Пламя и непреклонность

      Последний год тянулся, казалось, целую вечность. Однообразные дни проносились нестройной чередой, похожие друг на друга. Из мира будто в один момент убрали все краски, ни единое развлечение более не казалось таким уж требующим внимания, все было столь блеклым и тоскливым, что становилось тошно. К тому же на столицу напала та самая пора нестерпимой жары и духоты, когда даже двигаться становилось невыносимо и тяжело. Лето в этом году продолжало наводить оборот, все более и более пугая горожан. Говорят, что чем жарче выдавалось лето, тем суровее следовала за ним зима.       Одни и те же разговоры, будто их совершенно ничего больше не волновало. Осознание, что только Сукуна заметил какие-то изменения вокруг, оказалось неприятным и озадачивающим. Почему только ему стало невыносимо находиться в замке и городе? Ведь, по сути, мало что изменилось в его образе жизни. Да, добавились новые дела и заботы, но едва ли они могли стать причиной его скверного настроения, которое даже полеты не могли поднять. Мрачность оседала на плечи, как пепел, остающийся после пожара. Он чувствовал себя капризным ребенком, которому ничто не может угодить. Не единожды принц покидал столицу на короткое время, чтобы суметь развеять свою необъятную тоску, но даже это не спасло от нее. Она преследовала его, как наемный убийца, как шпион, караулящий за деревом, готовый в любой момент нанести удар. Но это лучше, чем нахождение в замке: в нем Сукуна бродил по бесчисленным коридорам, как зверь в клетке, не зная, куда себя деть. Стены давили на него, а тишина вокруг казалась оглушающей, даже если вокруг него царила суета. Из его привычного уклада жизни будто вырвали маленькую, но весьма необходимую деталь.       Первое время Сукуна старался не связывать свое самочувствие с недавним отъездом Юджи в Дорн. Видано ли это так переживать за другого человека, появившегося в жизни кронпринца относительно недавно. В конце концов, он находился там, где должен быть, не вечно же ему жить в столице, подобно пленнику. Рано или поздно это все равно произошло бы, поэтому Сукуна старался как можно скорее выкинуть мысли, не отличавшиеся логичностью, из головы. Вот только они всегда возвращались и продолжали крутиться вокруг знакомого образа, вызывая водоворот противоречивых чувств.       Каждый раз Сукуне приходилось напоминать себе, что Юджи еще вернется назад, когда его дела в Солнечном Копье будут улажены. Сложно поверить в то, что их встреча в тот злополучный день была последней. На время ему хватало своих же убеждений, пускай он и не питал слишком сильных надежд. Всегда оставалось то неприятное подтачивающее его чувство сомнения. Они расстались не врагами, но и не друзьями. И у Сукуны не было ни единой причины так долго и трепетно думать о дорнийском принце, но он ничего не мог с собой поделать. Все это выше его.       Осознание причины своей тоски привело Сукуну почти в ярость. Ни разу в жизни его не обуревали такие эмоции, стоило ему лишь подумать о Юджи. Хотелось волоком притащить его назад и потребовать хоть каких-то объяснений. Ведь, вероятнее всего, именно он виноват в том, что творилось с Сукуной. Он стал больше огрызаться и вступать в споры с окружающими, не то чтобы раньше этого не было, просто теперь все носило излишне свирепый характер. Ему просто хотелось, чтобы его оставили одного. Вот только, когда ему удавалось заполучить желаемое, он быстро жалел о своем решении. Одиночество и тишина лишь порождали еще больше мыслей, одна мрачнее другой, и не оставалось ни сил, ни возможностей справиться с ними.       Первым его решением было не пытаться поддерживать связь с Дорном. Отсутствие Юджи как неприятная колотая рана, которая едва ли заживет, если Сукуна продолжит делать хоть какие-то попытки по выстраиванию отношений с ним на расстоянии. Пускай пройдет должное время. Сукуна не сомневался, что совсем скоро его жизнь войдет в привычное ему русло. Жил же он раньше без Юджи. Поэтому он решил погрузиться с головой в свои собственные дела, чтобы хоть как-то отвлечь себя. Да, порой это становилось скучно и выматывающе, но это лучше, чем ничего.       Растерянность быстро сменилась остервенелостью и стала заметной для окружающих. Объяснять им причину своего поведения Сукуна не собирался, но иногда приходилось искать себе вразумительные оправдания, звучавшие неубедительно, но ему верили. Не могли не верить. Сложнее всего оказалось убедить мать, что с ним в порядке, впрочем, у него и не вышло это до конца — она обладала невероятной проницательностью. Но если она и понимала, что сын о чем-то беспокоится, ей все еще предстояло узнать причину этого.       Когда до Королевской Гавани дошло известие о том, что правитель Дорна покинул бренную землю, Сукуна словно очнулся ото сна. Сколько дней прошло с тех пор, когда он переправил Юджи в его родные земли? Он знал ответ на этот вопрос и это поразило его сильнее, чем следовало. Первым его чувством была эгоистичная радость, которую оказалось сложно подавить. Если старик умер, то это значит, что Юджи в скором времени должен был вернуться назад, если можно было верить его ранним словам. И тогда Сукуна сможет вернуть себе свою нормальную, лишенную нелепых чувств и догадок, жизнь. Но он быстро отмахнул от себя наваждение. Ему должно быть стыдно за себя. Нельзя так радоваться чужой смерти, по крайней мере в этом случае. Стоит помнить, что это был близкий человек Юджи, наверняка он принял произошедшее излишне болезненно. Узнай он, как Сукуна отреагировал на известие о смерти, то непременно бы расстроился еще сильнее, а может и вовсе разозлился. Сукуна еще помнил, как Юджи отреагировал на его необдуманные слова, которые он сказал дорнийскому принцу накануне его отбытия. Он буквально швырнул в него стакан, не будь удача на его стороне, то в тот день пострадала бы отнюдь не стена. От воспоминания по спине поползли мурашки. Никто и никогда не вел себя с ним таким образом. Это возмущало и волновало слишком сильно, чтобы игнорировать.       Перед ним вновь встала дилемма. Что он должен предпринять в дальнейшем? Мысль оставить все как есть казалась неправильной. В теории, Сукуна мог вновь навестить Дорн, это не заняло бы много времени, но, подумав о последствиях своего полета, поморщился. Слишком рисковое предприятие только лишь для того, чтобы удостовериться, что с Юджи все в порядке. Он еще раз прогнал эту мысль в своей голове, пытаясь найти в ней достаточно причин на совершение данного поступка. Что сейчас для него более весомо? Мирный договор или же уверенность в спокойствии Юджи. Разум диктовал одно, но вот сердце противоречило ему. Если он предпримет все необходимые меры безопасности, то никто и не узнает о его незаконном вторжении в Дорн. Да, Юджи сейчас окружают семья и близкие, которые предоставят более подходящую для него поддержку, но Сукуну все равно тянуло к нему с такой силой, что ей сложно было сопротивляться. Он уже всерьез взялся за эту идею, когда Висения, видевшая некоторое замешательство сына, ненавязчиво посоветовала ему написать письмо со словами сожаления.       — Даже если ты не знал этого человека, от тебя все равно будут ждать подобных слов. Дань уважения тебе необходимо отдать.       Обычное письмо. Разве оно могло решить всю проблему? Сукуна все равно не сможет сказать с его помощью, как сожалеет о произошедшем. Он даже не уверен, что смог бы лично сделать подобное. В ту секунду ему хотелось быть рядом с Юджи, а не писать ему письмо. Казалось, что его присутствие рядом могло бы подействовать куда лучше любых слов. Пускай ему не были бы рады, в чем он и не сомневался. Юджи мог бы ругаться, взывать к его благоразумию, но тогда, хотя бы на время, его печаль могла бы отойти в сторону. А это уже сама по себе причина попытаться навестить его. Однако Сукуна решил все-таки принять предложение матери, хоть и с долей скепсиса. Если ее идея будет более проигрышной, то он займется реализацией своей, а там уж будь, что будет. Не убьют же его, в конце-то концов.              Ему потребовалось больше времени, чем он рассчитывал, чтобы нацарапать простое письмо. На первое он косился недоверчиво: ему казалось, что в каждом слове виднелось его собственное неумение правильно выражать сочувствие. Он словно бы насмехался над чужими чувствами. Второе он так часто правил, что от него пришлось избавиться с помощь огня, чтобы никто никогда его не видел. Хорошо, что бумага отлично горела. Сукуна смотрел на пламя в очаге и надеялся увидеть в нем ответы на свои вопросы. Во времена его путешествия по Браавосу ему доводилось видеть многих приверженцев иной религии, поклоняющихся некому Владыке Света. По их словам, тот общался с ними с помощью посланий, которые они видели в пляшущем огне. Сукуна, разумеется, мало верил их словам, но все равно отчаянно смотрел на пламя, безжалостно пожирающего бумагу с нестройными строчками, и надеялся увидеть хоть что-то. Ответов не последовало, и это почти не разочаровало его. Письмо обратилось пеплом, запах которого въедался в ноздри и заставлял невольно морщиться. Он сел за стол, чтобы предпринять третью попытку. Собственные мысли разбегались и не желали выстраиваться в подходящее послание. Как бы он ни пытался, ничто не казалось ему в достаточной степени подходящим. Разум будто бы издевался над ним. Почему, представляя их с Юджи встречу, его красноречие не заставляло себя долго ждать, а теперь, когда оно действительно было необходимо, Сукуна не мог связать и двух слов на бумаге? Бессмыслица какая-то. В отчаянии он хотел уже одолжить у отца часть его писем, которые он хранил в зале собраний, но вовремя одернул себя от этой мысли. Ему нужно написать письмо от себя, а не пытаться подражать стилю собственного отца.       Третье письмо он написал на валирийском. Ему понравилось то, как оно составлено, вот только для Юджи письмо не представляло бы никакой ценности. Он же банально не сможет его прочитать. Как и предыдущее, оно тоже растворилось в языках пламени.       И лишь ближе к полуночи ему удалось написать что-то подходящее. Достаточно официальное, написанное твердым почерком и без единой помарки. Словно он каждый день пишет нечто подобное. Оно не казалось идеальным, но это большее, что он смог предложить Юджи. Ворон, успевший уже задремать в ожидании, когда его отправят в путь, недовольно нахохлился, когда Сукуна передал ему свое послание. Когда маленькая фигура ворона скрылась в сумерках, он запоздало осознал, что написал в письме кое-что лишнее, что никогда не должно было покидать стен его покоев. Однако сделанного не воротишь, оставалось рассчитывать, что Юджи никогда не расшифрует последнюю фразу письма. С другой стороны, а почему бы и нет? Шанс на возвращение Юджи не так велик, возможно, ему больше никогда не потребуется смотреть в его глаза и объясняться ему. Эта мысль отозвалась уколом боли в груди.       Он думал, что на этом их общение и оборвется, вот только, к его собственному удивлению, все приобрело совершенно иной характер. Спустя несколько недель после первого письма, Юджи сам прислал ему птицу. И с тех пор завязалась их непостоянная переписка. Сукуне пришлось пересмотреть свое мнение по поводу нелогичности такого способа общения. Всякий раз Юджи заставлял его смотреть на вещи с другого угла, даже тогда, когда он сам находится в сотни лиг от него. Сукуну должно пугать такое влияние на себя. Он знал, чем оборачивается для людей их собственные привязанности. Это опасно. Юджи мог стать его слабостью, если уже не стал.       Когда он получил первое послание из Дорна, Сукуна долго не мог решиться открыть его, лишь буравил кусок бумаги пристальным взглядом, будто опасаясь, что та вспыхнет, стоит ему прикоснуться к ней. Если он сожжет ее сейчас, то оборвет ту тонкую нить, связывающую их. Да, это будет болезненно и, скорее всего, он пожалеет об этом, но ему нельзя быть неосторожным. Сукуна не должен увязнуть в чувствах к кому-то вроде Юджи, как в трясине, это обернется плохим исходом для них обоих. Мысль навредить дорнийскому принцу еще раз казалась ему ужасающей. Он будто застрял на перепутье, и не знал в какую сторону ему теперь двигаться. Каждый его выбор казался неправильным и вел за собой последствия и потери. Взгляд снова скользнул по письму, по-прежнему лежавшему на столе. Руки чесались, чтобы открыть. Он не боялся пересечь все королевство, но опасался вскрыть чужое письмо. Смех да и только. Узнай кто об этом, то на него уже смотрели бы совершенно другими глазами. Раздражение зашевелилось где-то под кожей, хотелось расчесать руки в кровь, чтобы избавиться от него. Его уверенность не должна так легко улетучиваться лишь потому, что дело касалось Юджи. Это неразумно. Он не потеряет ничего, если прочтет это злосчастное письмо, ведь, если подумать, Сукуна был тем, кто написал первым.       Отойдя от стола, Сукуна стал мерить шагами комнату, то и дело натыкаясь на предметы мебели. Воздух в покоях был густым и вязким, пропитанный его же яростью и неопределенностью. Зачем Юджи вообще написал и напомнил о себе? Не желал оставаться в долгу? Очень в его духе. Его вежливость и воспитание выводили из себя, словно делает какое-то одолжение. Сукуна злился на Юджи, на самого себя и на все треклятое королевство, будто это оно виновато во всех его проблемах. Он — наследный принц Вестероса. Как он возглавит страну в будущем, если тушуется перед письмом, как девица, ожидающая послания от своего ухажера? Ситуация из ряда вон нелогичная. Умом-то он понимал, но ничего не мог с собой сделать.       После прочтения письма Сукуне придется ответить на него, как диктует воспитание, а ему и без этого пришлось приложить массу усилий, чтобы написать первое послание. Вряд ли ему хватит терпения на последующие письма: он никогда не отличался спокойствием, да и в выстраивании доверительных отношений не преуспел, несмотря на свой возраст. Ему это не казалось чем-то необходимым. А Юджи, хоть и пытался выставить себя сдержанным и серьезным, тоже обладал крутым темпераментом. Упрямства и горделивости в нем более чем достаточно. Одного необдуманного слова хватит, чтобы он ощетинился и подобрался, как охотничья собака перед броском. В нем скрывался неукротимый и жесткий нрав, который не удастся обойти с помощью лести или запугивания. И если в беседе один на один можно было как-то отследить эмоции собеседника, чтобы правильно выстроить диалог, то в переписке приходилось отслеживать каждое свое слово. Сукуна уже неоднократно выставлял себя перед Юджи не с лучшей стороны, и будет ужасно, если он разрушит мост, который с трудом выстроился между ними, одним лишь только неучтивым замечанием.       Сопротивляться самому себе принц долго не смог. И когда солнце скрылось за горизонтом, он раскрыл письмо, будто в темноте любой любопытный взгляд неопасен.       Обо всех своих сомнениях Сукуна больше не вспоминал, когда письма стали неотъемлемой частью его жизни. Забыл он и об осторожности и прочих волнениях. Каждое его последующее письмо было менее обдуманным и более эмоциональным. И Юджи отвечал ему тем же, словно это само собой разумеющееся. Его плавный почерк с аккуратно выведенными петлями на буквах рассказывали Сукуне множество историй, которые происходили с Юджи в Дорне, он мало говорил о своем состоянии или как он переживает смерть своего деда, но в этом не было необходимости. Потребовалось всего пару недель, чтобы кронпринц мог без труда уловить эмоции Юджи, которые он испытывал во время написания письма. Он писал мельче и меньше, когда расстроен; во время злости буквы казались острыми, написанные твердой рукой; а когда он оставался спокойным или воодушевленным, в письме было столько помарок и исправлений, что Сукуна не мог сдержать усмешку.       Эти редкие моменты, когда Сукуна получал весть от Юджи, скрашивали будни, но скоро и этого стало недостаточно. Ему физически необходимо было увидеть Юджи вживую, удостовериться, что все происходящее взаправду и той ледяной стены между ними нет. Эмоции и чувства, что он испытывал, обладали такой силой, что невозможно было скрыть. Всякий раз, когда спрашивали о причине его безмятежного настроения, ему приходилось увиливать от прямого ответа. Хитрый взгляд матери буквально пригвождал его к месту, но и с ней ему удавалось справиться и надеяться, что она в ближайшее время не попытается докопаться до сути.       Однако переписка не занимала все его время, которое по-прежнему тянулось мучительно медленно. Решение о его неизбежной женитьбе, пускай и отложенное после побега невесты, вновь ворвалось в жизнь и добавило некоторые проблемы, грозящие превратиться в катастрофу. Раньше эти разговоры, касающиеся его судьбы, мало волновали Сукуну. У него была четкая тактика, проработанная с девицей Тирелл до мелочей. Никаких отношений и лишь игра на публику. Вот только она не работала, когда эта самая девица скрылась за горизонтом. А тем временем вопрос женитьбы встал очень остро. Он не хотел связывать себя никакими узами, особенно сейчас. Лишние хлопоты лишь усложнят выстраивать отношения с тем, с кем необходимо, ведь он не мог просто согласиться на брак с первой подвернувшейся леди. Его не интересовали отношения, походящие на те, что у его родителей. Нет, часть его хотела бы этого, но он понимал, насколько теперь это не реализуемо. Во-первых, его не интересовала никакая девушка. Во-вторых, его интересовал Юджи. Но о таком разве можно говорить? Даже одна мысль казалась преступной и неправильной.       Вот только брак необходим, как бы он ни уклонялся от этого. Даже если он использует все свои приемы для откладывания данного вопроса, то мало что сможет изменить. Если повлиять на свою судьбу не получалось, то приходилось действовать более изящно и осторожно. Ему нужна была девушка, которая не питала огромных надежд на брак как таковой, та, которая понимала, что это лишь соглашение между двумя, где чувства не играют никакой роли, только взаимная выгода. Поэтому Сукуне не одну неделю приходилось проводить время в компании девушек, которых пригласили в Красный Замок. Он включал всю свою тактичность и благоразумие, стараясь не давать ни единой из них и намека на свою предрасположенность. Прощупывать почву следовало осторожно и без лишних движений.       Вся эта затея со смотром невест ему не нравилась несмотря на то, что эта же самая идея принадлежала кронпринцу. Тогда подобное решение казалось единственным подходящим вариантом: он смог бы самостоятельно выбрать, а не просто безучастно принять претендентку, которую сочтут более подходящей, а также и по возможности отсрочить помолвку. Сукуна решил, что Юджи не стоило знать обо всем происходящем, хотя сам он и не понимал причин своей скрытности. Расстроился бы он, если бы узнал? Вероятно бы нет, ведь они росли в похожем мире, где браки редко заключаются по любви. По большей части они нужны только для продолжения рода, налаживания отношений между других домов Вестероса, передачи и приумножению наследства.       В его, как он думал, «идеальном» плане образовался один единственный изъян. Жениться ему все-таки придется, а сам ни на шаг не приблизился к воплощению своего плана. Ни одна леди не казалась ему подходящей. Покладистые и милые при нем, пели похожие песни, но на разный манер. Скучные, неинтересные и ни капли не походили на Юджи, который занимал слишком много места в его голове.       И все его расчетливые мысли вовсе испарились, когда Юджи внезапно появился в тронном зале Красного Замка. Сукуна совершенно не ожидал его возвращения, ни единым словом Юджи не обмолвливался об этом в своих письмах, хотя, по правде, они уже некоторое время не обменивались ими. Сукуна каждый вечер давал себе обещания написать ему, но дни были окутаны всевозможными заботами, и он попросту не успевал взяться за перо, а теперь его появление выбило всю почву под ногами.       Первое, что осознал кронпринц, увидев Юджи, так это то, что у него перехватило дыхание. Чувства накатывали рокочущими волнами, в ушах шумело нарастающее сердцебиение. Сукуна уже не мог отрицать, насколько он скучал по нему, все внутри него завязалось в тугой узел. Однажды этот парень станет его погибелью, но Сукуна без задней мысли ступит на этот путь, ибо повернуть назад уже не мог.       Долгую минуту Сукуна разглядывал чужую фигуру, впитывая в себя его образ. Он хотел насладиться каждой секундой, как путник наслаждается прохладной водой, пробывший в пустыне многие недели. И мир снова обрел прежние цвета. Юджи стоял в тронном зале, как человек не принадлежащий этому миру. Сукуна не станет лукавить, Юджи выглядел неотразимо, ему не следует реагировать на его появление столь бурно. Но он остался глух к доводам рассудка. Пускай прежде ему не раз доводилось подвергать сомнению любовь и все, что с ней связано, однако он не мог списать свою одержимость другим человеком на иную причину. Возможно, именно поэтому его отец однажды положил окровавленный клинок к ногам его матери, поставив точку в длительной междоусобной войне за престол. Именно это чувство он питал к Висении? Он не знал верного ответа, но думал, что недалек от истины.       Черная одежда на Юджи неприятно резала глаз, она как траур, окутывающий принца непроглядной вуалью, но лишь он остался напоминанием о прошедших днях полных горя. На лице дорнийца блуждала слабая мягкая улыбка, согревающая сердце и наполняющая светом весь тронный зал, а в глазах поблескивали знакомые веселые искорки. Оставалось лишь догадываться, что было причиной его веселья, но Сукуна не хотел знать, он просто наслаждался его присутствием. Он не мог отвести глаз, мир сузился и все заботы остались далеко позади. Как можно было вообще переживать о чем-то, когда спустя год им наконец удалось встретиться? Все потеряло всякую важность. В том числе и невесты, шествующие по его замку как у себя дома, и вынуждающие самого Сукуну скрываться в темных углах, куда они соваться не смели. Разве что Йорозу, ее не смущали ни условности, ни правила приличия, ни какие-то установленные нормы морали. Все они не имели никакого веса против ее стремления достигнуть желаемой цели. Она была назойлива и опасна. Знала, что их уединение в одном помещении без свидетелей может скомпрометировать обоих. Велика вероятность, что это и являлось истинной целью: позволить кому-то увидеть их один на один, чтобы слухи, подобно теням, расползлись по замку. Наследный принц сопровождает одинокую леди в укромных уголках замка. Вопиющая бестактность и идеальная ловушка, чтобы организовать брак. Не то чтобы Сукуна не ожидал ее появления после объявления о смотре невест, вот только в своей голове давно вычеркнул ее имя из списка возможных претенденток. Он ей не доверял, как не доверял и ее отцу. Его притязания на трон были видны невооруженным взглядом. Пару раз он поднимал этот вопрос с отцом, но тот лишь многозначительно хмыкал, будто знает что-то, чего Сукуна не понимал и не знал. Это раздражало даже больше, чем настойчивость этой бесстыдной девицы.       Сукуна поспешил отогнать раздумья о ней на задворки своих мыслей. Все это уже не важно. Юджи по-прежнему стоял и с любопытством рассматривал кронпринца, прищурив глаза, и не спешил нарушать повисшую тишину. Сколько времени они стоят так? Сукуна усмехнулся себе под нос, но так и не сдвинулся с места, боясь, что каждое движение тела выдаст его истинные чувства. После стольких писем и бесцельных дней, встреча будоражила и казалась почти нереальной. Хотелось подойти и проверить, не мираж ли это.              Знай Сукуна, каким будет его воссоединение с Юджи, то согласился бы ждать куда дольше года. Ему с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не переступить ту самую последнюю границу между ними, это больше напоминало хождение по канату, который раскачивался из стороны в сторону от малейшего порыва ветра, грозя скинуть Сукуну вниз. Если кто-то и нарушит дистанцию, то это должен быть не он. Сукуна не без разочарования наблюдал, как Юджи отступил от него в тронном зале, но в то же время успел заметить колебание и смущение на лице дорнийца. Его сбитое дыхание и горящие щеки пускали по коже Сукуны мурашки, он почти не чувствовал боли в пораненной руке. Разве она была важна? Он мог бы разозлиться на Юджи, который старается всеми силами игнорировать или вовсе отказаться от своих чувств, но они невероятно сильно бросались в глаза. Заинтересованность была очевидна любому. Будь Сукуна ему так неприятен, как он пытается себя убедить, то никогда бы не позволил приблизиться к себе настолько близко, не говоря уже о том, что произошло потом. Но он не мог злиться. Юджи привлекал в любой ситуации. В нем таилась сила и нерушимый стержень его собственных амбиций и устоев, и это заставляло трепетать сильнее любой видимой глазу красоты. Как ни посмотри, Сукуну всегда манило то, что могло достаться лишь с трудом или не достаться вовсе.       — Ваше Высочество? — голос Юджи вырвал его из раздумий и Сукуна вздрогнул от неожиданности, затем покосился на своего спутника. В этот день произошло много событий, круживших голову, ему требовалось время, чтобы осознать их все.       Распаренную кожу покалывало от ночной прохлады, но один лишь взгляд на чужое лицо согревал сильнее любых горячих вод. Он правда не собирался звать Юджи в столь поздний час к себе, это был импульсивный поступок, о котором Сукуна ни капли не жалел. Хотя начало их встречи не выглядело столь уж обнадеживающим. Юджи, по понятным причинам, не понравилось приглашение. Более того, он был в ярости. Сукуна не смог придумать ничего лучше, чем продолжить поддразнивания над ним, но никак не ожидал, что события предпримут такой внезапный поворот. Игра опасна, но стоила свеч. Пожалуй, Сукуна увидел слишком много, нежели рассчитывал, и теперь его мысли то и дело возвращались к чужой обнаженной фигуре. Ему не стоило так думать обо всем этом и придавать какой-то смысл — они оба мужчины и нет ничего такого в том, что он увидел. И все-таки что-то заставляло его чувствовать пылающий пожар внутри себя.       Стоило бы внушать себе, что все происходящее — неправильно, однако даже в своей собственной голове не поворачивался язык. Вот только может ли он позволить всему зайти далеко? Он не знал ответа и видел, что Юджи тоже задавался схожим вопросом и опасался ответа на него. Нерешительность и напряжение так и висели над ними с тех пор, как они покинули пещеру. Весь замок спал и только их тихие шаги разносились по коридорам, и казались почти оглушающими. Юджи первый, кто нарушил молчание, и Сукуна опасался, какими будут его дальнейшие слова. Какая ирония, он так размяк за это время. Просто невероятно! Ему должно быть стыдно за самого себя. Пора взять себя в руки. Его репутация грозила разрушиться, как домик из песка. Будут ли его опасаться и считаться с ним, если он проявит слабину и мягкосердечность? Абсолютно нет. Но, с другой стороны, половина королевства боится и уважает нынешнего короля как огня, несмотря на его трепетное отношение к королеве. Вероятнее всего, дело в том, что она является женщиной? Или потому, что Рёмен зарекомендовал себя задолго до своей женитьбы. Неправильно рассматривать их с отцом жизни и выискивать в них схожести и различия, это не принесет ничего, кроме раздражения. Они совершенно разные люди. И у Сукуны есть оба глаза, чтобы видеть. А сейчас он видит Юджи с влажными волосами, которые немного завивались на концах, и у него не хватало сил что-то говорить по этому поводу. Незаконно иметь такую власть над его эмоциями. Его разрывало от противоречий и ему нестерпимо хотелось вырвать свое сердце из груди, чтобы оно не колотилось столь сильно. Он криво усмехнулся, понимая, в какую опасную западню попал. Он не сможет никогда отказываться от того, кто стоит перед ним и вопросительно смотрит на него. В карих глазах читался намек на беспокойство, и Сукуна поспешил стереть его с чужого лица.       — Я задумался, — только и ответил он, улыбнувшись, насколько это возможно, спокойно и безмятежно. Ему стоит оставаться невозмутимым. Судя по выражению лица Юджи, он не убедил его.       — Очевидно, мыслей невероятное множество. Вы молчали так долго, — хмыкнул он без капли насмешки, убирая руки за спину, и повернулся в один из коридоров вслед за кронпринцем.       — Ты даже не представляешь, насколько много, — кисло подтвердил Сукуна.       Ему стоило отвести Юджи в его покои и вернуться к себе. Они провели вместе слишком много времени за один день и это способствовало затруднению мысленных процессов Сукуны. Он уже достаточно раз нарушал личное пространство Юджи, просто потому что они оказывались в излишне интимных ситуациях, а Сукуна не мог отказать себе в маленьких нарушениях. Никакие доводы рассудка не могли отрезвить его и отказаться от действий. Он все еще ощущал тепло кожи рук Юджи, его ускорившееся горячее дыхание на своем лице, и помнил глубину его глаз, находившихся так близко, что Сукуна мог рассмотреть каждую золотую крапинку в радужке. Лишь запоздало пришло осознание, что Юджи мог отпрянуть от него и воспринять все в штыки, но тот, к удивлению, не предпринимал никаких поспешных попыток к отступлению. Это давало некую надежду. Вот только Юджи старательно молчал, не давая никаких ответов, сводя Сукуну с ума своей неопределенностью. Да, он обещал не давить, но и у его терпения был предел. Он не собирался прекращать ухаживаний, но теперь не знал, был ли в этом какой-то смысл.       За пределами замка все еще густилась темнота, но если Сукуна правильно посчитал, то совсем скоро забрезжит рассвет. Им обоим следовало бы поспать, тем более Юджи провел последние недели в пути по морю, что явно не улучшило его самочувствие и сон. Плавание, пусть и даже на самом мощном корабле, когда под ним бушует водная стихия, готовая в любую секунду поглотить ненадежное средство передвижения, определенно не являлось благополучным стечением обстоятельством для Юджи. Сукуна обеспокоенно посмотрел на юношу, замечая усталость на его разрумяненном от пара лице. Внутри него все болезненно сжалось. Нужно вернуть его назад в покои и оставить там, и больше не посягать на свободное время дорнийского принца, особенно в столь позднее время. Но ему так сложно отпускать его. Словно после их расставания, на утро все растворится как дым, не оставив даже воспоминаний. Эта мысль абсурдная, лишенная всякой логики, но Сукуне не хотелось смеяться.       Он остановился посреди одного из коридоров, погрузившись в свои мысли. Они метались между разумом и чувствами, и Сукуна совершенно не знал, что следовало предпринять.       — Только не говорите мне, что мы снова заблудились, — с явной веселостью произнес Юджи, намекая на их давнюю историю в лесу.       Сукуна ожëг его взглядом, но его спутник остался не впечатленным чужой вспышкой раздражения. Он удивительно быстро выработал иммунитет к любому проявлению недовольства со стороны кронпринца. Было ли то слабоумием и отвагой или же Юджи давно понял, что Сукуна никогда не причинит ему вреда? Еще один вопрос, не имеющий ответа, добавился в длинный список.       — Я знаю этот замок восемнадцать лет, — отчеканил он, прищурив глаза, и надеялся, что Юджи хотя бы из приличия сотрет с лица эту нахальную усмешку. Словно услышав не озвученное желание принца, тот прокашлялся и выпрямился, расправив плечи, и подошел к Сукуне, ступая по каменному полу мягкой походкой.       — Я ни в коем случае не ставлю под сомнения вашу осведомленность обо всех путях Красного Замка, но вы же сами нередко говорили о том, что здесь так много тайных троп и знать их всех практически невозможно.       — Невозможно, но я-то их прекрасно знаю, маленький принц, — он подался вперед, чтобы их лица оказались на одном уровне. Запоздалая мысль о поспешности такого решения осталась проигнорированной.       Юджи закатил глаза и фыркнул. Возможно, он не чувствовал того же напряжения, что сковывало Сукуну невидимыми цепями и тянуло к земле. Чувства делали его слабым и неосмотрительным. Стоило остановиться, пока не слишком поздно.       — Ваше самомнение способно охватить все семь королевств, — проворчал Юджи и отошел от Сукуны в сторону одного из окон, открывающего вид на замок и часть города, окутанного темнотой. Он подался вперед, опираясь локтями на подоконник.       — Тебе стоит отметить, что это не без причины, — заметил Сукуна, последовав за Юджи, и встал рядом с ним, тоже устремив взгляд наружу, но он то и дело соскальзывал обратно на дорнийского принца, который задумчиво рассматривал небосклон, усыпанный звездами. Молодая луна все еще властвовала, но уже готовилась в скором времени уступить свои права солнцу. Зрелище наверняка красивое, но не столь завораживающее, чем то, на которое смотрел Сукуна.       — Я даже немного скучал по этому виду, — со вздохом сказал Юджи, скользя взглядом по столице с блуждающей на лице улыбкой. — Некоторые звезды здесь намного лучше видно, чем в Дорне.       Сукуна ничего ему не ответил. Звезды и созвездия мало волновали его. В свое время ему пытались внушить, что знание звездного неба в будущем ему пригодится, но так и не смогли предложить хоть один пример, где именно и в каких ситуациях ему это потребуется. Он лишь задумчиво рассматривал излишне открытую шею Юджи с россыпью маленьких родинок на смуглой коже. Его рука замерла в напряжении, чтобы не коснуться одной из точек, чтобы провести к другой, вырисовывая своеобразное созвездие. Он еще в купальне заметил, как много родинок скрывалось на теле Юджи, и теперь они полностью завладели и его вниманием, и воображением.       — Вы же совершенно меня не слушаете, не так ли? — насмешливо спросил Юджи неожиданно, вновь заставая Сукуну врасплох. Сердце сделало кульбит, но он нашел в себе силы, чтобы поднять на своего собеседника глаза. Юджи расслабленно улыбался, опершись щекой о ладонь.       — Боюсь, я мало что понимаю в звездах, — признался Сукуна, усмехаясь. — Мне часто говорили, что знание их приведет меня домой, если я заблужусь. Но сложно заблудиться верхом на драконе.              Лицо Юджи вытянулось, а после он закатил глаза и покачал головой.       — Ну, разумеется, вы сказали что-то подобное, — проворчал он, отворачиваясь к окну и выпрямляясь. — Видите вон ту яркую звезду? — Юджи указал на одну из светящихся точек на темном небосклоне. Сукуна согласно промычал, опираясь рукой рядом с его ладонью, чтобы лучше рассмотреть то, что показывал ему дорнийский принц. Он не знал, что тот задумал, но не хотел прерывать его монолог.       — Ее называют глазом Ледяного Дракона, и она всегда указывает на север, — продолжал тот и его ладонь взметнулась к другим скоплением звезд. — Эти можно считать крыльями, а те, что составляют собой ровный ряд — хвост и он же, в свою очередь, на юг. В это время года эти звезды видно так ярко. Я поражен, что с вашей одержимостью драконами вы не знаете название этого созвездия.       Ехидство такое очевидное, что Сукуна оскорбился и несильно пихнул того в бедро, вызывая лишь шаловливую улыбку.       — Я не обязан знать все, что связано с драконами, — проворчал он, когда Юджи снова занял прежнее положение, облокотив руки на подоконник.       — Не должны, но вы всегда их упоминаете, — с вызовом в голосе ответил он, смотря на него снизу вверх. Он стоял так близко, что перехватывало дыхание.       — Меньше болтай, — вздернул подбородок Сукуна. Ему нравилось, что Юджи сам нашел причину не возвращаться в покои, поэтому он готов был слушать и о звездах, и о собственной одержимости драконами — что угодно, лишь бы еще немного побыть один на один. — Раз уж взялся за мое образование, то тебе стоит продолжать, пока солнце не взошло.              Юджи закатил глаза и перевел их в сторону темного неба. Он рассказывал об истории такого названия, о том, как называли созвездие в других частях света, и Сукуна правда его слушал, не решаясь перебивать чужой рассказ. Ему нравилось воодушевление в чужих глазах, его довольное лицо, когда он замечал, что кронпринц по-прежнему его слушает. Приятное тепло растекалось в его груди. После Ледяного Дракона, Юджи переключился на другую звезду, носящее имя Нимерия, рядом с ней еще виднелось бледное туманное свечение, которое ассоциируется с тысячей ее кораблей. Согласно преданиям, она стала одной из первых принцесс Дорна, которая смогла поменять их обычаи, что сохранялись до сих пор. Сукуна правда хотел продолжать слушать всю историю более внимательно, но вся его сосредоточенность рассыпалась, когда он ощутил руку Юджи на своей ладони. Он так увлекся своим рассказом, что даже не замечал этого, а вот Сукуна не мог похвастаться тем же. Кожу слегка покалывало, а воздух застрял где-то в глотке. Снова стало жарко, совсем не так, как в горячих водах купальни.       — Почему я так много говорю? — неожиданно произнес Юджи и его щеки залил румянец, когда он покосился на Сукуну. — И почему все это время вы не сказали ни слова?       Единственное, на что был способен Сукуна — кивнуть на их переплетенные руки.       — И почему мы держимся за руки?       — Я не знаю, — признался Сукуна тише, чем планировал, и попытался отстранить свою ладонь. На лице Юджи на мгновение отразилась задумчивость, а после он сам перехватил чужую руку, удерживая в своей, словно бы прислушиваясь к своим ощущениям, и, судя по всему, они его сами порядком удивили.       Между ними повисла тишина. Немного неловкая и смущающая. Никто не смел нарушать ее, опасаясь разрушить волнующий момент.       — Юджи?       Тот тут же вскинул на него несколько испуганный и рассеянный взгляд.       — Прошу прощения, — поспешно извинился он и выпустил горячую и странно напряженную руку Сукуны. Явная досада отразилась на его лицо, но Юджи поспешил убрать свои собственные ладони из зоны видимости, спрятав их за спиной, избегая дальнейших неловких прикосновений. Сукуна ощутил внутри себя нотку печали от потери тепла. Его ни капли не претила их растущая близость и некая интимность обстановки. Желание, чтобы Юджи перестал сдерживаться за нормы морали и наконец дал себе волю, было столь сильным, что он едва не высказал его вслух, но вовремя сумел прикусить язык. Держаться за руки оказалось, на удивление, приятно.       — Кажется, я позволил себе лишнего. Сказывается отсутствие сна, — криво усмехнулся Юджи. Сукуна наклонил голову на бок и ответил ему ухмылкой.       — Тебе не за что извиняться, маленький принц, — прошелестел он, видя быструю смену эмоций на чужом лице. Еще немного и он загонит парня в угол, поэтому Сукуна предпринял единственное верное, по его мнению, решение — а именно отступил. Бывают случаи, когда излишнее давление не помогает. Нужно использовать все имеющееся в запасе терпение. — Думаю, мы уже достаточно задержались здесь. Мы так и не приблизились к месту нашего назначения, а ведь уже совсем скоро рассвет.       — Встречать с вами рассвет уже входит в привычку, — пробурчал Юджи и оглянулся по сторонам, будто проверяя, нет ли в округе нежелательных зрителей.       — Неужели я такая неприятная компания для тебя?       — Вовсе нет, — просто ответил принц, нагоняя Сукуну на середине лестницы, ведущей на вершину башни. — Я просто озвучиваю факт. Поверьте, есть множество более ужасных способов встретить рассвет.       — Вот тут я с тобой соглашусь, — собственное сознание подкинуло ему несколько весьма малоприятных рассветов, которые он встречал вдали от своего дома. Порой даже казалось, что это будет последний рассвет в его жизни, но судьба ему благоволила. Юджи вопросительно посмотрел на него, но Сукуна не хотел делиться с ним своими воспоминаниями, которые были слишком неприятными, чтобы омрачать такую хорошую ночь.              — Ваше Высочество, мне кажется, что мои покои находятся в другой стороне, — произнес Юджи, озадаченно осматриваясь по сторонам, тем не менее следуя за кронпринцем, который уверенно следовал к своей цели.       — Хочу кое-что тебе показать, — заговорщицки пояснил Сукуна, оглянувшись через плечо и встречая явную заинтересованность на чужом лице. Усмешка тут же стала еще более широкой. Замок стоял сотни лет и таил множество секретов и таких потаенных мест, о которых и не догадываешься, пока случайно не наталкиваешься на них. Да, он помнил, что они должны вернуться в свои покои, сам же уже принял это решение, но, вспомнив об одном из мест, сокрытых от жителей замка, тут же поспешил переменить его. Он как ребенок, который желал скорее похвастаться своей находкой. От такого мысленного сравнения Сукуна фыркнул, но продолжал идти по темным коридорам, освещая их путь факелом, снятым с одной из стен. Света едва хватало, чтобы не наткнутся на что-то в полумраке, поэтому им приходилось двигаться медленно и максимально близко друг от друга. Здешнюю часть замка так редко посещали, что большое количество факелов не требовалось. Идеальное место что-то или кого-то спрятать. Лишь бы им хватило времени добраться до места до того, как встанет солнце, иначе вся авантюра потеряет весь смысл.       — И до завтрашнего дня это, разумеется, не подождет?       — Фактически завтра это уже сегодня, — философски заметил Сукуна, вновь поворачивая за угол, и задел плечом гобелен, пыль с него тут же опутал их неприятным, щекочущим нос облаком. Юджи тихо чихнул, после чего звук отразился от стен и пропал где-то в глубине мрачного коридора. Сукуна протянул ему платок, который нашелся в рукаве его рубашки, его приняли с тихой благодарностью и короткой, почти нерешительной улыбкой.              Дальнейшую дорогу им пришлось преодолевать в тишине, Юджи если же и хотел задать вопрос, продолжал молчать, осматривая покинутую часть замка с заметным любопытством. В будущем, если ему захочется вернуться, Сукуна непременно покажет все при дневном свете, здесь достаточно любопытных артефактов, которые юный принц оценит по достоинству.       Темный коридор все тянулся и тянулся, навевая скуку и раздражение своим однообразием. Из-за недостатка света сложно рассмотреть искусную отделку на колоннах и стенах, лишь иногда пламя выхватывало то один орнамент, то другой, придавая им истинно гротескный вид. Мрак и тишина словно отрезали их от мира, здесь даже время будто тянулось иначе. Казалось, что они вовсе не идут, а продолжают стоять на месте. Не лучшее место и не лучшая атмосфера для того, чтобы приводить сюда человека, чье расположение желаешь завоевать. Сукуна с трудом подавил вздох, осознавая это. Он буквально мастер по отпугиванию людей и по созданию неправильного мнения о себе.       Мысли клубились подобно облакам пыли в углах этого коридора. Кто в здравом уме пойдет столь поздно неизвестно куда с человеком, который минимум один раз пытался вас убить? Логичный ответ на этот вопрос: никто. Но Юджи по-прежнему шел рядом и его лицо, освещенное светом огня, не выглядело раздосадованным или недовольным. Будь хоть что-то ему не по вкусу, он бы тут же развернулся и ушел, даже не зная дороги назад. Сукуна невольно усмехнулся. В этом мире достаточно безумцев и авантюристов, и, кажется, Юджи был прав, говоря, что они уж слишком часто встречают вместе рассветы в самых неподходящих местах. То в постоялом доме недалеко от Королевского леса, то на окраине города, после сомнительного веселья в таверне с обычными горожанами с их похабными песенками, то на берегу Черноводной, когда Сукуна самолично испортил для Юджи полет на драконе и призвал у того потаенные страхи. О последнем хотелось забыть как можно скорее, но это казалось неосуществимым. Забудь он о своих ошибках, он с легкостью сможет вновь совершить их. Вина за содеянное должна стать вечным напоминанием о собственных грехах. Сукуна мотнул головой и остановился перед непримечательной дверью в конце их пути.       — Мне это что-то напоминает, — подал голос Юджи из-за его спины, иронично вскидывая брови. — Сейчас мы вновь спустимся в подземелье? Стоило ли нам их покидать, чтобы вновь вернуться туда?       — Тебе бы научиться такту, маленький принц, — фыркнул Сукуна, с легкостью открывая кованные двери, за которыми таилась темная лестница, ведущая вверх.              Юджи с любопытством заглянул туда, а после перевел взгляд на Сукуну и выразительно посмотрел на него, сжав губы в тонкую линию.       — Если вы рассчитываете, что я пойду туда, то глубоко ошибаетесь, — серьезно заявил он, отходя на один шаг и перехватывая из рук принца факел, будто бы собираясь им обороняться.              — Неужели испугался? — насмешливо спросил тот, наклоняя голову на бок и раскрывая скрипучую дверь шире. Звук несмазанных петель неприятно резанул по ушам, а на руках осталось неприятное ощущение грязи, Сукуна быстро потер ладони друг от друга, стараясь избавиться от него.       — Не нужно дразнить меня, Ваше Высочество. То, что я нахожусь с вами наедине и иду неведомо куда ночью, хотя не единожды это оборачивалось против меня, должно говорить, насколько много во мне храбрости, — заметил Юджи, а после, поморщившись, обреченно добавил: — и как мало у меня здравого смысла.       Сукуна разразился смехом, который эхом разнесся, казалось, по всему замку. Звук показался таким громким, что Сукуна поспешил замолчать и растерянно покосился на Юджи. Тот закатил глаза и покачал головой. Если они собирались что-то делать тайно, то уже неоднократно совершили все, чтобы их обнаружили.       — Надеюсь, это будет что-то более стоящее, нежели сон, — проворчал Юджи наконец и первым двинулся вперед, не оглядываясь назад. — Но вам придется отплатить мне за то, что я каждый раз беспрекословно следую за вами.       — На самом деле ты всегда очень много говоришь, — сказал Сукуна, поспешив за ним, не желая отставать. В нос ударил застоялый влажный запах, камень, которым были выложены стены, поблескивал на свету. За последние годы в этой башне бывало мало посетителей. Надо бы наверно доложить об этом, не стоит части замка простаивать и ветшать.       — И очень часто выражаешь свое недовольство, ставя под сомнения все мои предложения, — продолжал он, не скрывая неодобрения в собственном тоне.       — Все потому, что я не одобряю ваших решений, — послышался голос Юджи без тени сожаления. — Как я говорил, то, что вы принц, не значит, что буду относиться к вам как-то по-особенному. Совершаете глупость и ведете себя ужасно, значит, и отношение к вам будет соответствующее. И почему мы всегда должны куда-то подниматься или спускаться? Неужели в замке нет подходящих мест для просмотра, находящихся поблизости первого этажа? — последние два вопроса он недовольно пробурчал себе под нос, продолжая раздраженно топать по ступеням, будто вымещая на них свою злость. Пламя факела нервно дрожало, отбрасывая на стены причудливые тени, а Сукуна не мог себя сдержать от тихого смешка.       — Очень смешно, Ваше Высочество. Вы хуже ребенка, — разразился вновь бранью Юджи. Видимо, лестницы и вправду его порядком измучили.       — Если хочешь, то я с радостью пронесу тебя остаток пути, — предложение сорвалось с губ Сукуны прежде, чем он успел осознать всю неоднозначность своих слов.       Юджи замер и повернулся к нему. Было видно, как раздражение на его лице борется со смущением и возмущением от подобного предложения. Он болезненно закусил губу и нахмурился весьма неестественно. Что-то в Сукуне подсказывало ему, что юный принц вполне не против от такой перспективы, но общепринятые нормы морали не позволят ему согласиться на предложение.       — Покорно благодарю, но нет, — произнес он слишком торопливо, прежде чем вновь продолжить идти, заметно ускоряя шаг.              Сукуна невольно выдохнул, сам того не замечая, что задержал дыхание на все то время, пока Юджи подбирал ответ на его вопрос. С каждым разом их разговоры казались ему все более и более откровенными, и это в какой-то степени беспокоило его. Годами натренированная выдержка и сдержанность трещала по швам, как у самой дешевой ткани. Стоило уже взять себя в руки и не создавать ситуаций, где все можно расценивать двояко, но оно получалось будто бы само собой. На какое-то время между ними воцарилась тишина. Узкая лестница не позволяла им идти рука об руку, и потому Сукуна держался на некотором расстоянии от Юджи, следуя за ним и рассматривая его со спины. Во всей позе дорнийского принца виднелось плохо скрываемое напряжение, он касался стены самыми кончиками пальцев, как если бы он был в лабиринте и боялся сбиться с пути.       — Ты говорил, что-то о плате, — сказал Сукуна, припоминая начала их разговора. — Я в самом деле позволил себе лишнего, отводя тебя сюда в столь поздний час и не говоря тебе всех подробностей. Поэтому с твоей стороны справедливо требовать от меня какого-то рода возмещения своего времени, отведенного на сон. Ты можешь попросить у меня все что хочешь.       — Даже если я попрошу корону семи королевств? — дерзко спросил Юджи, оглядываясь через плечо. С расстояния и из-за скудного освещения Сукуна не мог понять сразу, шутит ли он.       — Я могу украсть тебе корону короля, но нам обоим не понравятся последствия, — честно признался принц. — Тем более после того, как я сделал это в прошлый раз, корону стали хранить излишне тщательно, на мой взгляд.       — Прошу прощения, я должно быть ослышался. В прошлый раз? — Юджи закашлялся от одного того, как именно прозвучала легкомысленная фраза принца. Сукуна не стал его винить.       — Мне было семь. И мне было скучно.       Каждое следующее откровение отражалось на лице Юджи гаммой чувств. Он смотрел так, будто не верил в то, что слышал. Сукуна мог лишь пожать плечами. Ну кто в юном возрасте не ворует корону своих королей-отцов? Это самая безобидная вещь, которую Сукуна совершал в то время, и надо сказать он даже отделался от проблем практически играючи. Его дядя, к слову, был в восторге. И это тут же испортило ему все приятное ощущение от воспоминания.       — Так что если твоя плата не будет грозить нам плахой или изгнанию в Черный Замок, то я с радостью выполню твое условие.       Юджи, все еще не избавившись от удивления, задумался, а потом вновь посмотрел на принца с тенью нерешительности в глазах. Сердце Сукуны от чего-то ускорило свой ритм. Юджи буквально может попросить все что хочет и это останется между ними. Знать подробности будут лишь они и стены маленькой башни. Осознание почти полной вседозволенности выбивало почву под ногами.       — Мне интересно узнать, откуда у вас ваши татуировки? — неожиданно спросил Юджи, кажется замечая разочарование на чужом лице, но не подавая виду, что это его как-то смутило. Из всего, что Сукуна мог ему предложить, Юджи просит у него часть его истории. Невероятная неосмотрительность.       — Подсматривать некрасиво, — попытка перевести все в шутку не увенчалась успехом. Юджи нахмурился и поджал губы, сходство с недовольным ребенком оказалось поразительным. Лицо его хоть и старалось, но не выглядело сердитым, скорее забавным. У Сукуны было с чем сравнивать, ему не раз доводилось видеть Юджи действительно рассерженным.       — Боюсь, вы не оставили мне выбора, — заметил он, склонив голову на бок, а после продолжая путь вверх по винтовой лестнице. — И я надеюсь, что вы не решите улизнуть от исполнения своей части сделки?       Сукуна вздохнул и провел рукой по волосам, они торчали в разные стороны, вероятно, он выглядит сейчас в крайней степени нелепо.       — В Браавосе было время, когда мне нужно было подстраиваться под общество, чтобы сойти за своего и не оказаться случайно на пути в залив работорговцев.       Слова, конечно, не являлись всей правдой, но были недалеки от нее. Эффект сказанного оказался достаточно предсказуемым. Юджи в очередной раз замер на месте и резко развернулся. Он всегда так остро реагирует на такого рода новости, Сукуна на мгновение забеспокоился, что тот свалится вниз с узкой ступеньки. Он напрягся, чтобы в случае чего предотвратить падение, но Юджи с легкостью устоял. Лицо его приняло странное выражение, которое Сукуна не мог расшифровать однозначно.       — Тебе стоит быть осторожнее, — проворчал он, расслабляясь и смотря на Юджи снизу-вверх. Непривычно видеть его с такого ракурса, Сукуна поспешил подняться на пару ступеней выше, чтобы вернуть себе привычное преимущество в росте. Это оказалось плохой идеей. Теперь они стояли очень близко, прижимаясь плечами, и с обеих сторон их подпирали прохладные стены. — Падать в случае чего будет весьма болезненно. Будет сложно объяснить всем, каким образом ты получил свои травмы.       Юджи не ответил на его ехидство, а лишь продолжал пристально рассматривать его исподлобья.       — Почему у тебя такой взгляд? — наконец сдался Сукуна. Он умел читать людей, но даже у него случались огрехи. Эмоцию, которую выражал Юджи, он не понимал. Недоверие? Печаль? Злость?       — Как получилось, что вы в Браавосе чуть не попали в залив работорговцев? Это же свободный город.       — А, ты про это, — Сукуна выдохнул и поднялся на пару ступеней выше, чтобы продолжить их восхождение до пункта назначения. — На самом деле все достаточно прозаично.       Судя по молчанию, Юджи хотел, чтобы Сукуна продолжил рассказ, и тот вздохнул, понимая, что не сможет отказать ему в этом. Он уже давно пережил этот эпизод в своей жизни. На самом деле это оказался даже забавный опыт. Забыть на некоторое время, что ты принц, скованный обязанностями перед своим королевством, и попробовать на вкус свободной жизни среди таких же юнцов сорвиголов, живущих на улицах Браавоса. Будь его дядя чуть более ответственным, то Сукуне никогда бы не представился такой уникальный шанс.       — У моего дяди были весьма специфические методы воспитания, — начал он, обдумывая, как весь рассказ сжать до такого объема, чтобы не выставлять себя с худшей стороны. — Однажды он повел меня показать город, а после предоставил меня самому себе.       — То есть вы потерялись в незнакомом городе, я правильно понимаю?       Сукуна возмущенно посмотрел на него. Пускай Юджи и недалек от истины, но ему вовсе не стоило столь часто использовать благосклонность кронпринца и говорить все, что он думает. Даже у наглости должен был быть предел.       — Я не терялся, — жестко оборвал его Сукуна и запоздало осознал, что опять идет на поводу своего темперамента. Намек на веселье в чужих глазах испарился, как сладкий сон по утру, но жалеть было уже поздно.       — Он решил, что немного вкуса самостоятельной жизни пойдет мне на пользу. В тех местах мое имя и титул не играли никакой роли, поэтому я мог положиться только на свои силы. Однако, к его разочарованию, все пошло не по плану. Я нарвался на группу фанатиков, приносящих жертвы своему богу. Возможно, всего лишь возможно, я оскорбил пару членов этой организации и последующие несколько дней провел за решеткой. И как результат я пропал из поля зрения своего дяди.       — Вы были в тюрьме? — кажется для Юджи сегодня день откровений, который приносил в его жизнь все больше и больше поразительных фактов о кронпринце Сукуне из дома Таргариен.       — Недолго. Потом я и несколько ребят оттуда устроили побег, — легкомысленно ответил Сукуна, не без удовольствия наблюдая, как в очередной раз вытягивается от ужаса лицо Юджи. Он так легко показывал эмоции, забыв о прежней сдержанности, стоило внести в его жизнь немного смуты. — Последующий месяц я провел с ними, и чтобы подстроиться под новый образ жизни, пришлось на время забыть о своем положении и зазубренных правилах этикета. Татуировки помогли добиться этого.       Словно в подтверждение своих слов Сукуна оголил запястье, чтобы продемонстрировать черные кольца, красующихся на светлой коже.       — Обычная необходимость подстраиваться под обстоятельства, — он пожал плечами, ощущая на себе все тот же проникновенный взгляд, подстегивающий его говорить дальше. Отчасти от того, что не хотелось увидеть в чужих глазах едва заметное осуждение. Не то чтобы Сукуна собирался оправдываться, ведь его вины во всей ситуации не было, он просто стал жертвой обстоятельств, которых смог повернуть в свою пользу. — На улицах можно узнать столь много нового, когда на то есть веские основания. И они у меня были. Это полезный опыт.       После мать устроила настоящее Пекло на земле для дяди, когда до нее дошли все известия. Сатору, которого Сукуна увидел после всех своих заключений, словно постарел на несколько лет, но он всегда был отходчивым, и потому спустя пару дней всячески пытался выудить из племянника все подробности прошедшего месяца. Невыносимый, одним словом.       Он бы рассказал Юджи все подробности произошедшего в Браавосе, не утаив ничего. Оказалось, рассказывать про себя кому-то, кто смотрит так серьезно и принимает все близко к сердцу, словно переживая с ним его опыт, настолько просто и даже приятно. Вот только история длинная, не складная, лишенная какого-то романтизма и духа приключений, ее следовало рассказывать в другом месте и другое время. Темный лестничный проем не совсем подходит для таких откровений. Его рассказ таил множество подводных острых камней, пахло большим негостеприимным городом, моментами слабости и отречения от всего, во что вера казалась незыблемой. Он совершал не лучшие вещи с не лучшими людьми, встревал в неприятности, которые можно стоило бы пропустить мимо себя. Ему несколько месяцев пришлось испытывать на себя последствия своих решений. И все же сейчас не время.       — Мать была в ужасе, когда их увидела, — посетовал Сукуна, поправляя рукав и скрывая рисунок под тканью.       — Ее можно понять, — только и ответил Юджи, кивнув с ноткой осуждения. — Вы, вероятнее всего, родились под невероятно счастливой звездой, раз отделались лишь татуировками и парой шрамов.       — Шрамы? — озадаченно переспросил Сукуна, нахмурился, и с удивлением замечая пятна румянца на лице Юджи. Седьмое Пекло, каким же очаровательным он мог быть, если переставал контролировать себя. Или же это Сукуна видит все из-под призмы своего восприятия. Факт в любом случае оставался фактом.       — О, — он ухмыльнулся и подался вперед, от чего Юджи неуверенно отступил назад, прижимаясь к холодной стене башни. — Кажется, маленький принц рассмотрел не только мои татуировки. Я польщен таким вниманием.       — Я бы сказал, что все не так, но боюсь, что я уже выдал себя и свое внимание, — вздохнул Юджи, отводя глаза и поджав губы. Сукуна очень старался не смотреть на них, потому что их вид заставлял все внутри переворачиваться. Его пьянила близость, в которой они оказались, и невероятно сильно хотелось отдаться моменту.       — На самом деле шрамы я привез не из Браавоса, — он отстранился, чтобы удержать себя от возможного соблазна. Скоро привычка одергивать себя станет нормой его жизни, словно он евнух какой-то. — Однажды я разозлил Тень, и она решила, что меня стоит проучить. К слову, мне было десять. Она никогда не отличалась великодушием. С тех пор я стараюсь не дергать дракона за хвост. Будь это не мой дракон, то, вероятнее всего, меня бы съели еще в юном возрасте.       — Я должен был спросить, как именно это произошло, но думаю, что вы в детстве могли вывести из себя не только дракона. Почему вы никогда не заботитесь о своем выживании?       Вопрос был явно из разряда риторических, но Сукуна все равно захотел на него ответить.       — Потому что когда за каждым твоим шагом наблюдают, то хочется, чтобы хоть что-то стало твоим по-настоящему.       — Ага. Например, преждевременная кончина, — саркастично заметил Юджи, упрямо всматриваясь в его лицо. Сукуна лишь пожал плечами и вышел на небольшую круглую площадку, погруженную в полумрак. Он довольно осмотрелся вокруг. Отлично, они как раз вовремя.       — Очевидно тебя боги послали сюда, чтобы следить за мной, — усмехнулся он, покосившись на Юджи, который с интересом рассматривался вокруг себя. Темные окна окружали пространство и тянулись вверх, скрываясь где-то под крышей. Когда-то давно была лестница, ведущая под самый свод башни, но ее уже несколько лет как разобрали из-за целей безопасности. Отсюда открывался превосходный вид на город и прилегающие к нему территории. Темные воды Черноводной переливались в предрассветных сумерках, по ее берегам стелился туман и напоминал дым от множества костров. Если захотеть, то можно было услышать, как перекрикивались первые утренние птицы, а в воздухе витал запах влажной от росы земли. Но взгляд Сукуны был прикован к горизонту, где только вырисовывалась едва заметная полоска света.       — Очевидно это так, — донесся до него приглушенный голос Юджи, и Сукуна шумно выдохнул, но нашел в себе силы не оборачиваться. Возможно, эти слова не предназначались для его ушей, но он тем не менее их услышал. И как он, богов ради, должен на это реагировать? Юджи ведет себя чрезвычайно нелогично: он то отвечает Сукуне на его очевидные заигрывания, то отстраняется от него, прячась за своей отрешенной стеной чопорности. Сукуна совершенно не мог выработать тактику по тому, как вести себя с Юджи.       — Так что же вы хотели мне показать?       — Прояви терпение, Юджи, — мягко ответил Сукуна и хитро посмотрел на своего спутника, который явно не подозревал того, что его ждет.       Это место ему однажды показала мать и это оставило глубокий отпечаток в памяти. Сейчас он, конечно, давно вырос из того нежного возраста, когда такие вещи удивляют, но Юджи, вероятнее всего, понравится.       — Поверь, ты не пожалеешь об этом, — задумчиво прогудел он, подходя то к одному окну, то к другому, пытаясь рассмотреть возможные сколы на стекле, но оно, как и прежде, оставалось ровным и нетронутым годами.       — А если нет? — вопрос застал Сукуну врасплох, он повернулся к Юджи, который держал догорающий факел, и казалось, что он стоит на единственном пятачке света и к нему так и тянут руки темные тени, засевшие в углах.       — Тогда я исполню любое твое желание, — усмехнулся принц, отмахивая от себя неприятные видения, и подошел ближе к Юджи, заходя тому за спину. Ничего не стоило наклониться к его уху, чтобы следующие слова предназначались только ему. — А если же от зрелища, что ты увидишь, у тебя перехватит дух настолько, что не сможешь вымолвить и слова, то ты перестанешь называть меня «Ваше Высочество» хотя бы в те моменты, когда мы наедине.       От его взгляда не ускользнуло, как запылало ушная раковина Юджи и как его плечи напряглись от того, как близко Сукуна стоял к нему.       — Вы обходите мое условие, — укор в его голосе прозвучал почти наигранно, хотя дрожь в теле принца была очевидной.       — Я использую все имеющиеся у меня козыри, маленький принц, не вини меня в этом, — он отступил и развел руки в сторону, каясь за свою маленькую хитрость, но он правда устал от этого делового тона в их разговоре. Да, это требовали приличия. Да, это установленные нормы, которых все должны придерживаться, обращаясь к членам королевской семьи. И да, Сукуна собирался нарушить их потому, что ему страстно этого хотелось.       — Как только выиграю это пари, я заставлю вас перестать называть меня этим прозвищем.       Сукуна пожал плечами, не теряя ухмылки на своем лице, он был уверен в своей безоговорочной победе. Если в бое на клинках Юджи и мог его одолеть, то в этот раз у него не было никаких шансов.       Ждать пришлось недолго. Через пару минут, проведенных в тишине, солнечные лучи начали окрашивать темное небо и прогонять тьму ночи. Сукуна с сожалением подумал о том, что предстоящий день будет нелегким. У него масса дел, которые нельзя было отложить или перенести на другое время, а значит, сна он больше не увидит, но оно того стоило. Сукуна посмотрел на Юджи, который не пытался скрыть свое волнение, и усмехнулся себе под нос. Он точно стоит всех мелких неприятностей, которые ему придется пережить сегодня.       Солнце стремительно появлялось над горизонтом и его свет подал на темные стекла окон башни, но теперь они не казались таковыми. Разноцветные витражи будто бы впитывали в себя свет и отбрасывали множество ярких бликов по всей комнате. Ярко-красные, зеленые, синие, золотые цвета заполнили пространство, казавшееся мрачным и безжизненным несколько мгновений назад. Они ползли по стенам, падали на удивленное лицо Юджи, раскрашивали пол под ними в разноцветную мозаику. Сукуна щурился как довольный кот, которому удалось увести с королевской кухни пару перепелок. Выражение лица Юджи казалось истинной наградой. Тот так и замер на месте, хаотично бегая глазами от одного окна к другому, и даже старался не моргать, чтобы не упустить ничего происходящего.       — Была моя любовь прекрасна, словно лето, а локоны его как солнце свет (1), — напел себе под нос Сукуна, не отводя взгляда от Юджи. Тот обернулся и вопросительно приподнял брови. Ощущалось почти физически, как он хотел отвернуться, чтобы еще на мгновение насладиться яркими красками витражей, напоминавших волшебные стекла, заключенных в стенах Красного Замка, но он был слишком воспитан, чтобы проигнорировать слова человека, в чьей компании он находился.       — Мирийская песня, — пояснил Сукуна, радуясь, что в очередной раз использовал валирийский. Во взгляде Юджи мелькнул странный огонек, и он поспешил отвести его, прежде чем Сукуне удалось понять, что скрывается в глубине его глаз. Он успел увидеть смятение на лице принца, и это озадачило его и как ни странно смутило.       — Это очень красиво, — наконец признался Юджи.       — Тебя весьма легко впечатлить, маленький принц, — посмеялся Сукуна, чем заслужил укоризненный взгляд. Он примирительно поднял руки. — Говоря о красоте. Очевидно, твои слова означают твою полную капитуляцию.       — Как удивительно легко вы можете напомнить о таких вещах, — раздосадовано вздохнул Юджи, закатывая глаза и пряча руки в рукава своего халата.       — Таков уж я. Мне нравится побеждать даже в таких маленьких вещах, — нахально улыбнулся кронпринц, подаваясь вперед и вперив взгляд в Юджи. Он уже готовился насладиться своей небольшой победой.       — К вашему сведению, Ваша Светлость, это дурная привычка.       Его будто ударили. Он нахмурился, но не потерял присутствия духа.       — Сукуна, — поправил принц, не сводя со своего собеседника взгляда. Юджи можно простить за его оплошность, в конце концов, не так легко перейти на другое обращение, когда долгое время говорил лишь «Ваше Высочество». Сукуна мог по пальцам пересчитать те разы, когда Юджи называл его по имени. Ему хватит одного единственного пальца, потому что это был один раз. В Дорне, когда они расставались. И Сукуна планировал это исправить прямо сейчас.       Ни один мускул на лице Юджи не дрогнул.       — Ваша Светлость, но мы же не обговаривали тот момент, как именно я должен вас называть, — намеренно озадаченно произнес он, вздернув брови. Даже его свято невинное лицо не могло скрыть тот факт, что он банально издевается.       Повисло молчание.       — Ты, должно быть, шутишь?       — Ни в коем случае, — судя по выражению лица Юджи, тот был в шаге от того, чтобы не рассмеяться. Этот маленький дерзкий мальчишка. Сукуна был так поражен, что не мог найти слов, и единственное, что ему оставалось, так это просто смотреть на дорнийского принца, будто ослышался.       — Грязно играешь, маленький принц, — почти восхищенно произнес он, отстраняясь и осматривая принца новым взглядом.       — Таков уж я. Вы сами оставили мне лазейку в этом пари.       Сукуна закатил глаза, признавая свое поражение. Порой упрямство Юджи выводило его из себя и изумляло. Две стороны одной монеты, иначе и не скажешь.       — Однако, — продолжил Юджи и Сукуна был готов к очередной выходке с его стороны. — Спасибо, что показал мне это, Сукуна.       На мгновение ему показалось, что все звуки мира пропали. Как оказалось, Сукуна совершенно не был готов к такому повороту. В этом мире остались только они в окружении сотен ярких огней. На Сукуну со стекол взирали герои мифов и драконы, их взгляды казались стальными и жесткими. Для них взволнованность принца казалась мелочью, не требующей пристального внимания. Его реакция даже ему самому казалась смехотворной и почти детской. Что в этом такого, что кто-то другой назвал его по имени? Ничего особенного. Вот только Сукуна не думал так от слова совсем. Он сглотнул ком в горле, ощущая сухость во рту. Ему даже показалось, что его собственные щеки потеплели, но он не был готов узнать этого наверняка. Прошло, наверное, несколько минут, тянущихся как бесконечный поток тишины, прежде чем он смог взять себя в руки.       — Всегда пожалуйста, Юджи. — ответил он, сделав акцент на чужом имени, и заметил, как дрогнул уголок губ Юджи.       Обратно в жилую часть замка он возвращался словно во сне. Возможно, все это и было сном, и если это так, то Сукуна точно не желал просыпаться в ближайшее время. В голове все еще звенели слова Юджи и его сердце будто сжимало в тиски. Усталость наконец-то решила дать о себе знать и окутала его плечи подобно тяжелому доспеху. Каждый шаг глухим эхом отзывался в ушах, резонировал с ударами сердца и заставлял сглатывать каждый раз. Он то и дело косился в сторону Юджи, на губах которого играла легкая улыбка. Волосы его уже давно высохли и теперь разметались во все стороны, смягчая его лицо. Он казался расслабленным как никогда, и часть вины Сукуны улетучилась за то, что он занял все время принца на ночные прогулки по замку. За столь небольшой отрезок времени они будто бы перешагнули через весь прошедший год, проведенный в отдалении друг от друга.       — К этому можно и привыкнуть, — сказал неожиданно Юджи, задумавшись и нахмурив брови. Сукуна с трудом подавил порыв разгладить складки на его переносице своим пальцем.       — К чему именно?       — К вашему имени, — Юджи поднял на него взгляд, и Сукуну пробил озноб. — Сукуна.       Его имя из его уст прозвучало почти богохульно. Мягко и дразняще, если вообще можно называть чье-то имя подобным образом. Если Юджи и сможет к этому привыкнуть, то вот Сукуна не уверен, что сам к этому привыкнет. Он шумно выдохнул и покачал головой, избавляясь от собственных мыслей, противоречащих самим себе.       — Неужели я заслужил такой высокой чести? — усмехнулся он, полностью противореча своим чувствам.       — Возможно, — легко пожал плечами Юджи, небрежно убирая руки за спину и опережая принца на пару шагов, чтобы после повернуться, даря веселую улыбку с хитрым блеском в глазах. Он будто играл в какую-то свою собственную игру, правил в которой Сукуна не знал. Ему непривычно оказаться в роли ведомого и зависимого от кого-то другого. Намного проще, когда все идет своим чередом и все происходящее кажется ожидаемым — и оттого очень скучным. Не было ни накала, ни интриги. Раньше его не так волновали причудливые повороты судьбы, поэтому он сам добавлял для себя некий азарт. Жизнь в замке и так казалась весьма пресной и небогатой на события, которые могли бы будоражить кровь, а теперь и вовсе будет выглядеть унылой, если Юджи вновь покинет стены Красного Замка, но уже навсегда. И удержать его Сукуна будет не в силах и не властен.       — Порой я задаюсь вопросом, какую игру ты ведешь, маленький принц, — на вздохе произнес он, покачав головой, и парой быстрых шагов нагнав своего фонтанирующего энергией спутника. Юджи мгновенно сник, будто снова примеряя на себя привычную маску отрешенности, но она уже пошла трещинами и осыпалась, и сквозь ее зазоры Сукуна мог разглядеть истинные эмоции. Их было так много, и они никак не могли прийти к какому-то согласию. Рука Юджи метнулась к пальцам, чтобы найти кольцо, но обнаружив его отсутствие, неуверенно опустилась.       — Могу задать тот же вопрос, Ваше Высочество, — донесся до Сукуны едва различимый шепот, но в этот раз он решил не притворяться, что не слышит тихих слов, явно не адресованных ему.       — Думал, мы уже ушли от моего титула, — с ноткой осуждения поддел принц, перехватывая нервно подрагивающую ладонь Юджи.       Юджи весь как-то напрягся, но не спешил вырвать руку из чужого захвата. Он посмотрел на Сукуну с ноткой тоски, не оставив после себя ни следа ранней веселости.       — Привычка, — тускло оправдался он, отворачиваясь в сторону. До них уже доносились первые звуки просыпающего замка, но они по-прежнему стояли на своем месте. Если бы кто-то вышел из-за угла, то непременно застал бы их врасплох, но Сукуна и не думал акцентировать на этом внимание. Единственное, что его волновало — это потерянность на чужом лице.       Он мягко положил вторую руку на подбородок Юджи, поворачивая его к себе и смотря прямо в глаза, достаточно уверенно, чтобы передать одним лишь взглядом всю серьезность своих намерений. Сукуна обещал, что не будет поднимать этот вопрос до тех пор, пока сам Юджи не решит обсудить происходящее, но обстоятельства складывались всегда против Сукуны и его решений.       — Я не собирался ни во что играть, Юджи, смею тебя в этом заверить. Я мог бы сказать тебе, что отступлюсь, если ты того пожелаешь, но правда такова, что это не совсем в моем характере.       — Вы достаточно упрямы, не так ли?       — Я бы назвал это целенаправленностью, но, думаю, это почти одно и тоже, — согласно кивнул Сукуна, все же отступая, потому что даже он понимает важность личного пространства. — Не стану отрицать того, что меня в тебе привлекла почти та же черта.       — То есть, когда вы добьетесь своего, ваш интерес угаснет, — грозность в голосе Юджи была неподдельной и в глазах мелькнул опасный огонь.       Сукуна очень долго смотрел на него, обдумывая свой ответ, потому что поспешные слова могли бы обернуться против него, а то и вовсе оказаться неправдой. Действительно ли он сохранит свой интерес и желание завладеть чужим вниманием, если получит их? Ему хотелось бы сказать, что да, но реальность часто бывала таковой, что людей привлекало то, чего они заполучить не могли.       — Уже то, что вы задумались, вызывает беспокойство, — укоризненно заметил Юджи, сложив руки на груди, продолжая испепелять его взглядом. — Сукуна, — он намеренно сделал ударение на его имя, чтобы привлечь внимание кронпринца, а когда эффект был достигнут, продолжил: — если для вас подобные проявления внимания не являются чем-то серьезным, то прошу вас остановиться сейчас, чтобы сохранить те отношения между нами такими, какие они есть. Нет нужды ранить кого-то лишь для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.       — А что будем делать, если этого будет недостаточно?       — Тогда надеюсь, что к тому времени мы придем к ответу на нужный вопрос. И, если повезет, он будет одинаковый для нас обоих.       — Справедливо, — кивнул Сукуна. Голова начала гудеть от бессонной ночи и мрачных мыслей, кружившихся вокруг одного единственного объекта. Было глупо с его стороны рассчитывать на то, что будет легко заверить Юджи в своей серьезности, раз даже он сам не знал этого наверняка. Еще несколько дней назад он был уверен в своих решениях и поступках. Раннее он не испытывал ничего подобного, тяга к Юджи почти физическое, однако тот с легкостью разбил его непоколебимость парой наводящих вопросов. Одна его часть злилась на него за это, он довольно часто раздражался на Юджи, если подумать, ему претила его дерзость и непреклонность, но другая часть оставалась словно в подвешенном состоянии, грозя вот-вот сорваться вниз. Спутал ли он влюбленность с эгоистичным желанием заполучить желаемое? Он не знал ответа на этот вопрос, и видимо ему и придется заняться этим, если он не хочет упустить Юджи.       Дальнейший путь они проделали в неуютном и колючем молчании. Логичнее бы оставить принца, позволить ему самостоятельно добраться до покоев, но Сукуна не мог найти для себя аргументов для этого. Как это будет выглядеть? Он пообещал проводить Юджи до его покоев, чтобы удостовериться, что тот доберется без происшествий, но стоило ему столкнуться с не озвученным отказом, который напоминал скорее не хлесткий удар, а мягкое отстранение от себя, то он тут же скрывается, поджав хвост, как побитая и рассерженная собака. Пускай ему не нравилось, что все идет не так, как он хочет, но это не идеальный мир. Просчеты случаются.       — Ваше Высочество? — голос, чей обладатель не должен был встречаться на их пути, резанул по нервам Сукуны как тупой клинок. Он сморщился и неуверенно обернулся через плечо. Ураюме уже полностью одетый с приглаженными светлыми волосами смотрел на них с явным удивлением, которое не скрыть даже за его вечно пресным лицом.       — Лорд десница, — с трудом выдавил Сукуна, подсчитывая, через сколько часов информация о его прогулках без стражи по замку достигнет его отца. Результат его не порадовал. Он покосился на Юджи, выглядевший не менее растерянным. — Доброе утро?       Ураюме вскинул бровь, которая тут же скрылась под каскадом челки. Он перевел взгляд с Сукуны на Юджи, а потом вновь на принца, словно что-то хотел увидеть на его лице.       — Я могу поинтересоваться, что столь юные молодые люди делают так поздно в коридорах замка?       — Нет, не можешь, — не удержался Сукуна в привычной недовольной манере и тут же ощутил, как Юджи едва ощутимо хлопнул его по руке. Он тут же посмотрел на него, не понимая причину этого тычка. Тот красноречиво поднял брови, словно пытался передать свои поучительные нотации, не используя слов. Сукуна закатил глаза, посмотрел на Ураюме и постарался придать себе самый непринужденный вид. — Правильнее будет сказать — что мы здесь делаем так рано.       — Все зависит лишь от точки зрения, — заметил десница, продолжая испытывающе рассматривать их своим тяжелым взглядом, лишенным хоть каких-то эмоций.       — Его Высочество провожает меня до покоев, — пришел неожиданно на помощь Юджи, выглядя немного виновато. Беззаботная и невинная улыбка осветила его лицо будто внутренним светом. Никто бы никогда не заподозрил ее в неискренности.       — Вас, милорд?       — Боюсь, за год моего отсутствия многие ходы замка истерлись в моей памяти, — тяжело вздохнул он, словно стыдясь самого себя. — Мне повезло встретить Его Высочество, который любезно согласился мне помочь.       — Помочь? — неверие в чужом голосе столь искреннее, что Сукуна оскорбился, но решительно сохранял молчание и уверенно отвечал на скептический взгляд. Он позволил себе только острую усмешку. Да-да, он именно такой и незачем смотреть на него подобным образом.       Ураюме вновь посмотрел то на одного, то на другого, а после кивнул будто самому себе.       — В таком случае не смею вас задерживать, — сухо произнес он, поправляя рукава своего дублета. — Вам стоит наверстать много упущенного, милорд. В следующий раз Его Высочества может не быть, когда вы решите прогуляться по замку. Он весьма большой, и вы с легкостью можете потеряться. Будьте осторожнее.       Сукуна постарался проигнорировать акцент на нем, но ощутил, как заметно напрягся. В голосе Ураюме слышалось что-то, чего он не мог охарактеризовать. Будто он понимал, что ему сейчас бесстыдно соврали, но он был готов принять эту ложь на веру и даже согласен подыграть ей.       — Благодарю, лорд десница, — улыбнулся Юджи и провел рукой по затылку. — Я правда очень рассеян.       Ураюме ничего не ответил на это, лишь скользнул острым взглядом по Сукуне, в котором тот рассмотрел что-то вроде любопытства, но тут же решил, что всему виной обман зрения.       — До скорой встречи, Ваше Высочество.       Сукуна скис, вспоминая о сегодняшнем уже заседании совета, но все же кивнул. Когда десница удалился, он посмотрел на Юджи с ноткой недовольства.       — Ты бы еще сказал, что мы тут поэзию учим, — проворчал он, на что дорнийский принц в мгновение ока ощетинился.       — А что я должен был ей сказать? Что мы ходили смотреть в башне на витражи?       — Я бы что-то придумал, — буркнул Сукуна, взметнув руки. — Тебе не стоило вмешиваться.       — В следующий раз я предоставлю вам самому все решать, Ваша Светлость, — процедил Юджи, прищурив глаза. От невинной стеснительности не осталось и следа, перед Сукуной вновь предстал человек, которого он знал. Он хотел было ответить что-то не менее язвительное, пока его мысль не зацепилась за ранее сказанные слова Юджи.       — Подожди, ты сказал «ей»?       На лице Юджи появилось победное и высокомерное выражение. Он гордо вскинул подбородок и улыбнулся так, будто знает что-то, о чем Сукуна даже не догадывался.       — В самом деле? А я и не заметил.       — Юджи, — он подался вперед, надеясь, что выглядел достаточно грозно и не настроен для шуток.       — Сукуна, — ухмылка Юджи стала еще шире и бесконечно раздражала. Он определенно не собирался рассказывать свою тайну, которая читалась во всех движениях его тела.       — Тебе лучше рассказать мне.       — Иначе что? — нахально спросил Юджи, отступая от Сукуны, который продолжал наступать на него. В один момент он попытался ухватиться за наглого юнца, но тот ловко увернулся, весело щурясь, отчего его глаза задорно блестели. Это напоминало детскую игру, в которой один догонял, а второй удирал, их ограничивало лишь отведенное под коридор пространство.       — Иначе я заставлю тебя говорить, — пообещал Сукуна, но только вполовину серьезно. Ему нравилось, что мрачность ушла из Юджи, уступая место его задорному характеру, как луна уступает солнцу во время рассвета. Пожалуй, он готов был не знать тайны, если такая малая цена назначена для хорошего настроения маленького принца. Сердце предательски защемило, и он шумно выдохнул, стараясь избавиться от болезненного спазма. Боль сконцентрировалась в груди и пустила корни в мышцы, перед тем как пропасть, оставляя после себя лишь неприятное воспоминание.       Им потребовалось вдвое больше времени, чем необходимо, чтобы добраться до покоев Юджи. Все это время тот пребывал в странном возбуждении и то и дело рассказывал о чем-то. Чаще всего речь заходила о его сестрах, которые, как понял Сукуна, весьма сильно выросли за время отсутствия Юджи в Дорне. Он так тепло рассказывал о них, что нельзя было сомневаться в его трепетном отношении к ним. Неудивительно, что Юджи так просто принял решение заменить их и прибыть в Королевскую Гавань когда-то давно. Будь у Сукуны младшие братья или сестры, то он так же трепетно относился к ним? Он хмыкнул под нос, понимая абсурдность этой мысли.       — Итак, мы на месте, — сказал Юджи, оборвав свой рассказ на полуслове, и несколько неуверенно покосился на Сукуну.       — Кажется, да, — кивнул он. — Боюсь, я доставил тебя сюда несколько позже, чем планировалось.       Юджи покачал головой, улыбаясь уголками губ.       — Я был рад, что все так обернулось. Это было занимательное приключение.       — Дай знать, если захочешь повторить, — усмехнулся Сукуна. — Надеюсь, что теперь ты сможешь уснуть.       Юджи хихикнул, вызывая в принце настоящий ураган.       — Вероятнее всего, да, но, боюсь, сон будет совсем недолгим. Меня придут будить меньше, чем через пару часов. Мне нужно успеть создать видимость того, что я пробыл всю ночь в покоях, а не бродил по замку, как неуспокоенное привидение.       Сукуна серьезно посмотрел на него, отчего Юджи явно удивился.       — В Красном Замке водятся приведения, и будет лучше, чтобы ты на них не натыкался, — серьезно произнес он, нахмурившись.       Юджи открыл и закрыл рот. Сукуна усмехнулся, даже он поверил в правдивость своих слов.       — Я пошутил.       — А выглядели очень даже серьезно, — с сомнением произнес Юджи, оглядываясь, будто боялся увидеть приведение.       — Или нет, — ухмыльнулся Сукуна. Ему нравилось дразнить Юджи и видеть его искреннюю озадаченность. — Добрых снов. Передавай привет Эйгону.       Сукуна не стал дожидаться ответа от Юджи и коротко поклонился, прежде чем удалиться в ближайшем коридоре, слыша, как хлопнула позади него дверь. Как невежливо, он даже не крикнул ему вслед слов прощания. Он усмехнулся и торопливым шагом направился в твердыню Мейгора, надеясь, что его отсутствие на протяжении всей ночи осталось незамеченным. Хотя его не в чем упрекнуть, он не совершил ничего дурного, просто провел время в приятной компании. Если подумать, то Сукуна не отказался бы и дальше так же гулять с Юджи, обмениваясь малозначимыми репликами, старательно избегая волнующую тему. Накатывающая тоска напоминала рокочущие волны, чей шум отдавался в ушах неприятным гулом. Он попытался вспомнить, когда он осознал всю свою увлеченность в Юджи. Это произошло в самый первый день или же в тот момент, когда Сукуна покинул Дорн, оставляя принца среди неприветливых песков? Вероятнее всего, оба варианта были в той же мере правдивы, что и ложны. На этот вопрос не было одного единственного правильного ответа, и потому осознать всю истинность своих чувств становилось почти невозможным. Ему всегда казалось, что он человек действия — сначала добьется своего, а после уже решит, как поступать дальше. Однако Юджи нужна была ясность, но как Сукуна может ему ее дать, если сам ничего не понимает.       Он запутался, как в клубок ниток, которые невозможно порвать, и с каждой его попыткой вырваться его скручивало еще сильнее, туже, не давая вздохнуть. Сукуне хотелось отстраниться от всей ситуации, проигнорировать ее, чтобы все чувства остыли, покрылись пеплом забвения, чтобы он смог наслаждаться тем, что у них с Юджи сейчас есть, вот только он не хотел довольствоваться малым.       Сукуна глубоко вдохнул влажный и тяжелый воздух улицы, стараясь очистить мысли. Ему нужно разбираться с проблемами по мере их поступления. А на данный момент источник его беспокойства отнюдь не Юджи, если они не успеют поругаться в ближайшем будущем, то у него еще будет время разобраться с ним и со своими чувствами, не говоря уже о том, что Юджи самому требуется время, чтобы осознать весь масштаб происходящего. Девицы, проживающие на территории замка, куда большая забота, еще немного и Сукуна не сможет игнорировать нависший над ним предстоящий брак. Однажды его заставят выбрать, и чем раньше он выберет подходящую кандидатуру, тем проще будет им всем. Не без раздражения он вспоминал, как проводил время то с одной, то с другой знатной леди, выглядящих излишне изнеженно. Разумеется, им прививали такое поведение, заставляли притворяться, за каждой такой невинной девицей скрывался ее истинный характер. Иногда Сукуна мог его нащупать, а иногда он ускользал от него. И вторых он опасался едва ли не больше безумно настойчивых. Их голоса были высокие и мягкие, они щебетали, как заморские птицы, духи, окутывающие их, щекотали нос, а слова часто сочились лестью. Сукуне все это претило. С некоторой тоской он вспоминал о Нобаре — она была грубой, дерзкой и не воспринимала Сукуну как принца. Для нее он был шансом выбраться из собственного дома и заполучить хотя бы толику той свободы, о которой она давно мечтала. Но эгоистичная девчонка решила не дожидаться свадьбы и испарилась, заставляя Сукуну проходить через все вот это.

***

      Утренний зной быстро заполнил собой все пространство замка, пробуждая всех его жителей. Слышались перекрикивания слуг и раскатистый бас со стороны кухни, стража, гремевшая тяжелыми доспехами, медленно шествовала вдоль стен и патрулировала многочисленные коридоры. Всё очень быстро наполнялось жизнью, оживало, как бывает всякий раз после продолжительной ночи. Каждый в замке выполнял отведенную ему функцию подобно фигуркам на шахматной доске. Дни удивительно напоминали один другой, что все движения выполнялись без всякого обдумывания их.       Сукуна, сам того не желая, тоже становился одной из фигур, которая выполняет свою роль. Иногда он задавался вопросом, почему он делает то, что делает. Или что произойдет, если он изменит правила привычного хода вещей. Наверняка же под ним не разверзнется земля. Он широко зевнул, отгоняя от себя навязчивые мысли. Ночь без сна давала о себе знать, главное, чтобы никто посторонний не задавался лишними вопросами, чем нынче ночами занимается кронпринц. Он все еще ощущал пряное послевкусие встречи с Юджи и ожидал, когда они вновь смогут с ним встретиться. Теперь, когда он вернулся в столицу, Сукуна не желал упускать ни единого случая провести с ним время. Желание встретиться было столь же сильным, как и опасение того, что может принести эта встреча. Как прочие люди переживают подобные противоречия и как справляются с этим?       Сукуна вяло поправлял на себе темный дублет, пребывая в своих запутанных рассуждениях, когда его отвлек стук в дверь. Его будто резко выдернули из-под воды наружу. Он покосился на дверь, словно мог рассмотреть, кто застыл на пороге, ожидая приглашения. Любопытно, он точно никого не ждал так рано в своих покоях. Ему самому только недавно удалось вернуться и его лицо все еще выглядело помято.       — Ваше Высочество, Ее Величество желает вас видеть, — прогремел голос по ту сторону двери, и Сукуна тяжело вздохнул, расслабляясь. В последнее время она к нему зачастила. Уж не успел ли Ураюме донести на него за столь короткий срок? Сомнительно, конечно, но шанс отнюдь не нулевой. На скорую руку он привел свои волосы в порядок, чтобы не вызывать излишних подозрений, и мысленно посчитал до десяти, морально готовясь к раннему рандеву с матерью.       — Войдите, — отозвался Сукуна как можно отстраненнее. Он бросил запоздалый взгляд на свой стол и ощутил, как напряжение сковывает все его мышцы. Слишком подозрительно он выглядит, особенно. Не то чтобы Сукуна имел привычку сохранять свое рабочее место в порядке, но нынешний хаос не имел никакого сравнения с тем, каким бывал он раньше. Если его спросят о назначениях половины вещей, разбросанных по столу, то он не сможет дать однозначный ответ. Оставалось надеяться на невнимательность и тактичность матери, которая никогда не докучала излишним вниманием, если понимала, что с ней не готовы чем-то делиться. Она просто может узнать все, не используя никаких посредников в виде сына, а это едва ли не хуже. Отступать было уже поздно, и Сукуна смирился с любым исходом событий, его голову стянул железный обруч боли и от нее не находилось никакого спасения. Стоило ожидать, что сегодня он не сомкнет глаз, но у него и в мыслях не было, что придется столкнуться с такими последствиями.       Висения неспешно зашла в покои, оставив стражу за дверью, которая неустанно следовала за ней, и с интересом посмотрела на Сукуну. Ощущение того, что Ураюме посвятил ее в подробности их ранней встречи, так и витало в воздухе, но он решил делать вид, что не понимает причину ее прихода к нему.       На матери было черное шелковое платье с вышитыми драконами на груди, талию обхватывал аккуратный серебристый пояс, напоминавший маленькую змейку с переливающейся чешуей. На фоне темного наряда ее белые волосы казались еще светлее, словно искрившийся на свету снег. Единственным ярким пятном ее образа являлись сапфировые серьги, подчеркивающие тон ее глаз. Несмотря на свой возраст, она все еще выглядела чрезмерно молодо.       — Доброе утро, — поприветствовал ее Сукуна, плавно направляясь к ней, игнорируя направленный на него пристальный, почти изучающий взгляд, под которым хотелось сдаться и рассказать все. Пускай она умела читать его, как раскрытую книгу, но он не собирался выдавать ей своих секретов так просто.       — Не думала, что ты уже на ногах, — произнесла она, оставляя короткий поцелуй на подставленной щеке.       — Ты поэтому стучала в мою дверь, чтобы разбудить? — насмешливо спросил он, вскидывая брови. — Какая подлая уловка.       — Вовсе нет, — укоряюще пожурила она, прищурившись, и вокруг ее глаз собрались маленькие морщинки. — Хотела навестить тебя до того, как ты отправишься на совет. Вы с твоим отцом стали проводить время так похоже, что мне приходится искать с вами встречи.       — Ты же знаешь, что тебе всегда будут рады в совете, — заметил Сукуна, вспоминая пустующий стул за столом совета. Он ни капли не лукавил. Им не хватало одного человека, чтобы собрания проходили в полном составе, и кандидатура Висении казалось более приемлемой, нежели Сатору, проводящий большую часть года за пределами столицы.       — Поверь, дорогой, мне вовсе нечего там делать, — улыбнулась она и похлопала его по щеке мягкой ладонью, а после вздохнула и оглянулась по сторонам. Ей явно некомфортно от темы разговора, которого собиралась поднять, но раз она уже здесь, то шанса на то, что она отступиться не было. Сукуна плотнее сжал челюсти, заранее зная, что его ожидает, и терпеливо наблюдал за матерью, которая продолжала избегать любого зрительного контакта. Это вызывало неприятные чувства под ложечкой. В голове Сукуны мелькнула мысль, что можно оградить их обоих от неприятной беседы, сославшись на его занятность, но понимал, что уже давно исчерпал эту отговорку. Стоило уже принять судьбу и выслушать чужие слова. Проблема не испариться, если он продолжит избегать ее.       Тишина в покоях резко контрастировала со звуками жизни, доносившихся из-за открытого окна. До них долетали обрывки чужих фраз, тихий смех и чьи-то приказы. Там и не знали о проблемах, которые нависли над принцем в данный момент, и он завидовал им с невероятной силой. Чем дольше они молчали, тем сильнее натягивались его нервы, и тем больше он накручивал самого себя. Он вновь поглядел на мать и, к своему огорчению, заметил, как та с интересом рассматривала его стол, выстеленный напоказ, как торговая лавка на рынке. Бесконечные безделицы, закупленные им на последней ярмарке у проезжих торговцев, лежали как на ладони: несколько украшений с переливающимися камнями, слишком вычурные, чтобы использовать их по назначению; карта, которую он выкупил у одного мореплавателя, тот убеждал принца, что она самая подробная из всех, что существует на данный момент; пара книг, чьи названия их даже он не мог прочесть; кожаная узда для лошади свисала с самого края, мерно покачиваясь от легких порывов ветра, и миниатюрный корабль с расписными бортами. От разнообразия предметов пестрило в глазах, и Сукуна не знал, что со всем этим делать. Это были спонтанные покупки, сделанные, чтобы после использовать их в качестве подарка, в которых возможно теперь не было никакого толку.              Висения вновь посмотрела на сына, не скрывая интереса, а тот только смог закатить глаза. Ее взгляд — красноречивее любых слов.       — Что такого будет на совете, из-за чего ты решила навестить меня? — он постарался повернуть беседу в другое русло.       — Думаю, ты и так знаешь, что будет поставлено на повестку дня, — она обошла Сукуну и с нескрываемым любопытством взяла в руки камень, переливающийся в солнечном свете разными цветами. Лучи преломлялись и отбрасывали солнечных зайчиков на стены.       — Свадьба, надо полагать? — не было смысла спрашивать, он прекрасно осознавал свое положение. Мать пришла не для того, чтобы прощупать почву, а чтобы усмирить нрав сына перед предстоящим давлением на совете. — Почему, интересно знать, мне ищут невесту почти все члены совета? Какая им разница, кем будет моя избранница?       — Ты волен сам выбирать, Сукуна, — напоминала Висения, принимая серьезный вид и откладывая в сторону заинтересовавший ее камень. Сукуна сделал пометку в голове, отправить ей его. — Вот только прошел почти месяц, а ты до сих пор не выделил ни одну из девушек. Неужели ни одна из них не смогла тебя заинтересовать?       Сукуна пожал плечами. Каждый раз, общаясь с очередной девушкой, в его голове вставал совершенно другой образ, улыбающийся ему задорной и нахальной улыбкой. Быть может, если бы он попытался найти кого-то похожего, то, возможно, все стало бы в разы проще, но выискивать в ком-то знакомые, волнующие его черты казалось почти предательством.       — Впрочем, — Висения оборвала мысль Сукуны и вновь посмотрела на его загроможденный стол, — вижу, что у меня нет причин волноваться. Кажется, кто-то смог тебя заинтересовать в достаточной степени.       Она странно улыбнулась, видя непонимание на лице сына, словно что-то понимала. По спине Сукуны побежал мороз. Не может быть, что она поняла его мотивы. Комната пошла кругом, ему с трудом удавалось сохранять невозмутимость. Теперь опасения Юджи передались и ему, пускай и с заметным опозданием. Тот всегда относился с предельной осторожностью к окружающему пространству, когда они с ним оставались наедине, будто боясь, что если их кто-то заметит в опасной близости друг от друга, то непременно сделает соответствующие выводы. Страх пронзал острой стрелой куда-то в грудь, заполнял легкие водой, та пузырилась и пенилась, принося мучительную боль. Сукуна во все глаза смотрел на мать, надеясь увидеть на ее лице что-то, что даст ему ответ.       — О чем ты? — с трудом выдавил он из себя, наклоняя голову на бок и сжимая руки в кулаки за своей спиной, ногти болезненно впились в ладонь, но боль немного отрезвляла. От взгляда матери вряд ли утаилась его напряжённость, граничащая с ужасом.       Та, к его удивлению, беззаботно улыбнулась.       — Ты со своим отцом на одно лицо и ваши методы ухаживания практически идентичные, — произнесла она с легкостью, которую Сукуна от нее не ожидал. Путаница стала лишь сильнее. О чем она говорила? И почему так спокойна?       — Мы с ним совсем не похожи, — отрезал Сукуна, насупившись. Его раздражало, что его каждый раз сравнивают с отцом и говорят ему, что они похожи как две капли воды. Он как никто другой знал заблуждение этих слов.       — Вероятнее всего, ты прав, — согласилась Висения, присаживаясь на краешек стула и расправляя подол платья на своих коленях. — Но мне все же удается увидеть ваши сходства, которые не ограничиваются одной лишь внешностью.       Сукуна против воли коснулся коротких приглаженных волос. Порой он думал, что это единственное, что ему досталось от Рёмена.       — И все же я тебя не понимаю, — сказал он, резко отрывая руку, будто она двигалась сама собой, и тем самым весьма раздражала. — Это просто барахло, не придавай ему никакого значения.       Висения смотрела на него всезнающим взглядом и задумчиво коснулась одной из своих сережек, та переливалась всеми оттенками синего и голубого.       — Когда мы с твоим отцом были моложе, — стоило ей начать, Сукуна уже возвел глаза к потолку. Только не снова. Неужели ему снова десять лет, раз приходится слушать что-то начинающееся с этой фразы? Он точно не собирался выслушать очередную слащавую историю о своих родителях. Ему хватало той неловкости, которую он испытывал всякий раз, когда находился с ними наедине. Он в жизни не видел такой самозабвенной отдачи в двух людях сразу. Это больше, чем Сукуна мог вытерпеть на семейных ужинах. Ему хватало собственных сердечных проблем, незачем было знать о том, как все славно складывалось у его отца и матери. Почему Семеро не мог сделать так, чтобы пол под ним провалился, избавив от этого?       — Сукуна, я вижу, что ты не слушаешь.       — Ничего не могу с собой поделать, — признался он, продолжая рассматривать высокий расписной потолок. — Мы можем избежать этого разговора?       — Твой отец вот так же пытался подкупить меня подарками, — выдала она и тут же завладела всем вниманием сына. — Ну вот, теперь ты меня слушаешь.       — Не потому, что я очень этого хочу, но ты заставила мое любопытство дать о себе знать. Я думал, вы поженились почти сразу после того, как он занял престол.       — По сути, так оно и было. В то время не было возможности для долгого ухаживания перед браком. Свадьбу сыграли в кратчайшие сроки, — кивнула Висения. — К тому же он был… — она задумалась, пытаясь подобрать подходящее слово. Между ее бровей залегла глубокая складка, и Сукуна долгое время выжидал, пока мать сможет как-то охарактеризовать Рёмена, не выставив того в невыгодном свете.       — Холодным? — подсказал Сукуна, уставший от неопределенности, витавшей в воздухе. — Черствым? Безэмоциональным?       — Сукуна!       — Что? — в тон ей ответил он, разводя руки. Он не сказал ничего такого нового. Все знают о его сдержанном характере, то, что мать видит его как-то иначе, кроме как чудом не назовешь.       — Он был юным и рос во времена дележки власти, и это оставило свой след. После нашей свадьбы он всяческими способами пытался заполучить мое расположение. И подарки были одним из способов, хотя далеко не это подкупило меня.       — Он все еще дарит тебе цветы, — напомнил Сукуна, вскинув брови.       — И это безумно очаровательно.       Они неисправимы.       — Так вот, к чему я веду. Сукуна, лучше всего о твоих чувствах будут говорить не подарки, которые безусловно весьма милые, а твои слова. Не думай, что все это, — она указала на его стол, — сделает все за тебя.       — Я думал, что это можно считать способом ухаживания.       — Не в таких количествах, дорогой. Тебе стоит быть собой.       Сукуна скептически посмотрел на нее, и она вздохнула.       — Если твоя избранница испытывает то же, что и ты, то ее вряд ли спугнет твой характер, хотя тебе все же следует быть немного мягче.       Юджи его характер не пугал, он даже находил в нем повод для своих насмешек. Подумать только, а ведь Сукуна в самом начале их знакомства пытался запугать его, возможно, поэтому дорнийский принц так усердно держит оборону. Справедливый, но все же болезненный ход.       Сукуна тяжело вздохнул, возвращая внимание к вещам, покоящимся на столе, и вновь посмотрел на мать. С его языка едва не сорвались слова о ее заблуждении, ведь он не собирался дарить все это никакой своей избраннице, едва ли хоть одна из них оценит эти дары по достоинству. А если быть предельно честным, он вообще не намеревался ухаживать хоть за кем-то из знатных дам, потому что все это предназначалось одному юному дорнийскому принцу. Мать уже думает, что Сукуна нашел ту, которую в последствии сделает своей невестой, и не спешит узнавать, кто это. Возможно, ему и не стоит разубеждать ее. Своеобразная фора ему была более чем необходима. Сославшись на долгие ухаживания, он сможет придумать, что ему делать дальше до того, как все поймут, что он просто водит всех за нос. Но что ему делать дальше, он еще не знал. Не стоило заглядывать так далеко наперед, и он сдержано выдохнул, словно признавая поражение перед матерью. В ее словах все же была толика необходимой ему истины, хотя он уже сам давно понял, что подарки в его деле не слишком помогут. Юджи едва ли нужны были все эти безделицы, собранные с разных концов света, хотя, впрочем, узду можно будет ему подарить.       — Хорошо, я понял, — произнес он, отводя глаза в сторону, чтобы она не видела странный блеск в них.       Висения смотрела на него с тенью беспокойства на лице. Она не стала рассказывать ему, что обстоятельства их первой встречи с его отцом были куда более мрачными. Возможно, даже сам Рёмен уже не помнит всех нюансов, столь спонтанной она была. Много лет назад, еще когда и пары месяцев не прошло после смерти старого короля, в воздухе Красного Замка витало напряжение. Приближалась зима, которая, по словам мейстерам, грозила быть длинной и суровой, замок звенел от тишины, опустившейся на него. Как затишье перед бурей. В темных углах зрели заговоры и плелись интриги, которые в любой момент могли вырваться наружу.       Это был ее первый год при дворе, до этого она большую часть времени проводила на Драконьем Камне или как можно ближе к Старой Валирии. Ее семья, несмотря на родство с Таргариенами, никогда не стремилась к жизни в Вестеросе. Она, не знавшая всех потаенных опасностей жизни в замке, не ощущала зреющую бурю, которая могла стоить ей и ее семье жизни.       Открытая междоусобица началась внезапно. И Красный Замок быстро оправдал свое название совершенно не в той манере, в которой задумывалось. Ветер переменился, и ее безопасная придворная жизнь висела на волоске. Она и ее брат могли стать помехой для любого, кто решил захватить трон, вопреки всем законам престолонаследия. Смерть — меньшее из всех зол. Все грызлись со всеми, чтобы получить для себя власть и поддержку лордов и стражи. Забыть о том, что все они родственники, оказалось так легко и просто, ведь придаться угрызениям совести намного проще, когда сидишь на троне.       К ее удаче, первого, кого она встретила в разрозненном замке, оказался Рёмен, не имевший никаких прав на престол и был предельно далек от него из-за истории своего рождения. Таргариен-полукровка. Таргариен без дракона — никто не питал иллюзий по поводу того, что у Рёмена когда-нибудь проклюнется яйцо, которое положили ему в колыбель при рождении, хотя это всегда был лишь вопрос удачи. Висения часто слышала шепотки, которые сопровождали его как мрачная тень, но тот едва ли обращал на это внимание. Всегда отстраненный и спокойный, почти скучающий, в его красных пугающих глазах никогда не мелькало и тени раздражения. Казалось, что даже если сам Неведомый заявится на его порог, это не поколеблет его ледяного равнодушия. Но он пришел в ярость, когда увидел ее, гуляющую по коридорам замка без какого-то сопровождения. Висения и глазом не успела моргнуть, когда ее, словно маленькую девчонку, отправили в родовой замок без каких-либо объяснений. Все попытки разговорить ее мрачного спутника не увенчались успехом. Надо отметить, что она вела себя далеко не так, как полагается леди, и ярко высказывала все свое недовольство.       Лишь намного позже она узнала обо всех ужасающих событиях, произошедших в замке. Как бы могла сложиться ее жизнь, будь она там, Висения не знала, и, если честно, не очень хотела знать.       Сейчас она лишь надеялась, что ее сыну никогда не придется проходить через что-то подобное. В последние месяцы Сукуна мрачен и молчалив, хоть и продолжал старательно выполнять свои обязанности в качестве принца и неустанно следовал за отцом, открыто выражая свое мнение по тому или иному поводу. От нее не ускользнул его вновь проявившийся огонек, и она не спешила задавать вопросы, что стало причиной для этого. Он удивительно напоминал ей Рёмена. Даже влюблялся в точности как он.       Она улыбнулась понимающе, а Сукуна озадаченно нахмурился, стараясь выглядеть старше своего возраста.       — Почему ты так смотришь? — проворчал он, смотря на нее исподлобья, как делают это все мальчишки.       — А почему ты такой подозрительный?       — Потому что меня собираются женить, хотя мне этого совершенно не хочется, — огрызнулся Сукуна, застегивая все застежки дублета. У него совсем не осталось времени до совета, поэтому ему придется опаздывать и выдерживать на себе пристальные взгляды членов совета, будто те его учителя, а он — нерадивый ученик, который вновь и вновь пренебрегает обусловленным временем для занятия.       Висения вздохнула, но не успела ничего сказать.       — Знаю-знаю. Мы все это обсуждали и все такое, но я могу выражать свое недовольство по этому поводу. Я же предложил эту затею со смотром невест, — проворчал он, цепляя со стола брошку и торопливо застегивая ее на груди. — С твоего позволения, мне нужно уже идти. Составишь мне компанию?       — С превеликим удовольствием, — улыбнулась она. — Обещаешь, что не станешь вновь давать волю эмоциям на собрании? Ты можешь выслушать все их советы, но тебе вовсе не обязательно им следовать.       — Я буду нем, как крипта(2), — сухо отозвался Сукуна, подставляя локоть матери. Он проигнорировал ее неодобрительный взгляд и уверенно направился в сторону выхода, невольно подстраиваясь под темп чужих шагов. Ему точно придется опоздать.       Собрание оказалось одним из самых коротких на памяти принца, но даже этого малого времени хватило, чтобы довести его до белого каления. Ему приходилось всякий раз одергивать себя, чтобы выполнить пожелание матери и не дать волю чувствам. От всплеска ярости ничего не изменится, но ему-то точно станет легче, хотя бы на то короткое мгновение, пока лица этих говорливых воронов вытягиваются в изумлении. После ему бы пришлось приносить им неискренние извинения, а те так же не искренне отвечали бы, что все в порядке. Ведь все они испытывали что-то схожее, когда были в пылу юности. И это разозлило бы Сукуну пуще прежнего, и все превратилось бы водоворот извинений и раздражения. Поэтому он по возможности сохранял всю имеющуюся при нем терпимость ко всем разговорам, которые будто бы обтекали его и ни капли не касались.       Слушать, но не изменять себе. Он волен сам определять срок для выбора невесты. И никто никак не сможет повлиять на его решение. Что они сделают? В кандалы его закуют? Он усмехался своим же мыслям, продолжая раз за разом скользить по знакомым лицам, выискивая в каждом из них причины их горячности. Оставаясь безучастным зрителем, можно многое подчерпнуть и узнать, поэтому ни единого едкого комментария не сорвалось с его губ. Каждый из членов совета выставлял ту или иную леди в выгодном свете и наглядно рассказывал, какую пользу брак с ней принесет короне. Или им самим, но это уже не было озвучено. Они так уверены в том, что вольны распоряжаться его судьбой, что становилось почти смешно. Подумать только, какое шоу Сукуна пропустил, если бы, как и раньше, пренебрегал собраниями совета. Временами он переносился мыслями во времена, когда самолично возглавит королевство и упразднит весь совет или же сформирует его так, как будет выгодно ему.       За время всего представления король не спешил выражать своего мнения и лишь изредка поворачивал голову в сторону скучающего сына. Тот по-прежнему садился с той стороны, где у отца отсутствовал глаз, чтобы избегать вечно тяжелого взгляда. По-видимому, Рёмен решил, что в выборе невесты должен участвовать непосредственно Сукуна, и последнее слово останется за ним, пускай тот и продолжал упрямо молчать, словно выражая всю свою строптивость.       После собрания он спешно покинул стены замка, чтобы выпустить все накопившееся раздражение на поле для тренировок лучников. Лук и стрелы — лучший способ для опустошения головы от всех мрачных и яростных мыслей. Все внимание сосредотачивалось на поражении цели на другой стороне поля. Набитые соломой чучела стояли в ряд, готовые для принятия ударов стрел. Тетива болезненно резала пальцы, а свист стрел как-то странно успокаивал, особенно когда они попадали в цель. Мальчишка-паж то и дело приносил ему новые и новые стрелы и смотрел на него скучающе, словно ожидая, когда его работа закончится. Он являлся младшим братом их мастера над монетой, и работа пажа его ужасно нервировала. Однако, чтобы в будущем стать рыцарем, приходилось начинать с самых низов. Паж, оруженосец, рыцарь. Никаких исключений даже для Таргариенов.       Внимание Сукуны неожиданно отвлек раскатистый лай собак в псарне, и он негодующе оглянулся по сторонам, чтобы найти причину их беспокойства. Они всегда лаяли, но в этот раз в звуке слышалась нескрываемая ярость. Звериная необходимость наброситься на кого-то. Кронпринц осмотрел двор, пока не увидел нечто, выбивающее из груди весь воздух.       — Кто это там? — спросил он словно бы самого себя.       — Дорнийский принц, — скучающе объяснил Уи Уи и Сукуна бросил на него раздраженный взгляд, на что ему ответили хитрой усмешкой. На детском лице она смотрелась почти сюрреалистично.       — Я знаю, кто это, — огрызнулся он, возможно, чересчур эмоционально. — Я имел в виду того, кто с ним.       — Юный лорд Старк. Он прибыл вместе со своими сестрами некоторое время назад. Его Высочество еще не встречался с ним?       Сукуна попытался вспомнить, но все дни у него слились в одну серую непримечательную картинку и каждое новое лицо заменялось другим, не давая ему времени запомнить всех. Он видел так много леди, лордов и членов их семей, что ему в жизни столько не запомнить за столь короткий срок. Он пытался вспомнить девиц Старков, но помнил лишь серьезные колючие взгляды и суровые лица жителей севера, привыкших к бесконечным ветрам, Волчьему лесу и бескрайним пустым просторам, и не жалующих столицу. Как ему однажды рассказывали: северяне не любят покидать свой край. Их боги оставались на севере, такие же жестокие и холодные как они сами. Однажды Сукуне довелось увидеть одно из чардрев с их окровавленными лицами, и зрелище, надо было отметить, весьма запоминающее. Север — территориально самый большой участок Вестероса, славился неласковым климатом и такими же людьми. Если верить байкам, которые слышал Сукуна, во многих из нынешних северян ещё течет кровь первых людей. (3)       Но сейчас он смотрел на спутника Юджи более осознанно и внимательно, стараясь изучить как можно лучше. Не без труда, но ему удалось вспомнить объяснения, которые ему давали при приеме тех или иных гостей: Старки из-за своего отдаленного проживания прибыли одними из последних, им выказали самый обходительный прием несмотря на опоздание. Юный лорд сам вызвался сопроводить своих сестер в столь далекое путешествие, но сам не выказывал никакого интереса к придворной жизни. Все ему казалось слишком праздным и ненастоящим. Это весьма старый и честный род, носящие свою гордость как вторую кожу, им претят интриги и ухищрения, потому нахождение в столице заставляло их чувствовать себя не в своей тарелке. Вероятнее, всего они прибыли сюда из-за дани вежливости: ни одна леди родом с севера не выйдет за кого-то с юга. Слишком уж разняться их представления о мире.       Последний раз Сукуна видел юношу так давно, что черты его лица почти истерлись из его памяти, но теперь он смог с легкостью припомнить все необходимое, словно бы с его глаз спала пелена забвения. Не сказать, что ему необходимы все те воспоминания, но память действовала ровно так, как это было выгодно ей самой.       Как удивительно порой складывалась судьба, почти иронично. Снова помолвка. И снова при дворе все те же лица, что и тогда, но в других обстоятельствах. Для полноты картины не хватало Нобары, заправлявшей всем торжеством. Сукуна хмыкнул себе под нос, ощущая неприятную тяжесть в груди, которое поедало пламя непонятного ему гнева. Он не пытался найти источник своего негодования и понять причину своих чувств, уж слишком сильными они оказались и охватывали все его естество, как лесной пожар. Не было ему больше дела ни до стрельбы, ни до непронзенных мишеней. Все его внимание сосредоточилось на прогуливающейся паре, обменивающихся разного рода новостями. Из-за расстояния, что их разделяло, он не мог слышать тему их беседы, лишь догадки заполняли его голову — одна казалась хуже другой. Одни безмерно расстраивали, но он как можно старательнее заталкивал в самые темные уголки своего разума, а вторые, напротив, гудели, напоминая разозлённый пчелиный улей, и призывали к действиям.       Но он стоял и смотрел, пристально рассматривая их гостя в компании его маленького принца: темные волосы, разметавшиеся во все стороны, светлые глаза и дублет с вышитым лютоволком на груди. Светло-серый плащ развивался на ветру за его спиной как парус. Рядом с ним трусил массивный черный лютоволк с золотыми глазами, еще не слишком большой, но уже превышающий в холке любую собаку при дворе. Неудивительно, что те взбесились, лишь учуяв его запах. Кто вообще впустил сюда этого зверя? Аристократические черты и статная осанка так и читались в каждом движении мальчишки Старков. На его лице блуждала короткая улыбка, адресованная Юджи, который, вопреки всяких сомнений, улыбался столь открыто и довольно, что у Сукуны сводило челюсть. Он уже думал, что справился с первой волной своего раздражения, когда как вторая накрыла его с головой. Ему неизвестны были узы, которые связывали этих двоих, но в их истории явно существовало что-то, чего Сукуна не знал. Как мало, в сущности, он знает о Юджи, о его круге знакомств и о том, как ему нравилось коротать время. Это злило. Его поведение казалось почти оскорбительным.       В его присутствии Юджи никогда не оставался таким расслабленным, каким он казался сейчас. Не было ни неловкости, ни нервного оглядывания по сторонам, ни сдержанности на лице. Его окружала такая непринужденная аура, что становилось тошно. Даже смотреть на эту картину казалось ему невыносимым.       Он сжал руку в кулаки, неожиданно осознавая, что лук по-прежнему при нем. Сукуна опустил глаза, словно удивляясь его присутствию.       — Ваше Высочество?       По всей видимости, он потратил достаточно много времени в раздумьях, привлекая внимание молчавшего до сих пор пажа, который продолжал держать пару стрел. Не думая больше ни минуты, Сукуна ловко подхватил одну из них, ощущая знакомое древко под пальцами. Лишь краем уха он слышал чужой озадаченный голос, накладывая стрелу на тетиву и оттягивая ее, не думая даже поворачиваться в сторону мишеней. Он очень дорого заплатит за собственные необдуманные поступки, но у него не было никакого желания быть посторонним наблюдателем чужой милой болтовни.       Лишь когда стрела молнией сорвалась вперед, Сукуна отстраненно подумал, сколь опасным может быть исход его поведения. Ему стоило учиться сдержанности — проще относиться ко всему вокруг и не давать больше поводов для пересудов. Эта мысль мелькнула столь же незаметно, как и его подступившее сожаление, хотя другая его часть ликовала, требовала более кардинальных мер. Все у него внутри клокотало от ярости, пускала кровь по венам и заставляла сердце колотиться с неумолимой скоростью.       Стальной наконечник вонзился в высокий деревянный столб, прямо перед лицом Старка. Лишь счастливое стечение обстоятельств помогло ему избежать ранения. И еще то, что Сукуна прекрасно умел стрелять и не собирался устраивать кровавое зрелище прямо в стенах замка, несмотря на то, как сильно ему этого хотелось.       Во дворе воцарилась оглушительная, почти звенящая тишина. Медленно, будто во сне, два лица одновременно повернулись в его сторону, и в них Сукуна прочитал удивление.       — Присмотри за этим, — бросил он, передавая пажу свой лук, стараясь не смотреть на его пепельно-белое лицо, которое почти сливалось с тоном его волос.       Сукуна неспешно направился в сторону двоих, не отрывая от них взгляда. Он не смел смотреть на Юджи, все его внимание сосредоточилось на другом, кто посмел претендовать на то, на что не имел никакого права.       — Прошу прощения, милорд, — он подошел достаточно близко к Старку, всматриваясь в его лицо, попутно вырывая глубоко засевшую стрелу одним резким движением. — Рука соскользнула. Надеюсь, вы не пострадали?       В сине-зеленых глазах он видел весь холод северной зимы. От прошлого радушия не осталось и следа, и Сукуна не без удовольствия ухмыльнулся ему, поворачиваясь к нему всем корпусом. Паренек знал, что все не было безумным стечением обстоятельств, и Сукуна понимал, что это так, и это лишь подстегивало его негодование, засевшее внутри него ядовитой змеей. Неприкрытая угроза казалась более чем очевидна.       — Ваше Высочество, — ровно поприветствовал его Старк, успокаивающе положив руку на голову низко рычавшего волка. Сукуна скользнул по зверю скучающим взглядом. Ему ранее не доводилось видеть лютоволка так близко, но сейчас не это должно привлекать все его внимание.       Напряжение клубилось над ними, как грозовые тучи, грозя вот-вот разразиться громовым раскатом.       — Не ожидал вас встретить, — продолжил лорд, вскинув подбородок. — Думал, вы предпочитаете более затворнический образ жизни.       Маленький волчий ублюдок. Он сделал маленький шаг вперед, преодолевая и так незначительную дистанцию между ними.       Кто-то рядом почтительно прокашлялся. Взгляд Сукуны тут же метнулся за спину Старка, встречаясь глазами с Юджи. Тот красноречиво выгнул брови, и лицо его выражало крайнюю степень гнева, почти бешенства, которое легко улавливалось за маской, кой он вновь прикрылся. Его вид не должен так быстро остужать пыл Сукуны, но он делал это с той же легкостью, как если бы он усмирял разъяренного кота.       — Ваше Высочество, — голос Юджи был спокойным и лишенный хоть каких-либо эмоций. Он вышел вперед и указал на своего спутника, игнорируя повисшее в воздухе негодование. — Вы, должно быть, знакомы с моим близким знакомым — Мегуми из дома Старков. Я не ожидал встретить его здесь.       — Маленький принц, — Сукуна кивнул ему, сам того не желая смягчаясь и отступая. Он бросил прощальный предупреждающий взгляд на Мегуми, натянуто радушно улыбаясь, не собираясь скрывать истинных чувств. Тот ответил ему тем же ледяным взглядом. — Я решил лично засвидетельствовать свое почтение нашему гостю. Нам так редко доводиться видеться. Надеюсь, вас не слишком обременяет наш прием.       — Не думал, что в ваши обычаи входит подставлять гостей под удары стрел, — серьезно заметил он, выдерживая чужой взгляд. — По всей видимости, сведения о ваших приемах не достигли наших земель.       — Досадная случайность, — пожал плечами Сукуна. — Приношу свои извинения.       Честности в его словах не было ни капли.       — Согласен, из этого вышло бы досадное недоразумение, будь на месте этого столба моя голова.       — Вероятнее всего, это так, — Сукуна склонил голову на бок, будто бы представляя, к каким последствиям привела бы смерть наследника другого дома. Он снова это делал, но в этот раз совершенно не чувствовал угрызения совести. — Прогулки недалеко от тренировочного поля может привести к разного рода последствиям. Вам следует быть осторожным.       — Благодарю за предупреждение, Ваше Высочество.       Накал не собирался спадать, лишь накалялся и заставлял все мышцы Сукуны напрячься, будто бы перед атакой. Даже внезапное вмешательство Юджи не улучшило положение дел. Невербальный конфликт в любую секунду мог бы перерасти во что-то большее, стоило лишь кому-то сделать одно неосторожное движение. Сукуна почти желал этого и предвкушающее замер, отсчитывая в голове секунды до этого момента.       Юджи кидал взгляды то на одного, то на другого, пытаясь уследить за словесной перепалкой и становясь с каждой минутой мрачнее.       — Богов ради, сохраняйте благоразумие, — прошипел он, обращаясь к ним обоим, осторожно оглядываясь по сторонам. — Не знаю, что именно тут происходит, но уверен, что ваша взаимная неприязнь может проявляться не у всех на виду. Вы собираетесь устроить здесь военный конфликт?       Сукуна мгновенно перевел на него взгляд, встречаясь с неодобрительным видом Юджи, который не испытывал никакого смущения из-за того, что одернул наследника престола и будущего главу дома Старков. Он почти уверен, что последний вопрос был адресован ему.       — Никакой неприязни, — ответил он, придавая себе невозмутимый вид. — Просто пара обменов любезностями. Не так ли? — Сукуна посмотрел на Мегуми, и тот кивнул, хотя вид у него был несколько пристыженный.       — Ага, тогда я — великая Матерь Гор (4), — огрызнулся Юджи, сложив руки на груди, и вздохнул.       — Понятия не имею, кто это.       — Ничего удивительного, — буркнул дорнийский принц с той же колкостью, отчего весь гнев Сукуны сдулся, будто бы его и не было, оставляя после себя только неприятный осадок.       Между ними тремя повисла неловкая тишина и каждый не знал, куда теперь ему деть глаза. Ситуация внезапно стала казаться такой абсурдной, что Сукуна уже пожалел о том, что позволил ей зайти так далеко. Юджи вновь прокручивал кольцо на указательном пальце, смотря будто бы как-то вскользь, задумавшись о чем-то своем, и на лице то и дело сменялись разные эмоции.       — Боюсь, я должен оставить вас, — спокойно произнес Мегуми, нарушая наконец молчание. Сукуна и Юджи покосились на него с одинаковым не озвученным вопросом на их лицах. — Я обещал встретиться со своими сестрами.       Его взгляд скользнул по Юджи, и он коротко улыбнулся.       — Надеюсь, наши планы в силе? — деланно небрежно поинтересовался он, не обращая внимания на разъяренный взгляд, направленный на него.       Растерянность тут же спала с Юджи, и он улыбнулся и быстро кивнул.       — Безусловно, прошу прощения, что наша прогулка закончилась таким образом.       — Ваше Высочество, — Мегуми намеренно почтительно поклонился принцу, прежде чем удалиться с гордо расправленной спиной. Сукуна проводил его тяжелым взглядом, сложив руки на груди и морщась. Может, все-таки стоило пристрелить его?              — Что это было? — раздался рядом недовольный голос Юджи.       — О чем ты? — Сукуна повел плечом, не смотря на дорнийского принца, хотя его взгляд способен был прожечь в нем дыру.       — К чему вам портить отношения с будущим главой дома Старков таким образом? — спросил он, вставая перед ним, чтобы завладеть вниманием кронпринца. — Ведете себя как маленький. В будущем он принесёт вам клятву на верность как новому королю, и только от вас зависит, какие отношения у вас будут строиться с севером. Это самая большая часть королевства, вам стоит помнить об этом.       — Пугаешь меня мятежом? — слова получились резче, чем Сукуна планировал, но отступать он не собирался.       Юджи же не собирался терять присутствия самообладания. Он вновь тяжело вздохнул и потер переносицу, как будто собирался объяснять нечто очевидное.       — Отнюдь, — он небрежно поправил рукава черной одежды и осмотрел просторный двор, который уже успел вернуться в привычную суетливость. Никто уже не обращал на них внимания, и он облегченно выдохнул. — Я имею в виду, что вам стоит быть более доброжелательным хозяином. Он ваш гость, не стоит вам омрачать всем пребывание здесь.       — Думаю, я сам разберусь, — ехидно ответил ему Сукуна, подаваясь вперед и смотря прямо в чужие глаза. — Не стоит поучать меня, маленький принц.       Юджи красноречиво посмотрел на стрелу в руках принца и насмешливо выгнул бровь, возвращая внимание принцу.       — О, я видел, как вы разбираетесь. Вы всех запугиваете перед тем, как завести дружбу? Неудивительно, что круг вашего общения столь узок.       Сукуна оставил его высказывания без комментариев. Ему хотелось закончить их разговор и покинуть двор, но оставлять Юджи после того, как они встретились, несмотря на все обстоятельства, он не хотел. Будто его удерживало около него невидимая сила.       — О чем вы говорили?       — Что?       — О чем ты разговаривал с тем малышом лордом?       Дорнийский принц, словно не веря его словам, удивленно посмотрел на него долгим пристальным взглядом, а после наклонил голову на бок.       — Обменялся парой любезностью, — после недолгого молчания произнес он, задумавшись. — Мы давно не виделись, мне хотелось поговорить с ним, пускай это и не совсем ваше дело. Также договорились о встрече завтра. Конные прогулки весьма успокаивают.       — Все, что происходит в моем замке — мое дело, — пробурчал Сукуна, с недовольством переваривая всю полученную информацию. Внутри него клокотало негодование, которое он не знал, куда вылить. До его ушей долетел тихий смешок. Он растерянно посмотрел на Юджи.       — Что тебя так развеселило, маленький принц?       — Ничего, — усмехнулся Юджи, лукаво щуря глаза.       — Юджи.       — Сукуна, — в тон ему поддразнил тот, не разрывая их зрительного контакта.       Он просто невыносим.       — Я буду рад, если ты перестанешь угрожать жизни людям, которые мне важны, — неожиданно произнес Юджи, отворачиваясь от него и заводя руки за спину. — В этом замке не так много людей, с которыми можно провести время. С твоей стороны очень нелюбезно подвергать их угрозе только лишь потому, что твое эгоистичное желание завладеть всем моим вниманием стоит выше, чем их жизни. Сукуна подавился воздухом от его слов, и он болезненно прикусил щеку, чтобы не ответить ему излишне колюче.       — Это то, чего ты хочешь?       Юджи повернулся через плечо с изумленным выражением на лице.       — Да, — серьезно ответил он.       — Как пожелает маленький принц, — пожал плечами Сукуна. — Возможно, я правда позволил себе лишнее.       — Мы не говорим о возможности. Ты едва не пустил стрелу в его голову.       — Я умею стрелять, Юджи, — возмутился Сукуна. — Если бы хотел попасть, то я бы попал.       — Поразительно, что я продолжаю говорить на эту тему, — Юджи возвел глаза к небу со страдальческим выражением на лице. — Просто надеюсь, что мы пришли к своего рода соглашению.       — Скажем так — я питаю к тебе слабость, поэтому сделаю все, чтобы тебе угодить.       Щеки Юджи пошли пунцовыми пятнами, которых уже не могла скрыть темнота коридора. Он метнул на Сукуну недовольный взгляд и прищурился.       — По правде сказать, я думал, ты отреагируешь более эмоционально, — продолжил кронпринц, небрежно улыбаясь и с удовольствием рассматривая чужое лицо. Он чувствовал, как ходит по очень тонкому льду, вновь испытывая терпение Юджи. Когда-нибудь Сукуна научится на своих ошибках. Но, очевидно, до того времени еще далеко.       — Я принял тот факт, что для сохранения мира в королевстве мне нужно больше присматривать за вами, раз вы решили, что я единственный человек, к чьим словам стоит прислушиваться, — со вздохом произнес Юджи, вновь оглядываясь по сторонам. Беспокойство Юджи виднелось невооруженным взглядом, и Сукуна даже понимал причину. Его самого одолевало липкое ощущение, что за ними последние пятнадцать минут наблюдает чей-то пристальный взгляд. Но сколько бы он ни осматривался по сторонам, ему так и не удалось найти его обладателя. Дурное предчувствие засело в душе и неприятно извивалось, как клубок змей.       — Впрочем, не думайте, что разговор о произошедшем исчерпан, — жестко сказал Юджи, взглянув на него так, что по спине пробежали мурашки. — Я верю, что вы не собирались причинять Мегуми вреда, но сам факт, что вы попытались, заставляет меня испытывать чувство тревоги.       Сукуна вздохнул. Они ходят по одному и тому же кругу, ему казалось, что из него никогда не вырваться. С другой стороны, он сам виноват в том, что происходит.       — Я принесу ему все необходимые извинения, — сдался он. — В моих намерениях не было расстраивать тебя, поэтому я действовал импульсивно.       Юджи пронзил его недоверчивым взглядом, но он не мог долго держать суровое лицо. То ли действительно ему верил, то ли успел принять эту черту принца как данность. Он покачал головой и направился в сторону выхода со двора, желая как можно скорее вернуться в замок. Взвесив все за и против, Сукуна последовал за ним, быстро нагоняя его.       — Ты уже обедал?       — Тебе говорили, что ты просто невыносим? — устало поинтересовался Юджи, скашивая на него взгляд.       — Да. Ты говоришь мне это постоянно, но я не против. Говори про меня что угодно, лишь продолжай разговаривать со мной.       Сукуна никогда не видел, чтобы люди так быстро краснели.