Дурманом сладким веяло

На легком ветру дрожали темные волосы. Ничем не укрытые плечи подрагивали от нападающей ночи. Мост, красивый, как и всегда, казался в это мгновение каким-то волшебным и невероятным. Москва-река блистала небольшими волнами, выдавая свое возмущение и волнение. Руки ползали от одного места тела к другому. Не слишком холодно. Скорее, волнительно. Словно в первый раз стоит именно на этом месте и смотрит в даль. Платье Анны развивалось, но не позволяло увидеть ноги выше середины бедра. Воздушно. Рядом с ней, снимая с себя пиджак, Белов озарял ее своей улыбкой. Девушка мягко кивнула, когда ее тонких плеч коснулась теплая ткань, после руки самого Сергея. Они стояли сильно близко друг к другу. Если бы здесь были люди, то они мигом отстранились. Ни один из этих двоих не был готов миловаться на публику. Любовь — дело личное. Но на дворе начало ночи, прохожих не водится. Кто собирался домой — уже дома, а кто на ночную смену — так давным-давно прошел. Анна не могла ожидать такого свидания. Непривычное для нее слово. Белов человек серьезный донельзя. Романтика, как думала Анна, не его конек. Как и ее. В себе-то она уверена. Ради такого момента стоило жить до мая. — Мне придется покупать тебе пиджак, если в следующий раз не возьмешь свой, — бархатисто проговорил мужчина, кладя голову на ее макушку. — Под мой наряд пиджак не подходил. Я походила бы на дурочку. Ох уж ее забота о своем внешнем виде. Словно до несочетания одежды кому-то есть дело. Пока что они не в приличном обществе, а наедине. Белов покачал из стороны в сторону головой, будоража прическу Анны. В спешке он ее поправил, дабы та не ругалась. Девушка тихо цыкнула, хватаясь длинными пальцами за рукав рубашки Сергея. Ему ведь тоже прохладно, не так ли? Однако он джентльмен. Допустить болезненного кашля у возлюбленной Сергей не имел права. Пришлось жертвовать собой. Хотя... Какие тут жертвы? Он прекрасно закален еще по методике отца. Ничего не будет с Беловым от одной прогулки по ночному городу. В отличие от Анны. — Ой, горе ты мое луковое, — вздохнул Белов, чувствуя теплоту от холодных рук девушки. Анна хихикнула в голос. Вот в такие моменты жизни ты понимаешь, как счастлив. *** Анну пригласили в Комитет. Неофициально. Отец сам созвал всех. Это вызывало огромную тревогу у девушки. Что-то она чувствовала. Будто есть вероятность плохого расклада. Стараясь не накручивать себя, Гаранжина пришла в нужное время. Собрались главные люди: Павлов, Моисеев, Терещенко и сам Владимир Петрович. Девушка оказалась в их списке и по званию последней, и по прибытию. Сказали же ровно в двенадцать, она так и пришла. Их проблемы, что собрались раньше. Села подальше от остальных. Привычка с уроков физкультуры. Кто опоздал, тот встает в конец строя. Запрокинула ногу на ногу и осталась в ожидании продолжения речей. Терещенко держал в руках темный лист бумаги. Текст был напечатан, наверху герб Советского Союза. Видимо, перечитывал. Чем-то недоволен. Гаранжина тоже не шибко рада. Это ведь ее обеденный перерыв. Почему она должна потом еще на работу переться? Такая грустная тишина в ответ. — Вы ведь понимаете, какие это деньги? — первый возразил сам Геннадий Михайлович. Анна покачала головой. Проблема вся в деньгах. Действительно. Если снова улетать черт знает куда, то это может быть выгодно для Анны. Снова можно купить зарубежное в свой гардероб. Или новые пачки сигарет, напитки различного сорта. Загналась в мечты слегка. Девушка покосилась на Моисеева, который хотел было оправдываться, но того прервал Гаранжин: — Ребятам необходимы американские команды. Любые студенты, любители, хоть кто, — Владимир Петрович ни на кого не смотрел, в отличие от остальных. Те только и делали, как смотрели на тренера сборной. — В чем смысл нашим лучшим баскетболистам играть с непрофессиональными игроками? По началу Гаранжина не понимала смысла слов. Пусть ребята тренируются за рубежом. Им же лучше. Только через пару секунд осознание пришло. Стараясь не меняться резко в лице, девушка с трудом сглотнула. Америка, значит. Анна прекрасно помнила, куда сбежал Мартынов. США. Девушке было просто неприятно думать о том, что эта скотина может оказаться ближе, чем тысячи километров. Антон не ставил ее в известность, в какой штат переезжает. В любом случае нельзя даже допустить, чтобы Белов встретился с Мартыновым. Если беглец захочет увидеть Анну, он сделает все, чтобы это осуществить. Это пугало девушку. Она словно попала в забытье. Она никого не слышала, не видела. Срочно следовало заняться решением образовавшейся проблемы. Девушка совершенно перестала гореть желанием вылетать в штаты. — Они пока никто, а после уже профессионалы. Сборная должна перестать бояться. Нужно показать им, что они способны обыграть американцев. Вот вы даже не верите, но они должны в это поверить, — активно жестикулировал Владимир Петрович, обращаясь к Терещенко. — Вы из загранки практически не вылезаете, куда вам больше? За Гаранжина стал заступаться Моисеев. Девушка готова была вступить на сторону Терещенко с одной секунды. Смысла нет. Оттого, что поступила бы эгоистично. По крайней мере в сторону двух Беловых и отца. Нужно будет откосить. Пусть едут без нее. Им же лучше. Полная свобода от навязчивой Гаранжиной. С ними ведь и так едет один переводчик. Всеволод, врач сборной, отлично знает английский язык. Уж какими судьбами «простому» врачу нужен такой язык, но Анну это пока что не касается. Главное, аккуратно подойти к данному вопросу. — Анна Владимировна, — вступил в разговор товарищ Павлов, отвлекаясь от документов, — вы как считаете? Прямо в цель. Девушка отошла от своего непонятного состояния и твердым взглядом посмотрела на Сергея Павловича. Да уж, она собиралась уже расстраиваться по поводу того, что ее сюда зря позвали. Между собой обсуждают всё, про нее позабыли. — Я считаю, данная практика необходима для представителей мужской сборной. Они получат новый опыт и закалят нервы спортсменов. Зная наших ребят, они действительно смогут перестать бояться американских баскетболистов. Достаточно правильно звучало ее утверждение. Со своими ненужными возмущениями она только усугубит ситуацию с выше поставленными органами. Моисеев заметно подхватил согласие Анны и продемонстрировал это жестом руки в сторону Терещенко. Гаранжин кивнул головой. Осталось соглашение самого Павлова. Тот не смотрел на товарищей вообще. Затянулось молчание. — Поезжайте, раз надо, — махнул на них Сергей Павлович. После некоторых вопросов совещание было окончено. Девушка быстро покинула Комитет, не дожидаясь никого. Голова гудела от мыслей. Позволили бы ей отказаться от данной затеи, делов-то. Анна шла по улице, попутно куря сигаретку. Глаза стреляли из стороны в сторону в поисках решения. Абы знак судьбы какой появится. В нее, собственно, Гаранжина отказывалась верить. Да раз такое дело. Каждый в ерунду станет веровать. Следует готовить отказ от выезда. Во Дворце Спорта Анна повстречала команду. Без Владимира Петровича совсем распоясались. Кто чем занят. Одни бегают по холлу, другие на щелбаны играют, третьи вообще в столовой пирожками уплетаются. Ну так кто застал Анну, так поздоровался хором. Девушка ответила с меньшим энтузиазмом. Всё-таки не до этого ей. — АнСлавовна, а скоро Петрович прибудет? — поинтересовался Геша Вольнов. Заядлый лентяй. Ему нужно время, чтобы успеть потунеядничать. По совместительству лучший товарищ ее Белова. Он чуть ли не прописывается в доме Сергея по выходным. А Гена и женат, и дочь маленькую растит. Видно, дома ему не все рады. — Через минут пять. Будьте готовы. Анна тут же поднялась по лестнице, не оборачиваясь назад. Ее плохое настроение заметили все прибывающие. В частности Сергей. Он собирался отходить к ней под предлогом в уборную, пока начался разговор сокомандников. Как можно скрытнее Белов отошел от ребят и поднялся по лестнице. Догнать девушку он не успел, но и дверь не оказалась закрытой. Постучав, Сергей вошел в кабинет, застав Анну перед шкафом. Девушка искала чистый лист. Она не обратила внимания на Белова. И так понимала, кто к ней пожаловал. Перед ним она не хотела оправдываться. Почему? Для чего? Зачем? — Всё хорошо? — Да, — кивнула. — Вы летите в Штаты на следующей неделе. Прозвучало как-то скверно. Вовсе без радости. Сергей не понимал, к чему она клонит. Вроде для каждого человека это великолепная поездка, которая могла только присниться. А тут получите и распишитесь. К тому же в Америке девушка ни разу не была. Сергей подошел к ней ближе. Анна всё также не смотрела на него. Делала вид, что сильно занята. — Не думаю, что это повод для грусти, — Белов усмехнулся. — Конечно. Девушка выдавила из себя улыбку. Кому в долю радости, кому в неудачу. Кто-то говорил про доверие, верно? Пора бы испытать Сергею тяжесть ее ноши. Анна метнулась к столу, разложив на нем ровно два листа. Осмотрелась. Ручка лежит. Задаст вопросы, то хорошо, она ответит. — Шёл бы ты, а то тренер заругает, — Анна приступила к написанию официального бланка. — Хорошо. Сергей пожал плечами и вышел из кабинета, закрыв негромко за собой дверь. Для Гаранжиной его поведение показалось необычным. Он просил быть с ним откровеннее, лишь сам уходит от нее. Даже ничего не спросил! Только пусть попробует потом жаловаться, что якобы нет доверительных связей между ними. Девушка бы и сама начала разговор, но с чего бы ей это делать? И повода не прозвучало. Анна фыркнула и недовольно стала строчить. Буквы были как обычно под огромным наклоном. Слова хотя бы читались. «Имею право отказать по ведомой причине в поездке в США, Нью-Йорк. Прошу принять к сведенью». Примерно так звучало последнее предложение, после которого шла подпись и ее расшифровка. С этим документом девушка моментально подорвалась к Моисееву за подписью. Мол, ознакомлен, передаю документ далее. Девушка точно не знала, находится он еще здесь или придется топать после работы в Комитет. Хотелось верить, что не успел уйти. Выбежала в коридор и далее быстрым шагом полетела в тренерскую. Она знала, отец просто так не отпустит дядю Гришу. Оказалась права. С того самого крыла выходил Моисеев как ни в чем не бывало. Девушка нагнала его, этим же и остановила. Мужчина в удивлении на нее посмотрел. Виделись сегодня. С чего бы вдруг вновь сходится. — Григорий Митрофанович, подпишите. И сунула в руки, не отводя зрительного контакта. — Что это? У меня ведь с собой ручки даже нет, — отшутился председатель федерации баскетбола, но документ принял. Через секунд десять он поднял на нее непонимающий взгляд. Его одна бровь приподнялась. Разбушевался. Он аккуратно взял за локоть дочку друга и отвел в сторону. Всё же ему была интересна причина ее отказа. Она ведь в здравом уме. — Аня, почему отказ? Ты и Америки ни разу не видела. Такой шанс! Что же ты отказываешься? Называть настоящую причину ему было бы опасно. Анна воздержалась. Он взрослый человек, а эта должна оправдываться. Девушка провела рукой по распущенным волосам, отвлекая этим Моисеева. Ей следовало слегка подумать. — Дядь Гриш, у меня работы целый вагон... И маленькая тележка. Мне незачем лететь в Штаты. — Так, ну-ка выкинь эти глупости из головы, — мужчина положил руки на плечи Гаранжиной. — Работа не волк, в лес не убежит. Если слишком муторно, то давай мне половину. Я еще всё помню, всё умею. Он улыбался, глядя на нее. Тут и говорить нечего. — А если я не хочу? Мужчина покачал головой. Нет, придется лететь. Все твои отмазки к коту под хвост. Чихать он на них хотел. Ради друга добивался загранки, дочь его не хочет. Всё не так, и всё не то ей. Вот люди, конечно, бывают. — Тогда мне придется тебя обязывать как пресс-секретаря, — подмигнул ей дядя Гриша. В следующую секунду он уже рвал на мелкие кусочки ее заявление под строгим взглядом Анны. — Тебе понравится. Какая у этой басни мораль? А нет морали здесь никакой. Григорий Митрофанович ушел, выбросив бумажки в мусорное ведро. Оставил Анну одну в коридоре. Девушка молча повернулась на сто восемьдесят градусов. На ее лице было спокойствие. Внутри разгоралась злость, недовольство, гнев. Твою мать. *** На коленях в темной, освещенной двумя лампами, Анна собирала вещи в небольшой чемодан. Вылет завтра вечером. Собраться не успеет завтра. Приходится кидать одежду и другие приспособления сегодня. Хмуро, с замиранием сердца. Страх оковывал ее полностью. Глаза чернели от грусти. Только наедине со своими мыслями она может быть откровенной. Нужно быть готовой, что папаша Мартынова уже сообщил о их полете. Разумеется, прошел почти год после их расставания, и мальчонка, должно быть, позабыл о ней, как о бывшей девушке. Только Анна понимала, что для Мартынова она была всем. Не только украшением. Ее не обмануть. Она не какая-то там звезда. Вокруг нее никто не крутится. Только Антон тот самый человек, который не забыл бы Анну никогда. Он верил в ее способность становиться звездой, не уступающей по популярности тем же людям, как Высоцкий, Пьеха или Герман. Она была ему нужна по этой причине. У нее острый ум, лишь он про него, бывало, забывает. В замочной скважине раздался скрежет ключа. Ключи никому не давала, кроме одного. Но Анна Сергея не ждала. Тот обещался задержаться на вечерней тренировке. Провел до дома, поцеловал в щеку и убежал обратно во Дворец. Сегодня, видимо, не выйдет побыть одной. Девушка затянула пояс потуже на темно-зеленом халатике. Вышла в коридор, хлопнула по выключателю. Свет дан. Тут же распахивается дверь, и на пороге появляется товарищ комсорг. Ее даже не смутило то, почему он не на тренировке своей. Почему у него в руках букет нарциссов? Вроде повода не давала за последнюю неделю. Анна ухмыльнулась, глядя на эту картину. Стоит в пиджаке, весь нарядный. Чисто улыбается. Чуть ли не на колени встал. Неужели так рад видеть после рабочего дня? У девушки хватало сил только на сборы. — Дурак, они ведь завянут за две недели, — потрепала по голове Сережу. — Ну что поделать, — Сергей притянул за талию девушку, целуя в лоб. — Поставщик смог доставить сегодня. Я хотел еще два дня назад подарить. — Никогда не поверю, что в наших цветочных нет нарциссов. — Я тоже бы не поверил. Девушка вылезла из его объятий и пошла на кухню за вазой. Там она и думала оставить букет. Мало ли. За ночь надышится ими, и аллергия проявится. В таком виде она бы точно не летела. С ней же на кухню увязался Сергей. Та заподозрила что-то неладное. В светлой кухне девушка увидела его бледность. Анна поставила нарциссы в воду и приблизилась к Белову. Провела ладонью по его лбу. Температуры нет. Не заболел. Мужчина слегка странно отреагировал на нежность девушки. Такого ранее не случалось, чтобы та осматривала его за просто так. Он отодвинул руки Анны от себя и посмотрел тепло-тепло на нее. Тогда Анна и поняла. — Если уж голова заболела, то это совершенно не значит, что нужно об этом молчать. Вырвала свои кисти из его. Гаранжина быстрым шагом метнулась в комнату. Все свои лекарства Анна хранила в комоде около кровати. Это было достаточно логично в ее понимании. Ей может плохо случится ночью, чтобы не бегать, возьмет сразу. Ее движения были необычно резкими. Сергей краем глаза из коридора это подмечал. Он бы и рад спросить про нее саму, но явно понимал, что сейчас всё внимание будет на нем. Наконец Анна достала коробку, из нее пачку анальгина, после только саму таблетку. Белов пулей отправился на кухню. Налил себе стакан воды и заметил Гаранжину. Девушка принесла лекарство и приказала запить. Сама же села напротив. Дождалась, пока тот выпьет. — Что же ты, Сережа, в дураках меня оставляешь? Говорил, в спортзале останешься, а тут у меня оказался, — возлюбленная сказала без злости, с интересом. К тому же с улыбкой. Пришлось Сергею тут же сдаться. Не мог он спокойно выдержать ее взгляда. Теплого, серьезного. Она волновалась за него. Происходит это не так часто. В основном Белов не дает для переживаний повода. Колени — да, бывает. В такие моменты Анна не всегда рядом. Дома прихватывает редко. С ней так тем более. Чаще приходится переживать за Анну. Она старается не показывать своих чувств, обид, проблем. Но почему-то всегда они вылезают, если вылезают, то в самый неподходящий момент. Сергей поставил стакан на стол, положил руки перед собой. Неужели действие анальгина уже пошло? — Кто бы говорил, — усмехнулся мужчина. — Хотел тебя порадовать. — Тебе это удалось, — Анна встала со стула. Вспомнила про сбор вещей. — Ты великолепен. Анна поцеловала его в макушку и удалилась из кухни. Сергей понял, куда она. Всё же заметил на полу ее спальни раскрытый чемодан и лежащие рядом с ними вещи. Не торопясь, товарищ комсорг прошел за ней. Его всегда удивляло то, в какой же темноте она сидит. Зрение себе садит небось. Что хорошего в лампах маленьких? Как-то всё интересно у нее. На подоконнике у нее стояла пепельница с окурками, бокал с водой и бутылка водки. В ней также была вода. Оказывается, девушке из нее удобнее пить. Мужчина спорить не стал тогда. Первоначально здесь должен был стоять еще и кактус, но Анна его столько раз роняла, что Белову просто надоело его собирать обратно в горшок. И вообще, Сергей помог с цветами. Без него Гаранжина бы не осмелилась на этих чудищ в горшках. Они постоянно требуют воды, света и прикормки. Как дети малые, только кричать не способны. Белов обязался за ними сам ухаживать, что он и выполняет. — Помочь? На его голос девушка обернулась. Вот чудо, конечно. Она-то не знает, что класть. Он и подавно. Гаранжина покачала головой. Пожав плечами, тот сел на кровать. Заинтересованно поглядывал на Анну. — Ты собирал свои монатки уже? Или завтра будешь за пять минут складываться? В чемодан полетела последняя блуза. Гаранжина уже застегивала чемодан. Оставив его на месте, она повернулась на Белова. Лежал уже на кровати, укрывшись слегка одеялом. Вот что за порядок такой? В ее же постель еще и в уличном! Ладно, ей можно. Ее квартира. А это что за безобразие? Девушка тяжело вздохнула. Выгонять не стала. Жалко. Спать захотелось от боли. Укрыла получше Сергея, да села на край. Не успел уснуть. — Собрал еще день назад, — зевая, проговорил мужчина. За пару секунд видно лег спать. Качая головой из стороны в сторону, Гаранжина удивлялась ему. Ни разу за ним такого не замечала. Отвернувшись, Анна смотрела в окно, на ночной город. Звезды, темнота. Печаль. И никакой поддержки. *** Полет выдался на сей раз удачным. Сидела она у иллюминатора вместе с Сашкой. Напросился, гаденыш. Девушка проспала полпути. По прилету всех усадили в автобус и довезли до гостиницы. На свою голову отец Анны распустил всех спортсменов. Те просто положили вещи в номерах и укатили, куда глаза глядят. Лишь несколько баскетболистов осталось в гостинице. Пообщавшись с девушкой на ресепшене, Гаранжина узнала, что номер у нее с прекрасным видом на отдельном от сборной этаже. Одноместный, красивый, просторный. Анна не могла нарадоваться. Всё ей нравилось в этом. Кто же за нее так постарался? Она прошлась по коридору. Так чисто и безупречно. Нигде еще ей хорошо так не было, как в здесь. Большая кровать, аккуратно заправленная. Белые шторы и серая тюль. Халаты, тапочки, полотенца. Как для царевны всё. Анна села на край и начала разворачивать свой чемодан. Платья, юбки, брюки, блузы... Вся одежда оказалась в шифоньере, кроме той, в которой она собирается выходить сегодня на улицу. День прекрасный. Почему бы и не прогуляться в компании Сергея? С ним никто к ней не подойдет. Девушка выбрала блузу красную и юбку в бело-красную полоску. На шее платочек. Примерно так выглядела Анна, что вызвало у нее самой широкую улыбку. Девушка вышла из номера, закрыв его на ключ. Его сразу же положила в карман сумки. В их шикарной гостинице или же в отеле, как принято здесь называть такие места, было целых два лифта. Не то чтобы Анна не знала о существовании быстрого передвижения. В гостинице «Россия», в которой она иногда появлялась в сопровождении некоторых высших товарищей, их было даже больше. В ее районе также они имелись. Как-то непривычно всё равно. Проехалась на нем до первого этажа. Когда открылись наконец железные двери, Анна лицезрела в холле самого товарища Моисеева и ее отца. Поговорить с Моисеевым решила позже. При отце неудобно. Гаранжина встала в уголке, разглядывая какую-то информацию на стендах, пока ждала хотя бы Белова. Он должен был подойти с минуты на минуту. На нее не обращал внимания никто из мужчин, что выходило ей на руку. По неведомой причине Анна почувствовала себя вновь маленькой. Те самые моменты, когда папа при их прогулке встретил знакомого или друга. Обычно им и был дядя Гриша. Было время, да. Сейчас она совсем не маленькая. Одни хлопоты. А вот и Сергей. Молодой человек Анны тут же заметил разговор начальства. Если Гаранжин и знал об их отношениях, то обоим не хотелось в любом случае проявлять свою любовь у всех на виду. Он аккуратно подошел к девушке, делая вид, что тоже читает. — Долго уже разговаривают? — Сергей проговорил тихо, не отвлекаясь от текста. — Минут пять. Кажется, заканчивают. То и правда, спустя минуту мужчины разошлись. Точнее, один разошелся. Владимир Петрович ушел, глянув на парочку. Хорошо же у них получается делать вид незнакомых людей. Он усмехнулся и пошагал вверх по лестнице. Вон какой спортивный. Гаранжина, не теряя времени, подлетела к Григорию Митрофановичу. — Дядь Гриш, спасибо вам за номер, — улыбнулась девушка. Почему-то у нее не было сомнений, что это был именно он. — Ань, это не я, как бы я ни хотел, — пожал плечами мужчина, стараясь по-доброму улыбнуться. — Понимаешь ли, номер у тебя как у всех должен был быть, но попечились за тебя. На мгновенье Анна выпала. Нет, всё началось. Девушка кивнула, отходя к выходу. Мужчина не стал останавливать ее. Она догадывалась, что он сам может связан с этим. Хоть косвенно. Конечно, Моисеев один из тех, кто знал об отношениях с Мартыновым. Не последний человек всё-таки. Девушка вышла на улицу. Столько людей. Осмотрелась. Пронесло. Нет ни одного знакомого лица, схожего с тем ехидным. За ней вылетел из отеля Сергей. Комсорг не понимал, что к чему. Впервые слышал про некий другой номер. Не дурак, он знает, что здесь, в чертовой Америке, она подвержена большей опасности, чем в Москве. Отвечал за ее безопасность головой. Без него она никуда не выйдет. Либо в сопровождении других. Ребят из команды, отца, Моисеева с Терещенко. Но не одна. Это слишком опасно. А лучше всего именно с Беловым. Дабы атаковать того, кого надо. — Сереж, не спрашивай. Я потом расскажу, — остановила его начавшуюся речь девушка. — Пойдем, неподалеку есть парфюмерная. Белов согласился с ней молча. Несмотря на все опасения девушки, она всё также не брала руку Сергея. Не любила, когда любовь выставлялась напоказ. Кому это надо, кроме них двоих? Ей самой было не особо приятно, если бы кто-то при ней начал с глубокими чувствами целоваться. Идти под ручку как-то странно и непривычно для нее. К новому она не особо готова. Так что шли рядом, перекидываясь различными фразами, не касающихся предыдущего разговора. Пара через минуты две зашла в парфюмерную. Девушка прошлась по залу и наткнулась на роскошный стенд. Сергей проследовал за ней. Больше ему ничего не оставалось. — Good afternoon! Can I tell you something? Проговорила приятной наружности девушка в красивой форме. Стояла она за стойкой и улыбалась. Видимо, отвлеклась от заполнения бумаг. В зале находилось кроме них еще человек шесть, не считая консультантов. Всем надо было закупиться новым запахом. — Good afternoon. No, I don't need any help, — отказала Гаранжина. Та пожала плечами и вернулась к работе. Наша же героиня стала рассматривать флаконы. Мучающий взгляд Сергея Анна не чувствовала, но понимала, что пора говорить. Взяв в руки духи от Шанель, девушка послушала аромат. Деньги есть, ум тоже. — Мой номер оценивается примерно в тридцать-сорок долларов. Ваши же в пять-десять за сутки. До полета у меня состоялся разговор с Моисеевым по поводу Америки. Я не особо хотела лететь. Ты знаешь, у меня куча работы. Мне казалось, он решил по старой памяти мне помочь. Обрадовать меня красивым номером. Как ты уже понял, это совершенно не так. Думаю, за меня кто-то взялся с выше. Прелестно иметь с собой уже баксы, не встречаясь с разменщиками. София Власовна не оценила бы. Анна сверилась с ценной. С ней она согласна. Да, слегка дороговато. Только им всё простительно. Духи она всей душой обожает. Дала послушать Сергею. Тот оценил. По виду понятно было. — Не думаю, что свыше за тебя взялись. Скорее Моисеев просто сделал тебе подарок и не хочет в этом сознаваться. Либо же у тебя появился поклонник из Комитета, — Сергей не подавал виду волнения. У самого уже весь пазл в голове сложился. — Эти духи тебе пойдут. Я оплачу. — У тебя нет валюты. Позволь мне расплатиться. Позже отдашь, если тебе так угодно. Анну разочаровало поведение товарища комсорга. Он в наглую не продолжил разговор. Она, конечно, сделала вид, что поверила ему, и всё у них потрясающе. Интересные они люди. *** Когда двое вернулись в отель, из их команды никого не было. В том смысле, что они не вернулись к этому времени. Анне было наплевать на молодых парней, как и на самого Белова. Тот чмокнул девушку в щеку и надеялся на гостеприимство, однако Гаранжина эгоистично оставила его в коридоре. «У меня разболелась голова, я хочу побыть одна» — оправдание юной девы. Сергей предложил свою помощь, на что та покачала головой и захлопнула дверь. Он не понимал ее поведения. Обычно она никогда не отказывалась от его поддержки. Белов искренне старался оказывать ей помощь во всем. Правда. И сейчас он знал, в чем причина ее беспокойства. И, возможно, болей. Если она не выдумывает. Спустя достаточно короткое время Анна высвободилась из своего прекрасного номера. Даже переоделась в костюм посерьезнее. Черные брюки, темно-синяя блуза, туфли на каблуке. На руке подаренный Сергеем браслет. Красивый гранатовый. С гранатовым кольцом сочетается. Хорошо, что украшения на разных руках. Так лучше. Анна с удовольствием собиралась пройтись по бутикам. Ей следовало приобрести новую косметику. Тушь, губные помады, румяна, карандаши для глаз. Последнее для нее очень важно. Она подкрашивает глаза каждое утро, в отличие от ресниц. Вторые у нее ужасно длинные и черные. Всегда выразительный взгляд. Ей банально нравится подкрашивать глаза. Полагается в придачу купить одежды. Жаль, она не фарцовщица. Такие бы деньги сметала на советских гражданах. Если останутся деньги, то купит юбку. У той, которую она обожает, что-то с замком. Придется ремонтировать в любом случае. Ей, как женщине, хочется просто чего-нибудь нового в гардероб. На часах полшестого. Так светло и прохладно. Пиджак, жаль, не взяла. К восьми будет еще хуже. Ладно, она купит кофту. Несмотря на то, что в Нью-Йорке она ни разу не была, Анна прекрасно разбиралась в местности. Не было топографического кретинизма. Гаранжина отправилась в ближний магазин косметики. От некоторых коллег из Комитета девушка узнала, что самые лучшие бутики под названием «N». По своим знаниям Анна знала, какие марки косметики лучше. Со стендов секретарь взяла коричневую тушь, чтобы выделиться. Оттенки помад разные. Один светлый, другой сильно-темный. Отдала за всё не так много. Она теперь нуждалась в новой одежде. Вот уже в бутике Гаранжина ощутила неприятный холодок на спине. Нет, ветра не было. Помещение, по крайней мере, полностью увешено одеждой разной плотности. Она была слишком увлечена этим днем, этими покупками. Совсем забыла о самом главном и неприятном. Настолько, что не заметила опасности около себя. Сама открыла двери. Даже распахнула. Потеряла бдительность, которая всегда была на месте. Медленно Анна повернула голову на встречу смерти. — Наверное, нам стоит поговорить. Анна успела прихватить то, что собиралась. Даже платить не пришлось. Только этому молодому человеку она может позволить заплатить за нее без лишних слов. Увы и ах, перед Беловом Гаранжина будет выделываться сколько влезет, а с этим бесполезно. Не все соки из негодяя выбила. Он уважаемый человек в любой стране. Разговаривать на улице ему не положено. По статусному соображению ее усадили в дорогую на вид машину. Кроме них двоих на переднем сидении еще сидел водитель и телохранитель. Отлично комбо. На ее месте должна находиться его жена. Что же и в какой момент пошло не по плану? В любом случае, ее это не особо интересовало. Страх исчез в неизвестном направлении. Посмотрела ему в глаза — этого достаточно. Они молча смотрели друг на друга. Ужасно доводило молчание. Не выдержал. — Я рад тебя видеть в любом случае, чтобы ты ни сказала, — парень улыбнулся. Отвратительная, мерзкая улыбка. — Предлагаю поужинать в ресторане. Есть что обсудить. По крайней мере мне. Теперь понятно. Его либо бросила та девушка, ради которой он улетел и разбил окончательно отношения с ней. Он не учится на своих ошибках. Хоть бы на чужих научился. Свои всегда страшнее. Анна хмуро посмотрела на Антона. В ее взгляде не было ничего доброго и обнадеживающего. Не сказал бы товарищ, что когда-то Гаранжина смотрела на него по-хорошему. Если только в начале отношений. В самом их конце ей было абсолютно плевать на молодого человека. Безразлично. Гнев как-то получше будет. — Никакого ресторана. Не хватало еще этого, — фыркнула та. — Что тебе надо от меня? Ты ведь не здесь живешь. Специально прилетел сюда, заплатил за номер. Твои действия не имеют смысла. Мы давно уже разошлись. — Аня, ну что же ты? Не стоит быть такой резкой. — Резкой? — холодно подметила Гаранжина. Возможно, она бы закричала, если бы не сила воли. — С какой стати я должна быть с тобой милосердной? На переднем сидении послышалось шуршание. У кого-то уши слишком длинные. Анна обратила на этих двоих внимание. На вид не русские. Что они могут понять из их речи? Или тайком выучили заветный язык их... хозяина? Не ее дело. Тут и подслушивать нечего. — Если ты не забыла, то все три года я содержал тебя. Хвалил и лелеял. — После данных вложений ты всё равно променял меня на некую даму. Два посторонних человека, которые когда-то были близки. С годами это исчезло. И хорошо. Об этом может сожалеть только молодой человек, раз специально встретил ее в чужой стране. Точно не в качестве гида. Она прекрасно знала все его выходки и манипуляции. Они давно на ней не срабатывают. Оказывается, говорить с ним сейчас намного легче. Совсем не страшно, как казалось. Теперь она сможет дать отпор посильнее. — Тут уж не только я виноват. Не знаю даже, кто перестал мне уделять достойное внимание. — Смешно, Антон, — усмехнулась Гаранжина. — Не ты ведь сделал так, чтобы я забыла про любовь и ласку? На пару мгновений Мартынов потупил взгляд. Осмысливает свое поведение или же думает, что говорить дальше. Моральный урод прекрасно помнил милую семнадцатилетнюю девчонку. Ухаживания за ней. Подарки для нее, рестораны. Прогулки по вечерней Москве. Поцелуи в подворотнях. Анна так боялась тогда, что ее отец может застукать. Было волшебно. Для первой-то любви слишком идеально. Потом уже, на втором курсе, началось продолжение банкета с нотками разочарования. Училась буквально за него. Он — молодой пацанчик, у которого отец — партийный деятель. Она — обыкновенная молодая студентка, внешностью только отличалась. Слишком запоминающаяся. Всё же потенциал в ней разглядели лишь педагоги и некоторые студенты, включая самого Антона. Вот его семья никак не воспринимала Анну как будущую невесту их сына. По обстоятельствам она ею так и не стала. С одной стороны, повезло, с другой... Какими средствами это ей досталось? — Я достаточно искупился за совершенное. Ты знаешь, — вздохнул, словно ему очень тяжко на душе. — Я виноват перед тобой, осознаю. Причем за то, что произошло в аэропорту, в большей степени. Думал, ты меня уже не любишь. — Правильно думал. С каждым месяцем я разочаровывалась в тебе всё больше. — Ну понятно, — помолчал с минуту и продолжил «грустным» голосом. — Та, с которой я тебе изменял здесь, ушла от меня полгода назад. Не поверишь — не понравилась моим родителям. Как-то узнала это и убежала. — Почему же не поверю? Очень даже. Со мной было также. Эх, Мартынов, не научился ты еще делать вид жертвы. Анна понимала его бывшую девушку. Понимала и то, что этот рассказ неправдивый. Не могла она из-за родителей уйти. Это глупо. Те в Москве, на другом материке. Ей ничего не угрожало побыть любовницей еще год-два. Врет ей нагло сидит. Смелый какой. — Ее это ранило сильнее, чем тебя. Кстати, мой отец постоянно о тебе вспоминает. Каждую неделю просит «Спорт» у Жанночки. Все твои статьи прочитал. Ему очень нравится, как ты пишешь про ребят-баскетболистов. — Неужели? — сделала вид Анна, что удивилась. Какая наглость — врать ей в глаза. — Да. Постоянно о тебе говорит. Спрашивает, что с тобой, как ты. — Хватит. Перестань лгать. Твой отец никогда меня не любил. Для него я была вечной дурой. Мои работы ему пригождались для камина. Останови машину, меня тошнит. На английском парень сообщил водителю, чтобы тот остановил транспорт. Слишком громко для того маленького пространства. Девушку действительно подташнивало. Вряд ли от качки на дороге. Машина остановилась около какого-то парка. Девушка дернула дверь и вышла. За ней тут же выскочил Антон. Ушла подальше от лишних ушей. Это было обидно. Гаранжина потерла от безысходности запястье. Парень повернул с силой ее на себя, заставив смотреть в глаза. Он злился, смеялся. От этого девушка замахнулась на него, однако Мартынов успел перехватить ее руку. — Новый браслет? Подарил нынешний любовник. А мое кольцо до сих пор носишь, — Антон взял ее другую руку. — Ты серьезно готова променять лучшую жизнь на бесчисленные тренировки твоего спортсмена? Я дам тебе всё, о чем ты только попросишь. Как раньше. — Убери от меня свои конечности, — твердо проговорила Гаранжина. Парень испугался и выполнил ее просьбу. — Я его люблю. Приставь себе. Фиктивный брак с тобой — самое ужасное, что могло бы случиться со мной. — Глупо верить в любовь, когда для него ты не на первом месте, — прошипел парень, обращаясь к спутнице. — Еще глупее оставаться на пятом после работы, денег, родителей и любовницы. Быстрым шагом Анна стала удаляться от парня. В руках она крепко сжимала сумки с вещами, не заглядывая назад. По ее щекам готовы были течь слезы. Нельзя. Все увидят. Будет мерзко и как-то безответственно. — Может, ты беременна от него? Крикнул вдогонку. С чего бы такие представления? Мальчик не знает про отравления и морскую болезнь. Это так разозлило Анну. — Да пошел ты. *** Пролетело незаметно время. Настолько, что в полутуманном состоянии Гаранжина шла по темным улицам Нью-Йорка и не замечала этого. Она не думала ни о чем. В ее глазах застыло разочарование в людях в принципе. Ни на кого не обращала внимания. На громкую музыку, на прохожих, на огромные здания. Обидно, что за все заслуги тебя считают той самой маленькой девчонкой, которая и слова сказать не в состоянии. Верить в невозможное. Призналась сама себе в том, кого она любит. Смирилась со своим почетным вторым местом. В отеле ей было тесно и тихо. По ощущениям было часов десять. Чужие постояльцы лишь в холле. Анна прошмыгнула мимо них в лифт. Пока ехала, рассматривала себя в огромное зеркало. Вид усталый и печальный. Хоть косметика в порядке. В коридоре также душно. Окна не умеют открывать или как? Стиснула зубы. Разболелась голова. Переступая порог номера, Анна мигом подлетела к окнам. Раскрыла с такой легкостью. Силы вернулись. Шторы под резким движением ветра поднялись. Свет включать не собиралась. Можно было сразу ложиться спать. После одного.

Волчий вой да лай собак, крепко до боли сжатый кулак,

Птицей стучится в жилах кровь, вера да надежда, любовь.

«За» голосуют тысячи рук, и высок наш флаг.

Синее небо да солнца круг, всё на месте, да что-то не так.

Обычно так и бывает — в зарубежных гостиницах расположены мини-бары. Цены в них тяжело накручены, но Анна знает, кто оплатит. Девушка прикоснулась к небольшой бутылке виски. Не то, что она предпочитает, однако сойдет. Грех не выпить в такой несчастный день. Стаканы точно. Медленно Гаранжина прокрутилась вокруг оси. Что-то похожее на емкость она нашла. Чертова ваза. Плюнула не дело. В потемках она ничего путного больше не найдет, а включать свет она просто не хочет. Открутив крышку, смелая девушка сделала нервный глоток. Один, второй, третий. Она остановилась. Слишком быстро. Сознание помутнело. Бывает, если ты дура. Полная дура. Приятная прохлада обдувала спину, поднимая легонько незаправленную блузу. Ей как птице в клетке. Всё не так, как надо.