Мятный табак

Она бы так и стояла, держась за руку сияющего Кили, не в силах сделать хоть шаг, тая под приятной тяжестью двенадцати пар радостных глаз, устремленных на нее. — Элли!       Бофур резко подорвался с места, с грохотом опрокинув стул и сиганул к Элли, заключив её в крепкие объятия. От него пахло табаком и тяжелыми древесными нотами, мешавшимися с густым ароматом хмеля. — Бофур, ты меня задушишь! — смеясь, сказала Элли.       Элли была вне себя от счастья. С невиданной для её комплекции силой, она сжала Бофура в ответных объятиях и тот совсем уж по-старчески закрякал. — Кто кого еще задушит, — широко улыбаясь, он отпрянул от Элли и указал ей рукой на место за столом. — Подождите… — Элли взмахнула пальцем и дрожащими руками начала копаться в своём рюкзаке, который держал Кили.       В этот миг она ощущала себя прямо как в тот самый первый день их встречи, когда она пришла в дом Бильбо с корзиной, полной персиков. В тот летний вечер она испытала небывалое волнение и страх, когда оказалась под пристальными взглядами гномов, и сейчас ей в голову пришла мысль повторить своё появление, но так как персиков здесь днем с огнем не сыщешь, ей пришлось довольствоваться тем, что мог предложить местный рынок. В тот летний вечер в Бэг Энде первым и единственным, кто проложил дорогу к её спокойствию и уверенности был Кили. Она помнила его тёплый взгляд, помнила, как он подмигнул ей, подстегивая к решительным действиям, и сейчас, замерев на миг, она вновь посмотрела на него. Кили словно читал её мысли, потому что сделал всё то же самое и сейчас, и ей не осталось ничего, кроме как начать доставать подарки из рюкзака. Первым на очереди оказался Бофур. — Я хочу… — начала она дрожащим от волнения голосом, но затем вновь посмотрела на Кили, и вздохнув, продолжила увереннее. — Хочу напомнить вам, если вдруг изрядное количество местного пива вышибло из ваших голов тот факт, что завтра день Дурина, — послышались приглушенные смешки и Элли посмотрела на Двалина, откинувшегося на спинку стула. Грудь под его меховой накидкой тряслась. — А в канун этого дня никто из гномов не должен остаться без подарка. — Неужто ты нашла в этом захолустье персики? — Бомбур заинтересованно подался вперед и стул под ним протяжно скрипнул. — А ты видишь у нее за спиной корзину, толстяк? — Фили усмехнулся в усы и на всякий случай пригляделся. Плечи Бомбура безвольно опустились.       Элли не смогла сдержать улыбки. — Так, не перебивайте. Бофур, тебе негоже ступать на порог родного дома с непокрытой головой. Надеюсь, она будет согревать тебя не хуже, чем предыдущая.       Элли протянула ему шапку-ушанку, подбитую мехом изнутри. Бофур, с округлившимися глазами принял подарок и тут же нацепил его на голову. — Мать честная, да в ней жарко, как в кузнице! — То, что надо. Не застудишь мозги, уж тебе то их надо беречь, как никому, — хохотнул Глоин и похлопал себя по животу.       Бофур бросил на него осуждающий взгляд, а затем обратился теплым взором к Элли. Гном поклонился ей и вероятно хотел вновь обнять девушку, но сзади его окликнули. — Эй, теперь наша очередь, брысь! — цыкнул на него Нори, поправляя свою растрепанную звёздчатую прическу. — Как раз твоя очередь, — подмигнула ему Элли и достала баночку, в которой был смешан гусиный жир и пчелиный воск. — Чтобы самые сильные ветры не смогли испортить твою чудесную прическу, — она подкинула ему баночку, и Нори ловко схватил ту в полете, а затем с благодарностью посмотрел на Элли, начав тут же откручивать крышку и принюхиваться к содержимому. — Дори? — Элли дождалась, пока гном обратит на нее заинтригованный взгляд. Бильбо заерзал на стуле. — Знаток дорвинионских вин. Я знаю, как тяжело тебе в пути без благородных напитков. Пусть эта бутылка не из Дорвиниона, а из Южной Чети, но ставлю мешок золотых на то, что ты будешь в восторге. Хочу заметить, что твоему подарку содействовал наш мистер Бэггинс.       Дори, с улыбкой до ушей, подошел к ней и принял из рук бутылку красного. — Мешок золотых, говоришь? Ну сейчас-то мы и проверим, — Дори вернулся на место, подмигнул Бильбо и стал откупоривать бутылку.       Взгляд Элли упал на Ори, сидящего за дальним концом стола и нервно перебирающего свои косички, оплетенные фиолетовыми лентами. Гном смущенно оглядывал подарки остальных, не смея поднять на нее глаза. — Я ценю твою скромность, Ори, но думаю, что в тебе таится куда больше уверенности и страсти, чем ты позволяешь нам видеть. Надеюсь, эта книга позволит им раскрыться, — она передала книгу сидящему поблизости Фили, и та пошла по рукам. Каждый раз, когда она останавливалась в руках одного из гномов, раздавался приглушённый хохот и улюлюканье. — Элли, — Кили приблизился к её уху и зашептал. — Нам точно не пригодится такая книга?       Она посмотрела на него так, словно он нёс очередную чушь. — Мне стоит переживать, принц? — А мне? Я всегда за то, чтобы узнавать что-то новое, — только и ответил Кили, улыбнувшись ей своей фирменной улыбкой, а затем отвернулся, словно бы сказанное им не значило ничего особенного. Элли повела бровью, думая о том, что за ее способности он уж точно может не беспокоиться.       Щёки Ори, державшего книгу об искусстве любви, были ярче красного вина из Южной Чети, которую уже распивал довольный Дори. Нори, с красиво уложенной теперь волосок к волоску прической, по-отечески похлопал брата по плечу. — Думаю он хотел бы сказать тебе спасибо, Элли, но язык проглотил.       Балину, Глоину, Фили и Кили она раздала по коробочке свежего табака, который как сказала торговка, вырастили на чистых склонах юго-восточного Лихолесья. Каждый одарил Элли легкой улыбкой. Все кроме Кили принялись тут же забивать табачные чаши и подогревать листья. Пока Элли доставала следующий подарок, до её носа уже успел долететь мягкий аромат табака с орехово-травянистыми нотками. Кто-то приоткрыл окно, впустив в зал морозный осенний воздух.       Несколько пучков целебных трав и повязок переместились в морщинистые сухие руки Оина. Молчаливому, но иногда ворчащему Бифуру Элли подарила губную гармошку. Тот сразу приложил её к губам и дунул, что есть мочи, огласив зал нестройным звуком, от чего многие, включая Элли, резко позакрывали уши ладонями. Из-за окна раздался собачий лай. — Если случится беда, Бифур, дай нам о ней знать, и заодно врагов по всей округе распугай, — важно заметил Кили, всё еще хмурясь и потирая уши.       Её рюкзак заметно полегчал. Остались только Бомбур и Двалин. Для первого она припасла новую котомку, крепкую, пусть и небольшую, но способную растягиваться настолько сильно, чтобы унести в ней ту кухонную утварь, что Бомбур таскал с собой, еще и на пирог место останется. Бомбур сразу же примерил её на плече, и растягивая котомку в руках, улыбнулся Элли. — Ну что, чем порадуешь, девчонка? — Двалин, пусть и старающийся выглядеть важным и безразличным, уселся поудобнее, стреляя глазами то на Элли, то на рюкзак, висящий на плече Кили. — Сладостями. — Пфф… — фыркнул Двалин согнувшись над столом, и его лысина блеснула в свете свечей. — Я что тебе, ребенок?       Кили и Фили весело переглянулись, а остальные гномы едва подавляли смешки, наблюдая за смурнеющим Двалином.       В руках Элли оказалась красивая деревянная коробочка, в которой лежала засахаренная морошка, черника и малина. Она бы и сама с превеликим удовольствием съела её всю за один присест, но денег на лишние вкусности практически не оставалось, поэтому решено было подсластить жизнь самому хмурому гному. — Нет, но ты будешь счастлив, как ребенок, когда попробуешь хоть одну из них. Передайте одному сердитому гному, пожалуйста, — елейно протянула Элли, отдавая коробочку Фили.       Двалин смотрел на угощение, как баран на новые ворота. И вновь подозрительность — гном перебирал пальцами каждую засахарившуюся ягоду и принюхивался. — Слушай, если ты не хочешь… — начал Фили. — Мы не откажемся, — Кили, скрестив руки на груди, наблюдал за гномом, медленно поворачивающего лицо в его сторону. — Ну уж нет, мальцы, ищите другие способы подсластить себе жизнь, — тут Двалин показательно зачерпнул ладонью пригоршню ягод и закинул их в рот, довольно похрустывая. Невероятно, но он даже прикрыл глаза от удовольствия. — Ладно, твоя взяла, девчонка. Это неплохо, очень неплохо.       Элли со спокойным теперь сердцем оглядывала их довольные лица. Бофур переговаривался с Бильбо, гордо демонстрирующего своё новое синее пальто. Балин же, довольно причмокивая, раскуривал свою трубку, обмениваясь мнениями о табаке с Фили и Глоином. Дори нахваливал прическу брата и разливал очередную порцию вина по их стаканам. Ори же… Гном застенчиво разглядывал свой подарок, проводя грубыми пальцами по кожаной обложке, но так и не решался открыть книгу, по крайней мере не за столом. Элли была, мягко говоря, удивлена, завидев её на прилавке книжника, и всё же ни секунды не раздумывала над покупкой, тут же поняв, кому уготована учесть её изучить, от корки до корки, от корки до корки… — Ну что ты стоишь, милая, давай к нам! — хрипя, позвал её Оин, похлопав по свободному стулу рядом с собой.       Кили положил рюкзак у стены и коснувшись ладонью талии Элли, провел её к столу, отодвинув стул и помогая сесть, а сам разместился напротив, между братом и Глоином. Пока Кили разогревал в табачной чаше её подарок, на ранее пустой тарелке перед Элли появились все возможные в этой таверне яства: куриные ножки, плавающие в собственном соку, копченая кроличья вырезка, потрошеная сельдь с луком и… смолистое пиво. Элли осторожно принюхалась и тут же скривила нос — едкий тягучий аромат ворвался в ноздри, на корню пресекая всякое желание его испробовать. Да и есть ей не хотелось, ибо в животе всё еще ощущалась тяжесть от той самой эльфийской лепешки, а потому она лишь позволила себе подцепить пальцами кусочки крольчатины. — А где Торин? — проглатывая кусочек, она вновь скривилась от того, что мясо оказалось излишне пересоленным и сразу потянулась к графину с водой. Двалин тут же её остановил, самолично наполнив стакан водой. — Спасибо.       Двалин кивнул в ответ, доставая пальцами последние ягоды со дна коробочки. — Отправился к бургомистру, решить вопрос о нашем завтрашнем отбытии, — Фили посмотрел на брата, а затем на нее, став, как показалось Элли, чуть более напряженным, чем минуту назад.       Вот и славно, нечего портить такой вечер своей каменной физиономией. Элли решила, что оно и к лучшему, ведь встреть она его сейчас, вряд ли смогла бы удержаться от едкого словца или рукоприкладства. Она не забыла и не простила. Но сейчас её занимали двенадцать сидящих за длинным овальным столом гномов и Бильбо, трещащий словно сорока с Бофуром.       Постепенно комната наполнялась дымной пеленой, от которой не спасало даже широко открытое окно. Здесь было жарко, шумно и так душевно, что Элли подалась вперед, уперевшись локтями на стол, и положила голову на ладонь, разглядывая всю бравую компанию. Пламя свечей, заключенных в настольные канделябры, покачивалось в такт порывам ветра, рисуя рваные блики на лицах сидящих и по стенам, криво увешанным картинами. На самом желанном для неё лице цвела по-детски увлеченная улыбка. Кили изредка бросал на нее взгляды, будто проверяя на месте ли она, точно ли в этой молочной дымке всё еще видна маленькая фигурка. Фили склонился над его ухом и вероятно рассказывал очередную хохму, потому что оба начали смеяться так, что задрожали стены вокруг. Видимо Кили приготовил ответную шутку, ибо их громогласный хохот вновь огласил всю таверну. Наверняка судомойка внизу от неожиданности выронила одну-другую тарелку. — Эй, девчушка, расскажешь нам, как провела время в Лихолесье? — Двалин слегка пихнул её локтем.       Все тут же замолкли и Элли стало не по себе от столь звенящей в ушах тишины. Вероятно, судомойка вздохнула с облегчением. Все взгляды вновь устремились к ней, на этот раз в них не было намека на радость, лишь глубокий интерес. Элли сделала глоток воды и заговорила. Она рассказала им про Мираэль, про разговор с Трандуилом о её родителях, про Олафа и Мора, про смерть последнего. Пока она не коснулась Мора в своем рассказе, речь её плавно текла рекой, но потом она вдруг оборвалась. Ей стало труднее подбирать слова, памятуя о случившемся этим ранним утром. И всё же взяв себя в руки, она договорила, видя, как с каждым её словом на лицах гномов проступает не то отчаяние, не то страх. Когда она закончила, зал окутало гробовое молчание. Кили неслышно выдохнул облачко ароматного дыма, и на миг Элли потеряла его лицо из поля зрения. — Я думаю, — серьезно сказал Кили. — Что нам пора сделать выводы об этой чёрной хвори. Теперь у нас на руках куда больше сведений. — Стрелять надо в бошку и не будет проблем, — стук кулака Двалина по столу оказался оглушающим, посуда зазвенела, а Дори едва успел подхватить падающую набок бутылку. Двалин важно вгляделся в лица каждого, ожидая одобрения. — Мой дорогой брат, мы ценим твой решительный совет и в случае опасности не преминем им воспользоваться, но важнее другое, — Балин сидел, прижавшись к спинке стула и сложив ладони в замок на своей длинной бороде. — Откуда взялась зараза и можно ли пресечь её на корню?       Элли щелкнула пальцами в знак одобрения, словно ожидала этого здравого вопроса. — Верно. Ведь легче пресечь проблему на корню, чем расхлебывать ее последствия. — Для этой цели у нас есть Гэндальф. Вернее, как у нас. Уже не у нас, но он ускакал в закат, на восток, чтобы об этом справиться, — Бофур со взмокшим от пота лбом всё же снял шапку-ушанку и положил ее на стол перед собой. — И всё же, — Кили приготовился загибать пальцы свободной от трубки руки. — Ею можно заразиться через укус — раз. От момента укуса и до полной потери разума проходит пара дней — два. Зараженные любят пожирать себе подобных — три. Как доказала нам перс… — Кили на момент осёкся. — Как доказала нам Элли, есть шанс воззвать к их разуму, если правильно подобрать ключ — четыре. И пятое — пока мы знаем только про зараженных людей. Касается ли болезнь других рас или это проклятье лишь для человеческого рода?       Элли тяжело сглотнула — об этом она не задумывалась, однако, видение показывало ей пожирающих друг друга эльфов Лихолесья. — Чтобы убедиться наверняка, мы могли бы узнать это у Трандуила, — тихо проговорил Бильбо. — Мор укусил его стражника. Я бы отправил ему письмо, вдруг он ответит. — Вам он не ответит, — сказала Элли. — Письмо должно быть написано моей рукой. — Какая ему разница, кто пишет, если это может оказаться угрозой для всего Средиземья? — резонно заметил Фили. — Ты, Фили, лучшего мнения о короле Трандуиле… — горько усмехнулась Элли. — Его заботит лишь судьба собственного королевства, не ваша и не моя. Однако я дала ему то, что он просил и это видение о гибели его дома посеяло в сердце владыки тревогу, поэтому письмо должно быть написано мной. — Держи, Элли… — тихонько пробормотал Ори и отправил ей через стол иссохший лист пергамента и перо с баночкой чернил. — Что, прямо сейчас? Она же только пришла, дайте ей отдохнуть.       Строгий тон Кили пришелся ей по душе, но всё же Элли рассудила, что сделать это нужно как можно скорее, а отдохнуть она еще успеет. Взяв в руку перо и пригладив ладонями лист, она окунула кончик в заранее открытую для нее Ори баночку, и начала писать. Поведав об их общих опасениях и отъезде Гэндальфа на восток, она сделала акцент на неоценимом вкладе лихолесского короля в этом деле, касавшемся каждого из них, каждой расы, надеясь, что эти речи сподвигнут Трандуила дать как можно более скорый ответ. Подписавшись, как «Элли из ниоткуда», она дала чернилам подсохнуть и свернула лист. — Ори, запечатай его, а потом дай мне. Спущусь к стражникам, скажу им, чтобы прислали гонца. Медлить не будем, чем раньше — тем лучше, — Фили подождал, пока гном выполнит его просьбу, а затем, получив письмо, встал из-за стола и покинул зал.       Элли проводила его спину внимательным взглядом, и вдруг ощутила, как волна усталости накатывает на тело. Прокуренный, витающий в серой дымке зал, монотонные голоса гномов, долгожданное чувство спокойствия в кругу друзей — всё это зарождало в её конечностях приятную тяжесть и расслабление. Но тут её взор нашел Кили, не вовлеченного ни в один разговор. Он смотрел на нее не отрываясь, словно читая каждую мысль. Всё хорошо? Беззвучный вопрос сорвался с его губ. Элли прочла его и тут же кивнула. Он качнул головой в сторону длинного слабоосвещенного коридора, по обеим сторонам которого располагались двери в комнаты отдыха. Он хотел остаться с ней наедине, так ей показалось, и кто она такая, чтобы отказываться от этой возможности. Вспоминая их краткую встречу на берегу реки у дома Беорна, она вновь ощутила волну жара, прокатившуюся по телу и замершую ниже живота. На этот раз она не даст ему отступить, она обещала. — Была рада разделить с вами пир, но сегодняшний путь вымотал меня. Пора привести себя в порядок и лечь спать, — Элли поднялась со стула, и начала пробираться к выходу, когда услышала за спиной расстроенный голос Бофура. — Но ты же ничего не съела. И не выпила с нами, Элли! — Я не хочу, правда. Та эльфийская лепешка лишила меня аппетита, и пиво это… Просто отвратное. Надеюсь, у вас к утру не вырастут рога и хвост, — она хохотнула, слыша недовольное бурчание некоторых гномов, которым наверняка пришелся по душе местный напиток. — А я разделяю мнение девчонки. На вкус как речная вода с рыбьей чешуёй, приправленная березовой смолой. Тьфу, — Двалин скользнул зубами по языку и поморщился, а затем махнул на Элли рукой. — Иди уже, и чтоб завтра как штык с утра была у порога! — Да-да-да… — И потише там, молодежь… — хитрый взгляд Двалина скользнул от Элли к Кили, уже встающего из-за стола. Гном приложил палец к губам, а затем усмехнувшись, принялся вновь болтать с Балином. Элли только махнула на него рукой.       Гномы пожелали ей доброй ночи, а сами вновь принялись трепать языками о походе и местной выпивке.       Элли шла по коридору, различая позади его шаги. Она была готова остановиться у первой приоткрытой двери, когда услышала бархатный голос Кили. Мурашки волной разлились по шее и спине. — До конца, персик, иди до конца. — Как скажешь, — промурлыкала она в ответ, не останавливаясь.       Они оказались в конце коридора. На стене между параллельными рядами дверей висела картина, изображавшая искусный горный пейзаж в сине-белых красках. Должно быть, Кили мог различить все детали рисунка, но ей были доступны лишь чётко очерченные линии горных зубьев. Кили провернул ручку и распахнул дверь, приглашая её войти внутрь.       Элли не ждала многого от подобного захолустья, и её ожидания один в один совпали с реальностью, ничуть не сбив девушку с нужного настроя. Одно маленькое окошко, занавешенное видавшей лучшие времена зеленой тюлью, так напомнившее ей то самое, из таверны «У золотого леса». Широкая кровать с хорошо промятым матрасом и полное отсутствие ковров и картин. На старом прикроватном столике стояла свеча в ржавой металлической чашке, и её пляшущего света едва хватало на то, чтобы сделать видимой хотя бы половину комнаты. Однако стоило сказать спасибо и за то, что здесь не пахло рыбой, напротив, воздух казался чуть более влажным, чем в коридоре и зале, и его аромат напоминал ей что-то знакомое, чего она еще не могла разобрать, но это что-то нравилось ей. — Я подумал, ты захочешь принять ванну, служанке пришлось не единожды носить ведро с горячей водой. Пусть это не купальня во дворце Элронда или Трандуила, и, О Махал, не освежающие воды Андуина, но я решил, что тебе будет приятно смыть с себя тяжесть этого дня.       Элли взглянула на его лицо, скрытое оранжевой полутьмой, и улыбнулась. Кили стоял у порога, прислонившись спиной к дверному косяку и наблюдал за ней. — Там в углу бадья и чистое полотенце. Наслаждайся, персик. Я не буду тебе мешать.       Сердце Элли ухнуло вниз, как только она увидела, что тот собирается уйти, и не думая сделала решительный шаг, ухватив его за плечо. Она ощутила, как напряглись его мышцы под тканью плотной рубашки, лишь сильнее сжав пальцы. Она не говорила, не было нужды. Он должен понять всё без лишних слов. Когда его пальцы легли поверх её руки, Элли вздрогнула и закусила губу. — Неужели ты даже не обернешься? — О чём ты просишь меня, Элли?       Она с секунду колебалась, пытаясь разобрать смысл его слов за шумом крови, пульсирующей в висках. Действительно, о чём она его просит? Может, захлопнуть дверь, снять с неё пропахший дорогой плащ, сорвать отцовскую рубашку и штаны с нижним бельем, чтобы она осталась перед ним совершенно беззащитной, но при этом ни капли не стесняющейся своей наготы, потому что знает, что если его взгляд будет касаться её тела, в нем будет написано лишь восхищение, которое она так сильно хотела увидеть в его глазах. Восхищение… От этого слова по коже пошел неприятный мороз, пробиравшийся во внутренности. Восхищение не ей, а Тауриэль, которое она так четко прочитала в его глазах. Элли отдернула руку, словно коснулась раскаленного железа и отступила. Какая же она идиотка, позволила радости встречи полностью затмить её разум настолько, чтобы позабыть свою обиду. Кили медленно повернулся. Они молча стояли друг напротив друга. Элли не выдержала первой. — Закрой дверь, — теперь в её голосе не было и намека на сладость, она растворилась в подступающем чувстве злости. На себя, на него, да на всех.       Кили, не спуская с нее глаз, сделал то, что она просила. — Элли, что происходит? — в его лице читалось непонимание.       Тяжело вздохнув, Элли опустилась на кровать, сжав ладонями ткань шершавого пледа и устремила на него холодный взгляд. — Скажи, если бы Тауриэль вошла в эту дверь прямо сейчас, ты был бы рад видеть её? — её челюсти были крепко сжаты. Она затаила дыхание. — Тауриэль? Та рыжая эльфийка? — Ты прекрасно знаешь о ком я говорю и тянешь с ответом, Кили. Буду честна, мне это не нравится.       В комнате становилось всё жарче и Элли развязала шнурок на плаще, дав ему соскользнуть с плеч на кровать. Это сделали ее руки, не его, и от этого было еще обиднее. — Она мне никто, как я могу быть счастлив встрече с ней?       Кили казался искренним, но даже это не могло умерить ее пыл. Ревность склизкой змеёй впивалась клыками, сочащимися ядом аккурат в её трепещущее от негодования сердце. Элли больше не боялась её, поняв чего хочет на самом деле. — Кили, я слепа или глуха? А может ты посчитал, что всё вместе, поэтому позволил себе тот ласковый тон и взгляды? — Элли, я не понимаю о чём ты! — с каждым мигом он начинал терять самообладание, в этот раз не устояв на месте, а решительно двинувшись к ней. — Что ты слышала и видела? — Всё ты понимаешь, принц, и сейчас пытаешься выставить меня полной дурой, но я не позволю тебе этого. Я слышала твои сладкие речи о луне на перевале, слышала о том, как ты хотел показать её Тауриэль, наплевав на то, что в темнице напротив сидела та, которую ты назвал собственным выбором на всю, мать твою, проклятую жизнь! — Элли распаляла сама себя, едва не переходя на крик. Она тяжело дышала и подскочила, толкнув его ладонями в грудь. Кили не пошатнулся. — И это всё это ты сделал по собственной воле спустя два, ДВА, Кили, часа после разлуки. Да как ты мог?! — и вновь она толкнула его. На этот раз принц, явно ошарашенный этой разворачивающейся истерикой, слегка пошатнулся.       Лицо Элли пылало огнем. Сердце билось часто, больно ударяясь о ребра. Она чувствовала, как увлажнились её глаза, но не позволила бы себе проронить ни единой слезинки, зная, что он не должен этого увидеть. — Элли, послушай меня… — Да ты просто ласкал её взглядом! — она не дала ему договорить. — А твоя фраза про то, что ей еще не встретился тот самый, вероятно предлагая себя на роль возлюбленного просто выбила почву из-под ног! Я презираю тебя за это, Кили. Ты будто играл мной всё это время, дожидаясь нужного момента, идеального момента, когда стоит дать под дых и ты его выручил! Браво и низкий поклон тебе, принц. Это было очень благородно, по-королевски, — с ядовитой издевкой процедила Элли. — А теперь сядь и послушай то, что я скажу, — в его твердом тоне сквозило приказом. — Не смей указывать, что мне делать! — Я сказал — сядь!       Быстрым рывком Кили оказался рядом с ней и надавив ладонью на ее плечо, заставил рухнуть на кровать. Элли ошарашенно хлопала глазами, не ожидая от него подобной выходки. Она смотрела на него снизу вверх, всё еще ощущая тяжесть его ладони и в этот самый миг её как искра пронзило осознание — он бесподобен в гневе, ровно в той же степени, что и страшен. Страшно осознавать, что таким он бывает в бою, разрезая глотки врагов и нашпиговывая их стрелами, а теперь он смотрит тем же металлическим взглядом на нее. — Слушай внимательно, Элли. Мне важно, чтобы ты услышала каждое моё слово, чтобы ты поняла. Я ни за что от тебя не отступлюсь, сколько бы ты не оскорбляла меня и не билась в истерике. Я стерплю всё это, но твоё недоверие… — Считаешь, у меня нет повода злиться на тебя?! — Я так не считаю. Просто прошу, дай мне объясниться.       Элли какое-то время молчала, буравя его глазами, а затем смахнула его ладонь с плеча. Казалось, что Кили была физически неприятна её отстраненность, но всё же он сел рядом, касаясь плечом её плеча и обернулся. Ему нужно было видеть её лицо. — Я не тот благородный принц, о котором грезят девушки, Элли. У меня за плечами много ошибок, порой неисправимых. Я обманывал, желал и получал тех, кого нельзя было желать, я убивал… В тот первый день нашей встречи, ночью, когда все улеглись спать и я застал тебя в одной рубашке в кладовке, тянущуюся за едой, я понял, что давно не играл с такими, как ты. Мне не составило труда вызвать румянец на твоих щеках, как бы ты не старалась его скрыть. Однако на пятый день нашего пути, в Ривенделле, мне стало ясно, что игры кончились, потому что я уже числился в проигравших. Это произошло со мной впервые за всю жизнь. Долго не думал, — он пожал плечами. — Дал волю своим чувствам. Кто-то скажет, что это безрассудно, а я просто пошлю их к Балрогу. И Тауриэль… Мне было нетрудно различить интерес в её глазах. Странным образом её тянуло к моей темнице, и тогда мне стало ясно, что она может стать проводником к тебе. Я не горжусь этим, Элли, просто знай это, но я готов был пойти на любой блеф, лишь бы побыть пять минут с тобой. Она не смогла дать мне то, чего я хочу, но всё же поняла, что ты для меня гораздо важнее, чем эти её рассказы о прогулках по сумеречному лесу. Несравненно важнее. — Я не понимаю… — Элли потирала пальцами виски, прикрыв глаза и спрятав лицо от Кили. Она правда не понимала, почему он избрал именно этот способ. В правдивость его намерений верилось с трудом. — Разве нельзя было иначе? Ты не подумал о том, какую боль можешь причинить мне? — Я знал, на что шёл.       Элли резко обернулась к нему. Сильно захотелось отвесить ему звонкую пощечину, ладонь так и чесалась. — И это всё, что ты можешь сказать?!       Сейчас ей и правда стало ясно, что она знает его недостаточно хорошо, и видит в нем лишь то, что он позволяет ей видеть. Вся эта искренность, веселость, безрассудство, его чувства к ней — всё это вдруг стало каким-то эфемерным, ускользающим от нее. Элли напряглась. Вихрь мыслей свернул поток сознания на другую колею — тот ночной разговор у дома Беорна он подделать не мог, в этом она не сомневалась. И всё же… Кили вдруг сел перед ней на колени, взяв её ладони в свои. Теперь он смотрел на нее снизу вверх и в его глазах читалась печаль. Его кожа была горячей, как и всегда, а ладони Элли, напротив, холодны как лёд, несмотря на обволакивающую комнату травянистую духоту. Ей хотелось вырваться из его прикосновений, но всё же она продолжала сидеть неподвижно, ожидая, когда он наконец заговорит. — Я не в силах изменить прошлое, Элли, и я сожалею об этом. Но больше всего мне жаль, что я причинил тебе боль и я клянусь своей жизнью Ауле, что подобное больше не повторится.       Она и правда не знала его. Вернее, думала, что знает, но ошиблась. При их первой встрече она нутром чуяла, что всё это для него лишь игра и оказалась права, однако теперь всё изменилось. Как он сказал, игры кончились, и, пожалуй, она сама считала также. Кили готов пойти на многое, чтобы достичь цели, а Элли вдруг поняла, что не в силах отрицать того, что ей это по нраву, потому что она сама далеко не так хороша, как может показаться на первый взгляд. Обман. Убийства. Порочные связи. Трио грехов — ода её невеселой, но свободной жизни. — Элли, я могу надеяться на твоё прощение?       Элли развернула его ладони, когда её уже согрелись, и положила на свои колени. Кончики её пальцев касались вен на тыльных сторонах его ладоней. Элли не могла поднять на него глаза, устремив взгляд вниз. За дверью раздался взрыв хохота, а затем режущий уши тон губной гармошки, которая, судя по всему, пошла по рукам. Элли вздрогнула от этого звука. Чувства её были обострены до предела. Сейчас перед ней открывалось две дороги — принять Кили таким, какой он есть или отвергнуть его. Она молчала, ощущая его нарастающее напряжение и хватку пальцев на своих коленях. Мысль о той давно желанной ей близости испарилась, уступив место решимости разобраться в себе и в их отношениях. Она погрязла в них, да, и больше не боялась признаться себе в этом. Настал тот момент, когда они должны стать ближе. Словно по наитию, она аккуратно убрала его руки и встала. Кили тут же поднялся с колен. Он стоял слишком близко, и она увидела, как тяжело он сглотнул. — Элли? — Ты поможешь мне?       Элли почти не дышала. Пальцы скользнули к холодным пуговицам рубашки и принялись их расстегивать. Дойдя до корсета, Элли остановилась и повернулась к принцу спиной. — Я не справлюсь с этими лентами сама, Кили… — ее голос слегка подрагивал, вздрогнуло и тело, когда она ощутила, как он начал развязывать узелок.       Вытачка за выточкой и вот её талия оказалась освобождена от подарка матери. Элли расстегнула рубашку и положила её на кровать, где уже лежал корсет. Стянула сапоги и штаны, а затем обернулась к Кили. Каково же было её удивление, когда она увидела его, отвернувшегося и твердо не желающего подойти ближе. Его темные длинные волосы, скрепленные заколкой, лежали на широких плечах и спине, голова была опущена. Элли про себя усмехнулась, отметив то, как сильно резонируют поступки принца с его словами, и всё же… Нижнее бельё с тихим шорохом опустилось на пол, и она осталась перед ним беззащитной. Пламя маленькой свечи, танцующее за её спиной, рисовало на противоположной стене её обнаженный силуэт. — Кили, посмотри на меня, — в её голосе звучал мягкий приказ, ни единого намека на мольбу. Элли стояла ровно, не пытаясь прикрываться руками. Ей хотелось быть беззащитной перед ним. Телом и душой. Клетка рухнула в пропасть. Без нее.       Будто не желая того, Кили медленно повернулся и встретился с ней взглядами. Он смотрел только на ее лицо, а Элли было этого мало. — Мне льстит твоё благородство, но кажется, мы уже выяснили, что в тебе есть и другие, куда более интересные качества.       Кили медленно прикрыл веки, а когда они разомкнулись, у Элли перехватило дыхание. Восхищение, оно самое. Прошедшееся от её ключиц к груди, застывшее там на мгновение и спустившееся ниже. Элли физически ощущала его взгляд на своей коже, покрывшейся мурашками в этой удушающей своей влажностью комнате. На шее под волосами проступили капельки пота и покатились по изгибу позвоночника вниз. — Ты прекрасна… — Кили выдыхает эти слова, даже не подозревая о том, какое тепло они рождают в сердце Элли. На её губах расцветает блаженная улыбка. — Я хочу принять ванну. Ты останешься со мной?       Кили не может оторвать от нее взгляд. Он не сразу расслышал её вопрос, но как только его смысл дошел до него, Кили кивнул. Он медленно подошел к Элли. Какое-то время его глаза блуждали по её румяному лицу, а затем он поднес ладонь к её волосам и нежно убрал непослушную прядь ей за ушко. — Прошу, — Кили подставил ей локоть.       Элли с улыбкой обхватила его, и они пошли в сторону бадьи, всё еще выбрасывавшей в комнату ароматные пары. С его помощью Элли залезла в нее и погрузилась в воду по грудь. — Здесь так темно. Принесешь свечу? — она запрокинула голову назад и протянула ноги, смотря на силуэт принца, вырисовывающийся в слабом свете свечи за его спиной.       Кили вернулся быстро и поставил чашку со свечой на пол. Теперь оранжевый свет бликовал по потолку и стенам в этой части комнаты и Элли заметила, что сверху на деревянных балках собрались бусинки воды. Некоторые из них с глухим стуком разбивались об её колени, некоторые падали на поверхность, рисуя на воде круги. Элли услышала, как Кили пододвинул стул за её спиной и сел. — Дай мне свои ладони, — она взглянула на него. Теперь Элли прекрасно видела его лицо, на одну долю умиротворенное, на другую долю восхищенное. Она знала, что он продолжает блуждать по ней взглядом, даже когда она этого не видит. — И лучше закатай рукава, если не хочешь, чтобы они намокли. — Думаю, это не имеет значения.       Низкий голос донесся до ее уха, когда Кили склонился ниже и протянул ей ладони. Элли тут же обхватила их, подтянув одну к губам и оставила на ней короткий нежный поцелуй, а затем обвила его ладони вокруг своих плеч. Беззащитная и защищенная. — Хочу тебе кое-что сказать, принц. — Говори, — Кили прижался губами к её макушке, вдыхая запах шелковистых волос и оставив легкий поцелуй, оперся на нее щекой.       Сердце Элли забилось чаще, а живот обдало холодом. Она вновь волновалась. Волновалась потому, что из ее уст готово было сорваться признание. Первое в её жизни. Она облизала влажные губы и переместила правую ладонь Кили ниже. Принц на секунду замер, а затем, поняв её намек, сжал мягкую грудь. Под его ладонью ощущался быстрый стук. — Мне хорошо жить без тебя, но с тобой… Еще лучше, невообразимо лучше, — она ощутила несказанное облегчение. Словно груз, далеко не такой приятный как его руки, рухнул с плеч. — Однако знай, если ты позволишь случиться этому снова, ты больше никогда не увидишь меня, я не позволю тебе вернуться в мою жизнь. Я могу снести многое, но не пренебрежение собой. Это моё первое и последнее предупреждение.       Ладонь Кили разжалась, пальцы скользнули вверх, задев сосок, заставив Элли сильнее сжать бедра, а затем нежно коснулись шеи. Кили наклонил её голову, чтобы она могла увидеть его. Вторая его ладонь покинула плечо Элли и схватилась за бортик бадьи. Оба были серьезны. — Этого больше никогда не произойдет. Men eleneku menu o bepap opetu ezirak.       Элли усмехнулась и непонимающе посмотрела на него. Тонкая шея под его ладонью слегка подрагивала. — Что это значит? — Тебе придется потрудиться, чтобы узнать это. Но я в тебя верю, персик, — он склонился над её лицом, нежно перехватив пальцами подбородок и поцеловал её. Его щетина уколола кончик её носа.       Элли потянулась руками вверх, обхватив его голову и притянула еще ближе, выгнув спину. Нехотя отпрянув от его горячих губ, она вновь заговорила. — Одних слов недостаточно. Мне нужны гарантии.       За дверью послышались приближающиеся легкие шаги. Раздался стук. — Кто там? — Кили выглядел раздраженно и Элли не удержавшись, снова притянула его к себе для поцелуя.       Скользя по его губам, она расслышала голос Бофура, явно смущенного тем, что его не пускают на порог. — Элли, мы тут поспорили… — Кили оторвавшись от нее закатил глаза, и они с Элли переглянулись. — Парни считают, что пальто Бильбо детское, а мне кажется, что это нормальная такая куртка для взрослого мужчины. Не тяни с ответом. Там пиво кончается! Я две кружки на это поставил, — было слышно, как гном нетерпеливо потоптался за дверью и чихнул.       Элли закусила губу, улыбаясь. Яблочки её щек порозовели. — А что сказал Бильбо? — осведомилась она. — Мы с ним заодно. Так что? — Тогда пиво твоё. Не отдавай им ни капельки, Бофур! — приложив ладони к губам, крикнула она. Еще чего, она не позволит им потешаться над Бильбо.       Послышался свист и протяжное завывание губной гармошки. — Эй, парни, вы слышали? Руки прочь от моего пива, я сказал! — Бофур собрался уходить, но вдруг опять заговорил. — Кили, эээ… Мы тут собираемся раздавать карты на дурака, присоединишься? — У вас и так игроков хватает. Начинайте без меня. — Эх… Ну ладно. Если что, мы еще пару часиков будем за столом, приходи.       Кили ничего не ответил. Они оба прислушивались к удаляющимся шагам, а когда те стихли, на смену им пришло громкое бурчание вперемешку с хохотом. Гномы продолжали спорить, тогда как в комнате Элли сейчас царило спокойствие, приятное и желанное. — Пальто же детское? — Никак нет, Кили, никак нет, — заговорщический огонек полыхнул в её глазах. — А вы с мистером Бэггинсом сдружились. — С ним невозможно иначе. Так что ты… — Ты сказала тебе нужны гарантии. Я могу дать тебе их. — И что тебе для этого нужно? — Прядь твоих волос. — Что?! — лицо Элли вытянулось от удивления, а Кили тихо засмеялся. — Знаешь, недавно одна гномка тоже решила позаимствовать прядь моих волос. Мне не нравятся такие гарантии, принц, придумай что-нибудь получше, пожалуйста, — словно в знак протеста, Элли демонстративно сжала свои короткие кудри в руках и с опаской взглянула на Кили. — Буду откровенен, Амма была дрянью, и мы не будем вспоминать её. Никогда.       Кили сжал её руки в своих и медленно погрузил в воду. После его пальцы коснулись её волос и погрузились глубже, массируя кожу головы. Элли не сдержала стона, и её тело тут же обмякло. — Продолжай, принц. — Хм, я заметил, что в этом месте, — он коснулся кожи у виска, где Амма вырвала клок волос. — Волосы стали гораздо длиннее, они почти сравнялись с твоей нынешней длинной. Как такое возможно? Прошло всего-то около десяти дней, может меньше. — У девушек свои секреты, Кили. Не задавай мне лишних вопросов. — Элли решила умолчать про чудесную мазь Мираэль. Пока что. — Любопытно, конечно, но как скажешь. Погоди минуту.       Элли наблюдала за ним, запрокинув голову на край бадьи. К её удивлению, Кили распарывал край рукава своей рубашки, вытягивая из него длинные темно-синие нити и перекручивал их вместе. — Что ты делаешь? — У гномов свои секреты. Не задавай мне лишних вопросов.       Элли хмыкнула. Один — один. Держа зубами один конец сплетенных нитей, он завязывал узелки — сначала с одной стороны, затем с другой. Проверив крепкость натяжения, он вернулся к Элли и сел на стул. — Шея не затекла, персик? — Отнюдь. — Хорошо. Не верти головой. Я должен кое-что сделать. — Угу… — только и смогла выдать Элли, когда её кудри заскользили между его пальцами. Лучше любого гребня, подумала она.       Кили подцепил несколько прядей с левой стороны и начал заплетать их в маленькую косичку, попутно вплетая в нее синюю нить. Пока он был занят её волосами, Элли аккуратно, стараясь не двигать головой, протянула руку к столику рядом с бадьёй и подцепила пальцами кусок мыла с вкраплениями трав. Натирая им кожу, она не могла отделаться от чувства, что получает наслаждение от каждого прикосновения Кили. — Зачем ты это делаешь? — Гарантии, Элли. Это мои гарантии. — Знаешь, они не вселяют мне особой надежды, — она и правда не понимала смысла происходящего. — Если это меня не устроит, я потребую другое. — У тебя не возникнет такой нужды, поверь мне.       Его голос стал ниже и тише, в нем слышалась уверенность, бесспорная уверенность в себе и словах. Элли ничего не ответила. Она отложила кусок мыла на столик, и зачерпывая ладонями воду, смывала с себя мыльную пену. Вода в бадье стала похожа на парное молоко. — Ну вот и всё. Завтра утром мои гарантии обретут полную силу, а пока о них будем знать только мы с тобой, — он медленно провел ладонью по ее волосам.       Элли коснулась косички, такой тонкой и плотной, словно пшеничный колосок, прощупывая нить, по шелковистости не уступающую её волосам. Ощущения были странные. — Ты скажешь, что всё это значит? — Нет, так будет неинтересно. Единственное, что тебе стоит знать, это то, что вскоре ты заплетешь мне такую же. Если, конечно, захочешь, Элли. — Ты засранец! — Да, и мы уже это выяснили, — он развел руки, делая вид, что ни при чём и подмигнул ей.       Стопы и пальцы на руках и ногах Элли уже сморщились, да и вода в бадье почти остыла, поэтому она встала, позволив лишней воде стекать по обнаженному телу. Она стояла к нему спиной, зная, что он смотрит. Принц подал ей полотенце, и когда Элли в него завернулась, Кили подхватил чашку со свечой, а затем поднял девушку и понес на руках к кровати, оставляя за ними дорожку ароматной мыльной росы. — Тебе пора спать, персик. Завтра важный день и я хочу, чтобы ты была полна сил, — он чмокнул её во влажный лоб и отстранился, глядя на девушку сверху вниз. — Я буду спать лучше, если ты останешься со мной, — сидя на кровати и удерживая одной рукой край полотенца, другой она потянулась к его ладони, и переплела их пальцы.       Кили задумался на мгновение, а затем кивнул. Надо же, сперва она подумала, что её просьба не найдет отклика, потому что, если Кили останется, остальные всё поймут. Бофур уже попытался предостеречь его своим нелепым спором о пиве и приглашением поиграть в карты, и Элли казалось, что остальные хотели того же. Возможно, они разделяли мнение Торина, а возможно, просто волновались за него и за дальнейшие споры, которые последуют за этим поступком, но Кили всё решил, и тогда Эллиначала осознавать, что скрывается за этими самыми гарантиями. — Дай мне пару минут, и я вернусь. — Хорошо, я буду тебя ждать.       Она отпустила его ладонь и подождав, пока за ним закроется дверь, начала вытираться. Сложив полотенце на стуле, Элли надевала нижнее белье, когда вдруг ощутила резкую боль в низу живота. Она согнулась, положив ладонь на пульсирующее место и сжала зубы. Ну как же это не вовремя. Девушка откинула плед и нырнула под одеяло, позабыв задуть свечу. С горем пополам, она нашла удобную позу и прикрыла веки, аккуратно поглаживая низ живота. В памяти тут же начали вспыхивать моменты минувшего вечера. Самого лучшего за последние годы вечера. На душе воцарился покой от предвкушения ночи, которую она проведет в его объятиях. Ни ласк, ни флирта, ни близости. Только сон. Это одновременно так много и так мало. Шнурок на ее шее намок, звезда-ракушка, которую он подарил ей изредка царапала нежную кожу груди. Но ничто из этого не смогло бы испортить её настроение этим вечером. За деревянными ставнями раздавался вой осеннего ветра. Тонкая зеленая тюль слабо колыхалась под порывами тянущегося через оконные щели воздуха, словно приведение. Элли тянуло ко сну. За спиной послышался скрип двери и шаги. — Чур ты ложишься ближе к окну, — кинула она ему через плечо. — Главное, чтобы не на полу. — Если гарантии окажутся так себе, в следующий раз ляжешь на полу. — Угроза серьезная. — Еще бы.       Она услышала шорох спадающей одежды, выдох, задувающий свечу, а затем увидела полуобнаженный силуэт Кили у другой стороны кровати. Он лег рядом, накрывшись одеялом и притянул её к себе, обхватив ладонью плечо. Элли положила голову ему на грудь, и волоски на ней защекотали её щёку. Она потерла её, а затем легла вновь, концентрируясь на биении его сердца. — Значит завтра важный день… — полусонным голосом сказала она, закидывая ногу на его бедра. — Хочешь узнать, что нас ждет? Я уже дня четыре не заглядывала в будущее, чую, что теряю сноровку. — Я знаю, что нас ждет. Вернее кто. Элли, ты контракт читала? — он щелкнул её по носу, как нашкодившего ребенка. Девушка поморщилась, собираясь ответить ему тем же, но поняла, что оказалась совсем не в силах даже пошевелиться. От Кили пахло новым табаком и железом. Она вдохнула поглубже. — Может он давным-давно умер, — предположила она. — Может спит глубоким сном… — Ну если спит, то мы его ласково разбудим, наговорим кучу комплиментов, а когда он растает, вонзим меч в ту самую прореху в его чешуе. Если она и правда существует, и Гирион справился, то это облегчит нам задачу. И… — Как у тебя всё просто, однако. Кто такой этот Гирион? — Элли зевнула, прижимаясь к Кили сильнее. Его тепло согревало её не хуже, а то и лучше шерстяного одеяла. — Правитель Дейла в те давние времена, когда Одинокая гора еще принадлежала гномам. Он погиб, когда Смауг напал на Эребор. Ходит молва, что перед смертью он сумел попасть в дракона чёрной стрелой, выбив знатный кусок чешуи на его груди. Увы, это только молва. Сын Гириона живет здесь, в Озерном городе. Мы встречались с ним пару раз, и он был совершенно не рад тому, что мы отправляемся возвращать свой дом. Один единственный, кто был против этого похода. Я ведь рассказывал тебе. Уже забыла? — он зашагал пальцами по голому плечу девушки. — М, подробностей не было, принц. Так что не кидай камень в огород моей памяти. Ты сказал, что его зовут Бард, вот и всё. И всё равно — ты слишком расслаблен для того, кому предстоит подобная встреча. — Чему быть — того не миновать, персик. К чему мне тревожиться сейчас, когда я здесь, с тобой?       Элли молчала и Кили подумал, что она заснула, но тут девушка вновь подала голос. — Честно говоря, я сама излишне спокойна и это кажется мне странным. Либо моя интуиция спит, либо завтра всё пройдет как по маслу. — Думай о хорошем. Элли… — он тихо позвал её, нежно проводя пальцами по косичке. — М? — Я не стал расспрашивать тебя при всех, но считаю это важным. Когда я очнулся от чар Гэндальфа на перевале, я хотел сорваться за тобой в Лихолесье, но разговор с Фили… После него я понял, что ты заслуживаешь шанса узнать правду о своих родных. И всё, что ты рассказала сегодня наводит меня на один вопрос. Ты собираешься искать свою мать?       Элли поерзала, подтянув колено выше и подняла голову, взглянув Кили в лицо. Он и правда был обеспокоен, в его глазах блестела тревога. Однако девушка не разделяла её. — Нет. Они бросили меня и это целиком и полностью их решение. Зачем стучаться в наглухо закрытые двери, за которыми, к тому же, давным-давно может никого не быть? — Она может быть жива. — Ровно с той же вероятностью, что и мертва, Кили. Да даже если она еще дышит и ходит по Средиземью, и я найду её, нам нечего будет сказать друг другу. У нас нет ничего общего, кроме крови. — Кровь важна. — Поэтому ты сейчас лежишь со мной в одной постели? — она изогнула бровь и усмехнулась. Кили не сдержал ответной ухмылки и Элли увидела, как блеснули его зубы в темноте. — Я к тому, что она важна для тебя, — горячая ладонь легла на её щеку. — Элли, послушай, если ты когда-нибудь захочешь найти её, я пойду за тобой хоть на край света, мы сделаем это вместе. Ты больше не будешь одна, — на этот раз он ощутил, как её маленькая ладонь коснулась его колкой щетины и погладила. Элли потянулась вперед и коснулась его губ своими.       Ей не хотелось спорить и убеждать его в обратном. Пусть всё останется так. — Спасибо, — сказала Элли и вновь положила голову на его грудь и закрыла глаза, сосредоточившись на биении сердца. Размеренном, мягком, убаюкивающем. — Я люблю тебя.       Секундой назад умиротворенная и почти провалившаяся в сон Элли распахнула глаза и замерла. Как показалось Кили, она даже перестала дышать. Элли никогда в жизни не слышала подобного от мужчины. Она ощутила, как кровь приливает к лицу, как конечности становятся ватными. Неужели эти три слова способны вогнать её в ступор? Поразмыслив, она ответила себе вполне утвердительно. Но может она всё неправильно поняла или послышалось? — Кили, что ты сказал?       Пожалуйста, пусть я ошиблась, Валар, пожалуйста. — Я люблю тебя, — серьезно повторил Кили. — Элли, я не жду от тебя подобных слов, расслабься. Просто знай это, мне будет достаточно. Я и так получил намного больше, чем мог рассчитывать.       Когда он поцеловал её в макушку, кровь от лица Элли начала медленно отливать. Сердце возвращалось к привычному ритму, конечности оттаивали, и она тихо, но с легкостью выдохнула. И всё же я странная. — Спокойной ночи, Кили. — Спи спокойно, персик.       Кили довольно быстро засопел, а Элли еще долгое время считала удары его сердца и когда отметка достигла тысячи, наконец провалилась в глубокий сон.

***

      Ей бы хотелось проснуться от лучей теплого осеннего солнца, касающихся лица, но вместо приятного пробуждения, её ждало разочарование. Элли ощутила его между ног, влажное и липкое. Остатки сна как ветром сдуло. Она в ужасе округлила глаза и посмотрела на Кили. Тот лежал на животе в позе звезды, уткнувшись лицом в подушку. Его глубокое равномерное дыхание говорило о том, что он проснется еще не скоро. Она тихонько выползла из кровати и оглядела себя. Дни крови пришли раньше, чем она думала. По внутренней стороне бедер стекали рубиновые капли. Она осмотрела белье и побледнела. Времени на стирку нет. Нет и всё! Элли тут же полезла в рюкзак, пытаясь отыскать чистые тряпки и подарок от миссис Лавенги. Найдя нужное, она на носочках прокралась за ширму, бросив мимолетный взгляд на Кили, и убедившись, что тот крепко спит, принялась за дело. Окуная полотенце в остывшую воду бадьи, она оттирала кожу от крови. В нос ударил металлический запах, такой явный, что её передернуло. Но более прочего её напугало осознание. Осознание того, что, если она заявится в Одинокую гору в таком виде, дракон, будь он неладен, почует их уже на пороге. Это могло поставить под удар всех… Элли как могла стерла пятна с белья, оставив на нем розоватые разводы. Пока она вставляла подарок миссис Лавенги внутрь, помогая себе пальцами, случилось то, о чём она переживала. За ширмой послышалась возня, зашуршали простыни. О Валар, там наверняка пятно на простынях… Что б меня! — Доброе утро, Элли… У тебя, м, всё хорошо?       Судя по его тону, он его заметил. — Эм, доброе утро. Да-да, всё отлично. Ты спи, пока есть время, — она затараторила, пытаясь протолкнуть палочку глубже, и когда это получилось, вздохнула с облегчением. Наполовину высунувшись из-за ширмы, она оглядела Кили. Тот полулежал на кровати, опершись на локти и с беспокойством смотрел на нее. — Подкинешь мои вещи?       Кили поднялся, взяв со стула её рубашку и штаны, и протянул их навстречу руке Элли. А девушка в этот краткий миг, корила себя за то, что не могла оторвать взгляда от его широкой, покрытой шрамами спины, а когда он повернулся… Ну как же всё не вовремя. Она едва ли не вырвала одежду из его рук и тут же скрылась за ширмой. Покопавшись с минуту, она застегнула последние пуговицы и принялась застирывать полотенце. — Будешь завтракать? — Что? Ты больше не будешь спать, выспался? — она полоскала полотенце в холодной воде, согнувшись над бадьёй и ощущала нервозность. Кровь прилила к щекам. — Думаю да. Так что по поводу завтрака? — судя по звукам, Кили одевался. — Я только за, — наконец, она отжала полотенце и повесила его на бортик. Разогнув спину, Элли вышла из-за ширмы, и встретилась с ним взглядом.       Распоротый вечером рукав Кили заправил подобно второму. Тесемки у горла еще не были завязаны, болтаясь на груди. Он действительно выглядел выспавшимся. Ни тебе отеков и синяков под глазами, только парочка заломов на щеке от подушки. — Иди сюда, — он протянул руки навстречу, приглашая Элли к объятию.       Она со смущением четко написанном на лице, подалась вперед и положила голову ему на плечо, обвивая его спину ладонями. Кили быстро чмокнул её в висок. — Элли, всё хорошо, не переживай. Беспокоиться совершенно не о чем, всё нормально, это естественно. — С тобой не поспоришь. Однако… — она подняла голову и взяла его лицо в ладони. Краска стыда всё еще оставалась на её щеках, однако взгляд сделался серьезным. — Из-за меня Смауг почует нас еще на подступах к горе. Вам небезопасно идти со мной. Я… — она не могла поверить, что говорит это, но другого выхода найти не могла. — Я лучше останусь здесь и подожду вас. Да и откровенно говоря, от меня там никакого прока. — Ээй! Что за глупости? Ты помогала нам всё это время, и ты заслуживаешь право быть там рядом с нами, когда дверь в чертоги наших предков откроется. Я хочу, чтобы ты была там и увидела всё своими глазами, Элли! — его бровь изогнулась, а на губах играла по-детски наивная улыбка. — Да-да, именно так. Отказы не принимаются. — Глупый… — Элли не могла отрицать, что ей приятны его слова, но сейчас он нес несусветную чушь. Разум принца был затуманен ею, и это еще больше подпитывало ее эго, но она твердо решила, что не позволит им совершить ошибку. Дело и так предстояло рискованное. — Со мной вы войдете в гору, но вряд ли сможете из нее выйти. Думай не только о себе, принц, думай не только о себе… — в миг он притянул её ближе и накрыл губы Элли своими. У нее вновь перехватило дыхание и ответив ему взаимностью, она нехотя оторвалась от него, огладив ладонями его щетину. — Хороший ход, но ты не переубедишь меня. Очнись! — она щелкнула его по носу, как это сделал он, и улыбнулась. — Я буду ждать тебя здесь, а когда с драконом будет покончено, ты вернешься за мной, и мы вместе отправимся к Одинокой горе. Обещаю.       Кили цыкнул и всё же она заметила, как в его глазах пробуждается осознание. Ну наконец-то, подумала она. Элли легонько оттолкнула недовольного принца и попросила помочь ей с корсетом. Спустя пару минут, они оба были готовы к выходу. — Я провожу вас, а затем поброжу по городу и вернусь в таверну. Не переживай за меня.       Они стояли у выхода, и рука Кили застыла на ручке двери. — Это наша первая ночь, но далеко не последняя, — только и сказал он, распахнув дверь. — Ой, простите!       Элли, Кили и молоденькая черноволосая служанка в голубом переднике, застывшая на пороге их комнаты, переглянулись. В одной руке девушка держала жестяное ведро, заполненное до краев мыльной водой, а в другой серую тряпку. Служанка смущенным взглядом оглядела принца, позабыв про существование Элли и беззвучно открывала рот, словно рыба, выброшенная на берег, так и не находя нужных слов. — Доброе утро, леди, — Кили слегка поклонился ей и уступил дорогу. — Простите, — она всё еще смотрела на Кили. — Я думала здесь никого нет, ведь все гномы уже собрались внизу за завтраком. Еще раз простите за беспокойство, — девушка неловко поклонилась, расплескав немного воды на пол. Её белые пальчики сильно сжимали тряпку. — Спасибо, леди. Кили, я прямо за тобой, иди, — наконец, служанка очнулась и хлопая глазами, бросила краткий взгляд на Элли.       Принц вышел за порог и пошел в сторону лестницы. Элли же на миг замерла, смиряя смущенную служанку проницательным взглядом, а затем склонилась над её ухом, что-то зашептала и сунула в ее занятую тряпкой ладонь медяк. Черноволосая девушка еще какое-то время провожала спину Элли взглядом, а затем вошла в комнату и захлопнула за собой дверь.       Все уже сидели за столом и громко переговаривались друг с другом. Завидев Элли и Кили, они тут же затихли и поприветствовали пару дружным «Доброе утро». Все, кроме Торина. Гном сидел к ней спиной с края стола и отхлебывал горячий чай из кружки. Не подавитесь, ваше Величество, процедила она про себя. Заняв место рядом с Глоином и Фили, Элли уселась, начав накладывать салат и вареные яйца в свою тарелку. Насадив на вилку кусочек огурца, она отправила его в рот и ощутила на себе взгляд Дубощита. Не сейчас, Элли, не сейчас. — Ты вернулась, девочка, — начал он, тоном, говорящим скорее о радости, нежели о презрении.       Пальцы Элли сильнее сжали вилку. Настала очередь помидора. — Узнала что-нибудь новое? — Торин будто специально выводил её на разговор. После всего, что он сделал это казалось нелепым.       В зале повисло гробовое молчание. Даже Бомбур, похрустывающий морковкой перестал жевать. Кили, вытирая рот платком, отложил ложку и посмотрел на Торина. — Всё, что тебе нужно знать, ты уже знаешь. Дай ей спокойно позавтракать. — Кили… — Фили предостерегающе посмотрел на брата. — Вы знаете, до чего же сегодня хороша погода, — мечтательно выдал Бофур, копаясь руками в овощах, и забрасывая в рот стручок горошка. — Добрый знак и…       Бифур ткнул брата в бок локтем и тот замолчал. Шапка-ушанка накренилась набок. Торин перевел спокойный взгляд с племянника на Элли. — Элли, ты вправе злиться на меня, и я считаю, что все наши разногласия должны быть улажены сейчас, до того, как мы двинемся к Одинокой горе. Там не будет места склокам и злости. Выскажи мне всё сейчас, при всех. Я знаю, что мой отряд не одобрил моих действий, так пусть же они будут свидетелями. Я не хотел для тебя ничего дурного…       Элли дожевала сладкий помидор и сглотнула, но тот комом встал в горле. Вилка вылетела из её пальцев, звонко ударившись о стол. С кухни послышался приглушенный смех кухарок. Она повернула к нему лицо, совершенно обескураженное. Балин с грустью смотрел на неё и на своего короля. — С каких пор свои бесчестные мотивы ты прикрываешь словами о заботе, Торин Дубощит? Мои родители пустая отговорка. Он, — Элли кивнула в сторону младшего принца. — Вот главная причина, по которой ты оставил меня в Лихолесье. Шанс, что я найду жалкие остатки своей семьи в этом мире с завидной быстротой стремятся к нулю, но шанс, что твой племянник свернет с намеченного тобой пути, как никогда высок. Признайся в этом при всех, давай же! — на секунду, лишь на одну в её суженных глазах полыхнул яркий огонь.       И вновь молчание. Балин сокрушенно замотал головой, а Фили тяжело сглотнул. Он ведь всё знал, Торин позволил ему узнать, от того слова Элли воспринимались им не иначе, как каприз маленького ребенка. Он посмотрел на Кили, сидящего напротив. Челюсти его были сжаты, а взгляд прикован к королю-под-горой. Торин же, с гордо расправленными плечами глядел на Элли, его холодные синие глаза были с теплотой обращены к ней. Когда он заговорил, тон его был легким, словно перо птицы. Говорил он так, будто это признание, наконец, позволяло глыбе на его сердце рухнуть вниз. — Я понимаю твои чувства. И я признаюсь тебе, что не желаю видеть вас вместе ни сейчас, ни когда-либо. Будь мой племянник простым гномом, я бы смотрел на ваш союз сквозь пальцы, но он наследник рода Дурина, и это меняет всё, Элли. Но дело не в этом. — Вернее, не только в этом, ты хотел сказать… — обратилась к нему Элли, ощущая как кровь закипает в жилах. На её спину легла ладонь Фили. Она лишь мельком взглянула на него. Поддержка ей не требовалась. — Ты права. Я знаю тебя с тех пор, как ты еще была ребенком. Маленькой восьмилетней девочкой, скитающейся по пустошам и полям и тайком ночующей в конюшнях мелких деревень неподалеку от Рохана. Ты никогда не говорила со мной о родных, вела себя словно тебя это не тревожило, в то время как другие дети дергали бы меня за полы плаща и со слезами на глазах просили найти их мать и отца, отвести к ним. Ты вся соткана из боли и потери, и тебе не скрыть этого меня. Как только я узнал от Трандуила о том, что Риа приходила в его владения, я понял, что передо мной стоит тяжелый выбор. Я сделал его, пусть ты и веришь, что не в твою пользу. Каждый должен знать, откуда он родом и чья кровь течет в его жилах. Я не мог отобрать у тебя это право. — Ты отобрал у меня право самой решать, как поступить с этим! Ты решил всё за меня и ушел, не сказав ни слова. Скинул эту непомерную ношу на Трандуила, отделался, как от ненужной вещи, а теперь прикрываешься благородными порывами. Так ли хорош король, ни во что не ставящий своих подданных? — её глаза сверкнули, а на губах расцвела ядовитая улыбка. — О, тебя задели мои слова, Торин Дубощит? — Девчонка, следи за языком, — Двалин хмуро смотрел на неё из-под бровей. — Она сама решит, как ей разговаривать. Не вмешивайся, Двалин, — рык Кили завис над столом, и все переглянулись. Элли же, напротив, ощутила от его слов плавно растекающееся по телу блаженство. Знать, что он на её стороне — дорогого стоит. — Двалин, не стоит, — Торин взглянул на гнома и тяжело вздохнул. Его пальцы сжались на переносице, и он прикрыл глаза. Конечно, мог бы этот разговор быть легким? Ни за что. Он понял это, как только узнал, что Элли вернулась. Он поднял на нее глаза. — Элли, я прошу у тебя прощения, но не жду, что ты его примешь. Когда-нибудь ты поймешь меня. Возможно осознание настигнет тебя сегодня, а возможно, спустя несколько лет, но я хочу, чтобы ты знала — всё, что я сказал тебе — чистая правда. И ты сама вправе решать, как тебе с ней поступить. — Ну спасибо тебе, король-под-горой, что хотя бы сейчас ты позволяешь мне самой распоряжаться своей жизнью.       Элли отвернулась от него и взялась за вилку, насаживая на нее новую порцию овощей. Откровенно говоря, есть больше не хотелось, хотелось схватить тяжелое блюдо и швырнуть его в надменно-спокойное лицо Дубощита. В сердце её всё еще клокотала обида. Со всех сторон послышался звон посуды и столовых приборов — гномы продолжили есть, на этот раз молча, без аппетита. Бильбо больше не притронулся к завтраку. Его печальный взгляд застыл на полной тарелке еды. Синее пальто ярко контрастировало с его бледным, исхудавшим лицом. Торин всё еще смотрел на Элли, понимая, что их ждет долгий путь, но тут его внимание привлекли её волосы. Синяя — цвет его рода, лента, вплетенная в маленькую косичку, виднелась меж шоколадных кудрей девушки. Он нахмурился. — Скажи мне, что ты сама заплела её. Скажи мне, что это так. — Торин подался вперед на стуле, положив ладони на стол. Вены на его руках вздулись, словно веревки.       До Элли не сразу дошло, что он имел в виду, но, когда она поняла, о чём просит её Торин, повернула к нему лицо, но не успела ответить. Кили сделал всё за неё. — Это сделал я. Сегодня ночью. И я рад, дядя, что ты это заметил, — совершенно спокойно сказал Кили, наблюдая за его реакцией. Реакция не заставила себя ждать. Торин хлопнул по столу ладонями и вперил в него гневный взгляд. От его былой холодной уверенности не осталось следа. — Ты! Что ты наделал?! — Ты знаешь… Теперь знают и они, — как ни в чем не бывало, Кили дожевал яйцо и довольно откинулся на спинку стула, нарисовав пальцем невидимый круг, указывая одновременно на всех гномов. — Кили, скажи мне… — Элли терялась в догадках, смотря на него. — Давай, племянник, скажи ей. Я знаю, чего ты этим добиваешься. Заверши начатое, — прорычал Торин.       Двалин нервно потер свою лысину здоровой ладонью. Ори едва ли не сполз со стула на пол. Дори и Нори пожалели о том, что вино так быстро закончилось. Бофур и Бомбур хрустели салатом, заинтригованно следя за разворачивающейся сценой. Остальные сидели за столом, опустив глаза. Кроме Бильбо. Он непонимающе хлопал глазами, как бы спрашивая всех, что тут происходит и о чём говорит принц. А принц смотрел на девушку так, будто никого вокруг не существовало. Элли чувствовала, что то, что он скажет снова выбьет почву у нее из-под ног. Затаив дыхание, с её уст сорвалось беззвучное скажи. — Плетение кос у гномов — не просто красивый жест, Элли. Их заплетают только тогда, когда дают обещание быть рядом, в горе и в радости, в болезни и в здравии… — Пока смерть не разлучит нас… — закончила она за него дрожащим голосом. — Это моё предложение тебе. Моего сердца и моей руки.       Она невольно коснулась пальцами косички, боковым зрением видя обращенное к ней лицо Фили. Гном уже давно убрал ладонь с ее спины. Элли испытала то же волнение, что и ночью в постели, когда он сказал те три слова. Теперь она поняла, что значат его гарантии и от осознания всего произошедшего в ее глазах помутнело.       Единственное, что тебе стоит знать, это то, что вскоре ты заплетешь мне такую же. Если, конечно, захочешь, Элли. — Мне ясны твои намерения, Кили, но ты должен осознавать, что этот брак, если он и состоится, не будет признан ни одним здравомыслящим гномом, — рыча, Торин потряс пальцем в сторону Кили. — Ты плохо знаешь своего племянника, если считаешь, что ему нужно чьё-либо одобрение, чтобы сделать то, что он хочет, — Элли, наконец, скинула с себя гнет исступления и с уверенностью взглянула на Торина. — Ты сам хотел разговора при свидетелях. Надеюсь, теперь вы довольны, ваше величество, — ей доставляло истинное удовольствие видеть гримасу раздражения, проступающую на суровом лице Дубощита. — Ах да, и еще — я не пойду с вами к Одинокой горе. Не хочу вас подводить.       Гномы, наконец, отмерли и запротестовали. Торин вскинул руку, прерывая гомон. — Ты… Почему ты так считаешь? — Моя кровь привлечет дракона. Мы не можем так рисковать. — Я не собираюсь оставлять тебя в этом городе. — Да ладно, по-моему, у тебя уже есть подобный опыт. Отчего бы его не повторить?       Неожиданно голос подал Бильбо, до этого мгновения проглотивший язык. — Элли, тебе и правда не стоит оставаться здесь. Тот стражник, Корт, уже успел показать себя. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Что позволил себе этот стражник, Элли? — Кили склонил голову, нахмурив брови. — Очередной мужлан, не стоящий чьего-либо внимания. Забудь.       По лицу Кили было ясно, что ничего забывать он и не думает. — Оставаться одной в этом городе — затея неудачная, — наконец подал голос Фили. Выглядел он мрачнее тучи, как и Торин. — Хватит с нас расставаний. — Если всё и правда так, кхм, серьезно, — смутившийся Двалин выглядел крайне забавно. — То мы можем оставить девчонку в Дейле, а сами отправиться в гору. Туда давным-давно не ступала нога человека или гнома. Эдакий тихий городок, заброшенный. И судя по настроениям некоторых стражников, там ей будет безопаснее. Голосуем!       Гномы тут же согласно закивали, а Бильбо вздохнул с облегчением. Элли же позабыла про Торина и свою обиду, как только Двалин закончил говорить. Такая идея не приходила ей в голову. Погулять по развалинам некогда известного и процветающего города, поразглядывать его руины, вдохнуть запахи прошлого — пожалуй, для нее это было куда более заманчивой идеей, чем Эребор. Тем более, что замкнутые пространства она не жаловала. А еще больше она не жаловала лицо рыжего Корта, покрытое оспинами, с похотливой физиономией. Она непроизвольно погладила рукояти кинжалов, лежащих в ножнах на бедрах. — Элли, ты согласна? — Кили обратился к ней с надеждой в глазах. Единственный, кто спросил её мнение. — Еще как, — улыбнулась она и ощутила легкое похлопывание по спине. Казалось, Фили тоже был рад такому повороту событий.       Пальцы Торина всё еще были сжаты в кулаки. Он глубоко дышал и обводил взглядом всех, сидящих за столом. — Тогда решено. Доедайте и в путь.

***

      Яркое осеннее солнце заливало светом мокрые, выложенные булыжником улицы Эсгарота, и лица жителей, вывалившихся из своих домов, проводить радостными криками отряд Торина Дубощита. Две лодки отчалили от причала, плавно разрезая волны. Элли находилась во второй и долгое время не сводила глаз с вереницы эсгаротцев, махавших им вслед руками и платками. Дети играли друг с другом в догонялки, путаясь под ногами взрослых, как неугомонные щенки. Даже когда они отплыли от города на приличное расстояние, она всё еще видела удаляющиеся от них силуэты людей.       Кили и Фили управлялись с вёслами и тихо переговаривались. Элли не вслушивалась в их разговор, витая в собственных мыслях. Её гипнотизировали расходящиеся на темной глади озера круги и гребни. Девушка сидела на корме, под ее ногами валялся черный рюкзак. Холодный ветер трепал волосы. — Ну что, пути назад нет, — философски бросил Бофур, смотря вперед. Элли показалось, что он имеет в виду не только лишь Одинокую гору. И он был прав, абсолютно прав, обратного пути нет.       Она ничего не ответила, лишь коснулась пальцами косички, заплетенной Кили и с нежностью взглянула на его профиль. — Мне не понравился бургомистр. Больно скользкий он мужик, со здоровенной харей и пузом больше моего, — словно в подтверждение, Бомбур похлопал себя по животу и недобро сузил глаза.       Бифур, со сверкающим на солнце обухом топора во лбу, достал из-за пазухи гармошку и словно в одобрение слов Бомбура, дунул в нее, что есть мочи. Все сморщились. — Завидуешь? — Кили усмехнулся. — Не то, что бы… — пробубнил Бомбур и выдохнул облачко пара.       Вообще-то с ними в лодке еще должен был плыть Оин и Глоин, но, когда Бомбур взошел на борт, и судно опасно накренилось, решено было плыть вшестером. Насколько студеная вода в озере — проверять не горел желанием никто. Какое-то время они плыли в молчании, а затем голос Фили неожиданно прорезал тишину. Элли, замечтавшаяся о путешествии в Дейл, вздрогнула. — В присутствии вас я могу высказать своё мнение, потому что мне кажется, вы разделите его со мной. — О чём ты, брат? — Кили загреб веслом и откинулся назад, искоса поглядывая на Фили. — Я рад за вас. И что бы не говорил дядя, оно ничего не изменит. Спросишь почему, Элли? — он на миг обернулся и взглянул на нее своими искристыми голубыми глазами. — И почему же? — подыграла она. — Потому что я знаю своего брата.       Он пожал плечами и взглянул вперед, туда, где на горизонте уже виднелся далекий ледяной пик Одинокой горы.