Ruination of Lucifer

Аластор провел остаток дня расслабляясь в своем номере – долго принимал душ, послушал отборный диксиленд по радио, и даже слегка потанцевал, отбивая чечетку в приглушенном свете своей комнаты. Проголодавшись, он устроился в болотной части своей комнаты, чтобы насладиться сочным стейком из оленины с кровью. Его приподнятое настроение и слабый привкус Люцифера на языке были лучшей приправой к блюду. Впервые за несколько прошедших недель, еда не была по вкусу похожа на пепел. Аластор слышал, что вкус определенных телесных жидкостей оставлял желать лучшего, однако это, кажется, не относилось к падшим ангелам, потому что вкус Люцифера был меньше похож на затхлую тряпку и больше… на чистоту? Возможно, напоминал горьковатый дождь, только с более неприятной текстурой. Даже то, что Люцифер узнал о наличии у него хвоста, не могло испортить настроение. Аластор всегда тщательно его прятал, поскольку он не вписывался в образ, которому он пытался соответствовать, но Аластор подозревал, что Люцифер не станет его этим донимать, если ему запретить. Со всеми его важными разговорами о личных границах (невероятная чушь, всего лишь оправдание для тех, кто слишком слаб, чтобы добиваться своих целей), Аластор предполагал, что Люцифер будет держать свои руки при себе, пока ему не дадут четкого согласия (а в случае с его хвостом, это случится примерно НИКОГДА). И все же, иметь что-то новое, что он может использовать против Люцифера, определенно хорошо. Аластор задумался, сколько понадобится времени, чтобы Люцифер начал упрашивать его прикоснуться к хвосту, и что он сможет предложить за это – возможно, немного своей драгоценной крови? Аластор уже так давно ее не пробовал, не важно, насколько не-отвратительно было на вкус его семя, это никогда не сравнится с восхитительным вкусом святой крови. Лесть – Аластор напомнил себе – лесть была ключом к успеху. Безусловно, эти вялые ролевые игры ему скоро наскучат, но ставки были достаточно высоки, чтобы использовать любую возможность. Он уже заманил Хаска, чтобы тот продал свою душу – сначала всегда нужно поддаваться, и с Люцифером будет так же. Просто в этот раз Аластор поставил на кон больше чем обычно. Он прочитал сегодняшнюю газету, заинтересовавшись последними сплетнями с других Кругов, пока мурлыкал себе под нос песни Джелли Ролл Мортона. О, этот человек умел завести толпу. На секунду он мысленно перенесся домой, к его чудесным денькам, когда он зачитывал по радио новости о его собственных убийствах в перерывах между новейшими джазовыми хитами. Хорошие были времена. Особенно потому что после работы он мог пойти пропустить стаканчик в одном из своих любимых заведений и послушать, как люди обсуждают последние загадочные исчезновения со смесью ужаса и облегчения. Они часто спрашивали его мнения, и он был более чем рад с ними им поделиться. Это было чудесным развлечением (во всех смыслах). Было около одиннадцати вечера, когда раздался стук в дверь. Его уши встали торчком. Если это Чарли, он будет очень разочарован. Если это Ниффти, то он будет в шоке, что она вообще постучала (она больше привыкла пролезать через дымоход, даже если в камине горел огонь). Аластор надеялся, что это Люцифер, мысль, что Король Ада сам пришел к нему, не выдержав и дня… Как бы это было замечательно! Снова раздался стук в дверь, и Аластор медленно поднялся со своего кресла – не стоит выглядеть слишком нетерпеливым. Он прошелся до двери и медленно открыл ее, едва увернувшись от удара по голове деревянной тростью Люцифера. – Оу! – воскликнул Люцифер, – я уже подумал, что тебя нет. – Нет, я всего лишь смотрел нотные тетради. – Точно, я помню, что ты умеешь играть на пианино. – Не только на пианино, – самодовольно ответил Аластор. – проходи, не стоит стоять на пороге. Люцифер прошел, снова одетый в свой полный костюм со смехотворной шляпой. Про себя Аластор подумал, насколько же незрело это выглядит – венец в виде змеи или даже тиара смотрелись бы на нем куда лучше. Не удивительно, что его никто не воспринимает всерьез в этом образе. Он проводил Люцифера к зоне с креслами у камина и предложил левое кресло, куда Люцифер грациозно опустился. – Могу я что-нибудь предложить? – поинтересовался Аластор с маской вежливости. – Кофе? Виски? – У меня только два варианта? – спросил Люцифер с ноткой разочарования. – Где-то валяется бутылка самогона для особого случая, интересует? – Это… немного слишком, на мой вкус, – пошел на попятную Люцифер, – Думаю, не откажусь от стакана виски. О, это ночь, когда ему нужно выпить для храбрости? Аластор знал, как с этим работать. – Прекрасно! Позволь, принесу пару стаканов, – дружелюбно сказал Аластор и направился к своему (довольно скудному, надо сказать) личному бару. Кроме упомянутого виски и самогона, в нем была еще бутылка любимого хереса Рози, которой Аластор не намеревался делиться ни с кем, кроме самой Рози. Хотя вид Люцифера, чопорно потягивающего херес, был бы весьма забавным (и немного жалким). Он подхватил два прозрачных стакана для виски между пальцами, а другой взял саму бутылку. Лучше держать ее под рукой, чтобы подлить Люциферу, если у него развяжется язык. С безупречной улыбкой гостеприимного хозяина, Аластор вернулся за кофейный столик, зажатый между двумя креслами на идеальном расстоянии, и опустил на него стаканы. – Один палец? – спросил Аластор, пока открывал бутылку. – Или, может быть, два? – Одного достаточно. Всего один – какая жалость! Аластор надеялся, что Люцифер плохо переносит алкоголь, и он сможет неплохо развлечься этим вечером. Он плеснул на глаз, и вышло немного больше, чем один палец, но Люцифер не возразил. Затем он налил себе примерно такое же количество, закрыл бутылку и поставил ее на стол между ними, прежде чем самому опуститься в кресло. Аластор скрестил ноги, взял стакан в руку, и слегка наклонившись вперед, поднял стакан выше. – Нужно ли произнести тост? Люцифер заметно удивился и поспешил взять свой стакан. – Не знаю? За что ты хочешь выпить? Как же скучно. – За учтивость, – легко сказал Аластор и соединил их стаканы с тихим звоном. – Вот как, – слегка рассмеялся Люцифер, – тогда за учтивость. С многозначительным взглядом, Аластор поднес напиток к губам и напомнил себе, не опрокидывать его сразу одним глотком, как он привык во времена сухого закона, когда благоразумнее было не держать полный стакан в руке на случай внезапного рейда полиции. Честно говоря, Аластор не замечал у них особого рвения, потому что весь Новый Орлеан с радостью нарушал закон: начиная от подвальных пивоваров и заканчивая контрабандистами, который зарабатывали на жизнь поставкой рома. Ах, этот вольный дух родного города – Аластор скучал по нему. Люцифер сделал небольшой глоток, не скривившись от крепости алкоголя, что было впечатляюще и разочаровывающе одновременно. – Довольно крепкий, – отметил он, – Землистый, мне нравится. Аластор ухмыльнулся почти искренне. – Пьете много виски в свободное время, Ваше Величество? – дразнил его Аластор, хотя это было довольно безобидно, по его собственным меркам. – В этой адской дыре есть хоть одна душа, которая не пыталась найти утешения на дне бутылки? – Если не до собственной кончины, то определенно после, – любезно согласился он. Аластор медленно смаковал на языке горькое жжение от алкоголя и тепло, охватывающее его горло. Ему определенно нужно чаще это делать. Люцифер слабо улыбнулся и сделал еще один глоток, в этот раз более основательный. Аластор следил за каждым движением горла, которое умоляло его укусить, и сглотнул вязкую слюну, представляя симфонию вкусов от его божественной крови. Люцифер одобрительно замычал, вращая остатки жидкости в стакане. Он небрежно махнул рукой и на столе появился стакан с золотой окантовкой, наполовину наполненный прозрачной жидкостью, и крошечной пипеткой рядом. Аластор хотел спросить, какого дьявола Люцифер творит, но не смог придумать остроумный комментарий до того, как тот взял в руки пипетку, заполнил ее минимальным количеством жидкости из стакана, и выдавил в свой виски всего одну каплю. После этого он бросил пипетку обратно в стакан и взял свой напиток, подкручивая его под носом, вероятно, оценивая аромат. Не в силах дальше сдерживать свое любопытство, Аластор сдался: – Могу я поинтересоваться, что ты делаешь? Люцифер взглянул него, будто совершенно не понимал, о чем речь: – Что ты имеешь в виду? – Что ты туда добавил? – и зачем? осталось не высказанным. Люцифер моргнул три раза. – …воду? – Одну каплю? – Аластор выгнул бровь так высоко, как только смог. – Ага, – ответил Люцифер, явно не понимающий сути их дискуссии, – одной капли достаточно. – Для чего? – Аластор был совсем сбит с толку. Люцифер посмотрел в сторону, быстро моргая, как будто его мозг переключался. Он медленно повернулся к Аластору и указал на стакан, все еще зажатый в его руке: – Эм, чтобы усилить вкус? Аластор почти полностью склонил голову к левому плечу: – Чтобы что, прости? – Ты глухой? – сузил глаза Люцифер, – я уже сказал тебе – так делают, чтобы усилить вкус. Так делают в Шотландии – ну знаешь, место, где изобрели виски? Аластор вернул шею в нормальное положение. Он не смог удержаться, чтобы не указать на факт: – Вообще-то это не скотч, ваше Величество. – Ну и что, блядь? – вызывающе ответил Люцифер, его щеки вспыхнули от того, что ему посмели противоречить, – Я собирался предложить тебе попробовать, но пошел ты нахуй, можешь продолжать пить как варвар. – Говоришь, это усиливает вкус? – спросил Аластор, все-таки слишком заинтригованный. Люцифер окинул его ядовитым взглядом и выпил остатки одним глотком, задержав их подольше во рту, смакуя, прежде чем сглотнуть. Он смог все это сделать, не отрывая глаз от Аластора. – Ладно, – театрально вздохнул Аластор. – Одна капля, ты сказал? Но прежде чем Аластор успел взять пипетку, Люцифер отодвинул ее из его зоны досягаемости, как вредный мелкий клоун. – Это второе извинение, которое ты мне должен за сегодня. Или уже третье? – его насупленное лицо было одновременно уморительным и очаровательным. – Мм? – промурлыкал Аластор, – Ты ведешь счет? – Полагаю, приходится, – честно ответил Люцифер, – Почему ты не можешь побыть нормальным человеком хотя бы 5 минут? Тебя это убьет? Потому что я начинаю подозревать, что да. – А как я должен был отреагировать? – спросил Аластор, искренне озадаченный возмущением Люцифера. Это даже не входило в топ-100 его лучших оскорбительных острот в его сторону с самого их знакомства. – Нормальный человек послушал бы, что ему хотят рассказать, вместо того чтобы насмехаться над тем, кто хочет его чему-то научить. – Для меня это естественно, – пожал плечами Аластор. – Какая учтивость, – вздохнул Люцифер и посмотрел ему в глаза умоляющим взглядом, – пожалуйста, Аластор. Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться. Кто бы ни говорил, что «пожалуйста» это волшебное слово (ох, это же была его матушка), определенно был прав, хоть Аластор не хотел ни в чем уступать, он почувствовал, что слишком сильно и слишком рано приблизился к границам Люцифера этим вечером. – И правда, – сказал Аластор, будто переступил через себя, – Прошу прощения, что высмеял твои попытки объяснить, как надраться как настоящий шотландец. Люцифер все еще держал стакан достаточно далеко, чтобы Аластор не смог достать (рукой во всяком случае). Он всегда мог выхватить его своими тенями, но это только сильнее разозлит короля. – Ты отвратительно извиняешься, – плоско сказал Люцифер, – попробуешь еще разок? У Аластора дернулся глаз. – Прощу прощения за мою неблагодарность. Люцифер выглядел совершенно не впечатленным. – Можешь хотя бы притвориться, что тебе действительно жаль? У тебя ужасные актерские навыки. Аластор очень хотел подчеркнуть, что его лицо вообще-то было создано для радио, но сдержался в последний момент. – Ладно! – сорвался он. – Я должен был позволить тебе закончить, прежде чем перебивать своими комментариями. Кажется, ему удалось хоть чуть-чуть впечатлить Люцифера. – Знаешь, получилось весьма неплохо. Большое спасибо, извинения приняты. Аластор сделал глубокий вдох. – Можно мне теперь взять пипетку? Краешек рта Люцифера изогнулся в легкой обаятельной улыбке. – Нет, – сказал он, и последний звук лопнул, как зернышко попкорна, – одно есть, осталось два. – И за что именно я должен извиниться? – Правда ничего не приходит в голову? Аластор чрезвычайно медленно сделал глоток виски. – Имеешь в виду мое исчезновение сегодня утром? – А что еще я могу иметь в виду?! Аластор пожал плечами с напускным безразличием. – Мне показалось, это был хороший момент, чтобы удалиться. – Разыгрываешь сценарий «трахни и беги»? Очень гладко выходит. Аластор нахмурился. – Надеялся, что я останусь? – Ты был в моей постели. Если бы я хотел выкинуть тебя, ты бы вылетел из моего окна еще в пять утра. Аластор ухмыльнулся. – Это было бы трудновато объяснить остальным, учитывая, что я был без одежды… – Ты можешь превращаться в тень меньше чем за секунду, если бы кто-то увидел тебя голым, то только потому что ты этого захотел, – вспыхнул злобой Люцифер. Вообще-то тут он был прав, подумал Аластор. – Ты бы сдох, если бы остался еще ненадолго, чтобы потом разойтись как нормальные люди? – Что значит как нормальные? Люцифер сделал глубокий прерывистый вздох в попытке успокоиться. – Действительно, на секунду я забыл, с кем разговариваю. Аластор вопросительно поднял бровь. – С двухсотлетним мужиком, который почему-то имеет меньше опыта в отношениях, чем среднестатистический пятнадцатилетний ребенок на земле! Аластора это все начинало потихоньку раздражать. – И суть всего этого…? – Для того, кто одержим напускной вежливостью и учтивостью, твое понимание социальных связей просто кошмарно мало. Аластор опустошил остатки своего напитка. Пошел нахер Люцифер со своими странными ритуалами. – Хотел, чтобы я остался пообниматься? – ядовито спросил Аластор, сжимая левой рукой подлокотник кресла с такой силой, что его когти норовили вот-вот продрать ткань. – Если так об этом говорить, да! – воскликнул Люцифер, кипя в гневе. На секунду в голове Аластора возник абсолютный ступор, как будто истошно заскрипели шины автомобиля за секунду до того как врезаться в детскую коляску. – Чего? – тупо спросил он. – Да, Аластор, я настолько в отчаянии, что был бы не против, если кто-то теплый и живой полежит со мной в постели пару часов. За это тоже будешь надо мной смеяться? Стакан с золотой оправой вместе с пипеткой опустился на стол с оглушительным стуком. На этот раз Аластор действительно лишился дара речи. Люцифер хотел… – Ты хотел… – пытался произнести он, но не смог даже закончить мысль. – Я хотел чертовой близости, да! Уж извини, – сердито произнес он и потянулся за бутылкой с виски, налив себе сразу полстакана. Аластор даже не смог возмутиться, что Люцифер так нагло хватает его вещи - настолько он был ошеломлен. – Я, – неуверенно протянул Аластор, – …не знал. – Ага, – произнес Люцифер, демонстративно подняв стакан, как в тосте, – это я уже понял. Аластор пялился, как тот опустошил сразу четверть напитка, и обнажил зубы с тихим шипением. – Прекрасно. А теперь, когда ты знаешь, ты бы остался? – спросил Люцифер, эмоции на его лице выдавали, что он не надеялся на положительный ответ, и Аластор почувствовал себя… странно. И правда, остался бы он? Его ответ был – однозначно нет. Ему определенно хотелось увидеть это разочарованное выражение лица, когда он ушел. Но знать, что Люцифер был зол и хотел большего совсем не то же самое, что знать, что Люцифер остался один и чувствовал себя… паршиво? Не легко объяснимое «паршиво» из-за того, что он хотел большего и не получил, а «паршиво» из-за того, что его, по сути, просто бросили. Аластору нужен был Люцифер в хорошем настроении – в щедром настроении – а не в этой… крайней степени уныния. Что вообще прикажешь делать с унынием? Люцифер и так был в тяжелой депрессии большую часть времени, и Аластор и без того считал это раздражающим и утомительным на постоянной основе. Возбужденный щеночек Люцифер был лучше, чем брошенный под дождем щеночек Люцифер. – Я останусь в следующий раз, – тихо произнес он. Люцифер посмотрел на него, как будто он разом отрастил три дополнительных головы. – Ха-ха! Смешная шутка, – натянуто произнес он и поднес стакан к губам, – почти подловил. – Я не шучу, – серьезно сказал Аластор, его улыбка была слабой, насколько позволяли швы. Люцифер кинул на него взгляд полный тоски, и откинулся обратно в кресло, сжимая стакан в обеих руках и рассматривая янтарную жидкость, что плескалась на дне. – Спроси после полуночи, если не веришь мне, – предложил Аластор. Люцифер зажмурил глаза, его лицо исказилось, будто ему было больно. Его дыхание было… неестественным. Быстрым, сбитым; и это было неправильно. – Ты был прав, – сказал он странным тоном, крепко сжимая веки, как будто ему было страшно открыть глаза. Аластор был слишком поглощен попытками понять, что происходит, чтобы прерывать, – ты был прав, и мне тошно от этого. Аластор забыл, как дышать. – Все вокруг меня превращается в дерьмо. Аластор опустил свой стакан, оставив его у себя на колене. – Я стал затворником, чтобы прекратить… – он содрогнулся с болезненным выражением лица, – я просто хотел, чтобы все прекратилось. Аластор смотрел, не моргая, застыв на месте. – Смотреть, как они страдают, как с каждым днем их становится все больше и больше, пойманных в ловушку навсегда…,– его дыхание сбилось с болезненным спазмом, виски в стакане плескалось из стороны в сторону, пока черные пальцы сжимались в мертвой хватке. Казалось, толстое стекло стакана не выдержит и вот-вот расколется, – …и знать, что я не могу это остановить, бессмысленно даже пытаться… Аластор дернулся в кресле, разрываемый двумя противоположными импульсами – один это продолжать слушать, другой – что-то сделать. Голос Люцифера сломался, как корабль в страшный шторм. – Это убивает меня. Аластор боялся того, что последует – слезы или еще хуже, и он не знал, что сказать. Люцифер тяжело сглотнул и опустил голову. Аластор услышал тихий звук, который был похож на всхлип, но когда он повторился, он понял, что это был… смех? Глаза Люцифера распахнулись, и в них не было слез. – Ну же, смейся надо мной. Аластор очень бы хотел, но искренне не мог подобрать даже двух слов. – Скажи мне, что я слаб. Он стиснул зубы. – Скажи мне, что я жалок. Он ничего не ответил. – Скажи мне, что это все моя вина. Он встряхнул головой, чтобы немного прочистить мысли, чтобы возразить, чтобы… – Скажи мне, что я трата жизни! Неудавшийся Король, который не может даже умереть! – зарычал Люцифер, переполненный самоненавистью, – Скажи мне, Аластор! На секунду Аластор задумался – груз каждой когда-либо прожитой человеческой жизни – мужчины, женщины или ребенка – насколько это тяжело, когда тебе не все равно? – Разорви меня на части, мразь, – ядовито выплюнул Люцифер, – что ты медлишь?! К большому замешательству Аластора, это вызвало в нем реакцию, которую он вообще не мог понять – у него крепко и уверенно стояло. – Хочешь, чтобы я тебя наказал? В этом дело? – спросил Аластор обманчиво спокойно. – Я думал, что наказываю сам себя, но возможно, я на это не способен. Может быть, для этого мне нужен кто-то извращенный, бесчувственный и абсолютно нераскаявшийся, как ты. – Звучишь почти благодарно, – отметил Аластор, обеспокоенный своей инстинктивной реакцией тела на происходящее. – Я тебя ненавижу, – с чувством прошипел Люцифер. О, теперь это ненависть? Тут Аластор как рыба в воде. – Наши чувства взаимны, – легко усмехнулся он, хотя эти слова не совсем подходили тем чувствам, что текли по его венам. – Ты воплощение всего неправильного в человечестве – полное отсутствие эмпатии, абсолютное игнорирование того, что чувствует другой человек, и едкий, всепоглощающий эгоизм! – Значит теперь я воплощение всех грехов? – язвительно спросил Аластор, ставя свой бокал на стол, прежде чем разбить его в холодной злобе. – Ты воплощение МОИХ грехов! – прокричал Люцифер, из его головы вырвались рога, глаза наполнились красным и золотым, над его волосами вспыхнул огонь, как напоминание о его когда-то разбитом нимбе. Он был самым потрясающим и прекрасным существом за всю историю создания, когда его глаза пылали чистой кипящей яростью, и это было больше похоже на благословение, чем миллион пустых молитв, которые он мог бы прочитать. – Гордец, не понимающий последствий! Полностью уверенный, что все, что он делает непоколебимо верно! – рыкнул Люцифер и прикончил остаток виски, прежде чем со всей силы швырнуть стакан в камин, где он разлетелся на тысячу осколков, остатки алкоголя, цеплявшиеся за осколки стекла разом вспыхнули на одно ослепляющее мгновение. Аластор задрожал в своем кресле. – Скажи мне, чего ты хочешь, – произнес Аластор, еле выдавливая слова из хрипящего горла. – Я хочу убить тебя, – низко и угрожающе прорычал Люцифер, опасная дрожь его голоса отдалась в члене Аластора. – Этого… нет в меню, – едва проговорил Аластор, радио помехи заполнили пространство между ними, пока его рога увеличивались в размерах, полностью против его воли. – А если бы я сегодня не отказался от кусочка оленины? – зловеще произнес Люцифер, Аластор бессильно застонал в кресле, пока дрожь сотрясала его; как будто миллион электрических разрядов пропустили через его тело. Радио щелкало от станции к станции, не подчиняющееся командам Аластора, потому тот не мог связно мыслить. – Прекрати спрашивать, – прорычал он, глубоко и яростно, как дикое животное, умирающее от бешенства, – и возьми, мой Король. Будто одержимый демоном, Люцифер поднялся со своего места, крылья вырвались у него за спиной, и он в одном мгновение преодолел разделявшее их расстояние, нависая над Аластором, словно злой дух, взирающий на свою несчастную жертву. – Не смей дразнить меня. Аластор беспомощно на него смотрел. Он не то имел в виду. Провокация – да, но он не собирался дразнить. Люцифер поднял черную когтистую руку с движением достойным искусного кукловода, и в секунду каждая нить одежды Аластора рассыпалась в прах. – Ты возбужден, – наконец-то заметил Люцифер, – Что я тебе говорил – на грани самоубийства. Безумен как шляпник. – Кстати о шляпах, сними свою. – Зачем? – Ты в ней выглядишь глупо. – Ха, я думал, ты был уверен, что дело здесь не в шляпе, – криво усмехнулся Люцифер пугающей демонический усмешкой. – Нет. Я так не думаю, – произнес Аластор и сам не мог понять, правда это или в нем проснулся какой-то животный инстинкт самосохранения. Люцифер не ответил, и с щелчком пальцев он остался полностью обнаженным перед взглядом Аластора, его одежда исчезла неизвестно куда. Аластор разрывался, так разрывался… – Тебе одиноко? – спросил он, пытаясь соблюдать условия их сделки. – А кто бы отказался, – рассмеялся Люцифер, смотря на него сверху вниз, его взгляд был как длинная острая булавка, пронзившая тело бабочки, – оказаться в твоей компании? Где-то очень глубоко, Аластор почувствовал укол обиды, где-то в центре грудной клетки. – Ты говорил, что уничтожишь меня, – дразняще пропел Люцифер. – Что ж, покажи, на что способен.