Надежда живет даже среди могил

      В небольшое примечание перед началом главы я, к сожалению, не уложусь, а работа нуждается в паре слов для читателя.       «Надежда» для меня оплот моего рассудка последние месяцы, когда я сталкивалась с определенными переменами в моей жизни, пугающими меня моими собственными чувствами. Наверное, в жизни каждого наступает период кризиса, паники, тревоги и страха, когда все зависит от тебя и твоих возможностей, способностей и сил.       Каждый раз, когда я не знала, куда себя девать, я шла писать «Надежду». Я писала ее урывками в телефоне, в перерывах между работой, дома, закрывшись у себя и пресловуто надеясь, что никто не станет меня тревожить в мой одинокий творческий процесс. Даже сейчас, готовя это предисловие, я еще не закончила работу, но мне уже появилось, что о ней сказать. Что я должна донести до читателя, прежде чем он возьмется за историю нашего! Сиэля в призме неуклюжего модерна.       В Англии мне побывать не довелось, хотя возможность в детстве была. Могла поехать со школой, но так вышло, что я сломала руку и мне было страшно лететь с переломом так далеко. Поэтому Англия в моем исполнении списана из интернета, оттого и куча житейских сносок, которые могли бы не быть столь интересны читателю. Возможно, мне не удалось передать всю атмосферу Лондона и других упомянутых окрестностей: Истборна, Эдинбурга в Шотландии. Как никогда иронично оказалось, когда Яна Тобосо опубликовала в инстаграмме фотографии из Брайтона: я проверила на картах и поняла, что она в часе-двух часах езды на машине от Бичи-Хед — знакового места в работе, там, где я бы побывала и вовсе не потому, чем именно славится это место.       Работа родилась по мотивам одного арта с оживающим Себастьяном. «Надежда» планировалась небольшой работой-синглом страниц на двадцать, но чем больше я писала, тем более личной становилась история нашего! Сиэля для меня. Я плавала в его чувствах как в том самом море, что он увидел в своей голове. Я тонула в нем, и от этого мне было хорошо.       «Надежда» — история о жизни, а не о хитросплетении интриг и тайн. Это история о мареве чувств, о страхах и попытках справиться с травмирующим прошлым. «Надежда» местами мерзкая, местами смешная, местами печальная, местами уничтожающая работа. Она о грязном белье, о чем-то наболевшем, об ощущениях, окружающих человека повсюду. Запах, вкус, картинки перед глазами. Мелочи быта, которые могут обернуться легким сюрреализмом. В работе настоящее постоянно сталкивается с прошлым. Когда-то с больным, мучающим. Когда-то же наоборот, с приятным. Поэтому нелинейное повествование — самый подходящий формат, который должен еще ярче раскрыть особенности истории. Но при этом «Надежда» остается надеждой, а значит за темными тучами найдется ласковый лучик солнца.       Наш! Сиэль видит все через свою призму, и поэтому он — идеальный «ненадежный рассказчик». В этом тоже своя прелесть, особенно то, что читатель может его осудить или поддержать. У читателя всегда будет выбор, остановиться или дочитать. Увидеть картину глазами нашего! Сиэля, представить свою сторону за пределами его кругозора или просто закрыть вкладку с работой. Я не отрицаю и последнего, потому что считаю, что история на любителя. В чем-то даже сопливо, но свое детище любишь как-то по особенному.       Спасибо каждому, кто дочитал до этого момента. Искренне желаю, чтобы «Надежда» заняла место и в вашем сердце, хотя бы его краешек.

leviathan's child