Мятный табак

В этом длинном струящемся платье песочного цвета и зеленом поясе, туго затянутом вокруг талии, Элли чувствует себя странно. Она очень давно не носила таких прелестных платьев, ибо в походе в них нет нужны и толка. Но сейчас, стоя перед зеркалом и оглядывая себя, она отмечает непривычное чувство удовлетворения от собственного отражения в зеркале, даже несмотря на некоторые изменения в ее теле. Длинные кудри лежат на плечах, она поправляет их, накручивая локоны у лица на указательный палец. Широкие рукава платья съезжают вниз по запястьям, открывая вид на смуглую кожу, покрытую синяками и царапинами. Тот, кто выбрал это платье задался целью скрыть все неприглядные следы ее долго похода, чтобы владыке Лихолесья не пришлось лишний раз лицезреть подобные изъяны гостьи. Элли бросает взгляд на прикроватный столик. На гладкой древесной поверхности лежат острозаточенные ножницы, которые принесла Мираэль по её просьбе. Эльфийка еще раз ненавязчиво предложила свою помощь, а Элли еще раз твёрдо её отклонила. Просунув пальцы в стальные кольца, она подходит к зеркалу и свободной рукой подтягивает прядь к лицу, прикидывая длину, от которой ей предстоит избавиться. Руки слегка дрожат.       Это ведь просто волосы. Они отрастут. Не робей.       У нее остается совсем мало времени до тех пор, пока не придет стражник. Волосы еще влажные, очень влажные и оставляют мокрые следы на льняном платье в районе груди. Она разделяет кудри на две половины, укладывая каждую на плечо. Примериваясь, она задерживает дыхание и делает один срез, а затем второй. Выдыхает. Слышит, как пряди с легким шорохом приземляются на пол. Вокруг подола её платья лежат влажные шоколадные завитки, так и норовящие прилипнуть к ткани. Она еще раз смотрит на себя в зеркало — теперь волосы едва касаются плеч и ей кажется, что они стали виться еще сильнее.       Ну вот и всё.       Элли выдыхает, всё еще не уверенная, нравится ли ей результат, но зная, что нужно дать себе время привыкнуть. Её бабушка, мать и отец всегда носили длинные волосы, и первая прививала ей уверенность в том, что это неотъемлемая часть её образа, а теперь всё иначе. На удивление она ощущает легкость. На спине и шее теперь ощущается больше прохлады, а еще… Она едва ли не отшвыривает ножницы, когда в разум врывается мысль о Кили, о том, как его горячее дыхание согревало пульсирующую жилку на её шее, о том, как это было хорошо, до мурашек по всему телу.       Она вздрагивает, когда слышит стук в дверь. Стражник вновь на пороге. — Мисс Элли… — он замирает от удивления, но длится оно ровно секунду, а затем возвращает лицу привычную маску безразличия. — Проследуйте за мной. Ножницы летят на кровать. Шнурки на сапогах, которые он подарил ей, туго затягиваются. Она заботливо смахивает пыль с кожаных мысков и расправив плечи делает шаг вперед.

***

      Элли не так долго знает короля Лихолесья, а потому сперва сомневается, в каком он сегодня настроении. Всё то же искрящееся серебром одеяние и ветвистая корона, всё та же гордая поза, с которой он восседает на своём троне и всё тот же преисполненный пронизывающего холода взгляд, который проходится по её волосам. Сперва кажется, что всё также, как было вчера. На этот раз Элли не удостаивает эльфа приветствием, он противен ей. На языке крутится единственное раздраженное «Почему?». Она открывает рот и даёт этому слову сорваться с кончика языка, вызывая неприятное удивление на лице Трандуила. — Ты не обучена манерам, дитя? — В той же степени, в какой вы не обучены чести.       На её плече тяжелым весом ощущается ладонь стражника, стоящего поблизости. Он гневным шепотом приказывает ей опуститься на колени и давит на плечо. Элли лишь отмахивается от него, лицо её отражает омерзение в наивысшей степени. Стражник вновь порывается в её сторону, а его собратья издают тихие смешки, наблюдая за нелепыми попытками склонить к послушанию девушку ниже его на две, а то и три головы. — Довольно. Оставь её, Оттондиль. Ждать от нашей гостьи вежливости и благородства столь же бессмысленно, как и нести воду в решете. — Слишком много ошибок вы допускаете в слове «пленница», милорд, — огрызается Элли, краем глаза замечая бормочущего под нос стражника, делающего шаг прочь от нее. — Хороша же пленница, сытая, одетая в новое платье и пахнущая розовым маслом. Ты не находишь? — Трандуил смеряет её взглядом, в котором отражается ехидство. — Мне жаль, что ты не усмотрела различий между темницей и гостевыми покоями, Элли. Возможно, тогда до тебя бы дошло, что вместо того, чтобы извергать колкости, тебе стоит благодарить меня. Лишь только по моей доброй воле ты не прозябаешь в темноте и сырости той клетки. — Лишь только по вашей доброй воле я прозябаю здесь как пленница вместо того, чтобы следовать за своим отрядом!       Элли сама не заметила, как быстро перемахнула от момента душевного штиля к неистовой буре. Она ощущала, как стучит сердце в груди, больно ударяясь о ребра. Она пообещала себе, что он пожалеет о своем решении, и сейчас Элли даже не пытается сдерживать тон. Она кричит на короля Лихолесья, и все вокруг прожигают её гневными взглядами ясных глаз. Она почти что довольна собой, когда видит на его лице удивление, смешанное с непониманием, но, когда оно тут же сменяется самодовольной ухмылкой, Элли чувствует горечь обиды, подкатывающую к горлу. — Помнишь, что я сказал дитя? Твои слова не заденут меня. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, — отвечает он с расстановкой, делая паузу перед каждым словом, чтобы насладиться её негодованием. — Так давай же не будем тратить время зря. Ты согласна?       Он ждет, пока увидит её кивок или услышит слово согласия, но Элли только прикрывает глаза и прикладывает ладонь к груди, начиная слабо постукивать ей, вторя биению сердца. Трандуил терпеливо наблюдает за ней, отмечая про себя, что всё это выглядит крайне необычно. — Милорд, мне увести её? — обращается к нему Оттондиль. Элли слышит его. Она знает, что ему надо воскресить свой статус в глазах собратьев. — Нет.       Элли не без удовольствия различает сквозь шум в ушах его печальный вздох и слегка улыбается. Рука спокойно опускается вдоль тела. Она поднимает глаза на Трандуила и их взгляды встречаются. — Я согласна. — Славно, дитя. Хочу, чтобы ты знала еще кое-что: ты не лишилась языка прямо сейчас по той лишь причине, что я помню об оказанной тобой услуге. Помимо прочего я вынужден проявлять снисхождение к твоей человеческой натуре, невоспитанности. Теперь ты моя гостья. Но помни, что тебе не стоит испытывать моё терпение. Считай это последним предупреждением. — Вы опять допустили ошибку в слове «пленница», владыка. Я понимаю, что в ваши годы это допустимо, но всё же эльфийский король должен быть примером для своих подданных. Вы не учитесь на своих ошибках.       В этот миг Трандуил звучно втянул носом воздух и перевел дыхание. Когда он вновь устремил взгляд на Элли, лицо его было непроницаемым и безразличным. — Я разрешаю тебе задать три вопроса. Приступай.       Бровь Элли изогнулась. Упрямство готово было вновь взять верх, но в этот раз она смогла его побороть, наконец обратившись к своим воспоминаниям. К гномам. — Почему я здесь, а не с ними? — Торин Дубощит… — вяло протянул владыка, склонив голову набок. — Боюсь ты переоценила свою ценность в его глазах, — Трандуил следил за реакцией Элли, за каждым дрогнувшим мускулом, за тем, как кровь медленно отливает от её лица. — О, я ведь был прав, когда сказал ему, что между вами происходит что-то большее, чем просто деловая сделка? — Сейчас я задаю вопросы, — оборвала его Элли.       Ее подбородок кратко подрагивал. Она силилась сдерживать эти проявления злости и отчаяния, сжимая пальцы в кулаки за спиной, и поджимая губы. Одна, в месте, где все относятся к ней если не со злостью, то с показательным безразличием. Обманутая. Оставленная. Она проговаривает это про себя просто как факт, как напоминание о том, что, если знать о своем положении, можно справиться с любой проблемой. В ней нет жалости к себе, есть только опора.       Он махнул ей рукой, веля продолжать. — Почему Торин решил оставить меня тут? — Третье «почему» за одну встречу, дитя. Хорошо. У тебя есть мысли на этот счет? — Трандуил серьезен. Если Элли ждала очередной издевки, то в этот раз ожидания ее не оправдались. — Нет, — отвечает она как можно твёрже.       Да. Балрог подери. Конечно, да! Я угроза для его племянника, для его рода, для него самого. Это был отличный повод избавиться от меня, до смешного простой. Я в целости и невредимости, и ему будет не стыдно за свой поступок.       Трандуил смотрел так, словно читал её мысли. — Я вёл долгий разговор с Дубощитом. Митрандир оказался невольным слушателем нашей беседы и в какой-то момент обратился в одного из говорящих. Мы говорили о тебе, Элли. О твоём прошлом. О твоих родителях. Ты помнишь их? — Нет, — её пальцы сжались еще крепче. Отросшие ногти с зудящей болью впивались в кожу. Плечи напряглись. Она слушала его так внимательно, что всё вокруг перестало существовать — и шум реки, и пение птиц, и шелест листвы. Ничего не стало. — Я могу рассказать тебе о них. Ты бы этого хотела? — Нет, — всё в той же манере твердит она. Сердце с силой ударяется о рёбра. От волнения кровь вновь приливает к щекам. — Твои уста говорят нет, но тело… — Я хочу задать третий вопрос, — прерывает его Элли как можно быстрее. — Когда вы отпустите меня? — Когда придет время. — И это всё? Вы смеетесь надо мной?! — Ты задала свои три вопроса. Я вызвал тебя к себе не за тем, чтобы вести долгую беседу. Этот разговор — моя плата за твою услугу, не больше и не меньше. Теперь ты кое-что знаешь, и я надеюсь, это несколько успокоит твое сердце. Оттондиль, сопроводи нашу гостью в покои. — Но у меня есть еще вопросы! Вы лжете! Называете меня гостьей, но держите взаперти, словно я в чём-то провинилась перед вами. Вам доставляет это удовольствие, милорд? Признайтесь, что упиваетесь своей властью!       Трандуил резко встал с трона и грозной походкой направился к Элли. В этот раз ей не было страшно, она с вызовом смотрела на него, и ощущала приятную дрожь возбуждения каждой клеточкой тела. В этот раз его пальцы грубо сомкнулись на ее подбородке. Они больше не давали приятной прохлады, а напротив, обжигали как раскаленные угли. Элли схватилась за его запястье, желая скинуть руку, но не смогла. На этот раз и ему не удалось удержать маски безразличия. Лишь на миг, на краткий миг она слетела с его лица. — Ну почему вы, люди, так глухи к голосу разума! Неужели ты не понимаешь, Элли? Я бы не задержал тебя здесь ни на минуту, если бы меня о том не попросили. Еще раз вспомни то, что я тебе говорил, и ты всё поймешь, — он резко отпустил её, всё еще продолжая смотреть сверху вниз, и махнул рукой стражнику. — Не трогай меня! Я дойду сама, — голос её зазвенел сталью, зарождаясь в глубине нутра. Не попрощавшись с владыкой, она развернулась и побрела прочь, слыша шаги стражника позади. — Мы еще увидимся, Элли. — Куда же я денусь.

***

      Минул день тишины и неведения, с каждым часом выводивший Элли из себя всё больше и больше. Мираэль всё также навещала её, но теперь она стала неразговорчивой, стремясь как можно быстрее покинуть покои гостьи, и удостаивая её лишь краткими приветствиями и вопросами о пожеланиях в еде. Элли так и не удалось разговорить её, ибо при малейшем отклонении от темы эльфийка находила поводы, порой и откровенны глупые, чтобы как можно скорее уйти. Пару раз Элли различала за дверью чьи-то быстрые и тихие шаги, но кто бы он ни был, так и не зашел внутрь. Каждый раз она с замиранием сердца ждала, что дверь откроется и на пороге появится Бильбо или Тауриэль, и каждый раз оказывалась ни с чем. Вестей от рыжеволосой эльфийки так и не поступало, и Элли всё больше погружалась в отчаяние. Порой она позволяла себе думать о гномах, и тогда её сердце стискивали шипастые путы боли. Где они? Дошли ли до Озерного города? Может они уже достигли Эребора? Она не знала. Но в одном была уверена — Торин Дубощит по собственной воле отдал её, словно ненужную вещь, лихолесскому королю. Он не сказал об этом никому. Они узнали сами в тот день на порогах темниц. Было и еще кое-что, что не вызывало ни капли сомнения — Трандуил не желал видеть её здесь, но всё же удерживал в этих покоях как пленницу, что бы он не говорил. Он оказывал Дубощиту услугу, и лишь одни Валар ведали, что Торин предложил тому взамен. Вероятно что-то по-настоящему ценное.       Холодные пальцы погрузились в волосы, усиленно растирая кожу головы. Элли сидела на краю кровати, упираясь локтями в колени и закрыв глаза. — Мисс Элли… То есть, Элли. Вас что-то беспокоит? Позвать лекаря?       Удивительно, но Элли не услышала, как открылась дверь и Мираэль очутилась внутри. Она чувствовала, что та, переминаясь, стоит рядом с ней и ждет ответа. Но девушка даже не удосужилась повернуться в ее сторону. — Зачем ты пришла? — усталый выдох, прошедшийся горячей волной по запястьям. — Я… Простите, если помешала. Если вам ничего не нужно, я сейчас же уйду.       Элли молчала. В её душе еще теплилась надежда, что они с Мираэль смогут поладить и этот день безмолвия между ними подойдет к концу. Ей так сильно хотелось поговорить с кем-то, хоть немного, чтобы унять бесконечный поток скверных мыслей. Тогда она выпрямилась, встряхнув короткие кудри и обратилась взором к эльфийке. Но в первую очередь её взгляд приковала к себе полуоткрытая дверь за спиной Мираэль, которую та обычно накрепко запирает. На долю секунду ей привиделось, что какая-то тень миновала проход и пронеслась в угол комнаты. Неожиданно для Мираэль на лице Элли расцвела улыбка, краткая, и погасшая в тот миг, когда эльфийка сморгнула. — Нет, мне ничего не нужно. Спасибо, Мираэль. Ступай. Увидимся утром.       Мираэль несколько сникла, но поклонившись, быстро пожелала Элли доброй ночи и скрылась за дверью. Ключ в скважине провернулся три раза.       Элли спрыгнула с кровати и на носочках прокралась к двери, приложив ухо и вслушиваясь в удаляющиеся шаги. Когда они стихли, Элли всё не решалась повернуться в тот угол и произнести хоть слово. Нужно было проверить кое-что еще. — Эй, Оттондиль? Ты здесь?       За дверью послышалось приглушенное ворчание и шорох шагов. — Что вам нужно, мисс Элли? — трудно было не расслышать недовольство в голосе стражника. — Хотела пожелать тебе спокойной ночи и сказать, чтобы ты не переживал. Такие неловкости могут приключиться с кем угодно, — Элли всеми силами пыталась держаться серьезно, но ухмылка так и норовила проступить на ее лице.       Услышав, как тот гневно фыркнул и зашагал прочь, она с лёгкостью вздохнула.       Значит, он ошивается где-то неподалеку и нужно быть начеку. Обернувшись, она прошествовала к кровати и уселась на нее, скрестив ноги. — И чего ты ждешь? — шепотом обратилась она к невидимому гостю из угла.       Тишина, последовавшая за этим, её напрягла. Может ей всё же показалось. Однако, когда матрас за ее спиной прогнулся, она едва не вскрикнула, успев зажать рот ладонью и резко обернуться. Прямо напротив сидел довольный розовощекий Бильбо с двумя бутылками красного из Южной Чети и зазывающе помахивал ими. — Я решил, что нам тоже стоит отпраздновать пир звездного света.       С минуту она удивленно разглядывала его и вино, еще до конца не веря своему счастью, а затем, ощутив волну тепла, пронесшуюся по крови, ринулась вперед и заключила хоббита в крепкие объятия. Бильбо обнял её в ответ, скрестив руки и бутылки у нее за спиной. Элли резко отстранилась от него и также резко схватила его лицо своими ладонями и не удержавшись звонко чмокнула в обе щеки. Теперь лицо Бильбо по цвету напоминало то самое вино из Южной чети. Она бы позволила себе рассмеяться, но боясь, что это лишний раз спровоцирует Оттондиля её проверить, ограничилась широкой улыбкой во все свои тридцать два. — Я так рада, что ты здесь, — она всё еще держала его лицо в своих ладонях, а Бильбо, как будто боясь её спугнуть, просто не двигался. — Я не мог оставить тебя одну, Элли. Друзья так не поступают. — О, мой милый храбрый хоббит…       Она отпустила его, усаживаясь поудобнее напротив и уже готовилась завалить его вопросами, но Бильбо прервал её намерения заманчивым предложением. — Вообще-то я хотел распить его в Озерном городе, но узнав о том, что тут происходит, подумал, что ты захочешь немного расслабиться. Ну, после всего этого… Понимаешь? — Бильбо несколько сгорбился, опустив глаза и обе бутылки на плед. Он в отрицании закрутил головой и кудри на его немытой голове запрыгали. — Мне жаль, Элли. Правда жаль.       Она кивнула ему и взяла бутылку в руку. — Твои волосы, — вдруг оживился хоббит. — Что? К-как? — Мне не идет? — улыбнулась она, покрутив одну прядь между пальцами и внимательно посмотрела на Бильбо. — Нет, что ты! Просто прекрасно. Я думаю, все гномы оценили бы твою новую стрижку и попадали от восторга.       Элли тихонько хихикнула и потрепала Бильбо по волосам. — Ну что, как будем открывать? — Бильбо оглядывал комнату, сидя в той же позе, что и Элли, отыскивая глазами что-то наподобие штопора.       Элли вскинула палец, намекая на то, что у нее есть решение. Пройдя к комоду, она взяла ножницы и вернулась на кровать. Раздвинув лезвия, она вонзила одно из них в пробку и покрутив её, начала тянуть вверх, зажав бутылку между бедер. — Тоже вариант, — важно заметил Бильбо.

***

      За витражным стеклом двигались тени пышных ветвей, подхватываемых порывами ночного осеннего ветра. Лунный свет лился на пол, разрисованный символами остролистов. На прикроватном столике стоял подсвечник с наполовину целой свечой, которая бликовала по стенам оранжевым цветом. Элли с Бильбо, пригубившие уже половину из скромных винных запасов лежали на подушках и глядели в потолок. Спустя некоторое время после начала их маленького пира, Бильбо достал из своей котомки половину небольшой головки сыра, которую они с Элли сначала пытались порезать ножницами, но затем бросили эту затею и тихо смеясь, и держа сыр с обеих сторон, понемногу его надкусывали. — Чудесно! — Просто восхи-хительно. Отменное сочетание, — Элли ткнула хрюкающего Бильбо в плечо и косо взглянула на дверь. Тишина. Она приложила палец к бордовым от вина губам и цыкнула.       Бильбо серьёзно закивал и вновь приложился к горлышку своей бутылки. — Нет, ну ты представляешь, этот нахал заигрывал с рыжеволосой так, словно меня там и не было вовсе. А Торин своими благими, — она сделала кавычки пальцами, — Поступками… Ик… Заслуживает звания «Дядя года всего Средиземья». Дуболом. Вот и скажи мне, мудрый хоббит, как доверять гномам после всего этого? — Дубощит, — важно поправил её Бильбо, на что Элли вяло отмахнулась, закатив глаза. — А Кили. Ты к нему излишне, эээ, строга. Кстати, вот. Стащил из его темницы. Видимо он обронил.       Бильбо перетянулся через кровать, и свесившись вниз стал копаться в своей котомке, попутно чертыхаясь по-хоббитски, когда Элли начинала щекотать его пятки. Через время он выудил из сумки черный камень и протянул тот Элли. Девушка пару раз перекинула его из руки в руку и сузив глаза, пыталась разобрать руны. — Ставлю десять золотых на то, что тут написано «Обещаю разбрасываться пустыми обещаниями и кадрить каждую встречную-поперечную». Заверено самим Ауле. — Ой, да брось. Элли, не камень! — Бильбо вдруг уселся, серьезно воззрившись на нахмурившуюся девушку, которая уже вскинула руку, чтобы запустить камень подальше. — Послушай, никогда не делай поспешных выводов. Такого можно наворотить. Ууу… — Я привыкла доверять собственным глазам и ушам. Ты бы видел, как он смотрел на неё… Прямо как на меня. Всё это время, — Элли не удержалась. Она едва не прорычала от досады, уронив лицо в ладони. — Знаю, низко это как-то, особенно со стороны гнома.       Элли прыснула от его замечания вновь распрямившись. — Но, знаешь, я видел и слышал другое.       Элли вопросительно подняла бровь, параллельно делая глотки из бутылки. — И? — Не знаю, как ты могла пропустить это мимо ушей, но он пытался договориться с ней. — Я прекрасно слышала, как он хотел показать ей здоровенную, — она вытянула руки в стороны, описывая размер небесного светила и изображая низкий голос Кили, — Луну на перевале Дунланда. — Да нет же, Элли, послушай меня! Он пытался договориться с ней о том, чтобы она пустила его к тебе хотя бы на минуту. Всеми правдами и неправдами. Вот что! Ты неверно трактовала их беседу. — А что, теперь такие услуги оказывают только через постель? — Да чтоб навсегда пропасть второму завтраку, если я тебе лгу! Ты просто невыносима, когда пьяна, — обиженно нахохлился Бильбо. Теперь он напоминал ей рассерженного воробья. Рассерженного поддатого воробья.       Элли тяжело вздохнула. Вино в её крови расслабляло и в то же время пробуждало в ней порывы отнюдь не светлого толка, подпитывая упрямство и возникшую с недавних пор ревность. Да, ревность. Сейчас это осознание даже не напугало её, будучи похожим на будничную мысль о том, что надо почистить зубы перед сном или расчесать волосы. — Несмотря на всё это, я злюсь на него и ничего не могу с собой поделать. К тому же много вопросов остается без ответа, — она прошлась взглядом по своим покоям и вдруг выцепила глазами коричневый кожаных корсет, тот самый, сползший на пол. Потянувшись, она подняла его и растянула в руках, весело поглядывая на Бильбо. — И один из них — идут ли хоббитам корсеты. Мистер Бэггинс, прошу!       Она довольно ловко спрыгнула с кровати, резко схватившись за голову, потому что картинка перед глазами вдруг поплыла, и словно служанка, пошатываясь, присела перед хоббитом в реверансе. — Что, да ты шутишь? Никогда его не надену!

***

      «Никогда» в жизни Бильбо Бэггинса еще не наступало так скоро.       Стоя перед зеркалом в своих коричневых бриджах с подтяжками и грязной белой тунике, Бильбо с круглыми глазами и красными как помидор щеками наблюдал за тем, как Элли всё туже затягивает ленты корсета на его пышной талии. Иногда она отвлекалась, делая очередной глоток вина, которого оставалось совсем немного, и оценивающе смотрела на хоббита из-за его плеча. — Один момент.       Завязав позади спины красивый бантик, Элли сделала шаг назад и совершенно серьезно оценивала плоды своих трудов, почесывая пальцем подбородок. — А теперь, мистер Бэггинс, покрутись.       Бильбо, ровно дышавший всё это время, вытянул руки в стороны и хватая воздух ртом неловко покружился вокруг себя. — Аристократ. Ни дать, ни взять, — важно изрекла Элли, приобняв Бильбо за плечи и смотря на них двоих через отражение. — Как тебе?       Бильбо перехватил бутылку из ее рук, ибо его собственная уже кончилась, и допил её до дна. — А если я буду носить такой корсет каждый день, смогу стать таким же статным в талии, как Леголас? — Леголас? — уточнила Элли, припоминая имя и того, кому оно принадлежит. — Ах да! Леголас. Это тот злобный эльф, который влюблен в Тауриэль. Сынок Трандуила. — Что?! — Перехотелось быть таким статным, как он? — усмехнулась Элли, видя ошеломление на лице Бильбо. — А я-то думал, почему он смотрит на нее, как Бомбур на жареные колбаски, — почесал голову Бильбо.       В этот раз Элли не выдержала и засмеялась в голос. Бильбо тут же накрыл ладонью её рот и резко посмотрел на дверь. Она смеялась так долго и громко, что из ее глаз брызнули слезы, сделавшие ладонь Бильбо влажной. За дверью вдруг послышались шаги и позвякивание связки ключей. Элли словно угодила в ушат ледяной воды и тут же смолкла. — Бильбо, мигом под кровать! — яростно шепча на ходу, она сунула ему подмышки пустые бутылки, из которых несколько капель попало прямо на ковер, и затолкала того в сторону кровати.       Бильбо, крепко прижав бутылки подмышками и зажав в зубах остатки сыра, карасиком плюхнулся на кровать и перекатившись, грохнулся на пол с другой стороны. Ойкнув, он подтянул себя и влез под кровать, параллельно шерудя в кармане пальто, лежащего на полу. Элли же юркнула под одеяло и повернулась спиной к двери, приготовившись делать вид, что разговаривает во сне.       В замочной скважине заворочался ключ. Провернувшись три раза, он затих. Дверь распахнулась и на пороге возник стражник, подозрительно озирающийся по сторонам. — Мисс Элли, у вас всё в порядке?       Элли шумно засопела и заворочалась на кровати. — Мисс Элли? — Ну же, иди ко мне. Я знаю, чего ты хочешь, — простонала она, едва сдерживая ровный тон. — Что, простите? — если бы Элли видела, как Оттондиль беспомощно захлопал глазами, вся их конспирация пошла бы коту под хвост. — М, не стесняйся. Ты так смотрел на меня сегодня. Этот взгляд, ты раздевал им меня… Даа… — простонав громче, чем нужно, Элли вновь шумно засопела и перевернулась на другой бок, лицом к стражнику. Она бы отдала те десять золотых, которые поставила на камень Кили, чтобы увидеть пунцовое лицо Оттондиля, застывшего в дверях и уже пятившегося назад. Связка ключей в его руках нервно подрагивала. — Ох, святой Эру… — казалось с облегчением выдал стражник, видя, что Элли спит и тут же ретировался из покоев, вновь заперев дверь на три оборота ключа.       Элли какое-то время лежала не шелохнувшись, прислушиваясь к удаляющимся шагам и когда перестала слышать их, перевернулась и свесилась с кровати с той стороны, где затаился Бильбо. — Эй, аристократ, ты там как?       Послышалось пыхтение и через мгновение Бильбо выкатился из-под кровати, раскинув руки в стороны. — Ох, снимай с меня сейчас же это изуверство женского гардероба. Ну ты даешь!       Покончив с лентами и вернув талии Бильбо волю, она аккуратно положила корсет на сундук, и задув свечу, вернулась в постель, похлопав рядом с собой. — Ныряй под одеяло. Думаю, в этих покоях ночью также холодно, как и в темницах. — Нет, Элли. Это уж слишком. Я завернусь в своё пальто. А ты спи. — Бильбо? — Да?       Она ощутила, как матрас слева от нее прогнулся под тяжестью хоббита и повернулась в его сторону, подложив ладонь под щеку. — Тауриэль обещала помочь мне сбежать. Сроки неизвестны, но я почему-то ей верю. Однако… — протянула она шепотом. — Ты не узнал, как сбежать отсюда?       Хоббит какое-то время молчал, закрыв глаза и Элли подумала, что он спит, но тут Бильбо вдруг заговорил. — Пока я не узнал о том, что Трандуил отпустит вас, у меня была идея, ну… С Бочками. Я почти что выкрал ключи у стражника, как вдруг ты вернулась с той встречи и рассказала о его планах. А теперь… Я не рискну поездить на бочках с тобой. Это слишком опасно. Да и ты говоришь, что эльфийка тебе поможет. Я в любом случае останусь с тобой столько, сколько потребуется. Торин и его отряд смогут обойтись без взломщика какое-то время. — Бильбо, а ты случайно не знаешь, что Торин пообещал Трандуилу за то, что тот сделает меня своей гостьей? — Нет. Прости, Элли. В этот момент я, кажется, воровал сыр.       Элли усмехнулась и легонько стукнула его в плечо, заметив слабую улыбку на лице Бильбо. — Ничего, мистер Бэггинс. При возможности я сама с ним поговорю. — Я скажу лишь, что для меня не существует ни единой уважительный причины для такого поступка. — Главное не лезь на рожон, когда мы увидимся. Если увидимся, — осеклась она и тут осознала, что та стадия веселья, в которую она погрузилась из-за вина, миновала. Теперь ей на смену пришла печаль. — Доброй ночи, Элли. — Доброй ночи, милый храбрый хоббит.

***

      Она проснулась с первыми лучами рассвета, настырно пробиравшимися сквозь витражные стекла. Рядом мирно посапывал Бильбо, уткнувшись лицом в соседнюю подушку, и раскинувшись словно звезда. Полы его бордового пальто частично накрывали Элли. Пока та медленно пробуждалась ото сна, она поймала себя на мысли, что совершенно не чувствует головной боли, лишь неприятную сухость во рту. Язык лип к небу, заставляя желать её лишь одного — скорее приложиться к графину с водой, но поблизости его не наблюдалось, а значит, придется дожидаться Мираэль, которая должна была явиться к ней не ранее, чем через полчаса. Элли потянулась, разминая затекшие конечности, и сладко зевнула. Бильбо вдруг зашевелился и перевернулся на спину, стараясь разлепить веки. — Доброе утро, Бильбо, — прохрипела ему Элли. — Что вы хотите этим сказать? Просто желаете мне доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе и неважно, что я о нём думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми? — пробубнил Бильбо, пытаясь спародировать чей-то низкий ворчливый голос. Элли лишь в удивлении смотрела на него и хлопала глазами. — Это у тебя такое похмелье?       Бильбо вдруг хмыкнул и сложил ладони в замок на животе. — Да так, вспомнил как мы с Гэндальфом однажды… А, да ладно. Доброе, Элли! Как самочувствие? — Прекрасное, на удивление. Знаешь, вино из Южной чети в каком-то смысле целебное. Сегодня я чувствую себя лучше, чем вчера, хотя во мне целая бутылка. — Это всё сила Долгой долины. На здоровье, как говорится.       Элли поднялась с кровати и зашагала к зеркалу. Какое-то время она рассматривала себя, подмечая, что стала выглядеть здоровее и потихоньку прибавляла в весе. До прежних форм ей еще далеко, но начало было неплохое. Как и её настроение. — Скоро придет Мираэль. Тебе нужно будет спрятаться, — сказала она, укладывая кудри и проверяя то место, которое проредила Амма. Пушок становился заметно гуще и длиннее, а некоторые волоски и вовсе начинали виться. — Невероятно! — она всмотрелась тщательнее, не веря подобному чуду. Но та мазь и правда работала, и теперь она вытерпит сколько угодно времени, неважно, сколь сильное жжение ей придется испытать.       Расправляя складки на платье, она мельком заметила на полу несколько въевшихся в ковер красных капель вина. Если не знать, где они, можно запросто их пропустить, но, если у слуг возникнут вопросы, она знает на что сослаться. Тем более, что дни крови были близко. — Вообще-то у меня есть планы. Я постараюсь найти другой выход. Ну и еще раз наведаюсь в кладовку. Нельзя давать этим эльфам расслабляться. Пусть гадают, куда пропадают их запасы. — О, Бильбо Бэггинс, Гэндальф в тебе не ошибся, — обернувшись, она бросила на него через плечо лисий взгляд.       Бильбо невинно пожал плечами и потянулся, сидя на краю кровати. — Кстати, всё хотела спросить. Там, на отроге скалы, когда мы спасались от Азога и его прихвостней, а потом и еще не один раз, я замечала твою из ниоткуда возникшую способность становится невидимкой. Чем ты обязан этому дару? — она серьезно взглянула на него через отражение в зеркале, скрестив руки на груди.       Бильбо молчал. Элли вновь задала ему вопрос. — Это… Это долгая история, Элли. Я, — Бильбо выглядел и вел себя словно ребенок, стащивший на базаре пряник прямо из-под носа торговки, и пойманный на этом за руку. — В общем, это не так важно. — Что это? Не отнекивайся, Бэггинс, думаешь я не видела, как часто ты шерудишь рукой в кармане? — не унималась Элли. — Кольцо, — тяжко выдохнул хоббит. — Я могу взглянуть на него? — Элли прошла к кровати и села рядом с Бильбо. — Я не думаю, что это хорошая идея, Элли. Оно такое…       Элли посмотрела на хоббита, завороженно глядящего сквозь стекла окон на покачивающиеся ветви дерева. Но вряд ли полурослика так впечатлил вид природы. Казалось, эти его слова, пропитанные благоговением, относились к чему-то другому. — Какое, Бильбо? — Элли подалась вперед. — Манящее. — Можно?       Наконец он повернулся к ней и Элли в сердцах ужаснулась мгновенной перемене в лице добродушного хоббита. В его добрых зеленых глазах мелькнул огонек презрения, а рот скривился, словно она предложила ему отведать тухлого мяса. — Нет, — резко прозвучавший ответ заставил брови Элли подлететь. — Я не настаиваю, Бильбо. Успокойся.       Бильбо еще какое-то время подозрительно глядел на девушку, а затем отвернулся. Казалось, что зловещая густая дымка заволокла их обоих в свои объятия, стискивающие конечности тугими путами. Оба были напряжены. Она — из-за волнения, из-за страха за его состояние. Он же — по неизвестной ей причине. Про себя Элли подумала, что всё это следует обсудить с Гэндальфом, когда они увидятся. Если увидятся.       За дверью послышались шаги и в этот момент хоббит резко подорвался с кровати, наскоро пропихивая руки в рукава пальто, запихнул за пазуху бутылки, и запустил руку в карман, на миг обратив взгляд на Элли, которая смахивала сырные крошки на пол, и ногой спихивала их под ковер. — Я вернусь вечером. Будь начеку.       Когда Элли обернулась, Бильбо уже исчез. Дверь распахнулась и на пороге появилась улыбающаяся Мираэль с подносом в руках. Сегодня на завтрак была овсяная каша и кусок хлеба, густо смазанный сливочным маслом и покрытый веточками укропа, а на отдельном блюдце лежала горстка лесных ягод. — Доброе утро, Элли, — слегка поклонилась ей эльфийка и девушка заметила тень, прошмыгнувшую за порог покоев. — Доброе утро, Мираэль. Пахнет очень аппетитно. Поставь поднос на прикроватный столик, пожалуйста.       Выполнив просьбу, Мираэль какое-то время молча наблюдала за Элли, вновь усевшейся по-турецки и поставившей на ноги поднос. — Приятного аппетита. — Благодарю, Мираэль. — Мисс Элли… То есть, Элли, — девушка подняла на нее глаза, отвлекаясь от завтрака. — Я хочу извиниться за то, что вчера была так немногословна. — Вероятно у тебя было много работы, и ты не могла отвлекаться на праздные беседы. Я понимаю, — искренне ответила ей Элли, вновь принимаясь за кашу и ягоды. — Но я… Минуту.       Мираэль отошла к двери, крепко закрыв её и вновь вернулась к Элли. — Позволите? — эльфийка указала на место рядом с Элли, и та кивнула ей в ответ. Мираэль аккуратно присела рядом, положив ладони на бёдра. — Если честно, всё это было не по моей воле, — она перешла на шепот, — Оттондиль, тот стражник, которого приставили к вашим покоям. Кажется, у вас с ним случилась размолвка. Целый день, вплоть до сегодняшнего утра он выглядел разгневанным и запрещал мне задерживаться у вас хоть на одну скупую минуту. Даже приказывал оставлять поднос у двери и уходить. Но сейчас он… Я не знаю, что произошло, но он стал каким-то растерянным и смущенным, особенно, когда открывал дверь. Ума не приложу, — озадаченно развела руки Мираэль и вопросительно посмотрела на Элли.       Девушка выглядела столь же озадаченной, но про себя усмехалась. — Ума не приложу, что могло произойти. Ты же знаешь, я ни с кем здесь не разговариваю кроме тебя и короля Трандуила. — Ох да, я понимаю…       Элли прикончила кашу с ягодами и принялась за хлеб с маслом. Аппетит в ней проснулся зверский, а эта еда как будто лишь на четверть утоляла её голод. Тогда она вспомнила, чего ей действительно не хватает. — Мираэль, принеси графин воды, пожалуйста.       Кивнув, эльфийка скрылась за дверью и вскоре вернулась, неся в руках хрустальный графин, до краев полный холодной воды. Элли отставила поднос и под непонимающий взгляд Мираэль, приняла из её рук графин, отказавшись от стакана и приложилась губами к краю. Она не могла остановиться, пока не осушила половину, и лишь тогда довольно вздохнула и отставила его на столик. — Мираэль, как дела во дворце? Есть новости при Леголаса и Тауриэль?       Мираэль присела рядом с Элли, перекинув свою длинную густую косу на другое плечо. Она взглянула на потолок и мягко коснулась пальцами виска, как будто припоминая что-то. — Я не видела Тауриэль с того момента, как гномов выпроводили из дворца. Возможно, владыка Трандуил дал поручение. Ведь всё королевство едва ли не гудит от новости о том… Странном создании, которое вы привели с собой. — Скорее притащили, не привели. Увы, у него не было возможности дойти самостоятельно.       Мираэль понимающе кивнула и на секунду Элли различила, как на прекрасном лице эльфийки проступил страх. Элли понимала её. Она сама до сих пор не могла поверить в увиденное, но оно, Балрог подери, было реальным, говорило, слушало и охотилось. Ей стало любопытно. — Мираэль, ты знаешь, что стало с тем созданием? — Я, эм, слышала, что король приказал отнести его к лекарям. Он хочет узнать про него больше… — Хочет знать, насколько оно опасно, — закончила за нее Элли. — Но оно не может быть опасным. Оно мертво.       Элли запнулась. Видя, что эльфийка напугана и вдобавок впечатлительна, она думала, стоит ли рассказать ей о том, что знает. — Владыка рассказал вам о чёрной хвори?       Мираэль нахмурила брови в замешательстве. — Нет… — Я могу рассказать тебе о ней, если ты хочешь.       Тут Мираэль неожиданно резко подтянула ноги на кровать и повернулась к Элли всем телом. В этот миг она была похожа на ребенка, который и боится, и хочет послушать ту страшилку, которую рассказывают у костра взрослые. Элли вдохнула поглубже и стала медленно погружать Мираэль в историю, которую ей довелось услышать от Мора. Рассказала о Фрамсбурге, умолчав о той самой трагедии, которая до сих пор навещала её в плохих снах, и о том, как она пела тому самому созданию, а оно готово было рвать глотку и раскрывать своё происхождение только для того, чтобы послушать песню. Под конец истории краски с лица Мираэль улетучились. Она внимала каждому слову Элли, словно доверчивое дитя, теребя пальцами края своего зеленого сарафана. В её больших серых глазах плескалась тревога. Они обе молчали какое-то время. Элли давала ей время осознать услышанное. — И король Трандуил поверил в эту историю? — Я думаю он всё ближе к тому, чтобы поверить. А ты веришь? — Элли закинула в рот последнюю ягоду смородины и отставила блюдце на поднос. — Мне… — замялась она, — Мне не хочется в это верить. Вокруг и так слишком много напастей, а теперь ещё и это… Мне тревожно, Элли. — Значит ты не считаешь всю историю пустым звуком. Это хорошо. У тебя есть шанс. Мираэль озадаченно захлопала глазами. — Шанс на что? — На то, чтобы выжить.       Эльфийка тяжело вздохнула, явно не в силах смириться с услышанным, ибо все слова Элли лишь прочнее и глубже сеяли в ней мысль об угрозе. Элли стало жаль её и в тоже время она поняла, что и у нее самой появился шанс. Шанс поднять бунт. Она придвинулась ближе к Мираэль и взяла её руки в свои, такие нежные и холодные, слегка влажные от пота. Волнение эльфийки ощущалось ей самой каждой клеточкой тела. — Мираэль, послушай. Когда ты знаешь о том, с чем тебе предстоит иметь дело, ты можешь сражаться. Ты можешь позаботиться о себе и своей семье. Ты же хочешь, чтобы все вы были целы и невредимы?       Мираэль смотрела на свои руки, мягко покоящиеся в теплых ладонях Элли и быстро закивала. — Хорошо. — Но владыка не поведал нам об этой хвори, — вдруг подняла на нее глаза Мираэль. — Он просто не желает сеять смуту, и это здравое решение. — Но что, если он примет решительные действия слишком поздно?       Про себя Элли вознесла молитву Валар. Мысли Мираэль текли в правильном для неё направлении. — Никто не знает, как распорядится судьба с нашим будущим. Но мне открылось видение, которое не сулит вашему королевству ничего хорошего.       Мираэль в испуге округлила глаза и стиснула ладони Элли пальцами, слишком сильно, настолько, что Элли пришлось стиснуть зубы. — Нас постигнет тоже самое, что и Шамала, да?       Элли кивнула ей в ответ, заметив, как плечи той опустились. Доверчивость эльфийки вводила Элли в некоторое замешательство, она будто разговаривала с наивным дитя. Неужели Мираэль и правда верит каждому ее слову? Это приятно. — Королю Трандуилу это известно. Он знает, что беда идет с востока, но не намерен препятствовать ей. Его заботит лишь это место. Вместо того, чтобы пресечь заразу на корню, он позволит ей плодиться и дальше, а затем добраться до вас. Ты согласна с этим?       За дверью послышались твердые шаги, а затем голос, пропитанный недовольством, окликнул ошарашенную Мираэль, которая тут же подорвалась и схватив поднос с посудой, умчалась прочь, забыв по привычке поклониться Элли. Оставшись в одиночестве, Элли не без удовольствия подумала о том, что смогла посеять зерно тревоги в этом молодом разуме. Теперь лишь от Мираэль зависит, сможет ли оно взойти.