Уроборос

Том растёт, очень быстро растёт. Ему нравится это, нравится быть высоким, иметь еще больше преимуществ перед сверстниками. Его интеллекта и превосходства в магической силе достаточно самих по себе, но Тому нравится доминировать над другими всеми возможными способами. Он знает, что это несерьезно, что важнее всего его ум и умения, но он не может не наслаждаться. Он не любит зеркала и не слишком часто рассматривает собственное лицо в отражающих поверхностях, но вынужден хотя бы бегло смотреть в них, чтобы убедиться, что выглядит презентабельно после утреннего душа. Его лицо тоже меняется, но более неуловимым образом. Его щеки становятся резче, подбородок – более очерченным, и когда он возвращается в Хогвартс на третий год, он замечает, что некоторые девушки смотрят на него по-другому. Ему становится немного не по себе от этого нового вида внимания. Это напоминает ему о том, как смотрел на него священник, но Том не обращает на это внимания, убеждая себя, что это глупые девчонки-подростки, они никоим образом не представляют для него угрозы. — Ты посмотри на это! — Альфард толкает Тома локтем во время приветственного пира. Как будто Том мог это пропустить. В Большом зале слышны шепот и вздохи. Потому что самый большой одиннадцатилетний мальчик, которого когда-либо видел Том, только что вошел через двойные двери. — Это место катится ко всем чертям. — Абраксас качает головой, когда люди пялятся и указывают на мальчика. Он очень высокий. Почти такого же роста, как Дамблдор, который ведет учеников к Распределяющей Шляпе. Даже персонал бросает на него странные взгляды. Мальчику не нравится внимание. Он переминается с ноги на ногу, втянув голову в приподнятые плечи, опустив глаза. Глаза, которые почти скрыты кустистыми бровями. На его голове лежит огромная копна спутанных волос. — Должно быть, великан, — мрачно бормочет Лестрейндж. — Не будь идиотом, — вставляет Эйвери. — У великанов нет магии, и, кроме того, если ты так думаешь, потому что он большой… он маленький, по сравнению с великанами. — Он не просто высокий от природы, о чём ты?! Просто посмотри. — Полу-великан. — Том перебивает их обоих. — Да, полу-великан. — Вальбурга смеется. — Кто бы стал трахаться с великаном? — Выражения! — возмущенно шипит староста с соседнего стола. — Вальбурга, в самом деле! — упрекает её кузина Лукреция, сидящая через два места от неё. Том бросает на неё взгляд. — Полагаю, те же люди, кто размножается с гоблинами или домашними эльфами. Абраксас содрогается. — Так много больных людей. — Хорошо, я согласна, есть волшебники-извращенцы. — Говорит Вальбурга, откидывая волосы назад. — Но какой великан посмотрит на волшебника и подумает «приятель» вместо еды. Где вообще логика? — На самом деле ей всё равно, великан мальчик или нет, она просто хочет поспорить. Все игнорируют её. Шляпа отправляет мальчика, Рубеуса Хагрида, в Гриффиндор. Красно-золотой стол неуверенно аплодирует.

***

В конце первой недели «Ежедневный пророк» сообщает о том, что немцы бомбят Лондон. Они все смотрят на фотографии, на которых изображена часть города, охваченная пламенем и хаосом. Том объясняет слизеринцам, что такое бомбы, хотя он сам не очень понимает, как именно они работают. Грязнокровки, охваченные ужасом, убегают из Большого Зала, чтобы, без сомнения, написать своим родственникам.

***

На следующий день бомбы падают снова. На третий день в Косой переулок падает бомба, убивая трех волшебников, маггловское взрывчатое вещество, по-видимому, достаточно сильное, чтобы пройти сквозь чары. На четвертый день Том видит фотографию Марволо на первой странице. Целая статья восхваляет его за явно впечатляющие щиты, которые он расставляет вокруг Косого и Лютного. Разрушители проклятий говорят, что они никогда не видели настолько сложных заклинаний, и ранее считалось, что магическому обществу еще нужны годы до открытия метода поддержания защитных чар, которые распространяется на такие огромные территории и находится в центре такого технологически развитого города, как Лондон. Том испытывает невероятную гордость. Когда он отрывает взгляд от газеты, многие студенты смотрят на него. Марволо известен в Министерстве и среди Священных Семей, возможно, среди исследователей сложных магических теорий. Однако большинство людей мало что слышали о нем. Но теперь узнают все, думает Том. Он бросает взгляд на Преподавательский стол, где Дамблдор все еще читает, на его стареющем лице появляется легкая хмурость. Профессор Чар выглядит не менее озадаченным. Бомбы падают на Лондон ежедневно, но ни одна из них больше не падает в Косой или Лютный.

***

Уход за волшебными существами доставляет удовольствие. Тому всегда были интересны животные, особенно волшебные, и он чувствует себя рядом с ними более комфортно, чем с людьми. После того, как он потратил прошлый год на написание домашнего задания для Вальбурги, арифмантика для него уже не в новинку. Трансфигурация становится интереснее, когда происходит переход к органическим преобразованиям. Том особенно увлечен анимагией, он сам читал о ней, обычно Дамблдору всегда есть что добавить, чего нельзя найти в книгах. Однако в этом году он рассеян. Дамблдор, должно быть, еще более великий волшебник, чем предполагал Том. Всегда было очевидно, что он очень умен и эффективен, но теперь все газеты начинают призывать его разобраться с постоянно растущей угрозой, которой является Гриндельвальд. Том наблюдает за ним, более внимательно, чем раньше, пытаясь понять, почему люди думают, что учитель – единственный, кто способен победить самого могущественного тёмного лорда на сегодняшний день. За добрым поведением Дамблдора скрывается сила, в его обычно блестящих глазах – сталь, когда кто-то называет одного из его гриффиндорцев «грязнокровкой» или заходит слишком далеко в своей шутке. В любом случае, он, кажется, не склонен встречаться с Гриндевальдом в ближайшее время, игнорируя слухи и газеты, сначала умоляющие его сделать это, а затем пытающиеся вынудить его. Дамблдор остается в Хогвартсе, словно прячется, и Тому приходится прикусить язык, чтобы не подойти к нему и не сказать — Не очень по-гриффиндорски с вашей стороны, профессор. Его учитель древних рун оказался действительно плох, как и предсказывал Марволо. Но Том давно привык к некомпетентности, так что все в порядке. Ближе к концу первого семестра он ждет окончания занятий, чтобы спросить о дополнительных заданиях. Тому он не нравится, но Том ему определенно нравится. — Распознают ли защитные чары родственников заклинателя? Разрешат ли они пройти кому-то из того же рода? — Нет, — отвечает мужчина, и, возможно, он плохой педагог, но у него должно быть много знаний о рунах. — Вы уверены, сэр? Я слышал о случае, когда сын обошел некоторые чары, которые отец наложил на комнату. Хотя, возможно они были основаны на магии крови, так что… У учителя отвисает челюсть. — Магия крови? Это, должно быть, была Тёмная семья. Или, возможно, древняя, — говорит он, глядя на Абраксаса и Альфарда, ожидающих Тома у двери. Том невинно моргает. — Древние или темные защитные заклинания часто сочетают руны с магией крови с намерением что-то защитить. И магия крови, действительно, позволила бы любому человеку этой крови обойти ее. Но руны этого не позволят. Руны, если все сделано правильно, остановят кого угодно, кроме заклинателя, независимо от крови. И все же у Тома не возникло проблем с тем, чтобы ворваться в комнату Марволо и открыть его шкатулку. — Не могли бы вы выписать мне пропуск, сэр? Чтобы я мог больше прочитать о защитных чарах? Мне правда любопытно. — Ах, ну конечно. — Учитель смеется и выписывает Тому его первый в жизни пропуск в закрытую секцию библиотеки.

***

Во время своего первого визита в Хогсмид, когда Том набивал свою сумку различными сладостями, выставленных в Сладком королевстве, его охватило странное ощущение. Оно возникло из ниоткуда, пока вокруг него были необычные и разноцветные конфеты. Должно быть, именно это и вызвало его. Маленьким мальчиком он бродил по улицам Лондона и останавливался, чтобы заглянуть в витрины кондитерских или ресторанов, чувствуя, как у него сводит живот от голода, а рот наполняется слюной от вида и запахов. Часами он смотрел, пока не подходил официант и не прогонял его, чтобы не ставить клиентов в неловкое положение. Том думал, насколько несправедлива жизнь, как все эти люди, толстые и богатые, оставляли на столе наполовину наполненные тарелки, чтобы их выбросили в мусорное ведро, пока он умирал с голоду на улице. Это пробуждало в нем такой глубокий гнев, что он поддерживал его вместо еды. У него сильно сводит живот, и он трясет головой, прогоняя воспоминание. Внезапно он ужасно проголодался, хотя всего час назад плотно позавтракал. Свет и краски, смех вокруг него на секунду кажется неправильным. Воспоминание было таким сильным, что он мог поклясться, что только что был в Лондоне. Том всегда запасается едой. У него дома, даже когда Битси у него на побегушках, в тумбочке у кровати всегда лежат закуски. В школе он всегда держит в сумке сладости. Том всегда следит за тем, чтобы еда была под рукой на случай, если вдруг она понадобится. Он не понимает, почему в последнее время эта привычка стала еще более пагубной, почему он все еще делает это, даже после многих лет заботы, не пропуская ни одно блюдо на столе и получая угощения за каждым приемом пищи. И все же этот внутренний голод остается с ним, неудовлетворенный.

***

На его четырнадцатый день рождения Марволо, наконец, снимает чары с книг в их собственном доме. Не со всех, но, по крайней мере, с половины. — Не практикуйся, пока что. Просто изучай теорию, — предупреждает Марволо, когда Том выбирает книгу. Он почти чувствует заключенные в ней темные знания. Она кажется такой тяжелой. Тому не терпится узнать все, что она может предложить. Он даже не идет на новогодний бал к Малфоям, потому что не сможет взять эти книги с собой в Хогвартс, и у него есть всего несколько дней, чтобы прочитать столько, сколько сможет, перед отъездом.

***

Блиц, как это стали называть магглы, все еще продолжается, не прекращаясь с сентября. — Жестокие дикари, — комментирует Абараксас, когда они идут в Косой пополнить запасы ингредиентов для зелий в последний день перед поездом в Хогвартс. Бомбы взрываются над ними и вокруг них, но до них не долетают обломки. С сиреной и криками магглов, доносящимися из-за щитов, ничего нельзя поделать. Их оставили прямо в Дырявом котле. Том не может себе представить, каково это – жить за пределами магических щитов, как это возможно, что лондонцы, по-видимому, делают все возможное, чтобы выжить, несмотря на немцев, пытаясь работать и жить так, как будто их не бомбят. — Сколько ещё они смогут так продолжать? — Том спрашивает Марволо дома, пока тот аккуратно расставляет свои книги. — Такими темпами от Лондона скоро мало что останется. Разве у нас – я имею в виду, у британских магглов нет собственных военно-воздушных сил? Разве они не могут держать немцев на расстоянии? — Королевские ВВС разгромлены, — отвечает Марволо. — Королевские..? — Королевские военно-воздушные силы. Они наносят ущерб Германии, но должен сказать, это совсем не похоже на то, что люфтваффе наносит Лондону. Это будет продолжаться довольно долго. — Каковы шансы, что всем магглам удастся покончить с собой и избавить нас от своего присутствия? Марволо смеется. — Боюсь, они гораздо более живучие, чем кажутся. Большинство волшебников склонны рассматривать их как нечто безобидное, забавное домашнее животное, но это серьезная ошибка. Том – это не Абраксас, который ненавидит магглов, он считает их просто глупыми. Он не похож на магглолюбивых дураков, которые заступаются за них, хотя, в конце концов, разделяет мнение Абраксаса в то, что они не могут причинить вреда магическому населению в целом. — Я вырос с ними, — мрачно говорит Том. — Я прекрасно понимаю, на что они способны. Он перекладывает свои книги, недовольный их расположением в сундуке. Он знает, что не сможет заснуть, если не наведет порядок. — Убить! — Разгневанный Атлас шипит, гоняясь за Морганой по библиотеке. Она украла его добычу, как она обычно и делает. Атлас часто пытается убить Моргану, но, к постоянному удивлению змеи, она намного быстрее его и гораздо агрессивнее, когда вынуждена вступить с ним в схватку. — Знаешь, я думаю всё будет хорошо», — говорит Марволо некоторое время спустя. Том смотрит на него. — С Лондоном», — уточняет Марволо. — Всё, что разрушат, будет восстановлено. Том кивает. Он ненавидит магглов, у него было много неудачных опытов с ними и восемь лет страданий в подтверждение этого. Однако после того, как он стал достаточно взрослым, чтобы тайком сбегать из приюта, его единственным утешением стали прогулки по Лондону. Он мечтал о чем-то великом, о каких-то привилегиях, которых не было у других, и хотя он делил Лондон со столькими людьми, ему все еще нравилось ощущение, что он окружен древним городом, цеплялся за идею, что он происходит от величия, что он такой же неунывающий, как улицы, по которым он ступал, которые пережили тысячи лет, породили людей, которые пошли вперед и завоевали половину мира. Он не хотел бы, чтобы его уничтожили. Моргана прыгает на ногу Марволо, шипит на Атласа, шерсть вздыблена, хвост метается, когда Атлас пытается ударить ее. — Уходи. — Марволо прикрывает Моргану рукой, словно защищая. Расстроенный Атлас скользит к дверям. Это несправедливо, Том хорошо это знает. Она всегда зачинщик. — Вернись, — зовет он Атласа, зная, как сильно змее нравится обвиваться вокруг Тома. — Запрещено, — шипит Атлас, прежде чем исчезнуть. Марволо ухмыляется, гладя не менее самодовольную Моргану. Том раздраженно закатывает глаза. У Марволо гораздо больше власти над Атласом или любыми другими змеями, с которыми они сталкиваются. Они с нетерпением слушают Тома, но как только взрослый мужчина начинает говорить, Том теряет над ними власть. Всё в порядке. Однажды Том вырастет, и Марволо будет не так легко превзойти его во всём, что он попытается сделать.

***

Капитан по квиддичу загоняет Тома в угол, как только он возвращается в Хогвартс. — Васиэй в этом году заканчивает школу. Нам понадобится новый охотник, и, говорят, у тебя это хорошо получается. Не хочешь попробовать? Том соглашается, и его немедленно берут в резерв, гарантируя, что на следующий год он заменит Васиэй. Абраксас не очень доволен, он хотел это место сам. Слизеринские друзья не похожи на других друзей, которые аплодируют успеху. Они завидуют ему. И это прекрасно, Том не стал бы доверять никому, кто глупо возвышает окружающих, ничего не желая для себя.

***

Ему бы очень пригодились его необычныая мантия-невидимка, но Марволо пока не разрешает ему выносить ее из дома. Тому нужно быть невидимым, поскольку он постоянно ищет Тайную комнату среди ночи. Он научился накладывать Чары Иллюзии такой силы, что дважды натыкаясь на Слизнорта, внизу, в подземельях, и много раз на Смотрителя, ни один из них не взглянул в его сторону.

***

— Просто оставь его в покое! Том направляется в сторону голосов, доносящихся с опушки Запретного леса, возвращаясь из Хогсмида один, умудрившись оторваться от своей группы. Хагрида трудно не заметить. Он на голову выше двух других мальчиков, тоже гриффиндорцев, но пятикурсников. — Отпусти, идиот! — говорит один из них, вытаскивая палочку и указывая на Хагрида, но тот продолжает что-то держать. — Ты её ранишь, если я так сделаю! — Хагрид жалуется. Том с любопытством подходит ближе, и вот тогда он слышит это. — Умри! Умри! — шипит змея, очень расстроенная. Когда Том оказывается достаточно близко, он видит, что гадюка уже трижды укусила Хагрида за руку. Она продолжает кусать, отчаянно желая освободиться, но яда больше не осталось. — Хагрид, ради Бога, забудь о ней! И тебе нужно пойти к Целительнице! — Почему ты хотел ее ранить? — Хагрид кричит в ответ раскатистым голосом. — Это гребаная змея… — Успокойся. Он не хотел причинить вреда, — шипит Том, и все трое учеников вздрагивают. — Он сжимает меня! От него пахнет страхом! — сообщает Тому змея. — Иди сюда, — Том протягивает руку и поднимает взгляд на Хагрида. Он ненавидит, когда кто-то возвышается над ним, это особенно унизительно, когда другой – ребенок. — Дай её сюда. Со мной она будет в безопасности. — Урод, — бормочет себе под нос один из гриффиндорцев. Том бросает на него взгляд, но больше ничего не делает. Во всяком случае, не при свидетелях. Он запомнит и отомстит в подходящий момент. — Не оскорбляй его! Это нехорошо! — Хагрид, которого называют «уродом» чаще, чем обращаются к нему по имени, встает перед Томом, как бы защищая его. На секунду Том лишается дара речи, будучи в полном шоке от абсурдности происходящего. Хагрид передает змею, которая теперь держится у Тома на руке. — Плохие люди. — Она обвивается вокруг бицепса Тома, напуганная до полусмерти. — Пойдем, тебе действительно нужна целительница, — говорит Том. — Мы заберём его, — настаивают гриффиндорцы. — Мы не оставим его наедине со слизеринцем… Том пожимает плечами и уходит, но Хагрид следует за ним. — Я не хочу уходить. Что, если они убьют змея? Она не сделал ничего плохого. Занималась своими делами, когда те парни попытались заколдовать её, потому что он просто была на тропинке. Я схватил её, чтобы уберечь от вреда. Что за идиот. Том понимает его, но просто схватить гадюку… — Ты должен пойти к ней. Она ядовитая. — Со мной всё будет в порядке. Я… Моя кровь… Я крепкий. Большинство ядов меня нисколько не беспокоят. — Великаны действительно невосприимчивы к большинству болезней, от которых страдают волшебники. — Я не великан! — Мальчик возбужденно краснеет. Змея снова испуганно шипит. — Ладно. У тебя есть преимущества без недостатков. — Я просто вырос высоким… — Послушай, это может сработать с твоими тупыми соседями по факультету, но ты не обманешь никого, кто хоть раз брал в руки книгу. Не отрицай. В любом случае, мне всё равно. — Ты никому не расскажешь? — Как такой большой человек может быть таким застенчивым и неуверенным в себе? Это беспокоит Тома. — Люди за пределами моего дома не слишком-то жалуют нас, слизеринцев, как ты сам видел. Мы не часто общаемся с другими. В больничном крыле Целительница зовёт декана факультета Хагрида, не веря версии событий Хагрида о том, что его случайно укусила гадюка, особенно когда его сопровождает Змееуст. Хагрид рассказывает ту же историю Дамблдору, который внимательно смотрит на Тома. — Как я вижу, змея всё ещё с вами — комментирует он. — Она будет неопасна, пока её яд не вернётся, профессор, — спокойно сообщает ему Том. Дамблдор, похоже, не думает, что Том имеет какое-либо отношение к травмам Хагрида. Он мягко говорит Хагриду, что ему следовало бы быть умнее и не играть со змеями. Хагрид не хочет доносить на свой факультет, предпочтя взять вину на себя. У Тома нет таких угрызений совести, поэтому он рассказывает Дамблдору, что произошло на самом деле. — Я не могу позволить тебе держать гадюку в школе, Том, — мягко говорит Дамблдор. Как будто Том не способен вызывать змей, когда захочет. Он делает это довольно часто. — Даю тебе слово, Лесник будет хорошо заботиться о ней, пока она не поправится. Отдайте змею ему, если хотите. — Не кусайся. Это всё равно бесполезно. Ты в безопасности. Тебя будут кормить и содержать в удобствах, — шипит Том на гадюку, передавая ей слова Дамблдора. — Голодна. Мыши. — Она спокойна в руках Дамблдора, счастливо свернувшись вокруг него, доверяя словам Тома. — Она хочет мышек, — сообщает Том Дамблдору, который улыбается ему, в глазах появляются весёлые искорки. — Двадцать очков Слизерину, — говорит он, хотя ему также следовало бы снять очки со своего факультета из-за глупости и некомпетентности других. Но, как обычно, он этого не делает. Между деканами происходит добродушное соревнование за кубок факультета. В большинстве случаев побеждает слизерин, чего и следует ожидать, поскольку они амбициозны сами по себе. Дамблдор изо всех сил старается остановить их постоянные выигрыши, не будучи при этом слишком несправедливым. — Так ужасно! — Говорит Хагрид. — Я бы с удовольствием говорил с животными. Ты можешь говорить с драконами? Они ведь рептилии, да? Мои любимые.

***

Он становится немного загруженным из-за всех этих предметов, которые он сдает, плюс тренировок по квиддичу, которые он теперь должен посещать, хотя играть он будет только в следующем году. Вдобавок ко всему, почти каждую ночь, после комендантского часа, он отправляется на поиски Тайной комнаты, но безуспешно. В довершение всего, он часто использует разрешение на доступ к запретной секции, и там есть что почитать. Тому не в силах сдерживать своё разочарование. Абраксас проиграл ему уже достаточно дуэлей, чтобы понять, что это просто неразумно. Он становится более сдержанным, чем обычно, вымещая свое недовольство на Альфарде. Блэк не отличаются ни терпением, ни тем, что легко принимают оскорбления, поэтому они устраивают грандиозные ссоры, за которыми ночь за ночью следуют постоянные стычки. Учитывая все обстоятельства, Том немного устает, и для него большое облегчение вернуться на лето в тишину и уединение, в порядок, который царит в его доме. Блиц наконец-то закончился, так что его прогулки в Косом переулке не прерываются постоянно воем сирен и взрывами бомб. Не то чтобы он проводил много времени в Косом, предпочитая отправиться в Лютный под покровом теней и проводить там свое время. Магазины там намного интереснее, и теперь, когда Марволо не так строг к тому, что читает Том, перед ним открывается совершенно другой мир. В Лондоне по-прежнему неспокойно, он полон развалин, воров и убийц, но спокойнее, чем зимой. По мере того, как маггловская война, кажется, идет на убыль, по крайней мере в Британии, волшебная набирает обороты. Британское магическое сообщество больше не верит министру, вокруг царит сильная паранойя, ходит много сплетен и слухов, поэтому Том всегда держит свою палочку при себе. Он даже использует её в Лютном для мелочей, стараясь, чтобы его не заметили. Ему нравится знать, что он делает что-то незаконное и это сходит ему с рук на улице, полной людей. Не то чтобы посетители «Лютного» очень уж беспокоились о законе. Там каждый занимается своими делами. После того, как Абраксас немного отходит и снова становится почти терпимым, Том позволяет присоединиться ему. Он почти такого же роста, как Том, они оба выглядят старше, чем есть на самом деле, и никто не доставляет им никаких хлопот, хотя светлые волосы и зеленые глаза выдают Абраксаса с головой, поэтому они стараются их скрывать. Каким бы несносным ни был Абраксас, он понимает, что нужно быть осторожным. Вальбурга не может быть незаметной, если от этого зависит её жизнь, поэтому Том никогда не берет её с собой. Она расстраивается из-за этого, устраивает одну из своих истерик, и они сильно ссорятся. В последнее время они постоянно ссорятся. Ничего особенного, но это становится постоянным явлением, все, что она делает, раздражает его, и хотя он может легко игнорировать других мальчиков, когда они его раздражают, по какой-то причине с ней это не работает. — Вижу, ты снова стал собой, — комментирует Марволо, когда Том приказывает Битси передать Вальбурге, ожидающей в камине в коридоре, что его нет дома. — Это заняло много времени. Марволо никогда не нравилась Вальбурга. Ему, по правде говоря, никто не нравится, особенно дети, но его, казалось, раздражало само присутствие девочек, в тех очень редких случаях, когда они находились в одной комнате. Он часто усмехается, когда Том упоминает Абраксаса, но не с таким отвращением. В августе Марволо начинает учить Тома некоторым проклятиям, о которых он читал с тех пор, как были сняты ограничения на темную магию. — Их сложнее использовать невербально, — объясняет он, когда Том расстраивается. Они получается у него с самой первой попытки, но раз ему нужно произносить слова, нужно уделять этому гораздо больше внимания. Ему также нужно следить за движениями палочки, что раньше никогда не было для него проблемой. В школе он всегда старался произносить заклинания вслух, и, по словам Марволо, при правильных движениях у Дамблдора будет меньше подозрений. Но на самом деле он никогда не нуждался в них, это было просто для виду. Но сейчас они нужны. Том с большой завистью наблюдает за тем, как Марволо может колдовать без палочки. Одно дело уметь творить магию без палочки, и совсем другое – овладевать темными искусствами простым взмахом руки. — Но не рекомендуется. Это быстро истощает волшебника. Но со временем я научу тебя. Никогда не знаешь, когда окажешься без палочки. У Тома талант к Империусу. Он слышал о нем раньше, одном из Непростительных проклятий. Время от времени кого-нибудь арестовывали за него. Из всех трех Том всегда хотел изучить его больше всего. Сначала Марволо настаивает на том, чтобы наложить Империус на него. По его словам, это единственный способ овладеть им. Том немного встревожен, но зря. Он удивлен, как легко он ему сопротивляется. Он чувствует желание, да, и та его часть, которая всегда хочет угодить Марволо, не помогает ему, но, в конце концов, он может избавиться от проклятия. Он ожидал, что Марволо будет впечатлен, но это не так. Казалось, он ожидал этого. Том практикуется на Битси, хотя и знает, что это слишком просто, учитывая ее более простой ум и потребность подчиняться ему в любом случае. Ему не терпится попробовать это на своих соседях по комнате. За неделю до того, как Том отправится в Хогвартс, где начнется его четвертый учебный год, Марволо впервые спускается с ним в подземелья. Там ждет маггл, испуганный, с широко раскрытыми от ужаса глазами. — Магглом управлять легче, чем волшебником, но сложнее, чем домашним эльфом, — объясняет Марволо, как будто в этом нет ничего необычного. Сердце Тома бешено колотится в груди, во рту пересохло. Марволо выжидающе смотрит на него. — Пожалуйста, сэр! Пожалуйста, отпустите меня! Я не пойду в полицию… Это всего лишь маггл, не глупи, говорит себе Том. Всего лишь маггл. Он не знает, почему чувствует себя странно из-за этого. Отталкивая мысли, он выпрямляет спину, прицеливается и использует его. Проклятие действует мгновенно, и Том так же быстро забывает о неприятных ощущениях. Ощущение того, что он может так тщательно контролировать кого-то, вызывает у него трепет – Том чувствует себя могущественным. Маггл беззащитен, подчиняется каждой команде без колебаний, с остекленевшим, потерянным взглядом. — Волшебники сопротивляются лучше – некоторые сильнее, чем другие. Зависит от их умственной стойкости и подготовки. Но тебя это не касается. Ты сможешь подчинить любого, независимо от того, насколько сильна может быть жертва. Жертва. Тома снова охватывает возбуждение, волосы у него на затылке встают дыбом. — Конечно, ты ещё не взрослый, твоя магическая сила всё ещё растет, так что вокруг тебя всё ещё много могущественных волшебников, которых ты пока не сможешь подчинить. Том кивает, во рту все пересохло. — Ты научишь меня, как изменять воспоминания? Кажется, это прекрасная возможность. В конце концов, мы не можем отправить его обратно с его воспоминаниями… — Он никуда не денется, дитя. — Тихо говорит Марволо, слегка склонив голову набок и внимательно наблюдая за Томом. — Разве ты не хочешь увидеть Непростительные проклятия в действии? Прежде чем Том успевает что-либо сказать, Марволо направляет свою палочку и, просто ради Тома, произносит нужные слова. — Авада Кедавра! Подземелье освещает зелёный свет. Это длится всего секунду, а затем гаснет. Как и маггл. Том смотрит на пустую оболочку, оставшуюся от него. Ни единой капли крови, ни одной заметной раны. Как марионетка, у которой перерезали веревочки. Он мертв. Мертв. Мертв. Его разум снова и снова зацикливается, он продолжает смотреть на него.