Уроборос

Его комната почти такого же размера, как целый этаж в приюте. В ней есть величественная кровать с тончайшим постельным бельем. Под ногами – мягкий ковер. Прекрасный деревянный стол с кожаным креслом, такое он видел только однажды, когда миссис Коул потащила его за собой на встречу с директором фабрики, прося пожертвований. Она ненавидела Тома, но он был самым обаятельным ребенком, он хорошо говорил и всегда оставался вежливым, так что с наименьшей вероятностью закатил бы истерику в неподходящий момент. — Со мной тебе не нужно притворяться, — сказал красноглазый мужчина прошлой ночью, когда Том лишь из вежливости начинал произносить «спасибо» и «пожалуйста», когда не решался заговорить о том, что именно он делал с помощью магии. Но этот человек уже все знал. Знал об украденных безделушках, о кролике Билли; и то, чего не должен был знать – как Эми разорвала книгу Тома пополам и, когда он представил иглы, пронзающие ее глаза, та стала кричать и плакать кровью – он улыбался, на его лице возникало наполовину удивленное выражение, искра узнавания, будто он знал, но забыл. Том не рассказал только о змеях. Ясно, как Божий день… Ясно, насколько этот человек богат, насколько образован. Все, что он видел в доме, было аккуратно, изящно. И Том сомневается, что мужчина хотел бы услышать, что иногда он приносил змей, единственных друзей, что у него были, в свою старую комнату. Но сейчас он изучает двух кусающих друг друга за хвост змей, вырезанных на дверцах шкафа, в котором находится одежда высочайшего качества. Все для Тома. Здесь нет ничего детского: ванная комната такая же впечатляющая, как и спальня, ванна на ножках, раковина такая высокая, что Том должен вставать на цыпочки, чтобы как следует умыться. В своих фантазиях он представлял, как отец обнимает его, дарит игрушки – он видел в своем воображении красочную комнату, полную детских игрушек и смеха. Но это было давно – во всяком случае, сейчас Том не хочет, чтобы к нему прикасались. Прикосновение всегда сопровождалось болью – сильные удары Билли, трость миссис Коул. Кроме того, ему приятно, что с ним обращаются как с взрослым. Том не обычный ребенок. На полках стоят десятки книг со странными названиями, с обложками из тонкой кожи. Том пробегает пальцем по их корешкам, вдыхая запах, который всегда обещает новые знания, временный побег из реальности. Только теперь Том не хочет сбегать от нее. Он почти не спал – было поздно, когда его привели в комнату, солнце уже давно село, но он лег в кровать и часами смотрел на замысловатый полог, будучи слишком взволнованным, чтобы спать; боясь, что в тот миг, когда он проснется, все окажется сном. На рассвете он принял ванну, радуясь напору воды, тому, какой горячей она была. Больше всего ему нравилось уединение – никаких других мокрых, плачущих детей, отвратительных грязных животных, которые соглашались купаться только после ударов или подкупа. Он надевает костюм и замечает некоторые странности – цвета, символы на запонках и пуговицах. Сама ткань кажется живой. В шкафу непонятные накидки, черных и темно-зеленых оттенков; Том пробегает по ним пальцами, недоумевая. Он идеально расчесывает волосы, изучает лицо, пока на нем не исчезнет последняя эмоция, и прячет Франкенштейна под кроватью. — Тебе не нужны маггловские книги, — сказал мужчина, пока отводил Тома в его спальню. Он объяснил, что такое магглы, и дал понять своё презрение к ним. Том тоже ненавидит их, ненавидел их еще до того, как узнал, что существуют целый волшебный мир, наполненный магией. Том не может дождаться, чтобы увидеть его. Тем не менее, в последний момент, когда хозяин дома отвернулся, он схватил книгу и спрятал ее под рубашкой, потому что это было единственное, что было у Тома в тот момент. Даже сейчас он не позволит себе потерять её – всё может быть отнято в любую секунду, и бдительность Тома не усыпить чувством счастья, которое он испытал, всей удачей, которая, казалось, наконец, решила повернуться к нему лицом. Он ждёт, пока настенные часы с маленькими стрелками в форме змей, не покажут без пяти минут восемь. Он выходит, стараясь не шуметь, идя тем же путем, что и прошлой ночью, по длинному коридору, вниз по парадной лестнице, налево в гостиную, где его уже ждут. Мгновенно он замечает, что на мужчине одна из тех накидок, которые Том видел в шкафу. У него так много вопросов, что можно сказать, он состоит из одних только вопросов, но он сдерживается, садится туда, куда ему указали, и ждет. На столе появляется еда – и не просто пара тарелок, целое застолье! Том никогда в жизни не видел столько еды сразу. Несколько секунд он может только смотреть на это, даже не зная, с чего начать. И в тот же миг он бросается на пирожные и лишь в самый последний момент напоминает себе, что нет других детей, которые могли бы украсть сладости, не нужно хватать все так быстро, как только можно. Итак, он использует свои столовые приборы, все из чистого серебра. Тем не менее, он ест быстро и пробует абсолютно все, удивляясь, обнаруживая такое количество вкусов. На какое-то время он настолько отвлечен, что забывает, где он и с кем. Когда он поднимает голову, мужчина смотрит на него своим жутким взглядом. На его тарелке нет еды, только чашка чая. Неуверенный, Том откладывает столовые приборы. — Ешь, — говорит мужчина, забавляясь. Ну, тогда… Он возобновляет пиршество. В конце концов, он останавливается. Он мог бы продолжить; он наелся, но нельзя игнорировать столько еды, лежащей на столе. Однако он заставляет себя остановиться. — Спасибо, — говорит он, когда заканчивает, и на этот раз это не просто вежливость. У Тома особые отношения с едой, даже если она скудная. Его любимое времяпрепровождение, помимо чтения, – это есть. Хотя у него редко случается возможность делать то, что ему хочется. — Ты не против мясного фарша? — спрашивает мужчина, слегка нахмурившись. — А должен быть? — для Тома смешно отказываться от какой угодно еды. — Хм... — он встает из-за стола, — Я уйду на весь день. Справа находится библиотека, хотя книги в твоей комнате я выбрал специально для тебя. Когда проголодаешься, позови Битси. — Битси? — спрашивает Том, и с хлопком рядом с ним появляется существо. Он сильно вздрагивает. — Битси здесь, чтобы служить Вам, молодой хозяин. Том смотрит на это существо, застыв. Но оно не выглядит угрожающим, совсем наоборот. Большие висячие уши, выпученные глаза, тощие конечности и… полотенце обернутое вокруг тела. Когда он оглядывается, мужчина уже ушел. — Что ты такое? — требует Том. — Битси – домашний эльф, хозяин. Том понятия не имеет, что такое домашний эльф, но ему очень нравится, когда его называют хозяином. Он узнает, что такое домашний эльф. Том сидит за своим столом, читает книгу за книгой, поглощая их с таким же энтузиазмом, как и еду, которую приносит Битси. Она (потому что это она) издает легкий восторженный визг каждый раз, когда Том о чем-то просит. А потом он находит «Историю Хогвартса» и забывает обо всем на свете. Мужчина накануне вечером упомянул о существовании магических школ, но то, что здесь написано, – это чересчур. Факультеты, предмет, описание замка – все это поистине волшебно. Он уже знает, куда он попадет, – зеленый с серебром герб привлекает его внимание задолго до того, как он даже прочитает о Салазаре Слизерине, о качествах, необходимых для того, чтобы попасть на этот факультет. Том хитер. Том амбициозен. И Том не может дождаться, когда поедет в Хогвартс. Одиннадцать. Ещё два с половиной года. Он читает о волшебных палочках, о чарах и зельях. Существует так много всего, чего ему еще предстоит научиться, так много нужно наверстать, что он слегка расстраивается. — Хозяин хочет Вашего присутствия в гостиной, молодой хозяин, — появляется Битси. — Мантия, — думает Том, глядя, как мужчина садится в кресло. Так это называется. Абсолютно чёрная. Но некоторые в его шкафу зелёные. Его постельное белье тоже зеленое. — Слизерин… Вы оттуда, да? — спрашивает Том, не в силах больше ждать. Ухмыляется. — Да. И ты тоже. — Где мне взять палочку? — поспешно, жадно спрашивает он. — Сэр. — Я полагаю, ты уже прочитал, что палочки покупают на одиннадцатый День рождения, — ухмылка всё ещё на месте. Он точно знает, что Том хочет палочку прямо сейчас. — Это, наверное, глупо, — возражает он. — Но я могу творить магию. Так что я могу получить палочку… — Есть правила, — говорит мужчина, и Том отгоняет раздражение, которое он испытывает, когда его прерывают. «Так было раньше, — говорит он себе. — Магглы были ниже меня. Этот человек – нет. Он старше, мудрее, могущественнее. Он мой отец». — Я знаю, что тебе трудно с этим смириться, и будет ещё труднее, но есть правила, которые ты, по крайней мере, будешь делать вид, что соблюдаешь. Министерство следит за подобными вещами, и мы не можем выделяться. Пока не можем, — добавляет он, когда глаза Тома расширяются. Он всегда хочет выделяться. — Вы так и не назвали своего имени, — вместо этого произносит он. Мужчина смотрит на него с любопытством. — Ты уже знаешь мое имя, дитя. — Том, в честь отца, — сказала его мать, по словам миссис Коул. — Тогда следует называть вас мистером Томом? Тень проходит по его лицу. — Нет, — пауза, — Я больше не использую это имя. Я использую имя твоего деда. — О, — мягко восклицает Том, садясь. Дед. Где-то у него есть целая семья. У него есть прошлое. — Марволо, — говорит мужчина, и Том хмурится. «Марволо, в честь моего отца». Неужели эта мерзкая корова неправильно поняла маму? Он открывает рот, но не успевает произнести ни слова. — Твой дедушка по материнской линии. Но почему мужчина выбрал имя отца своей жены? Они вообще поженились? — Спрашивай, дитя, что тебе не терпится узнать. Так много всего, что он не знает, что лучше всего выбрать. Вопрос слетает с его губ задолго до того, как он это осознает. — Как её звали? — Меропа, — мужчина звучит так холодно, на его лице нет ни капли эмоций. Меропа. Том задается вопросом, была ли она так же красива, как её имя? Есть ли какие-нибудь фотографии, может, портреты? Он столько раз представлял себе её лицо. Будет ли она ненавидеть Тома? «Ты убил свою мать, чтобы родиться! Урод!» — всегда кричали на него. Том ненавидит её? Этот мужчина ненавидит её? Что случилось? Но в воздухе витает опасность, завершенность того, как мужчина буквально выплюнул её имя. Том колеблется. Он должен ему нравиться. Ему нельзя уйти отсюда. Он должен угождать этому человеку, он останется здесь. — Я бастард? — он спрашивает только это. Его так много раз называли ублюдком. — Нет, — с ненавистью произносит мужчина. Том был виноват в том, что случилось? Он ненавидит Тома? Поэтому его бросили? Внезапно ему на колени падает коробка. — Открой. Подарок? Он так редко получал подарки. Даже тогда, когда на Рождество приезжали богатые дарители и ему вручали коробку с бантом, это было не совсем для Тома. У всех детей внутри были одному похожему, если не идентичному, предмету. Он снимает крышку. Он знает, что это, даже если никогда в жизни не видел. Он сжимает ее, и сила проходит сквозь него, из кончика палочки, повсюду разлетаются искры. Это любовь? Может ли Том влюбиться в кусок дерева? Вероятно, да. Он не хочет расставаться с ней ни за что. — Но я думал… — с трудом говорит он. — А как же правила? — Ты должен быть осторожен, необходимо проявлять уважение к ней. Некоторое время. Это не значит, что нельзя незаметно для окружающих использовать её. Ты можешь использовать её только в этом доме под моим присмотром. — Разве я не должен был сам попробовать найти палочку? — спрашивает Том, нежно сжимая ее в руках. — Чтобы она выбирала… — Ты попробуешь. Когда тебе исполнится одиннадцать. Эта палочка тебе подойдет, уверяю тебя, но это не твоя палочка. — Нет, она моя! — рычит Том, инстинктивно сжимая её сильнее. Её не отберут, он этого не допустит. Том впивается взглядом в мужчину, и тот смотрит в ответ, его глаза приобретают более яркий оттенок красного. — Ты плохо справляешься с чьим-либо руководством. Ты не любишь приказы, — говорит он опасно низким голосом. — Я понимаю. И всё же я не потерплю непослушания. Ты сделаешь, как я велю. Ты будешь слушаться. Том ждет «или», но его нет. Он полагает, что в этом нет необходимости. Ему не нужно угрожать. Мужчина представляет собой угрозу, просто сам по себе. Однако единственное, чего боится Том, – это того, что его вышвырнут. — Прошу прощения, — говорит он, используя свою лучшую тактику, невинно распахнув глаза. — Просто у меня никогда не было чего-то своего и… — О, не нужно. Это не сработает. Не пытайся мной манипулировать, дитя. Не пытайся лгать. Ты только опозоришь себя и рассердишь меня. Какое же тогда оружие есть у Тома? Он колеблется. Потерян. Испуган. «Хищники не испытывают страха», — напоминает он себе, но в этом доме хищник явно не он. — Я научу тебя пользоваться палочкой. Сегодня вечером ты прочтешь свой учебник по чарам, а утром мы все обсудим. — Да, сэр, — отвечает Том. Его не выгоняют. Не сейчас. У него есть время, чтобы научиться правильно общаться с этим человеком. И его научат магии. — Ты привык к тому, что ты все знаешь лучше, — говорит мужчина, вставая. — Но я знаю лучше. Через два года, когда ты возьмешь в руки свою настоящую палочку, ты вспомнишь этот момент. — Да, сэр. Том снова не может заснуть. Да и как он мог уснуть? Только закончив читать учебник по чарам, он устал. Истощен. Но предметов так много, что он следом берется Защиту от Темных Искусств. Звучит как что-то, чему он просто обязан научиться. И прежде чем он заканчивает, восходит солнце. Он принимает душ, чистит зубы и надевает мантию. Зеленую, поверх костюма. Когда Том смотрит в зеркало, он понимает, что почти такой же бледный, как и этот мужчина, и у него появились темные круги под глазами. Станут ли и его карие глаза красными со временем? Ведь сходство между ними достаточно очевидно. Марволо – красивый мужчина, хотя и есть явные признаки какого-то надрыва. Почему богатый мужчина выглядит таким?.. Том не уверен, каким таким. Не уставшим, нет. Вокруг него всегда витает огромная энергия, не говоря уже о быстроте его движений, сравниться с которой способна разве что его элегантность. Но есть что-то, что сделало его кожу такой белой, почти восковой. Что-то, от чего его глаза покраснели. Все ли волшебники такие? Изменяет ли магия их тела? Первое заклинание, которое он показал, – это проклятие отбрасывания. Показал – это громко сказано. Марволо один раз демонстрирует быстрое, легкое движение палочкой, но не произносит заклинание. Том пытается повторить, произносит слова, и камин взрывается. — Всегда был могущественным, — говорит Марволо почти про себя, взмахивая палочкой и возвращая камин в нормальное состояние. — Теперь сделай это без движений. Том пробует, хотя в книге настаивают на том, что их нужно использовать, и, более того, в определенном порядке. Он просто направляет свою палочку на стол и произносит слова, результат тот же. Он хмурится. — Многое из того, что ты прочтешь в своих учебниках, является всего лишь дополнением. Волшебнику не нужны слова, не нужны движения запястья. Не нужна даже палочка. У тебя уже есть то, что нужно, внутри тебя. Я уверен, что ты что-то взрываешь не в первый раз. — Да, — вещи вокруг Тома действительно взрывались, когда он был зол или напуган. — Но никогда так эффектно. — Палочка – это проводник. Чем лучше палочка, тем сильнее, легче ее владелец может сражаться. Она поможет тебе направить магию. Но никогда не забывай, что главное – это только твоя магия. Ничего более. Однако ты пойдешь в школу, так что ты обязан увидеть, как нужно делать это «должным образом», чтобы научиться движениям, которые необходимы для более слабых волшебников и ведьм. — Да, сэр, — Том ожидал большей похвалы. Он читал, что не стоит расстраиваться, если у него не получится с первой попытки или даже с десятой. Но Марволо явно будет непросто угодить. Лишь восторг от использования магии, от того, что он сжимает палочку и с такой легкостью применяет её, успокаивает его беспокойство. Марволо упоминает заклинания, о которых Том уже читал, и заставляет Тома объяснить, что они делают, прежде чем использовать их. Все они даются ему с первого раза. — Сегодня ты будешь спать, — инструктирует его Марволо, забирая палочку у Тома, который не хочет с ней расставаться. Он устал, но предпочел бы продолжить, а не остановиться и отдать её. — И ты будешь работать над своим акцентом. Том прячет свои пылающие щеки. Он уже говорит намного лучше, чем все остальные, он всегда пытался подражать представителям высшего сословия из Сохо, за которыми шпионил. — Да, сэр, — говорит он обиженно. Кто виноват в том, что у меня нет твоего идеального акцента? Кто оставил меня там? Но, конечно, он этого не говорит. Тем не менее, гнева достаточно, чтобы, как только Марволо собирается уходить, спросить его. — Была ли моя мать ведьмой? — Конечно, учитывая её странное имя и презрением Марволо к магглам. — Да, — опять этот ровный предупреждающий тон. — Тогда почему она умерла? — вслух задается вопросом Том, и Марволо смотрит на него через плечо с выражением, которое Том не может понять. — Потому что она была слабой.