A Collision in Slow Motion

Уже несколько столетий он не испытывал ничего подобного — такой ярости. Неконтролируемой, всепоглощающей, раскалённой до бела ярости. Он не знает, что делать. Не знает, что думать. Он ненавидит банкира. Он хочет найти его. Хочет убить его. Хочет, чтоб эти прелестные лиловые глаза смотрели лишь на него одн–... Дрожащими пальцами он стучит по кнопкам кодовой панели, и распахивает тяжёлую металлическую дверь в свою лабораторию с такой силой, что чуть не срывает её с петель. Сквозь громкую музыку прорезается перепуганный вскрик Дельты. Кому не плевать. Шторм внутри всё никак не хочет утихать. Он не привык к этому, к чувствам — ни к таким сильным, ни спустя столько времени. На протяжении четырёх веков он, кусочек за кусочком, уничтожал в себе всё, каждую мелочь, делающую его человеком. Стремился к тому, чтобы стать выше жалких людских желаний и страстей. К тому, чтобы стать полубогом, и продолжать свою работу более не стеснённым оковами своей "человечности". Так почему сейчас он чувствует все это? Почему перестал дышать лишь взглянув на этого человека? Даже Синьора заметила, какой позор! Ему срочно нужно успокоиться, взять себя в руки... Но мысли вновь и вновь возвращаются к банкиру, и внутри всё опять скручивается в тугую спираль. — Что там, хиличурл его дери, стряслось с тобой на этой хреновой церемонии? — спрашивает Омега. Нет, нет, нет, он не хочет — он не вынесет, если его же сегменты устроят ему психоанализ. Только не сейчас, когда он сам не может понять, что же с ним не так! Он должен быть самым идеальным из них, это он должен анализировать их, неполноценные осколки себя, а не наоборот! И как ему отвечать? Сменить тему нельзя – Омега не идиот, сразу поймёт, что он что-то недоговаривает. Но, Боги, лучше уж он сожрёт кусок стекла, чем скажет правду. Особенно Омеге, самому высокомерному и наглому из них всех. Да вообще, все присутствующие здесь сегменты катастрофически не подходят для того, чтобы говорить с ними о чувствах. Тау – аналитик, склонный критиковать всех и вся. Дельта – просто отбитый на голову. Как назло, все наиболее тактичные и чуткие версии Доктора сейчас где-то далеко. — Этот банкир... Он просто невыносим, — наконец выдавливает он из себя. — Все банкиры такие. — Ни из-за одного из них ты раньше так не бесился, — ввязывается в разговор Дельта. — Возвращайтесь к работе, — шипит Дотторе. Дельта пропускает приказ мимо ушей и подходит ближе. — Что он такого сделал? Существовал. Дышал. Не обращал на него внимания. Смотрел на него своими прекрасными глазами. Говорил с ним этим голосом, таким–... Голос Омеги острым лезвием прорезается через поток его мыслей. — Видимо за все эти годы ты совсем разучился общаться с окружающими, раз даже объяснить не можешь, что произошло. Надо было мне идти вместо тебя. — В прошлый раз Пьеро наорал на меня за то, что на церемонию посвящения Сандроне я отправил тебя. — До пошёл он нах–... — К тому же, этот банкир – напыщенный заносчивый ублюдок, которому хватило наглости ставить мне условия и угрожать урезать наш бюджет, — Дотторе словно выплевывает каждое слово. — Твоё присутствие ничего бы не изменило. Да ты начал бы спорить с ним, и этим бы сделал только хуже. — Ты что, даже спорить с ним не стал? — Я... — Можно я его убью? — с неприкрытым энтузиазмом предлагает Дельта. — Я должен встретиться с ним, — заявляет Омега. — Нет, и нет, — Дотторе скрипит зубами. — Живо идите и помогите Тау. Тау, по капле сцеживающий содержимое одной пробирки в другую, даже не поднимает на них взгляда. — Мне не нужна помощь. — Да как же мне насрать. Живо все марш за дело, чем бы вы тут до этого занимались. А мне нужно идти продолжать работу над проектом "Глаз Порчи". — Нет. Ты не можешь просто так уйти, мы не закончили говорить. — Ещё как закончили. И, повторюсь, вам запрещается даже приближаться к банкиру, и уж тем более заговаривать с ним. — Будем избегать его, не получим финансирования, — резонно замечает Тау, на секунду всё же оторвавшись от работы. — Ведешь себя как ребёнок, Прайм! — возмущается Дельта. — Да почему я не могу хотя бы взглянуть на него? — Омега ощеривается, скалит зубы. — Я больше тебя знаю о других Предвестниках, я мог бы–... — Не вынуждай меня отключать тебя. И, не дожидаясь ответа, он быстрым шагом удаляется в свой кабинет, с силой захлопывает за собой дверь и запирает её. Нет, нельзя допустить того, чтобы они встретились с банкиром. В конце концов, он – это они, а они – это он. Его мысли, чувства, амбиции, всё это неизбежно просачивается в них. Может порой они и ведут себя как почти самостоятельные личности, всё равно они неразрывно связаны с ним, с Прайм-версией. Он может брать контроль над их телами, слышать мысли и видеть их глазами, когда пожелает. Эта связь всегда была их силой, позволяла им, несмотря на все различия, действовать сообща. Как одно целое. Теперь же... Ему даже подумать страшно, как его сегменты могут повести себя, встретившись с Панталоне. Дотторе и своё собственное поведение объяснить не может, а уж тем более–... Решено. Лучше и самому избегать этого отвратительного человека, и сегментов от него держать подальше. Это не навсегда, конечно. Так, на первое время. До тех пор, пока он не разберётся со своими чувствами, или пока они сами не исчезнут. Да, они ведь точно скоро исчезнут, и он снова вернётся в норму... К тому времени Панталоне сам назначит ему встречу и, со свежей головой, Дотторе легко сможет поставить его на место и выбить желанный бюджет. Да. Он садится за свой письменный стол, преисполненный решимостью и чем-то ещё.