Разыграй карту

— Что думаете? Штольман, присев на край стола, хранил молчание, помешивал в стакане сахар и смотрел в пол. Только что закончился допрос извозчика. Коробейников все запротоколировал. Ничего нового они не узнали: сначала мужик услышал крик, затем увидел фигуру в черном. Злоумышленник был высоким, передвигался быстро и ловко. Набросился на фрейлину, та закричала, после раздался полицейский свисток. Что было дальше, извозчик не видел, так как помог женщине сесть в пролетку и сразу уехал, памятуя, что преступник-то не кто иной, как Робин Гуд, а с ним лучше не связываться. — А я скажу, что думаю, — продолжал Иван Евгеньевич, — я думаю, что мы что-то упускаем, кое-что очень важное. У кого-нибудь есть идеи или желание высказаться? Следователь подул на чай. — Анна Викторовна? — повернулся Скрябин. — Быть может, ваш неспокойный ум выдаст что-то, стоящее внимания? — Своих идей у вас нет? — Мне интересно знать ваше мнение — мнение дилетанта, — поклонился он. — А если напал не Робин Гуд? — спросил Коробейников. — Не подсказывать, Антон Андреевич! — предостерегающе покачал пальцем в воздухе Скрябин. — Иначе я начислю вам штрафные баллы. Этот вариант отпадает. Мы знаем, что это он. У нас есть от него предупреждение в виде игральной карты. Тело Ульяшина я пока не видел, но думаю… — Пусть пошлют за Ребушинским, — Штольман со звоном поставил стакан на стол и поднял голову. — Сейчас? — Да, Антон Андреевич, отправьте кого-то или сами поезжайте. Ребушинский нужен мне здесь, да как можно быстрее. Иван Евгеньевич, к утру мне необходим отчёт о вскрытии, а… — Да-да, а я все еще в полицейском участке. Знаю. Коробейников, в отличие от Скрябина, засобирался: натянул пальто, набросил головной убор. — Яков Платонович, так я поеду? — Езжайте, Коробейников. Без Ребушинского не возвращаться. Скрябин сделал лицо. — Снова памфлет будете сочинять? — И как можно быстрее. Пусть люди узнают о промахе убийцы за завтраком. — Справедливо, всем испортить аппетит, — кивнул Иван Евгеньевич. — А что Клюев? За ним, насколько я помню, установлено наблюдение. — За филером отправили, — мрачно ответил Штольман, — но если он сам до сих пор не явился… Сыщик замолчал, давая каждому додуматься самостоятельно. Анна и Скрябин понимали: раз о передвижениях Клюева нет сведений, значит, он все это время находился где-то на виду, в чьей-то компании, хотя между тем, как он покинул дом Мироновых и произошло нападение, прошло пару часов. — Вы снимите наблюдение? — аккуратно спросила Анна. Иван Евгеньевич взглянул на нее, затем на Шольмана и нахмурился. — Отсутствие филера ни о чем не говорит, — возразил он, тем самым незримо подставив плечо другу. — Существует множество вариантов ускользнуть от слежки. Следователь напряженно кивнул. — Знаю, о чем вы думаете, Анна Викторовна, — медленно ронял слова Штольман, все еще не отрывая взгляд от пола, — нападение на Нежинскую механически снимает с него все подозрения. Зачем ему убивать фрейлину? Какой резон? Ваше право придерживаться такого мнения, но, — тут Яков Платонович поднял голову и посмотрел в глаза, — но для меня Клюев остается главным подозреваемым. Анна почувствовала себя неуютно под его пристальным взглядом. — Зачем ему нападать на Нину Аркадьевну? — Следствие установит, — сухо ответил сыщик. — Думаю, через нее он попытался заставить меня остановиться. Ненадолго повисло молчание. Как князь собирается заставить ревновать Штольмана, если он даже не думает скрывать любовную связь, а наоборот, как-то неприлично ее выставляет? Вот он я, какой есть, словно говорит Штольман, бери таким, не нравится — уходи. С другой стороны, реакция Нины на Анну тоже была странной — женщина, довольная отношениями с мужчиной, ни за что не станет себя так вести при посторонних. Анна не расслышала и половины слов из того, что было сказано между фрейлиной и Штольманом, однако она легко уловила нотки недовольства и раздражения друг другом. Почему же он не отвез ее домой, а поручил позаботиться дежурному? Почему он так холоден в обращении? Он холоден лишь с Ниной или это его привычная манера поведения? Неужели его сердце не способно биться чаще от ласкового взгляда, теплой улыбки? Неужели он… такой бесчувственный, далекий? Неужели он… герцог? Анна поежилась. Неожиданно она пришла совсем не к тому выводу, к которому была готова. — В одном мы правы — убийца левша, — заявил Скрябин. Несгибаемая вера Мироновой в Клюева начинала раздражать даже его. — Вы говорили, Иван Евгеньевич, после сотрясения мозга человек находится не в той физической форме, — рассуждал Штольман. — Чудесное спасение Нины Аркадьевны можно объяснить слабостью преступника, но не перед прекрасным полом, — хмыкнул доктор. — Клюев пострадал, какое-то время ему может быть тяжело совершать убийства. — Но он убил Ульяшина, — подала голос Анна. — Да, однако двоих не осилил. — Скрябин убирал вещи в саквояж. — Я на место преступления. — Возможно, сегодня он и не собирался ее убивать, — проговорил Штольман. — Может, таким образом убийца хочет отвлечь внимание от Анны Викторовны. Ведь именно поэтому он услышал женский голос? Не оставляй меня. И именно поэтому Анна сидит в час ночи в полицейском участке. Где еще она могла быть в большей безопасности, если не с ним? — Такое возможно только в одном случае, — согласился Иван Евгеньевич. Анна следила с любопытством. Эти двое хорошо дополняли и понимали друг друга с полуслова, один заканчивал фразу второго. — Если Робин Гуд — Клюев. — Ему определенно не нравится, что вы сели на хвост, Яков Платонович, — усмехнулся Скрябин. — Что планируете? — Попасть вместе с вами на место преступления, — Штольман оставил нетронутым стакан с чаем и пошёл за пальто. — Коробейников вернется не скоро, к тому времени я все осмотрю. Анна Викторовна, вечер поздний. Пётр Иванович, должно быть, волнуется. Мы вас проводим. Анна озадаченно взглянула на Скрябина. Ей показалось, последнее, чего хотел Иван Евгеньевич — это провожать ее. Откуда в нем такая враждебность? Хотя, если сравнивать его взаимоотношения с Нежинской, то, определенно, к Анне он относился получше. Ехать в молчании, пусть и глубокой ночью, для Скрябина было смерти подобно: — Как продвигается дело, Анна Викторовна? Анна взглянула на Штольмана, гадая, верно ли она истолковала вопрос. Тот коротко кивнул. Разумеется, у сыщика нет секретов, по крайней мере, от врача. — Не волнуйтесь. Свою роль я знаю. Иван Евгеньевич лукаво приподнял бровь. — Вы сказали, Клюев устроил скандал, — вспомнил Штольман. — Он был зол? — Андрей Петрович был в ярости, бросался обвинениями. — В котором часу он ушел от вас? — Где-то около восьми… — задумалась Анна. — Князь задержался еще на полчаса. — Нападение произошло около девяти часов, — Штольман сощурился и устремил взгляд вдаль, — получается, от вас Клюев сразу направился по горячим следам. — Чем же вы его так разозлили, Анна Викторовна? — А как же филер? — пропустила Анна мимо ушел реплику Скрябина. — Тогда он бы сообщил вам. — Он может быть давно мертв. Анну пробрал холод. — Слишком смело, — качнул головой Иван Евгеньевич. — Подозрение сразу падет на него. — Разве не вы все время твердили, Иван Евгеньевич, что Робин Гуд в себе уверен, а остальных кругом считает дураками? В любом случае, пока это только теории. Я надеюсь больше узнать после вскрытия. Честно, сомневаюсь, что он убил Ульяшина тем же способом. — Смерть честного, бедного Ульяшина вряд ли почистила ему карму, — хмуро ответил Скрябин. Извозчик повернул на Малую Морскую. На этаже Мироновых горел свет. Дядя не ложился. Заметив, куда смотрит Анна, Штольман предложил: — Я могу пойти с вами и все объяснить Петру Ивановичу. — Не нужно. Поезжайте. С его помощью она спустилась на землю. — К вам не приходила больше та девушка? — шепнул сыщик. — Белль? — удивилась Анна. — Нет. Вы хотите, чтобы я у нее что-то узнала? — Она припомнила странное поведение следователя на лестнице и спросила: — Вы что-то слышали… тогда, на лестнице? Он поежился, то ли от холода, то ли от воспоминаний и поправил ворот пальто. — Да… — нехотя признался. — А вы — нет? — Ничего. К вам теперь тоже духи приходят? — Видимо, посчитали, от меня больше проку. — Думаете, с вами Белль говорила? Что вам сказали? — Ничего существенного… так… пустяки… — О которых вы не хотите рассказывать. Не думаю, что это дело рук Белль. Она на вас за что-то очень сердита. — Вот как. Поделитесь информацией? — Причина мне неизвестна, — пожала Анна плечами, — но вы ей не нравитесь. — Своенравные, однако, духи. — Мы поедем или нет? — крикнул, свесившись, Скрябин. — Мне еще всю ночь работать, а вам писать сочинение на тему: «Как убийца упустил фрейлину»! Анна улыбнулась. Почему-то ей импонировал доктор, она и сама пока не знала причины. Наверное, ее подкупало теплое отношение к Штольману. — Доброй ночи, Анна Викторовна. — Завтра мы с Клюевым едем в театр. Я напишу вам после. — Непременно. Дядя ходил по кабинету из угла в угол, напоминая зверя в клетке. — Где ты была? — воскликнул он. — Я было бросился в участок, но Степан сказал, увидел из окна, как ты садилась в пролетку со Штольманом. — Робин Гуд напал на Нежинскую, убил полицейского. Мы ездили в участок. — На Нежинскую? Она… с ней все хорошо? Штольман наверняка себе места не находит! Анна повела плечами. — Подозревают все равно Клюева. Дядя присел на диванчик рядом с племянницей. — Неспокойно мне, Аннетт. Надвигается что-то страшное. Ты чувствуешь? — Все закончится в Ведьмин день, — заторможенно ответила она. — 31 января? С чего ты решила? Анна поднялась и направилась к себе. — Так сказала Белль, — усталым голосом произнесла она. Пётр Иванович взял ее за руку и прижал к сердцу. — Уедем, Аннетт, слышишь? Пока не поздно. Племянница ласково улыбнулась, ее ладонь выскользнула из рук Миронова. — Как же мы уедем, когда приглашены завтра Андреем Петровичем в театр? — Если Штольман не успеет отправить его за решетку.

***

Анна смотрела на себя в зеркало и не находила сил подняться, покинуть комнату. Она словила себя на мысли, что не хочет видеть Андрея Петровича и с радостью сократила бы количество их встреч. В чем крылась перемена? Не в ужасном ли вчера поведении Клюева? Или она тоже начала его подозревать? Так или нет, но Анна окончательно убедилась, что сделала правильное решение не выходить за него замуж. Поездку в театр омрачало еще и отсутствие князя. Он умело отводил «удар», с ним спокойно, его общество было приятно. — Не припомню этого украшения в твоей коллекции. Анна посмотрела на свое отражение в зеркале и провела пальцами по крыльям бабочки. Синие камни переливались яркими лучами, отражая пламя свечей. — Князь вчера подарил. — Наверняка из семейных драгоценностей… — задумчиво пробормотал дядя, — и он, конечно же, не примет назад, когда всё закончится. Анна подняла глаза на Петра Ивановича. — Почему князь не женился? С его возможностями он мог… — Почему ты вдруг спрашиваешь? — Не уходи от ответа. Дядя побарабанил пальцами по столику. Внезапный интерес к Разумовскому озадачил. — Князь умеет понравиться, — уклончиво ответил он. — Правда, не все мужчины подходят для семьи. — Ты женился. — Да… — вздохнул Пётр Иванович и опустился со стаканом виски в кресло. — Мы были с тобой в стесненных условиях, поправить материальное положение могла только выгодная женитьба. Зизи вовремя мне повстречалась. — Он сделал пару глотков, глянул исподлобья и похлопал по ладошке. — Не забивай голову. Я одобрю любой твой выбор, если только он не будет проходимцем. А так, князь, граф, судебный следователь — неважно. Едем? Мы можем опоздать. Анна подавила вздох. — Клюев тебе перестал нравиться? — спросил Пётр Иванович, когда они уже ехали в театр. — Он устроил вчера отвратительную сцену ревности, — поделилась племянница. Миронов подумал, что барышням приятна ревность только в том случае, если ревнует тот самый. — Что он сделал? Ее губы вытянулись в тонкую нить. — Приревновал к князю. Пётр Иванович щёлкнул языком. — Однако! Как быстро. Н-да. Старый конь борозды не испортит, — усмехнулся дядя. — Разве не в этом заключалась ваша цель? Штольман, надеюсь, доволен? — Этого недостаточно для обвинений. — Если желаешь, мы уедем с первым антрактом. Я могу сказать, что вспомнил об одном важном деле или у меня поднялось давление, или прихватило сердце… — Нет, мы должны вести себя естественно, — выходя из экипажа, ответила племянница. — Возможно, Андрей Петровича ни в чем не виноват, и стал жертвой предрассудков. Клюев понимал, что поступил вчера дурно и осознавал, какие могут быть последствия, поэтому старался загладить вину. Его блестящий взгляд ласкал, а голос временами срывался от переполнявших эмоций. Пётр Иванович испытывал к молодому человеку чувство жалости. Из него получился бы хороший, любящий супруг, но, как назло, Анна смотрела на того, кто не собирался ничего менять в жизни. Представление закончилось под бурные аплодисменты публики. Анна выглядела уставшей, мыслями она была совершенно в другом месте. До последнего она сомневалась, приедет ли Клюев в театр. С другой стороны, будь он под арестом, Штольман давно бы ей сообщил. Она постаралась скрыть свое негодование, когда увидела Андрея Петровича на ступеньках театра. Он никак не изменился с последней встречи. Если же он не убийца, то кто тогда? Как глупо тратить силы и время на Клюева, который не имеет отношения к преступлениям! Втроем они спускались в холл, когда Анна увидела Разумовского. Он стоял в верхней одежде и разговаривал с седовласым мужчиной. Как только Мироновы спустились, князь откланялся и направился к ним. — Мой друг, — обратился Пётр Иванович, — вы все-таки нашли время посмотреть пьесу. Не видел вас в ложе. — Нет. Я проезжал мимо и вспомнил, как мы давеча обсуждали тертых рябчиков. Не хотите поужинать? — Он посмотрел на Анну и задержал взгляд на броши. — Вижу, мой подарок пришелся по душе. Она посмотрела ему в глаза и все поняла. Разумовский просчитал все и в этот раз. Действительно, какой смысл надевать подаренную брошь, если никто не узнает от кого она? Боковым зрением Анна заметила, как Клюев бросил взгляд ей на грудь. Будь его воля, он сорвал бы бабочку и раздавил каблуком сапога. Желваки заходили на скулах. Тучи сгущались над их головами. Анна кожей чувствовала враждебность Андрея Петровича, его воинственный настрой. — Думаю, друзья, мы могли бы поужинать в ресторане, — вернулся к теме князь. — Что скажете? Анна не знала, что он задумал, но всеми фибрами души отчаянно хотела его в том поддержать. — Я только «за»! — Ничего не остается, как согласиться, — ответил Петр Иванович. — Боюсь, я вынужден откланяться. Разумовский добродушно улыбнулся. — Бога ради, Андрей Петрович, соглашайтесь. Мы прекрасно проведем время. — Премного благодарен, Кирилл Владимирович, но я все еще не до конца оправился. Врач рекомендован избегать физических нагрузок. Вот, уже начинает кружиться голова. — Может, вас проводить до дома? — участливо поинтересовался Разумовский, с легкой иронией в голосе. — Не стоит себя утруждать. Анна Викторовна, — Клюев поцеловал руку. — Пётр Иванович. — Так мы поедем в ресторан есть рябчиков, — почесал подбородок Миронов, — или это был отвлекающий манёвр? — уточнил он, стоило Клюеву покинуть их. — Конечно, поедем, — ответил князь. — Не думала, что вы приедете, — сказала Анна. Впереди спускался дядя. — Я рассчитывал на неподдельные эмоции, — усмехнулся Разумовский. — Радость от встречи ни с чем нельзя спутать. — И как? — Я доволен. Более чем. А что господин Штольман? Когда вы виделись с ним в последний раз? — Вчера. Я должна сегодня послать ему записку через филера. Князь нахмурился, постучал пальцами по набалдашнику трости, огляделся и подозвал взмахом руки мальчика, дал записку и что-то сказал на ухо. — Что вы сделали? — То, что посчитал нужным, — насмешливо ответил Разумовский. Анна настороженно посмотрела на него. — Что вы задумали? — Садитесь. Не пешком же идти до ресторана! В ресторане царила спокойная атмосфера. Официант провёл за столик у окна. Князь сел напротив Анны, дядя по левую руку от него. — Жаль, с нами не поехал Клюев, — заметил Миронов. — Мне кажется, он сильно обижен. — Возьми рябчиков, — посоветовал князь, просматривая тем временем список напитков. Анна изучала меню, когда почувствовала легкий пинок по ноге. В недоумении она подняла глаза на дядю. Он активно кивал в сторону входа. Она увидела Штольмана. Без всяких сомнений, он только пришел. Швейцар внимательно выслушал, кивнул и повел сыщика к их столику. За столом оставалось только одно свободное место — рядом с Анной. Ее сердце забилось чаще, затрепетало, ей стало радостно и тревожно одновременно. — Я так понимаю, — успел шепнуть дядя, — господин Штольман идет к нам. — Разве ты видишь тут еще одну достойную компанию? — Разумовский поднял глаза вверх. Анна поймала смеющийся взгляд князя и смешалась окончательно.