Мятный табак

Затылок пронзила волна жгучей боли. Элли распахнула тяжелые веки. Её тело сотрясала мелкая дрожь, руки покрылись гусиной кожей. Она ощущала себя в невесомости, в тепле, в безопасности. Она лежала на руках Торина, пусть сама еще и не осознавала этого до конца. Его тихий, всё также звенящий сталью голос, смягчился. Её имя у него на устах. Она перевела затуманенный взор и столкнулась с обеспокоенным взглядом глубоких синих глаз, вокруг которых расплывались тени. Элли хотелось, чтобы это мгновение продлилось еще хоть немного, хоть чуть-чуть. Она едва не вымолвила рвущееся прямо из сердца слово. Папа. — Она может говорить? — Трандуил не был обеспокоен её состоянием, напротив, в его тоне сквозило нетерпение. — Если у тебя есть всё время этого мира, ты подождешь, когда она придет в себя, — грубо осек его Торин.       Поддерживая Элли за талию, гном помог ей встать на ноги. — Мисс Элли? — Гэндальф, стоящий по правую руку, прикоснулся холодной ладонью к её разгоряченному лбу. Скользнув большим пальцем по коже, он прошептал слова, неведомые девушке.       Взор тут же прояснился, а боль начала отступать, словно трусливый зверек, вспугнутый резким звуком. Если бы Гэндальф мог унять не только её, она бы отдала ему за это всё, что имела, но вряд ли хоть кто-то на это способен. Лишь время. Теперь ей не нужна была ничья помощь, чтобы устойчиво стоять на своих двоих. Сморгнув последние остатки тумана, она заговорила и влажный алый блеск на ее губах подернулся. — На вашем месте я бы прислушалась к словам командира стражи. Она рассуждает здраво. — Я обратился к тебе не за советом, дитя, а за тем, чтобы ты пролила свет на будущее моего королевства. Говори по существу. Не испытывай моё терпение, оно не безгранично.       Элли рассказала ему всё, не без удовольствия наблюдая, как на доселе самодовольном холодном лице постепенно проступало выражение тревоги. Трандуил слушал её, подавшись вперед на своем троне и стиснув изящными пальцами древесные подлокотники. Когда её рассказ коснулся самого лихолесского короля, кожа его побелела, не то от злобы, не то от отчаяния. — Ты лжешь мне? — Я помню о словах его величества и не рискнула бы пойти на подобный шаг, — ответила Элли спокойным тоном. Ни одна эмоция не тронула её лица, оно оставалось беспристрастным. — Вам страшно? — Мне уже ничего не страшно. — Это опрометчиво, — парировала девушка. — Твоё мнения меня не интересует. Но вот, что действительно любопытно… — Трандуил спустился с трона и пошел к ней. Элли почувствовала, как рука Торина, всё еще лежавшая на ее талии, оттягивает ее назад. От Трандуила не укрылся этот жест. — Хм, Торин Дубощит, сколь справедлив будет мой вопрос, если я спрошу — это дитя является для тебя только лишь пособником в делах или между вами таится что-то более, хм, значительное?       Элли с интересом слушала, затаив дыхание. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей было важно получить ответ на этот вопрос. — Задавай вопросы по существу. У нас нет времени на пустую болтовню, — отрезал Дубощит.       Плечи её безвольно опустились. Ну почему она такая слабая, почему вдруг стала нуждаться в его признании. Это всё тот проклятый лес, не иначе. Он будто вскрыл внутри нее какой-то болезненный нарыв. — И в безмолвии таятся ответы, — с усмешкой протянул Трандуил. — Элли, так ведь тебя зовут?       Девушка кивнула. — Все ли твои видения сбываются?       Она какое-то время молчала. Было бы очень недальновидно и не искренне по отношению к себе дать ему уверенный ответ. Она вдруг вспомнила Лонбеорна, который до сих пор был жив, хотя в её видении он должен был сгинуть в море, не дожив до глубоких седин. Он сам есть опровержение правдивости её видений. Она также не могла сказать ничего утвердительного про людей, которых видела всего раз в жизни. Сложились ли их судьбы так, как она их предсказывала — ей было неведомо. Однако те, кто возвращался и не раз, заставляли её лишь прочнее убедиться в своих способностях. Элли ответила ему честно. — Видения всегда правдивы, но человек, имеющий над ними власть, в силах изменить свою судьбу. Это может свести с ума или помочь спастись. Всё зависит лишь от вас. — Тогда почему ты сама не спаслась?       Это вопрос прозвучал в ушах словно гром среди ясного неба. Он был неожиданным, глубоким и отрезвляющим. — Потому что от себя не убежишь, — ей больше нечего было ответить. — С меня довольно! Она сделала всё, что ты просил, теперь освободи мой отряд и отпусти нас. Докажи, что твоё слово, как ты выразился, закон.       Соболиные брови свелись к переносице. Трандуил всем телом повернулся к Торину, полы его серебристого одеяния всколыхнулись. — Я сказал, что отпущу вас, да будет так. Но я не сказал когда. Наш с тобой разговор, Торин Дубощит, еще не закончен. Уведите её!       Торин прорычал, закрывая Элли собой. — Лжец! Ты совсем не изменился с тех самых пор…       Один из стражников спустился с помоста и направился к Элли. Мгновение они прожигали друг друга взглядами, а затем по велению Трандуила эльфы синхронно вздернули луки и навели стрелы на свирепого Торина. Элли видела, как блеснуло маленькое острие, направленное в ее голову. — Разумнее будет отойти, сын Траина. Так будет лучше для всех вас, — тетивы натянулись с угрожающим звуком, вторя холодному голосу лесного короля. — Торин, прошу, — осторожно взывал к Дубощиту Гэндальф.       Туго сглотнув, гном бросил мимолетный взгляд на девушку, и кивнув ей, отошел в сторону. Пока её руки заковывали в кандалы, Торин неустанно свербил неприязненным взглядом Трандуила. — Мы помогли тебе! — выгадав момент, когда стражник только подносил ключ к замку, Элли вырвалась из его хватки и подалась вперед. Глаза её пылали злобой. — Ты обещал! — Я сказал, уведите её!       Стражник шагнул к девушке, резко стиснув ей руки за спиной и дернул на себя, уводя из зала. Подталкиваемая им, она постоянно норовила обернуться. Неистово клокочущая злоба заставляла бурлить все внутренности. Когда они уже почти скрылись за поворотом, она в последний миг смогла разглядеть свирепое лицо Дубощита, взволнованного Гэндальфа и полного неприступной отчужденности Трандуила. Их голоса еще какое-то время раздавались в зале, отскакивая от стен и разливаясь эхом.       Сняв кандалы, её резко толкнули в темницу. Мысли о покое и сне вновь оказались несбыточны. Протяжно заскрипели петли, дверь темницы захлопнулась. Холодные пальцы, которые секунду назад растирали зудящие от тугих кандалов запястья, тут же припали к решетке. Гневный взгляд прожигал спину уходящего стражника. Элли закричала, истошно, разрываемая ненавистью и отчаянием, словно зверь загнанный в угол. Гномы всполошились, припадая лицами к решеткам. Они звали Элли, закидывали её вопросами, которые она не могла расслышать за шумом крови, пульсирующей в висках и собственным криком. Только один из них в немом изумлении, смешанным со страхом, смотрел на нее из темницы напротив.

***

      Дверные петли скрипнули. У порога темницы со звонким бряканьем показался поднос с глиняной миской, полной исходящей паром каши, ломоть свежеиспеченного хлеба и стакан воды. Элли давно уж позабыла про голод, не обращая внимания на боль в животе. Она полностью погрязла в своих мыслях, лишь бросила безразличный взгляд на еду и вновь отвернулась, продолжая буравить глазами стену напротив. Каждые два часа эльфы приходили вынести ночные горшки, но горшок Элли оставался пустым. Никаких намеков на нужду, голод или усталость. — Элли, — Кили звал её и отголоски беспокойства отчетливо слышались в его голосе. — Ты ела? Поговори со мной, прошу.       Она упрямо молчала, решив его игнорировать. — Элли, тебе нужно поесть. Ты вернулась с той встречи словно привидение. На тебе лица нет. Пожалуйста, поешь, — из соседней темницы заговорил Фили, побрякивая ложкой. Она тяжело вздохнула. Он словно подыгрывал младшему брату. Лучше бы он молчал. Лучше бы они все молчали. — Потом, — бросила она в ответ. — Приятного вам аппетита.       Она слышала, как они жуют кашу, скребут ложками по дну посуды и отхлебывают воду. Эти звуки не пробуждали в ней аппетита. Напротив — её затошнило. — Торина всё нет, — чавкая, пробубнил Двалин. — Почему так долго? Что наговорил тебе этот длинноволосый хмырь, девчонка? Что там вообще происходило? — Он обещал отпустить нас, когда я сделаю то, что он просит. — И что же он попросил? — настороженно спросил Кили.       Элли тяжело вздохнула. Ей придется ответить на его вопрос, ибо все ждут ответа. — Попросил узнать о судьбе Лихолесья. Если кратко, она незавидная. Кажется, он остался недоволен моим видением. Ну и пусть. Важнее то, что он изменил условия сделки на ходу. Прикрылся напоминанием о том, что его слово закон, но, когда он отпустит нас — всецело его решение. Очередной лгун, — бросила она с омерзением, не в силах сдержать этот порыв. Перед её мысленным взором встал Кили и воспоминание о его восхищенном взгляде на Тауриэль. — Теперь я понимаю, почему Торин так не взлюбил эльфов. Что с ним? — Фили закончил трапезу и со скрипом отодвинул от себя поднос. — Трандуил сказал, что у них есть незаконченный разговор и приказал увести меня. Гэндальф остался с ними. — Вот же Морготова бездна! — сплюнул Двалин.       Минул час. Час тишины, перемежающейся с ворчанием гномов и тяжелыми вздохами. Элли устала от них и уже готова была крикнуть, чтобы они все захлопнулись, когда вдруг прошелестели шаги. Элли прислушалась. Они приближались к ней. Она повернула голову в сторону выхода и различила за решеткой рыжеволосую эльфийку. Тауриэль высматривала фигуру девушки, внимательно и с долей волнения. Она стояла молча, вероятно ожидая, что Элли соизволит подойти ближе. Нахмурившись, девушка поднялась со скамьи, и не сводя настороженного взгляда, подошла к Тауриэль. — У нас есть ровно минута, — прошептала эльфийка, прислоняя палец к пухлым губам. — Владыка намерен оставить тебя в Лихолесье, остальных же он отпустит. Если ты не станешь противиться, я смогу помочь тебе сбежать, но мне понадобится время для того, чтобы всё устроить.       Вдруг со стороны раздался неясный шорох. Девушки синхронно повернулись. Элли, насколько позволяло ей положение, выглядывала из-за решетки, но так и не смогла ничего разглядеть. Брови эльфийки изящно свелись к переносице. Она еще с пару секунд была сосредоточена на поиске источника звука, а затем мигом отдернула себя. Время, у них мало времени. — Зачем ты помогаешь мне? — прошептала девушка, всё еще не веря её словам. — Потому что тебе здесь не место. Ты должна быть рядом с ними, я это знаю. — Но какая выгода для тебя? Я не понимаю. — Я не хочу быть причастна к чужой разлуке, — она кивком указала на темницу, в которой сидел Кили, и Элли в удивлении распахнула темные глаза. — Я знаю. Моя душа противится решению владыки, и ты, сама того не ведая, помогла мне. Я не останусь в долгу. Уже завтра, на рассвете…       Тауриэль резко замолчала. Издалека послышались твердые шаги. Элли видела, как из-за угла показались фигуры двух стражников. Они тотчас уставились на Тауриэль. — Почему ее поднос до сих пор полон? Проследите, чтобы она поела. Нам ни к чему обременять лекаря лишними трудностями. Заключенные должны быть сыты и здоровы. Заберите подносы у остальных, её не трогайте, — тон эльфийки стал командным, жестким, а лицо приняло серьезное выражение. Она бросила последний взгляд на Элли и ушла прочь.       Стражники выполнили приказ своего командира, и скрылись на нижних этажах. Сверху доносилась игра арфы и далекий переливчатый смех, звон бокалов и хлопки откупоривающихся бутылок.       Элли так и продолжала стоять, прислонившись всем телом к решетке. На этот раз её взор, устремленный вверх, настырно возвращался к Кили, как бы она не пыталась. Не желая того, она нашла его взгляд и на этот раз оказалась не в силах отвернуться. Что-то в ней слегка затрепетало, словно бабочка, которая только-только покинула свой кокон, и неуверенно расплавляла тонкие хрупкие крылья. Кили был преисполнен тревоги. Глядя на него, Элли путалась в собственных мыслях. Им нужно было поговорить, но она понимала, что сейчас это было невозможно. Предстоящая разлука резала тупым ножом по колотящемуся сердцу. Мысль о том, почему всё так вышло терзала еще сильнее — Торин бы не пошел на подобное, не позволил бы себе оставить её тут, а значит, его вынудили. С одной мыслью смирится она не могла. Она не понимала, какой довод мог заставить Торина согласиться на подобное. Она тяжело вздохнула. Эребор. Так или иначе, между ней и Эребором он выберет второе, несмотря на всё, через что они прошли вместе, несмотря на их историю. И в праве ли она судить его за это? Элли прикрыла веки и переменила ход мыслей. Кажется, Тауриэль что-то знает, про неё и про Кили, иначе бы не сделала того намека. Но как она это поняла — для Элли оставалось загадкой. Они флиртовали у нее на глазах, беззастенчиво и открыто, словно вокруг них не было ни души, и в то же время… Зря она не дослушала их разговор до конца, может быть тогда в её голове было бы намного меньше вопросов. Может она ошиблась…       Уголки губ Кили дрогнули в легкой улыбке, в усталых глазах промелькнул огонек былого веселья. Она вдруг ощутила тяжесть его рук на своих плечах, он словно касался её, минуя преграды железа и пропасти, лаская её одним только взглядом. Элли не успела отдернуть себя, прежде чем поняла, что давно улыбается ему.

***

      Веселые переливчатые голоса пели песни всю ночь напролет, звеня бокалами и одаряя дворец редким изящным хохотом. Этот шум не позволял ей уснуть. Она ворочалась и на без того неудобной скамье, согревая дыханием ледяные руки, прижатые к груди. Поднос с едой и водой опустел еще два часа назад и стражникам было не до того, чтобы забрать посуду у пленницы. Сегодня у них были дела поважнее.       В один ничем непримечательный миг вблизи послышались два мужских голоса. Элли перестала ёрзать на своей жесткой постели и замерла, жадно прислушиваясь к разговору. — Я точно помню, что у нас в запасе было пятьдесят восемь бутылок красного из Южной Чети. А сейчас их пятьдесят шесть. — Лучше помалкивай, Теналь, нашему королю не стоит знать о пропаже. — Эру! Я и не собирался ему докладывать, но вот ведь загадка… Куда могли подеваться две бутылки? Я только накануне всё пересчитал. Ты же знаешь, у меня всё чётко. — Если уж ты об этом заговорил, то и я признаюсь — в моей кладовке с десяток головок сыра надкусаны, а от некоторых так и вообще отрезаны кусочки, но нож чист. Крысы? — Ты сейчас так шутишь, Бренан? С каких пор крысы пользуются столовыми приборами? — С сегодняшних, полагаю. Так я и не совсем про крыс, не про тех, что с хвостами… — Ах вот ты о чём! Нужно проверить всех, кто за последние три часа заходил в погреб и в кладовку. Согласен? — Идём сейчас же.       Голоса, как и шаги вскоре стихли, а Элли едва удержалась от смешка, так и норовившего вырваться изо рта. Жаль лишь, что этот воришка не приволок ей хотя бы бокал красного в темницу. Она бы с удовольствием забылась в пелене винного дурмана. Вот только когда он ей покажется… Перевернувшись на спину, Элли согнула ногу в колене, подложив руку под голову, и устремила взор за пределы решетки. Там, на дальних серых стенах покачивалось пламя факелов.       «Можно вечно смотреть на три вещи — как течет вода, как горит огонь и как Торин Дубощит резво раздает звездюлей всем, кроме неё…» — она усмехнулась этой фразе, пронесшейся в голове со скоростью света, и уже через мгновение уголки ее сухих губ опустились. Мысль о предстоящей разлуке крутилась в голове, словно печальная навязчивая мелодия, не давая покоя.       Торина привели около часа назад. Было слышно, как Дубощит прикончил пищу и отодвинул от себя поднос. Двалин задавал ему вопросы, а Торин отвечал как-то уклончиво, будто не желая и вовсе говорить. В конце концов, суровый гном сдался и все погрузились в молчание. Элли могла бы задать ему терзающий её сердце вопрос, чтобы все услышали, чтобы они знали, что их ждет. Чтобы он знал. Но не стала. Пусть всё останется так, как есть. Она позволит Торину самому разобраться с ним. Почему-то она верила словам эльфийки, чувствовала это. Даже не так, нет — Элли доверяла своей интуиции. Вот только неизвестно, когда они встретятся в следующий раз и встретятся ли вообще. Одно она знала наверняка — Трандуил еще пожалеет о своём решении.

***

      Лишь только первые лучи рассвета протянули свои тонкие блеклые ручонки через открытые потолочные своды, Элли, полусонная, тут же пришла в себя и затаилась в самом далеком уголке темницы, откуда её было не разглядеть никому. Если Кили будет звать её, он не сможет увидеть гримасу боли, которая непременно проступит на её лице. К чему эти сопли. Всё предрешено. Перед её темницей неожиданно возник стражник. Он распахнул дверь и велел ей подняться и следовать за ним. — Куда и зачем? — В ваши новые покои, мисс Элли.       Элли в удивлении изогнула бровь. На миг она ощутила тепло надежды, подумала, может Трандуил изменил своё решение, но слова стражника прозвучали словно приговор.       Если ты не станешь противиться, я смогу помочь тебе сбежать…              Она подобрала растянутый прохудившийся серый плащ, завернулась в него, словно в непроницаемый кокон, накинув капюшон на голову и вновь протянула руки для кандалов. На этот раз стражник в отрицании закачал головой и плавным взмахом руки указал ей на выход. Сделав шаг за пределы темницы, она невольно взглянула на принца. Тауриэль стояла рядом с ним, дверь в темницу была распахнута. Многие гномы уже вышли наружу, находясь под надзором стражников. — Элли! — Кили махнул ей рукой, пусть и усталый, но даже сквозь отразившуюся тяжесть этих дней на его лице, он всё равно светился, подобно летнему солнцу. Элли грелась в его лучах, вбирая в себя каждый, жадно, без остатка, не ведая, когда еще ей выпадет шанс им насладиться. — Я же говорил, что всё будет хорошо. Уже готова продолжить путь?       Девушка промолчала, опустив глаза на мыски своих сапог. Одного этого жеста ему было достаточно. Его тепло таяло на глазах, освобождая место холоду и непониманию. — Элли? — вскрикнул он, когда стражник повел её в другую сторону. — Элли! Торин, куда её ведут? Что происходит? — Возьми себя в руки, norno, — голос Тауриэль звенел сталью. — Я не успокоюсь, пока мне не скажут, что тут происходит! Она должна идти с нами, куда вы её уводите? — Торин? — Фили с неприкрытым беспокойством переводил взгляд с брата на Элли. Брови его были сведены, а голубые глаза стреляли молниями. — Отпустите девчонку, вы, остроухие гады! — неожиданно прогремел Двалин, обращаясь ко всем и сразу и подался вперед, но был остановлен вскинутым луком эльфа, застывшей стрелой прямо у него перед лицом. Гном поморщился. — Сейчас же убери от меня свою зубочистку, остроухий.       Стражник лишь сильнее натянул тетиву.       Эльфы безмолвно следили за разговорами гномов. Увидев знак, данный им Тауриэль, она начали выталкивать их в сторону выхода. Кили рьяно упирался, сбрасывая с себя руки эльфов, которые хватали его за плечи, пытаясь выволочь дальше и стремился вслед за девушкой. Он мог видеть лишь её спину, и Элли благодарила про себя Валар за то, что она не видит его лица. Она бы сдалась в этот самый миг, закричала, выпалила всё и без остатка, чтобы он не терзался в неведении. И всё же в глубине души она знала, что даже это его не устроит. Её бы не устроило. — Кили, нет! — голос подобный грому. Глаза подобные морской пучине. Торин был зол. — Так нужно. — Нет! — он вновь вырвался и тогда один из стражников приставил к его горлу кинжал. Кили окатил его ядовитым взглядом и резко вскинув руку, крепко сжал ладонью острие. На его устах застыла безумная улыбка, а по руке потекла горячая алая кровь. — Пусти. Меня. К ней. — что-то страшное и доселе неслыханное никем из гномов зазвучало в его грубом голосе. Даже Фили распахнул глаза в удивлении.       Элли не выдержала. Она обернулась лишь на мгновение и застыла на месте, не в силах идти дальше. Ей никогда не доводилось видеть Кили таким. Его глаза налились чернотой, вены на шее вздулись, а по руке струилась кровь. Он не обращал внимания на боль, опаляя девушку тяжелым взглядом, хищным и собственническим. Этот Кили пугал её, и единственное, что она смогла сделать — одними губами беззвучно вымолвить единственную фразу. Не нужно. В её глазах цвета мёда стояли слезы. — Уведите же её!       Вдруг показался высокая фигура в сером облачении. Гэндальф шел по узкой тропе быстро и уверенно, опираясь на посох. Он мигом оказался рядом с принцем и накрыл ладонью его лоб. Из его уст полилась сама магия, околдовывающая принца. Карие глаза скрылись за тяжелыми веками и тот обмяк, ладонь его безвольно скользнула вниз, орошая кровью сапоги стражников и платье Тауриэль. Кили не произнес больше ни звука, его как будто не стало. Осталось лишь тело, которым можно повелевать, тело, не знающее боли и тревог. Тауриэль слабо кивнула Митрандиру в знак благодарности, всё еще пребывая в состоянии ошеломления. Элли же, ощутив крепкую хватку на плече, повиновалась.       Теперь младший принц мог идти дальше, не сокрушаясь болью о том, почему всё происходит именно так. Фили стремился быть к нему ближе, в то же время недобро смотря в сторону Торина. Гномов выпроводили из дворца, вернув все их пожитки. Четырнадцать недавно занятых темниц пустовали, и лишь в одной из них в полутьме на полу лежал черный камень, исписанный рунами. Чистыми и прекрасными, как его обещание.

***

      Стражник распахнул перед ней резную коричневую дверь и пропустил внутрь. После темницы, погруженной во мрак, свет, окутывающий просторную комнату, резал глаза. Элли зажмурилась и прикрыла лицо рукой, дав глазам привыкнуть к яркости. Перестав ощущать боль, но всё еще содрогаясь изнутри от того, что видела и слышала у темниц, она позволила себе оглядеть новые покои. Прямо напротив в стене было вырезано высокое окно с золотистыми ставнями и витражом на стеклах, за которым виднелось дерево с пышной листвой. По стенам вился плющ, ветляя сквозь маленькое настенное зеркало и факелы, подбираясь прямо к небольшой кованной односпальной кровати, застеленной атласным пледом. Огромный, вышитый нитями ковер застилал почти всю комнату. Он был прост в своем исполнении, но изящен настолько, что Элли было бы жалко марать его грязными сапогами. Она мигом стянула их, оставив у входа и прошла дальше, ощущая стопами приятную шероховатость и тепло ткани. — Через час вам подадут завтрак, мисс Элли. До этих пор вам предстоят банные процедуры.       Она обернулась, одарив стражника хмурым взглядом. Он лишь повел плечом. — Приказ его величества, короля Трандуила. Не беспокойтесь, вам помогут слуги. Они принесут чистую одежду и всё необходимое.       Элли отвела от него взгляд, тяжело вздыхая и понимая, что быстро уйти отсюда не получится, раз Трандуил настроен настолько решительно. Она сдержанно кивнула эльфу и через секунду услышала, как захлопывается дверь и ключ проворачивается в скважине. Они думают, что она сбежит отсюда. Очень недальновидно с их стороны, думать, что она не заблудится в этом лабиринте древесных мостов. Любая попытка оказалась бы тщетной.       Она прошла к кровати и присела на край, понуро опустив плечи и буравя глазами свои голые ноги. Ступни были как наждачка, грязными, в синяках и ссадинах. Про остальные части тела она даже думать не хотела. Думать не хотелось в принципе. Сейчас она будет полагаться на свою интуицию. Краем глаза она выцепила сундук в другом конце комнаты, подле которого стоял ночной горшок. Подойдя к сундуку, она откинула тяжелую крышку и обнаружила, что внутри лежат вещи: аккуратно сложенные в стопки рубашки, брюки и платья. Вытаскивая одно за другим, она растягивала их в руках, отмечая, что все они разного размера — мужские, женские, детские, кое-какие вещи были вышиты золотыми нитями, на других же были капли въевшейся крови, но все они были чистыми, от них пахло цветочным мылом. Зачем это всё здесь, если одежду ей принесут слуги? Вероятно, это всё, что осталось от предыдущих гостей или, вернее сказать, пленников. Тут её взгляд привлекла одна вещица. Запустив руки на дно сундука, она выудила из него кожаный корсет с завязками коричневого цвета. По бокам были сделаны вставки из рисунков цветов — преимущественно роз. Он был так красив, что Элли не удержалась, и подойдя к зеркалу, перехватила его через талию. Зашнуровать его можно было только с чьей-то помощью, но уже сейчас ей стало ясно, что затягивать завязки пришлось бы туго, очень туго, гораздо туже, чем она делала это до того, как отправиться в поход. Она значительно потеряла в весе, её щёки, ранее округлые, втянулись, делая лицо острым, даже строгим и нездоровым. Грудь, и без того небольшая, уменьшилась, и теперь Элли своей фигурой в мешковатой одежде могла запросто сойти за мальчугана. Женственности в ней поубавилось, и это несколько печалило. Она скинула с себя корсет, положив его на кровать, и убрала остальные вещи в сундук, когда вдруг услышала легкий стук в дверь. — Мисс Элли, могу я войти? — Войдите.       Дверь распахнулась и на пороге появилась светловолосая эльфийка со стопкой чистой одежды в руках. Она легко поклонилась девушке, от чего Элли невольно смутилась. Уж кто, а она не привыкла к подобному отношению. Подойдя ближе, эльфийка аккуратно положила одежду в изножье кровати, бросив мимолетный взгляд на корсет, и сделала шаг назад, заложив руки за спину. Она была одета в легкий зеленый сарафан. Её длинные, отливающие ромашковой пыльцой волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо, а глаза сверкали алмазным блеском. Она была также хороша собой, как и Тауриэль, заключила про себя Элли. — Меня зовут Мираэль. Его величество приказал сопроводить вас в купальни. Проследуйте за мной, пожалуйста.       Когда они вышли за порог покоев, Элли успела заметить стражника, дежурившего рядом. Мираэль кивнула ему, и он последовал вслед за ними. Шагая за эльфийкой, Элли обращала внимание на то, как та движется — с легкой грацией, спокойствием, плавно покачивая бедрами, которые облегали складки сарафана. От неё пахло чистотой и травами, ранним весенним утром на опушке леса. И Элли должна была признать это — один её вид навевал в сердце покой и умиротворение. Они миновали мост, по правую руку от которого находилось сердце дворца, и прошествовали дальше, под шум подземных рек и шелест листвы, и оказались в длинном природном коридоре. Близость купален можно было угадать по сгущавшемуся ароматному пару, который летел к ним издалека, и чем ближе они подходили к месту, тем плотнее ощущался воздух. Мираэль распахнула высокие двери с резными узорами и пропустила Элли в купальни. За клубами пара было сложно разглядеть куда идти, но ведомая впереди идущей фигурой, Элли следовала за ней неотрывно, ощущая, как скользко становилось под ногами. — Прошу, кладите ваши вещи на табурет. Как только вы будете готовы, я помогу вам залезть в бадью.       Мираэль оставалась рядом, лишь отведя взгляд вдаль, чтобы не смущать девушку, но в Элли это вряд могло вызвать неловкость. Она расстёгивала холодными, беспредельно холодными для такой духоты пальцами пуговицы на рубашке, стянула с себя нижнюю сорочку, штаны и нижнее бельё, оставшись голой. Положив вещи на табуретку, и повернувшись, она увидела протянутую белую ладонь эльфийки. — Прошу, мисс Элли, не поскользнитесь.       Элли хмыкнула и не приняла руки. Её зрение начало приспосабливаться к подобной пытке, и она могла пусть и не чётко, но всё же различить силуэт круглой бадьи, выкидывающей в комнату еще больше пара. Она аккуратно, под пристальным взглядом Мираэль, прошла к ней и держась за бортик, перекинула сначала одну ногу, зашипев от резкой смены температур, а затем и вторую. Воды в бадье было ей по шею. Она была не горячей, но для её озябших конечностей ощущалась именно таковой. Сцепив зубы, Элли давала телу время, чтобы привыкнуть. В пазухи ударил влажный тяжелый аромат розового масла. Прямо как в доме Олафа. Она прикрыла глаза, вытягивая ноги, и понимая, что они не достают до другого конца. Обхватив руками бортики, она резко погрузилась на дно и вынырнула через минуту. Перед её глазами тут же появилось встревоженное лицо Мираэль. — Мисс, всё хорошо? — Всё чудесно. Не о чем переживать, — сказала ей Элли и нырнула еще раз.       Вода пропитала грязные волосы, обдала влагой каждую раскрытую пору, согрела ноющие от боли и холода конечности. Она вынырнула. Элли позволила себе слегка улыбнуться. Но улыбка её резко улетучилась, как только она ощутила на волосах чьи-то руки. — Эй! — она резко обернулась, одергивая их от себя. — Прошу меня простить, — быстро залепетала эльфийка. — Я лишь хочу помочь вам. Позвольте, я расчешу ваши волосы, мисс Элли. Так их будет легче распутать. — Я всегда обходилась без прислуги, и сама в состоянии расчесать свои волосы, Мираэль. Благодарю тебя, но позволь мне самой о себе позаботиться.       Но Мираэль всё также прижимала гребень к груди и круглыми глазами уставилась на Элли. — Я знаю, мисс Элли. Вы не похожи на ту, кому нужны слуги, но позвольте… — тихо промолвила Мираэль. И тут до Элли дошло. — Ты здесь новенькая?       Мираэль на секунду отвела взгляд, а затем вновь посмотрела на Элли, неловко переминаясь. — Всё несколько иначе. Я заменяю матушку, ей не здоровится. Поймите, мисс Элли, — голос Мираэль стал тише. — Я должна строго исполнять приказ его величества. Так что позвольте мне… — Хорошо.       Элли собрала волосы и перекинула их через край бадьи, слыша, как позади пододвигается табуретка. Когда пальцы Мираэль коснулись кожи головы, Элли едва не промурлыкала от удовольствия. Это приятное до мурашек ощущение разливалось по всему телу, заставляя глаза закрываться. Элли издала довольный стон, её пальцы, сжимающие бортики расслабились. Мираэль массировала влажными от розового масла пальцами её голову, шею, и наконец, потянулась за гребнем. В начале всё неземное удовольствие мигом улетучилось, ибо кудри Элли спутались до предела, и Мираэль, как могла, аккуратно их распутывала. Элли втянула воздух сквозь зубы. — Простите… — Всё в порядке. Я сама виновата — нужно было чаще расчесываться, но всё как-то не находила на это времени. — Вы долго были в пути? — искренне поинтересовалась эльфийка, отделяя прочесанные пряди и укладывая их на правое плечо девушки. — Думаю, что месяца два или три… — Ой! — вдруг воскликнула Мираэль. — Что с вами стряслось?       Элли почувствовала прохладу её тонких пальцев в том месте, где Амма вырвала клок волос. Может ей и захотелось в этот самый миг скинуть её руку, но она не стала этого делать. — Это результат некоторых… Разногласий, — вяло ответила ей Элли. Она была слишком расслаблена для того, чтобы ответить что-то большее. К тому же оно того не стоило. — Что ж… Я могла бы помочь вам с этим. — И как же? Помимо всего прочего эльфы умеют быстро отращивать волосы? — со смехом спросила Элли. — Верно, у нас есть для этого особая мазь. Она довольно едкая, но помогает. Лучше всего наносить её на распаренную кожу головы. Скажу вам по секрету — мой отец однажды захотел отрастить себе бороду, хотя у эльфов это совсем не принято. Ровно пять дней он использовал эту мазь, тайком от матушки нанося её на лицо. Сперва никто не мог понять в чём дело, глядя на его покрасневшую кожу вокруг рта, а затем, когда на шестой день у него появилась щетина, всё встало на свои места. Конечно, ему тут же было приказано её сбрить и позабыть про мазь, иначе это грозило бы нашей семье наказанием.       Элли усмехнулась. Простота этой эльфийки ей импонировала. Мираэль ей понравилась, и теперь она едва ли не пожалела о своих изначальных словах и просьбе не прикасаться к ней. Мысль, что её волосам можно вернуть длину и густоту подкупали её еще больше. А еще в ее голове невольно пронеслась мысль о том, что Кили бы у нее эту мазь с руками оторвал, ибо за все недели похода она не раз слышала, как некоторые гномы шутили над ним из-за его щетины. Но ей она нравилась, он нравился ей любым…       Вот же гадство! — Я буду благодарна, если ты дашь мне эту мазь, — взглянула на неё Элли через плечо.       Мираэль улыбнулась ей одним уголком губ и потянулась в сторону. Достав маленькую красную баночку, она отвинтила крышку и дала Элли разглядеть содержимое. Это была плотная белая с зеленоватыми вкраплениями мазь, от которой исходил резкий запах. — Перечная мята? — хмыкнула девушка. — Верно. И перемолотый красный перец. Там был еще какой-то ингредиент, но наши лекари предпочитают о нем умалчивать. Позволите мне помочь?       Увидев кивок Элли, Мираэль опустила палец в баночку, зачерпнула мазь и начала втирать её в участок полуоголенной кожи ближе к виску. У Элли тут же начали слезиться глаза — такой ядреный аромат и моментальное жжение не могли оставить равнодушным никого. — Всё хорошо? — Гадство… — по её щекам катились слезы, и она сжимала веки, глубоко дыша. — Кажется я понимаю, как это работает.       Мираэль тихонько захихикала. — Через полчаса мы смоем мазь и сможем покинуть купальни. — О, святые Валар, пусть эти полчаса пролетят как минута… Но если оно и правда работает, я клянусь, буду готова расцеловать тебя в обе щёки!       До того румяное лицо Мираэль зарделось еще больше, она смущенно улыбнулась, и всё же не смогла сдержать искреннего смешка. — Если позволите дать совет, я бы с радостью… — Я само внимание. — Чтобы быстрее сравнять длину, я бы посоветовала вам отрезать волосы. Хотя бы по плечи. Я могу сделать это сейчас. Как вы на это смотрите?       Элли нежно любила свои длинные кудрявые волосы, и мысль о том, что с ними придется попрощаться, печалила её. Однако в словах Мираэль был толк и Элли не могла этого отрицать. Она сделает это сама, но не сейчас. Только не сейчас. Ей нужно время, чтобы собраться. — Не стоит, Мираэль.       Полчаса, увы, не пролетели как минута, но Элли стойко выдержала эту пытку, и вот уже как пару минут, одетая в длинный зеленый халат, шествовала за Мираэль к своим покоям. Поднос с пышущими жаром ломтями хлеба и веточками зелени уже стоял у прикроватного столика, и Элли вдруг резко ощутила, как сильно она голодна. Присев на край кровати, издавшей печальный скрип, она подтянула ноги к себе и скрестила их, разместив на них поднос. — Мисс Элли, я принесу чай, — с удивлением оглядела её Мираэль. Ей было в новинку подобное поведение, но при этом Элли не могла прочесть в ее глазах ни капли осуждения. — Вам точно будет удобно завтракать таким образом? Я могу попросить стул. — О, не стоит, — Элли, с куском хлеба за щекой, махнула ей рукой. — Только чай, пожалуйста.       Мираэль кивнула и скрылась за дверью.       С её кудрей, напоминавших жидкий шёлк, стекали капли и с глухим стуком падали на пол и плед, пропадая в его всклокоченных нитях. Она с жадностью уплетала завтрак и не думала ни о чём. Потоки слабого ветра, протискивавшегося свозь ставни добиралась до нее и холодили распаренную кожу. Сейчас ей было так хорошо, как не было давно, она будто смыла вместе с дорожной пылью и засохшей кровью все те тяжелые мысли, которые не давали её сердцу биться в привычном ритме последние несколько дней. Когда на подносе остались одни крошки, Мираэль, заранее постучавшись, вошла в покои с чашкой чая и поставила её на прикроватный столик. — Позволите? — Мираэль указала кивком на поднос, но Элли отрицательно замотала головой и оставила его в изножье кровати, похлопав ладонью рядом с собой. — О, нет, что вы! У нас так не принято, я не могу присесть ни на минуту, пока работаю. — Об этом же никто не узнает. Тут только мы с тобой.       Элли подмигнула ей, параллельно потягиваясь к чаю. Она обхватила чашку ладонями и принюхалась, глядя на эльфийку из-под бровей. Та в нерешительности переминалась с ноги на ногу и украдкой поглядывала на дверь, как будто вот-вот кто-то распахнет её и ворвется внутрь. Элли еще раз поманила её рукой, и Мираэль, тяжело вздохнув, опустилась рядом. Позади эльфийки лежал коричневый корсет. — Это чабрец и лимонник. Чувствую запах листьев малины и еще что-то… Что в этом чае? — девушка покосилась на эльфийку. Та в не отпускающей тревоге потирала пальцы на руках. — Честно говоря, я не знаю. Не я заваривала этот чай, мне отдал его наш кухарь. Что-то не так?       «Что-то не так», — подумала про себя Элли. — Не хочешь попробовать? — О нет, я же говорила вам — мне нельзя, — вежливо отказалась Мираэль. — Я никому не скажу, — улыбнулась ей Элли, а сама пристально следила за любой реакцией эльфийки. Может она быть она мила и добра ровно в той степени, сколь мила и добра была Амма? — Я могу унести его, если вы не хотите пить этот чай, и скажу, чтобы вам сделали новый.       Плечи Элли несколько расслабились, но она не теряла бдительности. — Нет нужды. Я выпью его позже. Люблю, когда чай едва теплый.       Она поставила чашку обратно и повернулась лицом к Мираэль. Эльфийка выглядела смущенной, но всё же не отводила взгляда от лица девушки. — Вы очень красивая, — неожиданно выпалила Мираэль и закусила губу. — Вам к лицу зеленый цвет.       Элли хмыкнула, тронутая проявлением подобной искренности и провела пальцами по гладкому шёлку халата. — Спасибо. Это очень лестно — получить комплимент от такого прекрасного создания, как ты. Я заметила, что все эльфы, которых я встречала в пути, подобны произведению искусства. Валар постарались, выпуская вас в этот мир. Сколько тебе лет?       Мираэль на секунду оторопела, распахнув веки, обрамленные густыми светлыми ресницами. Она вновь потирала пальцы. — На следующей неделе мне исполнится шестьдесят шесть. — Да ты просто ребенок, — хохотнула Элли, и Мираэль улыбнулась ей в ответ. — У вас, эльфов, эти годы подобны мигу для жизни человека. Для меня. — Что вы, мисс Элли… — Просто Элли, прошу. — Но… — Нет. — Хорошо, Элли… — обреченно выдохнула Мираэль и всё же лицо её стало куда спокойнее. — На самом деле я далеко не самая молодая в Лихолесье. — А кто самый старший? После Трандуила, разумеется. — О, наш король успел более шести тысяч раз увидеть, как опадают на землю багряные листья. После него по возрасту самые близкие — его придворные. Я знаю о командире нашей стражи, — на этой фразе Элли слегка подалась вперед, став более сосредоточенной, чем была до этого. — Тауриэль не меньше шестиста лет, а сын владыки едва достиг отметки в пять веков. — Да уж, я для вас, в свои двадцать пять наверняка словно младенец. — Если рассуждать с нашей точки зрения, то возможно. Зато, как мне кажется, вы цените свою жизнь гораздо больше, зная, что в запасе у вас, увы, так мало времени. Вы умеете жить, — с печальным взором сказала Мираэль и положила руки на колени. — Умение жить зависит не от расы, Мираэль. А что же Тауриэль? Она давно стала командиром стражи, как она к этому пришла? Впервые вижу, чтобы такой пост занимала эльфийка. В Ривенделле всё было иначе. — О, неужели вы побывали в долине Имладрис? Расскажите, как там?       Ох, какая же любознательная эта Мираэль. Она так и норовит соскочить с темы, до которой Элли невероятно важно докопаться. Ей нужно узнать хоть что-нибудь о той, с кем они заключили негласную сделку. — Обязательно расскажу за чашкой чая в следующий раз, — мягко улыбнулась ей Элли, сдерживая раздражение. — И всё же, Тауриэль? — Ах да, извините, мисс Элли… Элли, — осеклась Мираэль. — Просто я слышала так много о родине наших собратьев, иногда успевала разглядывать картины в залах у покоев владыки, но мне так интересно услышать рассказ живого создания, которое успело увидеть своими глазами все эти красоты… Но вернемся к Тауриэль. Она необычной воли и благородства создание. Когда я только родилась, она уже была той, кем является сейчас. Мне доводилось слышать, что она хорошо показывала себя в поединках с другими, более опытными нашими воинами. Она не просто хорошо орудует луком и клинком, она будто срослась с ними и может повелевать ими так, как ей заблагорассудится. Говорят, что владыка приметил её, когда Тауриэль не было еще и сотни лет. Иногда матушке доводится прислуживать ей, и по возвращению домой она говорит, что это самые приятные часы её труда. — Выходит, что в командире стражи души не чают? — Выходит, что так, — улыбнулась ей Мираэль и пожала плечами. — А еще… — она слегка понизила голос и наклонилась к девушке. В глазах её разгорались нотки задора и радости. — Поговаривают, что принц Леголас в неё…       За дверью послышались шаги. Они остановились прямо напротив и Мираэль резво подскочив с кровати, забрала поднос и быстро кинулась к двери. Элли проследила за ней, про себя сожалея, что им выпало так мало времени побеседовать, но теперь она знала, что в этом дворце есть одна душа, из которой она может вытянуть то, что ей нужно. Мираэль правда ей понравилась.       Распахнув дверь, Мираэль вышла за порог и отошла в сторону. В дверном проеме показалась фигура стражника. — Мисс Элли, если вам что-то понадобится, дайте мне знать, — бросила ей через плечо Мираэль и слегка поклонившись, скрылась из поля её зрения.       Стражник же стоял на месте, молча глядя на Элли. — Вам что-то нужно? Если да, займите очередь, у меня сегодня слишком много посетителей.       Эльф никак не отреагировал на её издевку, но всё же продолжал стоять на месте. — Его величество не потерпит промедлений. У вас есть ровно полчаса на то, чтобы привести себя в порядок, а затем я отведу вас к нему. Прошу, поторопитесь.       С этими словами стражник захлопнул дверь, оставив Элли одну. Она устало закатила глаза, протяжно вздохнула и откинулась на подушки. Её глаза, еще красные от высокой температуры в купальне, блуждали по высокому, обвитому зеленью потолку и люстре. Вновь за эти два часа она вспомнила про Кили, и её горячая ладонь невольно потянулась к сердцу. Она нервно сжимала пальцами ворот холодящего кожу халата и вызывала в памяти его образ. Его голос. Его взгляд. Взгляд, восхищенный, предназначавшийся не как раньше — только ей, а эльфийке, благородной и отважной, которую все здесь любили. Её передернуло. Рука переместилась на пояс, потянув за него. Халат скользнул по её обнаженному телу и с тихим шорохом упал на пол подле кровати. Наконец, она позволяла себе думать о нём. Злоба и разочарование — вот что первое приходило на ум, когда она вспомнила Кили. И всё же сквозь эти чувства прорастало что-то еще — сомнение. Сомнение в том, не поспешила ли она с выводами. Сомнение в том, знает ли она Кили так хорошо, чтобы прийти к этим самым выводам. В любом случае, существовало две вещи, в которых она была уверена. Первое — ей непременно нужно увидеть Тауриэль и поговорить с ней обо всём. И второе — если когда-нибудь она встретит Кили, его ждет очень серьезный разговор.