Ruination of Lucifer

Тишина повисла в гостиной Рози. Она тяжело вздохнула и поднялась со своего места, шурша юбками, хлопнула крышкой викторлы и начала перебирать свою коллекцию пластинок. Если бы Аластор мог восхититься ей еще больше, он бы это сделал. Она позволяла ему спокойно пережить душевные страдания, без лишних комментариев или суеты. Рози действительно одна из самых внимательных и проницательных людей, что ему посчастливилось встретить. Скрежет иглы заполнил тишину, и приторная старомодная мелодия заиграла из граммофона. Зачем она выбрала такую бессмысленно печальную и меланхоличную мелодию? – Мне очень нравится квартет Гайдна, но не могла бы ты поставить что-то получше? – Ну-ка цыц, это моя музыка для размышлений, – упрекнула его Рози, будто отвесила нежный шлепок по заднице, – не все делается для тебя, дорогуша. Аластор понял ее точку зрения. Она такой же участник этого разговора, и это он пришел к ней, ища утешения и совета. Рози напевала себе под нос, шагая по комнате, мимолетом стряхнув пыль с парочки безделушек. – Это временная неудача, – улыбаясь заявила она, – и ты можешь все исправить, если захочешь. – Я буду благодарен за любой твой совет, – признал Аластор. Рози разбирается в таких тонкостях куда лучше него, у нее за плечами свой богатый опыт. – Что ж, прекрасно! – она энергично хлопнула в ладоши. – Давай не будем усложнять и перейдем сразу к сути, я знаю, как сильно ты не любишь, когда кто-то впустую тратит твое время, дорогой – о, не смотри на меня так – ты знаешь, что это правда,– продолжала она, не нуждаясь в его ответе. – Самое важное, что мы должны выяснить – это твои цели, мой дорогой. – Мои цели? – пробормотал Аластор. – Да! – радостно воскликнула Рози. – Чего ты хочешь от всей этой… путаницы? Хочешь оставить прошлое в прошлом и продолжать свою жизнь же так же уверенно, как до этого? Или ты хочешь… возродить ту связь, которую потерял? Как мило с ее стороны так тактично обрисовать каждый из вариантов. «Возродить» звучало кошмарно. Или же за него говорил его страх. – Я не хочу больше с ним ссориться, – «так сильно», он разумно решил не озвучивать. Рози кинула на него странный взгляд, и отвернулась к зеркалу, чтобы поправить свою шляпку. – Какое затруднительное положение, – пропела она. – К счастью, есть надежное средство. – Правда? – скептически спросил Аластор. – Ну конечно! – беззаботно заверила она, – Ты не первый мужчина в истории, который угодил в немилость своей пассии! «Немилость» было, мягко говоря, преуменьшением в его ситуации, но он решил не придираться. – Я мог быть… неосторожен в выборе своих слов. Он всегда попадал в беду из-за своих слов. Все действия, предпринятые им после, были попыткой избавиться от проблем. К сожалению, такой вариант не был возможен, когда дело касалось Люцифера – ангел скорее всего не может быть убит кем-то вроде Аластора (и этот факт безумно раздражал, большое спасибо). – Бестактность? Что ты ему сказал? – Эм, – напрягся Аластор, все еще завернутый в теплое одеяло Рози, – я мог намекнуть, что он не годится в правители? Рози весело рассмеялась. – Мы все знаем, что это правда, но ты не можешь разбрасываться такими словами вслух, особенно перед тем, о ком идет речь! Ты должен это знать, дорогуша. Задетое эго это не какая-то ерунда! Совсем не ерунда, но она была завернута в такую маленькую и обманчиво застенчивую упаковку. – Он совсем не такой, каким пытается казаться, – подумал вслух Аластор. – Как и все мы, милый. Это фундамент, на котором стоит наше общество. Аластор полагал, это правда. Каждый в этом мире носил маску, чтобы казаться лучше, и он сам не был исключением. – Чего ты хочешь от него, Аластор? – спросила она мягко, ее успокаивающий голос окутывал его, не хуже теплого одеяла. Тошнотворная любовная баллада действовала ему на и без того расшатанные нервы. – Хочу сожрать его заживо, – пробормотал Аластор с утробным рыком, – хочу подвесить и рвать собственными руками его голое тело, пока он не начнет кричать мое имя. Рози странно на него посмотрела. – Хочу, чтобы он смотрел только на меня, пока я не отпечатаюсь на сетчатке его глаз, как катаракта. Рози тактично отвернулась и начала перебирать свою коллекцию пластинок с особой тщательностью и вниманием, и Аластор вздрогнул. Приторно сладкий голос ворковал: Милая Аделина Моя Аделина По ночам, любовь моя, Я тоскую по тебе. Во всех моих снах, Ты счастливо улыбаешься мне. Голос Аластора затрещал радио помехами, рога расползались в стороны: – Я хочу забраться ему в грудь, и утонуть в его крови. Рози замерла на несколько долгих секунд, прежде чем снова подойти к виктроле, чтобы снять иглу с пластинки. Аластор опустил голову, вцепившись себе в волосы, смотря в никуда глазами, полными внутренних терзаний: – Я не могу сейчас остановиться; я был так близок – почти поймал его в свою ловушку! Рози медленно вернулась обратно и села на диван рядом с ним. – Аластор, – спросила она нежно, насколько могла, – возможно ли… что у тебя появились… чувства к нему? Аластор вскинул голову, и посмотрел на нее яростным взглядом: – Чувства? – прорычал он. – Ну-ну… со мной можешь оставить этот тон, мистер, – хихикнула она, ни капли не испугавшись его угрозы, – к тому же, у чувств очень большой спектр – ревность, злость, страх… даже уважение. – Он этого не заслуживает! – зло оскалился Аластор. – Ах, но мы не склонны так яростно хотеть близости от людей, к которым ничего не чувствуем, – проницательно заметила Рози, – Скажи, тебе не нравится в нем что-то конкретное? – Он слаб, – выплюнул Аластор, – бежит от проблем, пока они не начнут расти с геометрической прогрессией до такой степени, что кажутся непреодолимыми. – Что-то еще? – поинтересовалась Рози. – У него отвратительный музыкальный вкус. Такой же сопливый и мягкий, как и его чувство ответственности. – Ты обижен на него? – В его распоряжении огромная сила, а он ее использует для дешевых фокусов! – И тебя это расстраивает. – Ну конечно, – раздраженно фыркнул Аластор, – он родился с бесконечными привилегиями, и он просто спустил их на ветер! Он не может даже гордиться своим величайшим достижением, хотя его буквально за это и изгнали! – Тебя это сильно задевает, – заметила Рози, взяв в руки позабытую чашечку кофе, – но есть же в нем что-то хорошее? Аластор задумался. Люцифер… божественно красив, как готическая статуя ангела на викторианском кладбище. И он может быть абсолютно беспощаден, если пересечь границы его терпения. – Он неплохо варит кофе, – буркнул Аластор. Рози искренне рассмеялась, схватив одну из закусок с тарелки. – Что ж, тогда у тебя остался только один вариант, – легко сказала она, и откусила кусочек мяса, пережевывая его так деликатно, как ожидается от дамы ее положения. Аластор ждал, пока она закончит, чувствуя облегчение от того, что ему преподнесут решение его проблем. Рози вытерла пальцы о ее уже не такой сияюще чистый носовой платок и задорно посмотрела на него, – ты, мой друг, должен преподнести подарок. – Подарок? – угрюмо переспросил он. – Конечно! – воскликнула она, как будто она озвучила максимально очевидные вещи, – нет лучшего способа показать свое раскаяние из-за случайно брошенной грубости. – Это было весьма неслучайно, – пробормотал Аластор. – Ха-ха! Тогда тебе придется постараться вдвойне. Что же нравится нашему джентльмену? – …я не знаю, – осознал Аластор. – Понятно, – продолжила Рози без заминки, – тогда что ему нужно? Новая шляпа? Хорошая пара перчаток? – Он их не носит, – задумчиво отмахнулся Аластор. – Он любит читать? Книга всегда хороший подарок. Аластор моргнул, вспомнив о Йейтсе. В его голове всплыло воспоминание о щемяще пустой книжной полке в комнате Люцифера в отеле. – Книга, – пробормотал он, – ну конечно, Рози, ты гений! – с этими словами он схватил ее руки и поднес их к своим губам, оставляя на них звонкий поцелуй, – теперь я знаю, что делать. Рози засмеялась, так же легко и беззаботно, как и всегда. – Всегда пожалуйста, Аластор!

***

Всю следующую неделю Аластор прочесывал каждый ломбард, антикварный и книжный магазин в Аду. Он искал что-то очень конкретное – это должна быть книга, изображающая Люцифера как сложного персонажа, который могущественен, но ему не чужды человеческие черты; и отношения Люцифера с другой смертной душой. Что-то лестное, что может служить свидетельством и доказательством раскаяния Аластора. Если он сможет найти подходящую книгу, объединяющую все его чувства, у Аластора будет меньше поводов унижаться в извинениях. Сначала он подумал о «Потерянном рае» Джона Милтона, но он знал, что рассказанная в ней история в корне неверна, к тому же зачем ему напоминать Люциферу о его падении? Это может привести к тому, что его снова размажут по стене – лучше постараться избежать такой судьбы. Он заходил все дальше, перебирая заплесневелые фолианты и ветхие свитки, пока не наткнулся на роман, опубликованный намного позже его собственной смерти – изящное сатирическое эпистолярное произведение под авторством К.С. Льюиса, «Письма Баламута». Его формат был невероятно забавен – серия писем, которыми вымышленный верховный демон обменивается со своим еще зеленым племянником, советуя, как лучше всего соблазнять и развращать смертных. И все же, это не совсем то, что он искал, так как книга очевидно насмехается над Адом в целом и полна плохо завуалированной христианской пропаганды под маской юмора. Аластор с отвращением поставил книгу на место, отмахнувшись от взмывшего от нее облака пыли. Ему нужно было что-то получше… Что-то, чтобы показать Люциферу, что Аластор не намерен с ним враждовать (по крайней мере пока), и он углубился дальше в поиски в категории «Ад – художественная литература», пока на глаза не попался корешок одной книги. Книга была старая, не какой-то новомодный хлам из грубой бумаги, переплет из толстой коричневой кожи со слегка позолоченным корешком. Название сразу привлекло его внимание, почти выцветшая золотая надпись гласила: «Тайная исповедь и мемуары оправданного грешника», а в самом низу корешка золотым тиснением был выбит год издания – 1824. Аластор вытащил книгу, разглядывая зеленый фортитул из плотного мраморного картона. С тихим восторгом, он открыл титульную страницу. Первое издание, написанное неким Джеймсом Хоггом. Его затянуло в историю с самого первого предложения, где повествование вел редактор, описывая контекст произведения – конец 17 века, Шотландия. Рассказ о семье и их грязных интригах, где фанатично религиозная женщина оттолкнула мужа своим поведением, только чтобы найти плотское утешение в объятиях пастора! Что ж, Аластор перелистнул всего несколько страниц, но язык романа был одновременно остроумен и язвителен, а мнение автора о лицемерии чрезмерно фанатичных христиан очевидно. В семье родился ребенок, с которым хозяйка дома ведет себя отстраненно, потому что отцом предположительно являлся ее муж. Позже рождается второй ребенок, и когда становится ясно, что он от священника, хозяин дома выгоняет их на улицу, оставив только первенца и своего тезку, Джорджа. Изгнанного мальчика берет под опеку его незаконный отец, ужасно упрямый и лицемерный человек, который учит своего сына Роберта быть таким же твердолобым, как и он сам. Теперь же начинаются настоящие интриги, когда в романе наконец появляется существо явно демонического происхождения, которое мастерски заманивает Роберта Рингима в ловушку его собственных рассуждений об Искуплении. Существо в шкуре человека искусно манипулирует молодым юношей, настолько ослепленным страхом осуждения, что заставляет его совершить множество ужасающих предательств, кульминацией которых становится серия совершенных им убийств, одно страшнее другого. История о ниспадении настолько убедительна, что Аластор задрожал от восторга. Грешник заходит так далеко, что не замечает, когда его таинственный благодетель и наставник проявляет явно нечеловеческие способности, меняя перед ним обличья. У его демонического компаньона подвешенный язык, властная манера поведения, и он ловко меняет свой облик. Непроизвольно Аластор провел параллели с настоящим Люцифером, который хоть и обладал всеми этими способностями, почти не использовал их. О, до чего же хитер демон, о котором пишет Хогг – как он использует любую возможность залезть под кожу своей жертвы, как настраивает юношу против его собственных брата и отца, доводя его до братоубийства. И затем, спустя почти сотню страниц, ослепленный главный герой (или же уже главный злодей?), задает самый важный вопрос, которого Аластор с нетерпением ждал все это время. «На следующий день я поинтересовался, как его зовут; как я уже сказал, я часто терялся во время разговоров с ним. Он же ответил, что у него не было ни единого друга, у которого была бы нужда звать его по имени, ведь он рос в обществе столь же закрытом, как и наше; в свою очередь, он ни разу не назвал меня по имени с тех самых пор, как мы впервые встретились, и никогда не намеревался этого делать, если не по моей личной просьбе. – Но если вы не можете говорить, не называя моего имени, пока вы можете звать меня Гил, – добавил он, – и ежели я сочту уместным взять другое имя в будущем, то будет это лишь с вашего позволения. –Гил! – сказал я. – У вас нет другого имени? И какое это из ваших имен? Ваше имя при крещении или фамилия? – О, вам необходимо знать и мою фамилию? – ответил он. – Что ж, вы можете звать меня Гил-Мартин. Это не мое имя при крещении, но может служить заменой ему. – До чего же странно! – сказал я. – Вы стыдитесь своих родителей, что не дали вам настоящего имени? – У меня лишь один родитель, но я его не признаю, – гордо ответил он.» У Аластора перехватило дыханием. Этот дьявол и был самим Люцифером! Он стоял посреди захламленных полок книжного магазина и тихо наслаждался моментом. Пахнуший серой воздух наполнил его легкие, и он закрыл глаза от удовольствия. Этот роман был идеален. Обрадованный своей неожиданно удачной находкой, Аластор с удовольствием захлопнул книгу и направился к прилавку, чтобы оплатить драгоценную покупку. Седеющий дряхлый демон-паук за прилавком бросил на него взгляд несовпадающих глаз из-за очков в проволочной оправе. Прикрыв рот тощей белой рукой, он со скрипящим хрипом прокашлялся и монотонно спросил Аластора, будет ли он покупать что-то еще. Аластор бодро отказался, оплатил покупку с небольшими чаевыми, и терпеливо ждал, пока старый демон упакует его покупку в прочную сумку. Аластор сердечно его поблагодарил и покинул книжный магазин в прекрасном настроении. Вернувшись в отель, он незаметно проскользнул со своей покупкой в свою уединенную комнату, где развалился в мягком кресле, и снова достав книгу. Он жадно читал несколько часов к ряду, полностью поглощенный повествованием. Роберт и Люцифер разделяли презрение к своим отцам, и это их сближает. Грешник понимает, что восхищается Гил-Мартином, его красноречием и пылкими идеалами, когда любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, мог сказать, что все это лишь сладкоречивые ловушки, расставленные для него, пока он не падет в них безвозвратно. Чем дальше, тем хуже все становится для бедного, запутавшегося Роберта, который игнорирует все признаки надвигающейся опасности, не в силах сопротивляться чарам своего принца. Однако Аластор находил утомительной одержимость юноши искуплением и прощением, несчастный настолько переполнен сомнениями, что его рука несколько раз дрогнула перед важным делом. Гил-Мартин каждый раз отчитывает его за это, давя на него мощным авторитетом, и к концу романа Роберт уже не может сказать, какие из его действий он действительно совершал по собственной воле. Он просыпается в полном непонимании: мимо него прошли целые месяцы его жизни, его обвиняют в злодеяниях, которых он не помнит, и его с позором изгоняют из родного дома, пока вокруг собирается толпа, требующая его головы. Люцифер полностью ломает этого человека, разбивая все надежды все более гнетущей ложью, и толкает лицемерного набожного мальчишку на самоубийство. Роман заканчивается запутанным рассказом о том, как примерно двести лет спустя была раскопана могила Роберта, где его тело неестественно хорошо сохранилось вместе с рукописью этого романа. Сама идея настолько очаровательна, что Аластор в полном восторге. Этот роман вобрал в себя все, на что он только смел надеяться и даже больше – Люцифер был изображен могущественным и хитрым. Он подчиняет и истязает грешника до забвения и вечного проклятия так же легко, как дышит, пока плетет вокруг него целую паутину, чтобы в нужный момент узлы затянулись, не оставив возможности сбежать от своей судьбы. Умный ход, что Гил-Мартин использовал собственную веру человека в непоколебимое Искупление, это почти вдохновляло. Если он преподнесет эту книгу как подарок, это создаст впечатление, что Аластор готов подчиняться, хотя осуществлять это на практике он не собирался, но создать видимость тоже подойдет для его целей. Пусть Люцифер думает, что победил, что он сломал Аластора, и пока он будет наслаждаться своей победой, его бдительность упадет. Аластору нужно было лишь проявить терпение. В этот раз он все сделает правильно. В этот раз все будет идеально.