Выбор имеет последствия

      Джон первый раз опаздывает – забыл поставить будильник. Чрезмерно эмоционально извинившись, он заходит в класс и садится за парту с Биллом. Сзади как обычно сидят Джим и Дэн.       – Итак, повторяю, что нужно сделать: вы должны к занятию на следующей неделе сдать небольшой проект, – миссис Браун подходит к Джону и кладет перед ним листок с подробным описанием задания, – можно объединяться в группы от двух до четырех человек. Подчеркиваю: группы от двух до четырех человек. Не индивидуальное задание.       Джон догадывается, зачем она это подчеркнула. Он оглядывает класс: Хлои нет, и не то чтобы его это как-то задело, поэтому Саймон, конечно, сидит один. Джон делает вывод, что ему, скорее всего, не с кем будет делать задание, и в голове тут же появляется идея.       Вдруг он получает тычок ручкой в спину.       – Пс-с, Джон, ты же с нами, да?       Джон оборачивается и видит Джима, который заискивающе улыбается, и Дэна, сложившего руки в молитвенном жесте. Билл тоже тычет его локтем, намекая на совместную работу, но... Но Джон все еще задумчиво смотрит на Саймона, на его откровенно жалкую, грустную и очевидно одинокую фигуру, поэтому отрицательно качает головой.       Билл оторопело смотрит на него, но Джон уже вырывает из тетради лист и пишет:       давай делать вместе ;-)       Он комкает бумажку, выжидает момент и кидает к Саймону на парту. Джон чувствует на себе удивленные взгляды, но сейчас ему плевать, потому что Саймон, видя бумажный комок на своем столе, непонимающе оглядывается, потом смотрит на Джона, сидящего вместе с Биллом, и хмурится. Джон напряженно наблюдает, как он разворачивает бумажку, а потом берет ручку и что-то пишет. Наконец, ему прилетает эта же записка, он разворачивает ее и видит простое:       ок       Джон победно улыбается, ловит взгляд Саймона и подмигивает ему. Хорошая идея с запиской: все-таки в прошлый раз, когда он пробовал говорить лицом к лицу, ему сказали отъебаться... Но Джон так просто не сдается и будет пробовать разные варианты, пока не найдет тот, что сработает.       Он снова получает тычок локтем в бок и поворачивается. Билл злобно смотрит на него и шипит:       – Ты прикалываешься?       – Да что не так?       – Ты почему не с нами?       – А что...       – Смит, МакТавиш, мы вам не мешаем?       – Извините.       Джон последний раз смотрит на Билла, разглядывающего его уже не столько с непониманием, сколько с презрением. Джон напрягается, но прилежно утыкается взглядом в доску. Потом, улучив момент, шепчет:       – Чувак будет позориться, это очевидно. Дай протянуть руку помощи. А вы умные, сами справитесь, ага?       И принимается за конспект, всем своим видом показывая, что ничего предосудительного он в этом не видит, и эта мелочь не стоит такого внимания. Билл напряженно прищуривается, будто пытается разглядеть его истинные намерения, но потом тяжело вздыхает и закатывает глаза:       – Рыцарь, мать твою, защитник слабых и убогих...       На этом инцидент себя исчерпывает, и остальной день проходит спокойно.       После уроков Джон обгоняет Саймона, уже собирающегося тихонько свалить, и встает перед ним:       – Пойдем в библиотеку.       Саймон останавливается, вскидывает брови:       – Ты серьезно пойдешь в библиотеку? Читать книги? Со мной?       – Конечно, я же сам тебя позвал.       – Повезло, что я сегодня свободен... – тихо бормочет он и разворачивается в противоположную сторону, – Чего стоишь? Передумал?       Джон разводит руками и следует за ним. На пути он встречает несколько знакомых лиц и каждый раз останавливается, чтобы перекинуться парой слов. После особенно долгого разговора Саймон раздраженно вздыхает и спрашивает:       – Зачем?       Джон непонимающе хмурится:       – М-м? Что – зачем?       Саймон запихивает руки глубже в карманы, поясняет равнодушно:       – Зачем ты вызвался делать со мной проект?       – А почему нет? – улыбка у Джона яркая и искренняя, и он понимает, что весь его вид в целом слишком жизнерадостный и энергичный, потому что Саймон закатывает глаза.       – Почему не Билл? Или Джим и Дэн? Или кто угодно другой? – он прав, Джон действительно спокойно мог пристроиться в любую другую команду, особенно к парням, но выбрал его самого. Ну, это легко объяснить.       – Они и без меня прекрасно справятся, – легкомысленно говорит Джон и сразу понимает, что совершил ошибку. Саймон тут же ощетинивается:       – А я не справлюсь?       Как же с ним тяжело... Каждое слово, которое Джон успел сказать, этот парень воспринял в штыки. Давно у него не было чувства, будто он не разговаривает, а ходит по минному полю. Тщательно взвешивать каждое слово и бояться допустить ошибку – очень утомительно. Он решает срочно менять тактику.       – О-о, нет-нет, чувак, дело не в этом. Просто я общаюсь, с кем хочу.       Саймон молча смотрит на него. Джон пожимает плечами и поясняет:       – Вчера был в группе с ними, а сейчас вот захотел делать проект с тобой. Не мои проблемы, если это кто-то считает странным.       Саймон не отвечает. Остаток пути они идут в дурацкой тишине, потому что Джон не хочет рисковать и испортить все еще больше.       И почему вообще Саймон так взъелся на него? Не вина Джона, что всем нравятся обаятельные люди с хорошим чувством юмора и легкие на подъем. Джон ничего специально не делает, просто он такой сам по себе, вот и все. И вообще, на его взгляд, таких людей мало, и если они появляются в каком-то коллективе, то сразу привлекают внимание, ничего удивительного в этом нет. Саймон, наверное, еще и на солнце злится за то, что оно светит. Хотя, судя по его бледности и болезненному виду, наверняка именно это он делает. Джон тихо фыркает, вдруг живо представляя, как Саймон в редкий солнечный денек натягивает капюшон на голову и тычет средним пальцем в небо.       Настоящий Саймон в этот момент недоуменно смотрит на него, приподнимая брови. Джон отмахивается, пряча улыбку.       Наконец они заходят в библиотеку, и Саймон ведет его куда-то вглубь. Джон не сопротивляется, но сразу цепляется за возможность завести разговор.       – Так, – он кладет рюкзак на ближайший стол, обозначая, что работать они будут именно здесь, и потирает руки, осматриваясь, – Давай подумаем, что вообще будем делать.       Саймон уныло кивает, шмыгает носом и садится за стол, сняв рюкзак и положив его на колени. Выразительно смотрит на Джона.       – Что? – Джон улыбается, – Рад выслушать твои идеи.       – Согласен на что угодно, если ты от меня отъебешься.       Джон весело ухмыляется.       – Ты всегда такой милый или только со мной? Как ты обычно работаешь в группе?       – Никак, – Саймон просто пожимает плечами.       – Не может быть, – тут же отвечает Джон.       Саймон, наверное, думает, что Джона остановит или отпугнет его хмурый взгляд и красноречивое молчание, и это даже немного мило. Ничего, в эту игру можно играть вдвоем. Он позволяет себе легкую улыбку и заинтересованно склоняет голову, так же молчаливо говоря о том, что его такое не отпугивает, а только разжигает интерес.       Саймон не выдерживает первым.       – Они лучше будут делать больше работы, чем примут мою помощь, – он немного хмурится и отводит взгляд, но потом иронично добавляет, будто пытаясь свести все в шутку и сделать вид, что ему все равно: – Ну, знаешь, плюсы быть бельмом на глазу общества...       – Серьезно? – Джон бестактно перебивает эту пафосную несчастную речь. – А учителя? А оценки?       Он продолжает сыпать вопросами. Саймон морщится и начинает интенсивно ковырять заусенец, опустив взгляд.       – Мне насрать на учебу, – бормочет он и неохотно продолжает: – Но пока проблем не было. И вообще я не люблю работу в команде.       Конечно, он не любит работу в команде. Видимо, либо все скидывают на него одного, либо делают вообще без него, и бедняга выкручивается, как может. Если бы с Джоном так поступали, он бы тоже был не восторге. Но Джон не может представить ситуацию, в которой бы такое могло произойти. Он думает, что бы сказать в поддержку, не скатываясь в откровенную жалость и снисхождение, как вдруг его взгляд случайно падает на плакат, висящий на стене напротив: «ОТКРЫВАЯ КНИГУ, ОТКРЫВАЕШЬ МИР». В голове тут же появляются идеи.       – Можно плакат, – вместо бессмысленного выражения поддержки, которую Саймон от него все равно не примет, он резко меняет тему и оглядывается по сторонам, – Это самое простое, но очевидное и скучное. Хм...       Джон тянется за рюкзаком, достает ручку и толстую тетрадь, открывает ее на случайной пустой странице и начинает записывать все, что приходит в голову. Саймон молча наблюдает за его суетой.       – Плакат... – повторяет Джон, – Пусть скучно, но можно придумать что-то интересное, а еще первая мысль довольно часто бывает удачной... Или комикс? Звучит неплохо, но нужно много чего продумать... – он бормочет, быстро елозит ручкой по бумаге, зачеркивает, подчеркивает и яростно закрашивает клеточки на полях, когда особенно крепко задумывается. Вдохновение, как обычно, застало его совершенно случайно. Достаточно было одной мелкой детали, чтобы в мозге активно закрутились шестеренки. Он откидывается на спинку стула, барабанит пальцами по столу и нервно трясет ногой, закусив губу.       – Я не мешаю? Могу уйти, у меня еще дела есть.       Джон вспоминает, что вокруг все еще реальный мир, и отвечает:       – Нет, лучше скажи, что думаешь о комиксе?       Саймон недовольно морщится:       – Отличная идея, если рисовать будешь ты.       – Конечно, я, но что делать с тобой? Нет, нужно что-то другое... – Джон задумчиво грызет ручку, а потом заговорщически выдает: – А может, настольная игра?       Ответом ему служит тяжелый вздох. Джон не понимает, как кто-то вообще может быть таким заторможенным и незаинтересованным, когда у него самого мозг искрит и вот-вот взорвется от активной работы, будто его внутреннюю батарейку прямо сейчас заряжают на максимальной мощности. Наконец он поворачивается к Саймону и уверенно заявляет, просто чтобы посмотреть на реакцию:       – Да ладно, настолка звучит отлично. Не лучше, чем квест, конечно, но...       Саймон роняет голову в сложенные на столе руки и страдальчески стонет. Джон не может сдержать широкой улыбки.       Ничего, парень почти сдался. Не нравится работать в команде, значит? Ну что ж, у Джона есть вариант интереснее.       – Хочешь искать книжки по теме? Я пока набросаю макет плаката. Будем не как команда, а как напарники, что скажешь? – он самодовольно ухмыляется и протягивает Саймону сжатый кулак. Тот пару секунд смотрит на него, и Джон уже думает опустить руку, чтобы не висела неловко в воздухе, как вдруг Саймон вздыхает и сжимает свою бледную ладонь в кулак, неожиданно сильно отбив, после чего сразу убирает руку в карман и уходит в сторону книжных шкафов. Джон смотрит ему вслед, удивленно хмыкая.       – Витс фор йел ноу гоу бай йе... – удовлетворенно заключает он и потирает ушибленные костяшки.

***

      Саймон идет мимо рядов с книжными шкафами, поджав губы и стиснув зубы. Костяшки все еще немного ноют от того, как сильно он отбил Джону кулак. Какого хрена этот напыщенный мудак считает, что все вокруг будут до смерти рады проводить с ним время? Если он думает, что ему достаточно уделить немного своего драгоценного внимания, пошутить и улыбнуться, чтобы все мгновенно растаяли, то пусть так думает подальше от Саймона. Хотя улыбка у него и правда ничего. Обаятельный ублюдок.       Паршивое настроение никуда не девается, когда он подходит к стойке библиотекарши:       – Мне про Шекспира надо. Все, что есть.       Библиотекарша недовольно смотрит на него и цокает:       – Юноша, для начала очень мило было бы поздороваться.       Саймон кривится.       – Здрасьте, – небрежно говорит он и повторяет: – Мне про Шекспира надо. Все, что есть.       – У нас многое есть. Что именно интересует?       У Саймона в голове стрекочут сверчки. Наверное, брать все и сразу – плохая идея, слишком большой выбор. Поэтому он неохотно проговаривает, стараясь выглядеть пристыженным и виноватым:       – Мы с одноклассником делаем проект по Шекспиру. Пока не выбрали тему. Можете помочь с книгами? Пожалуйста?       Женщина удовлетворенно кивает и встает со своего места:       – Совсем другое дело. Сейчас принесу кое-что.       Она уходит, и Саймон решает подождать ее в более удобном положении, присаживаясь на ближайший стул. Оставшись наедине с собой, глубоко вздохнув и закрыв глаза, он чувствует напряжение во лбу – опять так сильно хмурился, что голова заболела. Он начинает пальцами массировать брови и старается расслабить лицо. Чтобы отвлечься, он придумывает свои идеи для плаката.       Вскоре библиотекарша возвращается со стопкой книг, кладет их на стол перед Саймоном.       – Вежливость ничего не стоит, а дает много.       Саймон чувствует укол вины. Он никогда не грубил библиотекарше, наоборот – с радостью ходил сюда и брал книжки. Разозлился из-за тупого МакТавиша, какая глупость.       – Спасибо, – он шмыгает носом, забирает книги и неловко бросает: – И извините.       Чем ближе Саймон оказывается к их с Джоном столу, тем сильнее вновь накатывает раздражение. Достаточно вспомнить самодовольное смазливое лицо, чтобы мысли о собственной ничтожности вспыхнули с новой силой.       Саймон скрипит зубами от злости. Ну почему некоторым людям достаточно просто родиться, и все у них уже идет отлично? Почему такие неудачники, как Саймон, живут с ебанутыми папашами и вынуждены работать после школы и по выходным, почему у таких, как он, нет друзей и все так и норовят их гнобить, а такие, как Джон, спокойно живут и радуются, не прилагая никаких усилий? Мало того, теперь он еще вынужден развлекать этого придурка и терпеть его клоунские выходки, которые он наверняка считает очень смешными. Обиднее всего, что Саймон вообще согласился делать с ним проект только потому, что выбора не было: либо так, либо пришлось бы унижаться и проситься к кому-нибудь в группу. Он ненавидел литературу и занятия миссис Браун – она никогда не давала возможность работать одному, потому что считала, что нужно уметь общаться и взаимодействовать с разными людьми. Обычно на ее предмете он общался и взаимодействовал с Хлоей, но она уже несколько дней болеет, и в таких случаях учительница дает возможность самостоятельной работы. Поэтому Джон – это просто меньшее из зол, только и всего.       Он думает, что нужно саботировать командную работу. Пусть красавчик пожинает плоды своей великой щедрости. Его никто не просил быть рыцарем на белом коне и снисходить до сирых и убогих со своей помощью. Пусть теперь поймет, на что подписался.       Когда он возвращается, Джон сидит, сгорбившись над тетрадью, и что-то увлеченно рисует. Рядом с ним на столе еще парочка пустых тонких тетрадок.       Саймон кладет книги на стол перед ним – чуточку громче, чем следовало бы, – и Джон поднимает голову.       – А. Книжки. Отлично, – он мельком смотрит на внушительную стопку на столе, потом внимательно рассматривает листок, прищурившись, – Сделал наброски, посмотри.       Джон протягивает ему листок с вариантами их будущего плаката. Саймон не ожидал, что он вообще будет спрашивать его мнение, и вся решимость дает трещину. Ненадолго же его хватило...       Взглянув на листок, Саймон понимает, что это выглядит здорово. Видно, что Джон умеет рисовать, или по крайней мере часто что-то схематично изображает. И хорошо, что он остановился на плакате. Если бы из этой сумасшедшей башки не улетучилась идея с настольной игрой, Саймон уже был готов просто уйти и оставить придурка разбираться самому.       – Да, отлично, – говорит он и садится за стол, а потом вдруг неожиданно для себя добавляет: – Я тут тоже подумал. Что насчет временной шкалы с разными событиями? Типа, исторический контекст. Или сделать маленькую карту и отметить места, которые упоминались разных пьесах. Найти о них интересные факты. Ну или просто интересные факты...       Саймон смущенно замолкает и кусает губу. Собирался ведь ничего не говорить. Захотелось произвести впечатление?       Джон задумывается, одобрительно кивает головой.       – Неплохо, – наконец отвечает он, записывая что-то в свою тетрадку. От похвалы в груди появляется приятное тепло. Видимо, произвести впечатление все-таки удалось. – И откуда ты все это знаешь?       А нет, не удалось. И как только у него получается сначала говорить что-то нормальное или даже хорошее, а в следующую секунду нести полную херню?       – Если меня не берут в команду, это не значит, что я тупой. – Саймон отводит взгляд, скрестив руки в защитном жесте. Ну вот опять. Откуда это желание оправдаться? Почему так хочется выглядеть лучше в глазах Джона, если он его так раздражает?       Саймон смотрит в сторону, но все равно чувствует на себе взгляд. Поднимает глаза и видит серьезное, но неожиданно мягкое выражение на лице Джона.       – Я имел в виду, – его голос тихий, но уверенный, – Что ты подал хорошую идею. Я вот даже не знал, что в его пьесах упоминается столько мест, что можно на карте отметить. Я вообще Шекспира не читал, мне насрать на него.       – Откуда тогда столько идей для плакатов?       – В прошлой школе постоянно этим занимался. Я столько плакатов нарисовал, если бы ты знал, – он смеется, и это приятный звук, Саймон был бы не против услышать его снова, – И сейчас даже придумывать ничего не надо, шаблон в голове формируется почти сразу, как только я слышу условие задачи.       Джон замолкает, и на Саймона внезапно давит тишина. К своему ужасу он осознает, что успел привыкнуть к его болтовне и ожидал, что он и дальше будет что-то говорить. Он шмыгает носом и заламывает пальцы. В наступившей тишине раздавшийся хруст суставов кажется оглушительным, и Саймон опускает глаза, полыхая щеками.       – Ну... Давай начнем? – слова вырываются так же неловко, как он себя чувствует, и приходится впиться ногтями в ладони и закусить губу, чтобы не ляпнуть вдогонку еще чего-нибудь в попытке сгладить это ощущение. Саймон тянется к ближайшей книжке, чтобы наконец начать что-то делать и спрятаться от напряжения, как вдруг натыкается на теплые пальцы. Он тут же отдергивает руку и вскидывает взгляд. Джон смотрит на него, чуть приподняв брови, и все еще держит ладонь на книжке, к которой они оба потянулись. Он спокойно сидит на своем стуле, поза расслабленная и естественная. Не то что Саймон, который чувствует себя натянутой струной, которая вот-вот лопнет, а сердце стучит все быстрее и быстрее. Он понятия не имеет, что сделать и сказать, а лоб так болит, что ему хочется с силой прижать пальцы к бровям и расправить их, вернув в нормальное положение. Каждая секунда молчания заставляет его сердце биться все сильнее и сильнее, и вот он уже чувствует, как оно стучит в ушах, еще немного, и выпрыгнет из груди прямо на их тетрадки и книжки.       – Если ты не против, я бы распределил книги поровну. Одной частью займусь я, другой ты, хорошо? – он как сквозь вату слышит, как Джон вновь подает голос, и мелко кивает, все еще рассматривая свои ладони. Он поднимает взгляд только тогда, когда рядом с ним появляется небольшая стопка. Сверху лежит та самая книга, которую они оба хотели взять. Джону, видимо, не требуется ответ, потому что он просто открывает свою книгу, кладет над тетрадью и приступает к работе.       – Хочу заметить, что тут милая библиотека. У меня в школе, правда, была гораздо больше, но ваша тоже ничего. И тот милый плакат, который подал мне идею... – Джон снова начинает болтать, не отрывая головы от книг, и Саймон старается сделать глубокий вдох. Он закрывает глаза, разжимает задеревеневшие ледяные пальцы, вытирает ладони об штанины, расслабляет сжатые челюсти. Постепенно к нему возвращается контроль над телом. Он открывает одну из пустых тетрадей, которые дал ему Джон, и тоже берет книгу.       Джон заканчивает что-то рассказывать как раз тогда, когда Саймон практически полностью успокоился и на самом деле принялся за работу.       – Я бы еще что-нибудь рассказал, держу пари, тебе очень интересно, но не хочу отвлекаться, впереди много работы.       Саймон наконец решается на него посмотреть. Джон сосредоточенно хмурится, активно двигая ручкой в тетради. Почувствовав взгляд, он поднимает голову и мягко улыбается. Внутри все переворачивается, и Саймон опять ощущает, как в груди бьется сердце. Он выдавливает ухмылку и говорит:       – Ничего страшного, это был неплохой фоновый шум.       – Фоновый шум? – Джон картинно возмущается, прикладывая руку к груди. – То есть про мой первый в жизни плакат, который я собственноручно сделал для выступления школьной театральной группы, ты ничего не услышал... – он смахивает несуществующую слезу и качает головой.       – Надеюсь, ты не сильно расстроился.       – Я буду помнить это предательство до конца своих дней!       Саймон закатывает глаза и вновь склоняется над тетрадью. Джон, судя по звуку перелистывания страниц, тоже. Теперь молчать гораздо спокойнее.       Время проходит незаметно, и вот Джон уже с шумным вздохом захлопывает книгу, встает и потягивается. Только после этого Саймон понимает, что и сам хотел бы размяться. От долго сидения в одной сгорбленной позе все тело затекло, но он просто поводит плечами и наклоняет голову в разные стороны, сбрасывая напряжение.       – Мы увлеклись немного, ага? – он улыбается, глядя на Саймона, и тоже разминает шею. – Думаю, на сегодня хватит, что скажешь?       Саймон листает тетрадь, бегло перечитывает написанное:       – Да, наверное, только давай еще поменяемся записями, посмотрим, у кого что вышло.       Джон кивает. Саймон берет его открытую тетрадь и протягивает ему свою. Джон забирает ее, все еще стоя рядом со своим местом и не торопясь садиться.       Саймон смотрит на последнюю запись. Ну и почерк... Видимо, под конец ему совсем надоело, дописывал из последних сил. Он хмыкает и листает тетрадь до первой страницы, чтобы сравнить, какой у него был почерк в самом начале их работы, но видит рисунки. Когда он успел? Саймон помнит, что тетрадь была пустая. Там ничего особенного, Джон просто рисовал то, что видел перед собой – учебники, пенал с кучей ручек и карандашей, книжный шкаф. К щекам приливает кровь, когда Саймон понимает, что это. Видимо, вот, как он «работал», пока отвлекал его своей болтовней. Давал ему время успокоиться, делая вид, что ничего не замечает.       Поборов смущение, он все-таки читает записи. Джон неплохо поработал. Почти в конце Саймон видит еще два изображения: тоже макеты, только теперь на одном можно разглядеть временную шкалу, а на другом – маленький фрагмент карты с отмеченными точками. Саймон отворачивается, пряча пылающие щеки. Он запомнил его идеи и даже использовал их в макете. Чего он добивается? Почему помогает? В чем причина такого внимания?       – Слушай, ты молодец, я уже прикидываю, где конкретно можно использовать то, что ты выписал. Я заберу твою тетрадь?       Саймон отстраненно кивает. Джон снова его похвалил. Да что за херня? Не может быть, что он такой добрый просто так. У него какая-то цель, нужно просто это выяснить. Но что ему может понадобиться от такого, как Саймон? Очевидно, ничего, но в чем тогда дело?..       – Эй.       Саймон вздрагивает. Джон обеспокоенно на него смотрит. Интересно, и как давно?..       – Все нормально? Ты покраснел. Может, выйдем на воздух?       Саймон глубоко вздыхает и отвечает, контролируя голос:       – Да, просто здесь правда душно, пойдем.       Они собирают свои вещи, сдают книги и выходят на улицу. Свежий холодный воздух действительно помогает, и Саймон быстро приходит в себя. Он понимает, что они дошли до ворот, когда Джон останавливается.       – Ну, спасибо за работу, Саймон, остальное я сделаю сам.       – Но я просто конспектировал учебник.       Джон улыбается:       – Поверь, это существенный вклад. Я терпеть не могу копаться в тексте и выискивать только важное, потому что мне все кажется важным. Я постарался, конечно, но у тебя вышло гораздо лучше. Поэтому спасибо за работу, Саймон, с тобой приятно иметь дело.       Он делает неловкое движение, будто хотел протянуть ему руку, но в последний момент передумал и убрал ее в карман. Странный жест. Либо он забыл, что Саймон ему не друг и даже не приятель, поэтому и руку протягивать как-то не хочется, либо... Либо вспомнил, что Саймон не любит, когда его трогают. Сложно сказать, что из этого хуже. Оба варианта задевают что-то глубоко-глубоко внутри.       – Не за что, – выдавливает Саймон и неуклюже указывает большим пальцем себе за спину: – Мне туда, а тебе?       Джон широко улыбается:       – Мне тоже!       Он уверенно шагает дальше и вдруг говорит:       – Раз уж теперь мы не заняты, ты будешь слушать про мой первый плакат для школьного театра?       Саймон картинно вздыхает и закатывает глаза, запихнув руки в карманы.       – Отлично! Так вот, все знали, что я люблю рисовать, и поэтому...       Они вдвоем поворачивают в одну сторону и идут домой. Удивительно, но Саймону даже понравилось делать что-то вместе с Джоном. И сейчас, смотря на его улыбающееся, раскрасневшееся лицо, он думает, что, возможно, этот самоуверенный придурок не такой уж плохой, каким показался.