Разыграй карту

Пока Штольман направлялся в их сторону, щеки Анны успели порозоветь и теперь были похожи на наливные яблоки. — Посмотрим, что тут у нас…— пробормотал князь и перелистнул страницу меню, правда, его реплика больше подходила для сложившейся ситуации, однако он оставался до неприличия невозмутимым. Пётр Иванович знал князя давно. Свет характеризовал Разумовского, как властного, решительного и сильного мужчину. Миронов со всем соглашался, только добавил бы от себя эпитет «опасный». Опасный и бесстрашный человек. Если князь что-то решил, то не существовало силы, способной его остановить. Оставалось понять, что он задумал на сей раз. Почему Анна вдруг принялась расспрашивать о нем? Не совершил ли Штольман фатальную ошибку, включив в игру Разумовского? Миронов щелкнул пальцами, подзывая официанта. Необходимо пропустить бокальчик-другой. — Господа, — коротко кивнул Штольман. — Анна Викторовна. — Яков Платонович, очень рад! — приветствовал Миронов. — Да, как хорошо, мы рады вас видеть. Присаживайтесь! — Он указал ладонью на место возле племянницы. Сердце Анны затрепетало от предвкушения радости. — Благодарю, но я на службе. И замерло. — О, оставьте! — с ленцой поморщился Разумовский и отложил меню. — Составьте нам компанию, Яков Платонович, да и не пристало нам с вами в кулуарах вопросы обсуждать. Ваше непосредственное начальство как раз сейчас здесь. Штольман заметил Трегубова почти сразу, как зашёл в зал. Николай Васильевич ужинал с судьей. В чем-то князь был прав — не решать же дела в коридоре, но присоединиться к их компании, сидеть подле Анны… он опустил на нее взгляд. — Правда, Яков Платонович, оставайтесь, — улыбнулась она. И он остался. А ее сердце забилось сильнее и чаще. — Николай Васильевич часто бывает в этом месте, — сказал Разумовский. — Голубчик, — обратился он к официанту, — принеси-ка нам шампанского, стерлядь… Тут Анна отвлеклась на Штольмана. Меньше всего ее сейчас интересовали рябчики, да отбивные из телятины. — Как продвигаются поиски убийцы? — шепнула она. — Почему вы приехали? — Получил записку от князя, — также тихо ответил следователь. — Вы были в театре с Клюевым? Анна кивнула. — Как он себя ведёт? — Вы были правы, выбрав князя на роль поклонника. Сыщик усмехнулся. — Что с филером? — Жив, — Штольман опустил голову ниже, едва не коснувшись кончиком носа плеча девушки, понизил голос, вызвав мурашки по телу, и сказал: — Уверяет, Клюев не выходил из дома, как приехал от вас. Он отстранился. Она разгладила невидимые складки на подоле. — Андрей Петрович выглядел сегодня обычно. — Да, и это удручает. Официант принял заказ и удалился. Штольман обратил внимание на жареного цыпленка с овощами. Он повернулся корпусом к Анне. — Я думал, князь не поедет в театр. — Так и было. Он специально приехал к концу постановки и пригласил нас на ужин. — Клюев слышал? — Кирилл Владимирович и его пригласил, но Андрей Петрович отказался. Штольман, наклонив голову на бок, смотрел на Анну внимательно, с интересом. — И тогда князь решил вызвать запиской меня? — уголки губ дрогнули в улыбке. Анна наклонилась к нему, он тоже, да так близко, что нос уловил тонкий аромат ее волос, его взгляд скользнул по темным завиткам, опустился на белоснежную тонкую шею. Он чувствовал теплоту ее кожи, помнил, какие нежные у нее руки. Она взмахнула ресницами, взглянула, и словно весь мир остановился. Время замерло. Он почему-то был уверен, знал, какие на вкус ее мягкие губы, и если вытащить шпильки и распустить волосы, она обязательно смежит веки от удовольствия, прижмется к нему плотнее. В брюках стало тесно. — Я собираюсь дать бал, — объявил Разумовский. Штольман переменил положение. Кашлянул. — Хозяйкой, разумеется, которого будет Анна Викторовна. Сыщик вздернул бровь. — Конечно, не официально, — продолжал ровным тоном князь, — так, по слухам… — Это так необходимо? Можно ограничиться… — Волокитством? Анна Викторовна — девушка особенная, и отношения заслуживает соответсвующего. — Сейчас для проведения бала требуется согласие градоначальника, — спокойно сказал Штольман. Они замолчали на какое-то время, так как подали блюда. — Понимаю, — продолжил Разумовский, когда ушли официанты. — Я могу на вас расчитывать? — Да, ведь это в наших с вами интересах. — Именно поэтому я отправил вам нарочного. — Когда вы планируете устроить бал? — На 26 января назначен императорский бал. Думаю, устроить с 27 на 28. «До Ведьминого дня остается совсем немного», — подумала Анна. — Больше времени на подготовку. К тому времени, может быть, полиция поймает преступника без нашей с Анной Викторовной помощи, — усмехнулся князь, на что Миронов пригубил шампанского. Только бы не дуэль, упаси Боже! Он не будет становиться секундантом ни одной из сторон. Штольман и бровью не повёл. Ему приходится чуть ли не каждый день взаимодействовать с убийцами и психопатами, намеки Разумовского — сущий пустяк в сравнении с ними. — Я объясню ситуацию Трегубову. — Буду благодарен, если избавите от этой процедуры, Яков Платонович. Отчего вы не пьете? — На службе, — коротко ответил сыщик. — Хотя бы глоток шампанского. За наш успех… и за очаровательную Анну Викторовну, виновницу нашей скорой победы! Миронов промокнул губы салфеткой. Кажется, у него начинает болеть голова. Мигрень или давление. Штольман взглянул на Анну. Она взяла дрожащими пальцами бокал, что не укрылось от его взора. — Если только за Анну Викторовну. — Вот и прекрасно! — оживился князь. — Прекрасно! Они осушили бокалы. — Что показало вскрытие? — шепнула Анна. От выпитого на голодный желудок у нее начала кружиться голова. Она вдруг почувствовала лёгкость. — Ульяшин скончался от колотой раны в живот. — И никаких свидетелей… как самочувствие Нины Аркадьевны? Она и в самом деле спросила его о другой женщине! Анна надеялась, что держится с достоинством и вопрос прозвучал хладнокровным голосом. В конце концов, разве они не говорят о деле? Разумовский, перекидываясь фразами с Петром Ивановичем, поймал на себе ее взволнованный взгляд, изогнул чёрную бровь, как бы спрашивая, нужна ли ей его помощь. Анна дернула пальцами, тем самым дав понять, что справится сама. Князь подбадривающе подмигнул, отрезал кусочек стерляди и вернулся к разговору с Мироновым. — Сносно, насколько мне известно. Нина Аркадьевна сильная женщина. — Вы были у нее? — вырвалось против воли. Анна покраснела, затаила дыхание. Их взгляды встретились. Ее — смущенный, отчаянный, ревнивый и его… она не могла понять, что таится на дне его серо-голубых глаз. Он озадачен? Рассержен? Утомлен чрезмерным любопытством? Она опустила голову, так и не дождавшись ответа. И тогда он ответил едва слышно, так, чтобы слышала только Анна, ибо оба понимали, его ответ означает куда больше, чем могло сначала показаться: — Не был. Анна вскинула голову, окрыленная его признанием, и Штольман попал в плен ласковых, благодарных голубых глаз. — Как Иван Евгеньевич? — Сносно, — усмехнулся сыщик. — Вы читали «Телеграф»? — Да. Вы написали? — Нет таланта. Несловоохотлив, как в письме, так и в жизни. Статью писал Ребушинский. — Очень злободневно. Он не боится? Номер получился зубодробительным. Робин Гуд — насмешка века, жалкая пародия на убийцу. — Слава застит ему глаза. — Яков Платонович, — вмешался в их тихую беседу Пётр Иванович, — вы посетите бал 26 января? — По долгу службы обязан, — с неохотой признался следователь. — На вашем балу также буду присутствовать. Анна перехватила довольный взгляд князя, он сделал короткий глоток и поставил бокал. Она помнила их уговор, но как ему удастся? Штольман — неприступная крепость! Даже сейчас к нему невозможно подобраться. Он собран и закрыт для всех. — Вот и замечательно, — ответил Разумовский. — Хотелось бы обойтись без эксцессов. — Думаете, убийца заявится на бал и начнет бегать с ножом за жертвой? — поинтересовался Миронов у князя. — Не в мою смену, — сухо улыбнулся Штольман. Он перевел взгляд на Анну. — Вы, наверное, устали. — Совсем нет. — Я о напряженной ситуации в городе. — Вы поймаете его. Я знаю. Сыщик с досадой усмехнулся и отвел глаза. Все дорожки вели к Клюеву, но он как будто что-то упускал во всей истории. — Что должно произойти в Ведьмин день? — Не имею ни малейшего представления. — Но вас это пугает. Анна помолчала. — Белль и Гизела погибли зимой… Штольман нахмурился. — Вы — не они. — Судьба у нас одна, — вздохнула Анна. Он думал недолго перед тем, как положить свою широкую ладонь поверх ее. Щеки Анны заалели. — Обещаю, я не стану стрелять в вас, что бы ни случилось. Пётр Иванович заметил, где находится рука сыщика, и отвел глаза. Если надо, он сможет притвориться слепым. — Я вам верю. Штольман провел большим пальцем вдоль ее указательного и убрал руку. — Теперь, — кашлянул сыщик, — когда мы разобрались, что я не главный злодей в вашей истории, предлагаю поговорить о чем-то более приятном. Время пролетело незаметно, и когда настал момент прощаться, Анна вдруг оказалась под руку с Разумовским. — Никуда не годится, mon ange, — вполголоса сказал Кирилл Владимирович. — Вас должны начать ревновать.  За весь вечер князь почти не общался со Штольманом, если не считать разговора про бал. Он говорил в основном с Мироновым и только бросал короткие взгляды на Анну и следователя. Казалось, меньше всего его интересовала пара напротив, но то было вовсе не так: он наблюдал, считывал и анализировал. — Он не ревнует даже к Клюеву.  Один уголок губ князя насмешливо опустился вниз, а правая бровь выразительно приподнялась вверх.  — Понимаю Штольмана.  — Почему? — удивилась Анна. — Андрей Петрович хорошая партия.  — Да, это очевидно, а также то, что вы в нем не заинтересованы.  Анна поколебалась.  — Яков Платонович обо всем знает, он не поверит… — Даже мудрец может начать сомневаться при хорошей игре. А теперь засмейтесь, как будто я сказал что-то забавное.  Анна мягко засмеялась, откинув голову.  — Хорошо. — Это не было слишком… — она замялась.  — Вызывающе? — Да.  Разумовский усмехнулся.  — Решите для себя, чего хотите: победы или поражения, какую цену готовы заплатить. — Кстати, о цене. Вы так и не озвучили условия. Он тихо рассмеялся, выпустил ее руку из своей и кивнул в сторону экипажа, где их уже ждали дядя и Штольман. — Доброй ночи, Анна, — он коснулся пальцами края цилиндра и поклонился. — Как? Вы не поедете с нами? — Места всем не хватит. — Очень даже хватит, — улыбнулась она. Ей было с ним легко. Князь сморщился. — Набьемся, как сельдь в бочку. Она снова рассмеялась. Он улыбнулся краешком губ. — Так-то лучше, куда искреннее, чем в первый раз. Улыбайтесь чаще, улыбка вам к лицу, ma chère. Разумовский откланялся, оставив после разговора странное послевкусие. Анна была уверена, что у них все получится. Он точно знает, что делает! — Князь нас покинул? — спросил дядя. Штольман смотрел сосредоточенно. — Именно так. — Вам домой или в участок, Яков Платонович? Мы с Аннетт домой, нам, думаю, по пути. — В участок. Я не закончил дела. — Тогда едем, — произнёс Миронов. Они доехали до Спасского участка быстро, говорил по большей мере дядя. Он легко находил повод для беседы, ему не составляло труда завести разговор о чем угодно с кем-либо. — Ходят слухи, некоторые семьи после нападения на Нину Аркадьевну покинули Петербург. — Таких немного, — напряженно ответил Штольман. Любое упоминание о Робин Гуде напрягало. — Я их понимаю. Когда у тебя семья, ты в ответе за близких. Штольман понял, куда клонит Миронов и ответил: — Вас охраняют лучшие люди. Пётр Иванович кивнул. — Да-да, но от этого не легче. — Я лично занимаюсь безопасностью Анны Викторовны. Анна надавила сапогом на ногу дяди. — Это успокаивает, — согласился Петр Иванович и сменил тему на предстоящий бал императрицы. К счастью, доехали до Спасского участка быстро. Благо, он находился поблизости с рестораном. Штольман ловко соскочил на землю, задержал на Анне взгляд и зашагал к крыльцу. — О чем вы говорили с князем? — помедлив, спросил дядя, стоило им остаться вдвоём. — Ты смеялась… — Мы обсуждали бал. — Аннетт, — строго сказал Миронов, — не лги мне. Князю нет никакого дела до балов, они у него вот где сидят! — он потыкал пальцами в свою шею. — Что вы оба затеваете? Почему ей не поделиться с самым близким и родным человеком? Анна рассказала. — Пари? — Петр Иванович закашлял. — С князем? — его брови взметнулись вверх. — На Штольмана?! — Они поднялись еще выше. — На что ты поспорила? — Пока не знаю…  — Не знаешь? Заключила пари и не знаешь, что будешь должна в случае проигрыша? — Но дядя! Что может случиться — это же князь! Миронов всплеснул руками и сложил их на набалдашнике трости. Разумовский не стал бы спорить на деньги — у него денег куры не клюют! Что же тогда? Господи, Боже мой! Ах, Штольман, пустил козла в огород!