дыши

"Я слишком влюблён Ты в каждой моей мысли, ты — вирус Я снова буду ждать тебя дома В бессмысленном поиске глаз"

                                                                                                

      После урока физкультуры Григорьева неспешно направилась в сторону раздевалки, но мысли её никак не отпускали. Весь урок они с Соней периодически ловили взгляды друг друга, и эти мгновения каким-то образом делали её день более ярким. Смешно было себе признаться, но она давно не чувствовала ничего подобного - нежный трепет в сердце от чужого взгляда.       Выйдя из спортзала, она поймала себя на воспоминаниях о той дискотеке. Она старалась не поддаваться этому странному чувству, но всё же с тех пор что-то изменилось. В тот вечер Соня стояла в углу спортзала, наблюдая, как Кульгавая танцует с одним из одноклассников, и внутри у неё щёлкнуло что-то неприятное, что-то похожее на ревность. Сначала она списала это на ненужное чувство привязанности, такое бывает, когда делишься чем-то важным с незнакомцем, но со временем поняла, что дело не только в этом.       Сейчас, идя по коридору и видя, как Соня смеётся с друзьями, она чувствовала смятение где-то внутри. Возможно, её и привлекала эта её непредсказуемость, умение быть собой среди всех, не подстраиваться ни под кого.       Соня не спеша шла, стараясь не выдавать, что её мысли до сих пор вертятся вокруг Кульгавой. Она думала о том, как Соня выглядит в моменты, когда не старается кому-то понравиться, когда её лицо не скрывается под маской, а в глазах читается настоящая искренность. Это притягивало, это заставляло её чувствовать себя не так, как обычно. Все остальные люди, которых она встречала каждый день, были для неё частью чего-то привычного , но Соня... Соня выделялась.       Когда прозвучал звонок на перемену, сидя в классе и прислонившись к столу, Григорьева не могла избавиться от этих мыслей. Как бы она не пыталась игнорировать это, её сознание всё равно возвращалось к Соне. И на той дискотеке, когда она увидела её танцующей с мальчиком, она почувствовала неприятный укол ревности, который явно не ожидала. Всё её внимание перехватил этот момент, как будто что-то важное ускользало, и она не могла понять, что именно.       Григорьева усмехнулась про себя, когда поняла, что, возможно, уже давно не испытывала подобных чувств к кому-либо. Она, конечно, знала, что привлекает внимание, но к Соне было другое отношение — не просто как к очередному знакомому или другу. Это было что-то большее, что-то, что ей не удавалось сформулировать.       Но она не хотела в этом признаваться.       На следующем уроке Григорьева сидела за своей партой, машинально рисуя что-то в тетради. На самом деле она ничего не слушала, преподавательский голос сливался с фоновым шумом в её голове. Мысли вертелись вокруг того, что она видела утром на физкультуре.       Перед глазами снова и снова вставал образ Сони. Её старательные движения на поле, неловкие попытки скрыть синяки на спине, а потом - тот взгляд, когда их глаза встретились на выходе из спортзала. Григорьева в очередной раз вспомнила, как, проходя мимо, она наклонилась и шепнула: "Малая, красава". А потом ушла, даже не взглянув, как та отреагировала.       Она закусила губу, чувствуя себя глупо. Почему это так её волнует? Кульгавая даже не из её класса. Да и что между ними общего? Они пересекались лишь пару раз, да и то случайно. Но Григорьева не могла избавиться от странного ощущения, будто её к этой девочке что-то непреодолимо тянет.       В голове вновь всплыла дискотека. Григорьева тогда, спрятавшись в углу зала, смотрела, как Соня танцевала с эти пацанёком. Как его рука скользнула на её талию, как он что-то говорил ей на ухо, а она смеялась. "Что он вообще ей сказал?" - раздражённо подумала Григорьева. И тут же поймала себя на этой мысли.       Она с силой выдохнула, пытаясь прогнать воспоминания. Зачем она вообще думает об этом? Почему ей так неприятно видеть их вместе? "Может, тебе просто скучно", - уговаривала себя Соня, но внутренний голос звучал неубедительно.       Когда прозвенел звонок, Соня резко встала, чувствуя, как в груди разливается раздражение. Она прошла к окну в коридоре, надеясь, что холодный воздух из приоткрытой форточки остудит её мысли. "Надо отвлечься", - повторила она про себя. Но вместо этого снова представила взгляд Кульгавой, её лёгкую улыбку. И как от этого улыбка появилась на её собственных губах.       После уроков Григорьева медленно собирала свои вещи, стараясь незаметно следить за происходящим в коридоре. Когда она вышла, её взгляд тут же нашёл Соню. Та стояла возле ворот школы вместе с одноклассницей, кажется, её звали Оксана. Они о чём-то оживлённо говорили, и Григорьева даже уловила лёгкую улыбку на её лице.       Соня было подумала подойти, но тут увидела, как Кульгавая вместе с Оксаной направились в сторону выхода. Весь её настрой сразу испарился. Она молча проводила их взглядом, стараясь не выдать своё разочарование.       "Что ты вообще хотела?" - спросила она себя, облокотившись на стену. "Пригласить её куда-то? Спросить, как дела? Ну да, это точно исправило бы всё". Григорьева устало выдохнула и сунула руки в карманы.       Из раздумий её вырвал голос Мафтуны, её подруги.       - Эй, Соня! Чего зависла? - Маф, как всегда, появилась внезапно, улыбаясь до ушей.       - Да так, - Григорьева отмахнулась, не желая рассказывать, что на самом деле творится у неё в голове.       - Не хочешь бахнуть вечером? - предложила Мафтуна, игриво ткнув её в плечо.       - Соня хмыкнула.       - А повод?       - А что, обязательно повод нужен? - Маф широко развела руками. - Просто расслабиться.       Григорьева на секунду задумалась. Возможно, это действительно поможет отвлечься.       - Ладно, - ответила она наконец. - Где и во сколько?       - У меня. Заходи ближе к семи, - подмигнула Мафтуна и скрылась в толпе, даже не дожидаясь ответа.       Соня осталась стоять на месте, снова возвращаясь мыслями к Кульгавой, но на этот раз с решимостью. "Хватит", - приказала она себе. Сегодня вечером она должна выкинуть это из головы.       Уже вечером Григорьева сидела на старом, но уютном диване в квартире Мафтуны. В комнате пахло чем-то домашним, то ли кофе, то ли пылью, смешанной с запахом холодного пива, которое Соня медленно потягивала из банки. Мафтуна, одетая в старую футболку и шорты, ходила туда-сюда, что-то перекидывая на кухне и время от времени комментируя, как долго все остальные собираются.       Телевизор монотонно бубнил, показывая какую-то скучную программу, от которой Григорьеву начинало клонить в сон.       - Ну и что это за компания? - проворчала она, указывая банкой в сторону экрана. - Ты, я, и передача про документальные фильмы?       - Расслабься, - махнула рукой Мафтуна, вытирая руки о полотенце. - Все уже на подходе. Знаешь, какие они. Дали слово прийти, а потом начинают: "Ой, пять минут", "Ой, уже бегу".       Григорьева невольно улыбнулась.       - Ты только не капай всем на нервы, ладно?       - Я? - Мафтуна сделала обиженное лицо, но тут же рассмеялась. - Ладно, не буду. Кстати, ты сегодня сама не своя.       - Да ну, - Соня сделала вид, что не понимает, о чём речь.       - Да ну, - передразнила её Мафтуна, садясь рядом. - Ладно, не хочешь говорить, так и скажи.       Григорьева только отмахнулась.       - Пива еще принеси лучше.       Маф, ухмыльнувшись, встала и направилась к холодильнику, а Григорьева, взяв пульт, начала лениво переключать каналы. Но мысли снова возвращались к сегодняшнему дню. Кульгавая, её улыбка, как она шла с Оксаной, и особенно та её искренняя, лёгкая энергия, которая сводила с ума.       Григорьева резко поставила банку с пивом на стол так, что жидкость чуть не выплеснулась наружу. Её тряхнуло от глухого раздражения, которое бурлило внутри. Она сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.       - Да что за хуйня, - вырвалось у неё сквозь зубы.       - Что? - обернулась Мафтуна, вернувшись с ещё одной банкой.       - Ничего, - резко ответила Соня, махнув рукой. Она отвернулась, глядя на тусклый экран телевизора, но мыслями снова возвращалась к Кульгавой.       Почему она так действует на неё? Её злит это чувство, эта навязчивая идея. Григорьева видела её пару раз, перекинулась с ней несколькими фразами, и всё. Но почему-то каждый её взгляд, каждое движение цеплялись за память, как крючки.       - Ты чего такая? - продолжила Мафтуна, садясь рядом. - Говорила же, не бери в голову всякую фигню.       - Да я не о том, - пробормотала Соня, схватив банку и сделав большой глоток. - Просто… Чёрт.       Мафтуна посмотрела на неё внимательнее, но ничего не сказала. Соня ненавидела это состояние. Ей хотелось выбросить всё из головы, отвлечься, забыть о том, как сегодня в спортзале украдкой смотрела на Кульгавую, как та смеялась, как двинулась к выходу с той своей лёгкой походкой.       - Уверена, что все нормально? - наконец спросила Маф. - Может, всё-таки расскажешь?       - Тут нечего рассказывать, резко ответила Соня, избегая взгляда подруги.       Мафтуна хмыкнула, но продолжать не стала.       Соня снова переключила внимание на экран, но ощущение только усилилось. Она вдруг поняла, что не может просто так выбросить Кульгавую из головы. Это было… слишком.       Григорьева не могла точно сказать, в какой момент вечер превратился в хаос. Ещё час назад они с Мафтуной сидели на полу у дивана, лениво попивая пиво и обсуждая, как давно не собирались вместе. Тишину квартиры нарушил звонок, и вскоре в дверь начали стучать гости.       Ребята подтягивались один за другим: кто с пакетом чипсов, кто с дешёвой бутылкой водки или энергетика. Музыка заиграла громче, разговоры стали более оживлёнными, а кто-то уже танцевал прямо на ковре. Мафтуна ловко управлялась с колонкой, подбирая самые громкие треки, которые тут же поднимали общий градус веселья.       Соня сначала пыталась держаться спокойно, медленно потягивая пиво. Но когда к ней подсел Данила с бокалом в руке и предложил «хорошенько расслабиться», она согласилась без раздумий. После пары рюмок водки её голова начала приятно кружиться, а тело казалось лёгким, словно невесомым. Затем к алкоголю прибавилось пару дорожек кое-чего поинтереснее.       Кто-то завалился на диван, кто-то начал танцевать прямо на журнальном столике. Смех, громкие голоса, звук разбившегося стакана - всё это слилось в единую какофонию. В какой-то момент Соня почувствовала, как кто-то кладёт ей руку на плечо и говорит что-то на ухо, но она даже не пыталась уловить смысл слов.       Потом были ещё рюмки, шумные споры о том, какую песню ставить дальше, и чей-то недовольный голос:       - Эй, потише, соседей разбудите!       Соня хохотнула, опёршись на стену, пытаясь удержать равновесие. Мир вокруг неё плыл, и в голове не было ни одной ясной мысли. Она снова и снова протягивала руку к бутылке, даже не замечая, как быстро теряет контроль.       На балконе уже кто-то курил, оставляя резкий запах табака, в комнате слышались крики, музыка перебивала разговоры. Соня чувствовала, как алкоголь заполняет её целиком, вымывая из головы всё — даже имя Кульгавой, которое весь день не давало ей покоя.       Теперь ей было слишком всё равно. Она двигалась на автомате, смеясь вместе с остальными, иногда подпевая знакомым песням и бросая ленивые взгляды на людей вокруг. Всё вокруг казалось расплывчатым, но в этом хаосе было какое-то странное, пьяное спокойствие.       Последнее, что она запомнила, — это сильный удар басов в колонках и чей-то голос рядом:       - Сонь, ты в порядке?       - Она только кивнула, проваливаясь в мутное, алкогольное забытье.       Соня проснулась от острого солнечного луча, пробивающегося сквозь плохо закрытые шторы. Голова раскалывалась, а во рту стояла неприятная горечь. Она пару секунд лежала на диване, пытаясь понять, где находится, пока не заметила знакомый интерьер квартиры Мафтуны.       - О, живая! - голос подруги донёсся с кухни.       Соня приподнялась, потирая виски. В комнате стоял лёгкий хаос: пустые бутылки, перевёрнутый стул и чья-то куртка, забытая на диване.       - Который час? - хрипло спросила она.       - Почти полдень. Ты как? Голова не отваливается? - Мафтуна выглянула из-за угла, держа в руке кружку с горячим кофе.       - Лучше бы отвалилась, - пробормотала Соня, осторожно садясь.       Алкоголь всё ещё держал своё, и каждое движение отзывалось тупой болью в голове. Она осмотрела свои руки и заметила следы фломастера - очевидно, кто-то ночью решил повеселиться за её счёт.       - Весело мы вчера, да? - продолжила Мафтуна, ставя кружку перед Соней.       - Если это можно назвать весельем… - блондинка сделала пару глотков кофе, надеясь, что он поможет привести мысли в порядок.       Воспоминания о вечере всплывали отрывками: громкая музыка, смех, чья-то рука на её плече… А потом всё проваливалось в пустоту. Она даже не помнила, как оказалась на этом диване.       - Слушай, - начала Мафтуна, присаживаясь рядом, - ты вчера была какой-то странной. Сначала веселилась, а потом вдруг притихла. Что случилось?       Соня задумалась. Вчерашние переживания, мысли о Кульгавой, которых она так старательно пыталась избавиться, всё равно не отпускали. Ей хотелось просто отвлечься, забыть обо всём, но даже сейчас, сидя в этой пьяной тишине, она снова думала о ней.       - Всё нормально, - отмахнулась она, стараясь сменить тему. - Просто водка хреновая.       Мафтуна посмотрела на неё внимательно, но не стала задавать лишних вопросов.       - Ладно, собирайся. Надо хоть этот бардак разобрать, а то сестра меня убьёт, если вернётся и всё это увидит.       Соня кивнула и потянулась за своей курткой. Головная боль не утихала, но она старалась держаться. Единственное, чего ей сейчас хотелось - это тишины. Но она знала, что с мыслями о Соне тишины не будет.       Григорьева шла по улице, чувствуя, как прохладный осенний ветер теребит её волосы. Сигарета в руке догорала, но она не торопилась её тушить. Телефон в кармане вибрировал, и она знала, что это снова мама, но отвечать не хотелось. Её и так уже раздражало всё - утреннее похмелье, разговоры с Мафтуной, и теперь эти звонки.       Когда она уже подходила к своему дому, взгляд неожиданно упал на знакомую фигуру в соседнем дворе. Кульгавая сидела на лавочке, болтая с кем-то по телефону. Завидев Григорьеву, она быстро закончила разговор и махнула ей рукой, улыбаясь так, будто лучшего начала дня быть не могло.       Григорьева остановилась на долю секунды. Что-то внутри кольнуло - смешанное чувство радости, раздражения и лёгкой паники. Но она тут же взяла себя в руки, отвернулась и, не замедляя шаг, направилась к своему подъезду.       Она чувствовала взгляд Кульгавой, но даже не оглянулась. Словно между ними ничего не было, словно они не говорили на физкультуре, не ловили друг друга взглядами. Просто прошла мимо, как мимо сотен других людей в её жизни.       Зайдя в подъезд, Григорьева тяжело выдохнула, прислонилась к холодной стене и устало провела рукой по лицу.       - Сука, - тихо выругалась она, откидывая голову назад.       Почему-то эта улыбка, такая искренняя и тёплая, сейчас только сильнее усугубляла её настроение. Она вытащила ещё одну сигарету, но не стала зажигать её, просто крутила в пальцах.       "Почему она так на меня действует?" - пронеслось в голове.       Соня медленно поднялась по лестнице к своей квартире, оставив недокуренную сигарету в кармане, будто пытаясь сохранить хоть что-то на потом.

***

      Игнор со стороны Григорьевой длился уже неделю. Соня терялась в догадках, что же она сделала не так. Почему после того, как они так мило общались на физре, Григорьева вдруг начала её избегать? Она вспоминала их разговоры, взгляды, подмигивание в коридоре. Всё казалось таким... естественным. Но теперь Кульгавая чувствовала, будто её просто вычеркнули.       Каждый раз, когда они случайно пересекались в коридорах или на школьном дворе, Соня будто бы даже не замечала её, проходила мимо, иногда даже не подняв глаза. А если их взгляды и встречались, Григорьева тут же отворачивалась.       Со временем Кульгавая, пытаясь отвлечься от мыслей о Григорьевой, начала больше общаться с Оксаной. Они проводили много времени вместе - болтали на переменах, гуляли после уроков. С Оксаной было легко, но Соня всё равно ощущала, что это не то, что она хотела бы на самом деле.       Дима тоже не упускал шанса быть рядом. Он всегда был где-то поблизости: то подойдёт на перемене, то напишет в мессенджер, а то и просто подсядет на уроке. Его шутки, лёгкие касания и иногда слишком пристальные взгляды напрягали Кульгавую, но она не показывала своего раздражения.       - Ты сегодня после уроков чем занята? - спросил Дима однажды, ловя её у выхода из класса.       - Не знаю ещё, - уклончиво ответила она, надеясь, что он не предложит ничего.       - Может, прогуляемся? - Он улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая обычно нравилась другим девочкам, но на Соню не производила никакого эффекта.       - Посмотрим, - коротко бросила она, уходя в сторону.       Она чувствовала, что её внимание уходит не туда. Ей не хотелось тратить время на эти навязчивые знаки внимания. Всё, о чём она думала, - это странное поведение Григорьевой. "Может, спросить напрямую? Или просто забыть?" - такие мысли крутились у неё в голове каждый вечер.       Но забыть почему-то не получалось.       Григорьева на протяжении этой недели чувствовала себя как на иголках. Она всеми силами пыталась выкинуть из головы Кульгавую, но всё получалось ровно наоборот. Чем больше она убеждала себя в том, что эта девочка ничего для неё не значит, тем сильнее ловила себя на мысли о ней.       Каждый день в школе начинался с поиска знакомого силуэта в толпе. Григорьева наблюдала издалека, как Кульгавая смеётся с Оксаной, как Дима мелькает рядом с ней, порой ненавязчиво касаясь её плеча или руки. От этих сцен внутри у Сони всё будто сжималось. Она чувствовала раздражение - не только на себя за то, что позволила этим мыслям занять столько места, но и на Соню. "Что она вообще делает? Почему ей так весело? Ей что, всё равно?"       С каждым взглядом на Соню, её решимость игнорировать девочку слабела. Но Григорьева продолжала упрямо стоять на своём. Она специально избегала встреч в коридоре, отворачивалась, когда Кульгавая пыталась поймать её взгляд, и делала вид, что ей всё равно.       Она думала, что такое поведение поможет ей. "Если не видеть, то и думать меньше буду," - убеждала она себя. Но реальность оказалась совсем иной. Видеть, как Кульгавая смеётся с другими, только усиливало внутренний дискомфорт. Особенно её раздражал Дима. Он был рядом с Соней слишком часто, и эта его постоянная близость вызывала у блондинки неосознанное чувство ревности.       "Что ему вообще от нее нужно? А главное, что она нашла в нём?" - размышляла Григорьева, сидя на своем месте в кабинете и лениво постукивая ручкой по тетради. Мысли снова унесли её в соседний класс, где сейчас была Кульгавая. Соня украдкой ловила себя на том, что в перерывах между уроками старалась заглянуть в их кабинет или в коридоре невольно искать её взгляд.       Вечерами, сидя одна в комнате, Григорьева пыталась разобраться в себе. Её злило собственное бессилие, то, как легко эта девчонка проникла в её мысли и осталась там. Она смотрела на телефон, перебирая переписки, но писать Кульгавой не решалась.       - Это просто временное, - тихо говорила она себе, ложась спать. - Просто увлечение. Пройдёт.       Но каждое утро доказывало обратное.       Григорьева сидела на обшарпанной лавочке своего двора, лениво выпуская струйки дыма в прохладный вечерний воздух. Наушники плотно закрывали уши, но даже любимая музыка не могла отвлечь её от мыслей о Кульгавой. Она снова и снова прокручивала в голове обрывки разговоров, моменты, когда их взгляды пересекались, и этот дурацкий смех Сони, который, казалось, застрял где-то в её голове.       Настолько поглощённая своими мыслями, Григорьева не заметила, как перед ней возникла знакомая фигура.       - Привет, - раздался голос Кульгавой.       Григорьева резко подняла голову, выдернув один наушник, и замерла. Соня стояла прямо перед ней, с чуть виноватой улыбкой, будто не была уверена, что её присутствию здесь будут рады.       - Привет, - Григорьева произнесла хрипловато, голос выдавал её замешательство. Она торопливо отвела взгляд, стряхнула пепел и сделала затяжку, чтобы скрыть лёгкое волнение, которое накрыло её внезапно.       Григорьева неожиданно спросила:       - Чё за пацан с тобой постоянно трётся?       Кульгавая удивлённо подняла брови, на секунду задумавшись, о ком вообще речь.       - Что? А, это Дима... - наконец догадалась она.       - Нравится? - почти равнодушно уточнила Григорьева, но взгляд её выдавал больше, чем хотелось.       - А... нет, - Кульгавая слегка смутилась, но быстро добавила: - Ну, он хороший. Как друг.       - Ясно, - коротко бросила Григорьева, вновь отворачиваясь и делая вид, что её это совсем не задело.       Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь звуками ветра и редкими криками детей где-то на площадке. Григорьева задумчиво глядела перед собой, постукивая пальцем по пачке сигарет, будто обдумывая, стоит ли продолжать разговор.       - А ты чего вообще подошла? - наконец спросила она, не глядя на Соню.       - Просто… - начала Соня, но тут же замолчала, не зная, как сформулировать свои мысли.       - Просто? - Григорьева повернула голову и внимательно посмотрела на неё. - Это так работает? Просто берёшь и приходишь?       - Ну да, - слегка раздражённо ответила Кульгавая. - Ты сама всё это время игнорила меня. Я хотела понять, что я сделала не так.       Григорьева отвела взгляд и снова закурила, сделав глубокую затяжку.       - Ты ничего не сделала, - тихо произнесла она. - Просто я... не знаю, - добавила, словно пытаясь найти оправдание своим действиям.       Кульгавая долго смотрела на неё, прежде чем осторожно спросить:       - Тогда почему ты так себя ведёшь?       Григорьева почувствовала, как внутри всё сжалось. Она не знала, как объяснить все эти странные, непонятные ей самой эмоции. Вместо ответа она просто затянулась ещё раз и, выдохнув дым, сказала:       - Может, мне просто нужно было время.       - Для чего? - не отставала Соня.       Григорьева снова взглянула на неё. В её глазах мелькнуло что-то похожее на борьбу - между желанием сказать правду и страхом быть понятым неправильно.       - Разобраться в себе, - наконец выдавила она и быстро добавила: - Ладно, забей, это всё фигня.       Кульгавая нахмурилась, но продолжать расспросы не стала. Вместо этого она села на скамейку рядом, и они молча смотрели перед собой, будто пытаясь найти ответы на свои вопросы в окружающем дворе.       Девочки сидели рядом на потрёпанной временем скамейке, молча наблюдая, как солнце медленно погружается за горизонт, окрашивая небо в оттенки оранжевого, розового и фиолетового. Лёгкий вечерний ветерок играл с ветвями деревьев, обрамляя это мгновение тишиной и покоем.       Соня краем глаза следила за Кульгавой, пытаясь не подать виду. Она старалась убедить себя, что молчание - это нормально, что сейчас не время и не место для слов, но что-то внутри буквально разрывало её.       Кульгавая сидела, облокотившись на спинку скамейки, казалось, совершенно расслабленная, но её взгляд был отстранённым. Она словно витала где-то далеко, в своих мыслях. Григорьева смотрела на её профиль: светлый, чуть загорелый от летнего солнца. Свет заката мягко подчёркивал черты лица Кульгавой, и Софья вдруг почувствовала, как её сердце сжимается.       Григорьева бросила взгляд на свои руки, сжимающие обёртку от сигареты. Её терпение лопнуло. Резким движением она развернулась к Соне:       - Бля, малая... короче, я походу в тебя...       Её голос прозвучал хрипло, будто слова вышли помимо её воли.       Но договорить она не успела.       - Софья! Быстро домой! — раздался резкий, властный голос со стороны соседнего дома.       Кульгавая вздрогнула и резко поднялась, чуть растерянная. Она бросила короткий взгляд на Соню, но тотчас отвела глаза.       - Мама зовёт. Я пойду, - сказала она тихо, словно извиняясь, и быстро зашагала к дому.       Григорьева осталась сидеть, ошарашенная. Слова застряли где-то в горле. Она проводила взглядом Соню, пока та не скрылась за дверью подъезда.       Софья уткнулась взглядом в землю, досадливо сжала кулаки.       - Ну заебись, - пробормотала она себе под нос, чувствуя, как горячая волна раздражения и обиды накатывает на неё.       Закат продолжал разливаться по небу, будто ничего не произошло. Ветер принёс запах цветов с клумбы неподалёку, но для Григорьевой этот вечер казался уже безнадёжно испорченным.       Соня продолжала сидеть, смотря на пустеющее место рядом с собой. Она сердито выбросила недокуренную сигарету на землю и придавила её кроссовком.       - Чёрт, - тихо выругалась она, запрокинув голову назад.       Её охватила смесь злости и бессилия. Почему всё так? Почему именно в этот момент? Она смотрела, как огонь заката постепенно тускнел, как будто он тоже оставлял её наедине с этим глупым, рвущимся наружу чувством.       "Влюблена. По уши, без шансов на спасение," - подумала она с горькой усмешкой.       Кульгавая зашла домой, закрывая за собой дверь чуть громче, чем следовало, и столкнулась с мамой в коридоре. Та стояла, скрестив руки на груди, с усталым и недовольным взглядом.       - Тебе в прошлый раз мало было? - выпалила она вместо приветствия.       - Я не курила, мам, - Соня попыталась говорить спокойно, но голос выдал раздражение. - Я просто рядом сидела.       Мать прищурилась, явно не веря.       - А ну дыхни.       Соня вздохнула, внутренне готовясь к очередному разбирательству, и, слегка закатив глаза, сделала, что велено.       Мама, склонившись ближе, принюхалась. Глубоко втянув воздух, отстранилась и, к её удивлению, ничего не сказала.       - Ладно, иди к себе, - буркнула она, махнув рукой.       Соня, не теряя времени, прошла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Она скинула кеды, бросив их у порога, и плюхнулась на кровать, уткнувшись лицом в подушку.       "Сонька, Сонька..." - крутились в голове собственные мысли. Они почему-то странно отозвались, оставляя горьковатый привкус. Соня перевернулась на спину, уставившись в потолок.       Мысли снова вернулись к Григорьевой, к её словам, так и оставшимся недосказанными. Всё повторялось в голове, будто заело пластинку: "Я походу в тебя..."       - Она просто шутила, - шёпотом сказала Соня сама себе, пытаясь отбросить навязчивые мысли. - Наверняка шутила...       Но лёгкое покалывание в груди упорно не проходило.       Соню отвлек звук уведомления - сообщение от Димы. Она открыла телефон, прочитала:       "Я соскучился, пришли фотку :)"       Она нахмурилась, задумавшись. "В смысле соскучился? В смысле фотку? Мы только сегодня виделись," - мысленно пробормотала она. На секунду ей захотелось просто проигнорировать сообщение, но, вздохнув, она всё же поднялась с кровати.       В зеркале на дверце шкафа Соня мельком взглянула на себя: волосы растрёпаны, лицо уставшее. Она провела рукой по голове, небрежно распустив волосы, чтобы они выглядели хоть чуть лучше. Подойдя к окну, Соня решила не заморачиваться. Она скорчила смешную рожицу, выставив губы трубочкой и широко раскрыв глаза.       Щёлк!       Фотография получилась не особо чёткой, но, по мнению Сони, передавала её "настроение". Она тут же отправила снимок Диме, прикрепив короткое сообщение:

      "Вот тебе фотка. Не беси."

Ответ пришёл почти мгновенно.       "Ахахах, прикольно! Ты клёвая)"       Соня фыркнула, слегка улыбнувшись, но тут же убрала телефон в карман. "Клёвая..." - пробормотала она, слабо ощущая радость от его слов.       Она осталась стоять возле окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Небо уже начало темнеть, и в слабом свете фонаря она заметила знакомую фигуру во дворе. Григорьева всё ещё сидела там, по-прежнему с сигаретой в руке, задумчиво глядя куда-то в пустоту.       Соня почувствовала странное волнение. "Почему она всё ещё там? О чём думает?" - мелькнуло у неё в голове. Её взгляд задержался на Соньке дольше, чем она собиралась, и, осознав это, она быстро отстранилась от окна, будто боялась, что Григорьева сможет почувствовать её взгляд, словно застанет на чем-то неприличном.       Соня попыталась отвлечься, присела за стол и открыла учебник, но текст в нём казался сплошной мешаниной букв. Мысли всё время возвращались к фигуре во дворе. "Сидит одна, как будто ей больше некуда идти," - мелькнуло у неё в голове.       Ещё минут десять она безуспешно пыталась заставить себя сосредоточиться, но в конце концов сдалась. Подойдя снова к окну, она осторожно выглянула. Григорьева всё ещё была там. Только теперь, кажется, она смотрела в её сторону. Или это ей просто показалось?       Соня замерла, сердце вдруг заколотилось быстрее. "Что я делаю? Почему вообще мне не всё равно?" - спросила она себя, но ответа так и не нашла. Она медленно отошла от окна, чувствуя какую-то необъяснимую тяжесть в груди.       Вдруг телефон завибрировал. Новое сообщение. Открывая его, она ожидала увидеть что-то от Димы, но там оказалось короткое:       "Свет в твоём окне палит тебя с головой. Ложись спать, малая."       Кульгавая уставилась на экран, не зная, как реагировать. Улыбнуться? Рассмеяться? Обидеться? Она просто медленно опустила телефон на стол, а затем машинально выключила свет, чувствуя, как её лицо пылает. "Смотрела-таки," подумала она.       Соня опустилась на кровать в темноте, нервно барабаня пальцами по бедру. Григорьева смотрела на её окно - этот факт почему-то засел в голове, и избавиться от него было невозможно. Она снова взяла телефон в руки, открыла сообщение и перечитала его.       "Ложись спать, малая."       Григорьева будто знала, что Соня теряется в своих мыслях. Соня хотела ответить, но что? «Спасибо за заботу»? «Ты что, шпионишь за мной?» Или просто игнорировать?       Её пальцы зависли над экраном, когда телефон снова завибрировал. Новое сообщение:       "Ты молчишь, значит, обиделась. Ладно, спи спокойно."       Соня почувствовала, как её губы сами собой растягиваются в слабой улыбке. "Обиделась? С чего вдруг?" Она быстро набрала ответ:

"Не обиделась. Просто ты странная."

       "Взаимно."       Соня тихо засмеялась, спрятав лицо в подушку, чтобы мама не услышала. Она выдохнула и решила, что завтра, наверное, попробует поговорить с Григорьевой. Или, по крайней мере, постарается понять, почему её так волнует эта блондинка.