Дурманом сладким веяло

Два дня. Два дня Гаранжина провела в непонятном состоянии. Ничего не хотелось. Ни есть, ни спать, ни уколы эти дурацкие делать. На душе плохо было. Медсестры видели ее настрой. Но разве это должно их волновать? У них своя работа, за которую копейки платят. И девушка не на курорте. Довела себя, так пусть других не доводит. Ну и, конечно же, ее считали виноватой в ссоре с Беловым. Слухи по больнице быстро разлетаются. Всем было ясно, что они разругались, а причина у всех разная. У кого-то такая, что уши хочется вырвать. Девушка старалась не обращать на это внимания. Правда. Ей тяжело морально. Она срывалась на них. Не имеют права себя так вести. Не подружки ведь. Гаранжина слаба, безусловно, но она не докатилась до такого уровня, чтобы с ней обращались как с мусором. На нее дулись, кричали в ответ. На это девушка выходила из палаты и шла напрямую к своему врачу. Мужчина менял сестру. Всё становилось на свои места. Анна выглядела прилично для больничных стен. Чистая голова, опрятная одежда. Только ее усталые красные глаза напоминали о ее болезни. По утрам она надевала темно-синий кардиган, выходила на крыльцо и крепко затягивалась. С ней в палате никто не лежал. Вот было повезло. Одиночная палата. Для ее состояния самое то. Ни с кем разговаривать не хотела. Ее внешние обличие состояло из черного платья с горлом. Можно назвать это даже огромным свитером. Таким длинным, приталенным. Откуда он только у нее? Белов ничего получше выбрать не мог? Точно, Сергей. О них ничего нельзя было сказать. Всё кончено? Или нет? Анна не знала и не хотела разбираться с этим в ближайшее время. Эгоистка? Может быть. Она банально не в том месте, не в то время. Сергей смог одно — наврать остальным. За эти два дня к ней никто не пришел. Ни он, ни Сашка, ни Марина, ни семья. Что он такое им наговорил? Подумает потом. Белов в самом деле не приходил к ней. Анна и не ждала его. Целыми днями она лежала на койке, изредка выходя покурить. За открытым окном веселились больные, встречающиеся со своими близкими. Светило солнце изо всех сил. Щебетали по утрам птички. А ее голос дрожал, когда она старалась что-то напеть из своего сочиненного. Она жалела обо всем, что прокручивала у себя в голове за это время, и это приносило ей ужасную боль. Похлеще той будет. С врачом она пересекалась каждые четыре часа. Но первый раз Анна не уже не сможет забыть. То, как ее сердце заныло от обычных слов, которые в одном предложении превратились в кошмар. Девушка сидела на койке и смотрела прямо в глаза собеседника. Почти не моргая. Целым был и был разбитым. Был живым и был убитым. Стеклянные глаза вот-вот бы и потрескались на мелкие частицы, но она держалась. Держалась до победного. — Сама понимаешь. Утешить тебя нечем, — серьезно проговорил врач, перебирая в руках ее анализы. — Довела себя до белого каления. Столько мне на обещала, что обязательно придешь. Ладно, но ты ведь себе врала, милочка. — Девушка не желала бы сейчас слышать это в адрес. Сдерживала себя. — Была одна болячка, стала другая. Атриовентрикулярная тахикардия, сокращенно — АВУРТ. В твоем случае не критично. Полежишь у нас, прокапаешься. Снова пойдешь на своих страусов смотреть. — Сколько? Ее волновало только одно. Время. Времени у нее не было. Только он не понимал этого. Ну и правильно. Зачем ему думать о жизни пациентов, если это не касается здоровья? Анну даже не смутило упоминание о баскетболистов в виде страусов. Хотелось бы ответить, что они не ее, а советские. Ух, страшное словосочетание. Ребята не для Родины играют, а для себя. Не все, конечно. Но несколько точно есть. — Две недели. Если что-то пойдет не по плану, то еще две, — спокойно проговорил мужчина, несмотря на девушку. — Нет. Пять дней — мой максимум. Я могу ходить на стационар. Вечерний. Врач тяжело вздохнул. Пятилетняя девчонка и то лучше себя ведет, нежели взрослая особь. Будто это всё ему нужно, а не ей. — Анна Владимировна, почему я должен вас уговаривать, заставлять? Вы немаленький ребенок. Должны понимать, что плохо, что хорошо, — раздраженно проговорил врач. — Ваши выкрутасы ничем положительным не кончатся. Не собираетесь лечиться, тогда пишите отказ. — Я согласна на лечение с таким графиком, как удобно мне. Меня уволить могут. Я за квартиру должна чем отдавать? — Гаранжина поправила прядь волос, слетевшая с общей прически. — Знаю, у вас можно устроиться на вечерний стационар. Всё со мной будет нормально. Не переживайте. Удалось договориться. Действительно. Лечащий врач с тяжелой ношей на сердце согласился с данной авантюрой. Обещал выпустить домой сразу по истечении срока и присутствовать хотя бы на нескольких капельниц после «больничного». Анна была этому рада. Других врачей в данной больнице она не знала. И по опыту она не хотела заводить с ними общение. Кто знает, вдруг они окажутся такие же, как и медсестры? Проверять не особо хотелось. В перерывах между действующими на данный момент капельницами Анна сидела на кровати. Руки спрятала под длинными рукавами. В позе лотоса уныло смотрела в окно, на яркое небо. Кажется, она совершенно забыла, какое сегодня число. Месяц апрель. Апрель? Недавно ведь еще был февраль... Нет, время ничтожно в ее руках. Привыкла не замечать, отвыкнуть не может. Бедная птица — так Анна и опишет себя, пожалуй. Действительно. Как мы делаем больно тем, кому дарим небо. Смотря, кто еще сделал больно. Анна еле заметно ухмыльнулась. Они оба виноваты. Под ее мыслями стало незаметно то, что в ее палату зашли. Положили огрубевшие пальцы аккуратно на тумбу букет сильно любимых и красивых красных гвоздик. Сам подошел к койке и мягко сел на нее лицом к двери. Ощущение тяжести вернуло девушку в трезвость. Девушка обернулась. Зрачки предательски увеличились, пульс участился. Глаза бегали из стороны в сторону, пытаясь понять, что это всё значит. Один лишь он оставался холодным и непреклонным. Это пугало Анну еще больше. Взгляды сцепились, не собираясь отрываться ни за что. Оба соблюдали ту самую противную дистанцию, когда ты ничего еще не доказал, хотя всё уже ясно. — Как ты себя чувствуешь? — первым разрушил молчание мужчина, не отрываясь от ее глаз. Гаранжина не верила. Он рядом. Разговаривает с ней. До этого всё было иначе. Твою мать, где ты был два дня, пока она изматывала свои нервы? — Пойдет, — Анна осмелилась на ответ. — Что будет дальше? Частичками души Гаранжина чувствовала, как Белов напрягся. Пальцы сильнее сжимали простынь, взгляд постепенно менялся на родной. Обида пропадала с каждой минутой. Его обида. Анна не собиралась извиняться. Не видела смысла. Они либо бросают свою любовь и идут дальше, либо забывают данный момент после обработки. Ненужные «прости» никому не сдались. — Всё, как обычно. Придем домой, будем смотреть телевизор, потом на работу. — У тебя так просто выходит, — хмыкнула девушка. — Хочешь — приходишь, не хочешь — не придешь. — Я ведь тоже человек. Мне нужно было подумать, как жить с человеком, который не доверяет мне. Моментально Гаранжина прервала соединение глазами. Нагло отвернулась. Ноги стали болтаться в воздухе, волосы спадали на лицо. Вроде не дурак. Только ему она могла рассказать о случившемся с бывшим. Для него это ничего не значит? Белов не пытался поддерживать с ней тактильный контакт. Собирался с мыслями. Он любит ее. Этого не отнять. Но ее поведение отталкивает. Они прошли через некоторые серьезные моменты, чтобы рассыпаться без доверия? — Издеваешься? — проговорила хрипло с улыбкой. — У меня очень узкий круг близких людей. Ты самый высший из них. Смеешь мне сейчас говорить про доверие? Ну уж извини, я такой человек. Не могу говорить каждому о своих проблемах. Я стараюсь меняться, а толк? Это ведь будет уже другой человек, если меня переделать полностью. Не нравлюсь такой, да? Потому что неидеальная. На последних строчках Белов выдержать больше не смог, увы. Притянул к себе за плечи Анну, пока та продолжала возмущаться. Сергей крепко сжал ее в объятьях, прислоняя голову девушки к груди. К чему несчастные речи? Разругаются к чертовой матери еще пуще прежнего. Она газ, он тормоз. Хоть где-то скооперировались. Белов расплылся в улыбке, глядя на бушующую Гаранжину. Конечно, ей не понравилось, как он резко взял ее. Как игрушку. Сергей нежно поцеловал ее в макушку, после чего взял ее лицо двумя руками, приказывая смотреть прямо на него. — Всё? — выждал какое-то время Сергей, не опуская ее. — Дурочка, опять плохо станет. С чего ты там взяла, что не нравишься мне после этого? Я принимаю тебя со всеми изъянами, но про здоровье не смей молчать. Слышишь? Никогда. Оно самое важное в жизни. Хоть что делай, только не ври про него. Я всегда помогу и буду рядом. Мы ведь, как никак, близкие друг другу. Последние слова Сергей исковеркал, так как повторял за Анной. После его слов девушка по-настоящему оживилась. Дышать даже легче стало. Гаранжина со спокойной душой выдохнула и прижалась сильнее к Сергею. Тот нежно ее положил на плечо. Он раскачивался вместе с ней под такт песни, которую он напевал тихо-тихо себе под нос. Такое должно было умиротворить обстановку окончательно. — Не хочу этим оправдываться, но я банально не знаю, как тебе об этом говорить, — посмотрела на него зеленым омутом глаз. — Теперь уж будем учится, заяц. Белов прикоснулся усами к ее нежной коже, будоража табун мурашек. Кивнув ему в ответ, девушка не захотела от него уходить. Сжалась носом в шею, вдыхая приятный аромат духов. Они идут дальше. — Что ты такое всем сказал, раз ко мне никто не пришел? — не сдавалась Анна. Будто бы Белов волшебник. В один миг прекратил все издевочные приставания к Анне. С помощью чего? Сергей, естественно, прибег к хитростям. К противному вранью. В данном деле во благо. Он ведь понимал, что в противном случае Гаранжина получит от семьи и друзей. За них отдувались врач и сам товарищ Белов. Девушка щелкнула по носу Сергея, укатываясь от его длинных рук. Сергей покачал головой, смотря на бедолагу. Пусть радуется. — Что ты заболела заразным гриппом. После моего примера про фельдшера «скорой», который тоже с ним слег, от меня все отстали. Еще пришлось говорить, что телефон сломался и я его отвез в ремонт. Поэтому у тебя будет еще пару дней спокойствия после приезда. Тебя когда можно забирать? — Через пять дней. Я на работу сразу выйду, — устало провела ладонью по волосам девушка. — Про грипп ты хорошо придумал. Я справку попрошу именно такую. — Может, не стоит прямо с разбега? Врач тебе что сказал? Еще один приказчик. Гаранжина не сдержалась и закатила глаза. Нарочито девушка слезла с тела Белова и села рядом с ним. Ноги поджала вновь под себя. Фыркнув, Анна прижала руки к груди, не желая больше слушать про всякую ерунду. Белов покачал головой, тяжело вздохнув. Между ними однозначно любовь, но какая у нее цена. — Тут я сама как-нибудь разберусь. Врач разрешил ходить на стационар. Две недели, и я как новенькая, — раскинула руками Анна. — Ну хорошо, — легонько повернул к себе лицом. — Я буду приходить с тобой, чтобы тебе было спокойнее. Незамысловатая улыбка появилась у Анны. С ним на этих процедурах она будет чувствовать себя смелее. Как за каменной стеной. Сергей ее защитит, если вздумают тетки медсестры оскорблять. Да и поддержка ей пойдет за милую душу. Повезло с Сережей. Лишь бы не потерять снова. *** Прошло больше недели. Гаранжина привыкла к противным таблеткам, мерзким капельницам. От последних оставались синяки и неудачное головокружение. Что-то вроде побочного эффекта. Девушка к тому же жаловалась на боль после иголок в руках. Будто отнимались. Из-за этого капельницы ставили в разные руки. Белов каждый день после этих приемов тащил буквально Анну домой. Та валилась с ног. От еды отказывалась. Сидела в кровати по несколько минут, пока Белов справлялся по дому. То убирался, то готовил, то гладил. Занимался всем тем, чем должна по идее заниматься Анна. Он ведь устал после тренировок, хочет дома отдохнуть. Только Анна от природы такая. А в данной ситуации ей невмоготу. Сергей это понимал. Не заставлял. Тем более он это делал лучше нее. После «посиделок» на диване Гаранжина ложилась спать. Если Белов не успевал подать ей одежду домашнюю, то та так и засыпала. Белов слишком тяжело вздыхал, когда пытался разбудить. Она ведь брыкалась и сопротивлялась. Ему оставалось надеяться, что скоро она пойдет на поправку. Сергей работал с каждым днем всё больше и больше. Как назло Владимир Петрович увеличил время тренировок. Не щадил ни себя, ни других. Ладно-то Белову. Он готов к этим изнуряющим часам. А остальные не особо. Единственное, за кого переживал Сергей, так это за Анну. Он понимал, что, получив какую-либо травму на тренировке, он мог не пойти с ней в поликлинику. Вот так легко. Сергей старался изо всех сил ни во что не вляпаться. И у него это выходило. Просто останавливался вовремя. Если нога начинала болеть, Сергей спокойно садился на трибуны и отдыхал положенное время. Никто из присутствующих ничего не понимал. Куда делся прошлый комсорг, который работал до изнеможения? Исчез, испарился? Так будет всегда? А кто его знает... Как и обещала девушка, она вскоре вышла на работу. Поначалу ее сторонились. Мол, вдруг заразная. Белов грамотно наплел им всякой ереси. Ну пусть. Здоровее и она будет. Сашка, красавец, зато приходил постоянно. Видимо, заразиться от нее мечтал. Прогульщик. Его Анна понимала. Сама получала нагоняи от Терещенко. Изредка еще и от Моисеева. Тот сам был на взводе в связи со скорым началом игр. Тяжело каждому. Девушка снова могла ответить кому-то из выше поставленных каким-нибудь резким словом, после поцапаться. С Терещенко было не так обидно, чем с дядей Гришей. Болезненно, сами понимаете. Всё-таки практически член семьи. Вечером, сидя в своей квартире после процедуры, девушка общалась с другим Беловым. Исходя из того, что сегодня она чувствовала себя намного лучше, Анна согласилась на встречу с Сашей. Тот так настаивал. Ужас дикий. Гаранжина курила свои новые сигареты, пока Сашка пил чай, попутно хмурясь. Не нравился ему этот дурацкий черный чай. Да даже зеленый. В ее доме в приоритете всегда был алкоголь или что-то газированное из-за рубежа. Вдруг ей нельзя и можно только чай хлебать с утра до ночи. Сашечка грустил, чуть ли не плевался заваркой. Совесть не позволяла, да и Сергей, который ходил по кухне и поливал цветы. Девушка всегда будет ему благодарна, что несмотря ни на какие принципы, Сергей не ревнует ее к друзьям противоположного с нею пола. Настоящий мужчина. — Не лезет — не пей, — хмыкнула девушка, запрокидывая ногу на ногу. — Нет у меня другого. — Я вообще не понимаю, завтра выходной. Че бы не пригубить? На Сашку осуждающе посмотрел Сергей. Первый это учуял, но слово не воробей — обратно не засунешь в глотку. Девушка пригрозила кулаком парню, держа в губах сигарету. Лицо ее приобрело злой вид. Ну не при Сергее же. Вообще не следит за языком. — А ниче бы, — мужчина поставил лейку на подоконник. — Не о том думаешь, Саша. Младший Белов потупил взгляд. Конечно, стало стыдно. По сравнению с Сергеем Сашка совершенно другой. Уступает по силе, уму, скорости. Смотря в чем именно. Старший товарищ намного больше в баскетболе. Ему виднее во всем. Даже неправильно перечить. Особенно в чужом доме. Девушка взяла руку Сашки, дабы тот поднял глаза. Мягко подмигнула ему. Мол, всё еще впереди. Сергей покачал головой и отвернулся от друзей. — Потом. Я ведь на таблетках. — Не особо понимаю, как ты могла заболеть весной. Так тепло еще никогда не было, — разочарованно воскликнул парень. — Раздетая ходишь что ли? Девушка посмеялась с него. И правда смешно. Говорить ему о правде стоило бы ей жизни. Хорошо уж лить неправду в глаза, чем копать себе могилу тяжелой лопатой. — Нет. Заразилась от кого-то. Ты прекрасно знаешь, что наш Дворец — самый настоящий проходной двор. Не удивляйся давай. У нее в кабинете обычно в день по десять-пятнадцать человек бывает. Как от них не подцепить тахикардию, верно? Это же кошмар! Кошмар! Белов наконец перешагнул через себя и вылил черный чай в раковину. Последний раз ему заваривали чай в классе десятом на чаепитии. Светка такого не делает. Кому чай нужен вообще, если кофе помогает намного больше. — Верю. Сам что-то кашляю, — специально громко издал звук кашля баскетболист. Дабы Белов в другой комнате услышал. Может, он даст отгул от тренировки? Очень бы подошел такой вариант. — Не придуривайся, дурак. Анна выбросила сигарету в открытую форточку. Такими дорогими только она раскидывается. Девушка встала из-за стола и прошлась по кухне. Ноги затекли. Лишь одна странность ее пугала — голова совсем не кружилась. Сашка Белов стал новым лечебным средством? Вот открытие века. — Я про отца твоего хотел расспросить... — начал Сашка под одобрительный кивок Анны. — У него всё хорошо? На тренировках молчит постоянно. Ничем с нами не делится по поводу успеваемости. Тяжело с ним. К нему подходишь, он только жестикулирует. Мы разобраться не можем. Насолили ему где-то, не знаешь? Этого она и знать не знала. Только предположения одни. Сама не разговаривала с ним по душам несколько недель. У каждого свои дела. Шурик в норме. Заходила к нему, пока родителей не было дома. Относительно здоровый. Мама? Да бог с ней. На себя не жаловалась, как Шурка говорит. Ему она верит. Мальчик и про отца не говорил плохого. Просто тренирует балбесиков. — На голову ему давят, возможно. Терещенко, Моисеев, Павлов. Сейчас всем туго. Не знаю, как вас не задевает, — хмыкнула девушка. — Я завтра поговорю, но, думаю, он через пару дней придет в норму. Не парься. Владимир Петрович такой человек. Замкнутый по своим делам. Анна полностью в него. Зачем с кем-то делиться, когда можно самому разобраться? Жаль, что это не всегда помогает и в основном приносит больше вреда, чем пользы. С отцом она поговорила. В принципе, Анна была права. Баскетболисты ни в чем не виноваты. Сашка зря переживал. С другой стороны, это хорошо, что он волнуется. Все остальные и усом не повели. Сергей ее обмолвился парочкой фраз и закончил свой рассказ. Это и понятно. Он сам такой же. Зачем лезть в душу тому, кто сам с этим разберется? Анну не в счет. Она нежная, несмотря на многочисленные шипы. Отец при встрече полностью осмотрел дочь. Покрутил ее вокруг оси. Проверил на кашель. Его неожиданно не оказалось. Хорошо, что разобрались в целом. *** — Анна Владимировна, я удивлен, хотя не сомневался в этом. Думал, вас всё-таки придется класть снова в палату. Но, видимо, ваша сила воли вас же и вылечила. Не только же медицина одна вас лечила. В общем, вы не только пошли на поправку, ваше сердце, судя по анализам ЭКГ, стало стучать с огромной любовью, а не силой. Я очень рад за вас и ваше выздоровление. Вы огромная молодец, — сообщил наипрекраснейшую новость врач, не пряча своей улыбки. Разумеется, Гаранжина не особо ожидала этого. Думала, что ей придется еще ходить и ходить в проклятую поликлинику. Фух, пронесло. Анну изнутри распирало от наступившего счастья. Несильного, размеренного. Слишком неожиданно для нее самой. Обычно люди верят в свое выздоровление, но, увы, Анне слегка побоку. Она забывает про здоровье и всё, что с ним связано. — Вот уж как вышло. Надеюсь, мне не придется больше принимать ваши таблетки? — с ехидностью проговорила девушка. — Не придется, — врач отмахнулся. — Придется лишь соблюдать режим и наблюдаться. Думаю, для вас это будет как палец об палец ударить после пройденного. Только не это. Девушка моментально сконфузилась. Режим? Тюремный лучше. Анна не переносила запреты в чем-либо. Закон — это одно, но какие-то необязательные правила ее раздражали. Она иногда просто не в состоянии их соблюдать. Диеты тоже ужас. Если цель серьезная, то без проблем, но в этом случае... Сомнительно. — Диета легкая. Жирного немного уменьшить, соли убавить, алкоголь много не распивать. Сигареты курите на здоровье. Не пачку в день, договорились? Подробнее я вам напишу в рецепте. Оставляю только одни таблетки, те же самые. При волнении выпиваем по одной или две... Далее Анна не слушала. Незачем было. Итак всё стало ясно. Вроде легко соблюдать. Попробовать можно. Лишь бы Сергей не упрекал ее в некоторых несоблюдениях. —Спасибо-спасибо. Я поняла вас. Если так мало заданий, то почему бы и не соблюдать? Гаранжина ухмыльнулась, аккуратно залезая пальцами в задний карман. Сигареты на месте. Покупать не придется. Вроде, сегодня целую пачку не скупила. Одно требование выполнено. Хоть что-то уже есть. —Ну вот. Я уж начинаю забывать ваш северный характер. Идете на путь светлый, АнВладимировна, — поставил четкую печать на тонкой бумаге мужчина. — Это вам на таблетки, это вам... Просто вам на соблюдение. Приняв из его рук рецепты, девушка быстренько улетела из кабинета врача. Ух, характер он её забывает. Напомнить придется потом. В следующий раз. Когда он там поставил запись? Август этого года. Перед Олимпиадой. Не забыл, кем она работает. Запомнил все. Девушка лишний раз ухмыльнулась. Шурша брюками клеш, Гаранжина вышла из поликлиники. Держала в руках сигаретку. Собиралась с духом. Курить, не курить. Сложный вопрос. Долгого решения не последовала. Через пару секунд подкинула в воздух сигаретку и поймала ртом, чем заполучила внимание от идущих рядом людей. Интересные. Что в этом такого? Ни разу не натыкались на девушек, похожих на волка из «Ну, погоди!»? Вот не повезло.