедительный талант: голос. Находясь в своей уютной вышке, расположенной так высоко, что никто не мог ни увидеть, ни добраться до него, Аластор мог петь, шутить, а после смеяться над своими же шутками и воспроизводить звуковые эффекты, которые мог бы издать только очень сильный и уж явно не раненый оверлорд. Дела идут своим чередом. А после, если он слегка устал после выступления, кто сможет его упрекнуть в том, что он решил немного отдохнуть? Даже если и длится этот отдых до самого утра, и то только после того, как все постояльцы покидают места общего пользования и отправляются спать? Возможно, но это лишь совпадение. Самое главное, что Чарли просыпается к завтраку, который приготовил для неё её незаменимый, и точно не раненый, управляющий отеля. Дела. Идут. Своим. Чередом. К сожалению, Аластор, в своей несвоевременной самоуверенности, обещал Чарли, что поговорит с Рози о приобретении какого-то специального растения для бассейна, о котором та, уже успела поведать всему Аду. Он ожидает, что ничего не выйдет, у Рози явно не будет доступа к магическому райскому цветку, но, как и в случае с планом Чарли по вербовке новых постояльцев — Аластор должен иметь возможность сообщить, что он сдержал своё слово и, по крайне мере, попросил Рози. К семи часам вечера четверга Аластор решает, что прождал достаточно долго, и решается выйти наружу. Но какой же прекрасной неожиданностью стало то, что Рози в своём безграничном великолепие, прибыла в отель по собственной воле. Это была чистая удача, что Аластор заметил её приближение из окна радиовышки, и что никого не оказалось поблизости, когда он бросился открывать входную дверь. Он был твёрдо намерен увести её из вестибюля, прежде чем кто-нибудь успеет заметить её и вовлечь в разговор или же захочет спросить, где он сам был всю эту неделю, но в тот момент, когда Аластор увидел лицо Рози, он забыл обо всех этих глупых заботах. Рози сияет, освещая тёмный дверной проём и наполняя Аластора столь необходимым ему теплом. Ох, чего бы он только не отдал, дабы затащить её наверх и устроить настоящую вечеринку с ночёвкой с коктейлями, мизинчиками и со свежими сплетнями о личных делах остальных. — Я невероятно рад видеть тебя, — произносит Аластор, протягивая ей руку и надеясь, что все его невысказанные мысли будут поняты и так. — Так и должно быть! Знаешь, я тут думала о той чудесной вечеринке и поняла, что так и не получила обещанную тобой экскурсию, — говорит Рози, входя внутрь и беря его под руку. — И, возможно, я просто хотела увидеть тебя, — добавила она, ущипнув его за щёку. — Совершенно непростительное поведение с моей стороны! Прошу, позволь мне исправить эту ужасную оплошность и представить тебе сокращённую версию «гранд-тура». Рози приподняла бровь. — Сокращённую? — Да, — отвечает Аластор. — На данный момент у меня нет ни малейшего желания видеть или говорить с кем-либо, кроме тебя, а значит, я отведу тебя прямиком в свою комнату и больше никуда. — Ха! А как насчёт новой и шикарной радиовышки? — В мою комнату, в радиовышку и больше никуда. — Переходим сразу к лучшим частям? Я согласна, — говорит Рози, стукаясь своим бедром об его. — Веди. Со стороны бассейна доносились радостные возгласы и крики всеобщего веселья, но Рози позволяет Аластору провести её мимо них прямиком к лифту. — На этом этаже только ты? — спрашивает Рози, осматривая длинный коридор, ведущий к комнате Аластора. — Люцифер проживает на другом конце, — отвечает Аластор, чуть ускоряя шаг. Рози сжала его руку. — Надо же! — затем добавляет шёпотом. — И как у вас двоих идут дела? Это почти останавливает Аластора на полпути. Он замирает, прежде чем успевает взять себя в руки, надеясь, что Рози этого не заметила. — Что ты имеешь в виду, моя дорогая? — Ну, когда я видела вас двоих в последний раз, он тряс тебя за плечи так, как будто хотел выбить из тебя приз. — Похоже на правду, — пробормотал Аластор, отпирая дверь спальни и придерживая её открытой для Рози. — Вау, — замечает Рози, добавляя в это слово несколько лишних «у». Она проводит ладонью по обивке кресла и оглядывает комнату. — Почти точь-в-точь как в твоём старом доме. — Мебель та же, ковёр другой, — произносит Аластор с оттенком горечи. Он очень любил свою бывшую обитель и провёл там немало счастливых вечеров с теми немногими людьми, которым доверял настолько, что позволял входить внутрь. А теперь этот дом исчез и всё из-за его ошибочных сантиментов. — Желаешь чего-нибудь выпить? — Раз уж заговорил об этом, я принесла кое-что, что, думаю, ты точно оценишь. Рози села в кресло, изящно скрестив ноги и положив на них сумку. Никогда нельзя с уверенностью сказать, что именно она достанет из сумочки — помаду, сердце, нож, — но сегодня она достала пластиковый контейнер размером с бутерброд, наполненный чем-то похожим на молотое кофе. Она протягивает его Аластору. — Понюхай, и тебе захочется окунуться в неё целиком. Аромат доноситься до Аластора ещё до того, как он открывает контейнер. Оно и правда пахнет соблазнительно, но совсем не так, как кофе. — Что это за восхитительное лакомство? — спрашивает Аластор, склонив голову, дабы ещё раз вдохнуть и сесть напротив Рози. — Что ж, дело вот в чём, мистер, — произносит Рози, ставя сумочку на пол и разглаживая платье. — Ты можешь твердить мне, что тебе не больно… Аластор поднимает на неё глаза. — …Но, — продолжает она, встречая его пристальный взгляд. — Я была на той вечеринке. И если есть хоть малейший шанс, что мой обожаемый парень в самом деле страдает от головных болей, которые всё никак не проходят из-за жизни с этими людьми… Ох, Рози, ты ангел. Он смягчается, и когда она протягивает ему руку, Аластор берёт и легонько целует её в костяшки пальцев. Рози видела, как кровь проступила на рубашке, и сразу же поняла, что Аластор лжёт, когда говорил, что ему не больно, — может она не в курсе масштабов его ситуации, но прекрасно понимает, что что-то не так. Тем не менее в своей миловидности она использует свой дар знать, что сказать, и найти способ достучаться до Аластора, при этом не прося его снять маску. Ад не заслуживает её. — Спасибо, милая, — говорит Аластор, сжимая её ладонь. — Может мне заварить нам кофе? — Оу, не стоит, милый, это всё для тебя. Кроме того, если я сейчас выпью кофеин, то не сомкну глаз. У меня есть газированная вода, будь джентльменом и принеси леди лёд. Аластор щёлкнул пальцами и вызвал два хрустальных бокала с выгравированными по бокам розами. Они напоминают ему о наборе, которым его мама любовалась на витрине магазина и он, будучи ребёнком, мечтал однажды подарить ей его с элегантным бантом. У него так и не представилась такая возможность. И всё же приятно поделиться ими с Рози. Они уже так давно хранились в потайном ящике, что это уже можно было считать расточительством. Со вторым щелчком в стаканы падают кубики льда из кухонной морозилки, и Рози кивает ему в знак благодарности. Наклонившись, она достаёт бутылку, которой явно не место в такой маленькой сумочке, и протягивает её Аластору. — Не окажешь ли мне честь. Он опускает её ладонь, дабы налить им напиток, а после вместе поднимают стаканы для тоста. — За твоё здоровье, — начинает Аластор. — За то, чтобы продержаться ещё одну неделю, — заканчивает Рози. — Вот, вот. Они чокаются стаканами с осторожным «тыньк» и одновременно отпивают напиток. Рози откидывается в кресло и вздыхает. — Знаешь, чего бы мне сейчас очень хотелось, так это большой бокал красного вина… любого красного. Нет, спасибо, у меня завтра слишком много встреч, чтоб баловать себя сегодня, — говорит она, поднимая руку, дабы Аластор вновь не щёлкнул и не предоставил ей всё существующее красное вино мира. Между её бровями образуется складка, когда она опускает взгляд на стакан, а уголки её губ опускаются вниз. Она вновь вздыхает и снимает свою великолепную шляпу. Аластор вскидывает голову. — С тобой всё хорошо, дорогая? — Если позволишь быть откровенной… — Ты можешь быть кем-угодно, — перебивает Аластор. Рози ухмыляется, но это длится всего секунду, прежде чем её лицо вновь опускается. — Я так чертовски устала, — произносит она, делая паузу, дабы снова посмотреть на стакан. — И мне никогда не было так стыдно. Это вызывает у Аластора недоумение, отображающее у него на лице. Рози никогда не делала ничего плохо в своей жизни — чего ей стыдиться? — Рози, ты никогда не делала ничего плохо в своей жизни. Из-за чего тебе может быть стыдно? — спрашивает Аластор. Эта мысль слишком важна, дабы оставаться невысказанной. На этот раз она не посмеялась, даже не улыбнулась. — Дела в городе Каннибалов… Ну, идут не очень гладко. Мы потеряли много людей во время истребления, даже больше, чем когда-либо прежде. Моральный дух… довольно низко пал. Любой другой человек сфокусировался бы на теме потери и почувствовал бы угрызение совести за ту роль, которую он сыграл, убеждая каннибалов сражаться против ангелов. Однако Аластор не такой и вместо этого фокусируется на моральном духе. — Неужто им не понравилось есть ангелов? — спрашивает он, искренне недоумевая. — Тем, кто выжил — понравилось, — отвечает Рози. — Потом же, они огляделись вокруг и, увидев, сколько наших полегло, сказали, что ангелы не так уж и хороши на вкус. Аластор не уверен, что на это ответить. Истребления и жертвы — не новость для Ада, да и уж точно не новинка для каннибалов. Все должны прыгать от радости при известии, что ангелов можно убить. Выйти на улицы и начать собственную атаку на Рай. И они обязаны сделать это до того, как Ева поглотит его, дабы и Аластор смог принять в этом участие. — И вот, что я скажу, мистер. Мои люди — твои большие поклонники. Ещё бы, ведь Аластор является постоянным гостем в городе Каннибалов уже почти сто лет. К тому же, он восхитителен. Он взмахивает ладонью и притворяется смущённым. — Ох хо, полагаю, они все мои радиослушатели? По крайне мере, это заставляет уголок рта Рози слегка дёрнуться вверх. — Ты сражался вместе с ними. Значит… Они не фанаты его шоу? Сражение вряд ли заслуживает особого внимания, ведь Аластор в любом случае пошёл бы в бой. Он думал, что это поможет избавиться от сделки, также надо было защитить отель, дабы сохранить благосклонность Чарли, да и было желание узнать, каковы же на вкус ангельские крылышки. — Ну, было бы глупо с моей стороны позволить всем остальным наслаждаться пиршеством ангелов, пока бы я сам отсиживался в от… Осознание настигает его раньше, чем он успевает договорить. Рози, должно быть, увидела это по его лицу и слабо улыбнулась. — Вот именно. Мои клиенты, мои люди, — поправляется она. — Желают знать, почему я осталась дома, пока они сами были заняты экзорцистами. — Ой, да ладно тебе, — произносит Аластор, вновь взмахнув ладонью. Он хочет пошутить, заставить тени на лице Рози исчезнуть, — дабы горе и несчастье перестали заражать всё хорошее, что находит способ расцвести в этом Аду. Но Рози видимо настолько погружена в свои думы, что Аластор не уверен, что слова «ты не можешь сражаться в таком платье» помогут поднять ей настроение. Она делает маленький глоток воды и глубоко вздыхает. — Всё изменилось, Аластор, и это касается не только города Каннибалов. По всему кругу, грешники спрашивают себя, почему оверлорды не дали отпор — почему они не сделали ровным счётом ничего, чтобы защитить Ад. Защитная часть Аластора — та, которая устала от контрактов, истреблений и борьбы с дурацкой раной, — просто отмахнулась. Но всё же, есть в этом вопросе доля правды. Несмотря на всю нелепость выступления и словоблудия, Вельвет привела доводы, с которыми Аластор практически даже согласился. «С каких пор оверлордам страшно рваться в бой?» После битвы Аластор был так сосредоточен на упрёке Люцифера в том, что тот, не помог с подготовкой и явился лишь после смерти одного из их товарищей, что даже не обратил внимание на отсутствие других оверлордов. Они все видели голову ангела — знали, что их возможно прикончить. Вельвет исполнила целую песню и танец, пытаясь сплотить группу, а по итогу — Ви остались в своей роскошной башне и наблюдали за битвой через камеру. При этом Вокс ещё имел наглость назвать Аластора трусом. Он мало что мог сказать: отделить собственные ожидания от оверлордов, за которыми он был бы счастлив наблюдать, смотря как Ева поглощает их, от тех, кто ему действительно дорог, и сидел напротив него. — Город Каннибалов не может потерять тебя, — говорит Аластор, как ни в чём не бывало. — Другие оверлорды могут попытаться компенсировать своё отсутствие во время следующего истребления, однако ты нужна своим каннибалам. Рози покачала головой. — Им нужно, чтобы лидер подкреплял слова действиями. Слова — дешёвка. Мало сказать им, что мне не всё равно — нужно показывать это. — Ох, но это не так, моя дорогая! — быстро говорит Аластор, стремясь направить разговор в нужное русло. — Ты решаешь проблемы целыми днями! Город Каннибалов — самое приятное место во всём Пентаграмме благодаря сообществу, которое ты же и создала. Ты для них не просто оверлорд, а глава большой семьи. Он улыбается, уверенный, что добился своего и отговорил Рози от мысли в участии в борьбе с экзорцистами. И неважно, что следующее будет для него последним, — если с Рози что-то случиться, Аластор найдёт способ, будучи поглощённым или нет, он разорвёт кольца Ада и похоронит растерзанные останки каждого ангела-экзорциста в самой тёмной дыре, какую только сможет отыскать. — Так и есть, мы — семья. Мои каннибалы держаться вместе, — отвечает Рози. Она допивает остатки воды и ставит стакан на столик. — И мне нужно держаться вместе с ними. Нет… — Это не… — И мне также стоит держаться возле тебя, — перебивает она, улыбаясь. — Не могу позволить тебе наслаждаться ангелами в одиночестве, мистер. Аластор ставит стакан рядом с её. — Какая идея! — произносит он. — Но, боюсь, она ужасна и мне не по душе. Как насчёт другого плана — ты останешься дома, а я потом принесу ангела? Он широко улыбается и хлопает ресницами. Рози издаёт тихий смешок и берёт сумочку. — А как насчёт того, — начинает она, вставая и вновь протягивая ему руку. — Чтобы ты показал мне эту шикарную радиовышку? — Как насчёт… — Эй, мистер, — вновь перебивает Рози. Она ждёт, пока Аластор возьмёт её руку, а после продолжает. — Ты ведь знаешь, что я оверлорд, верно? Я с тобой наравне. Тебе не нужно беспокоиться обо мне. — Ха! А кто беспокоится? — говорит Аластор, вновь соединив их руки и крепко прижав её к себе. — Говоря о другой теме, как ты относишься к подземным бункерам? Слышал, они особенно хороши в день истребления. Рози с нежностью смотрит на него. — А что ты думаешь о зияющих ранах на груди. Ой, да ладно. — Хмм, так о чём мы? — спрашивает он. Аластор оставляет эту тему, но держит Рози близко к себе до конца её визита.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀

— Итак, мы увидимся завтра на встрече оверлордов? — спрашивает Рози, когда они с Аластором прощались. Это оказывается новостью для Аластора, который не проверял и не отвечал ни одну корреспонденцию на этой неделе. Да даже если он бы и знал о встрече, то не пошёл — его время на завтра уже было занято. — Какими бы захватывающими не были эти маленькие посиделки, у меня уже есть планы с одной очень особенной леди, и было бы непростительно отменять их. — Ах, повеселитесь там с Ниффти. Рози наклоняется вперёд, словно собираясь поцеловать его в щёку, но тут же замечает что-то за плечом Аластора и ахает. — Ох, мои звёзды! Как я могла пропустить это произведение искусства, пока шла сюда? — спрашивает она, обходя его и подходя к фотографии в рамке, сделанной на праздновании именин Чарли. — У Люцифера что-то на щеке? Этот соус — единственная причина, по которой Аластор не стащил фотографию со стены и не спрятал её где-нибудь. — И впрямь! Похоже, нашему королю Ада не хватает приличий. — Похоже… — произносит Рози, бросая на фотографию последний взгляд и поворачивается к Аластору. — Знаешь, ты так и не ответил на мой вопрос. — На какой, дорогая? — Как у тебя обстоят дела с Люцифером? Лицо Аластора вновь вспыхивает, что странно, ибо он не сердиться ни на Рози, ни даже на заданный вопрос, но внезапно ему становится трудно смотреть ей в глаза. Смущение — вот, должно быть, что является причиной. У Рози нет причин подозревать, что Аластор упал в обморок прямо перед Люцифером или что Люцифер прижимал его к своей груди… В любом случае лучше сбить её со следа… — Он ужасно шумный, — отвечает Аластор, стараясь быть бесстрастным, но в то же время пытаясь говорить как можно тише, не привлекая к себе внимание. — Вот как, ну, раз это является преступлением, то и у тебя тоже есть с этим проблемы. — Я составляю сценарии для эфиров! У Люцифера же нет никаких оправданий. — Хм. Аластор заставляет себя установить непринуждённый, спокойный зрительный контакт и видит, что Рози улыбается, приподняв одну бровь. — Что? — Рози! — раздаётся громкий голос в вестибюле, прежде чем Рози успевает ответить. Люцифер спешит к ним, придерживая шляпу, дабы та не упала. — Какой приятный сюрприз! — говорит он, дойдя до них. — Ты пришла посмотреть на бассейн? — Нет, не сегодня. Просто захотелось провести время с нашим парнем, — отвечает Рози. — Вообще-то я уже ухожу, но эй — почему бы вам двоим снова не зайти как-нибудь ко мне на чашечку кофе? Я бы с удовольствием послушала несколько историй от самого короля Ада, — произносит она, приветливо толкая Люцифера локтем в бок. — Оу, конечно, — смеётся Люцифер. — Это было бы, — он делает паузу и прочищает горло. — Было бы классно. — Замечательно! Вы вдвоём назначьте дату и дайте мне знать. Ладно, спокойной ночи, — говорит Рози, наклоняясь вперёд. Чтобы наконец-то поцеловать Аластора в щёку на прощание. — Доброй ночи, дорогая, — говорит Аластор. С его голосом было что-то не так — и почему его лицо до сих пор пылает? — Спокойной ночи, Рози! Она очаровательно машет рукой и оставляет Люцифера и Аластора в тишине. Они не виделись с тех пор, как случился обморок. Несмотря на то, что Аластор был полностью одет, находился в полном сознании и не имел видимых признаков ранений в груди или что-то иного, он всё равно, каким-то необъяснимым образом, ощущал себя незащищённым. Ему нужно вернуться в комнату. — Эй… — Что ж… Они одновременно пытались заговорить, что по итогу заставило их наконец-то посмотреть друг на друга. Видит ли Люцифер, как покраснело лицо Аластора? Не заболел ли он случайно за последние пять минут? — Ты первый, — говорит Люцифер, уже гораздо тише. Аластор качает головой и натянуто улыбается. — Нет, продолжайте. Я настаиваю. Должно быть, в той газированной воде был какой-то демонический аллерген, так как с его дыхательными путями было явно что-то не так. По сути, Аластор должен прямо сейчас догнать Рози и убедиться, что та может свободно дышать. — Ладно, — начинает Люцифер, делая паузу, дабы прочистить горло. — Я просто не видел тебя, поэтому у меня не было возможности спросить… Истекаешь ли всё ещё кровью? Понравился ли яблочный сок? Хочешь ли узнать, скольким оверлордам я рассказал о том, как ты слаб? Аластор готовился к чему-то жёсткому, издевательскому… — Когда ты хочешь получить морепродукты? Оу. — В субботу было бы в самый раз, — отвечает Аластор, разглядывая ногти, дабы не пришлось вырывать волосы, в попытке разгадать, какие чувства выражает взгляд Люцифера прямо сейчас. — О, да, прекрасно, дал мне целый один день для сбора, — пробормотал Люцифер. — Ты так добр. На лице Аластора вместо натянутой и принудительной улыбки появляется искренняя, но он всё также продолжает разглядывать ногти. — Неужели боитесь не справиться с этой задачей? — Эй, я готов к любой задачке, — отвечает Люцифер, подходя слишком близко. Это сигнал Аластору для его выхода. — Что ж, тогда, полагаю, увидимся в субботу ранним утром! Он демонстрирует неприятную улыбку, обнажая ряд зубов и прищуривая взгляд. Люцифер улыбается в ответ, но его улыбка не выглядит фальшивой. Как же это ужасно странно — отойди от меня. Аластор поспешно уходит. Он дошёл до лестницы, когда ему на ум пришла удачная фраза, которая убедительно продемонстрирует, насколько он спокоен и невозмутим в данный момент. — О, и Люциф… Однако, когда он оборачивается, — готовый к тому, что Люцифер всё равно услышит его, куда бы тот ни направился, — Аластор видит Люцифера, стоящего на том же месте, лицом к нему. Он смотрел, как я ухожу? От этой мысли Аластору захотелось швырнуть что-нибудь в голову Люцифера. Крик «прекратите пялиться на меня!» и топанье по лестнице явно не будет воспринят как сдержанный и безразличный настрой, зато как импульсивный так точно. — Да? — спокойно спрашивает Люцифер, складывая руки за спиной. У тебя получится. Ты Радио-демон. Сделай глубокий вдох и произнеси фразу. — Не забудьте картошку. В голове Аластора это звучало лучше, но это было до того, как он увидел, что Люцифер наблюдает за ним с нечитаемым выражением лица. — И в мыслях не было, — с ухмылкой произносит Люцифер. — Зараза. Они улыбаются друг другу, как им кажется, очень долгую секунду, прежде чем Аластор задирает нос и разворачивается на каблуках. Обратный путь до спальни был долгим, но, когда он закрывает за собой дверь, лицо всё ещё продолжало пылать.