Ангелам и Демонам вместе не быть.

Мне было интересно что он сделает для меня.Для нас… пока остальные так друг к другу стремились. Я всё видел, всё слышал и честно — я завидовал.

«Записки сумасшедшего»

В мире грёз.

Ashes Selin Dion

Чан видит перед собой пустынью. Там даже кактусов нет. Лишь горы песка и палящее солнце. И Чан блуждает по горячей земле босиком, а крылья… У него нет крыльев почему-то. Первую неделю он ещё надеется найти дорогу, оставляет следы за собой, но в пустыне ночь не наступает, там только день. И солнце с места не двигается, а потом он и вспоминает, что последний раз на экзамене с Сонником сражался… Вторая неделя даётся с трудом, он думал, что ангел сильный, но уже рассудок теряет потихоньку. Как же Чан по ночному небу скучает… А это солнце… Как же печёт… Ноги в крови и ни крупицы тени… Но и умереть никак, потому что Чан уже понял — он во сне, созданный Сонником и кто же эту иллюзию разрушит? — Хён? Это был Феликс. А потом Чан слышит ветер словно волчий вой вдали, но спустя какое-то время он осознаёт, что это не ветер, а пение его друга. На небе медленно собираются тучи — и опускается тень. А Чан внезапно кричит, ведь ему стопы обжигает приятная прохладная… Вода… Вода! Он на берегу моря лежит, а на небе белые густые облака и сладкие волны его обнимают, словно извиняюсь за ту жару, где он прибыл по его меркам две либо три недели… — Хён, я пришёл… И случился этот разговор… О том, что ангел был в своего старшего ещё с детства влюблён. Он понимает, что это грех, но по-другому не может. Честно, пытался, но… Феликсу уже ничто не поможет. Сёстры знают, но мама… мама не примет. Он лучше в Ад убежит, чем всю семью опозорит… — Феликс, подожди. Помолчи минутку. — еле выговаривает Чан, а Джисон озвучивает вопрос Банчана, спрашивая своего солнечного друга. — Феликс, ты с каких это пор рифмами начал говорить? — Я… — а сам та он ни разу не замечал за собой такое. — я разве рифмами говорил? — Как Чан хён проснулся, да? Ты в порядке? Это побочный эффект от лечения что ли? — Какое, ради Дэуса лечение? — ступает в диалог Банчан, который не успевает такое количество информации переваривать, но обещает себе Соннику крылья оторвать. Вдох. Выдох. — Ты чего такой голубой весь? — спрашивает Чан вызывая всеобщий смех, когда Джисон говорит: «он не один такой в этой комнате.» — Долго рассказывать хён, мне уже сегодня же надо покинуть Рай. Крылья мне вылечил Князь Демонов, а оказалось, что я был рождён очень очень сильным и Орин, чтобы… Че та там предотвратить, я до конца не понял, был под влиянием лекарств… Вот, это Архангел в меня засунул бабочку какую-то, что ела мои силы. — Бабочка всасывающая силы. — Чану этот термин знаком, в отличие от Джисона. — Че, прям таки называется? Никаких красивых, крутых, исторических терминов, а прям, бабочка которая сосёт? — Джисон! — Джисон! — Понял, молчу! Кстати, хён, ты что там видел, так в потолок пялился? Этот Сонник тот ещё мудила. — Я… — Джисона! Феликс! — в комнату вбегает мама Джисона. — Феликс, тебе нужно немедленно покинуть Рай, Орин… Он отправил страж в твой дом, я получила весть от Рейчел. — Ёнбока… — шепчет Чан. Он ведь ещё не всё сказал, а уже пора прощатся. Сколько у них осталось секунд? — Прости. — говорит Чан. — У тебя красивое имя, вот почему я тебя так звал, а не потому что мы недостаточно близки… — Выметаемся! — паникует Джисон. А Феликс… Феликс никогда не думал, что у него второе имя красивое… Феликс на последок Банчана сильно сильно обнимает, пока тот шепчет «береги себя, маленький». Друзья направляются на Северную границу Рая, по пути Феликс без остановки нажимает на кулон, в надежде, хоть какого-нибудь ответа. Джисон, который по-правде говоря, ровно пятнадцать дней от Минхо никаких вестей не получал, хотя сообщения безбожно показывали «прочитано», всю надежду прилагал на то, что Князь должен быть отчаянно влюблен в Флекса, чтобы спасти его иначе… Иначе Феликса заберут в водную тюрьму, а если заступится за него, то вмешаться уже должны роды Ли, Ким и Хан… Что же ангелы выберут, казнить одного ангела либо начать массовые разборки с Архангелом, который правит вот уже две тысячи лет? Ответ очевиден. — Феликс. — спрашивает Джисон уже в полёте. — Да? — Твой Князь точно успеет? В ответ тишина. — А твой Минхо? Тишина. . . . — Я не знаю… — выговаривает Джисон, в душе которого противный голос шепчет «интерес демона прошёл, всё кончено, он тебя забыл». Ответ Феликса же поступает немедленно, в виде отчаянного: — Я тоже… — Феликс не стал разбиратся, что Князь вообще-то не его. Столько всего с ними происходит в последнее время, что Феликс ни в чем уже не уверен. Ни в своих действиях, ни в намерениях демона, он же даже толком про бабочку и причины его травли не знает… — Мы почти долетели, Феликс, нажми ещё раз, ответа нет? — загорается паники… Время поджимает… — Не спрашивай каждую минуту, я… Я не знаю, если не прилетит, уйди, ясно? Или скажи, что я убегал, а ты меня поймал там… — Феликс опять начал говорить без умолку, что даже не заметил как они уже долетели до самого купола. — Че ты несёшь? Приземляйся! — И что я предатель а ты не причем… — Прекрати тебе говорю! Бро… Я тебя в беде не брошу. Ладно? Мы что-нибудь придумаем. Ты главное, не бойся, ок? — Джисон Феликса обнимает, впервые трогает его новые крылья, набирает в легкие воздуха, чтобы достойно их похвалить, но… — Феликс… Кажется, мы оба пропали… — шепчет Джисон. — Он не прилетел… — осознаёт Феликс, смотря глазами в густую зелень границы, где не было того, кого он отчаянно хотел видеть. Лишь цветы предвещающие тёплый май. А будет ли он таким тёплым как в прошлом году? Феликсу вдруг захотелось спеть… Он слышит в душе мотив, но слов пока не знает. Есть лишь название этой песне «Тот кого ты отчаянно ищешь…» — Хан Мармелло, Ли Ёнбок, прошу вас пойти с нами. Архангел велели позвать Ёнбока, но раз вы оба тут, на границе, думаю… — стража вздыхает. — думаю у вас большие проблемы… Ноэль. К ним отправили ангела высшего ранга из совета со стражей в количестве двадцати ангелов. До чего же Орин низко опустился, подумал Джисон, отправляя к двум школьникам такой отряд… Пока Феликс дует щёки, чтобы слёзы сдержать, а Джисон придумывает ложь, которая объяснит, что они на границе Севера делали, на небе темнеет. Молниеносно, словно ночь не удержалась на ногах и обрушилась пьяной головой в Рай. Сначало все подумали, что внезапно началась гроза, ведь всё небо сотрясло молнией, а потом… Черный сияющий метеорит со всего размаху ударяется об купол, проделывая там огромную дыру и расщепляя большую часть барьера. Удар был настолько мощным, что земля содрогается. Осколки распадаются по всей поляне. А горячий камень, что только что обрушился на землю палил всё вокруг себя от травы до почвы и жаром обдавал ангелам лица. Если бы не резкие защитные рефлексы страж, кто знает, возможно все присутствующие здесь сгорели бы заживо. Не посчитав «детей» такой уж и большой темой для размышления, Ноэль подошла к источнику жары, к сияющему камню, с россыпью звезд на поверхности и с блеском… С пурпурным. Блеском. По лицу Феликса сползается еле сдерживаемая улыбка, другой бы назвал это «дьявольской улыбкой». Ни кто иной как он знает, что следует за пурпурным цветом. Там где бархат фиолета и блеск, всегда появится жуткий и красивый — он. А Джисон ничего не понимает. Ему и некогда объяснять. Пусть просто подождет и насладится зрелищем. — Прилетел. — шепчет Феликс не скрывая свою радость. — Он и в камня умеет превращаться? — вопрос Джисона остаётся без ответа. Ликс сам тоже не знает во что ещё этот демон может превратится. Пару страж подходят к ангелам, скручивая Феликсу руки, чтобы не терять время и забрать их подальше, пока Ноэль разбирается с камнем. — Это у тебя сейчас будут проблемы, если не уберёшь руки от него. — "Он всё слышал? Прям с неба?" – с думает Феликс. Князь демонов одним пинком разбивает камень на две части и так круто, по мнению Джисона выходит из своей капсулы, шагая как будто по подиуму показа Луи Ви Тон, что по нему можно было бы срисовать манхву. Только объяснять Феликсу что такое Манхвы, подиумы и прочее совсем уж нет времени. Всё равно в Аду узнает. А Хёнджин… Он кажется изменился. Волосы были распущенные и жирные, вместо привычной блестящей косы с черной лентой на кончике. Вечно пурпурные глаза сияли чёрнотой, а на лице были темные следы… Кажется от угля, ведь не могло же быть от грязи, учитывая каким чистюлей себя Хван в прошлый раз показал. На пальцах стояли когти, которых Княз в демонической фазе предпочитал прятать и следы крови меж ними. Скулы обострились пуще прежднего, кожаные штаны стояли по-свободнее, а плащ был натянут ремнём потуже чем обычно… Хёнджин похудел — заметил Феликс. Что же за месяц там в Аду у них произошло… Джисон смотрит на небо в надежде… В совсем маленькой, прям как искорка огня, а может и его появится? Н-нет? Наконец они встречаются взглядами.

Set Fire To The Rain 🎧

В этот раз Феликс другой. Он чистый, не сидит на своей блевотине. Голубые перья идеально сочетались с его глазами, а волосы отросли до плеч, что не осталось без внимания Хвана. Он даже немного смутился своей неопрятности при виде такого Федикса. Одежда его была чистой и гладкой, а на вечно бледном лице выступал здоровый румянец. Аура демона вновь душит всех вокруг. С каждым его шагом становится невыносимо здесь находится. Стража повидавшая много сражений ещё держится, но первым на колени опускается Джисон, пряча глаза от демона. Но Феликс почему то это давление не чувствует, даже когда Хёнджин у него перед носом вырастает, вместо этого он слышит его голос, который пушистыми лапками массирует уши, щекочет сердце когтями и собирается на кончике губ как тихое желание, но говорит этот ломаный нежный голос нечто разочаровывающее. — Если идёшь со мной, это навсегда. Про Рай забудешь. Выбирай, ангел, у тебя десять секунд. — Я… Джисон, забыл как дышать. Свернулся клубочком сидя на корточки и смотрел на траву перед собой. — Князь демонов, давно не виделись. Где твои манеры? — Ноэль выглядела так, словно её прозрачные крылья вот вот обретут чёрный цвет и она загрызёт Хвану горло. Каждой вибрацией своего голоса она излучала дикую ненависть, на что Хван ответил не менее раздраженным взглядом и знакомым «Бесит». – Про манеры у Чанбина спроси. Или у Архангела своего. Страж моментально становится на половину меньше. Разбитые головы, оторванные крылья и улыбка Хвана до ушей. Ноэль желала спасти каждого. Этим и себя погубила. Этим и ангелы от демонов отличались. Они действовали психологией спасать, пока демоны — убивать. — Они невинны, перестань их убивать, Феликс скажи ему? Пусть заберёт тебя и уходит! — Джисон такой резни видит впервые и реагирует точь-в-точь как Феликс в аду. Опустошает весь желудок и дрожит. Пить жутко хочется, в горле пересохло, а слезы истерики грозят скорым обезвоживанием организма. — Он не станет меня слушать. — Феликсу погибших тоже жаль, но обвиняет он в этом только Архангела, а не Хёнджина. Если не они, то умрёт он, умрёт Феликс. Жертвы неизбежны. — Ты что ублю… — хотел вмешатся Джисон, но Феликс вовремя зажал ему рот и прошептал: «не смей, иначе будешь следующим»… Он эту игру уже давно разгадал. И тогда-то Джисон понял… Один убийца, а другой это просто принимает. Тихий скулёж и беспомощность… Джисон уставился на голову, что упала перед ним, пока Феликс не оттащил его подальше и не рухнулся рядом с ним на траву. Он хотел помочь Хёнджину, а Джисон Ноэль, которая явно проигрывала эту битву. Держась рядом, друзья пока не знали, что в душе выбрали разные стороны берега…

But I set fire, to the rain …

Глаза Феликса необычные — считает Хван — его глаза как у Чанбина, душу видят. А голос ещё забавнее, особенно когда он поёт. Хвану хочется в глубочек завернутся и урчать, а потом подойти к этому белому пушистому ангелу, только не так, чтобы он этого заметил, а как будто невзначай, случайно будто подошёл и сел рядом… чтобы его погладили… Ёнбок, Феликс или же… — Ты позволишь Хварё увядать в этой дыре? — бросает Хван с воздуха, всё ещё цепляясь с Ноэль, уже с единсвенным живым на поле ангелом. Феликс понимает, что слова эти адресованы ему, в очередной раз утопая в заблуждениях. Если бы он был мазохистом, влюбился бы в Хенджина давно. Его затаённые желания как «постарше, посильнее, покрасивее» пускались в пляс каждый раз при мысли о Хване, но его грубость, непонятная раздражительность, заменяющийся секундным теплом и вообще сам статус отталкивали Феликса. "Кто ты такой, чтобы он на тебя посмотрел. Младший брат Владыки Ада, на такого жалкого тебя…» Феликс был уверен, что он и Князь это что-то, что не случится даже в следующих жизнях, хоть переродись он демоном высшего ранга. И, честно говоря, Феликс бы не хотел. Он этого демона иногда ненавидит, так что, к чему эти дурацкие фантазии? Кажется переходной возраст… Кстати о возрасте… Насколько Хван его старше? Безумие. На которое посмел лишь Джисон. — Десять секунд вышли и твой ответ? — Вернитесь домой ангелы, это вам театр что ли? — Ноэль ругается в сторону мелких ангелов. — Мой ответ да. — ему сказали «да»? Хван улыбается, отправляет Ноэль на дальний полет и тянет руки к Феликсу, но его ждёт совсем не тот ответ, на который он рассчитывал:

Love In The Dark Adele 🎧

— Да, я позволю увядать Хварё в этой как вы назвали дыре. Навсегда для меня слишком долго, Князь. Простите, что предоставил вам столько хлопот… Феликс выбрал смерть дома, нежели вечная жизнь на чужбине. А руки, что с нежностью тянулись к его руке направились в горло и сжали сонную артерию. Солнце успело сесть и настоящая ночь опускалась на Рай. Ветер обдувал прохладой. Феликсу стало холодно. Хвану было как всегда жарко. Это никогда не изменится. — Ос-тавь… Уй…кхххди… — Ли Феликс, посмотри мне в глаза, что ты там видишь? — Хван побледнел и пустил клыки. Как же этот мелкий его достал тем что такой хорошенький, миленький и правильный. Сам на помощь позвал, а на условие не соглашается. Когда он научится, что сделка с дьяволом всегда несёт выгоду одному лишь дьяволу, когда же он перестанет в обморок от одного удушья пасть… А Хёнджин слишком долго в Раю находится, нужно вернутся к брату пока они там не утратили крупицы контроля над Адом. — Хван Хёнджин. Ты обнаглел я вижу, отпусти ангела! — нежный как мокрый песок голос раздражал уши серены, а вот владельца было не видать. Ноэль применила заклятие невидимости. — Джисон, уходи. — просит Феликс трогая место удушья. Его отпустили, точнее, Хвана кто-то швырнул прямо на прозрачный купол, что отразил инородный предмет и оглушил демона на несколько секунд. — Ты всё-таки не легенда? Невидимый ангелочек. — Не смей, братишка Владыки, я может быть и моложе тебя, но тайны твои таки оголяются перед моим взором. — Джисону с Феликсом ничего кроме как наблюдать не оставалось делать. Разве что обсудить все плюсы и минусы жизни в Аду и действительно ли ему не разрешат вернутся в Рай покинь он его сейчас. — Покажись, я всё равно тебя найду. Я хорошо слышу. — О, у меня сюрприз и на этот счёт. При невидимом бое с Ноэль Хван обострил уши, слушая взмахи её крыльев, дыхание, сердцебиение и четко определял где она. Однако Ноэль исчезла со всех радаров и напала на Хвана с мечом, с целью остановить его раз и навсегда. Звук клинка Хван не услышал, но чётко уловил запах металла. Демон сражался голыми руками, получая всё новые и новые порезы. Особенности Князи Демонов знали не все. Ноэль, не подумав про нюх, не понимала как он её слышит и двигалась все тише и медленнее, пока совсем не оказалсь в ловушке между габаритными крыльями Хвана. — Нет… — шепчет Джисон. Ноэль не может умереть. Ангел легенда, важное звено в совете, её смерть будет означать ослабление Рая и за неё отомстят. Ноэль, чтобы вот так вот пала от рук демона… Хван поймал её крыльями на воздухе, остановился на секунду, чтобы спросить, а возможно, чтобы дать ангелу шанс. — Неудобные крылья, ты со мной согласна? – спрашивает Хван оглядываясь назад, где Ноэль была зажата между его крыльями как гусеница в коконе. — С гибридами не соглашаюсь. — Хван был оскорблен. Сильно. Это и убило в нём крупицы жалости, проснувшиеся при виде Феликса. — И всё-таки вы ангелы… Давно забыли что такое порядочность. –Хван обострил перья, что стали крепче цепи, Ноэль сколько не старайся выбраться не могла, а падала в низ вместе с демоном, пока её не придавили к земле. От этого она не умрёт, но всё-таки больно. А Хван готов был жертвовать кончиками крыльев. Перья погибают, становясь прочнее стали, металла, а потом и алмаза, принимая форму кристальных ножей и впиваются в тело ангела. — Напомни, демон… Ыыхм… — Ноэль кровила и потеряла невидимость, открывая взору младших ангелов свою истинную красоту перед самой смертью. — На приёме у Дэуса и только. — этого не может быть! Остановись! — Джисон, уходи от сюда! Уйди слышишь? Проваливай! — кричал Феликс, пытаясь защитить друга. Первая красавица Рая Ноэль была послана на северную границу, чтобы поймать двух хулиганов, ангел с высшим рангом, сила которой была равна тысячи стражам. Прилетев сюда смело, даже при виде Князи Демонов, она была уверена, что одолеть его займёт пару минут и… Этими мыслями она и была убита весьма некрасивым для неё образом. Не задумавшись о последствиях, о боли и о ценности крыльев, Хёнджин превратил малую её часть в оружие убийства, вонзил в тело жертвы, придавливая её своей спиной к земле, дождался пока та не испустит последний вдох и при сепарации оторвал себе кончики крыльев, что были уже мертвы. Он был похож на иву, плачущую кровью и морщась, определенно не от наслаждения, подошёл к Феликсу. Тот его пожалел в сию минуту, когда он поднялся такой усталый, окровавленный, но довольный из земли, смотрел на него словно говоря «видишь что я сделал? А ведь это ради тебя.» — Я не иду, Князь, пожалуйста, вернитесь… — Молчи. — повелевает Хёнджин. Тяжёлыми ногами приближаясь к Феликсу. Тот думает, что его сейчас задушат, но как и ожидалось, Хёнджин непредсказуем. Ни Феликс ни Джисон не ожидали, что Князь ладонью по лицу Феликса погладит, а потом: — Я хотел сделать это ещё тогда. — С-сделать что? — шепчет Феликс. — Забрать тебя и оставить у себя. — И демону плевать. Он его забирает. Сгребает в охапку, игнорируя крики и попытки выбраться. Крепче сжимает, чтобы не упал, не убежал, а потом и улетает прочь из Рая по той же дыре в барьере что моментально начала затягивается. — Нет! — больше Джисон голос Феликса не слышит. Они уже далеко за зеленью леса, за облаками, дальше от Рая и с каждой секундой ближе к Аду. А Джисон чувствует пустоту, сидя на траве, среди горы трупов и гадая что дальше будет. — Мин-хо… — Джисон плачет, достаёт телефон дрожащими руками, придя в себя начинает убегать с места преступления, а по пути звонит ему… — Пожалуйста, позвони, ты чего… Чёрт возьми… Чёрт возьми, возьми же трубку, ты чёрт, дъявол чтоб тебя… Ненавижу тебя Минхо!!! Ненавижу… Всё…

Tattoo loreen 🎧

Ад был красивым два месяца назад, когда Ёнбок был тут. Он не был с ним дружелюбным, его приняли весьма грубо, но Ад был другим. А сейчас, он был похож на одну огромную свалку. Куда бы ангел не смотрел он мог видеть драки, сражения, трупы, следы пожаров, развалины зданий и тот торговый центр, где Хван пил вино с Розе, прежде чем заметить ангела, был разрушен. Замок был окружен бесчисленным количеством страж, на небе гуляли дым и тучи вперемешку, а свежий воздух был пропитан пылью. Тоска Феликса отошла на второй план, тогда то он и хотел спросить Хвана, что здесь случилось, но демон словно угадал его мысли и ответил. — междоусобная война. — А ещё, Ад теперь тоже был пол куполом. — А я… — столько вопросов было у Феликса, которых он боялся задавать… Его жизнь портилась у него на глазах. — Говори. — демон не злился. — Я же в школе ещё учусь… — Ты из замка не выйдешь. Я найму тебе тебе учителя. А теперь, слушай меня беленький. — Хван приземляется в свою комнату, как всегда с окна. — Я слушаю. — шепчет Феликс смотря куда то в пол. «Как же бесит…» — Всё что нужно говори мне. С демонами не общайся, тебя сожрут. А ещё, старайся не бесить меня, у меня дел по горло и без тебя. Дел по горло, но при этом говорить ему что нужно? Как-то не совсем логично, но Феликсу его голова дорога, чтобы произнести это вслух. Вместо этого он… В первый и в последний раз наверное спросит… Ведь он честно честно не может… — Князь Де… — Просто Хёнджин. — Хён… Хён-джин… — губы Феликса дрожат. — Я никогда не жил один. В дали от дома. Я ангел, я привык к Раю. Я не знаю здесь никого, ничего, я в школу ходить должен, и учится, на задания тоже, хотя бы с семьёй общаться, я сам виноват, я понимаю, что сам вас позвал, но… Мне честно нельзя вернутся домой? Пожалуйста. Я вас умоляю… — Нельзя. — режет Хван на корню, а Феликс слёзы уже не держит, лицо руками закрывает и просит: — А потом? Когда-нибудь вообще можно? Когда всё утихнет? Война эта ваша и… — Прекрати! — кричат на него, вмиг оказавшись перед носом, задирают подбородок и сверлят глазами. — Прекрати. Заставлять. Меня. Чувствовать это. Это противно. Это чувствуют слабаки. — Х-хотя бы общаться? — Феликс не понимает что значит "это". Он демона совсем не понимает. Хвану не нравится чувствовать жалость. А себя злодеем. Ему даже хочется вернуть ангела домой. Он винит себя, что забрал его, хотя дал ему выбор и время подумать. Но он демон и всегда так поступал, так почему же теперь вдруг ему кого-то жаль и при виде слёз в этих голубых глазах, его душа плачет? — Феликс… — Хван измученно закрывает глаза. «Прости меня»… Лишь бы не произнести эти слова вслух. Лишь бы не поддаться… — Д-да? — Ты такой… Ты слишком… Не делай так, я не… — «я не злодей». — я тебе… — «я тебе не причиню вреда» — ты можешь… — «общаться с родными» «Лишь бы не произнести это в слух…» — Хёнджин? — в комнату входит Чанбин. «Чанбин». Конечно же! Он его спасение. — Брат. А у нас гость. — Вижу я какой у нас гость. Что ты сделал с крыльями? – оставлять вопросы без ответа стихия Хвана. «и душу твою страдающую по нему вижу братик.» — В комнате есть всё. И кухня, и еда, и одеждой моей можешь пользоваться. Но из комнаты не выходи. Амулет не снимай, в случае чего знаешь как меня позвать. — Хван уже отворачивался и уходил, но уловив тихое хныканье… Повернулся к нему и бросил: — Я подумаю. Насчет всего что ты сказал. Перестань плакать. «Пожалуйста.» — Угу, спасибо… — Хён, пойдём к тебе? — устало просит Хёнджин. — Иди, я скоро. Мне надо с ним поговорить. Хёнджин направляется в комнату Чанбина. А тот хотел кое что Феликсу объяснить. — Здравствуйте, Владыка… — Ёнбок, я могу звать тебя по первому имени? — Что? А, да, да, конечно… — Ты можешь звать меня хён, если тебе удобно. Хорошо? — Хён? Вас? Вы же Владыка Ада… — Без разницы. Мгм? Сядь, поговорим? Слушай, дай сюда руку. — Чанбина этому Принц научил. Он всё ещё не знает, как применяет светлую магию, но Феликса это успокоило. — Феликс. Мой брат… Я и в прошлый говорил, он не плохой. Он просто… Не умеет. Понимаешь? Говорить, показывать то, что на самом деле чувствует. Не обижайся на него. Не бойся его. Демоны… У вас у ангелов иные впечатления о нас. Но, мы не воплощение зла. Это всего лишь наша задача, распространять тьму, грехи и зло. А сами, мы можем быть разными. Я не знаю что он там тебе сказал, но с семьёй ты обязательно увидишься, я лично тебе в этом помогу. Только пусть война пройдёт. Хорошо? — Хорошо. Спасибо вам. — Феликс успокоился. Он может положится на Владыку, он это ещё в прошлый раз понял. Хотя, про какую именно войну говорил Чанбин для него останется секретом. Война что была в Аду либо война между Адом и Раем, которая вот вот нагрянет.

Surrender Natalie Taylor 🎧

В день, когда в Аду умерло множество демонов света, началась междоусобная война. Сильнейший из демониц иллюзии, наложила на замок Владыки петлю, заключив всех, кто там оказался в круговорот Сееры. Сеера, демон времени, погибший множество веков назад, придумал круговорот, который был назван в честь него самого. Круговорот показывал демонам их самый настоящий кошмар повторно и повторно, пока они не сходили сума, пока в настоящее время их тела засыпали и медленно умирали с голоду. Первый кто разгадал тайну круговорота стал Хёнджин. Демоница иллюзии была сильной, но повторить заклятье предка точь-в-точь у неё не получалось. Она, играя на флейте, ошибалась в нотах, играла слишком громко, да и без этого, различать ветер от флейты даже под заклятьем был вопросом времени для Хёнджина. Чтобы выйти из круговорота надо было убить себя. Тогда можно было проснутся в настоящем теле. А чтобы разбудить остальных нужно было убить того, кто наложил круговорот. Сражаясь со всеми демонами, которые защищали ту, что играла на флейте, Хван порядком утомился. А каждая секунда грозила неописуемыми последствиями, одним из которых столкнулся Минхо. Проснувшись и оглядываясь вокруг он задал Хёнджину такой вопрос: «какой сейчас год и что за чертовщина происходит?» Минхо потерял память. Точнее вернулся на двести лет назад, когда был без памяти влюблён в Хёнджина. И всё он пережил заново, за несколько минут. — А мы до сих пор вместе? — Нет конечно, ты идиот? — Мам, а Ёнджун и Бомгю где? — Бомгю мёртв, а Ёнджун где-то бродит, он сума сошёл. — Мам… А бабушка с дедом живы? — Нет сынок… Уже нет. Но знаешь, у тебя есть любимый человек. Его зовут Джисон, и он ангел. — Ангел? Минхо понадобилось несколько дней, чтобы привыкнуть заново к технологии, к телефону, а родителям столько же дней, чтобы найти нормального мастера, который не участвует в войне, чтобы разблокировать сыну телефон, который забыл вместе с памятью и пароль от телефона. А потом… Эти переписки… Он прочёл всю их переписку с Джисоном, посмотрел все фотография, видео, которых было совсем мало. Спрашивал родителей о том каким он был, но те к сожалению многое не могли рассказать, они Джисона видели лишь один раз. — Джисон… — шептал Минхо лёжа в кровати и всячески игнорируя звонки от контакта «Жёлтенький». — кто же ты такой Джисон. Ему было страшно отвечать на звонки и сообщения. Что он ему скажет? «Привет, меня зовут Минхо, ты наверное помнишь, а я вот нет.» или же «прости, но я кажется до сих пор сохну по Хвану?» Телефон опять вибрирует, на экране светится сообщение. «Пожалуйста.» Ещё одно сообщение: «Если хочешь расстаться, просто скажи. И всё.» И ещё… «Я люблю тебя.» — Чёрт возьми, если бы я помнил кто ты! — Минхо встаёт с места, начиная копаться в книжном шкафу, чтобы хоть как-то успокоится. Он листает книги, от всего скучно, открывает тумбочку и видит незнакомый предмет. Шкатулка. — Я что, за двести лет, обзавёлся привычкой, копить мусор? Внутри шкатулки было большое красивое до чёртиков мягкое жёлтое перо. «Жёлтенький» А ведь правда, у Джисона ведь и на фотографиях перья жёлтые. Это его перо. Минхо хранил его перо возле кровати, на шаговой доступности. Он начал дальше рыться в вещах, смотрел под кроватью и как он и думал. Там было кучу перьев. Жёлтых и белых. Среди книг было множество незнакомых ему закладок и наклеек. Все какие-то милые, таких в Аду не продают… И шарф… На фото он с Джисоном в этом шарфе, значит… — Это его новогодний подарок? Джисон был у него дома один разок, но оставил после себя много следа. Минхо прекрасно знал, что Джисона он любит. По переписке всё было ясно: сколько тысяч раз они там друг другу признавались. Вибрация. Контакт: «желтенький» Вдох, выдох… Минхо больше не может так с ним поступать. Он отвечает на звонок: — Ало?

Without me Halsey.

Джисон слышит голос Минхо. Спустя почти что целый месяц. Он ненавидит Апрель… — Ты жив? Здоров? — первым интересуется Джисон, сдерживая свою злость. Будь Минхо здоров, он уверен, он бы так не поступал, не стал бы игнорировать его. — Я… — здоров, но не совсем, как на этот вопрос вообще можно ответить? — Минхо. Я чертовски зол сейчас. Тебе лучше ответить. — Джис… Джи-сон? Так ведь произносится? — Ч…чего? Чего делается? – Джисон от жизни охуел в моменте. — Я потерял память. Прости что игнорировал… Он потерял память. Потерял всё о нас… — Н-на… Что? Как, где? – У нас междоусобная война сейчас. На нас наложили Круговор Сееры. А я... Не такой уж и сильный демон, у меня... – Ранг падает потому что ты не тренируешься, тебе лень, ты предпочитаешь готовить, я всё помню. Минхо стало совестно. Он всё помнит до мелочей, а демон нет... Сердце больно покалывает. – Ну вот... Я не помню тебя... – На сколько всё плохо? До какого года помнишь? Когда это случилось, Минхо, расскажи подробнее пожалуйста! Ты не ранен хотя бы? — Джисон о нём так сильно волнуется... Он садится на кровать, Минхо делает тоже самое, хотя в несколько тысяч километрах от него. — На двести лет назад примерно откинуло. Я думал, что с Хёнджином встречаюсь когда очнулся. Думал бабушка с дедушкой живы… а тут такие сюрпризы меня ждали… У меня умер друг, а другой бредит ходит. Война в Аду секрет вообще-то, не пойму почему я тебе это всё начал рассказывать вдруг... Минхо губы кусает. Берёт подушку на колени и думает о том, что на этой подушке Джисон уже лежал. — С нами всегда было так, Минхо. Ты может быть и не помнишь, но мы могли с тобой не говорить ни слова, при этом понимать друг друга полностью. И мы могли говорить часами обо всём. Доверяя друг другу полностью. Джисон смотрит на красное перо демона. Оно у него под подушкой всегда. – Я скучал. Я безумно скучал по тебе. Я не знал, что ты память потерял, ты же мог написать мне как есть. Всего три слова: "я потерял память". Почему ты этого не сделал? — Мне было страшно. Джисон. – имя его на языке ощущается как-то привычно, мягко и вкусно. – Было страшно отвечать на твои сообщения. Особенно на звонки. Я прочёл наш чат полностью, я понимаю, что мы друг друга любили, но... Но прости меня пожалуйста, я этого сейчас не чувствую. — Это потому что ты меня ещё не встретил. — уверенно отвечает Джисон. — Одной встречи будет достаточно и ты поймёшь. — Пойму что? — Что мы родственные души. — Ты хотя бы знаешь как это страшно? — Знаю. Родственные души в дали друг от друга болеют, попадают в неприятности, а если их разлучать, они умирают, чтобы переродится в лучших условиях, ближе друг к другу. Мы вместе читали об этом. — Я в чате такое не видел. — Этот разговор был по телефону. — Да? — Да. — Прости… — шепчет Минхо. Он потерял память, но про Джисона ему родители в первый же день рассказали. Он осознанно его игнорировал всё это время. Чтобы отвечать на звонки не обязательно разблокировать телефон или знать сложные функции. Он виноват. — Прощаю. Тебе наверное тоже тяжело было. Заново пережить смерть родных… — Очень тяжело, Джисона, если б ты знал… — Джисона? – Д-да... Мышечная память наверное? – Ещё бы... – хихикает ангел. А потом добавляет. – Я знаю, хён. Мне так же больно. Сейчас. Ты же это чувствуешь? — В груди как будто давит? И хочется рыдать? — И хочется кого-то обнять. — добавляется Джисон. Они чувствуют одно и тоже. — Это какая-то магия. – шепчет Минхо. – ты сейчас сидишь? – Сижу в обнимку с подушкой. На которой мы лежали вместе. – Я делаю тоже самое! – Я и не сомневаюсь. Молчание. – У тебя приятный голос. – отмечает Минхо. — Я и сам приятный на ощупь. — Жаль, я не могу потрогать тебя сейчас. — А ты хочешь. — Джисон не спрашивает, он утверждает. Всего пару минут ему хватило, чтобы вновь свести сума Минхо даже не встретившись с ним лично, а просто по телефону. Минхо чувствует будто дыра в его памяти затянулась, будто всё встало на свои места. А Джисон слёзы счастья вытирает ведь самое главное Минхо жив и не ранен. А память "хуй с ним", они создадут новые воспоминания. — Хочу. — Последствия. — Какие? — Ты потерял память, а я под домашним арестом, за то, что помог ангелу сбежать из Рая. Последствия того, что родственные души далеки друг от друга Минхо. Что же нам делать любимый? И тогда то они узнали, что последствия родства душ не всегда что-то романтичное и приятное… — Джисона… Я кажется тебя так часто звал? — Каждый день. Мой Хварё… — Ох… Это так странно и приятно. — Минхо лёг, обнял подушку и улыбнулся. — Что именно? — Джисон теперь тоже улыбался. — Я думал будет сложно. Поговорить с тобой после потери памяти. А ощущается будто я знаю тебя сто лет и ничего не забывал. — Я сейчас задохнусь и умру хён… Я так хочу тебя увидеть. — Не умирай только, я же тебя даже не увидел ещё, с этой памятью… — Что нам делать? С каждым днём будет всё хуже и хуже. — Надо быть рядом. – говорит Минхо, а слова ощущаются как мечта. — Необходимо. Но ты не можешь жить в Раю. Тут демонов не принимают… — Джисона… Ты знаешь что Рай скоро объявит войну с Адом? — Знаю. У меня отец в совете. — Наши семьи будут воевать друг против друга, родной. — Родной? — Джисону печально из-за темы о которой они говорят. Но сладко, услышав знакомые слова из уст Минхо. — Родной. Это ощущается так правильно, прилети ко мне прошу? Я не хочу воевать с тобой. — И воевать мне против своей же семьи? — Приезжай вместе с семьёй. — Ты хотя бы… Не глупи, ладно? У меня огромный род. Если уйдет моя семья, они будут воевать друг против друг и всё из-за того, что я влюбился в демона… — Ты жалеешь? — спрашивает Минхо. Сердце его бьется быстро быстро, в груди так тепло и нежно. От этого разговора ему то приятно, то чертовски больно. — Ты знаешь ответ. – Минхо отвечает спустя несколько секунд: — Я тоже не жалею. Но… что же нам тогда делать? — теперь очередь Минхо ломать голову. А пока Джисон может предложить только одно… — Продолжать любить друг друга не смотря ни на что? — Чёрт возьми… — шепчет Минхо. Он теперь правда это чувствует. То что словами не описать. — Я тебя люблю. Я не помню как любил тебя раньше, но я уверен, что люблю тебя прямо сейчас. — И я тебя люблю хён. — Джисона. — Оу? — Если бы я мог тебя сейчас коснутся… – Если бы я мог тебя коснутся, хён...

Amaarae — angels in tibet 🎧

Чанбин устал настолько, что с радостью лёг бы в гроб и провёл бы там век. После круговорота Сееры он сам не свой. У него перед глазами столько раз убивали Хёнджина и Принца. Заставляя его выбирать кого спасать раз за разом. Каждая секунда ведёт их к нежеланным событиям, но за каждую секунду пока Сынмин где-то там, но жив, а Хёнджин рядом и тоже жив, Чанбин благодарен Дэусу. — Хён. Возьми меня. — Джини, ты что сделал с моими крыльями? – Чанбин его всегда звоёт своим. Подходит и нежно проводит пальцами по куску мяса во что Хван превратил свои прекрасные крылья. — Они были слишком огромными. Укратил немножко? — смеётся, играется, раздражает… — Они всё равно отрастут у тебя. Ты лишь сделал себе больно. Осознанно. Ты сделал моему любимому телу — больно. Оторвал целые куски, ходил кровоточил... – Чанбин последние капли рассудка из-за Хвана скоро потеряет. Настолько ему больно видеть как Хёнджин сам снбе вредит, что руки невольно сжимаются в горле брата. Не сильно, не с намерением навредить, а с намерением показать, что его любят, но на него сейчас злятся. Чанбин позволяет себе немножко грубить прямо сейчас. – ты безумец, как ты смеешь, причинять себе вред на моих глазах? — Хван от рук в горле глаза закатывает, а Чанбин резко его обнимет, ведя носом по шее. Хван пах пылью, кровью и потом. Его чистоплотный братишка сражался трое суток без сна, а затем помчался к Феликсу со всей дури. Чанбин за него волновался прямо сейчас, а Хван возбуждался. — Злишься братик? Бин шепчет в самые уши: — Бешусь, Хван, тебе не стоит смеяться сейчас, я ведь могу… — и лижет чувствутельное ухо братишки, который моментально стонет. — Пойдём, я тебя искупаю. – Мне что, пять лет? – четыреста семдесять два. Прости что не получилось отметить в этом году. – Хвану исполнилось 472 года 20 марта. Бин подарил ему рубиновое кольцо в форме капли крови, которое сделал сам. Каждый год он дарил Хвану что-нибудь необычное, будто это его первый день рождения. А Хёнджин день своего рождения не любил. — Забей, это не так уж и важно... Пойдём в душ? — Чанбин любил купать Хёнджина. Но в этот раз это дело не приносило ему удовольствия. Он ронял слёзы, вырывая мёртвые перья, пока братишка морщился от боли, но улыбался делая вид, что ему вовсе не больно. Бин смыл с него всю грязь и усталость. Аккуратно пройдя по всему телу мочалкой, целовал каждый участок его тела, наносил гель и массировал, пока Хёнджин забывал все проблемы сего мира в руках Владыки. С ним всегда хорошо. С ним всегда безопастно... – Хён... – Не делай так больше умоляю. – Хён поцел... – не успевает он озвучивать своё желание, как его целуют страстно, оглаживая сухие губы языком. Смотрят в глаза, а кажется вновь душу разглядывают. – Перестань смотреть мне в душу. – Не могу. Она слишком красивая. Выйдя из душа Бин заставляет Хёнджина лечь животом и просит не двигатся. Он наносит лекарства, обрабатывает рану и обматывает крылья бинтом. То что он делал было приятно. Чистить, гладить, мотать рану. Закончив, Бин массирует братишке плечи и ноги. Тот старался больше всех ради Ада в последнее время. Помогал брату во всём, восстановил западную часть в одиночку, поймал около ста демонов, которые готовили новые планы захвата власти. Ещё пару недель такой работы и междоусобица могла бы полностью утихнуть. А Хёнджин, усталый весь чуть ли не засыпал. — Устал мой милый. Спишь? — Я не сплю… — точнее проснулся. — Джини. Не делай так больше ладно? — Хорошо, прекрати повторять уже. Тебе так нравятся эти старые крылья? Мне в них так неудобно… Ты бы знал. — Я знаю дорогой, я знаю. Не работай завтра, отдыхай, я сам всё сделаю. — Сделай сначало меня, болтливая ты задница. — Чанбин ложится рядом, обнимает, целует губы, но без страсти, а нежно, он ведь сначало хочет уточнить: — Ты уверен? — Чего? – удивляется Хван. — Тебе же нравится тот ангел. — С чего ты взял? Вывести меня из себя хочешь? — Не хочу чтоб ты себя виноватым потом чувствовал. Хван, я тебя лучше тебя самого знаю. Ты на него по-другому совсем смотришь. Аура твоя успокаивается, демон внутри спит, просыпается сер… — Чанбина не хотел, но Хван вышел из себя. — Не произноси это слов… Завались Чанбин! Слышишь! Заткнись и не произнеси больше ни слова! — Хван встаёт и почти уходит, но Чанбин его останавливает. Уйди он сейчас натворит глупостей. Либо Феликса пойдет донимать. Либо работать, либо стражам головы с плеч… — Джини, я люблю тебя. – это его всегда успакаивает. — Вижу как ты любишь меня! — Прости если обидел, не уходи, мгм? Поспи со мной сегодня. Я скучал. — шепчет он ему в затылок, Хван закрывает глаза и отвечает: — Я тоже скучал… придурок. «Раньше ты бы ответил «я тебя тоже люблю» братик. И всё же я прав. Он для тебя не просто игрушка. Ты меняешься. Я был бы рад, меняйся ты в другое время, но почему то ты выбрал время влюбится именно на пороге войны. И влюбился ты в того, чью семью нам придётся вырезать. И когда придёт время связать вас красной нитью… Надеюсь, я не сойду сума…»