Reputation | Репутация

В шесть лет Гермиона Джин Грейнджер точно знала, что хочет стать учителем начальных классов. Школа была её любимым местом, ведь там находилась самая большая коллекция книг, которую она когда-либо видела.        Несколько лет спустя она подумала, что, возможно, профессия космонавта подошла бы ей больше, ведь она всё больше любила смотреть на звёзды. Она лежала в своей комнате с приоткрытым окном, и прохладный летний ветерок обдувал её; иногда ей казалось, что звёзды мерцают, словно передавая ей секретное послание азбукой Морзе. Немного повзрослев, она подумала, что могла бы стать прекрасным библиотекарем, возможно, в той самой библиотеке внизу по улице, которую она посещала каждую субботу вместе с отцом. До одиннадцати лет Гермиона не могла и подумать, что в будущем она будет стремиться к чему-то большему, ведь она даже не знала о существовании того мира, с которым её жизнь вскоре переплетётся. Гермиона мечтала о простой жизни до того самого момента, когда под её дверью появился тот самый белый конверт. Её лоб нахмурился, и она тревожно отбивала ритм ногой, пока открывала конверт. Сначала она подумала, что это глупая шутка, придуманная её сверстниками, чтобы снова посмеяться над ней. Но постепенно в голове начали всплывать воспоминания о странных происшествиях, которым она раньше не могла найти объяснение. Как тот случай, когда она упала с кленового дерева в саду, но встала без единой царапины. Или тот момент, когда она не хотела уезжать от бабушки, и вдруг никто не смог открыть входную дверь. Да, в жизни Гермионы Грейнджер было немало необъяснимых случаев и так называемых совпадений. С того момента, как она получила письмо, всё будущее, которое она себе представляла, рассеялось, словно дым. Внезапно её мечты сменились на истории о магии, которые она читала в своих книгах: поиски артефактов в далёких землях и великие битвы для победы над злом. Это казалось очень захватывающим для юной ведьмы, хотя она и представить не могла, что реальность окажется гораздо более жестокой. Но в одиннадцать лет Гермиона с восторгом приняла новую возможность жить среди магии. Сегодня, просматривая «Ежедневный Пророк» и вытирая остатки клубничного джема с уголка рта, Гермиона подумала, что, возможно, ей стоило выбрать простую магловскую жизнь. «Ублюдок» не то чтобы она обращалась к кому-то конкретному. Живоглот приподнял голову, оглядываясь, потревоженный голосом своей хозяйки. В скверном настроении она оставила недоеденный тост на тарелке и направилась к камину. Зеленое пламя вспыхнуло, и ведьма исчезла, оставляя после себя только скомканный клочок газеты в очаге.

МАКЛАГГЕН НА ДОЛЖНОСТЬ МИНИСТРА

Автор: Рита Ски́тер

Кормак Маклагген, загадочный филантроп, плейбой и обладатель приза «Самая обаятельная улыбка» по версии «Еженедельника ведьмы», официально выдвинул свою кандидатуру на пост министра магии. Он, конечно, единственный кандидат, который выступил с заявлением с тех пор, как Гермиона Грейнджер, аналитик по политическим вопросам, объявила о своей кампании ранее в этом месяце. "Я всегда верил в действия, а не в слова", — заявил Маклагген с озорным блеском в глазах, обращаясь к завороженной аудитории в «Текущем котле». — "В то время как некоторые предпочитают бесконечные дебаты и теоретические решения, я верю в практическую магию. Пора назначить министра, который сможет принимать решения в реальном времени, а не того, кто каждый раз обращается к библиотеке, когда возникает проблема." Став одним из самых молодых миллионеров, заработавших состояние в волшебной Британии благодаря запуску своей линии «Небесных метел», используемой большинством команд Профессиональной лиги квиддича Великобритании, кандидатура Маклаггена, безусловно, станет глотком свежего воздуха для значительной части населения волшебного мира, обеспокоенного вопросами финансов. "Грейнджер, возможно, хорошо разбирается в заклинаниях и чарах, но для того, чтобы управлять волшебным миром, нужно больше, чем просто произносить заклинания. Маклагген вырос в этом мире и воплощает истинную суть нашего сообщества. Хотя Грейнджер, безусловно, умна, у Маклаггена есть некое врождённое понимание нашего мира. Дело не только в книжной мудрости: важно иметь искреннюю связь с нашими корнями. Нам нужен министр, который сможет действительно сопереживать повседневным проблемам волшебных людей, и Кормак Маклагген именно такой", — говорит аноним, который с гордостью повесил на двери своего кабинета знак поддержки МАКЛАГГЕН. Этой одной цитаты было достаточно, чтобы привести Гермиону в замешательство, подтверждая ее опасения по поводу общественного мнения, которые она испытывала с момента, когда выдвинула свою кандидатуру. На самом деле она не то чтобы планировала выдвигаться в министры в этом году. Она рассчитывала, что идеальный момент настанет между тем, когда она опубликует свою первую книгу, и до того, как, возможно, захочет связать себя узами брака. Если свериться с планом Гермионы, составленным на пятнадцать лет вперед, то вы поймете, что это должно было случиться не раньше чем через три года. Один сумасшедший вечер, эльфийское вино в компании своего (уже) менеджера предвыборной кампании — и вот как она оказалась в этой самой гонке за кресло министра. На самом деле она до сих пор не понимает, как до этого дошло. — Пэнси! — кричит она, расхаживая по менору с пылающим выражением лица. Хах… как будто дребезжание портретов чистокровных волшебников, висящих на стенах, могло бы искупить все акты угнетения, которые они, без сомнения, совершили. — Герм! — Тео приветствует её ухмылкой, заходя в гостиную с зубной щеткой во рту. — Я так понимаю, ты видела статью? На его лице промелькнуло что-то похожее на страх, когда он увидел, что она в ярости. Его обнажённый торс, который он, к слову, вполне любил демонстрировать, внезапно стал потенциальной мишенью для одного из печально известных ведьминских заклинаний. — О, будь уверен, я её видела! — отвечает Гермиона, отталкивая его. Теодор Нотт никогда не причинял ей вреда, но того факта, что он является мужчиной и чистокровным волшебником, оказалось достаточным, чтобы принять на себя её гневный удар. Она даже не остановилась, чтобы сказать волшебнику одеться, как обычно. Раздраженно свернув за угол, она тут же остановилась при виде подруги. — Дорогая, — проворковала Пэнси, обнимая подругу. Черные волосы ведьмы имели идеальный срез до подбородка, и её удивительно собранный внешний вид было сложно сочетался с тем, что на часах было всего шесть утра. От неё пахло розами и пачули, и Гермиона обнаружила, что одно присутствие Пэнси действует на неё успокаивающе. — Я знала, что они ухватятся за это, — сказала Гермиона, искренне стараясь не расплакаться. — Это делает их похожими на элитарных придурков, — заверила её Пэнси. — Во всяком случае, эта статья создаст больший политический раскол, чем мы ожидали. Гермиона всматривается в глаза ведьмы напротив и не находит в них ничего, кроме искренней поддержки. Бывшие соперницы стали особенно близки в этом году — связь, которую никто не предвидел ни в малейшей степени. Пэнси практически вошла в жизнь Гермионы после особенно впечатляющего сеанса терапии. Копаясь в своих предубеждениях, она поняла, что её ненависть к гриффиндорцам возникла просто из ревности. Что ж, могли быть и другие факторы, способствующие этому. У Пэнси возникло подозрение, которое она предпочла игнорировать: её просто-напросто влечёт к Золотой девочке волшебного мира. Но это не имеет значения, потому что Пэнси решила, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить время и силы на ненависть к другим ведьмам, когда всё в мире контролируют волшебники. — Теперь те, кто сомневался, могут склониться на нашу сторону, — улыбается она, поправляя прядь волос подруги за ухо. — Ну, по крайней мере, более прогрессивные, — добавляет она, поджимая губы. — Кормак — придурок, — добавляет Тео, появляясь словно из ниоткуда, и всё ещё без рубашки. — Когда ты вернулся? — спрашивает Пэнси. — Только что, — подмигивает Тео. — Полагаю, свидание прошло хорошо, — спрашивает Гермиона, решая отодвинуть мысли о кампании на время. Любовная жизнь Теодора, безусловно, гораздо интереснее. — Ну, достаточно, чтобы удовлетворить свои потребности, но недостаточно хорошо, чтобы скоро увидеться снова, — отвечает Тео, шевеля бровями. — Ты свинья, — ругает его Гермиона, нахмурившись. — Я ещё не встречал волшебника, способного удовлетворить все мои запросы, Герм. Ты сама сказала, что мне нужно повысить свои стандарты, — весело говорит он, отступая в своё крыло менора. После войны ни Тео, ни Пэнси не были в восторге от идеи жить в одиночку, находя жуткую тишину своих поместий ужасно одинокой. Итак, после большого количества реновационных работ, одобренных Пэнси, Нотт-мэнор стал домом для них обоих. Тео шёл в комплекте с Пэнси, когда они с Гермионой подружились, так что сейчас их связывает с Тео некое подобие братских отношений. Хотя некоторые подробности его личности Гермиона была бы не против стереть из памяти. Тем не менее, она стала защищать его и его выходки, время от времени устраивая ему столь необходимые материнские выговоры. — Как насчёт поболтать за чаем, милая? — Пэнси улыбается, провожая её в свой кабинет. В центре помещения стоит минималистский стол из белого мрамора, демонстрирующий ценное достояние Пэнси — старинную пишущую машинку. Стены тёплых медовых оттенков придают офису исключительно уютную атмосферу. Большие витражи выходят на восточную стену, и лучи солнечного света освещают комнату. — Теперь, основываясь на первоначальных опросах, мы знаем, что у нас подавляющее большинство голосов со стороны ведьм, — начинает Пэнси, указывая на кожаный диван. Гермиона кивает, опускаясь на кушетку и наблюдая за Пэнси, пока та готовит чай. — Мы все хотим, чтобы у власти была ведьма, — продолжает она. Будучи ведьмой, выросшей в обществе чистокровных, Пэнси знает, возможно, больше, чем кто-либо другой, что пришло время перемен в современном британском волшебном обществе. Она твёрдо убеждена в том, что патриархальные убеждения чистокровных слишком долго смешивались в политику, законопроекты и законы. Её воспитывали как невесту и мать, и ничего больше; она находила это довольно архаичным. Это определённо не то будущее, которое она хочет для своей гипотетической дочери. Она знает, что Гермиона — их лучший шанс попасть в современность, где ведьм приглашают сесть за стол, а не подавать присутствующим закуски. — Не чистокровные, люди старше 45 лет или 76% волшебников, — Гермиона поправляет её, по памяти перечисляя самые низкие показатели опроса. Всё именно так, как она и подозревала, и, вероятно, поэтому это ранило её даже сильнее, чем она ожидала. Какое-то мгновение она пыталась убедить себя в том, что её пессимизм, возможно, ошибочен. Но, увы, возможно, впервые за всю историю Гермиона была расстроена тем, что оказалась права. Чистокровные видят в ней назойливый, упрямый сорняк, который пытается пробраться в общество, которое они высекали из камня на протяжении последних нескольких сотен лет. Те, кому за 45, считают её слишком молодой и неопытной. Однако она почему-то подозревает, что они не будут относиться к Кормаку так же. Невероятно, но факт: волшебникам редко навязывают те же проклятые стандарты, что и ведьмам. Последние пять лет она работала политическим аналитиком, поднималась по карьерной лестнице в Министерстве, и, несмотря на принятие сотен законопроектов, её выставляют менее квалифицированной, чем Кормак, который просто избалованный придурок, использовавший деньги своего отца, чтобы основать компанию по производству гоночных метел. В то время как Гермиона проводит бесчисленные часы, работая над улучшением жизни жителей в волшебной Британии и за её пределами, Кормак известен тем, что часто посещает бордели и пабы. Её тошнит от осознания того, что, будь она мужчиной, ей пришлось бы столкнуться с малой долей той критики, которая льётся на неё сейчас. Каждый её шаг не подвергался бы критике и не рассматривался бы под лупой. Её поддерживали бы на торжествах, прославляли как провидца и преподносили бы роль министра магии на серебряном блюде. Но, к сожалению, быть частью золотого трио недостаточно, чтобы перевесить тот факт, что она родилась ведьмой, причём маглорожденной. — Я не думаю, что мы сможем получить голоса дряхлых старых волшебников, отравляющих наше общество, — вздохнула Гермиона. — Ерунда, мы придумаем что-нибудь, — уверяет Пэнси свою подругу. На самом деле она не имела ни малейшего представления, что делать, но была уверена, что сможет что-нибудь придумать. После пяти лет работы в «Еженедельнике Ведьмы» Пэнси развила определённый талант к перекраиванию сюжета. — А теперь иди. У вас пресс-конференция через час, и ты не получишь голоса ни у одного дряхлого старика, если не наложишь распутывающее заклинание на свою гриву. Гермиона неохотно кивает. — Сегодняшний вечер за бокалом вина всё ещё в силе? — Конечно, и пригласи Джиневру, — подмигивает Пэнси. — Ты ведёшь себя так, будто у меня есть выбор, — отвечает Гермиона, вставая и поправляя мантию. Её соседке по квартире вряд ли нужно приглашение, чтобы принять участие в самом приятном еженедельном событии — вечере за бутылкой лучшего Совиньон Блан с виноградника Забини. — И надень тот зелёный брючный костюм, который я тебе выбрала, — бросает Пэнси в след, когда ведьма уже исчезает в камине.