Путь домой

Домой Иван возвращался позже обычного в точно такой же машине, что и всегда. В такой же, как вчера. Когда Иван думал об этом, ему приходилось прикладывать сознательные усилия, чтобы перестать улыбаться. Тилла он обнаружил перед дверью. Он стоял, как в тот вечер, когда попросился на ночлег, и смотрел вниз. Иван встал рядом. – Меня ждёшь? – спросил он весело. – Ещё чего. Подышать вышел. Немногословный ответ, взгляда от пейзажа он не отвёл. Выражение лица, пожалуй, даже угрюмое. – Домой? – предложил Иван, не теряя присутствия духа. Дома Тилл не оттаял. – Голодный? – на утвердительный кивок ответил, – Погрей себе. И ушёл в гостиную. Иван послушно погрел, поел и пошёл следом. Можно было отправиться к себе, конечно, но в сложившихся обстоятельствах это было бы неразумно. Стоило понаблюдать. Следующий час прошел очень увлекательно. Иван делал вид, что внимательно читает, пока Тилл, симулируя ужасную занятость со своим трёхтомником, периодически на него поглядывал и совершенно не мог сосредоточиться. Спустя час, окончательно отчаявшись, он захлопнул книгу и объявил: – Я спать. Что было задумано, как сигнал валить к себе, судя по всему. – Пойдёшь ко мне? – спросил Иван, – Зачем тебе оставаться здесь? – Я собираюсь спать, – повторил Тилл медленно, очевидно решив, что Иван не вполне верно всё понял. – Но я тоже! Почему бы нам не спать вместе? Причины для отказа он, по всей видимости, не нашёл. Иван был не уверен, впрочем, хотел ли он вообще искать. Они лежали в темноте и тишине. Иван плохо различал его лицо, но был практически уверен, что Тилл сейчас хмурится. – Я не знаю, почему злюсь, – признался он тихо, – Самому тошно. Вчера всё было нормально, а сегодня... трудно. Почему так? Нащупав его ладонь, Иван сжал её нежно. – Всё хорошо, – сказал он, – Правда. Я думаю, дело лишь в том, что тебе не нравится быть связанным. – Связанным? – Да. Обязательства, ответственность, зависимость. Ты не хочешь иметь с этим дело. И воспринимаешь меня, как того, кто пытается тебе это навязать. Поэтому злишься. Уверен, это пройдёт. – Звучит погано, – сказал Тилл сумрачно. – Всё будет в порядке, пока я помню, что ты мне ничего не должен. И пока ты это помнишь. – Почему ты так уверен? Откуда ты вообще всё это знаешь? – Ну, смотри, – с улыбкой произнес Иван, – Я думал о тебе каждый день с нашего знакомства. Так что к настоящему моменту могу иногда понять, что тебя тревожит. Ничего особенного. – Думал обо мне, да? – Тилл вздохнул, – А я вот о тебе старался не думать. – И ладно. Ты и не должен был. Глаза привыкли к темноте. Теперь его сомнение можно было увидеть. – Я ничего не чувствовал, пока не встретил тебя, – сказал Иван. Он и не думал, что когда-нибудь скажет это ему. Или кому бы то ни было. Вышло на удивление легко. – То есть как? – спросил Тилл, – Совсем ничего? Прикрыв глаза, на миг Иван прижался губами к костяшкам его пальцев. – Ты не можешь понять, я знаю, – сказал он тепло, – Это одна из причин, по которым я люблю тебя так сильно. Вся его осмысленная жизнь была в этих словах. – Эй, разве ты не говорил, что собираешься спать? – Ты начал болтать, – Иван поцеловал его запястье, – Что было делать? Пришлось поддерживать разговор. Тилл щёлкнул его по носу. – Только не говори, что тебе не нравится. – И не собирался. Весь богатый сексуальный опыт Ивана исчерпывался прошлой ночью. Никаким похождениям с фиолетовыми лосинами не было места в его жизни, а Тилл до недавних пор был абсолютно недоступен. Так что он поцелуй, в который он позволил Тиллу втянуть себя, был самым глубоким и медленным во всей его жизни. Был, по крайней мере, пока Тилл не дёрнулся и не зашипел от боли. Выругался, прижав руку ко рту. – Совсем забыл, – сказал он, морщась, – Это всё твой тупой зуб. – Вообще-то очень даже острый, я бы сказал, – пробормотал Иван. Мда, проблема. Есть над чем поразмыслить на досуге. – Надо помазать заживляющим раствором, – пришёл он к выводу, оценив маленькую но очевидно болезненную ранку. Тилл возражал, как возражал против света, осмотра и самой идеи медицинской помощи. К тому же, как выяснилось, ему не нравился заживляющий раствор на вкус. Солидарности ради Иван тоже лизнул и согласился: невкусно. – Зато завтра болеть не будет. – Да кого волнует?! Тилл выглядел злым и немного несчастным. Чтобы он не очень расстраивался от общей обломности жизни, Иван покрывал россыпью мелких поцелуев его лицо. Он ожидал было, что Тилл начнёт отбиваться от всех этих нежностей. Но Тилл, отчаянно краснеющий, тем не менее, так и не начал.