Предложение

      День начинался как нельзя лучше. За окном сияло теплое июньское солнце, на календаре значилось воскресенье, а большинство зачетов было закрыто на хорошие отметки. Чонхо не пропускал занятий, всегда вовремя сдавал задания, а за свою старательность ходил в любимчиках у половины преподавателей. Тесты оказались на удивление легкими, и хоть Чхве не мог похвастаться высшими баллами по всем предметам, средняя отметка в восемьдесят-девяносто его абсолютно устраивала. К большему он и не стремился. Не то что распереживавшийся Сонхва, который настолько погрузился в подготовку к заключительному тесту, что последние пару ночей не спал.       Приводить старшего в чувства Чонхо не торопился: к ним в комнату повадился с завидным постоянством приходить Ким Хонджун. И пускай у них были все еще достаточно прохладные отношения, парень благодарил его за то, что тот следит за Сонхва, который засиживался допоздна и не желал слушать логичные доводы о том, почему ему стоит выспаться перед очередным зачетом. Хонджун приходил с утра — занятия уже закончились, и студенты теперь только сдавали экзамены — и садился читать, учить или повторять. Иногда Чонхо слышал, как тот бормочет что-то на латинском языке. Спрашивать не стал. Просто отсел на всякий случай подальше. Отчасти эта картина казалась ему даже забавной: вышагивающий кругами по комнате Хонджун, заучивающий высказывания философов и тезисы на латыни, а на кровати — скрючившийся Сонхва, рисующий окружности и графики. Как-то раз Чонхо даже втайне сделал фотографию и отправил ее своему другу, а старшим сказал, что Хонджун точно не так прочел очередную цитату. На вопросительные взгляды послышалось: «Случайно демона вызвал, и вон он — сидит, точит интегралы».       Тогда Ким прошипел на него что-то явно нецензурное, но непонятное, а Сонхва просто пообещал «доточить интеграл и засунуть его прямо Чонхо в задницу». Больше Чхве решил не шутить и продолжать повторять конспекты по риторике, тесты по которой нужно будет сдать на следующей неделе. Когда на часах было далеко за полночь, Хонджун насильно укладывал Сонхва в постель, отбирал ноутбук и уходил к себе в комнату. За это Чонхо был ему благодарен: он отлично знал, что они могли спокойно спать в одной кровати, не стесняясь, но хрупкий, только-только заново отстроенный мир был еще не готов к таким суровым испытаниям толерантностью. Вот только, с другой стороны, Паку это благодушие со стороны его парня абсолютно не помогало, и он, выжидая полчаса-час, снова садился за учебники. В общем и целом, жизнь кипела.       Однако сегодня торопиться никуда не нужно. На работе и учебе был выходной, а это значит, что можно всецело посвятить себя отдыху. Встав с утра только из выработанной привычки подниматься рано, он тут же увидел на экране телефона сообщение от Юнхо. Возможно, отчасти его это и удивило, так как не каждый день приходится переписываться с практикантами университета, но, перебирая в голове все возможные причины такого внимания, он резко вспомнил, что обещал помочь с празднованием дня рождения Минги. Преподаватель Чон (пс. и с-гия) 08:47 Доброе утро, Чонхо! Можем ли мы сегодня встретиться, чтобы все обсудить? Я приведу своего друга, как раз познакомитесь, может, договоритесь о встрече       И эмодзи солнышка и улыбающегося смайлика. Приторно, чересчур фамильярно, но от этого даже немного мило. Было приятно получить такое вежливое сообщение от парня. Разумеется, все еще сложно ставить слова «приятно» и «от парня» в одном предложении, но Чонхо правда старался.       Поэтому сейчас, натянув на голову капюшон, чтобы не попасть под загребущие лучи палящего солнца, и заткнув уши наушниками, он сидел в автобусе, притопывая ногой в такт битам.       За окном проносились фонарные столбы, зеленые сочные деревья и низенькие домишки. Ехать в город с утра в воскресенье было приятно хотя бы из-за того, что не было пробок, и потому можно всецело отдаться своим мыслям под успокаивающий ветерок из приоткрытых окон и громкую музыку в наушниках. Ничего не отвлекало, ничей щебет над ухом не заставлял выныривать из своего крохотного купола внутри головы. Яркая зелень за окном сливалась в быстро вращающееся пятно изумрудного цвета. Он тоскливо вглядывался в это мельтешение, вспоминая, как точно так же они ехали когда-то давно с родителями в зоопарк за городом. Круговорот кустарников и травы и косые домишки с мельтешащими людьми, даже силуэты которых было тяжело рассмотреть из-за бешеной скорости, — это навевало воспоминания о времени много лет назад. В то время родители были еще на той стадии отношений, когда мелкие ссоры сглаживаются, а конфликты прячутся от ребенка за стеной испуганных и виноватых улыбок.       Тогда в машине играла попсовая песенка тех годов, одна из тех, которые сразу забываются, стоит выйти следующему проходному «хиту», на коленях маленького Чонхо стояла коробочка с морковными пирожными, которые испекла с утра мама, чтобы им было чем перекусить. На просьбы родителей поставить коробку на сидение рядом с корзинкой для пикника упрямый не по годам мальчик лишь беззлобно фыркал. Бисквитные пирожные были еще теплыми и едва ощутимо пахли сливочным кремом с корицей. Чонхо прислушивался к этому аромату маминой выпечки, вполуха слушая бодрую болтовню отца об очередном историческом сериале, который он недавно посмотрел. Он принюхивался и вспоминал, как мамины уверенные руки добавляли мелко натертую морковь, кидали туда же палочку корицы на пять-семь минут и приправляли чем-то еще… щепоткой какого-то легкого порошка. Кажется, это был мускатный орех. Каждый раз в тесте оказывалось что-то новое, и мама со смехом предлагала сыну угадать, что она добавила в очередной раз.       Такие семейные поездки окончились, стоило только сыну перейти в старшую школу. Что именно пошло не так, Чонхо не мог сказать. Однако он был уверен, что ему не хватало теплых дней с семьей и этих мини-викторин с мамой о том, какую специю ради эксперимента она насыпала в тесто. С момента, как Чонхо перешел в старшую школу, мама практически перестала готовить что-то вкусное.       Автобус притормозил на остановке, и среди ветвей растущего прямо у дороги камфорного дерева Чонхо разглядел гнездо. За серо-бурыми стенками гнезда то и дело мельтешили черные до конца не оперившиеся комочки. Они открывали рты, то и дело поднимая маленькие блестящие головки. Сквозь приоткрытое окошко в салон автобуса проник запах листвы, едва ощутимый аромат камфорной древесины и дорожной пыли. Птичий писк так и остался за гранью купола, в котором сейчас находился Чонхо. Гнездо было практически неразличимо за мясистыми листьями дерева, и, казалось бы, в таком месте, рядом с дорогой, будет плохое место для воспитания птенцов. Но близость частных домов, постоянный поток людей и наличие пищи сыграли свою роль в выборе места гнездования. На ветку грузно опустился ворон, который, повертев головой, уткнулся клювом в гнездо, что-то бросая птенцам. Те радостно зашевелились, замахали пушистыми крылышками и облепили родителя.       Краем глаза Чонхо заметил, как закрывается дверь автобуса, выпустившего старую бабулю, которая теперь стояла, обмахиваясь панамой, на остановке. Она опиралась на клюшку и благодарно кланялась молодой девушке, которая помогла ей спуститься по ступенькам. Осознание того, что они сейчас уедут и Чонхо вряд ли удастся потом увидеть это гнездо с воронятами снова, вырвало его из раздумий и заставило выхватить телефон, как можно скорее открывая камеру. Он еще некоторое время выгибал шею и прижимался щекой к оконному стеклу в попытке разглядеть камфорное дерево, но, стоило им отъехать достаточно далеко, легко вздохнув, перевел взгляд на телефон и открыл сделанное фото.       Оно получилось слегка смазанным и размытым из-за низкого разрешения камеры, но четко прослеживались очертания огромного ворона, склонившегося над птенцами. Чхве некоторое время разглядывал фото, а потом, сглотнув подступивший к горлу комок, перешел в мессенджер, открывая уже знакомый диалог. Прикрепил фото с вороном и подписал, что он вообще такое сфотографировал, а потом пробежался глазами по переписке. Какие-то фото, смешные стикеры, ссылки на видео — и ни одного ответа. На строке сверху значилось «был (а) в сети в 10:34». Чонхо усмехнулся, опираясь виском об окно и пролистывая сообщения.       То время, когда на каждое сообщение ему приходил ответ, уже казалось таким далеким и зыбким, будто и не существовало вовсе. Чонхо уже начало казаться, что он сам себе все придумал, и никакого «друга по переписке» у него изначально не было. Просто от одиночества и бессилия выдумал себе Альтер эго, создал второй аккаунт, переписывался с ним, как сумасшедший, и теперь беспокоится о том, что оно — это Альтер эго — не отвечает. Все диалоги до ночи, смешные картинки, разговоры и видеозвонки с демонстрацией экрана — все осталось позади рассыпающимся на кусочки миражом. И, к сожалению, Чхве уже совершенно не знает, как это все исправить.       Легкая улыбка коснулась губ, стоило долистать до одного из самых раннее отправленных скриншотов какой-то переписки в чате группы. Там его однокурсник очень смешно высказывался о надвигающихся экзаменах. Сейчас его шутка уже не казалась квинтэссенцией юмора и остроумия, но тогда отчего-то показалась такой смешной, что ею захотелось поделиться. Чуть выше, стоило резко листнуть, пропуская сразу несколько дней и кучу сообщений, обнаружился крохотный монолог. your_sun 14:52 Чонхо-я, все в порядке!!! Они не мешают, правда. Чонхо-я Успокойся. Давай вы потом это обсудите? УСПОКОЙСЯ ЧОНХО хватит блять Прекратите орать друг на друга!       В горле запершило от внезапно подступившей горечи, и Чонхо выключил телефон и кинул его экраном вниз на колени. С усиленным вниманием уставился в окно, прикусывая губу. Было неприятно вновь читать то, как его взрыв ярости и обиды пытались заглушить. Будь он более проницательным в тот момент и дальновидным, неприятной ссоры с последующим многодневным игнорированием можно было избежать. Но что-то его упрямо тянуло вниз, в пучину бессильной злобы и желания задеть побольнее. И это «что-то» — полетевшая к чертям уверенность в себе и своей жизни и банальная зависть.       Пальцы с нежностью огладили телефон, будто это могло вернуть те светлые и по-доброму кусающие дни взаимных подколок и неограниченной заботы, выражающейся в мимолетных вопросах о самочувствии и просьбах лечь пораньше.       Вдали, за кромкой зелени показались первые городские шпили. Они бликовали на солнце, светясь чистотой и яркой, бурной жизнью билбордов. Музыка в наушниках грохотала нещадно, запах деревьев и влажной от испарившейся утренней росы травы забивал легкие. Чонхо прикрыл глаза, вполголоса подпевая певцу. Мелодию он выучил с первых двух раз, а вот слова запоминать или, тем более, учить, он не хотел. Это была одна из композиций, название которой он тут же украдкой сфотографировал себе, стоило только Есану нарочито-небрежно, смущенно отводя взгляд, написать ее на салфетке. Справедливости ради, музыкальный вкус у того был и вправду неплох.       Как только автобус притормозил на остановке неподалеку от станции метро, Чонхо тут же поднялся на ноги, судорожно вздыхая. Погрузившись в себя, он даже не заметил, что нога его была в неудобном положении все это время, и теперь затекшие мышцы нещадно кричали в агонии. Мужественно стиснув зубы и раздраженно нахмурившись, Чонхо направился к выходу из салона, и только уже оказавшись на улице, позволил себе болезненно поморщиться. Гомон людей мгновенно прорезался сквозь музыку, и без того сильнее выбивая Чхве из колеи. Он слегка побил себя костяшками пальцев по затекшей мышце и, встряхнув ногу, прихрамывая отправился в сторону места встречи.       Он уже успел возмутиться в сообщениях Юнхо (разумеется, достаточно гладко и мирно) тому, что его даже в выходной день тащат на работу, заставляя присутствовать на собрании, которое состоится в кофейне, где он работает. Юнхо лишь отправил смеющийся смайлик и эмодзи цветка, извиняясь и оправдывая выбор тем, что кофейня — максимально нейтральное место, да и им с другом будет близко. В этом году Юнхо хотел поприсутствовать на лекциях по психологии в специализированном институте, и для этого ему было необходимо подать заявление на вольное слушание в комиссию этого самого университета. По случайности находилась она так же далеко от кофейни, где работал Чонхо, как и их собственный университет. Так что выбирали место встречи по принципу нейтральности и равноудаленности территории. Вот только что-то подсказывало, что Чон еще намеревался воспользоваться привилегией работника, чтобы получить скидку на напитки.       Стоило только ему зайти в светлое просторное помещение, тут же две пары удивленных глаз уставились на него в немом вопросе. Пожав плечами, Чонхо поклонился коллеге и хозяину и юркнул за угол к скрытому от посторонних глаз столику, пока занятые покупателями на кассе сменщики не успели его остановить. Усиленно делая вид, что занят своими делами, он начал копаться в сумке, украдкой осматривая столики в поисках знакомых лиц. Юнхо обещал привести своего друга, вот даже словом о нем не обмолвился, только вскользь упоминая о том, что этот его друг тоже заинтересован в кулинарии и у него тоже разбито сердце. На второе «тоже» Чонхо крайне красноречиво промолчал.       Наконец, поняв, что никого знакомого не наблюдается, он быстро написал сообщение, тут же получая ответ. Преподаватель Чон (пс. и с-гия) 11:03 Извини, опаздываем немного! Возьми пока, пожалуйста, напитки. Себе что-нибудь, а нам — капучино на кокосовом и айс американку. Я тебе потом переведу, как приедем Уже пойти на остановке! Почти* Дурные машины путь загородили       В другой ситуации Чонхо бы возмутился, но за последние дни его нервная система испытала столько стресса, что сил на злость просто не осталось. Аккуратно разложив вещи по маленькому диванчику с целью показать, что место занято, он пододвинул к столику третий стул, нагло украв его из соседнего уголка. — Доброе утро. — Доброе! — радостно поприветствовал его хозяин. Он улыбнулся, осматривая работника с ног до головы. — Не спится с утра пораньше? — Приехал к друзьям… — нехотя признался Чонхо, доставая кошелек и проверяя наличие купюр. — Посчитаете, пожалуйста, два айс-американо и капучино на кокосовом? — Как учеба? — поинтересовался мужчина, пробивая заказ и вводя код сотрудника. На маленьком экранчике, дублирующем заказ, тут же высветилась скидка в пару тысяч вон. — Успеваешь? Ты, если что, говори — смены переставим, график подобьем. — Все в порядке, спасибо большое, — еще раз мельком глянув на экран, он положил купюры на стол, — экзамены почти закончились, только парочка осталась. — Ты молодец, — мужчина улыбнулся, и около его глаз залегли морщинки. — Учишься, работаешь!.. Эх, вот я в твое время даже в институт ходить не хотел, что там про работу говорить. — Это вы просто, шеф, уже тогда свою кофейню мечтали открыть, — проворковала девушка за его спиной, сменщица Чонхо. Она подмигнула коллеге, который с благодарностью улыбнулся ей за то, что вырвала хозяина из в очередной раз закручивающегося круга ностальгии. — Вот и понимали, что все эти побегушки вам putain pas besoin! — А ну-ка!.. Не ругайся, — посмеялся мужчина, в шутку замахиваясь бумажным полотенчиком, лежащим у него под рукой. — Научил на свою голову перепелку летать, а!..       Неловко переступив с ноги на ногу, Чхве нетерпеливо посмотрел в сторону двери. Вот поэтому он был рад, что из всех зол ему досталось меньшее: Сохи. Девушка хоть и была гиперактивной, но не обладала таким запасом храбрости и энергии расшатывать всех подряд, посылая все свои волны позитива только покупателям и не трогая Чонхо. Шумные хозяин, вечно ворчащий и травящий шутки, и студентка-лингвистка, мешающая в своей речи несколько языков, выматывали бы куда сильнее танцующей по залу Сохи, находящейся в своем мире.       Получив напитки, Чонхо еще раз поблагодарил коллег и медленно вернулся за столик, расслабленно раскидываясь на диванчике. На противоположной стороне находилось широкое окно, за которым сновали люди. Мимо прошла группка молодых девушек в форме старшей школы, которые, смеясь, пихались плечами и выхватывали мороженое друг у друга. Чонхо проводил их задумчивым долгим взглядом.       Когда он учился в старшей школе, друзей у него было мало. Всего один или два человека, и то с ними он не поддерживает сейчас связь. В то время казалось; все, через что они проходят, сближает их и делает друзьями навек. Однако только окунувшись в однообразную рутину взрослой жизни Чхве осознал, насколько мало людей он мог бы назвать хотя бы близкими приятелями. Когда он учился в школе, ему, как подростку, было просто необходимо собрать вокруг себя хоть кого-то, кто придерживался бы его взглядов и характера, создавая некое подобие дружбы. Дома ему было не с кем поиграть или пообщаться, а в школе расширение круга общения было вопросом выживания. Еще со средней школы, когда мальчики только начали вступать в переходный возраст, а потому почувствовали острую необходимость доказывать и закреплять свое превосходство, Чонхо осознал, что необходимо найти себе хотя бы одного «друга», чтобы не прослыть изгоем и не нарваться на неконтролируемую подростковую агрессию.       Стоило девочкам скрыться за пределами окна, наваждение спало, и Чхве почувствовал, как дрожат руки. Судорожно вздохнув, уткнулся лицом в ладони, стараясь выровнять дыхание от не слишком приятных воспоминаний. Мрачное удовлетворение кольнуло зашедшееся в сбитом ритме сердце: эти девочки, когда вырастут, точно так же забудут о существовании друг друга и осознают, насколько мелочными были их мотивы с кем-то «подружиться». Как проходит взросление в головах девчонок, Чонхо не знал, но, учитывая, что все подростки, по его мнению, не сильно отличаются, можно предположить развитие событий по его личному опыту.       Вероятнее всего, однажды одна из них, та, что устанет раньше остальных играть роль «подружек», отстранится от компании и, чтобы скрыть эту гложущую боль в груди от резко наступившего одиночества — в этом возрасте люди все еще не умеют спокойно переносить время наедине с собой — сделает вид, что ей просто никто не нужен. Возможно, она разочаруется в своих подругах, когда кто-то из них решит поспорить насчет прочитанной книги или выскажет отличное от остальных мнение о новом сериале. Решив, что никто ее не понимает, она включит подростковый максимализм и окончательно разорвет все отношения с ними, оправдывая для себя этот поступок тем, что они «слишком глупые», «чересчур приставучие», «не умеют слушать» и так далее. В своем маленьком мире она будет уверена, что права, и это даст ей возможность считать себя индивидуумом, не вписывающимся в рамки принятых социальных взаимоотношений. А когда перейдет в университет, ее циничность сыграет с ней плохую шутку, заставляя искать поддержки хоть в ком-то. Кто знает, может, эту модель поведения привили ей родители, не сильно заинтересованные в жизни ребенка. Психолог из Чонхо был никудышный. И судил он по себе. Плохо, наверное, что такие неприятные мысли о скомканном и тревожном будущем абстрактной девочки вызывают в нем циничное язвительное удовлетворение. Он с силой провел по лицу ладонями, силясь согнать напряжение и стереть ехидную горькую улыбку с губ. — Пробки — это ужас! — пожаловался раздраженный голос, и рядом с Чонхо прогнулся диванчик, когда на него кинули сумку. Раздался скрип ножек стула. — Если бы ехали на автобусе — были бы тут только к вечеру. Куда люди так хотят попасть в выходные?       Чонхо поднял на Юнхо стеклянные глаза, силясь вернуться в реальность. Он вытащил наушники, в которых музыка играла тихо-тихо, и поднялся, легко кланяясь. Даже в злобе голос Чона был пронизан теплыми светлыми нитями. — Дорого вышло? — из вежливости спросил он. Юнхо вопросительно поднял брови. — Вы же на такси, получается, приехали? — Не-а, — тепло улыбнулся Чон, беря свой стаканчик в руки и благодарно вздыхая. Он отпил немного. — На его машине. — А где, кстати… — Чонхо оглянулся, но до сих пор в уголочке были только они оба. — Руки пошел мыть, — усмехнулся парень. Он вытянул шею, силясь заглянуть за угол стены в сторону уборной. Смешливо поджав губы только ему одному известной шутке, перевел лучистые глаза обратно на собеседника. — Привычка, наверное. Даже после своей же машины моет и дезинфицирует абсолютно все.       Внимательный взгляд пригвоздил Чонхо к сидению, и тот выпрямился, стараясь держаться как можно непринужденнее. Даже изобразил на лице заинтересованность, глядя в направлении поворота из-за угла, будто ему и правда важно увидеть этого парня. — У тебя все хорошо? — тихо осведомился Юнхо.       Он хотел добавить что-то еще, но лишь тихонько вздохнул и подался вперед, не разрывая зрительного контакта. От этого прямого пронзительного взгляда по коже пробежались мурашки, и Чонхо поблагодарил себя за то, что додумался надеть что-то с длинном рукавом. Зябко натянув ткань ниже на пальцы, медленно едва заметно кивнул. К горлу подступил тянущий комок, стоило опустить голову и увидеть чужие расслабленно лежащие на столе руки. Смесь благодарности и стыда разлилась внутри, когда воспоминания о том, как эти руки трепали его по волосам в попытке поддержать или сжимали плечо, захлестнули с головой. Еще раз кивнув, усиленно начал всматриваться в свой кофе. Что ж, великолепно. Сто баллов! Теперь он не сможет адекватно и спокойно вести себя рядом с Чон Юнхо. — Устал просто, — соврал он, поджимая губы. Немного помолчав, прочистил горло, все еще хмурясь. — Вы же… никому не говорили о том нашем разговоре?       На лице Юнхо мелькнуло осознание и сочувствие, которые Чонхо выцепил краем глаза. От этого стало еще хуже. — Никому, — твердо и четко произнес парень. В его голосе словно звенела сталь. Но она была не колющей и опасной, которая проходится ножом по сердцу — эта сталь словно была металлической стеной, поставленной за спиной Чонхо и не дающей никаким злоумышленникам ранить исподтишка. Вкупе с мягкими ласковыми глазами казалось, будто от одного этого слова на теле появилась крепкая броня. В голове мелькнула секундная мысль о том, что Минги очень повезло с таким лучшим другом. — Хорошо, — расслабленно опустил он плечи, снова с облегчением проводя ладонью по лицу.       Мельком улыбнувшись, Юнхо отклонился назад, и, просветлев, поднялся на ноги. Он прокашлялся, и Чонхо, отлично зная, что это значит, показательно закатил глаза и из вежливости встал следом. — Позволь познакомить тебя с моим другом, — парень выплыл из-за угла, встряхивая руки. Он осматривал свою одежду, раздраженно бурча что-то и силясь оттереть маленькое пятнышко на джинсах. Светлые волосы падали на лицо. Сердце Чонхо сделало кульбит, а внутри появилось нехорошее предчувствие. — Будущий лучший кардиохирург Кореи, мой коллега… — Есан? — стоило парню остановиться рядом с ними и поднять наконец голову, Чонхо не сдержался. Есан вздрогнул и изумленно посмотрел на него до невозможности глубокими уставшими глазами. — Чонхо-щи? — Вы знакомы? — удивленно спросил Юнхо, переводя взгляд с одного своего друга на второго. — Да, — тихо кивнул парень. — Это мой… — Чхве прервался. «Знакомый» — грубовато, а «приятель» — самонадеянно и стыдно. — Постоянный покупатель. — Только твой? — беззлобно укусил Есан, заправляя прядь волос за ухо. — Что-то никто из моих коллег кроме Сохи про тебя даже не слышал, — огрызнулся в ответ парень. — Туше, — капитулирующе поднял руки тот, мягко улыбаясь. — Так… — Чон уселся обратно, сцепляя руки в замок и переводя странно поблескивающий взгляд с одного на другого. — Хорошо, что вы уже, оказывается, знаете друг друга. Будет намного проще. Есан улыбнулся и протянул Чонхо руку, которую тот автоматически пожал. Легкий запах антисептика окутал его, мгновенно спутывая мысли. — Так, значит, ты кардиохирург? — заинтересованно посмотрел на него Чхве, садясь обратно и подталкивая ему под руку стаканчик с американо. — Еще нет, — смущенно пробормотал тот. — Учусь только. Но в будущем хотел бы им быть. Я искренне надеялся, что тебя сегодня не будет, — резко перевел он тему. — Почему? — Чонхо даже не сумел скрыть изумление в голосе. — Ты сам говорил, что ненавидишь приходить на работу на выходных. И сегодня у тебя как раз должен был быть свободный день. — А ты прямо весь мой график знаешь, да? — Должен же я как-то скрываться, чтобы «никто кроме Сохи обо мне не слышал».       Чонхо закатил глаза, откидываясь на спинку диванчика. На душе сразу стало теплее, словно в кофейню опустилось солнце. Даже неприятная усталость и эмоциональная измотанность никак не портили впечатления от этой встречи. Словно было что-то нереальное в том, что вот они сидят друг напротив друга и общаются. Сейчас, когда Чонхо не скован формой сотрудника и не заперт за стойкой, даже дышалось легче, а колкости летели друг за другом. Легкая обида коснулась его, напоминая о словах, сказанных чуть раннее. — Так а почему не хотел бы меня видеть? — напомнил он. — Ну… — Есан замялся, неловко приглаживая волосы и отводя глаза. — Не знаю. Неправильно это как будто — встречаться с кем-то прямо у тебя под носом.       Чхве лишь задумчиво дернул плечом и промолчал, не совсем понимая смысл сказанного. Если до него что-то хотели донесли — явно не донесли и потеряли по дороге. Краем глаза он заметил легкое движение и, вопросительно оглянувшись, нахмурился, увидев широкую улыбку и сияющие глаза Юнхо, который переводил взгляд с одного на другого. В ответ на вопросительно вскинутую бровь младшего он лишь отмахнулся, насилу заставляя себя стереть с лица дурацкое воодушевленное выражение. — Я даже представить не мог, что друг Юнхо-щи, о котором он говорил, это ты, — наконец признался Есан, и Чонхо прекратил угрожающе буравить взглядом Юнхо, вновь возвращая все свое внимание сидящему напротив парню. — Должно быть, это значит, что он очень добрый сонбэ, раз общается с первокурсниками настолько близко. — Он мой преподаватель, — нехотя признал Чонхо. — Только поэтому я и не смог ему отказать в просьбе помочь с праздником.       На встрепенувшегося Юнхо он лишь угрожающе нахмурился снова, глазами показывая, что именно сделает с Чоном, если тот проболтается о отягчающих обстоятельствах, при которых они условились о помощи. Тот без слов понял намек помолчать и сполз чуть ниже, тут же утыкаясь носом в свой напиток и продолжая стрелять хитрющими глазами в обоих друзей. — Правда? Мне казалось, ты не тот, кто будет так…       Чхве вопросительно взглянул на парня. Тот поджал губы. — Много внимания придавать… статусу человека, — наконец деликатно закончил Есан. Чонхо лишь дернул плечом. — А ты-то почему здесь? — О, ну… — Есан смущенно поправил волосы, которые топорщились во все стороны и никак не хотели укладываться нормально. — Мы с Юнхо-я еще с прошлого года хорошо общаемся. Вместе были на практике в психоневрологическом диспансере, там начали неплохо общаться. Потом я познакомился с Минги-щи. Очень милый молодой человек, — ласково улыбнулся он, и Чонхо нехотя улыбнулся в ответ, завороженный. — К тому же, мне нравится тема с готовкой и выпечкой, так что согласился помочь. Единственное — не умею обращаться с тестом… — он снова тряхнул головой, критично прочесывая пряди пальцами. — Но, если у меня будет такой учитель, как Чонхо-щи, все нипочем.       Юнхо потянулся, перегнувшись через стол, и взял Есана за запястье. Тот застыл на мгновение, а потом с интересом глянул на то, как друг стаскивает с его руки резинку. Чон пару раз взмахнул ладонью, подманивая парня и завязывая ему волосы в неаккуратный низкий хвостик, приглаживая и прочесывая светлые волосы. Чонхо так и замер, не донеся свой американо до рта. Он, распахнув глаза, смотрел на то, как Юнхо молча поправляет наскоро сделанную прическу, а Есан благодарно кивает ему, тут же расплываясь в довольной улыбке.       Чхве вперился тяжелым взглядом в Чона, и тот, перехватив этот убийственный взгляд, капитулирующе вскинул руки. Фыркнув, младший насупился, неприязненно глядя на дурацкий милый хвостик. Есан потянулся к телефону, явно не замечая воцарившегося напряжения. — Нам бы с тобой о следующей встрече договориться. Где вообще будем готовить? У кого? — Я живу в общаге, так что вряд ли тебя пустят. Только если оставлять заявку, но это… господи, там столько мороки, — он уперся лицом в ладони, с силой надавливая на кожу. Неизвестное раздражение поднималось в груди. — Я тоже в общежитии.       Между ними повисла пауза. Чонхо взглянул поверх ладоней на задумавшегося парня, который потягивал кофе и смотрел в сторону растений, висящих на стенах. Юнхо продолжал молчать, просто наблюдая и иногда меняя позу, слегка отклоняясь, будто для того, чтобы лучше видеть происходящее перед ним. На него Чхве старался не смотреть. Он сверлил глазами мелкий хвостик и все равно торчащие прядки у лица, болтающиеся при каждом движении головы. Наконец, не выдержав, поднялся на ноги, поймав на себе два изумленных взгляда.       Он молча подошел к Есану сзади и махом стащил резинку, отчего-то обижено глядя прямо в сияющие удивленные глаза Юнхо. Провел руками по гладким мягким волосам, зачесывая назад. Подцепив кончиками пальцев скулы парня, откинул его голову назад, убирая налипшие на лоб и щеки отросшие светлые волоски. Стоило прикоснуться к левому виску, убирая прядь, Есан дернулся, распахивая темные напряженные глаза. Рука его против воли сжала ладонь Чхве. Прямо под волосами около левого глаза было небольшое красноватое пятно. Обычно его не было видно, потому что стрижка — похоже, подобранная специально — прикрывала родимое пятно, да и сам парень старался не открывать левую половину лица. Чонхо лишь пару мгновений смотрел на него, а потом бесстрастным взглядом глянул в мгновенно успокоившиеся глаза Есана, который, кажется, особенно переживал из-за этой своей особенности. Он улыбнулся, отводя глаза, однако руки не убрал, просто расслабляясь, и теперь кончики его пальцев едва ощутимо следовали за ловкими руками Чонхо.       Тот практически физически ощутил на себе подозрительно ликующий взгляд Юнхо, однако стойко проигнорировал, продолжая собирать светлые волосы в хвостик. Когда наконец он понял, что возится слишком долго, чересчур тщательно пропуская через пальцы уже давно не спутанные прядки, нехотя завязал их в подобие прически, преувеличенно старательно вновь пробегаясь ладонями по макушке. Стоило ему отнять руки и отойти, Есан тут же завертелся на месте в попытке увидеть Чонхо, а тот моментально накинул на голову капюшон, ощущая, как горят уши и задняя сторона шеи. Прокашлявшись, собирался вернуться на свое место, но наткнулся глазами на наблюдающего за ними Юнхо. — Что?! — наконец раздраженно выпалил он, щурясь. — Не-не, ничего, — тут же замахал руками Чон. — Вы так хорошо смотритесь! — Хен… — поперхнулся воздухом Есан, во все глаза глядя на друга. — Я имею в виду, что так хорошо общаетесь, — заворковал тот, поднимаясь и начиная преувеличенно быстро собираться. — Такие милые мои мальчишки!.. — Сонбэ, — угрожающе напрягся Чонхо, однако воздух моментально покинул легкие, стоило только ощутить, как успокаивающе схватил его за рукав Есан, видимо, испугавшийся, что младший может начать ссориться. Чхве забормотал возмущения себе под нос, отводя глаза и тут же опуская плечи, мгновенно сдаваясь. — Меня мой хороший ждет, — защебетал он, клацая по клавиатуре и поднося телефон к уху. Однако, нахмурившись, убрал его спустя пару секунд. Казалось, от довольной улыбки до ушей его рот порвется. Чонхо с подозрением окинул косым взглядом едва не подпрыгивающего на месте молодого человека. — Так что, раз вы уже друг друга знаете, я полечу к нему. — Давай я подвезу тебя, — тут же предложил Есан, поднимаясь на ноги. Чонхо резко крутанулся на месте, перехватывая руку все еще держащего его за рукав парня и делая шаг к нему. Тот изумленно моргнул, видимо, обескураженный такой вспышкой злости. — Не надо, нет нужды, спасибо! — тут же затараторил Юнхо, мелко замахав руками. Он прикусил губу и забегал глазами от лиц напряженного Чонхо и смущенного Есана до их сцепленных рук. — Мы пойдем в наше местечко, тут недалеко, пешком добегу.       Сделал пару шагов к выходу, пытаясь обойти замерших парней, и снисходительно улыбнулся Чонхо, который развернулся к нему с мрачным выражением лица, спиной прикрывая растерянного до невозможности Есана. — Торопишься к своей принцессе? — грубовато заметил Чхве, на что Юнхо пораженно прикусил губу. — Чонхо!.. — прошипел парень за его спиной, ударяя ладонью по плечу. Лицо того стало еще темнее. — Я пойду, — мягко попятился Чон, стараясь не поворачиваться спиной. Он поднял телефон. — Я перевел тебе денежку! Глянь потом.       Чонхо чисто из вежливости кивнул, кланяясь на прощание, однако продолжал сверлить взглядом исподлобья захлопнувшуюся дверь. Все это время Юнхо широко улыбался, стараясь выглядеть как можно естественнее. И только уже на улице позволил себе отлететь в сторону, прыгая на месте от переполняющих эмоций. Он зажал себе рот, крутясь на месте и не позволяя возбужденному писку сорваться с губ.       Он дрожащими руками снова набрал номер Минги, прижимая телефон к уху и с нарастающим нетерпением слушая гудки. Спустя два гудка, которые показались вечностью, когда на другом конце провода низкий сонный голос заворчал что-то, Юнхо активно замахал свободной рукой, не знающий, как правильно выразиться. Терпеливо ждущий его слов Минги многозначительно сопел в трубку, видимо, готовый уснуть вновь в любой момент. Он даже не стал задавать каких-либо вопросов по поводу того, почему вдруг друг решил так резко позвонить ему невзирая на дистанцию, которую они условились держать. — Это пиздец!.. — наконец прошипел в трубку Юнхо, чувствуя, как от улыбки уже сводит щеки. Десятки, сотни мыслей роились в голове, готовые вот-вот разорвать его изнутри. Он чувствовал себя старой сплетницей, но ничего не мог поделать с растущим, как на дрожжах, ликованием. — Там такая химия! — Где? — не понял Минги. — У Есана и Чонхо-я! — Че?..       Послышалось шуршание простыней, и Юнхо зло топнул ногой, раздраженный тем, что его не понимают. Впервые за долгое время что-то вызвало в нем такой прилив энергии и легкость, он буквально чувствовал, как внутри рождалось что-то жаркое и огромное, как большое-большое солнце, которое не могло найти выхода. Кончики пальцев начало покалывать, и Юнхо пожалел, что не взял с собой ноутбук или хотя бы любимый исписанный вдоль и поперек блокнот. От быстро колотящегося сердца и горящих щек он почувствовал себя неловко, но тут же потушил это стыдливое чувство, встряхивая головой. — Сейчас я приеду, жди! — наконец рявкнул он в трубку, и по испуганно сматерившемуся Минги и активнее зашуршавшим простыням понял, что прозвучал слишком резко. Однако осознание этого пришло поздно, и он не успел извиниться, так как руки против воли уже сбросили звонок, а ноги понесли к ближайшей остановке.       Внутри же царила безмолвная неловкость. Стоило Юнхо вылететь из кофейни и скрыться за поворотом, парни вперились взглядом в закрывшуюся дверь, не зная, как вести себя.       Наконец, прокашлявшись, Есан мягко вытащил руку из крепкой хватки Чонхо, и тот встрепенулся, отскакивая к дивану, как ошпаренный. Усевшись на свое место, тут же скрестил руки на груди. Краска отхлынула от его лица, стоило только увидеть краем глаза, как парень не сел напротив, а подошел ближе и аккуратно пододвинул разложенные по диванчику вещи, садясь рядом. Чонхо рвано выдохнул, прикрывая глаза и растирая их пальцами в попытке разогнать скачущих перед закрытыми веками беспорядочных мушек. — Чонхо-щи, — тихо позвал его Есан. Голос его был спокойным, тихим, не осуждающим и не злым. И от этого стало не так страшно. Чхве вопросительно промычал в ответ. — Не надо грубить, пожалуйста, другим людям. Юнхо-я ничего не сделал.       Вновь вспышка гнева резанула вены и вспорола кожу, пуская по ней мерзкий зуд. Он приоткрыл глаза, зло щурясь на солнце, бьющее из окон. Неприязненно взглянув на него, будто это оно было виновато в том, что внутри все неприятно жгло, отвернулся. Есан внимательно наблюдал за ним, склонив голову набок. Чхве мимолетно глянул на него, отмечая, как от пересечения взглядами парень вздрогнул и крепче сжал свой стаканчик с кофе. Между ними лежал рюкзак, создавая мнимое подобие преграды, словно это должно было расслабить Чонхо. Однако он лишь с горечью усмехнулся. — Извини. И за то, что вспылил, и за то, что схватил за руку. Я просто… не знаю, — он снова прижал ладони к лицу, стараясь спрятаться и от жалостливого взгляда, и от яркого солнца. — Все так запутанно… — простонал он. — Ну, за второе можешь не извиняться, — со смешком ответил собеседник. Он похлопал парня по плечу, отчего тот вздрогнул. — Все же я первый тебя схватил. А вот первое… — Давай забудем об этом. Хорошо?       Есан промолчал, однако руки не убрал, только еще раз неловко похлопал по плечу. Наконец он вздохнул, когда молчание затянулось, и попытался было подняться, чтобы пересесть на свое место, как вдруг Чонхо схватил его за локоть, крепко усаживая обратно. На вопросительный взгляд только поджал губы и вздохнул. Между бровей его залегла глубокая складка. Некоторое время парень буравил взглядом притихшего ссутулившегося Чхве, а потом успокаивающе погладил по руке и потянулся за своим телефоном, тут же откидываясь на спинку дивана и всем своим видом показывая, что никуда он не уйдет. — Так, смотри, у нас есть чуть больше месяца на подготовку к празднику, — резко перевел тему он, за что Чонхо благодарно кивнул. Есан положил на стол телефон экраном вверх, подталкивая его к собеседнику. — Мы недавно с Юнхо-я общались с Минги-щи, и он сказал, что очень хотел бы мелкие пироженки или типа того. А Юнхо-я сказал, что ты печешь обалденные морковные кексы, — восхищенный любопытный взгляд заставил Чонхо распрямить плечи и нарочито небрежно пожать плечом. Это вызвало легкую полуулыбку у собеседника. Он снова вернул внимание телефону, а Чхве мельком скользнул взглядом по точеному профилю. — Если вдруг есть какие-то еще предложения — будет здорово попробовать. Раз уж ты целиком в моем распоряжении, я воспользуюсь этим и научусь у тебя всем премудростям готовки!..       Легкий добрый смешок пустил табун мурашек. Чонхо скинул капюшон с головы, наклоняясь ближе и глядя в телефон Есана, на котором был открыт список блюд, написанный от руки. По почерку, который в какой-то момент ему уже сниться в кошмарах начал, он узнал руку Юнхо. Видимо, тот по просьбе друга разузнал о предпочтениях в еде у Минги, потому что первым же пунктом в отдельно выделенном блоке под названием «десертики» были «маленькие пирожные и булочки с кремом». В списке была куча пометок в скобочках, которые, видимо, придется воплощать в жизнь. Оценивающе пробежавшись глазами по написанному, Чхве фыркнул и показательно закатил глаза. — Ничего сложного. На раз-два справимся. Надо только найти подходящую кухню. — Я могу попроситься к родителям, — задумчиво протянул Есан. На вопросительный взгляд Чонхо пояснил. — Они, вероятно, уедут в отпуск на пару недель. Попрошу у них ключи от квартиры, чтобы был доступ к нормально оборудованной кухне. — А они не будут против… — он запнулся. — Меня? — А должны? Они рады, что у меня есть друзья. Учитывая, что в школе я почти ни с кем не общался. Как-то не с кем было разговаривать, тем более, когда вокруг одни пацаны. Так что просто скажу правду, что это на день рождения моего приятеля — они не будут возражать.       Чонхо задумчиво кивнул, с легкой завистью вспоминая, как его родители всегда неохотно пускали на порог дома «друзей» сына, каждый раз потом долго-долго обсуждая их воспитание, привычки, внешность и так далее. А когда сам сын просился к кому-то в гости, всегда максимально холодно давали разрешение, сетуя на то, что Чонхо шатается по чужим домам.       Есан взял свой телефон, сворачивая мессенджер и переходя в приложение календаря. Там была куча отмеченных дат с названиями предметов. Вероятно, этот человек и правда очень любил порядок во всем также сильно, как и Сонхва. — Так, смотри… — Чонхо раздраженно убрал мешающийся рюкзак, придвигаясь ближе и заглядывая в календарь. Есан лишь сел удобнее, чтобы младшему было комфортно. — На следующей неделе у меня заканчивается волна экзаменов, — он ткнул пальцем в один из дней, — а заключительный тест только в конце июня. У тебя как с экзаменами? — Риторика в четверг и заключительный в пятницу… — протянул Чонхо. В отличие от старшего, календаря он не вел, так что мог надеяться только на свою память и фотографию расписания зачетов в телефоне. — Встретимся тогда уже дней через десять?       Есан поднялся на ноги, допивая кофе и рассматривая стулья. Он отодвинул третий обратно к соседнему столику. Чонхо кивнул. От осознания, что их маленькая встреча подошла к концу, внутри разливалось непреодолимое разочарование, природу которого Чхве не мог понять, да и не сильно хотел копаться в ней. Что-то ему подсказывало, что ответ может не понравиться. — Сколько я тебе должен?       Они столкнулись взглядами. — Прекращай, — предупреждающе нахмурился Чонхо. — Во-первых, мне Юнхо-сонбэ перевел, а, во-вторых, будем считать это… комплиментом, — он неловко прокашлялся. — Тогда я могу отвезти тебя в общежитие. — Сам доберусь, спасибо…       Он нечитаемым взглядом посмотрел на то, как Есан, задвинув стулья и взяв вещи, достал из кармана сумки маленькую баночку антисептика и пачку салфеток. Протерев руки, вылил немного резко пахнущей жидкости и растер между пальцами.       Чонхо против воли засмотрелся на то, как его тонкие аккуратные руки медленно и практически лениво поглаживают каждую фалангу, растирая антисептик и будто массируя кожу, забивая каждую пору. Несколько прозрачных капель скользнуло по запястьям, и Есан ловко размазал их, встряхивая руками. Запах стерильной чистоты, прямо как в больницах, выбил абсолютно все мысли из головы. — Уверен? Мне не сложно. Будем считать, что я тебе должен.       Чхве лишь неразборчиво пробормотал что-то, слепо следуя за парнем. Попрощавшись с коллегой и хозяином, вышел на улицу, даже не слушая, что щебечет ему Есан. Тот провел его к машине. В марках Чонхо не разбирался, а потому единственное, что он мог сказать, это то, что выглядела она ухожено и аккуратно. Ни грамма пыли, ни капли грязи.       Парень достал из брюк связку ключей с каким-то милым брелочком львенка и, разблокировав машину, открыл дверь переднего пассажирского сидения, приглашающе придерживая. Чонхо нечитаемо посмотрел на него, но промолчал и с кивком сел внутрь, тут же начиная оглядываться.       Внутри было чисто, минималистично: никаких украшений, фигурок или наклеечек. Пахло кожей сидений и легко отдавало ароматом шампуня или порошка. Возможно, машина только из мойки. — Ты только мыл ее, что ли?       Есан замер, неловко кашляя и все-таки застегивая ремень, с которым застыл, пойманный вопросом врасплох. — Так заметно, да? — он виновато глянул на парня, и тот, последовав примеру старшего и пристегнувшись, кивнул, тут же вновь начиная осматриваться. — Каждые две недели прогоняю через химчистку, — признался он, начиная медленно выезжать с парковки. — У тебя что, ОКР или типа того? — невольно вырвалось у Чхве. Он тут же распахнул глаза, испуганно глядя на парня рядом, но тот лишь посмеялся, пожимая плечами. Машина плавно выехала, с тихим гулом виляя между другими автомобилями. — Ну… скорее, дело привычки. Стерильность, чистота, порядок. Если хочу быть «лучшим кардиохирургом Кореи», как меня называет Юнхо-я, нужно много работать и учиться. А когда каждый первый препод гнобит за гигиену, а на практике с ножом у горла заставляют мыть руки каждую минуту… — он неловко поправил прическу, видимо, чувствуя себя дискомфортно из-за того, что родимое пятно не прикрыто волосами. — Поэтому ты так тщательно руки протирал антисептиком? — А? — Есан изумленно моргнул, однако не отвлекся от дороги, продолжая сосредоточенно смотреть перед собой. Чонхо опустил взгляд на его ладони, крепко сжимающие руль. — Ты очень… долго их массировал. Каждый палец. — Да? Я даже не заметил, надо же.       Легкий грудной смех расслабил Чонхо, и он сполз по сидению, упираясь виском в стекло и продолжая наблюдать за тем, как уверенные руки мягко скользят по рулю. За тем, как напрягаются жилы и перекатываются мышцы под кожей оголенных предплечий. Когда ладонь скользнула ниже, и тонкий длинный палец слегка подцепил рычажок за рулем, Чонхо вздрогнул и рывком отвернулся, очень заинтересованно глядя в окно. Он чувствовал, как отчего-то зажглись огнем уши. — У тебя руки красивые. — Маникюр и уход. — Ты делаешь маникюр?.. — почему-то это удивило, и Чхве снова посмотрел на Есана, мгновенно забыв смущение. Он даже не заметил. Просто отметил, насколько ухоженные у него руки. — Конечно, — как само собой разумеющееся кивнул парень. Он слегка наклонил голову, аккуратно тормозя. — Для любого доктора, занимающегося операциями, его руки — важнейшая драгоценность. Перчатки очень тонкие. Если какая-нибудь заусеница или кусок ногтя порвет латекс — затрахаешься потом перемывать все, менять и так далее. А если, не дай бог, еще и пациенту что-то всковырнешь случайно… — он вздохнул, покачав головой и серьезно глядя на Чонхо. Тот краем глаза заметил торопящихся перейти дорогу людей и бегущих детей. — Не знал… извини. — Ты думал, что маникюр — обязательно про лак? — снисходительно улыбнулся на кивок Чонхо парень. Он дернул плечом. — Ну, теперь понимаешь, что это не так. — А твои родители знают? — Моя мать нейрохирург, а отец — анестезиолог. Они сами меня на это и подсадили. — О!.. Так ты решил стать доктором из-за того, что твои родители тоже врачи?       Как только машина легко тронулась дальше, Чонхо принялся рассматривать воду Хангана за окном. До этого он никогда не добирался до Ханама по набережной дороге, потому что таксисты старались ехать по широким оживленным дорогам, а автобусы — по своим маршрутам. Он даже не мог предположить, что вид на реку из быстро едущей машины может быть таким завораживающим. — Ну, да. Я с детства ими восхищался. Быть доктором — моя давняя мечта.       Чонхо промычал что-то неразборчивое. Какая-то часть его расслабилась, услышав это, а какая-то зло фыркнула и обиженно заворчала. Почему-то ему правда хотелось, чтобы оказалось, что его точно так же заставили поступить куда-то, а не сам Есан решил по своему желанию стать врачом. Однако скупая радость вкупе с облегчением перевесила, и Чонхо улыбнулся, разморенный приятной компанией, красивым видом и умиротворяющим днем.       Он продолжал разглядывать пейзаж даже когда они съехали с магистрали Каннама и окунулись в ярко-зеленый пейзаж, означающий, что они начали постепенно приближаться к Ханаму. — А почему ты тогда не живешь с родителями? — Их квартира далеко от моего университета. — А где ты учишься?       Есан так искренне и спокойно отвечал на все вопросы, был таким открытым, что внезапная пауза напрягла Чонхо. Он как можно незаметнее скосил взгляд, пробежался глазами по напряженным сведенным бровям и поджатым губам и почувствовал укол стыда. — Можешь не отвечать, если не хочешь. — Спасибо, — тихо искренне отозвался тот.       С выездом за черту города они начали ехать стремительнее, и Чонхо даже с некоторым сожалением заметил, как они пролетели автобусную остановку с раскинувшимся камфорным деревом. Чхве крутанулся, силясь рассмотреть быстро удаляющееся дерево с гнездом на нем, но расстроенно сел ровно снова, когда понял, что уже ничего не сможет разобрать.       Есан никак не прокомментировал это, только слегка вздрогнул и тоже на секунду оглянулся, будто вспомнил или заметил что-то. Мельком стрельнув взглядом в сторону пассажира, оторвал руку от руля и поправил собранные волосы. — Ну… а ты? — неловко спросил он. — Учусь на педагога, — парень кивнул. — На первом курсе пока.       Неловкая тишина заполнила пространство между ними. Чонхо натянул рукава пониже на пальцы, чувствуя себя виноватым за излишнее любопытство, которое могло ненароком оскорбить или задеть Есана. Отчего-то совершенно не хотелось портить с ним только-только начавшиеся отношения. Пусть Чонхо и понимал, что, вероятнее всего, после празднования дня рождения Минги через месяц они перестанут общаться так же свободно, продолжая видеться только в кофейне по вечерам, все равно казалось неправильным то, как грустно выглядел Есан после этого вопроса про то, где он учится. Словно ему есть, что скрывать.       Странное чувство шевельнулось внутри, а легкое ощущение узнаваемости происходящего коснулось плеч. Словно что-то отчетливо знакомое сквозило в каждой сдержанной, вежливой фразе и в каждом ненавязчивом движении Есана. Это чувство было похоже на дежавю и вызывало легкий налет тревоги, вот только Чонхо никак не мог понять, что именно его так тревожит и смущает. Они ведь с Есаном точно раньше не были знакомы и не общались вот так по-дружески близко, верно?       Когда машина замедлила ход, Чхве наконец вынырнул из своих размышлений, осоловело озираясь. Знакомые стены университета за знакомым забором и стоящей тут же знакомой будкой ККП заставили его ревностно вжаться в сидение на мгновение. Это произошло скорее рефлекторно; Чонхо совсем не хотел покидать эту машину и общество приятного ему парня. Он оглянулся на внимательно смотрящего в зеркала Есана, паркующего автомобиль.       Наконец, остановившись, он провел своими до невозможности красивыми ухоженными руками по рычагу коробки и зафиксировал стояночный тормоз, а потом наконец поднял отливающие глубокой синевой глаза на сидящего рядом. Они молча смотрели друг на друга, и Чонхо прикусил щеку изнутри. Он отлично знал, что ему пора уходить. Вежливая терпеливая улыбка Есана совершенно не помогала ему поторопиться: наоборот, задерживала и давала легкую надежду, что ему позволят остаться тут, забиться в уголок и кататься дальше. Чхве даже согласен просто молчать. С Есаном, оказывается, даже молчание было комфортным и умиротворяющим до невозможности. — Ну, так… — наконец не выдержал он, нехотя отстегивая ремень. — Ты… — он снова глянул в уставшие добрые глаза и опять забыл, как дышать. — Ты дашь мне номер?.. Свой. Телефона, в смысле.       Глаза парня распахнулись, он неловко коснулся шеи и снова поправил прическу с левой стороны. Над чем-то глубоко задумавшись, отвел глаза. Легкий розоватый румянец коснулся щек. Он напряженно сглотнул, а потом дрогнувшей рукой достал телефон. Глаза его отчего-то обеспокоенно бегали по экрану. Чонхо снова ощутил прилив злости на себя за такую наивную просьбу. — В мессенджерах… — Есан запнулся. — Меня нет, так что… лучше, наверное, через Юнхо-я общаться. — Но вы же с ним переписывались. Ты даже фото из вашего диалога показал. — Ну… это с моего второго номера. Который… более личный, так сказать. — Может, тогда дашь тот, который менее личный?       Есан молчал. Краска медленно и упорно заливала его лицо, он хмурился и старался отвести глаза. Наконец рвано вздохнул и потер переносицу, внутренне борясь с чем-то. — Давай лучше тогда ты оставишь мне свой, Чонхо-щи, я дома уже зарегистрируюсь со второго номера и сам тебе напишу?       Чхве активно закивал и принял из чужих рук телефон с открытым приложением контактов, вбивая свой номер. Он записал себя вежливо-нейтральным «Чхве Чонхо» и нехотя вернул телефон обратно, нарочно якобы невзначай прикасаясь к чужим тонким пальцам. Есан проверил контакт и задумчиво кивнул.       Чонхо почесал затылок, продолжая сидеть и не зная, куда себя деть. Уходить катастрофически не хотелось. — А мне как тебя записать? — внезапно пришла идея для еще одного вопроса. — Как твоя фамилия?       Глаза Есана мгновенно потускнели, а сам он чуть наклонил голову, хмурясь сильнее. Чонхо сквозь зубы выдохнул, скрещивая руки на груди. Вот и снова ляпнул что-то не то!.. — Ну… давай без фамилии. Ладно? Просто Есан.       Чонхо хотел было поспорить, но, увидев умоляющий смущенный взгляд, тут же захлопнул рот, наконец собираясь с силами, чтобы попрощаться. Он положил руку на ручку дверцы, и Есан встрепенулся, отстегивая ремень и вылетая из машины. Чхве проследил за ним изумленным взглядом, когда парень оказался рядом с дверью и открыл ее, с вежливым покупоклоном выпуская Чонхо.       Того покоробило от этого джентельменского жеста, который обычно выказывали дамам, но сердце предательски забилось быстрее от проявленной заботы, и он медленно вышел из машины, останавливаясь рядом с новым… другом? Приятелем? Уже точно не просто «постоянным посетителем».       Немного потоптавшись на месте и сжав рюкзак в руках, он отошел в сторону, чтобы не мешать Есану закрывать дверцу машины. Тот оглянулся, выжидающе и будто с легкой надеждой глядя на Чхве. Они оба скованно поклонились друг другу на прощание, и Чонхо, закинув рюкзак на плечо, отступил на тротуар. Парень печально и виновато отвел глаза, касаясь кончиками пальцев родимого пятна, а потом со вздохом направился ко все еще распахнутой дверце водительского сидения.       Стоило только ему сесть на место и начать пристегиваться, Чонхо словно током ударило, и он кинулся вперед, испуганно дернувшись от своего же неожиданного для самого себя действия. Он изумленно вскинул голову, глядя на такого же удивленного Есана, который уже опустил руку на стояночный тормоз и явно собирался уже поехать к себе в общежитие. Некоторое время они просто пораженно смотрели друг на друга.       Чхве рвано выдохнул, крепче сжал лямку рюкзака, перекинутого за спину, а потом твердым шагом, не давая себе передумать, направился к водительскому месту, обходя автомобиль. Есан встрепенулся, словно ожидал этого, и принялся отстегивать ремень, снимая блокировку с дверей. Услышав щелчок замка, Чхве внутренне обматерил себя, на чем свет стоит, зажмурился, не позволяя себе оставить и секунды на раздумья, а потом распахнул дверцу, тут же склоняясь и крепко обнимая Есана.       Тот замер, осторожно и неверяще похлопывая его по спине, а потом, поняв, что младший и правда просто решил обнять его без задней мысли, вцепился в него пальцами, выбивая из Чонхо смущенный хриплый вздох. Есан уткнулся носом в сгиб чужой шеи, чувствуя, как начинают дрожать руки, а в горле встает мерзкий скользкий комок слез. Как же давно он хотел вот так просто обнять Чонхо… поэтому сейчас старался заглушить давно зудящее под кожей желание глубокими вдохами, которые щекотливо ловили запах порошка для белья, дезодоранта и какого-то парфюма. Учитывая, что аромат был ненавязчивым и далеким, вероятно, парфюм этот принадлежал Сонхва, с которым Чонхо соседствовал, однако Есану было все равно. Он просто глубоко дышал, закрыв глаза в попытке раствориться в этом моменте.       Наконец Чонхо убрал руки, нехотя отстраняясь и, еще раз поклонившись, рывком развернулся и кинулся в сторону ворот на территорию университета, даже не оглядываясь.       Есан же с тоской смотрел ему вслед, а потом, когда крепкая фигура скрылась из поля зрения, снова закрыл дверцу и, уложив руки на руль, уперся в них лбом. Чувство вины, страха, безграничного и всепоглощающего раскаяния разрывали его на мельчайшие кусочки. С трудом сдержав поток слез и уняв дрожь, он, закусив губу, сквозь затуманенные глаза разблокировал телефон и зашел в мессенджер, открывая диалог, один только взгляд на который каждый раз будто резал его по живому. Самым последним сообщением со стороны собеседника была смазанная фотография с обилием зеленого и черного и короткая подпись. Медвежонок Чонхо 10:37 На остановке рядом с уником воронье гнездо на камфорном дереве.       Есан швырнул телефон на пассажирское сидение, чувствуя, как внутренности рвет в кровавую кашу, и уткнулся лицом в ладони. Болезненный поток слез он подавил, прижимая руку в груди и даже сквозь одежду чувствуя, как тяжело и рвано бьется сердце от щекочущей, мучительной любви.