Разыграй карту

Голова гудела так, будто Анну опоили дурманом. Она с трудом разлепила и быстро смежила веки — яркое зимнее солнце слепило прямо в глаза. Кусачий холод пробежал по ногам и рукам. Снаружи завывал ветер. Снег припорошил плед, под которым она лежала… на сене. Высушенная трава исколола голые ноги. Слабый запах сена щекотал ноздри. Анна пошевелила пальцами, не чувствуя кончиков от холода, и вздрогнула от внутреннего ужаса, когда реальность настигла ее. Она попыталась вновь приоткрыть глаза. — Какая слабая, — с презрением сказала склонившаяся Гизела.  — Не слабее Вашей Светлости, — Белль дёрнула герцогиню за подол вниз и сама села напротив.  Гизела осталась стоять. — Ч-что происходит? — Анна попыталась сесть. — Где я? — На краю света, — герцогиня сложила руки на животе, — вместе с герцогом. — С герцогом? — воскликнула Анна, попыталась сесть и сразу обессилено легла назад. Она припомнила смазанные обрывки прошлого: сон, темную фигуру в спальне и ее попытку выпрыгнуть из окна. Анна огляделась. Какая-то худая избушка, скорее даже сарай или заброшенная хижина, где кроме сена и скамьи ничего не было. Одно окно выбито и как будто наспех заколочено, сквозь щели прорывалась стужа. Неплотно притворенная покосившаяся дверь всякий раз скрипела, когда о нее ударялись порывы ветра. На Анне, кроме ночной рубашки, ничего больше не было, даже ботинок. Очевидно, специально, чтобы она не смогла далеко уйти. Все так, как в ее последнем сне, когда спасалась босиком в одной тонкой сорочке. Неужели сон… вещий? — Это сделал… Андрей Петрович? Белль пододвинулась ближе и заглянула в глаза, горячо заговорила: — Нужно уходить, как можно скорее, пока он не вернулся, пока не стемнело. Сегодня 31, Анна! Все закончится сегодня. — Злой рок… — проговорила Гизела, но Белль ее проигнорировала. — Он скоро придёт, — продолжила Белль. — Он безумен и не знает пощады, ему неведомо, что такое сострадание. Все, что ты знаешь о нем, это все ложь, красивая картинка, личность, которую герцог создал. Вставай же! Дух протянул прозрачную руку, и Анна была бы рада ухватиться за нее. Она приподнялась на локтях, перед глазами все поплыло, тряхнула головой. Гизела приблизилась к маленькому окошку. — Ты помнишь, — медленно начала герцогиня, глядя на высокие елки, покрытые густым слоем снега. Казалось, судьба Анны ее совсем не занимала. — Помнишь, как было холодно в то утро, когда тебя вели на костер?  Белль закатила глаза и сказала Анне: — Не слушай ее. Она постоянно предается воспоминаниям.  — Ты бы хотела снова почувствовать? — продолжила завороженно Гизела.  — Что почувствовать? Жар огня?  — Нет. Чувство облегчения… когда поняла, что все закончилось? — Ничего не кончено. — Твои попытки оказались тщетны. Она все равно пришла к тому, от чего ты пыталась ее уберечь. От судьбы не убежать, — ответила Гизела. — Яков Платонович будет искать меня. — Надо бежать! — воскликнула Белль. — Я говорила, предначертанного не изменить, — продолжила герцогиня. — Посмотри, куда она побежит в таком состоянии? Он опоил ее, ей самостоятельно не подняться. Все кончено, Белль. Белль замотала головой и дико посмотрела на лежавшую Анну. Сделала шаг. — Не вздумай, — предостерегла ее Гизела. — В ее теле тебе нет места. Далеко вы обе не уйдете. — Гизела… — слабым голосом позвала Анна. — Тогда что ты предлагаешь? — воскликнула Белль. — Оставить ее здесь? — Таков удел. — Ну, уж нет! Я не собираюсь сдаваться, — воинственно сказала Белль, — и ты тоже, Ваша Светлость. Мы закончим это сегодня. — Бессмысленно тянуть повозку боком. Белль нахмурилась. — Гизела… — снова обратилась Анна. Герцогиня впервые взглянула на нее, вздернула подбородок. — Я тебя слушаю. — Вы обе знаете… — медленно ворочая языком, говорила Анна, — где мы сейчас с Андреем Петровичем. Гизела молча наклонила голову в знак согласия. — Укажи путь Якову Платоновичу. — Нет! — воспротивилась Белль. — Нам не нужна его помощь. Герцогиня проигнорировала Белль. Только сейчас она с интересном посмотрела на Анну, будто впервые увидела ее. — У любого действия есть последствия, — нравоучительно ответила она. — Ты приведешь его, — более уверенно произнесла Анна. — Он не может видеть духов. — Но он видел твоё прошлое, — напомнила Анна. — Когда ты была рядом. Ты — проводник между миром мертвых и живых. — Тогда… — она помолчала, подбирая правильные слова. Довериться духу в столь щекотливом деле, да еще гордой герцогини, подобно смерти, но это единственный шанс на спасение. Неизвестно, что задумал Клюев. — Тогда используй мою силу. Возьми столько, сколько потребуется. — Анна, нет! — вскричала Белль и приблизилась. — Ты не знаешь, о чем просишь. Гизела прищурилась. — Столько, сколько потребуется? А если ты не выдержишь и умрешь? Анна печально улыбнулась. — Разве мне не предначертано умереть сегодня? Герцогиня, поразмыслив, улыбнулась в ответ. — Не смей соглашаться! — Белль дёрнула за руку, но Гизела отмахнулась, как от назойливой мухи. — Да будет так, — сказала она. — Я приведу его к тебе. Анна кивнула и неловко приподнялась на локтях, облокотилась спиной о стену. Гизела переменилась в лице, нервно поправила рукава платья и прошептала дрогнувшим голосом: — Он близко. Ее дух растворился в воздухе. Анна надеялась, герцогиня сдержит обещание. Дух сказал о последствиях… что может быть хуже смерти? Если ей суждено сегодня умереть, то она предпочтет умереть на руках Штольмана, а не в объятиях безумца. Анна услышала хруст снега под ногами. Скрипнула дверь, упала неровная тень на деревянный пол, и на пороге показался Клюев. Черные до колен сапоги, распахнутое длинное пальто, без сюртука, в одной белой, местами запачканной, рубашке, в которой он был в участке. Его лицо с мороза было румяным, волосы припорошены снегом. Это был он — мужчина из ее снов. Теперь, когда Белль не путала сознание, меняя образы, Анна четко увидела в Клюеве герцога и почувствовала в нем угрозу. Он шагнул к ней, и она подтянула ноги к животу. — Ты проснулась, Анна, — сказал Андрей Петрович тоном, будто за последние сутки ничего не произошло, и он застал ее в спальне. — Наконец… Клюев опустился рядом на корточки и заботливо поправил на ее плечах плед. — Что вы сделали со мной? — Ты в безопасности. Ты со мной. Теперь нам никто не помешает быть счастливыми, быть вместе. Анна посмотрела на него широко распахнутыми глазами, боясь признаться самой себе, что этот человек спятил. — О чем вы говорите? Только сейчас она заметила на бедре пистолет. — Я так долго искал тебя, а когда находил, всегда терял, — он бережно провел ладонью по волнистым волосам и улыбнулся. — Красавица, самая красивая в моей жизни. Во всех моих жизнях, — подчеркнул Клюев. Он знал, поняла Анна и с ужасом взглянула. Клюев знал о перерождениях, теперь это не ее домыслы и фантазии. Портрет, где она в средневековом платье, тому подтверждение. Вчера Штольман завуалировано намекнул, да и брошенная фраза Клюевым, когда его выводили из кабинета следователя, наводила на подозрения, но Анна, измученная последними событиями, уставшая, почти не придала значения. — Ты снилась мне многие-многие годы… — продолжал Андрей Петрович с жаром, — сколько я объездил городов, стран в поисках голубоглазой голубки. Когда Пётр Иванович показал медальон с твоим изображением, у меня захватило дух. Знала бы ты, чего мне стоило сдержаться и не поехать к вам той же ночью, не упасть к твоим ногам! Приходилось играть роль, долгие ухаживания, балы, театры, когда мне хотелось одного — сделать тебя своей, объявить на весь мир, что мы — единое целое! — В-вы знали? Клюев победоносно улыбнулся и придвинулся ближе. — Вспомни, кто дал тебе книгу по средневековой истории? Я понял, к тебе тоже приходили видения. Что ты увидела? — Вы убили Белль! Его лицо резко омрачилось, в глазах вспыхнул огонь. — Она предала меня. Я бы мог положить к ногам весь мир, но Изабелла предпочла покровительству милорда любовь бедняка! — Она не любила вас… Клюев стиснул руки Анны и начал покрывать горячими поцелуями. Ее замутило от отвращения, затрясло от презрения, захотелось отдернуть руки, но она боялась лишний раз пошевелиться. — Нашей любви помешали… — зашептал мужчина, чередуя слова с поцелуями. — Он всегда стоял между нами, всегда мешал. Но в этот раз все будет по-другому. Я все устрою, моя дорогая. — Андрей Петрович убрал за ухо выбившийся локон. — Я столько сделал, чтобы мы теперь были вместе, столько ждал. Ничто больше не разлучит нас. — Вы — убийца… Вы убили ни в чем неповинных… Клюев принял вид оскорбленной невинности и отстранился. — Ради тебя! Я делал это ради тебя, Анна! Мне пришлось… но не думай, не беспокойся, они все заслужили — себялюбивые гордецы, пресытившиеся блестящей жизнью. — Ульяшин тоже, по-вашему, заслужил смерти? — Вынужденная мера. Она окинула взглядом Клюева, поражаясь, как могла так ошибаться в человеке. Ей не удастся обезвредить его и сбежать. Без обуви далеко не уйти, да и сил никаких. Чем он опоил ее? Голова раскалывалась. Оставалось расчитывать на Штольмана. Сейчас, наверное, время обеда. Они в лесу в какой-то хижине, бывшей хижине — лесничего? Штольман ищет ее. Он, скорее всего, уже поднял на уши все полицейское управление, проверил половину города. Первым делом бросился по горячим следам, наведался к князю. Ей нужно тянуть время как можно дольше. Он обязательно найдёт ее. Это же Штольман. Он не может не найти! — Мне холодно… — сказала Анна, постукивая зубами. — Прости. — Клюев сбросил с себя пальто и накрыл им ее. — Времени было совсем мало. Конечно, следовало подумать о твоей одежде. Он остался в одной рубашке и брюках. На рукаве Анна заметила следы крови. По всей видимости, рана снова открылась. Клюев бросил взгляд на босые ноги Анны, не колеблясь, сел рядом и начал их растирать. Его руки оказались теплыми, прикосновения — отталкивающими, навязчивыми. Анна подобрала ближе ноги. — Как вы смогли сбежать? — Мир не без добрых людей, mon coeur, — усмехнулся Андрей Петрович. Анна нахмурилась. — Что вы хотите сказать? — Враг моего врага — мой друг. — Якову Платоновичу угрожает опасность? — вырвалось у нее, не успела она и подумать. Клюев подорвался на ноги, сжал кулаки. — Его давно надлежало убрать с дороги! — яростно выплюнул Андрей Петрович. — Он только все портит. Все восемь веков. Оттон, Эдмонд, теперь Штольман! Но в этот раз, клянусь, Анна, я не позволю ему встать между нами. Никому не позволю, в том числе князю. Как ты могла принимать ухаживания Разумовского? О чем ты думала? Разве ты не понимала, что причиняешь мне дикую боль? Я горел заживо каждый день, в то время как ты развлекалась с ним! Он собирался просить твой руки, весь Петербург говорил о том! Не отрицай, не смей лгать! — повысил Клюев голос, глаза его страшно сверкнули. — Что он о себе возомнил, этот Разумовский? Конечно, я не допустил бы такого. Ты сама виновата в случившемся, mon coeur. Ты принимала ухаживания другого мужчины, позволила себе вольности. Ты не оставила мне выхода — князь должен был умереть. — Вместо этого вы сами чуть не погибли, — съязвила Анна, — и угодили прямо в руки Штольману. — Удручающее стечение обстоятельств. Я обязательно верну долг. Анна вся подобралась. — Что вы задумали? Хотите сказать, все это время вы действовали не один? Он странно на нее взглянул и зло произнёс: — Мне не нужна помощь, чтобы покончить со Штольманом. — Но как вы смогли сбежать от охраны? Вас ведь собирались этапировать в крепость! — Да, что и было сделано, но на полпути экипаж остановили, раздались выстрелы. Лица спасителей были скрыты, один из них расстегнул наручники, и я смог сбежать. — Раз вы не знаете, кто эти люди, то, выходит, они подчиняются не вам? — Определенно, нет. Один из них, видимо, тот, что главарь, сказал напоследок: «В любом несчастье ищите женщину». Анна поежилась от холода. Она бы с радостью скинула с себя пальто убийцы, но замёрзла страшно, а силы ей понадобятся. Рассказанное казалось бредом сумасшедшего. Кто в здравом уме стал бы помогать Клюеву? Кто вообще знал о его задержании и обвинении? Кто знал, что его этапируют сегодня вечером в Петропавловскую крепость? О том, что Робин Гуд — Клюев, знало не так много людей: они с дядей, Штольман, Скрябин, Трегубов, князь. Разумовского можно сразу исключить, решительно подумала Анна. Кто угодно, но только не обходительный, чуткий Кирилл Владимирович, да и ведь он ранен. К чему ему затевать низкие игры? И потом, некто намекнул на женщину, а Клюев говорил про друзей и врагов. Анна похолодела. Из женщин у нее был только один враг, и этот враг, конечно, мог узнать, кого обвиняют в убийствах. Этот враг — Нина. Неужели фрейлина императрицы стала бы помогать серийному убийцы? Зачем? Анна горько усмехнулась. Иногда женщины способны на страшные вещи ради мужчин. Желая сохранить связь со Штольманом, Нина решила помочь сбежать Клюеву, тем самым убрав с шахматной доски фигуру Анны. Тонкий расчет. Жестокий и бесчеловечный. — Кажется, Анна, ты поняла, кому они служат. — Яков Платонович найдёт Нину Аркадьевну. — И что же он сделает, по-твоему? — насмешливо спросил Андрей Петрович. — Наденет на нее, как на меня, наручники и отправит свою любовницу в крепость? — Он не станет скрывать от общественности… — неуверенно ответила Анна. Клюев рассмеялся. — Ты совсем не знаешь мужчин. Штольман не такой уж и благородный тип, каким ты его себе нафантазировала. Оттон в первом походе сильно разбогател за счёт разорения чужих земель, но Гизела всегда считала его самым благородным. — По крайней мере, граф никого не оболгал и не взял силой чужую жену. — К тому времени она была вдовой! — громко, как раненый медведь, взревел Клюев. — Она носила под сердцем его ребёнка! — Досадное происшествие. — Вы — чудовище… — Встреть я тебя раньше, не будь ты связана обетом с Оттоном, все было бы иначе, но посмотри с другой стороны — никто никогда не любил так сильно, как я, ни один мужчина не боготворил так женщину, как я тебя, как герцог Гизелу, как милорд Изабеллу! Наша любовь тянется через века. Герцог пошел на великое преступление ради своей любви — обманул короля. — Оболгал невиновного, — поправила Анна. — Милорд убил невинного Эдмонда. — Необходимость. Как ты не понимаешь, нам всегда мешали, но мы находили друг друга вновь! — Яков Платонович… — начала было Анна, но замолчала, встревоженная резкими движениями Андрея Петровича. Клюев заходил по хижине, в волнении запустил левую руку в волосы и сморщился от пронзившей тело боли. — Ты спросишь, почему я не убил его раньше? Столько возможностей! Я мог подкараулить его ночью, выстрелить в затылок или зарезать, как свинью, пусть бы истекал кровью! И только затем появиться в столице, познакомиться с тобой, но нет! Я боялся нарушить нашу связь, боялся вмешаться в канву событий. Я думал — а что, если она встретит меня раньше, что, если никогда не узнает о Штольмане, не будет ли тогда мое вмешательство пагубным? Клюев неожиданно бросился на колени перед Анной, отчего она испуганно вздрогнула и вжалась в себя. Он взял ее лицо в свои ладони и пристально посмотрел. — Я ненавидел его заочно, когда еще мы не были представлены друг другу, и терпел — ради тебя, ради нас, и возненавидел Штольмана сильнее с первой минуты, как увидел. Я повторял, как мантру: «Терпи и тебе воздастся». В конце концов, во всех наших несчастьях виноват лишь он. — Но чего вы добиваетесь сейчас? Вас ведь объявят в розыск, Андрей Петрович! Вы — убийца! — Видишь, на что я готов ради тебя? Мои руки по локоть в крови. — Вы сошли с ума… — Нас ждет священник, — уверенно заявил Клюев. — Мы обвенчаемся и покинем Россию. Никто не разлучит нас, не помешает быть вместе, быть счастливыми. Краска схлынула с девичьего лица. Она бросила взгляд ему за спину — туда, где находилась все это время Белль. — О чем вы? Вас ищет полиция, ищет Штольман! Вам негде спрятаться. Андрей Петрович коротко посмотрел в окно. — Скоро стемнеет. Анну била крупная дрожь. Слёзы стояли в глазах.  — Вы безумны…  — Да! — Он крепче сжал ее запястье. — Безумен. От любви к тебе. Безумен, потому что не хочу делить тебя ни с кем. Безумен, потому что могу дать тебе в изобилии все то, что никто не даст — ни князь, ни Штольман, ни кто бы то ни было другой! Так всегда было и будет. В этой и следующей жизни. Мы связаны, неразделимы. — Вас разыскивает полиция! — вскрикнула Анна и выдернула руки. Клюев посмотрел на нее, как на сумасшедшую, запрокинул голову и расхохотался. — Ты так и не поняла? За деньги в любой век, особенно в нашей стране, можно абсолютно все. Простофиля Эдмонд верил в силу закона, как и Штольман. — Андрей Петрович скользнул жадным взглядом по стройному телу и резко притянул к себе Анну. — Ни закон, ни вера в короля не спасли его. — Вы отправили Белль на костер, а перед тем подвергли нечеловеческим пыткам! Клюев разжал объятия и отстранился. — Она выбрала свой путь. — Белль любила другого. — Он был трусом! Он не сумел ее защитить. — Потому что родился простым человеком, — печально сказала Анна, — ему оставалось уповать на силу закона и волю Божью. — У каждого свой путь. Клюев снова прижал Анну к себе, и она почувствовала, как его руки властно заскользили вниз по спине, к краю сорочки. Она напрягалась, попыталась отстраниться, но он сжал ее плечи сильнее и опустил голову, ища губами ее губы. Герцог взял силой Гизелу. Ничто в том человеке не дрогнуло. Милорд, не знавший милосердия, буквально объявил охоту на Белль, и та спаслась от изнасилования чудом — рассекла ему щеку подсвечником и бежала из города. У Анны нет ни сил, ни возможности бежать. Сопротивляться бессмысленно, Клюев в разы сильнее, но она может выиграть лишнее время. — Нет… Андрей Петрович… — слабо запротестовала Анна и выставила вперёд руки. — Не делайте этого… — Анна! — Не оскверняйте нашу любовь… Он напряженно замер и заморгал. Белль наклонила голову вправо и с любопытством поглядывала. — Не совершайте прежних ошибок, — нашлась Анна и заставила себя провести дрожащей ладонью по груди Клюева. — Герцог был нетерпелив и глубоко ранил Гизелу, милорд не смог обуздать свою страсть… — Моя любовь, Анна, сильнее… Она приложила палец к его губам и заставила тем самым умолкнуть. — Дождемся, когда нас обвенчают. Незачем торопиться. Любовь — нектар, великий дар. Теперь, когда мы вместе, нам незачем торопиться. Клюев слушал с большим вниманием и, не устояв, начал целовать ее пальцы. Когда он склонил голову, глаза Анны выражали презрение.

***

Штольман проснулся от дикой головной боли… или от шума и переполоха, вызваного громкими стуками в дверь? Кто-то готов был снять входную дверь с петель. — Иду я, иду! — пробубнил он сонно, нехотя слез с кровати, поправил подтяжки и направился в коридор. В дверь не переставали стучать и звонить. Краем глаза Штольман на настенных часах увидел, что не было и семи утра. Что могло случиться в такую рань? Особенно теперь, когда убийца отправлен за решетку? Не успел он повернуть замок, как в квартиру влетел Миронов, а за ним Коробейников. Заскребло неприятное предчувствие. — Что произошло? — Анна пропала, — заговорил Пётр Иванович. — Домна убита. Усталость и остатки сна, как рукой сняло. — Где вы были в это время, Пётр Иванович? — Известно где… — растерянно развел руками Миронов, — в карты играл. — Клюева не привезли в Петропавловскую крепость, — доложил Антон Андреевич. — По пути на охрану напали и задержанный был освобожден. У Штольмана запульсировало в висках. Он прикрыл глаза, досчитал до десяти и сжал переносицу. — Сколько прошло времени? — Скрябин пока работает с телом служанки, — начал Коробейников. — Я не про убийство, Антон Андреевич! — прорычал и прошёл к умывальнику. — Когда стало известно о побеге Клюева? — В часа два ночи заподозрили неладное… — Ротозеи! — вскипел Штольман. — Поняли, что что-то не так, когда время вышло! Холодная вода взбодрила. Он посмотрел в зеркало, легкая небритость, но бриться некогда. Пригладил взлохмаченные после сна волосы. — Что же нам делать, Яков Платонович? — взмолился Миронов, он смотрел на сыщика, как на всемогущего. Следователь набросил сюртук, пальто. Захватил трость. — Доложите Трегубову о случившемся, — на ходу отдавал сыщик распоряжения. — Клюева объявите в розыск. За какие-то полчаса Штольман развернул бурную деятельность в участке. Разглядывая карту города, он взглянул на календарь. 31 января.  — Анна говорила, все случится в последний день месяца… — пробормотал сыщик.   Она ведь предупреждала, твердила про 31 января. — В Ведьмин день, — подтвердил дядя.  — Он не поедет через заставы! — яростно ударил Штольман кулаком по столу. — Клюев не идиот. Он не станет рисковать. Антон Андреевич, сейчас же телеграфируйте во все участки, пусть перекрывают дороги, проверяют все экипажи. Из города никого не выпускать.  — Как же он собрался ее вывезти… — в ужасе бормотал дядя. — Он же должен понимать… — Он — сумасшедший! Клюев захочет обвенчаться. До тех пор у него нет на нее прав, вывезти из страны Клюев ее не сможет. Пошлите во все церкви людей! — скомандовал Штольман. Его глаза пылали. — Сегодня никто не будет венчаться!  — Но ведь это… — залепетал Евграшин, — как же можно? — Исполняйте, Евграшин! Затем Штольман направился на квартиру Мироновых, опросил свидетелей, поехал в больницу допрашивать раненых конвоиров. Показания сходились — напали четверо здоровых, крепких мужчин, лица скрыты. Один, главарь, судя по всему, выпустил Клюева и снял с него наручники, усадил в экипаж. Скрябин обещал провести вскрытие тела служанки как можно скорее, но какой в том сейчас смысл? Князь ничего не знал и выглядел удивленным. Трегубов соглашался на всякие меры, тем самым развязав Штольману руки. Из города никого не выпускали. Проверяли каждого. Обыски проводились буквально везде, люди были посланы во все стороны Петербурга. Солнце клонилось к закату, когда Штольман снова появился в участке. Он раздраженно хлопнул дверью и прошел к столу, на котором лежала развернутая карта столицы. Карандашом он отмечал места, которые уже подверглись обыску. — Ничего, — отрапортовал вбежавший с улицы Евграшин. — Никто их не видел. Вдова убитого извозчика сейчас здесь, хочет с вами поговорить. Извозчик. Еще один человек, которого сегодня убил Клюев. Штольман сжал переносицу, захотел ответить, что поговорит с вдовой в другой день, открыл глаза, как перед ним материализовалась… Анна. Он оцепенел, едва не оступился, но быстро сообразил, что перед ним дух герцогини — средневековая одежда и прическа ясно на то указывали. Гизела была прозрачной, с трудом различимой. Она привычным жестом сложила на животе руки, задержала на Штольмане взгляд и поплыла в коридор.