Путь домой

Снова было ленивое вечернее время. Почти ночь. Иван, развалившись на диване, изучал голографическую панель со скучающим видом. Тилл присел на край. – Как считаешь, – спросил он, – возможно перевести мою маму в местную больницу? Он не был уверен, но, вроде, это должно было так работать. Скорее всего, перелёт и содержание могли обойтись в некоторую сумму всё тех же денег, но, если бы ему не хватило своих доходов, в этом вопросе он был готов положиться на финансовые возможности Ивана. Это же было нормально? Хотелось верить. Во всяком случае, он полагал, что Иван не станет возражать. К его удивлению, вопрос явно пришёлся Ивану не по душе. Откладывая панель, он выглядел разочарованным. – А я надеялся, что ты не спросишь, – он вздохнул, – Но, как уж вышло, полагаю. И что бы это значило? – Не переживай, всё уже сделано, – сказал ему Иван, – Она прибудет на следующей неделе. Хотел сказать тебе позже, когда её уже можно будет навещать... Тилл уставился на него, потрясённый до глубины души. Он не находил слов для ответа. Да, Иван уже делал так прежде. Предугадывал желания иногда, исполняя ещё до того, как Тилл успевал их осознать. К этому можно было привыкнуть. Но Тилл не привык. Всю свою жизнь он искренне считал, что никому особенно не нужен. Конечно, Мизи расстроилась бы, случись с ним что, но и всё на этом. Такое пристальное, абсолютное внимание к нему, к его проблемам и заботам было не то что непривычным – невозможным в его картине мира. Но оно всегда было с ним, ведь так? На самом деле, Тилл никогда не был один, просто не знал об этом. И сейчас, и раньше Иван был на его стороне. Жгучее чувство внутри требовало выхода, побуждало к действию. Целуя Ивана, Тилл смутно осознавал, что ещё никогда не испытывал такого всепоглощающего желания. – А ты и правда благодарен, я посмотрю, – с растерянным смешком сказал Иван, когда Тилл отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза. Смешно ему? Когда Тилл, сместившись, прильнул к нему, позволяя почувствовать своё возбуждение, целуя его снова, настойчиво и призывно, Иван перестал улыбаться. С тихим восторгом Тилл наблюдал, как менялось его лицо, выдавая уже знакомую страсть, такой неистовой силы, что перехватывало дыхание. Тилл не знал, почему Иван так смотрит на него. Почему так хочет его. Но прямо сейчас сама мысль о том, что только он мог видеть Ивана таким, заставляла его сердце биться быстрее. За прошедшие с той, первой ночи дни Тилл сделал своё домашнее задание. Расстёгивая пуговицы на грёбаной рубашке Ивана, он получил краткую передышку и шанс вспомнить, что он всё ещё несколько смутно представляет, что именно собирается делать и, вполне вероятно, рискует как-нибудь облажаться. Типа того раза, когда он заехал Ивану в челюсть. А потом Иван сдвинулся, и мир перевернулся и Тилл обнаружил себя под ним, вжатым в диван. С такой перспективы он как-то не рассматривал этот вопрос. А потом он увидел Ивана и краткий миг растерянности прошёл. Иван смотрел на него сверху вниз тяжёлым внимательным взглядом. Не двигался, изучая его реакцию. Иван ничего не просил у него прежде. Сколько бы Тилл не спрашивал, чего он хочет, только отмахивался, шутил и переводил тему. И вот они здесь, и даже сейчас Иван останавливался, ограничивая себя, отказывая себе, только лишь потому, что Тиллу могло быть... страшно? Чего бы он там ни ожидал. Тилл решил, что ему не страшно. Нервно, волнительно и любопытно. Предвкушение пробегало мурашками по коже. В целом, он всегда был открыт к экспериментам. И вероятность облажаться, вроде как, становилась значительно меньше. Прочитав ответ в лице Тилла, Иван, тем не менее, им не удовлетворился. Взгляд оставался таким же напряжённым. – Скажи мне, – потребовал он. – Я люблю тебя, – сказал Тилл светло, – Я хочу тебя. А если ты остановишься ещё раз, я, нахуй, тебя убью. *** – Теперь я знаю, зачем люди занимаются сексом, – произнёс Тилл в пространство. Иван с весельем глянул на него, позабавленный. – Что, фиолетовые лосины не просветила? А Тилл даже бить его не стал, вот настолько ему было лень. – Как-то вроде и хорошо, что ты меня бесишь. Привычно, типа. А вроде и бесит. Завались, а? – А помнишь, ты сказал, что целоваться со мной будет противно? – Вот нашёл же ты, блять, что вспомнить. И не с тобой, а вообще. – Нет, просто... – Иван замолчал, а когда заговорил снова, голос его стал мягче, – Я не думал, что смогу быть с тобой. Что ты позволишь мне. Что я могу быть так счастлив. Тилл поцеловал его плечо. – Я тоже, – пробормотал он, – Тоже не знал.