Гарри Поттер и Истина "правды"

      Гарри проснулся поздно. Часы показывали почти двенадцать часов, когда он открыл глаза и сладко потянулся, блаженно улыбаясь. Таким отдохнувшим и бодрым он не был давно.       Сев на край кровати и спустив ноги на пол, он ещё раз потянулся и посмотрел в окно. Солнечные лучи пробивались сквозь шторки. Очередной жаркий день в Литтл Уингинг.       Взгляд Гарри упал на тумбочку, на которой лежал чуть помятый конверт без обратного адреса и имени получателя, но с узнаваемым для него почерком. Вскрыв его, он вытащил и развернул листок.       «Привет, Гарри. Прости, что так долго не писала. Никак не могла уловить возможность побыть одной. Меня забрали Уизли из дома и отвезли в одно место. К сожалению, я не могу сказать, где я, как бы ни хотела. Но теперь рядом всегда кто-то есть и укрыться даже в большом доме довольно трудно. Новостей никаких нет, вроде бы люди Альбуса что-то пытаются выяснить и вынюхать, где ОН находится. Но результатов нет. Порой мне кажется, что они только для виду изображают бурную деятельность. Нам тоже почти ничего не говорят и со всех сборов выставляют за дверь. Что-то получается услышать благодаря изобретению близнецов, но это сущие пустяки. Я пыталась сказать им, что тебя тоже следует забрать и привезти к нам, но они постоянно твердят, что ты в безопасности у своих родственников, и за тобой присматривают. Мне кажется, это странно. В большей безопасности ты был бы с нами. Не понимаю, чего они ждут. У меня плохое предчувствие. Будь осторожен.       P. S. Взрослые убедительно просят, чтобы мы ничего тебе не говорили. Рон согласен с ними. Я пыталась возразить, но меня культурно заткнули. Более подробные письма по возможности буду отправлять магловской почтой. Они будут идти дня два-три, но это лучше, чем рисковать и отправлять их совами. С ними буду посылать письма для отвода глаз».       Гарри вздохнул. Он уже получал несколько дней назад письма с совами. Одно было от Рона с Гермионой:       «Разумеется, мы ничего не пишем сам знаешь о чём… Нам не велено писать ничего важного: вдруг письмо попадет не в те руки… Мы очень заняты, но подробности сообщить не можем… Довольно много всякого происходит.»       По корявому почерку было нетрудно понять, что письмо писал Рон. Гермиона не стала бы писать такую ерунду, а уж тем более пытаться поддразнить его в том, что он — Гарри, сидит на месте ровно, а они заняты важным делом. Тем более сейчас всё встало на свои места с приходом личного письма от Гермионы. Они тоже ничем не заняты, только отсиживают в каком-то тайном месте.       Он тоже хотел бы сейчас быть со своими друзьями. Но если уж взрослые не торопятся его забирать, то дёргаться не было смысла. Да ему и не хотелось. Ему более чем хватило всего того, что случилось. Герой магической Британии, спаситель, избранный. Но ведь он не просил делать из него героя. Он просто хотел спокойно жить. Куда ему идти против могущественного волшебника. Мальчишке почти шестнадцати лет, школьнику. Что он может сделать против самого Волан-де-Морта? Ступефай кинуть в него? Это же смешно.       «Я знаю, что ожидание для тебя томительно… Держи нос по ветру, и всё будет в порядке… Будь осторожен, никаких опрометчивых поступков.»       Примерно такие письма каждый раз ему приходят от Сириуса. Никакой конкретики.       «Я знаю, что ожидание для тебя томительно». Ну да, томительно… Точнее сказать — нет. Ему более чем хватало проблем со сном. И Волан-де-Морта в них ему тоже более чем хватало. И слышать о нём что-то ещё ему совершено не хотелось, вопреки ожиданиям крестного. А ведь он обещал забрать его жить к себе. Ещё тем летом. Но тем летом его забрали Уизли, а от Сириуса почти не было вестей.       Ну и пусть. Лучше он спокойно проведёт лето дома у Дурслей, нежели его мозг снова начнут заваливать обязанностями, внушениями, что он герой и должен будет всех спасти, но при этом все вокруг будут делать вид, что это совсем не так.       Отложив письмо, он сходил в ванную и переоделся, только после этого спустился вниз. Дядя на работе, Дадли тоже нет. Тётя смотрела какую-то передачу по телевизору. Решив её не отвлекать, Гарри прошёл на кухню и соорудил себе на завтрак яичницу. Стоило бы помочь по дому, но на улице стояло такое пекло, что шевелиться лишний раз не хотелось. Поэтому, решив заняться делами ближе к вечеру, когда станет прохладнее, он поднялся обратно в комнату, открыл сумку и вытащил из неё учебники по зельям. Следовало хорошенько изучить рецепт перед тем, как пытаться браться непосредственно за него.       Проведя за этим делом половину дня и выписав все нюансы изготовления зелья, он спустился вниз. Петунья уже прибралась на кухне и готовила ужин, по радио как всегда играла тихая приятная музыка.       — Тётя Петунья, вам нужно с чем-то помочь? — спросил он. Петунья удивлённо посмотрела на племянника и даже застыла на несколько секунд.       — С чего вдруг такое рвение? — недоверчиво поинтересовалась она.       — Ни с чего. Просто я выспался и прекрасно себя чувствую. Хочу отблагодарить вас за то, что позволили посетить Косой переулок, — пожал Гарри плечами. Отчасти он не соврал. Он действительно был удивлен, что Петунья так легко согласилась. Видимо его внешний вид и в правду оставлял желать лучшего.       — Надо газон покосить, — немного подумав, ответила женщина.       — Хорошо, — Гарри улыбнулся и скрылся с кухни. Миссис Дурсль ещё несколько секунд смотрела в коридор, в котором скрылся племянник и, пожав плечами, продолжила заниматься своим делом.       Солнце кренилось к горизонту, пекло сошло, но температура всё равно не опускалась ниже 27 градусов. Но это не 30, что были утром. Гарри достал из сарая газонокосилку. Трава плохо росла из-за жары. Поливать лужайки было запрещено для экономии воды, но жители Тисовой улицы всё равно старались держать парадные входы в приличном состоянии. И сейчас требовалось лишь подровнять уровень, поэтому это не заняло много времени. Но ещё час он потратил на сбор скошенной травы и уход за цветами и кустами, срезая засохшие веточки и листочки, чтобы растения не тратили на них лишние силы.       — Тётя Петунья, может хотя бы цветы полить? — предложил Гарри, заглянув в окно кухни. Петунья вздрогнула, чуть не выронив из руки нож, и обернулась.       — Что ты так пугаешь? — возмутилась она. Гарри виновато пожал плечами.       — Простите, не подумал.       Петунья нахмурилась, в который раз с подозрением изучая лицо Поттера. Тот терпеливо ждал вердикта. Покачав головой, она вздохнула.       — Два ведра. Только на цветы, — бросила она.       — Хорошо, — Гарри пригнулся, чтобы не удариться головой об открытую створку окна и прошмыгнул на задний двор.       Машина подъехала к дому, когда Гарри бережно разливал воду под цветы, стараясь, чтобы хватило каждому хотя бы немного. Зря что ли считается, что у тёти Петуньи лучшая лужайка во всём Литтл Уингинг.       — Что ты делаешь, бестолковый мальчишка, ты разве не…       — Добрый вечер, дядя Вернон, — сдерживая возмущение, как можно любезнее прервал его Гарри. Он терпеть не мог, когда дядя с ходу начинает на него наезжать, есть на то причина или нет. Но ради того, чтобы уговорить Петунью разрешить готовить ему зелье, стоило постараться быть милым и послушным. — Тётя Петунья разрешила полить цветы. Жалко будет, если все её труды падут под натиском солнцепёка. Это всё же не лужайка, которая растёт сама по себе.       Вернон запнулся и даже, кажется, забыл за что ещё хотел обругать непутевого родственника.       — Ну… ладно, занимайся, — растерянно буркнул он в усы. — Всё лучше, чем валяться весь день в комнате без дела, — для сохранения лица добавил он и прошел в дом, с недоверием косясь на Гарри. Тот выдавил улыбку и отвернулся к клумбе, отрывая ранее пропущенные высохшие цветочки. Всё же в изучении травологии четыре года не прошли напрасно. И благодаря ей он заметил, что несколько цветков были больны. Сделав в голове заметку сообщить об этом тёте, он встал и потянулся, взглянув на закатное солнце.       Дела были сделаны, лезть на глаза Петунье ближайший час не хотелось: всё же не стоило переусердствовать. Он нашёл себе прекрасное место под большим кустом гортензии и растянулся на траве, смотря на безоблачное лазурное небо. Давно он не ощущал себя таким спокойным. Из окна гостиной раздался звук телевизора, редкие машины проезжали по дороге, а прохожих и вовсе видно не было. Вот бы остаться тут до конца лета, можно прямо под этим кустом. Но он понимал, что, вероятнее всего, рано или поздно его заберут отсюда, и всё начнётся сначала.       Он, кажется, даже задремал, убрав руки за голову. И лишь шипящий голос «убей его» и яркая вспышка заставили его вздрогнуть и резко сесть, унимая холодящую дрожь во всём теле. Настроение как рукой сняло. Когда это закончится? Будет ли хотя бы одна ночь, которую он проведёт без зелья и кошмаров?       Потерев глаза, Гарри понял, что уже начало темнеть. По телевизору шли девятичасовые новости. Пора было возвращаться, а то тётя будет ругаться.       Поднявшись, он осторожно прошёл под окнами и вышел к парадному входу, увидев приближающегося Дадли.       Кузен замер, с опаской смотря на Гарри, и не решался двинуться дальше, ведь его обидчик оказался прямо на пути к дому.       — Привет, большой Д, — махнул рукой Поттер.       — Чё те, — вместо приветствия неуверенно оскалился он. Гарри пожал плечами и сел на тёплую ступеньку крыльца. Дадли огляделся, понимая, что либо ему предстоит идти мимо брата, либо в обход и пытаться пройти через задний двор. Второй вариант ему был больше по нраву, и он уже было развернулся, но у Гарри были другие планы.       — Дадли, стой, — окликнул он его. Кузен замер и обернулся, но подходить не стал. — Ты извини за тот раз. Я не должен был так срываться. Ты, конечно, тоже тот ещё говнюк, но я переборщил. Просто… — Гарри положил руки на колени, крутя в пальцах сухой листок травы. — Всё очень сложно. Понимаю, тебе, конечно, плевать, но… ай, да ладно. Короче, извини, я сорвался, больше такого не будет, — пожал он плечами и уставился на травинку. Дадли помялся на месте, потерянный столь неожиданными переменами и искренностью кузена. Нервно оглянувшись, он подошёл и сел рядом.       — Ты идиот, Поттер, — фыркнул он. Гарри недоумённо посмотрел на брата и засмеялся. — Что? Что ты ржешь? — теперь была очередь Дурсля-младшего удивляться.       — Ты мне этой фразой одного моего школьного недруга напомнил, — успокоившись, пояснил Гарри. Дадли подумал и усмехнулся.       — Умный у тебя недруг.       Гарри снова рассмеялся, свесив голову, а через несколько секунд и Дадли не выдержал и тоже засмеялся. Веселье длилось долгих пару минут. Но это были первые пару минут в их жизни, когда они друг друга не задирали и не унижали.       — Ты тоже извини, я это… кхм… — Дадли кашлянул в кулак, слова давались ему с большим трудом. — Тоже перегнул палку. Не стоило смеяться над твоим погибшим другом.       — Ничего. Я больше бы удивился, если бы ты выразил мне соболезнования, — грустно усмехнулся Гарри и качнулся от ощутимого толчка в плечо. Они помолчали, глядя на пустую дорогу. Соседка, что шла на другой стороне улицы, даже остановилась на месте, увидев, как ненавидевшие друг друга кузены спокойно сидят на крыльце и даже не пытаются друг друга придушить.       — Мы привлекаем много внимания, — заметил Дадли.       — Да плевать. Мне уже на всё плевать, — вздохнул Гарри и, подперев голову рукой, посмотрел на соседку. Та, поняв, что её заметили, ускорилась и поспешила скрыться из виду.       — Как умер твой друг? Разве эта ваша школа — не безопасное место? Вот у нас никого без пропусков даже не пускают, и охрана круглосуточная, — сказал Дадли, подобрав с тротуара маленький камушек и запустив его в даль. Гарри опустил взгляд и разом помрачнел.       — Да, у нас тоже школа находится под защитой. Только магической.       — Это как? — не понял Дадли. Гарри посмотрел на него. Кузен не переставал его удивлять. Гарри вообще свято был уверен в том, что разговор их закончится ещё после первых его слов фразой со стороны Дадли «да пошёл ты» и его уходом на обходной путь. А сейчас он сидит и интересуется его школой... Обычно, Дурсль-младший всегда выражал своё негативное отношение ко всему «ненормальному», как и его родители.       — Ну, — он чуть нахмурился и потёр лоб, терзаясь сомнениями и непониманием поведения брата, но решил пояснить. — У нас школу закрывает магический купол, который подпитывает директор с учителями. Если кто-то подойдет к куполу, он подаст сигнал Дамблдору, и тот уже распорядится, либо впускать гостей или нет.       — Прикольно. Это же как экономит бюджет на охране, — впечатлился парень. — И что у вас произошло, раз школа так защищена?       — У нас был турнир трёх волшебников. Это соревнование между волшебниками среди трёх школ. В этот раз участвовали Хогвартс, Дурмстранг и Шармбатон.       — Есть и другие школы?       — В каждой стране есть своя школа магии. Колдовстворец в России, Ильвермони в США, Кастелобрушу в Бразилии, Махотокоро в Японии. Дурмстранг находится в Северной Европе, а Шармбатон во Франции. Их представители приехали в Хогвартс для участия в соревнованиях. От каждой школы было выбрано по одному ученику с помощью кубка, — Гарри заметил вопрос, отразившийся на лице Дадли, и поспешил пояснить. — Это такой зачарованный кубок. Все желающие кидают в него записки со своими именами, а он выбирает участников. Как лотерея. Всего должно было участвовать три человека, но в последний момент кубок выкинул записку с моим именем.       — А ты…       — Нет, я не хотел. Да и по возрасту не подходил. Участники должны быть старше шестнадцати лет.       — А как же?       — Моё имя подкинули.       — Кто?       — Дадли, — одернул кузена Гарри. — Я сейчас всё расскажу, иначе мы до утра сидеть тут будем, если будешь перебивать.       Дадли хотел было возмутиться, но после вполне весомого аргумента и не лучшей перспективы провести всю ночь на улице, насупился и недовольно вздохнул. Приняв это как согласие на молчание, Гарри продолжил. Он рассказал практически всё. И про соревнование с драконом, и про озеро и лабиринт. К его удивлению, Дадли всецело втянулся в историю. Казалось, он даже свои любимые передачи смотрит не с таким интересом.       — Чёрт, чувак, у меня даже мурашки по коже, — парня передёрнуло, когда Гарри закончил.       — И ты даже не назовешь меня психом и ненормальным? Ты же терпеть не можешь всё, что связано с магией.       — Ну, — Дадли замялся и отвернулся. — Если честно, я не ненавижу это, просто я вижу, как мама с папой ругаются, когда ты заговариваешь про свои чудеса, и даже заикаться не рискую об этом и делаю вид, что мне тоже всё это не нравится. А твой рассказ… ну как минимум впечатлил.       — Вот сейчас ты меня точно удивил, — расширил глаза Гарри. Дадли пожал плечами. — А ты не такой уж идиот, каким казался.       — Ты тоже, — парни рассмеялись. На улице почти совсем стемнело. — Так получается — этот злой колдун использовал тебя, чтобы возродиться. Это же пиздец, как стрёмно. И что, теперь он охотится на тебя?       — Ну, типа того.       — А как же мы…       — Мне сказали друзья, что за домом присматривают. Да и никто кроме нескольких людей не знает, где вы живёте. Так что, думаю, вы в безопасности.       — Так ты из-за происшествий на соревнованиях так орёшь ночами?       Гарри кивнул, сцепил руки в замок и стал рассматривать погрызенные ногти.       — Каждую ночь мне снится всё это, — Гарри потер лицо руками. Нога нервно затряслась. Словив себя на этом, он остановился и попытался расслабиться, но неприятный холодок прошёлся по спине.       — Но сегодня было тихо.       — Я уговорил тётю взять меня с собой в Лондон и отпустить на Косую аллею. Это магическая улица в Лондоне. Я купил себе зелье. Оно помогает спать и не видеть снов.       — Я удивлён, что мама разрешила тебе это.       — Ты не представляешь, как я был удивлён, — пожал плечами Гарри. — Слушай, может быть попытаемся устроить перемирие. Мы всё же уже взрослые люди, — он повернулся к кузену и протянул руку. Дадли насупился и неуверенно посмотрел на руку кузена, но всё же пожал ее.       — Ну давай попробуем. Но если ещё раз тыкнешь своей штукой мне в лицо, — с наигранной угрозой предупредил он. Гарри улыбнулся и кивнул. Они отпустили руки друг друга и снова замолчали. Дверь за их спинами внезапно открылась, и на крыльцо вышла тётя Петунья.       — Что-то Дадлик заде… — она замерла на месте, с удивлением смотря на мальчиков, которые синхронно обернулись на её голос. — Что тут происходит?       — Просто болтаем, — пожал плечами Дадли и встал, протянув руку Гарри. Тот ухватился за нее и тоже поднялся.       — А... э… — Пыталась хоть что-то выдавить миссис Дурсль, но слова никак не желали произноситься.       — Не переживайте, тётя Петунья. Мы просто поговорили по душам. Взрослые люди уже, решили, что пора кончать с нашей враждой, да, Дадли? — Гарри посмотрел на кузена. Тот с серьёзным лицом кивнул.       — По крайней мере попытаемся, — усмехнулся он и хлопнул брата по плечу, после прошёл мимо остолбеневшей матери и скрылся в доме. Петунья всё никак не могла переварить увиденное и услышанное. Она проводила сына взглядом и перевела расширенные глаза на племянника.       — Я, кстати, сделал всё, тётя Петунья. Но вон там два кустика, — он указал в сторону клумб, — больны. Завтра покажу вам при свете дня, — отчитавшись, он тоже вошёл в дом.       В своей комнате Гарри вновь уселся за учебники изучать зелье. Как оказалось, для того, чтобы полностью разобраться в рецепте, придётся изучить как минимум ещё половину учебника за пятый курс, поэтому, не теряя времени, он сел за стол и включил настольную лампу.       Минут через десять дверь открылась, и в комнату вошла миссис Дурсль. Она подошла к столу и поставила тарелку, на которой лежало несколько кусочков ростбифа с тушёными бобами. Гарри недоуменно посмотрел на тарелку и перевёл взгляд на тётю. Впервые с того момента, как его переселили в эту комнату, она занесла ему еду лично, а не просунула под кошачью дверцу.       — Эм… спасибо, — неуверенно кивнул он.       — Не знаю, что с тобой происходит, но сегодня ты меня приятно удивил своим поведением, — фыркнула она, скрестив руки на груди.       — Я просто выспался. Впервые за лето. И очень благодарен вам за то, что вы разрешили посетить Косой Переулок. Я же с утра вам говорил.       Петунья прищурилась. Она внимательно смотрела на Гарри, словно видела его в первый раз. Но ничего так и не сказав, развернулась и ушла. Гарри проводил ее взглядом, пока дверь не захлопнулась. Жители дома номер четыре, пожалуй, впервые так озадачены поведением друг друга, что не знают как на что реагировать.       Но Гарри не стал останавливаться на достигнутом. Каждый день он вызывался на помощь тёте. Та поначалу очень осторожничала, но со временем стала более спокойно относиться к энтузиазму племянника. Он помогал во всём понемногу: по дому, во дворе, даже на кухне во время готовки, попутно выучив несколько новых и очень даже вкусных фирменных рецептов хозяйки дома.       Про цветы Гарри рассказал ей на следующий же день. Он показал, как определил больные кустики и рассказал совершенно простой, но очень действенный способ излечить их. Пришлось залезть в свои запасы и почти час уговаривать Петунью принять порошок из рога единорога, пообещав, что это будет только их секрет и что рецепт настолько действенный, что не только излечит её цветы, но и поможет им цвести лучше. В итоге любовь к своим клумбам победила ненависть ко всему «странному». Гарри взамен обещал, что будет время от времени пополнять ей запасы порошка, а другим она скажет, что это лишь дорогущие специальные удобрения, привезенные из-за границы. Пожалуй, это стало главным аргументом, чтобы согласиться на эту авантюру. И уже через пару дней цветы действительно стали выглядеть гораздо лучше.       По вечерам, когда жара спадала, он ходил гулять с Дадли. Дружки его дружбу с кузеном приняли в штыки и стали возмущаться. Но недаром большой Д стал грозой района. Ему только стоило взять одного из товарищей за грудки и пригрозить кулаком, как все тут же заткнулись. Но сам Гарри не горел желанием гулять с его компанией, потому они сошлись на компромиссном решении тусоваться по вечерам вдвоём. И общение на удивление действительно шло неплохо. Дадли делился своими достижениями в боксе, бандитскими разборками в школе. Гарри же рассказывал о своих приключениях, которые Дадли слушал во все уши.       Вот так прошла почти неделя. От друзей несколько раз приходили однотипные записки, написанные рукой Рона с хвастовством, что они заняты очень важным делом, но не могут сказать каким, и именно по этой причине они редко пишут. Содержание их было настолько однотипным, что последнее принесённое совой письмо он не вскрывая выкинул в ведро. Сириус вообще не прислал ни одной весточки. К концу недели пришло ещё одно письмо от Гермионы по магловской почте с односторонним адресом на Тисовую улицу, без имени отправителя и получателя. Только загогулька на хвостике буквы «g» стала привычным опознавательным знаком.       «Привет, Гарри. Сразу хочу извиниться за те письма, что пишет тебе Рон от нашего имени. Я пыталась убедить его, что формулировка, которую он использует для того, чтобы пояснить, что нам нельзя ничего тебе говорить — глупая. Но попробуй переубедить этого упрямца, он свято уверен, что делает всё верно и говорит, что сам будет писать письма.       У нас ничего нового. Мы по-прежнему в неведении. Если честно, я немного устала от постоянного присутствия рядом всех Уизли. Редко удается остаться одной. Джинни тоже уже изнемогает от сидения на месте. Иногда мы вдвоём прячемся в какой-нибудь комнате и болтаем часами или же просто сидим и читаем книги в молчании. Рон постоянно дурачится с Джорджем и Фредом, а миссис Уизли гоняет их по дому. Редко удается выйти из дома и то только под маскировочными чарами, которые накладывают на нас взрослые.       Что касается ЕГО. То, как я поняла, ничего не происходит. Совсем. Министерство из-за этого совершенно не верит в новость о его возвращении. И перемыли уже тебе все косточки за враньё. Мы подслушали этот разговор, когда мистер Уизли вернулся домой после работы.       Кстати, ещё узнали, что они собираются забрать тебя. Но когда — не знаю, да и не стала бы говорить, ты сам всё понимаешь. Хоть магловская почта в данном случае, я считаю, что куда безопаснее совиной.       Не скучай, мы скоро увидимся.»       Письмо грело душу. Хоть кто-то действительно скучает по нему, и это радовало. Он до сих пор радовался, что тогда, на первом курсе, он кинулся спасать Гермиону от тролля — с тех пор у них завязалась крепкая дружба. Порой, казалось, более крепкая, чем у него с Роном. По крайней мере на четвёртом курсе она без сомнений поверила, что Гарри не кидал своё имя в кубок. И всячески пыталась его поддерживать, когда Рон почти несколько месяцев разыгрывал обиду за то, что он якобы ему соврал. Было больно и обидно от этих обвинений. В тот момент, когда ему больше всего нужна была поддержка — его друг отвернулся.       Но Гарри простил его. Всё же они не один год общаются и через многое прошли вместе. Но письма… оставляют всё же небольшой осадок. На них он даже перестал отвечать, полностью погрузившись в изучение учебников, помощь тёте и общению с Дадли. Он понял, что жизнь у Дурслей может быть не столь ужасной.       Изучение зелья было закончено. Стол завален кучей исписанных листков с пометками. Всё было не так сложно, как казалось, стоило только разобраться. Его же запаса зелья осталось всего на две ночи. Пришлось делать перерыв каждые три дня. Продавец в аптеке не сказал, но благо Гарри успел вовремя вычитать в учебнике, что принимать его можно только три дня подряд, после необходимо сделать перерыв. Сколько конкретно — не написано, поэтому он логично решил, что одного-двух дней вполне хватит.       Разобрав завал на столе, выкинув всё ненужное, он вышел из комнаты и спустился вниз. На кухне у входной двери мистер Дурсль уже собирался на работу.       — Хорошего дня, дядя Вернон, — сказал Гарри, спустившись вниз. Мистер Дурсль сдержанно кивнул. Он перестал ругать его и ворчать по любому поводу и без. Нет, по поводу он, конечно, ворчал, но его обычные реплики о том, какой Гарри никчёмный и бесполезный идиот, свелись к минимуму. И порой у него проскакивали даже вполне нормальные слова по отношению к племяннику.       На кухне доедал свой завтрак Дадли, Петунья пила чай и читала газету.       — Доброе утро, — поздоровался Гарри. Большой Д только махнул рукой, не отвлекаясь от еды.       — Доброе. Садись, пока завтрак до конца не остыл, — Петунья отложила газету и кивнула на стол, где стояла ещё одна не тронутая тарелка с яичницой и беконом. Благодарно кивнув, Гарри уселся за стол.       — Сегодня идём? — доев, спросил Дадли. Гарри кивнул.       — Куда вы опять собрались? — поинтересовалась Петунья.       — Да так, пошатаемся на окраине в сквере. По вечерам там прохладно, недалеко от воды, — пояснил он. Его мать вздохнула и кивнула.       — Ладно, не до поздна.       — Конечно. Ладно, я пошёл. Встречаемся в том же месте, — Дадли встал, по пути хлопнув кузена по плечу и быстро скрылся в коридоре. Через пару минут раздался хлопок двери, и Гарри вздохнул.       — Тётя Петунья, — он положил вилку на пустую тарелку и сложил руки на столе, стараясь унять волнение. Миссис Дурсль, что уже хлопотала по кухне, повернулась к нему, ожидающе посмотрев.       — У меня почти закончилось зелье и… — он замялся. Петунья закатила глаза и скрестила руки на груди.       — Тебе снова нужно туда?       — Не совсем.       — А что тогда? — терпение тети начинало иссякать.       — Можно я буду сам варить его? У меня есть ве…       — НЕТ! — рявкнула Петунья и бросилась к окну, закрывая створки и лихорадочно осматривая пустую улицу.       — Но…       — Я тебе разрешила съездить на твою улочку, но в моём доме не будет этого... этого...— она замахала руками, пытаясь подобрать нужные слова.       — Я понимаю, но, тётя, это очень затратно выходит. У меня просто не хватит денег постоянно покупать их, а на заказ выходит ещё дороже.       — Да что вообще происходит в твоей дурацкой школе, что с каждым годом ты возвращаешься всё более нервным и нервным. А сейчас тебе вообще нужно пить эту твою гадость, чтобы не кричать ночами. Ты этим летом вообще сам не свой. Только последние несколько дней наконец-то на человека стал похож, — наконец-то сорвалось из её уст то, что так терзало её с самого начала лета. Гарри действительно за последнюю неделю немного поправился, синяки исчезли из-под глаз, а цвет кожи приобрел здоровый оттенок.       Гарри вздохнул и опустил голову, не зная с чего начать. Сердце отзывалось глухим уханьем в ушах, а тело будто онемело. Тётя терпеливо ждала ответа и, судя по её позе, теперь ему не отвертеться.       — Он вернулся…       Петунья разом побледнела и опустила руки, расширив глаза то ли от ужаса, то ли от удивления, а возможно от всего сразу.       — О-он самый? — с трудом выдавила она. Гарри бросил на неё взгляд и кивнул. — Н-но как? Он же… того!       — А теперь этого, — поджав губы, вздохнул Гарри.       — Как?       Гарри несколько секунд пристально смотрел на Петунью, решая, стоит ли ей рассказать или нет, но сейчас понял, что только она в этом доме поймёт его. Дадли всё воспринимал больше как весёлые приключения, и только тётя лично сталкивалась с этим. И он рассказал. Коротко и по существу, но рассказал, уделив особое внимания тому, что произошло на кладбище.       Петунья слушала, замерев и прикрыв рот ладонью. И по её глазам Гарри понял, что она верила всему и понимала тот ужас, который испытывал он тогда.       — Как Дамблдор мог такое допустить? — спустя минуты долгого молчания и осознания услышанного спросила она. Гарри удивил тот факт, что тётя знает директора, но расспрашивать её пока не решился.       — Он не знал.       — И что? Он сейчас на свободе, и никто ничего не делает, а тебя отправили к нам.       — Ну вроде пытаются что-то делать. Я не знаю, — Гарри покачал головой. — Мне ничего не говорят. Говорят только: сиди на попе ровно и лишний раз не высовывайся. Вот я и сижу. А воспоминания не дают мне спокойно жить, каждую ночь напоминая о том происшествии… Я даже не могу распоряжаться собственными деньгами, чтобы покупать зелья. Понимаете теперь, почему мне проще будет сделать все самому, но хотя бы иногда нормально спать и не мешать спать вам.       — Ладно, — вздохнула она. — Но только так, чтобы никто не видел, и без взрывов! — тут же добавила она.       — Спасибо, — уже второй раз за это лето, он подскочил к тёте и обнял её. Петунья замерла. — Простите, что доставляю вам столько хлопот. Если бы мог, я бы этого с большой радостью не делал бы, — отстранившись, Гарри понурил голову.       — Это было неизбежно, — согласилась женщина. — Я понимала на что иду, когда согласилась оставить тебя в своей семье. И… ты не… Я …ой, всё, иди, не мешай мне, — как-то смущённо бросила она и махнула рукой в сторону Гарри, будто пытается отогнать того, как надоедливую муху. Но Гарри видел, что она с трудом сдерживает свои эмоции, поэтому не стал смущать её больше и бросился в свою комнату.       Задернув шторы на окне, он включил свет и стал готовиться к приготовлению зелья. Это лето определенно становилось всё лучше и лучше, а ему всё меньше хотелось уезжать из дома неизвестно куда.