Разыграй карту

Ее бросало то в жар, то в холод. Горели легкие — она, словно рыба, выкинутая после шторма на берег, жадно, судорожно хватала ртом воздух, пыталась подняться на руки и колени, но, испытывая головокружение, падала на спину, царапала пальцами дощатый пол, не в силах избавить от боли. Горло и губы пересохли, грудь тяжело вздымалась при дыхании. Всякий раз как Анна делала мучительный вдох, из уголков покрасневших глаз стекали слёзы. — Ах, беда-беда! — присела Белль рядом. — Анна, ты слышишь меня? Но Анна не слышала: реальность смешалась с осколками прошлого. Ее знобило, мутило. Обрывки чужих воспоминаний — Белль и Гизелы — перепутались. Она летела в пропасть, кричала, но никто не слышал, ибо крик тонул в бездне. Перед ней мелькали образы герцога и графа. Их последняя битва. В тот день на поле сражения в воздухе витал удушливый запах смерти, и когда их клинки встретились, стало ясно — выживет только один, не тот, кто искуснее владеет мечом, на чьей стороне правда, а тот, к кому благоволит король и, что удивительно, жизнь. Чёрный, тяжелый плащ герцога развивался на ветру. Верные рыцари расчистили путь, усеяв дорогу трупами, и когда граф, окруженный врагами, но несломленный, повернулся, раздался оглушительный раскат грома, эхом отдавшийся в лесу. Их судьбы тесно переплелись. В тот момент, как герцог обнажил меч, железное колесо Судьбы начало свой ход. Белль взглянула на беззвездное небо и отвернулась. Сгущались сумерки. Начиналась метель — предвестник погибели. Совсем скоро вернется Клюев. Им надо бежать как можно скорее, да хоть навстречу Штольману. — Твоих сил не хватит, — заговорила Белль. — Гизела заберет все до капли! Скажи ей остановиться! Анна в беспамятстве ворочалась — сошлись в смертельном бою два сильных, непримиримых соперника. Чёрный ворон герцога, схватившийся острыми когтями за переднюю луку седла, громко каркнул, взмахнул огромными крыльями и пролетел над головами. Граф сбросил шлем. Пот лился с его лица. Он был похож на Штольмана как две капли воды, только что подбородок потемнел от щетины, да с волос стекала кровь — кто-то успел ранить его в бою. В отличие от герцога, граф не держался в стороне и принимал активное участие в сражении. — В вас нет чести, — гневно воскликнул Оттон. — Вы оболгали меня! Герцог сильнее сжал рукоять меча. — Вы предали короля. — Ложь! Людольф быстро повернулся, отчего плащ взмыл в воздух. Они сошлись в смертельном танце. Оба искусные воины. Жизнь переплела их судьбы на случайном празднике, послужившим толчком для дальнейшей цепочке событий. Тот, кто нарушил десятую заповедь и возжелал жену ближнего, должен быть повержен, уничтожен, но, увы, у судьбы свои планы. Белль попробовала завладеть телом, но Анна зашлась в кашле, губы окропила кровь, из носа потекла багровая струйка. Права была герцогиня, и духу пришлось смириться с тем, что тело ее не принимало, не слушалось. Раз Анна не может остановить Гизелу, то придётся сделать это самой, решила Белль и растворилась в воздухе. Перед глазами Штольмана простиралась снежная, блестящая равнина. Порывистый ветер бил по лицу, кожа покалывала от январского мороза. Стемнело. И он не видел ничего вокруг, кроме высоких сосен и елей, покрытых белоснежными шапками. Штольман поднимал фонарь выше всякий раз, как из виду пропадала Гизела. Она увела его далеко от города — туда, где стерта граница между миром живых и мертвых. Он думал об Анне, о том, где Клюев может ее держать, и успокаивал себя мыслью, что пока дух герцогини с ним, с Анной все хорошо. Относительно, конечно, но по крайней мере, она жива, а со всем остальным они как-нибудь разберутся. Благодаря побегу, Клюев заработал себе на пожизненное. Осталось только выяснить, как именно ему удалось сбежать. Он действительно сумасшедший, если рассчитывает обвенчаться и сбежать из страны. Стоило Штольману приблизиться, как Гизела ускользала. Он заметил, как со временем ее силуэт стал более расплывчатым, а сама она едва заметной, будто силы, что ее отправили, таяли. — Прекрати! — вскричала Белль. — Ты убиваешь ее. Дух материализовался напротив Гизелы, но сыщик его не видел. — Он не нашел ее, — спокойно, не поворачивая головы в ее сторону, сказала герцогиня. — Если ты не остановишься, спасать будет некого.  — Так предначертано. Белль бросила взгляд на Штольмана и сжала кулаки.  — Остановись! Не ради нее, так ради него!  Что-то дрогнуло на миг в лице герцогини, она повернула голову. Метель застилала глаза. Вьюга поднялась сильнейшая. Штольман щурился, пытаясь разглядеть Гизелу, светил перед собой фонарем, но дух вдруг исчез, как будто в воду канул. Туго натянутые нервы звенели. Он не видел впереди дороги, лошади вязли в снегу — теперь-то уж точно дальше пешком. — Яков Платонович! — прокричал Коробейников. — Куда теперь? Штольман и сам не знал. Он доверился видению. А что, если то — игра воображения, уставшего сознания, и он потерял бесценное время, бродя по лесу? Что, если Клюев увез ее и сумел обвенчаться? Следователь мотнул головой. Нет, полиция охраняет каждую церковь. У этого мерзавца ничего не выйдет, у него нет шансов. Штольман посмотрел себе под ноги и сделал шаг, провалился в глубокий сугроб почти по пояс, сцепил зубы от холода и огляделся. Если ему позвать герцогиню, она явится? Анна так и делала. Он качнул головой, удивляясь самому себе. Гизела пропала, значит, с Анной что-то случилось? В ту же секунду ветер завыл сильнее, холодный вихрь ударил в лицо и повалил на землю. Протяжно, жалобно застонали вековые сосны, склонились могучие ветви, образуя арку. Из снежных сугробов вылепились настоящие горы, и Штольман бы никогда не поверил, если бы не увидел собственными глазами: перед взором сыщика, как по мановению руки, расчистилась дорога, ведущая в самую глубь темного леса. Гизела, которая все это время стояла на том же месте и наблюдала за ним, равнодушно посмотрела на темное небо. — Нам надо поторопиться, — напомнила ей Белль. Когда духи, оставив позади Штольмана с полицейскими, оказались в избушке, продуваемой ветрами, Анна пришла в себя. Перед глазами все плыло, а голова болела так, словно сжало в тиски. Грудь сдавило, отчего было трудно дышать. — Откуда в тебе такая сильная привязанность к ней? — В ней есть частичка нас обеих, — произнесла Белль. — Внешность, — кивнула с пониманием герцогиня. — У нас один враг. — Ты зла на Эдмонда. — Не время ворошить прошлое. — Разве? — Гизела встала к ней лицом. — Мне казалось, именно этим ты и занималась последние месяцы. — Она должна жить. За нас обеих. Герцогиня сощурилась. — Ты начала, — продолжала настаивать Белль, — эту историю, и ты должна положить ей конец. — Не мне бороться с герцогом. Анна разлепила веки и покрутила головой. Последнее, что она видела, это как по приказу милорда арестовали Эдмонда и бросили в темницу, обвинив его во взятничестве и укрывательстве преступников. — Где Андрей Петрович? — слабым голосом спросила она. — Пошел за лошадью, — ответила Белль, — нам надо уходить. Штольман уже близко. От мысли, что Штольман совсем рядом, ищет ее, у Анны вдруг появились силы, и она попыталась подняться — осторожно, держась руками за стены, пошатываясь, она с трудом, но встала на ноги. Из носа потекла струйка крови, дрожащими пальцами ее быстро стерли. — Ты привела его? — Как ты и хотела, — ответила ровным голосом Гизела. — Ты должна уйти, — решительно сказала Белль и протянула руку. — Доверься мне, Анна. Анна доверяла им обеим, вот только сил сделать шаг совсем не осталось. Она с болью в пояснице выпрямилась, пол поплыл перед глазами, но мужественно шагнула вперёд. Пальто Клюева давило тяжким грузом, и Анна скинула его с плеч. Холод пронзил ее. Путь до двери показался невыносимо долгим. Когда Анна вышла на улицу, ветер ударил в лицо, она согнулась пополам, босые ноги проваливались в снег. Луна освещала дорогу, снег большими хлопьями падал на землю. — Анна! — долетел до нее голос Клюева. Крик застрял в горле. Она бросила беспомощный, испуганный взгляд на духов. — Зачем ты вышла на улицу, да еще без пальто? Клюев оказался рядом с ней в мгновение ока. — Тебе не следовало так поступать. — Я… я… — залепетала оцепеневшая от ужаса Анна, — искала вас. Черты его лица разгладились, а губы вытянулись в улыбке. Он прижал ее к груди и погладил, как непослушного ребёнка, по волосам. — Я вернулся. Теперь мы будем вместе всегда. Скоро обвенчаемся, и ты забудешь весь этот кошмар. Она задрожала всем телом. — Замерзла… — промурлыкал Андрей Петрович, приподнял за подбородок ей голову и потянулся к ледяным губам. — У нас есть время… моего горячего сердца хватит нам двоим, — в знак доказательства он приложил ее ладонь к своей тёплой груди, где билось сильное, властное сердце. Последнее, перед тем, как провалиться во тьму, Анна увидела склонившееся лицо Клюева и его жадные, ищущие ее рта, губы. — Ты не получишь ее! Клюев замер, отстранился. Глаза Анны пылали яростью, словно угли в костре, брови изогнулись. — Изабелла? — голос мужчины дрогнул, взгляд пробежался по лицу девушки. — Изабелла! Моя дикарка! Он впился в губы страстным поцелуем и почти сразу же отшатнулся, прикоснулся пальцами к прокушенной нижней губе. — Твоё своенравие… — начал Клюев, но был прерван хлёсткой пощёчиной. Его голова мотнулась в сторону. Голубые глаза напротив горели адским огнём. Он потёр щеку, где отпечатался след женской руки и признался: — Твоё своенравие мне всегда нравилось. Слишком непокорная для своего времени, слишком гордая для своего низкого происхождения. — Мое низкое происхождение, как вы выразились, не помешало вам возжелать меня, милорд. Он шагнул к ней. Она отступила — к протоптанной тропинке, поскользнулась, но быстро поднялась. — Так ты помогаешь Анне? Мне следовало догадаться. Что ж, тем лучше, раз ты тоже здесь… — он не договорил, слова застыли на кончике языка. — Отступите, Ваша Светлость, — вдруг услышал Клюев. — Не берите грех на душу. Выражение его лица переменилось. — Гизела? — голос задрожал, взгляд лихорадочно забегал по фигуре Анны. Он стремительно приблизился и взял её лицо в свои ладони. — Это ты? Ты здесь? Mon coeur. — Разве вы не говорили, что мы связаны? Разве вы не поклялись найти меня в следующей жизни, в десятках других жизней? Жестокость и властность в голосе испарились, иголки губ дрогнули и опустились вниз, черные глаза предательски увлажнились. — Ты нашла меня… нам мешали быть вместе, но ты видишь, mon coeur, я всегда находил тебя, как бы тяжело ни было, какие бы опасности не подстерегали. Ты — мой луч света в темном царстве. Гизела провела холодной ладонью по лицу Клюева, и он тихо простонал. — Конечно, мой дорогой, ты хотел, как лучше, ты старался. Ты так устал противостоять всему миру, бороться за нас двоих, бороться за меня. Он потянулся к ней, обнял и прижался носом к шее, и в следующее мгновение Андрей Петрович почувствовал сильную боль в затылке, искры посыпались из глаз. Он вскрикнул и упал в снег. Белль выпустила из руки окровавленное полено и взглянула на герцогиню. — Ты старался? — передразнила она Гизелу. — Боролся за нас двоих. Как трогательно! Гизела разгладила складки платья и попыталась побороть легкий румянец на щеках. — Просто признай, ты бы не справилась без меня. — Конечно, — с чувством кивнула Белль, — куда мне до такой гениальной актерской игры. Герцогиня посмотрела на мужчину. — В прошлой жизни ты оставила подсвечником шрам на его лице, — произнесла она и оторвала взгляд от неровного рубца возле глаза, полученного в результате падения на голову люстры. — Символично. Белль покинула тело Анны, и когда та очнулась, то увидела перед собой распластанное тело Андрея Петровича. — Вы убили…? Духи удивлённо переглянулись. Герцогиня нахмурилась. — Разумеется же, нет, глупая. — Скоро он придёт в себя, — сказала Белль. — Уходи! Анна поторопилась, благо, впереди протоптанная Клюевым тропинка, однако она все равно проваливалась по талию в высокие сугробы. От холода не чувствовала ни ног, ни рук, но она не обращала на это внимания и продолжала идти. Ей хотелось кричать, позвать на помощь Штольмана, но губы, посиневшие, застывшие, не разжимались. У нее кружилась голова, в ушах закладывало, а сердце бешено колотилось. Ветер становился сильнее, снег кружил толстыми хлопьями; поднималась вьюга. Анна остановилась и огляделась. Кругом высокие сосны и елки, она давно сбилась с тропы. Сил совсем не осталось, подломились колени и уронили ее в снег. Она попыталась выкрикнуть имя сыщика, но то был лишь надрывный шёпот. Снег укутывал своим белоснежным покрывалом, а перед глазами стояла холодная луна. «Как во сне…», — подумала Анна, и веки ее отяжелели. — Анна Викторовна! — долетело откуда-то издалека вместе с ветром, словно из глубин ее сознания. Она шелохнулась. — Анна Викторовна! Снова. Громче, ближе, чем в прошлый раз. Она приподняла голову. Длинные ветви скрывали ее от ищущих глаз — бледную, хрупкую, в одной сорочке. — Анна Викторовна! Анна разлепила замерзшие губы и едва слышно, на выдохе прошептала: — Я-я-ков… Имя, сорвавшееся с губ, подхватил ветер. По ледяной щеке скатилась жаркая слеза. — Анна Викторовна! — прокричал Штольман. — Анна! Он был совсем рядом, она уже видела его силуэт. Он так близко, почти нашел ее. — Анна! Она схватилась за крепкий ствол дерева, приподнялась, и лунный свет упал на девушку. Сначала Штольман не поверил, когда увидел ее. Он решил, ему почудилось или то было привидение, но оказавшись рядом, все сомнения были отброшены. Он снял с себя пальто и накрыл, словно щитом, Анну. Его теплые ладони скользнули по заиндевевшему телу, проверяя, не ранена ли, и он взял ее на руки. Она доверчиво прильнула к нему и обхватила за шею. — Вы нашли меня… — выдохнула она ему в ухо. — Разве мог я вас не найти? — нарочито спокойно возразил Штольман, а у самого тем временем нервы были натянуты до предела. — Где Клюев, Анна Викторовна? — Там… — она неопределенно мотнула головой в сторону. — Нужно доставить вас в больницу, доберемся до экипажа. Вы совсем продрогли… Вы целы? В ответ она лишь плотнее к нему прижалась. — Как вы сбежали? — Белль его поленом ударила по голове. Штольман вскинул бровь и подумал, что на месте Клюева вполне мог оказаться он сам, ведь духу не нравилось его общество. — Вы один… — Кто-то отстал, а кто-то пошел другим путем. — Он перехватил ее поудобнее и крепче сжал, как самое драгоценное, что у него когда-либо было. — Теперь я понял, — заговорил сбивчиво Штольман, — мы должны быть вместе. Она вскинула голову. Их взгляды встретились. Тепло разлилось по телу Анны — ей вдруг сделалось жарко. Она могла поклясться, к щекам прилила кровь. — Ты никак не оставишь нас! — неистово закричал Клюев. И Анна вздрогнула всем телом. Мороз пошел по коже. Лицо ее застыло и превратилось в маску первобытного страха. Она почувствовала, как напряглось тело Штольмана, как пальцы впились в тело, и он сильнее прижал ее к себе. Клюев стоял среди сосен в метрах двадцати, продуваемый ветрами. — Все случилось из-за тебя! — продолжал кричать Андрей Петрович. Он сжимал в руке револьвер. — Гизела умерла по твоей вине. Белль придали огню, потому что ты не хотел ее оставить! Но в этот раз она будет моей.  — Яков Платонович… Штольман поставил Анну на ноги. — Бегите, Анна, — сказал он и кивнул на собственные следы. — Вы должны спастись, должны выжить. — Нет, я не пойду, — замотала она головой, глотая слёзы. Он взял ее лицо в свои ладони, желая, чтобы она хоть немного успокоилась, и заставил слушать его. — Коробейников с жандармами где-то рядом. Я выиграю для вас время. Не бойтесь. — Я никуда… без вас… нет… — Все закончится сегодня. Она уже слышала это раньше. Ведьмин день. Все закончится 31 января. — Нет, Яков Платонович! Я с вами… Она увидела боковым зрением, как Клюев начал приближаться. В тот же момент Штольман толкнул Анну в сторону и бросился вперёд. Они схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Сошлись в смертельной битве, как восемь столетий назад. Циферблат закрутился, побежала стрелка часов. — История повторяется… — витало в воздухе. — Повторяется… повторяется… Перед глазами Анны проносились десятилетия, складывающиеся в века. Они возвращались к тому, от чего бежали — от своего общего прошлого. И сегодня они пришли к тому, откуда все началось. И снова на шахматной доске остались три фигуры — два короля и единственная королева. Воздух сделался густым. Ощущалось присутствие смерти — вот она, старуха с косой, в темных одеждах, стоит и наблюдает, ждёт своего часа, когда стрелка укажет на двенадцать. Они были достойными соперниками. Сильными, выносливыми. Только один из них всегда сражался бесчестно. «Не дать ему выстрелить», — вот, о чем думал Штольман, сойдясь с Клюевым в рукопашную. Анна в панике оглянулась вокруг. Нужно позвать на помощь. Эта мысль пришла в голову внезапно, и она побежала по следам сыщика. Адреналин зашкаливал, кровь стучала в висках. — Антон Андреевич! — закричала Анна в пустоту. — Кто-нибудь! Помогите! Тишина. — История повторяется… — шептал ледяной, беспощадный ветер. — Помогите! Горели легкие. Кровь стыла в жилах. — Повторяется… повторяется… Прогремел выстрел. Она обернулась. Они стояли друг напротив друга под лунным светом и не шевелились. Остановилось время. Старуха с косой выпрямилась. Анна молилась, чтобы это был Клюев. Движение. Смерть ощетинилась. Они оба шелохнулись, взглянули друг другу в глаза. И… Штольман упал в снег.  — Нет! Она не поняла, кому из них принадлежал крик — ей или Гизеле. Герцогиня рухнула на колени рядом с ним и закричала: — Нет! — она зарыдала и простерла к небу руки. — Нет! Как долго ты будешь мучить нас?  С неба падал снег густыми, белыми хлопьями, покрывая паутиной чёрный сюртук Штольмана.  — Анна! — позвала Белль, она махала рукой и показывала путь.  Белль хотела, чтобы она сбежала. Оставила Штольмана и спаслась сама. Как во сне — в десятках снах. Бежать, бежать, как в прошлых жизнях.  Анна вдруг почувствовала злость, страшную ярость. Она не знала, ее ли это чувства или герцогини, но эта тягучая, похожая на лавину, ярость придала ей решимости, и вместо того, чтобы бежать, она пошла назад — к Клюеву. Ее ноги утопали в снегу, благодаря адреналину она больше не чувствовала холода, хотя порывы ветра безжалостно пронзали тело насквозь. Она сгибалась, пряча лицо от снега, но продолжала идти. Вслед ей кричала Белль. Клюев заметил ее, отвел руку с револьвером и сощурился. Она подошла к нему, словно лесная нимфа, положила руки на плечи и заставила наклонить голову. Он подозрительно смотрел, но как только их губы встретились, сомнения развеялись. Она почувствовала вкус крови. Видимо, Штольман разбил ему губы или даже нос. Его язык жадно провел по нижней губе, настойчиво пытаясь открыть рот. Анна прижалась ближе, скользнула руками к его волосам, провела ладонью вдоль груди, и когда Клюев окончательно утратил бдительность, выхватила пистолет и отскочила. Ее трясло от отвращения, хотелось вытереть губы, а лучше помыть рот с мылом. Анна вытянула руку с револьвером и ей показалось, рука двоится, но в тот же миг странное ощущение пропало, а рядом с ней возникла Гизела, слева встала Белль. Время будто замерло, даже снег, казалось, стал сыпать медленнее. — Убьешь меня? — усмехнулся Клюев и сделал шаг. Анна отступила — ближе к Штольману, загородила его тело собой, и продолжала держать на мушке Клюева. — Мы предначертаны друг другу. — Вы сумасшедший, больной человек! — выкрикнула она ему в лицо. — Вы убили его! — И теперь мы будем вместе, — развел Андрей Петрович руки в стороны и жестко сказал: — Опусти пистолет, Анна, ты не знаешь, как им пользоваться, еще, не дай Бог, поранишь себя. Порыв ветра сбил его с ног. Холодное дуло пистолета уперлось ему в лоб. Он покачнулся. Ярость клокотала внутри Анны, глаза сверкали, она задыхалась от злости. Щёлкнул предохранитель. — Я все равно найду тебя… — Клюев сплюнул кровь, — в следующей жизни… — Нет, Андрей Петрович, — ответила Анна. Она была полна решимости как никогда раньше. — Наш кармический сценарий отработан, кармическая связь прервется в этой жизни с вашей смертью.  И она спустила курок.