«Испаньола», но десять лет спустя.

10 апреля 1776 года. Кроваво-красный восход метился за горизонтом. Вместе с хлестанием волн о скалы слышался и шепот русалок, в это утро с особой охотой готовых полакомиться человеком. Дорога обратно в трактир была спокойной. С исчезновением пирата что ветер, что море утихли, словно затаились, чтобы потом вновь стать предвестниками ненастья. Джим всю дорогу думал о том, что произошло в доме супругов Гаррет, ибо всё это выглядело дешёвым спектаклем вокзальной труппы. Через все сомнения одно было ясно точно – Джон Сильвер не для свершения правосудия вернулся в Бристоль, и не ради столь немногословного привета повидался с Джимом. Старый моряк что-то промышлял здесь, и Хокинс, к собственному упущению, так и не догадался, что именно. В расстроенных чувствах он ступил за порог своей гостиницы. Свет на нижнем этаже уже горел, оповещая о том, что слуги принялись за работу, а ранние жильцы докучали им просьбами. Надеясь проскочить к своей комнате невидимым, Джим, не снимая плаща, проскользил в мокрых сапогах к лестнице, оставляя за собой грязные следы, но усталость взяла своё – он не заметил, как спускавшийся с лестницы господин преградил ему дорогу. Подняв глаза на эту внушительную фигуру, Джиму захотелось взмолиться. – Джимбо, уже вернулся? – эта широкая в своей явной притворности улыбка выводила Хокинса на злость, – на тебе лица нет. С такой-то гостиницей, как в самой столице, вряд ли отдохнешь, да? Несмотря на попытки юноши проскочить мимо Сильвера наверх, тот просто не давал ему уйти, собой преграждая выход. – Сэр, если вы сейчас же не уберетесь с прохода, я буду вынужден сделать вам выговор, раз вы решили здесь поселиться, – нескрываемое раздражение в голосе молодого человека подействовало на Сильвера удивительно отрезвляюще. Тот отступил к стене, не говоря ни слова, лишь покорно склоняя голову, но не отрывая от Джима леденящего взгляда, – благодарю. – Я вас понял, мистер Хокинс. Извольте взять с вас слово о том, что мы смогли бы поговорить за ужином на нижнем этаже? Обещаю, что не стану больше вам докучать! – произнес он с таким уважением, что Джим невольно обернулся, застыв в раздумьях на пару секунд. – Конечно. До ужина, мистер Сильвер. Джим исчез за поворотом, чтобы избежать продолжения столь внезапного разговора. Не желая думать о произошедшем, он закрыл дверь в комнату, снимая мокрые одежды, и быстро забылся сном на мягкой перине. Весь оставшийся день Джим не выходил из комнаты, отвлекаясь делами за письменным столом. За обедом, который принес один из слуг, он спросил у него, на сколько дней одноногий пират запросил у них комнату. – На три дня, сэр. – Больше ничего не говорил? – Нет, сэр. Только о том, что давно хотел снова побывать в вашем трактире. Джим поблагодарил молодого парнишу, работавшего у него уже целых восемнадцать месяцев, и снова остался наедине с собой. Неторопливо размешивая ложкой горячий суп, он отложил со стола все бумаги. Работа немного отвлекала его от предстоящего ужина. Как верно заметил проницательный Сильвер, забот с гостиницей у Джима было по самое горло, и даже заимев себе помощников, далеко не глупых людей, ему всё равно было тяжело держать это место одному. Его мать скончалась два года тому назад, и в тот год он в последний раз виделся и с доктором Ливси на её похоронах. И тогда он остался один в бухте Черного Холма, не зная, что его добровольное одиночество продлится годы. То, конечно, не сравнится с одиночеством Бена Гана или тех несчастных моряков, которых они с командой сквайра оставили на Острове Сокровищ, но в некоторые моменты Джим ощущал себя не иначе, как отшельником. Пускай вокруг него всегда были люди, и он работал за десятерых, отстраивая это место заново, но ночами уныние одолевало его настолько, что хотелось заламывать руки. С возрастом страсти поутихли. Мерное существование в качестве владельца когда-то уединенной гостиницы стало именно тем, в необходимости чего Джим убеждал себя все эти годы. Это место, пусть теперь и не было убежищем для тишины, каким было до прихода Билли Бонса, всё равно нравилось юноше больше любого другого. Когда-нибудь он бы привел сюда молодую жену, и построил бы для них дом рядом с трактиром, где жил бы со своей семьей. Воспитывал детей, безусловно, дал бы им хорошее образование, а затем покорно встретил бы почетную старость. И прожил бы бесславную жизнь, сидя на веранде и любуясь морем, вспоминая о своей ранней юности. И только эти воспоминания почему-то отдавались в нем с тоской и трепетом. Потому что именно о них грезил он теми ночами уныния, и сколько бы раз Джим не пытался смириться с тем, что никогда уже не отправится в море, в груди пылал огонёк надежды, который каждый день приходилось насильственно тушить. Нечего ему было делать в море. Здесь, в трактире, было полно работы, с которой справлялся только молодой Хокинс, да и что ему было делать на корабле? Становиться юнгой? Без должного образования он ни на что, кроме мытья палубы да чистки посуды, не годится. А на суше он имел почет и уважение, достаток и власть в своём доме. Потому о море не могло идти и речи, как бы неприятно было это признавать. Ведь он больше не семнадцатилетний мальчика, готовый рисковать всем, не имея ничего. В дверь постучали. Пришел слуга, чтобы унести грязную посуду. Но за всё время Джим даже не притронулся к еде – не было аппетита, к тому же слуга поспешил на полчаса. – Сэр, прошу простить за беспокойство. – Скорее, Ник, проходи. Ник, так звали молодого слугу, вошел в комнату Джима, чтобы встать около его стола и негромко произнести тревожную новость. – Несколько мужчин, похожих на морских разбойников или вооруженных бродяг, сейчас распивают в гостиной ром и требуют представить им хозяина трактира. Джим тотчас вспомнил ту злополучную ночь, когда в их дом ворвались пираты, разыскивая сундук Билли Бонса, разрушив трактир и до смерти напугав его матушку. – Сколько их? Они настроены агрессивно, Ник? На случай дебоширства Хокинс обычно брал отцовский мушкет и распугивал пьяниц и озверевших бродяг парой выстрелов в воздух, но с момента, когда он вернулся из путешествия, никогда в его дом не заходила нога преступника. – Их четверо, сэр. Они веселы и пьяны, но у каждого по сабле, а у того, кто вас позвал – мушкетон. – А Джона Сильвера среди нет? – Господина, занимавшего комнату утром? Нет, он еще не возвращался. – Спасибо, Ник. Иди за мной следом, а если начнется драка – скачи за мистером Эмерсоном. Юноша с тревожным выражением лица кивнул, выходя за Джимом и затем карауля черный выход. Хокинс же не пренебрег спрятать в карман выдвижной нож, если окажется, что драки не избежать. Мысли о том, что эти пираты пришли не за ним, а за сбежавшим куда-то Сильвером, крепли в голове юноши с каждым медленным спуском по деревянной лестнице. Шум в гостиной, совмещенной со столовой, где и расположилась веселая компания, становился невыносим. Испуганные гости выглядывали из щелок своих дверей, но не смели спускаться и проверять обстановку. Джим оказался с ними один. Не показывая своей настороженности, он посмотрел в глаза каждому незваному гостю, прежде чем поприветствовать всех. – Доброго вечера, господа. Меня зовут Джим Хокинс, я хозяин этого трактира. Вас, надеюсь, обслужили по достоинству? Нужно было идти к ним с хитростью, а ещё прибегать к ненавистной лести и подхалимству, если придется. Пьяные разъяренные разбойники – это последнее, чего не хватало Джону в его жизни, даже если он тосковал по такому прошлому. И к удивлению юноши, стоило ему представиться, как все четверо вдруг радостно прокричали, а голоса их, грубые и хриплые, слились в одном общем басе. Так представлялось Джиму, от всего ожидающему подвоха. Ведь и сам Сильвер в своей таверне показался ему поначалу честнейшим простым работягой, бывшим моряком, вновь желающим насладиться морем после долгого перерыва. А эти люди, выстроившиеся вокруг него и сверлившие выискивающими взглядами, пугали даже взрослого Хокинса до чертей. – Джим Хокинс, сэр! Премного рады вас встретить! – сказал один из мужчин. К диссонансу в голове Хокинса, все четверо выглядели опрятно. С несомненно морскими элементами одежды, как серьги или характерные повязки на голову, и в простых, но чистых одеждах, они напоминали совершенно нормальных жителей деревни. Быть может, городских бедняков, но и то было сказано громко. Один из них сверкал своей улыбкой с золотым зубом. Это явно был не признак тяжелой жизни. А их выбритые, как у джентльменов, лица, светились от неясной Джиму радости. Быть может, это ещё одни проходимцы, знающие о том, что юнга «Испаньолы» заведовал здесь гостиницей и каждый вечер рассказывал гостям о произошедших на Острове Сокровищ приключениях? Джим в этом сомневался. После встречи в доме Гарретов он сомневался во всем происходящем вокруг. Кроме одного – к этому точно был причастен Сильвер. – Хорошее у вас здесь местечко, сэр… – воспользовавшись молчанием Хокинса, белозубый продолжил, – самое то, чтобы отдохнуть после всех приключений. Мы много о вас слышали! Не дав незнакомцам шанса разговориться, Джим подошел к барной стойке, с которой выдавались еда и напитки. Доставая по четыре стакана, он, под всеобщее улюлюканье, начал наливать туда качественный виски. – Господа! Гостям, посетившим «Адмирала Бенбоу» впервые, полагается по стакану высококачественного столичного виски, – с вежливой улыбкой, как настоящий хозяин заведения, он выставил полные стаканы на стол, – традиция! Пейте, господа, и скажите, с кем я имею дело. Чокнувшись своей дружной командой, и сделав несколько глотков, каждый из них представился. Белозубого звали Лари Буш, мужчину с золотым зубом и кудрями – Крис, Кристофер Грэнхолм, а двух подозрительно похожих друг на друга молодых юношей – Денис и Фрэнсис Риманы. Все пятеро уселись за стол, но прежде, чем басистые голоса снова начали говорить, где-то совсем близко прогремела гроза. Обернувшись к окну, они заметили, что небо потемнело, как ночью, а океан взбушевался, предупреждая моряков о скорой буре. – Эх, повезло, братцы! – заголосил Фрэнсис, оборачиваясь обратно за стол, – что успели прийти. Так бы и расхлебывались на улице. Товарищи его поддержали, в расслабленном блаженстве посматривая на растопленный камин. – Господа, откуда вы в нашей бухте? И что собираетесь здесь делать, – Джим был единственным, кто не расслаблялся за круглым столом, – вы остановились где-то или планируете остаться здесь на ночь? – О, сэр, если в вашей гостинице найдется для нас место в эту страшную ночь! Мы люди честные, оплатим сразу же! – Лари в полутьме засверкал сияющей улыбкой, постучав по карманам, в котором тотчас зазвенели монеты. Вся компания заулыбалась, довольная этой выходкой. – А приплыли мы из Малабара, из Ост-Индии, сэр, – отвечал Денис, должно быть, самый скромный из громкой четверки, – шесть месяцев в одну сторону, – голос его звучал уставшим, будто подтверждающим тяжелый год, что они пробыли на корабле. – Вы хорошие моряки, господа, раз вернулись обратно, – Джим улыбался, хотя совсем не был весел, узнав о том, что они моряки, – и место, конечно, у нас есть. Пока гроза совсем не разрослась, стоило бы заселиться. Вы, должно быть, с дороги? – Да, сэр, если погода позволит, завтра отправимся в Бристоль, отдыхать, – после слов Кристофера все за столом заулыбались, предвкушая «отдых» в портовом городе, где они в первую же неделю пропьют и растранжирят все заработанные за плаванье деньги. – Клэр, образуй нашим гостям сытный ужин! Подручная за стойкой закивала, до того стоя столбом, с интересом наблюдая за незнакомцами, а после поручения исчезла за кухонной дверью. Джим ещё долго мог бы обходительно расспрашивать честолюбивых моряков, подбираясь к сути, если бы его планы не были нарушены внезапно раскрывшейся от ветра неплотно запертой дверью. Поток ледяного, словно зимнего воздуха окружил собой помещение, едва не погасив огонь в камине, и только Хокинс поднялся с места, чтобы победить стихию, как под раскат грома на порог вошел, постукивая деревянным протезом, Джон Сильвер. – Я не опоздал к ужину, Джимбо? – заглядывая тому в душу своим пробирающим взглядом, мужчина вошел внутрь, плотно запирая дверь, – о, вижу, что ты уже познакомился с моей командой. Эй, костоломы! Как вы встретили мистера Хокинса, пьянчуги?! Напряжение, какое в первые секунды почувствовали словно провинившиеся моряки, мгновенно спало, стоило Сильверу от души посмеяться. Он глядел на четверку, поднимавшую стаканы в честь своего капитана, и улыбался во все тридцать два зуба. По его довольному, по-отцовски гордому лицу было видно, что эти люди были ему дороги. И только сейчас Джим, наконец, догадался, что Джон Сильвер искал в Бристольском заливе. – Ваша команда, сэр? Вы отправляетесь в море? Пораженный тем, что произнес это в слух, Хокинс тут же повернулся к старому пирату. Тот, лукаво и с прищуром улыбаясь, кивнул. – Как видишь, Джим. Мы только вернулись, и нам хотелось бы отдохнуть, но ты прав, мы снова выйдем в море, – он кашлянул в кулак, отворачиваясь от ужинавших моряков, и хотел было подтолкнуть Джима в спину, чтобы вместе уйти на лестницу, но не стал этого делать, хотя юноша отчетливо почувствовал его замах, – я зверски голоден, а есть в компании этих голосистых болтунов значило бы полностью лишиться аппетита. Можем мы уйти в мою каюту, сэр? – Я обещал вам, и, как джентльмен, сдержу свое слово, – отвернувшись от него, Хокинс сам достигнул кухни, ожидая, что Джон уйдет без него, пока не принесут ужин, – Клэр!