Young and Wild

— Я наконец нашел тебя, Сонхва. Его слова, словно яркий и утешительный свет, прогоняли всех демонов, которым не суждено было быть там. Рассвет показал свое лицо после безнадёжной тьмы. Его слова, словно путь, вели его туда, куда его сердце действительно желало. Слова, сказанные шепотом на рассвете нового дня, помогли Сонхва осознать, что у него нет иного пути. Краем глаза он видел, как пламя факела разгоралось, когда тот лежал на золотых кирпичах храма. Его кожа горела, как пламя, там, где Хонджун прижался лбом в свете луны. Сонхва выдохнул и наконец расслабился, почти сдаваясь прикосновениям капитана. Он ощущал как дрожь тела пирата, так и растекавшиеся отчаяние и облегчение. Сонхва не мог даже подумать, что снова будет чувствовать их связь. Он не осознавал, как крепко его держал пират, пока тот не отстранился, чтобы посмотреть на него глазами, в которых плясали золотые искры. Боль в плечах от хватки Хонджуна была только в радость. Это лишь говорило о чувствах капитана, которыми он никогда с ним не поделиться. Чувства, которые говорили о том, как он боится вновь потерять Сонхва. Сонхва знал, что даже если Хонджун смотрел на него такими лазами, говорившими об ужасах, то никогда в этом не признается. Просто его капитан был таким. Сонхва двинулся на шаг вперед в воде, не глядя никуда, кроме глаз Хонджуна. Сонхва не заботило то, что капитан никогда не скажет ему слов, которые жаждало услышать его сердце, потому что его глаза говорили за него. — Ты нашел меня, — прошептал Сонхва, его голос дрожал, потому что всё ещё не верил собственным глазам. Использовав всю силу, которую он мог сейчас собрать, Сонхва медленно обхватил руками шею капитана. Только тогда Хонджун убрал руки с плеч Сонхва и обхватил ладонями его щёки. — Как ты нашел меня? Хонджун слегка наклонился, когда понял вопрос. Будто голос Сонхва пробудил что-то внутри него. Сонхва почувствовал, как капитан прижал кончики пальцев к его щекам и притянул ближе, отчего Сонхва ещё лучше увидел золотые вкрапления в глазах мужчины. — Повтори, — произнес Хонджун и провел большим пальцем по пухлой нижней губе Сонхва. Сонхва мог лишь приоткрыть рот и закрыть глаза от прикосновения. — Пожалуйста, — прошептал его капитан, когда Сонхва открыл глаза, глядя, как челюсть Хонджуна сжалась в сияющем лунном свете. — Мне нужно снова услышать твой голос. Сонхва поднял глаза, и его сердце пропустило удар. Он ощутил, что взгляд капитана совершенно другой. Это был взгляд, которого он раньше никогда не видел. — Мне нужно знать, что это правда, — сказал ему Хонджун, наклоняясь ближе, словно он искал что-то в глубине его глаз. — Мне нужно знать, что луна не обманывает меня. Пальцы Сонхва запутались в мокрых волосах Хонджуна. Он едва мог сдерживать собственные чувства, даже сердце не поспевало за ситуацией. — Я настоящий, ты нашел меня, — прошептал ему Сонхва, приподнявшись на цыпочках. Он едва ощущал мягкий бриз на коже, который заставлял его дрожать, и даже тогда тепла тела его капитана было достаточно, чтобы он не чувствовал холода. — Как ты нашел меня? И снова большой палец Хонджуна коснулся нижней губы Сонхва. Пока тот говорил одна из его рук стала гладить волосы Сонхва, которые отрасли. Хонджун молчал долгое время, и чем дольше Сонхва смотрел в глаза напротив, тем сильнее дрожали зрачки капитана. Вода, которая капала с одежды и волос Хонджуна, была ледяной, но Сонхва это не волновало. Под ярким светом луны, которая освещала бассейн, Сонхва ощутил сильное биение собственного сердца. Деревья и лианы, казалось, пели им песню, которую слышал только Сонхва, пока Хонджун лишь смотрел в его глаза. Даже цветы и ветер объединились, танцуя. Природа наблюдала за тем, как Хонджун преклонял колени над бассейном с водой, который начал светиться, подобно луне. Угли факела разлетелись во все стороны, словно напоминание об их собственном вспыхнувшем пламени. Сонхва задрожал, когда капитан наклонился ближе и помог Сонхва выбраться из воды и сесть, прижимая его и разделяя с ним свое тепло. Сонхва ощущал скольжение ладоней Хонджуна вверх и вниз по его рукам, а пальцы время от времени пробегали по серебряным кольцам. Губы Хонджуна приоткрылись, когда он посмотрел в глаза Сонхва. Тот мог поклясться, что видел на щеках Хонджуна красные пятна. И снова ладони Хонджуна оказались на щеках Сонхва. Он прикасался бережно, словно трогал самую ценную вещь. Вдалеке, у катящихся волн и края земли, Сонхва ощущал, как сила, данная ему, текла по венам, когда Хонджун нежно притянул его лицо. Он мог видеть блеск лунного свете на кончике носа и верхней губе. Сонхва втянул воздух, его глаза расширились под светом тысячи мерцающих звёзд. — Я следовал звуку арфы, — прошептал капитан прямо в губы Сонхва. — Твоя арфа. Она привела меня сюда. Ощущение призрака губ напротив заставило Сонхва застыть и одновременно расслабиться. Сонхва не слышал ничего, кроме биения своего сердца, которое пело с тех пор, как капитан показал свое лицо в свете факела. В глубине души Сонхва ощутил, как что-то, давно потухшее, снова загорелось. Сонхва видел мощь в блестящих глазах Хонджуна. Взгляд, который имел только Великий Король Пиратов, взгляд, хранивший в себе огонь и власть, которые мог иметь только один человек во всех Семи Морях. Медленно глаза Сонхва последовали за взглядом Хонджуна вниз к его губам. И в этот момент Сонхва ощутил, как его сердце в груди почти разорвалось. Его веки прикрылись, когда он потянул Хонджуна ближе, его тело приблизилось так, как Сонхва мечтал на протяжении многих лет. Вдалеке, хотя на самом деле ближе, чем Сонхва мог представить, послышался звук сломанной ветки. Чары, нависшие над ними этой ночью, были развеяны, когда капитан напрягся и отстранился, настороженно глядя туда, откуда донесся звук. Сонхва попытался проглотить ком, подступивший к горлу, в то время как Хонджун потянулся к мечу, который он выронил. Звук металла отдался болью в ушах Сонхва, он попытался восстановить координацию, поскольку помимо них в темноте ночи был кто-то ещё. Хонджун вскочил на ноги ещё до того, как Сонхва разглядел, что или кто там было, и встал перед Сонхва, поднимая меч и готовясь защищаться. Сонхва едва мог видеть, он встал с колен и попытался посмотреть через плечо Хонджуна, хотя пират старательно удерживал Сонхва позади себя. — Сонхва? — раздался знакомый голос в ночи. — Ты в порядке? Дыхание мужчины сбилось при звуке знакомого голоса. Из темноты появились два силуэта, теперь стоящие под мягким светом звёзд. Аура, которая их окружила, заставила Сонхва расслабиться, хотя капитан только сильнее напрягся. Это были Суджин и Деджи. Они тяжело дышали, должно быть, они бежали всю дорогу от деревни. Деджи стояла ближе к ним, её меч завис в воздухе, как и меч Хонджуна, впервые с тех пор, как Сонхва приехал. Атмосфера была напряженной так долго, что Сонхва забыл, как дышать, пока легкие не начали болеть. И Суджин, и Деджи были настороженными, словно совсем не понимали происходящего. Суджин, как и всегда, стоял, выпрямившись, и нерешительно смотрел на Хонджуна. Сонхва знал, что Хонджун может напасть в любую секунду, было чудом, что он всё ещё стоял неподвижно, потому Сонхва снова напрягся. Сонхва знал, что, сколько бы объяснений он не давал, прольется кровь. На мгновение гневный и властный взгляд Деджи, которым она глядела на Хонджуна, заставил Сонхва стиснуть зубы и попытаться придумать хоть что-то, что могло разрядить обстановку, прежде чем прольется кровь. Однако затем он увидел, как что-то сверкнуло в глазах Деджи. Она выпрямилась, кончик её меча ударился о кирпичи так громко, что Сонхва вздрогнул. Её лицо смягчилось, а глаза расширились от понимания происходящего. — Пират, — сказала она с недоверием. — Он нашел тебя. Сонхва сразу же уловил, как капитан сильнее напрягся и оглянулся через плечо, в его глазах всё ещё горел огонь. — Ты знаешь их? — спросил он глубоким и напряженным шепотом. Он сжимал рукоять меча так сильно, что костяшки побелели. Суджин немедленно спроси что-то у Деджи, чего Сонхва не услышал. Аура Хонджуна мгновенно завладела его вниманием, а взгляд омыл его, как холодная вода. Сильная рука обхватила его бицепс, пока капитан смотрел на него в поисках ответов. — Это те люди, которые украли тебя... — начал он, стиснув зубы. — У меня? Сонхва мог только кивнуть. Врать было бесполезно, хотя это явно был не тот ответ, который ожидал услышать Хонджун. — Да, но не причиняй им вреда, — быстро сказал Сонхва, когда Хонджун сделал один шаг вперед, его глаза светились красными оттенками под луной. Он обхватил рукой капитана. — У них была веская причина, которую ты однажды поймешь. — Ни одна причина не будет веской, — тон Хонджуна усилился, он попытался вырвать из рук Сонхва, но не использовал всю силу для этого. — Они моя семья, — выдавил Сонхва, тон его голоса стал громче, когда вновь пытался остановить Хонджуна, который уже быстрее приближался к Деджи и Суджину, всё ещё погруженных в разговор. Хонджун остановился и обернулся, глядя на Сонхва. Его глаза расширились, а брови нахмурились. — Семья? — спросил он. — Что за семья похищает людей? — Я знаю то, что они сделали, было неправильно, они признали это и извинились. Однако они показали мне мир, о существовании которого я и не знал, — отчаянно произнес Сонхва. Его слова даже близко не объясняли ничего, в нём одновременно проносилось так много эмоций, что он едва нормально мыслил. — Они рассказали мне, кем была моя мать, и показали мне, кто я. Услышав это, Хонджун нахмурился ещё сильнее. — Твоя мать? Осознание того, что Хонджун не помнил ни его матери, ни тех подробностей, которые Сонхва когда-то рассказывал ему, ударили его, словно нож в спину. Он старался сделать так, чтобы разочарование не отразилось на его лице, и потребовалось немного времени, чтобы проглотить комок в горле и продумать свои следующие слова. — Ты когда-то знал её, — прошептал ему Сонхва, изо всех сил стараясь сохранить на лице спокойное выражение. Не вина Хонджуна, что он не помнил. — Мне нужно много рассказать тебе, пока я был здесь. Сейчас ты должен знать, что они не причинили мне вреда, они заботились обо мне. Поверь мне, они хорошие люди. Обещай, что не причинишь им вреда, они — народ моей матери... и мой тоже. Сонхва едва ощутил, как Хонджун замер. Его глаза всё ещё горели, и меч был высоко поднят, но то, что сказал ему Сонхва, явно затронуло что-то глубоко в нём. — Пожалуйста, — почти умолял Сонхва, глядя на Суджина и Деджи, которые смотрели на них. Независимо от того, насколько хорошим воином была Деджи, Сонхва прекрасно знал силу Хонджуна. Суджин даже не был вооружен, потому что верил в мир, так что у него не было шансов против меча. Взгляд Сонхва снова упал на капитана, и он попытался достучаться до его сердца, — не причиняй им вреда. Челюсти капитана крепко сжались, а ноздри немного раздулись в ночи. Сонхва видел, что внутри Хонджуна шла война. В красных глазах горел огонь ярости, но также просматривалось желание прислушаться к словам Сонхва. Это был лишь вопрос времени, когда один победит другого, и Сонхва начал бояться худшего. Прошлое не очень благосклонно относилось к решениям, принятым в отношении того, кто причинял вред Сонхва. Сонхва знал, что руки, впившиеся в кожу Хонджуна, и взгляд, были единственным предлогом, который удерживал Хонджуна от битвы. Сонхва затаил дыхание, глядя на то, как боролся Хонджун и пытался прочитать то, что говорили глаза Сонхва. Под дуновение мягкого ветра, который разносил семена одуванчика, Сонхва увидел, как суженные зрачки его капитана внезапно расширились, когда он закрыл глаза и сделал глубокий вздох. Он слегка наклонил голову вниз, и лезвие его меча опустилось на кирпичный пол. Взгляд Сонхва метались в поисках ответов и разных знаков, когда капитан открыл глаза и откинул рукой мокрые волосы с лица, глядя на Сонхва, чьё сердце на миг пропустило удар. — Они не единственная твоя семья, — сказал ему капитан таким тоном, что у Сонхва пробежали по спине мурашки. Глаза Сонхва расширились, когда Хонджун полностью опустил оружие, что позволило Суджину и Деджи подойти ближе, потому что мольбы Сонхва полностью уничтожили враждебность пирата, хотя огонь всё ещё мерцал в его глазах, казалось, он никогда не погаснет. — У тебя была семья всё это время, — добавил капитан, когда Суджин и Деджи встали перед ними. Хонджун не посмотрел на них, прежде чем фыркнул и крепко сжал челюсти. Именно тогда Сонхва почувствовал, как тяжесть упала с его плеч. Несколько светлячков присоединились к ним, и Сонхва внезапно поразило осознание того, что теперь ему необходимо сделать выбор. Он уже раньше думал о выборе раньше, но никогда не пытался принять решением, потому что шанс того, что Хонджун его найдет, был невелик. Суджин молчал, но по его взгляду, который метался между ним и Хонджуном, Сонхва понял, что он догадался, кем был пират. — Почему вы здесь? — спросил Сонхва, когда тишина достигла своего писка. Он посмотрел на Деджи и Суджина, пытаясь отыскать ответы у них. — Как вы узнали, что я здесь? — Мы почувствовали незнакомую ауру, — ответила Деджи, чей взгляд осторожно упал на Хонджуна, который вытянулся во весь рост, сузив глаза. — Мы ощущали бурю в твоем сердце в последнее время, и мы знаем, что ты приходишь сюда, когда буря достигает определенной точки. Когда мы почувствовали, как незнакомая аура приближается к тебе, мы испугались... — Мы пришли убедиться, что с тобой всё в порядке, — закончил Суджин, его взгляд был проницательным, хотя они и не выглядел сердитым. Сонхва посмотрел на них, когда ещё одно дуновение ветра пронеслось мимо них, он открыл рот, но не издал ни звука. Решение, которое он должен был принять, подавляло его. — Кажется, с тобой всё в порядке, — мягко сказал Суджин, будто ощущал связь между Хонджуном и Сонхва. Вокруг них, словно лепестки цветущей вишни, роились множество невысказанных слов, которые все чувствовали, но не могли произнести. С появлением Хонджуна Сонхва знал, что Суджин и Деджи ощущали смысл происходящего. По взгляду Хонджуна они знали, что тот уйдет только с Сонхва, он не просто навещал его, он возвращал Сонхва обратно. Присутствие капитана на их острове означало только одно: Сонхва нужно было принять решение. Неважно, хотел ли кто-то, чтобы он остался или ушел, это решение полностью зависело от Сонхва. А ещё Сонхва знал, то если Суджин или Деджи пойдут против его воли, капитан посеет огонь и хаос на прекрасном острове. Возможно, Суджин и Деджи тоже это чувствовали, они видели защитный и собственнический блеск в глазах Хонджуна. И ко всеобщему удивлению, первым заговорил именно капитан, отчего Сонхва чуть подпрыгнул. — Я не понимаю происходящее, но даже пират понимает, каково это — искать дом и семью, — голос Хонджуна эхом отразился в ушах Сонхва. — Даже пират понимает, каково это чувствовать себя не в своей тарелке. Сонхва медленно повернулся к Хонджуну, стоявшему позади. Его одежда и волосы ещё были мокрыми. — О чем ты? — осторожно спросил его Сонхва дрожащим голосом В мягком лунном свете Сонхва заметил понимание и сочувствие, таившиеся в глазах Хонджуна. — Если ты нашел семью, которую искал, — начал капитан, тяжело вдыхая воздух. — Если ты нашел место, которое можешь назвать домом, место, которому принадлежишь, место, по которому будешь вечно тосковать... я никогда не попрошу тебя покинуть его. Дом не так-то легко найти. Губы Сонхва снова приоткрылись от ощущения жжения в глазах, когда слова его капитана прошлись волной по его телу. И снова... он не мог ничего сказать и только смотрел на людей вокруг себя. Суджин и Деджи молчали, однако Сонхва не упустил из виду, как глаза женщины засверкали, и уголок губ приподнялся от слов Хонджуна. Даже Сонхва не мог успокоить сердце от этого. Он мог только сделать шаг назад, впиваясь ногтями в ладони. — Я... — начал Сонхва хриплым голосом, не зная, куда смотреть, поэтому он остановился и посмотрел на кирпичи, где вода образовала лужу. — Всю жизнь я не знал, что такое дом, и пытался найти его. Всегда искал, не понимая, как он выглядит. Я искал всю жизнь во тьме то, что невозможно было потрогать или увидеть. Я искал то, что дало бы мне ощущение дома, которое я жаждал почувствовать со дня рождения. И Суджин, и Деджи смотрели на него сверкающими в мягком рассвете глазами. — Это место, — начал Сонхва, указывая на природу вокруг. — Здесь моя мать, её наследие едино с храмом и каждым цветком, которого касается свет. Этот остров был её домом... и это место теперь я могу назвать домом. Наконец я нашел людей, похожих на меня, которые являются мной и которые никогда не смотрели на меня как на изгоя. Впервые в жизни я почувствовал, что близок к матери и близок к людям, которые когда-то её знали и рассказали мне, кем я являюсь. Впервые я прикоснулся к месту, которое называлось домом. За спиной Сонхва почувствовал, как пират успокаивался. Глаза Хонджуна опустились на землю, капитан уже знал, что Сонхва принял решение, которое разительно отличалось от того, на которое молился мужчина. Суджин всё ещё неуверенно смотрел на него, но у Деджи, чья одежда и волосы сияли особенно ярко, был понимающий взгляд, в котором считывалась ещё и гордость. Сонхва поднял голову и увидел, как луна уже потихоньку стала исчезать. Он затих и пытался прислушаться к дальнему гулу горизонта. Сонхва пытался успокоить свое сердце, закрыв глаза, и уловить сообщение, которое передавала ему природа. Ветер на коже был теплым, так что он затаил дыхание, желая избавиться от жжения в глазах. Когда где-то неподалеку запела утренняя голубка, Сонхва снова закрыл глаза и сжал руки в кулаки. — Так... так тихо, — прошептал он, осторожно поднимая взгляд на двух бессмертных. Он ощутил, как их тяжелые взгляды устремляются на него. — Тихо? — спросил Суджин в замешательстве. Сонхва только сглотнул, чувствуя, как колени стали дрожать. — Когда я сплю, становится так тихо, — пытался объяснить он. — Нет никаких звуков, нет ничего, что могло бы помешать моему сну. Так тихо. Он медленно повернулся и посмотрел на Хонджуна, который, словно отверженный, смотрел себе под ноги. — На корабле совсем не так, — аккуратно прошептал он, давая своему сердцу свободу. — Скрип дерева и храп десятка человек. Шум. Я так привык, что вокруг меня спят не менее пятнадцати человек, потому теперь не могу заснуть в полном одиночестве. Когда-то я мог спать один, а сейчас нахожу утешение в шуме. Сонхва заметил, как брови капитана сошлись на переносице, и он посмотрел на Сонхва в недоумении. — На этом острове всегда носят белое. На этом священном острове рады только чистым и невинным, здесь природа и человек едины, — продолжил он, чувствуя, как между пальцами гуляет ветер. Сонхва опустил взгляд на свою мокрую одежду и нежно провел ладонью по ткани. — В прошлой жизни я не боялся носить белое, я бы предпочел эту одежду тем тряпкам, которые носил на корабле... — Но... — попыталась помочь Деджи, зная, как ему трудно подобрать слова. — Но... сейчас носить белое кажется неправильным. Когда я только добрался сюда, я оттирал свою кожу от грязи и сделал одну из белых тканей совершенно черной, — объяснял он, когда поймал взгляд Суджина. — Я и есть та белая ткань, потемневшая от грязи. Как бы ни очищать её, она никогда больше не станет снова белой. Такова моя жизнь. Суджин открыл рот, но Сонхва не позволил ему заговорить. — Я скучаю по грязи, шуму, даже по тем тряпкам, — быстро сказал он, пока сердце колотилось в груди. — Это белая одежда, это место, даже люди — слишком чисты для меня. Я оставил эту жизнь, чтобы отправиться к чужим берегам. Сонхва заметил, как капитан наблюдал за ним — его глаза снова стали пронзительными, когда он понял, что Сонхва старался донести. — Я был слеп, моё сердце искало дом, но... — Сонхва сглотнул, зная, что щеки становятся красными, а глаза наполняются слезами. — Но у меня уже был дом. Дом, который каждый день искал новый горизонт. Дом, который звал меня назад, когда я клялся уйти. Дом, который не ограничивался корабельной палубой... пираты заставляли чувствовать меня живым. Сонхва изо всех сил старался не отводить взгляд от своего капитана. — Дом там, где сердце. Это единственное место, которое невозможно перестать искать, единственной место, к которому всегда тянет, — Сонхва знал, как сильно у него колотилось сердце, и пытался не дать коленям подогнуться от жара, исходившего от взгляда капитана. Он ощущал призрак губы пирата на своих, когда наклонил голову вниз. — Я больше не могу отрицать, неважно, сожжет ли меня огонь в конце концов. Мое сердце с... — Твое сердце с ним, — прошептала Деджи, наклонившись, чтобы Сонхва снова увидел блеск её глаз, когда она закончила предложение, которое боялся произнести Сонхва. — Да, — выдохнул Сонхва, его глаза наполнились слезами, и он увидел понимание и нежность в глазах женщины. — Я люблю его. Ветер смело пронесся мимо них, пока деревья ахали от удивления, даже цветки вишни закружились вокруг, пока неба начало медленно светлеть, что означало окончание работы луны. Сонхва затаил дыхание, ощущая, как собственные слова эхом отражались в ушах, он осмелился взглянуть на Хонджуна, который был сильно удивлен. Сонхва не мог понять выражение лица пирата, поглощенного эмоциями, с которыми он не знал, что делать. — Я люблю его, — снова произнес Сонхва, на этот раз не отрывая глаз от Хонджуна. — Если я не пойду с ним, мое сердце всегда будет искать его и в итоге остановиться. Я не могу выразить благодарность за мое путешествие сюда, на этот остров. Однако мое сердце уже давно знает, по какому пути оно хочет двигаться. Сонхва наблюдал, как Хонджун прижал руку к сердцу и замер, и заметил потемнение в глазах капитана. Тьма, которая говорила не о гневе, а о совсем ином. Сердце Сонхва пропустило ещё один удар, а голова закружилась, когда он пытался сохранить зрительный контакт со своим капитаном, который смотрел на него так, что он прекратил дышать. Он повернулся к Суджину и Деджи, боясь увидеть на их лицах разочарование и боль, но их не было. Под светлеющим небом Деджи ласково смотрела на него. Её глаз, который не был скрыт, сиял так же, как и искры кожи, на её лице было написано облегчение, он протянула руку и положила её на плечо, сжимая. — Редко можно найти такую любовь, которая проведет тебя через весь мир. Редко можно встретить преданность, подобную той, которую я наблюдаю. Такие вещи случаются раз в жизни, даже для нас, — сказала она ему. Её слова были сотворены золотыми нитями, Сонхва содрогнулся, когда они тяжело легли ему на сердце. — Держись за неё и никогда не отпускай. Наслаждайся ею, пока она есть, потому что всё может прекратиться в мгновение ока. Сонхва почувствовал, как его глаза снова расширились, в сотый раз за эту ночь, когда он с пониманием смотрел женщине в глаза. — Я могу только представить, как ты хочешь вновь отправиться в путешествие, так зачем ждать? — она улыбнулась и снова сжала плечо. — Пора совершить приключение, которого желает твоя душа, с мужичиной, ради которого поет твоей сердце. Её мощное прикосновение исчезло так же быстро, как и появилось. Она отступила назад, пока ветер развевал её волосы, и посмотрела на Суджина, общаясь с ним через взгляд. Суджин и Деджи молчали, но Сонхва видел, как изменилось выражение лица Суджина, когда посмотрел на него и Хонджуна. Сонхва не отрывал глаз от Суджина и боялся увидеть в глазах человека, который поистине стал для него отцом, разочарование и боль предательства, однако такого взгляда не было. Деджи как раз убрала меч в ножны, когда небо потихоньку розовело вдоль горизонта. В глазах старшего Сонхва нашел только понимание, и на ужасающий миг там наблюдалось отражение истории Сонхва. Та же история, но другие люди на другом восходе. — Тогда на причал, — наконец произнес он после долгой паузы. — Я уверен, ты жаждешь воссоединиться с ним. Сонхва чувствовал себя странно, когда пробирался через деревню, которую называл домом в течение многих месяцев. Даже когда капитан шел позади, его аура была настолько сильна, что Сонхва споткнулся несколько раз. Он ощущал боль в груди, пробираясь на рассвете мимо храмов и руин, освещаемых розоватым сиянием солнца. Было ещё слишком рано, и большинство людей спали в своих кроватях, хотя было несколько человек, разводивших костры для утреннего завтрака. Сонхва не должен был им ничего говорить. Они всё и так знали. Возможно, именно присутствие Хонджуна дало им понять, то его пребывание на острове среди них подошло к концу, а возможно, деревья напели им ответы. Сонхва видел, как их глаза смягчались от понимания и грусти. Они прекратили работу и встали, склонив голову перед ним в знак почтения, на что Сонхва легко ответил. Между ними стояла тишина, но за время пребывания здесь Сонхва понял, что таиться за их взглядами, в которых было больше чувств, чем в словах. Прощание не нужно было подкреплять словами, особенно если слова не были правдой. Для клана взгляд был посланием из сердца. Сонхва старался впитать в себя окружающий мир настолько сильно, насколько мог. Все великие храмы, особенно тот, который принадлежал его матери. Он старался запомнить, куда приплывет, если ему ещё раз выпадет такой шанс, когда захочет сбежать из реальности. Он запоминал красоту этих земель и чувство пребывания здесь. Сонхва знал, что как только закончится путешествие, он сможет вернуться на остров. Однако пока он шел по тропе, по которой когда-то впервые провел его Суджин в первую ночь на острове, он понимал в глубине души, что больше никогда не посетит это место. Сонхва не мог объяснить причину, но знал, что его глаза больше не увидят священный остров. Это осознание заставило Сонхва крепко сжать челюсти и прислушаться в последний раз к звукам и песням природы. Он старательно запоминал звуки животных, особенно лошадей, пасущихся неподалеку, и тихие песни деревьев, рассказывающих истории. Глаза наполнились слезами, но Сонхва не усомнился в принятом решении. Всё происходило так быстро, но лучше уж так, чем растягивать на несколько дней. На несколько мгновений Сонхва показалось, что сердце разорвалось надвое, когда он услышал крики чаек и увидел вид причала, где стояло ещё трое человек. Сонхва остановился при виде Хаджуна, Деджи подошла и встала рядом с близнецами, в то время как Суджин продолжал идти по причалу. Ещё одна волна эмоций накатила на Сонхва, и он сильнее сжал челюсти, заставляя себя идти. Он осознавал, что будет больно, а Сонхва никогда хорошо не справлялся с болью, но в этой боли можно было найти утешение. — Вы здесь, — сказал он им, когда наконец подошел, и понял, что ему невероятно трудно смотреть им в глаза. — Мы знаем, — тихо сказал Джихо, его взгляд идеально отражал тон голоса, — нам придется попрощаться. Запах соли, исходивший от волн, жег его глаза, сердце болело, когда он смотрел них, так, что ему пришлось задержать дыхание. Братья только нежно улыбались ему, но Сонхва понимал, что им тоже тяжело удерживать улыбки, сквозившие болью, которая со временем пройдет и останется воспоминанием. — Спасибо, — прошептал Сонхва близнецам, кивая головой и пытаясь передать свою благодарность. Его горло начало жечь, когда он смотрел на их лица. — За всё. Джихо склонил голову в знак почтения, его глаза были такими вдумчивыми и добрыми, Джувон повторил за ним. Они стояли все вместе там, где деревья скрывали их от мягких утренних лучей, но Сонхва всё ещё видел сияние их кожи, даже сейчас красота этих людей была несравненна. — Не забывай моих слов, — произнес Джувон, прежде чем Сонхва повернулся. — Я боюсь, что в будущем они будут нужны тебя. Мне напели об этом сегодня утром. Возможно, в другой ситуации Сонхва был бы напуган словами Джувона, но он только чувствовал собственные слезы на глазах и нерешительно кивнул. — Я никогда не забуду, — прошептал он. Глубоко вздохнув, Сонхва повернулся к Хаджуну, который внимательно наблюдал за ним. И вот Сонхва стоял перед человеком, которого считал братом. Временами Сонхва задумывался о том, думал ли также Хаджун. Сонхва был связан с Хаджуном так, как не был связан ни с кем — между ними была особая связь. Связь, которую мог увидеть каждый. — Ты будешь великим лидером, — произнес Сонхва, сам не ожидая таких слов. Как только слова слетели с его губ, глаза Хаджуна расширились. Не секрет, что Хаджун так не считал, он не был таким же великим, как Суджин. Он был напуган и нервничал, хотя Суджин говорил не раз, что он станет лидером, за которым пойдут все, но Хаджун всё отрицал. Он много раз делился страхами и переживаниями с Сонхва по ночам и даже на рассвете, сейчас на причале Сонхва снова видел тех страхи в глазах мужчины. — Ты можешь так не считать, но я чувствую это. Хаджун, казалось, немного сглотнул, наклонив голову набок. На его лице смешались и печаль, и счастье. Сонхва подошел ближе, надеясь сказать Хаджуну на ухо слова, которые не унесет прочь ветер. — Если бы моя судьба не была предопределена, я бы последовал за тобой в следующую жизнь, — тихо произнес он, ощущая, как мужчина напрягся. — Я вижу в тебе брата, которого у меня никогда не было. Отстранившись, Сонхва заметил влагу в чужих глазах, но даже несмотря на то, сколько лет Хаджун практиковался выглядеть счастливым, он не мог не сломаться под тяжестью слов Сонхва. Хаджун медленно положил руку на голое плечо Сонхва, прямо над золотой розой, чтобы они оба почувствовали жжение огня, связывающего их. Его рука была холодной и теплой одновременно, даже кончики пальцев дрожали, пока ветер развевал его длинные волосы. Сонхва захотел поднять руку и стереть единственную слезу, упавшую с глаз старшего. — Возможно, однажды наши пути снова встретятся, — начал он, его голос необычно дрожал. — До тех пор я буду смотреть на луну в те ночи, когда мне будет не хватать тебя, или плавать в океане, чувствуя твою силу. Расстояние может разлучить нас, но природа — объединить, поэтому мы всегда будет связаны. Сонхва наклонил голову, прикусывая внутреннюю часть щеки, чтобы унять дрожь подбородка. Хаджун бросил взгляд на причал, где уже собрались Хонджун и Суджин, и заговорил, крепче сжав плечо Сонхва. — Не дай огню сжечь тебя, — прошептал он с легкой ухмылкой. — Однако если это произойдет, позволь ему поглотить тебя и стань пеплом. Любовь к смертному — одна из самых сильных, потому что влюблённые всегда знают, что они ограничены временем. Любовь прекрасна, но смерть болезненна. Сонхва не мог не улыбнуться. Он знал, о чем говорил Хаджун. — Я уже позволил ему поглотить меня. Хаджун усмехнулся. — Я не говорил, что огонь любви нельзя контролировать. Он сожжет тебя, если только ты позволишь, ты лишь слуга его силы. Я уже проходил подобное раньше и могу сказать, что эта любовь стоит той боли, которая последует после, мой брат. Сонхва втянул воздух, чувствуя, как грудь наполняется чем-то теплым и сильным. Даже когда Хаджун убрал руку, прикосновение осталось на коже. Они обменялись последним взглядом, и Сонхва почувствовал гордость, когда услышал как две золотые монеты в волосах Хаджуна зазвенели, создавая тихую мелодию. В этот тяжелый для всех момент он отвернулся, зная, что ступает на правильный путь, к которому звало его сердце и которое причиняло разрывающую боль, которая пришла из-за оставления другого пути. Пути, который показал ему любовь и добро. Этот путь научил его всему, что следовало знать, теперь пришло время двигаться дальше, что искать больше и уничтожить пустоту, которую даже путь, полный любви и доброты, не смог заполнить. Сонхва встретился взглядом с Деджи, когда прошел мимо, они обменялись взглядом, говорившим тысячу слов. Она гордо смотрела на него, её глаза ярко сверкали, даже глаз, который обычно был скрыт, открылся, предоставляя всем возможность увидеть золотую татуировку. Деджи уже сказала всё, что ей нужно было, её слова останутся с Сонхва ещё на тысячу жизней. Её белые волосы и сияющая кожа осталась в памяти Сонхва навечно. Он никогда не сможет её забытьи, и хотя они редко общались, её жизнь и наследие всегда будут рядом с ним. Возможно, когда-нибудь она найдет любовь и счастье. Не в этом мире, не в этой жизни. Возможно, когда-нибудь она встретится с солнцем, чтобы найти того, кого она любит. Они в последний раз обменялись взглядами, полными благодарности и понимания, на утреннем бризе, который медленно становился теплее. Деджи была самым близким человеком его матери. И по выражению её лица, когда он ушел к причалу, не оглядываясь, стало ясно, что она услышала его слова, идущих из глубин сердца. Что-то тяжелым камнем упало на его плечи, когда он направился к причалу, понимая, что его одежда почти высохла. Звук капель становился всё громче, как и крики чаек вокруг. Иногда на коже он ощущал легкие брызги морской воды. Было холодно, но Сонхва успокаивал холод. Дерево скрипело под ногами, он поднял глаза и увидел розово-оранжевое небо, скрывающееся за куполом. Тогда Сонхва втянул морской воздух, стараясь успокоить собственные эмоции. Сонхва посмотрел на линию горизонта, где солнце вот уже должно было подняться, даже облака над ним образовали золотистую линию. Сонхва прижал ладонь к груди, пытаясь выровнять сердцебиение и не дать самому себе заплакать, он слышал мелодию накатывающихся волн, но она не имел никакого значения, потому что перед ним стоял человек, показавший ему всё. Суджин молча стоял, ожидая Сонхва в конце причала. Он смотрел на него теми же глазами, которые смотрели на Сонхва в первый день их знакомства на корабле. Сонхва попытался открыть рот, но его горло обжигало, отчего выговаривать слова становилось труднее. К счастью, Суджин лишь подошел к нему и оказал странное влияние, которое мог дать только отец. — Неважно, где ты, неважно, какое время суток, — мягко произнес мужчина, заглушая шум волн. — Тебе всегда будут рады. Второе пришествие — это подарок. Если ты поймешь, что в этой жизни не осталось волшебства, возможно, ты сможешь найти его в следующей... это последнее приключение, которое тебя ждет. Сонхва изо всех сил старался унять дрожь в голове. — Ты не сердишься? — спросил он, глядя на Суджина и высматривая мысли в его глазах. На это Суджин лишь покачал головой и подарил ему самую добрую улыбку, которую когда-либо видел Сонхва. — Нет, Сонхва, — тут же ответил он и притянул Сонхва в объятия. — Я не могу лгать и говорить, что мое сердце не разрывается от твоего ухода. Однако есть одна вещь, которую я усвоил за тысячу лет. — Какую? — прохрипел Сонхва, давление в сердце лишь нарастало, он знал, что ещё немного и оно выпрыгнет наружу. Его глаза застилала пелена слез, отчего даже лицо Суджина было размытым. Губы Суджина на мгновение плотно сжались, когда он посмотрел на лицо Сонхва, прежде чем заговорить. — Я узнал, что в мире есть люди, которым суждено отправиться в путешествие, гораздо большее, чем может вместить в себя жизнь. Есть люди, которые претворяют мечту в реальность, и они не остановятся ни перед чем, чтобы увидеть истинное золото, — начал он и крепко обнял Сонхва, чтобы тот устоял. — Как бы я ни старался держаться за таких людей, они всё равно отдалялись от меня. Даже если я знал, что остаться со мной было бы безопаснее, чем уйти, люди всё равно шли за зовом сердца. Сонхва, я знаю, что если ты останешься здесь со мной в безопасности, то никогда не будешь по-настоящему счастлив. Ты будешь в ограниченной свободе, а такая свобода убивает душу. Ты принадлежишь месту рядом с ним, где никто из вас не знает границ и не видит пределов. Там ты найдешь свое истинное золото. — Истинное золото? — спросил Сонхва едва слышным шепотом. На вопрос Суджин лишь улыбнулся глазами, а затем отошел в сторону, чтобы Сонхва видел Хонджуна, смотрящего в воду. Глаза Сонхва расширились от представшего перед ним зрелища. Оранжево-красное небо сливалось, словно на картине, с солнечными лучам на линии горизонта, что освещало всё в округе, включая капитана. Сонхва не мог не почувствовать горькую сладость на языке. Хонджун, чья одежда была почти сухой, а длинные волосы развевались на ветру, стоял на деревянных досках. Свет ударил ему в переносицу, и его глаза наконец поймали взгляд Сонхва, в ту же секунду он почувствовал дрожь, пробежавшую по позвоночнику. На краю причала стоял человек, обладавший силой и могуществом, манивший к себе одним лишь взглядом. Мимо них пронесся порыв ветра, пока солнце продолжало тянуть свои лучи к острову. Сонхва вдруг ощутил, как слеза потекла по щеке, когда он увидел «Destiny». Огромные черные паруса развевались на ветру, этот корабль принес вместе с собой чувство облегчения, что наконец освободило плечи Сонхва от невидимого груза. Дом. Вдалеке летали чайки и огромные волны разбивались о причал. Сонхва не мог не признать, как его сердце тянуло к «Destiny», чей силуэт целовало солнце. — Когда сердце зовет, — сказал Суджин чуть позади него, когда солнце наконец вступило полностью на небо, что заставило обоих прищуриться, наблюдая за последним совместным восходом, — следуй за ним. Не теряя ни секунды, Сонхва повернулся, так как больше не мог сдерживаться, и обнял Суджина, притягивая в самые крепкие объятия. Он прижался лицом к груди Суджина, пока тот проливал слезы. Чувства обострились, особенно тогда, когда чужие руки обвили дрожащее тело и притянули сильнее. Суджин стоял, держа Сонхва в объятиях, и закрыл глаза, позволяя себе наслаждаться моментом. Сонхва слышал чужое сердцебиение и зарылся руками в чужую одежду, боясь, что не сможет отпустить старшего. — Передай ей привет от меня, — его голос сорвался, когда он плакал на груди Суджина, надеясь, что тот услышит. — Скажи ей, что я скучаю по ней каждый день. Можешь передать ей, что я не могу дождаться дня нашей встречи. Мне нужно, чтобы она знала, что я... Сонхва не мог закончить предложение, так как ком в горле стал давить сильнее. Он ощутил, как Суджин крепче обнял его, собственное тело напряглось от того, насколько сильно он цеплялся за одежду старшего, чтобы не упасть от количества заботы и нежности, которых не хватало ему с самого детства. — Она знает, — сказал он Сонхва дрожащим голосом, однако всё равно стоял, сильный и могучий, прижимая младшего ближе, чтобы убедиться, что тот понимает каждое слово. — И так гордится тобой, всегда гордилась. С того дня, как ты родился, ты был её светом. Её болезнь могла отнять у тебя мать, но послушай: её любовь к тебе была столь сильна, что я её чувствовал. Твоя мать так горда, что ты следуешь своему сердцу, это всё, чего она когда-либо хотела. Сонхва не мог не улыбнуться, вытирая нос и глаза тыльной стороной ладони и отходя от Суджина. Слова наполнили его силой, и когда он посмотрел на мужчину перед собой, чьи волосы развевались, а кожа сверкала, то не мог не ощутить, как его сердце исцелялось. — Ты был отцом, о котором я всегда мечтал, даже молился, — сказа ему Сонхва, снова вытирая лицо. — Спасибо. Лицо Суджина смягчилось, сияние света отразилось в его глазах, отчего старший выпрямился и счастливо засиял на солнце. Ещё один всплеск чувств настиг его, когда он осознал, что так должно было быть всегда. — Для меня было честью познакомиться и узнать тебя, Сонхва. Я всегда знал, что ты особенные среди бессмертных. Ты сияешь, как твоя мать, и я знаю, что твой собственный свет начинает расти, — Суджин положил ладонь на щеку Сонхва и вытер большим пальцем скатившуюся слезу. — Я был бы горд назвать тебя сыном. Сонхва наклонился к прикосновению, чтобы запомнить его. Отойдя от старшего, Сонхва посмотрел на всех пятерых. Прощание никогда не было лёгким делом, но чем тяжелее прощание, тем светлее воспоминания. Он посмотрел на Деджи, Хаджуна, Джувона и Джихо, а затем в последний раз на человека, который мог бы свернуть горы, если бы захотел. Мягкий звук на горизонте наполнил его уши, когда он начал медленно уходить. В горле стоял ком, но чужие улыбки придавали ему сил следовать за сердцем. Сонхва не умел прощаться и никогда не научиться, но встретившись глазами с Хонджуном, который стоял на краю причала, Сонхва понял, что делает всё правильно. Его взгляд переместился к ослепительному свету солнца, когда вложил свою руку в раскрытую ладонь капитана. Прикосновение вспыхнуло горячим пламенем перед их глазами, и Сонхва мог только закрыть глаза, прислушиваясь к хору голосов солнца и чувствуя, как Хонджун притягивает его к себе. — Ты последуешь за мной? — прошептал капитан, и даже с закрытыми глазами Сонхва всё равно ощутил, как пристально смотрел Хонджун на его золотую татуировку. — Mea rosa aurea? Глаза Сонхва медленно открылись, и он повернулся к Хонджуну, чувствуя, как сердце выпрыгивало из груди. — Я последую за тобой хоть на край земли. Улыбка на лице Хонджуна была почти зловещей, когда он сжал руку Сонхва и наклонил голову к кораблю. — Тогда прыгай. Эти слова затронули что-что глубоко в сердце Сонхва, которое забилось от того самого чувства. Утреннее солнце было таким же ярким, как и небо над ними. Порыв, охвативший тело Сонхва, когда посмотрел на воду под собой, прежде чем оглянулся в последний раз через плечо. Он пообещал себе не оглядываться на могучую пятерку, которая показала ему совершенно другой мир, он пообещал, что не оглянется, чтобы не разбивать собственное сердце снова. Но в тот момент, когда он увидел, как золотые розы сверкали на солнце и как каждый из них смотрел на него, желая только самого лучшего, Сонхва решил, что уйдет отсюда счастливым. Этот день не оставит болезненных воспоминаний. Теплая улыбка, которая появилась на его лице, отражала облегчение и радость сердца. Сонхва наконец повернулся и посмотрел на своего капитана, огонь, который всегда чувствовал Сонхва, горел в чужих глазах. Он знал, что его бьющееся сердце могло ощутить, как всё изменилось. — Да, капитан, — сказал он с блеском в глазах, осторожно высвобождая руку из ладони Хонджуна. Сонхва поклялся, что видел, как расширились зрачки капитана в ярком свете утра, когда он произнес эти слова, но прямо перед тем, как пират успел что-то сказать, Сонхва игриво толкнул его в холодную воду и сам бросился следом. Он прыгнул, как и просил его капитан. Вода была ледяной для его горячего тела, так что холод резко разбудил его. Вид черных парусов корабля манил к себе ближе. Тяга никогда не была сильнее, чем сейчас... хотя Сонхва потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и начать плыть к кораблю. Каждая волна была грубой, он много раз глотал соленую воду. Руки и ноги Сонхва стали отказывать от истощения. Тем не менее, когда он достиг тени корабля, Сонхва услышал вопли и крики с палубы над головой. Он схватился за веревку, которую ему сбросили. Веревка вытащила его из воды, и Сонхва приложил все усилия, чтобы удержаться и перебраться через перила корабля. И когда его схватили за руки и вытащили на палубу, где Сонхва хватал ртом воздух, он наконец ощутил, насколько был измотан. Он лежал на спине, глядя на красное небо и черные паруса и чувствуя, как отяжелели его руки и ноги, что даже дышать стало труднее. Всё смешалось в одну картинку, когда он выплевывал остатки воды. Постепенно он начал приходить в себя и стал замечать, что был не один на палубе. — Сонхва. Сонхва проморгался, чтобы убрать лишнюю влагу с глаз, которые несомненно были красными от морской соли и бессонницы. Только сейчас он смог разглядеть размытые лица, понимая, кто позвал его. — Чонхо, — облегченно пробормотал он с улыбкой на лице, его голос был хриплым, но, похоже, младшего не смущало это. Сонхва почувствовал, как сильные руки Чонхо подхватили его и обнимал с такой хваткой, что казалось, будто киллер и вовсе не отпустит его. Сонхва сразу почувствовал чужое тепло, отчего глаза на мгновение закрылись. — Полегче! — выкрикнул знакомый голос, который Сонхва никогда не сможет забыть. Когда он снова открыл глаза, то увидел шпиона, подбирающегося к нему с Чонхо, всё ещё державшему его. Уён аккуратно протянул руку и убрал мокрые волосы с лица Сонхва. — Уён, — Сонхва втянул воздух, хотя его легкие ужасно горели, его глаза смягчились от вида расслабленного младшего. — Добро пожаловать на борт, — сказал ему шпион и стянул со лба бандану, вытираю ею лицо Сонхва. — Ты не отвык от морской качки? Прежде чем Сонхва успел что-то ответить, Уёна слегка ототкнул Юнхо, которому пришлось немного наклониться, чтобы приглядеться к Сонхва. — Ты в порядке? — спросил он, даже уши Сонхва, залитые водой, услышали беспокойство в голосе первого помощника. — Скажи мне, что ты в порядке. — С ним всё в порядке, но дайте ему немного пространства, прежде чем задушите его. Взгляд Сонхва переместился на пирата, стоящего за Юнхо и пытающегося оттянуть первого помощника назад. Сонхва положил голову на грудь Чонхо и сглотнул, когда встретился взглядом с Ёсаном. Сонхва не мог не заметить теплый взгляд пирата. — На самом деле, — начал блондин, подняв бровь и обменявшись долгим и счастливым взглядом с Сонхва. — Я вижу, что он более чем в порядке. Чонхо, ему нужно немного места... — Пока нет, — твердо ответил киллер, немного сжав тело Сонхва. — Мне нужно больше времени. Глаза Ёсана и даже его лицо смягчились от понимания. Светловолосый пират только покачал головой в обожании и вместе со всеми опустился на колени. Все они смотрели на Сонхва, словно на мираж. Даже Минги и Сан стояли рядом, их защитная поза заслоняла собой солнце, чтобы Сонхва лучше видел, пока он отчаянно пытался восстановиться после плавания. Сан стоял позади Уёна, стоявшего на коленях, и положил руку на плечо шпиона. Ассасин смотрел на Сонхва сверкающими глазами, которые Сонхва видел только каждую вторую голубую луну. Минги, стоявший со шляпой на голове, смотрел, скрестив руки на груди, на Сонхва с едва заметным намеком на улыбку, что было самым настоящим счастьем. Никого не смущало то, что Сонхва был полностью мокрым, каждый из них говорил, перебивая друг друга, так что Сонхва даже не мог понять, о чем все говорили. Они были такими громкими, что некоторые другие члены экипажа не из основного состава выглянули из трюма. Несмотря на шум и грязь, глаза Сонхва наполнились слезами, а губы стали дрожать. Сонхва ужасно скучал по этому. Звук тяжелых ботинок и последовавший поток воды, наконец заставил их всех переключить внимание с Сонхва на капитана, который, казалось, только сейчас смог подняться на палубу. Он тяжело дышал, опираясь на перила, с него градом капала вода. У Хонджуна было недовольное выражение лица, он покачал головой, поднимая руку и указывая на свою команду с легким прищуром. — Никто не собирался помочь мне подняться? — тяжело дыша спросил он. — Совсем никто? — Извини, капитан, — шпион из всех сил старался скрыть невинную улыбку, прикладывая бандану к лицу Сонхва, даже не глядя на своего капитана. — Мы были заняты. Ноздри Хонджуна немного раздулись, когда он снова покачал головой и оттолкнулся от перил, снимая с себя пальто, которое тяжело упало на палубу. Капитан двинулся к ним, отталкивая их от Сонхва. — Все на места, мы немедленно поспешим к ближайшему острову, — твердо сказал он, когда наконец смог привлечь их внимание. — Вставайте! Мы не должны медлить! — На западе есть остров, я думаю, мы там уже были, — Юнхо легко вошел в роль первого помощника, вставая на ноги, остальные также поспешили на свои посты, не желая навлечь на себя гнев капитана. — Ты этот остров имеешь в виду? — Нет, — Хонджуна покачал головой и встал на Сонхва, скрестив руки на груди. Он, чудесным образом, ничего не сказал Чонхо, который ещё обнимал Сонхва. — Этот остров недостаточно близко. Есть ещё один, ближе к югу, он маленький. Сонхва внимательно наблюдал за Ёсаном, который прищурился в замешательстве, когда первый помощник выкрикнул приказ подготовить корабль к отплытию. — Куда мы торопимся? — спросил он, подойдя ближе, его светлый волосы развевались на ветру. — Мы и без того мчались без остановок, и теперь, когда Сонхва с нами, мы можем замедлиться. Капитан и Ёсан обменялись сильными взглядом, Сонхва даже не был уверен, что последует за этим. Ёсан стоял, слегка наклонив голову, его глаза резко метнулись от Хонджуна к Сонхва, который покоился на плече Чонхо. С этого угла Сонхва не мог видеть, какой взгляд бросил капитан на блондина, чьи глаза мгновенно расширились от понимания. — О, — выдохнул он, и на его лице появилась мягкая ухмылка. — Наконец-то.

-~-

Пошел дождь, когда Сонхва наконец встал. Это был мягкий, но в то же время сильный дождь, от которого Сонхва ничего не видел и прижал руку к груди. Тишина с приходом дождя заставила Сонхва оглядываться и гадать, что произойдет в следующие секунды. Тишина, пришедшая с уже известным будущим. Сонхва знал, что на напряженная атмосфера говорила о чем-то, что даже его сердце не могло перестать сильно биться. Было тихо. Как только они заметили землю, то решили причалить. Всё стихло настолько, что Сонхва слышал каждую упавшую каплю. Он снова промок насквозь, волосы прилипли к лицу, пока он помогал выгружать немногочисленные вещи с большого корабля, чтобы облегчить труд остальных. Сонхва не мог сказать, были ли сейчас сумерки или всё ещё день. Облака были густыми и темными, не было никаких признаков того, что дождь скоро прекратится. Команда тоже была тихой, они знали что-то, чего не знал Сонхва. Даже капитан, который был так рад его возвращению в целости и сохранности, был отчужден и напуган. Когда они выгружались, Хонджун не смотрел ему в глаза. Даже когда Сонхва помог найти Юнхо гостиницу недалеко от берега, капитан не удостоил его взглядом. Хонджун прошел от неспособности оторвать глаз от Сонхва до неспособности даже постоять рядом одно мгновение. Страх, который сжигал Хонджуна, были виден каждому... в том числе и Сонхва. Сонхва боялся, что капитан уже жалеет. Сонхва не мог отрицать, что его сердце болезненно разрывалось, когда капитан легко общался с другими членами команды, отправляя их в гостиницу в конце дня. Он крепко сжал челюсть и обхватил себя руками, не в силах сдержать дрожь под проливным дождем, наблюдая, как команда покидает корабль и направляется к гостинице на небольшом холме. Они прошли мимо него с разными взглядами, но Сонхва не обратил на них должного внимания, потому что его собственный взгляд был прикован к капитану, который прошел мимо Сонхва, склонив голову. Даже не взглянул. Губы Сонхва приоткрылись, что позвать удаляющегося Хонджуна, но именно то, как капитан сейчас напоминал ему собаку с поджатым хвостом, помешало вообще что-либо сказать. Он последовал за своим капитаном, над их головами висела тишина, словно туча. Напряженная атмосфера душила, все это чувствовали, даже Уён и Ёсан, которые за всё время не проронили ни слова. Когда они достигли гостиницы, Сонхва больше не мог сдерживаться, потому что его сердце болело. Его не волновало напряжение, его не волновало, что кто-то ещё услышит то, что он собирался сказать... даже не волновало собственное достоинство в тот момент. Всё изменилось, как погода. В один момент светило солнце, а в другой — шел ливень. Боль и отчаяние, которые нахлынули на него, когда он едва не споткнулся о камень, чуть не заставили его взорваться от ярости. Всё было так несправедливо — ничто не имело смысла. — Так это была ложь? — выдавил Сонхва перед тем, как Хонджун вошел в двери гостиницы. Капитан замер и повернул голову, глядя на Сонхва с бледным лицом. Его рука была прижата к двери, пока он смотрел на Сонхва, всё ещё стоящего под дождем. — Что? — прошептал капитан так тихо, что Сонхва едва не пропустил мимо ушей. — Ты меня слышал, — произнес Сонхва с дрожью в голосе. — Ложь... это была ложь. Он стал наблюдать, как Хонджун отошел от двери и вышел к нему под дождь. Капитан молчал, но зрачки дрожали в темных глазах, когда он смотрел на дрожащую фигуру Сонхва, который даже не мог осмыслить взгляд мужчины, чувствуя тысячи слов на кончике языка. — Я... — Сонхва попытался взять себя в руки, прежде чем полностью рухнет в присутствии капитана, но чем больше он думал, тем меньше удавалось сдерживать слезу, которые уже текли по щекам и смешивались с каплями дождя. — Я не знаю, что я сделал, из-за чего ты снова отвернулся от меня. Я не знаю, что я сделал или сказал за несколько часов, что всё изменило, но я вижу, что ты даже не смотришь на меня. Ты не можешь смотреть в глаза и не можешь стоять рядом со мной. В один момент твои губы почти касаются моих, а в другой — ты не хочешь иметь со мной ничего общего! Сонхва ощутил, как слова пронзали дождь, словно кинжал. Ему пришлось схватиться за белую ткань на груди, чтобы прийти в себя. Фонари, висевшие на стене гостиницы, светили достаточно ярко, но они не могли дать Сонхва тепло и растопить лед, в котором он замер. — Значит, это всё было ложью, — прошептал он, едва формируя предложения и едва различая силуэт Хонджуна из-за слез. — Я оставил всё, чтобы быть с тобой. Я оставил всё, что у меня было, потому что думал, что теперь всё будет по-другому. Я думал, что, может быть, мы... может быть, ты... Взгляд капитана почти разжалобил Сонхва. Его глаза дрожали, а губы раскрывались, пока руки сжимались в кулаки. Каждое слово Сонхва пронзало его, подобно стреле. — Возможно, было глупо надеяться, что теперь всё будет по-другому, — сорвался Сонхва с трудом дыша. Гнев начал поглощать его с каждой секундой сильнее. — Если бы я знал, что ты продолжишь со мной так обращаться... — он обвиняюще поднял палец в сторону Хонджуна, стараясь проглотить ком в горле. Сонхва едва мог вымолвить хоть слово, тяжесть происходящего разбивала его сердце. Сонхва едва мог сказать свои следующие слова, глядя на едва дышащего и бледного Хонджуна, но у него уже не было сил быть сильным. — Тогда я бы хотел, чтобы ты никогда меня не нашел. Слова пронзили его собственное сердце, но кинжал, которым он это сделал, был изогнут, и Хонджун побледнел сильнее прежнего. Широко раскрытые глаза и дрожащие колени, когда он спускался по лестнице, медленно приближаясь к Сонхва, делали его похожим на раненое животное. — Если ты знал, что будешь обращаться со мной, как с невидимкой, будто меня можно легко заменить... словно я ничего для тебя не значу... — голос снова сорвался, когда Хонджун встал перед ним и осторожно обхватил своими теплыми и грубыми пальцами пальцы Сонхва, которые всё ещё указывали на капитана. Прикосновение только ухудшило ситуацию, отчего Сонхва опустил голову и зажмурился. Он мог чувствовать биение сердца Хонджуна через одно лишь прикосновение. — Тогда я бы хотел, чтобы ты никогда не приходил за мной, твой приход дал мне надежду, — прошептал Сонхва, пока его грудь вздымалась под холодным дождем. — Ты мне дал надежду на то, что всё будет по-другому. В ту секунду, когда ты меня обнял, как будто ты действительно любил меня, я представил свою жизнь с тобой. Теперь эта мечта настолько темна, что я не могу даже думать. Ты мог бы оставить меня на то острове, и я бы сделал всё возможное, чтобы забыть тебя. Но я знаю, что не смогу... как я могу забыть тебя? Но я мог попытаться... мне пришлось бы... потому что если бы я не попытался забыть, мое сердце бы умерло, и я бы потерял смысл жизни. Однако если бы ты оставил меня там, я бы жил воспоминаниями и не чувствовал бы сейчас такой пронзительной боли. Я бы не чувствовал, как разрывается мое сердце, я бы не чувствовал себя таким глупым просто потому, что поверил! Губы Хонджуна приоткрылись, он отчаянно старался что-то сказать, пока дождевая вода капала с его губ. — Какую бы жестокую причину ты ни придумал, чтобы я поверил в твое искреннее желание прожить со мной всю жизнь, я буду презирать свою жизнь. Глаза Сонхва покраснели в темноте, когда он поднял голову и увидел, что Хонджун всё ещё крепко сжимал его руку. — Ты жесток и беспощаден, ты причинил мне слишком много боли. Ты каждую секунду раскалываешь мое сердце надвое. Ты не уважаешь мои чувства и, вероятно, никогда не будешь, — выдавил Сонхва сквозь стиснутые зуба. Его брови сошлись на переносице, когда он почувствовал осколки собственного сердца, трескавшиеся с каждым словом. Он не только смущался своих слов, но и страдал. Сонхва чувствовал смущение, хоть сказанное и было правдой. Сонхва посмотрел на человека перед собой, который больше не был похож на отважного капитана самой могучей команды в мире, и прерывисто вздохнул. — Однако я всё ещё люблю тебя. Я всегда любил и всегда буду любить. Даже несмотря на то, что ты снова и снова причиняешь мне боль, и мне всё ещё хватает смелости удивляться, почему я ещё люблю тебя. Мое сердце сделало свой выбор, Хонджун. Возможно, ты пока не можешь сделать свой, но я устал. Их сцепленные руки наконец разошлись, а Хонджун продолжал стоять под дождем, пока лишь несколько фонарей освещали тьму. — Я так устал, — сказал Сонхва между вздохами. — Я не могу так больше. Я обещал следовать за тобой на край земли, если ты попросишь меня, и даже сейчас я настолько глуп, что хочу сделать это. Я настолько глуп, что всё ещё гонюсь за тобой с надеждой на то, что когда-нибудь ты меня тоже полюбишь. Такой уж я есть. Прекрати давать мне надежду... пожалуйста, я умоляю тебя. Сонхва видел едва заметное покраснение глаз капитана. И едва видел страдание и боль в чужих глазах. — Пожалуйста, прекрати разбивать мне сердце каждый раз, когда я отдаю его тебе в руки. Если оно тебе не нужно, скажи мне, но не выбрасывай так небрежно, — голос Сонхва вновь надломился, он боролся с желанием убежать подальше. Его сердце колотилось, а мысли проносились так быстро, что он не слышал даже полвины из них, пытаясь вместо этого вслушаться в звук дождевых капель. — Пожалуйста, мой капитан... Хонджун... перестань давать мне надежду. Отпусти меня. Мгновенно звук дождя исчез. Однако Сонхва чувствовал голыми участками кожи капли и видел капли на лице капитана. Отчаяние в его голосе было слышно, но его это не волновало. Сонхва не ощущал собственных слез на щеках, но чувствовал давление в груди, когда смотрел в глаза Хонджуна, стараясь найти там что-то. Но как и всегда, капитана было сложно прочитать, даже после слов Сонхва. Типичный Хонджун. Капитан резко поднял руку и прижал её к груди. Его голова опустилась, а тело задрожало, будто он ощущал сильную боль, но она, вероятно, быстро прошла, потому что даже Сонхва не понимал произошедшего. Молчание снова душило их. Хонджун вновь открыл рот, но всё никак не мог что-либо сказать. Сонхва вздохнул и поднял голову к небу, его плечи тяжело вздымались, когда он пытался отпустить всё это. Он хотел услышать Хонджуна, даже если это будет паршивое оправдание, в которое он не поверит, но очень постарается это сделать. Он хотел, чтобы Хонджун ещё немного был эгоистом. С этой мыслью Сонхва крепко сжал губы и сделал попытку успокоить огонь в сердце, отворачиваясь. Он грубо выдернул руку из хватки Хонджуна, собираясь сказать, что найдет другое место для ночлега, но капитан с невероятной скоростью бросился на него, хватая за руки, что почти заставило Сонхва вскрикнуть, и довольно жестко притянул к себе. Сонхва уже был готов закричать на него со злостью, но Хонджун опередил его. — Я помню! — закричал он, его голос был громким и твердым, но таким нестабильным, что Сонхва замер на месте, переставая бороться. И вот тут их снова оглушил шум дождя. — Что... — прохрипел Сонхва, его лицо предательски побледнело до такой степени, что он едва чувствовал. Он напрягся, пока сердце в одно мгновение подпрыгнуло и упало. Горящие уличные фонари покачивались на ветру вместе с деревьями, казалось, в ближайшее время дождь не собирался прекращаться. Внезапный всплеск уверенности капитана тут же испарился. Его рот был открыт, как у рыбы, вытащенной из воды, он снова оказался лицом к лицу с Сонхва, но не мог что-то сказать. Хватка на предплечьях Сонхва была болезненной, так что они могли лишь стоять в шоке. — Я... я помню, — прошептал Хонджун нехарактерным для него голосом, — просто не так, как ты хочешь. Сонхва сделал попытку сглотнуть и успокоить неистово колотящееся сердце. В ушах звенело, будто его бросили в ледяной океан. — Я не понимаю, — сказал он, лихорадочно вглядываясь в лицо Хонджуна в поисках ответов. — Когда мы были вдали друг от друга, ко мне приходили воспоминания во сне, — начал капитан с дрожью в голосе. Он не мог смотреть Сонхва в глаза, но всё равно отказывался отпускать его. — Я видел замок... твой замок, темную штормовую ночь, когда молнии раскалывали небо. Я видел оковы на своих ногах и грязь. Я помню, как смотрел на балкон, и в глубине души я знаю, что там кто-то стоял. Сонхва ощутил, как сама земля под ногами стала завибрировала, когда ветер пронесся мимо. Земля, словно пыталась поглотить его. — Ночь за ночью ко мне приходили видения, подобно стервятники, — выдавил капитан, пока вода стекала с лица и волос. — Но все они были неполными, в них не хватало какой-то жизненной части, которая сводила меня с ума. Даже если бы Сонхва знал, что сказать, он бы не смог заговорить. Его сердце заколотилось, он перестал чувствовать окружающий его мир. — Я помню темницу, камеру, в которой почти не было света, посередине стоял столб с цепями, — продолжал Хонджун, заново переживая видения. — Я помню место в городе... в центре города стоял эшафот. Сонхва мог только смотреть налитыми кровь глазами и приоткрытыми губами туда, где капитан впивался ногтями в его руку. Шум дождя смешивался с мягким звучанием траура и боли. Деревья шептали тайны, который Сонхва не мог расшифровать, фонари мерцали так, что лицо Хонджуна выглядело святым. — Эти места... я их не знаю. Я не помню, чтобы кода-то был там, — попытался сказать пират, но, казалось, что его собственный язык путался с каждым словом. Казалось, он запаниковал, как будто не мог достаточно быстро объяснить. — Я могу вспомнить только образы лишь на долю секунды. Нет слов, нет людей... я всегда один. Сонхва почувствовал, как его глаза смягчились, и Хонджун покачал головой. Огонь все сердце обжигал всё. — Я помню скалу на закате с сотнями чаек... я чувствовал запах хаоса, — Хонджун вздохнул и зажмурился, прежде чем поднял глаза на Сонхва. — Это часто случалось, по ночам воспоминания приходили не один раз. Ещё... — Откуда ты знаешь, что я связан с твоими видениями, если меня там не было? — прервал его Сонхва. Он снова ощутил отчаяние и желал знать ответы на все вопросы. Хонджун долго молчал. Он схватился за мокрую нитку рубашки и пытался успокоить колотящееся сердце. — Это было логично, я смог сложить два и два, — наконец произнес капитан. Он попытался встать прямо, стараясь восстановить самообладание, но каждый раз, когда смотрел в глаза Сонхва, мгновенно терял его. — Возможно, ты не считаешь пиратов умными, но я бы не понял, если бы не был таким смекалистым, как ты. Ты раскрыл мне свою истинную личность на том острове, и тогда я стал потихоньку разбираться во всем сам. Я сделал предположение, и по выражению твоего лица и глубоким глазам, я ясно вижу, что прав. — А как насчет нелогичности? — начал Сонхва и выпрямился, сделав только один шаг, чтобы медленно сокращать расстояние между ними. — Ты можешь легко хитрить, но я знаю тебя слишком долго и понимаю, что была другая причина, по которой ты пришел к такому выводу. Не говори мне сейчас о логике, капитан. Он видел, как Хонджун пылал желанием бежать, и уже ожидал, что тот развернется и убежит. Однако он стоял. — Скажи это, — прошептал ему Сонхва, стараясь говорить как можно более напряженным голосом. Отчаяние сочилось из каждой поры, и Сонхва знал, что это был последний шанс заглянуть в разум пирата. — Ты должен сказать это. — Я не... — Скажи это, трус! Его голос эхом разнесся во тьме, отражаясь от стен гостиницы. Громкость и властность голоса почти напугали его самого. Его глаза расширились, а тело напряглось, а он даже не мог вынести взгляда капитана. Он боялся смотреть на него. Сонхва командовал своим капитаном и назвал его трусом. Только когда он взглянул на человека перед собой, стоящего под проливным дождем, больше не смог увидеть в чужих глазах ни страха, ни сожаления, но во взгляде Хонджуна было какое-то обожание. — Мое сердце, — впервые за ночь он спокойно заговорил. В его голосе не было дрожи, а прикосновение стало теплее, а аура стала похожа на ту, в которую когда-то влюбился Сонхва. Именно в этот момент дождь стал лить меньше, сверчки стали щебетать со всех уголков. Сонхва лишь моргнул от ответа капитана, который обрушился на него лавой, вышедшей из-под контроля. — Мое сердце знало это, — продолжил капитан, расправляя плечи и делая один шаг вперед. — Задолго до того, как понял, что ты больше, чем член команды... мое сердце знало. Каждый раз, когда видел тебя, входил ли в мою каюту или чистил оружие на палубе... каждый раз сердце подпрыгивало в груди так, что мне казалось, что я умру. Огонь усилился и был таким жарким, что плавил кожу до костей. — Ты представляешь, каково это? — тихо спросил его Хонджун, медленно скользя ладонью по руке Сонхва. — Представляешь, каково это чувствовать, как твое сердце сильно бьется? Бьется из-за человека, которого не помнишь и которого никогда в жизни не видел. Каждый раз я знал, что не умираю, но было больнее, чем от любой раны. Я перестал спать. Мне нужно было понять, кто ты и почему ты причиняешь мне такие мучения. Я не выносил тебя и несправедливо набрасывался, потому что ничего не понимал, даже первый помощник смотрел на меня с жалостью, так как знал что-то, чего не знал я... и никогда не узнаю. Я не понимал, если ты был кем-то важным для меня... как я мог забыть тебя? Сонхва крепко стиснул челюсти, наклоняясь к крепкой хватке на руке. — Как я мог забыть? Каждое воспоминание, каждое прикосновение, каждый момент... всё просто исчезло? Конечно, я был зол, потому что забыл путешествие, которое долго хотел совершить, но это была не истинная причина злости, — прошептал Хонджун, начиная открывать свою уязвимую часть Сонхва. — Я был так зол, потому что нашел свою любовь. Любовь настолько сильную и чистую, которая спасла меня от моего прежнего «я» и дала меня новый повод жить, а я не мог этого вспомнить. Я нашел того, кому доверился и кому поклялся... но даже не мог вспомнить его имени. Не считай меня дураком, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что мы были любовниками... и я знал, что ты мне лгал о своей личности. Я не понял этого тогда, но осознаю это сейчас. Я осознал всё. Сонхва едва дышал, пока Хонджун говорил. Он мог лишь стоять и терпеть тяжесть слов на своих плечах. — Были дни, когда я хотела вырвать себе сердце, потому что оно знало, кто ты, оно знало твое имя, оно помнил всё. Мое сердце не забыло то, что я потерял. Оно издевалось надо мной, когда я смотрел на тебя, оно горело и воспевало, прежде чем я увидел общую картину, — капитан облизнул губы и ударил себя кулаком грудь прям над бьющимся сердцем. — Я чувствовал твое присутствие в видениях, хотя не видел тебя и не помнил... однако мое сердце чувствовало тебя. Оно помнило тепло и наши разговоры. Я знаю... я просто знаю. Глаза Сонхва метались по лицу Хонджуна и к крепкой хватке на плече. Его сердце подпрыгнуло, а голова кружилась от слишком большого количества эмоций, которые он даже не считывал. Его губы приоткрылись, и он отдаленно почувствовал, как вода капала с них. — Я сошел с ума, — пират притянул Сонхва к себе ближе, так что почувствовал, как от капитана исходил жар. Он снова увидел огонь в глазах Хонджуна, тот огонь, который сжигал страсть и страх. — Я абсолютно сошел с ума... я потерял рассудок, когда ты пропал. Однако когда я нашел тебя в тот день в бассейне храма, мое разбитое сердце снова стало целым. В ту самую минуту я понял, что как бы ни старался оттолкнуть тебя от себя, я не смогу оставаться в стороне. Я недостаточно силен, чтобы отпустить тебя, и не настолько хороший, чтобы позволить тебе найти лучшие горизонты. Теперь ты здесь, рядом со мной, на моем корабле, который для моего разума является единственным безопасным местом для тебя... я никогда не был так напуган. Осторожно Сонхва поднял руку и схватил рубашку капитана. Он чувствовал пульсацию вены Хонджуна, даже звук мягкого дождя и океана, который смешивался с мягким огнем фонарей. — Я не заслуживаю тебя ни в каком виде. Я знаю это гораздо лучше, чем любой другой мужчина. Ты здесь, а я всё ещё хочу бежать. Мое сердце никогда не испытывало такой боли, как за последние несколько часов. Наконец-то ты в моих ладонях, в безопасности и под защитой моего меча... конечно, ты не нуждаешься в моей защите. Я понял, что не могу просить твоей любви, потому что недостоин такого дара. Я боюсь своего прошлого и боюсь будущего. Так много боли и воспоминаний, которые я не могу забыть. Это стена, она высокая и толстая, а я боюсь даже пытаться взобраться на неё, — уязвимость в его голосе была такой сильной, что Сонхва ощущал сильное давление. — Я не мог смотреть на тебя, потому что действовал слишком эгоистично и чувствовал вину. Я слишком слаб, чтобы отпустить тебя и найти другую любовь лучше тебя. Я поступил плохо... я не могу дать тебе идеальную любовь. — Идеальную любовь? — аккуратно произнес Сонхва, почти беззвучно. — Моя любовь сломлена, это не та прекрасная любовь, которую ты хочешь. Она повреждена, изранена и видела много темных дней. Моя любовь эгоистична и напугана, — ответил ему Хонджун, его хватка немного усилились, когда смотрел на лужу под ними. — Мне потребовалось слишком много времени, чтобы даже принять, что я человек, которого можно любить. На склоне вулкана, где мы сражались, мои глаза наконец увидели идеальную любовь. Я увидел красоту и чистоту любви... но я так боюсь, что твоя любовь принадлежит человеку, которым я был когда-то... а не тому человеку, которым я сейчас являюсь. Наконец. Сонхва ощутил, как всё это вытекало из каждого отверстия земли. — Если я снова позволю тебе приблизиться к себе, я боюсь, что ты перестанешь любить меня, — закончил Хонджун, его пальцы стали дрожать. Сонхва мог чувствовать пульс капитана на коже под пальцами. — Ты — моя величайшая сила, Сонхва, я больше не боюсь признать это. И величайшая слабость. Сильный и учащенный пульс. Великий капитан молчал, и Сонхва понял, что он закончил. Он сказал всё, что ему было нужно. Карты были раскрыты. Дождь был мягким и ровным, хотя земля всё ещё дрожала. Огонь в сердце горел так жарко, что Сонхва стал волноваться за свое здоровье. Это был тот огонь, которому он однажды позволил себя сжечь. В боли была красота, и когда Сонхва стоял там и пристально смотрел в глаза Хонджуна, он не мог поверить в сказанное. Он не мог предотвратить то, как вздымалась его грудь, возможно, уголки его губ слегка приподнялись, но Хонджун не мог видеть в темноте. Свет тусклых фонарей не достаточно мерцал. — Я расскажу тебя каждую деталь нашего совместного прошлого, если это успокоит твое сердце. Я помогу тебя вспомнить, даже если твои воспоминания никогда не вернутся. Мне не нужно, чтобы ты помнил наше прошлое, мне просто нужно, чтобы ты принял наше будущее. Однако если знание каждой детали принесет тебе душевное спокойствие, я сяду рядом с тобой у камина или у штурвала корабля и буду пересказывать всё, пока тебе не надоест звук моего голоса. Ты боишься, что я люблю только того человека, которым ты был до потери памяти, и что, если ты впустишь меня в свое сердце, я перестану любить, — Сонхва почти начал смеяться, прижимая ладонь к груди. — Эта самая абсурдная вещь, которую я когда-либо слышал! Сонхва едва мог поверить собственным словам, но он знал, что не сможет остановиться, даже если захочет. Он мог только сделать шаг ближе к Хонджуну. — Я терпел твои удары, я оставался с тобой, даже когда ты поступал со мной несправедливо. Я слушал твои обидные слова и молчал, прикусив язык. Я сражался с тобой на мечах не один, а целых два раза. Я шел за тобой по склону извергающегося вулкана и сражался там во имя любви. Я даже оставил народ матери, людей, которые показали мне, кто я на самом деле, чтобы быть с тобой. Я оставил отца, брата, сестру... потому что даже после всех ужасных вещей, мое сердце всё ещё бьется ради тебя. И знаешь что? Я бы сделал это снова, чтобы доказать тебе, что ты достоин той любви, которая запечатлена в моем сердце, которая не так совершенна, как ты думаешь, — обратился к нему Сонхва с дрожью. Но дрожь была не от боязни, вокруг них установилась другая атмосфера. — Ты потерял свои воспоминания, поэтому думаешь, что являешься другим человеком. Позволь сказать тебе, что у тебя могут быть другие страхи и интересы, но твои душа и сердце останутся прежними. Сонхва заметил едва уловимую перемену во взгляде Хонджуна. — Ты всё ещё тот мужчина, в которого я влюбился, — настойчиво сказал Сонхва. Их взгляды были напряженными, ни один из них не дышал, но Хонджун цеплялся за каждое слово. — Ты вырос. Человек, которого я знал, никогда бы не сказала мне того же, что ты сейчас. Ты вырос, Хонджун. Ты можешь бояться, любовь никогда не была добра к тебе, но я знаю, чего хочу. Я хочу тебя каждую секунду, каждую минуту и каждый день. Я хочу тебя в каждой жизни и в каждой вселенной. Если мне придётся подождать... я буду ждать. Но я знаю, чего хочу, я знал это годами, ничего не поменялось. Я знаю, чего хочу, и буду бороться за это. Я приму удары, приму боль, приму ссоры и приму дни, когда мы не сможем терпеть друг друга. Я приму каждый темный момент, который произойдет, и приму каждый момент, когда мы будем недосягаемы. Я говорю это, потому что знаю, чего хочу. Я хочу тебя и всё, что идет с тобой. Сонхва пришлось перевести дух, чтобы успокоиться. Он хотел сделать шаг назад, но не смог. Не мог больше находиться дальше от Хонджуна, чем уже был. Жар палил между ними, хотя дождь всё ещё холодными каплями лил на них. — Так кто теперь эгоист? — медленно и осторожно спросил Сонхва, наблюдая, как глаза капитана темнели, но он не чувствовал угрозы от пирата. Однако взгляд Хонджуна изменился, стал более опасным. Там всё ещё был какой-то страх, Сонхва знал, что он никогда не исчезнет. Любовь всегда приносила страх. Во взгляде ярко горели смелость и уверенность. — Я знаю, чего хочу, — прошептал ему Хонджун так близко, что Сонхва ощущал тепло дыхания пирата на своём подбородке. — Я боюсь, но знаю, чего хочу. Не пора ли перестать убегать от тебя? Сонхва почти физически сдерживал себя, когда рука Хонджуна, сжимавшая плечо, скользнула вверх и обхватила мокрую щеку Сонхва. — Пора, — ответил он, положив руку на спину капитана, — перестать убегать. Губы Хонджуна приоткрылись, а взгляд медленно опустился к губам Сонхва, пока он произносил каждое слово. — Хорошо, — пробормотал капитан, наклоняя лицо Сонхва вниз. Его глаза поднялись и встретились со взглядом другого, чьи зрачки были расширены, дождь продолжал лить на них мягко и нежно, подобно песне. Но Сонхва не слышал ничего, кроме биения собственного сердца и слов Хонджуна. — Я перестану убегать. Боль придёт, но я бы хотел ощутить боль, но провести этот момент с тобой. Сонхва протянул обе руки и обхватил шею Хонджуна сзади, притягивая пирата ближе. Они могли почувствовать сердцебиение друг друга сквозь мокрую одежду. Волосы Хонджуна были густыми и тяжёлыми, как и дыхание капитана. Жар тел был невыносим, даже дождь, казалось, окружил их так, что они могли видеть лишь лица друг друга. Сонхва видел перед собой только глаза Хонджуна, который одним взглядом передавал свое сердце в руки Сонхва. — Я перестал убегать, — прошептал Хонджун так близко, что Сонхва ощущал движение губ капитана на своих. — У тебя есть я. Сонхва почувствовал, как заколотилось сильнее сердце, почти болезненно. Его пальца скрутились в волосах Хонджуна, когда слова пирата окутали его, точно волна. Это был решительный шаг. Вот, что делала с человеком настоящая любовь – даже перед лицом страха и отвержения – любовь могла сделать человека сильным и полным мужества. По телу Сонхва пробежали мурашки, когда Хонджун наклонил голову набок, его глаза горели так ярко, что даже огонь фонарей не мог сравниться с ним. Обе сильные и грубые руки нашла лицо Сонхва, его большие пальца потерли скулы. Они молчали, поскольку капитан, вероятно, хотел изучить пальцами каждый дюйм лица Сонхва, чтобы запомнить на ощупь. Ресницы Сонхва затрепетали, когда он вздохнул от прикосновений, чувствуя себя более спокойным. Его сердце билось намного быстрее, но в объятиях Хонджуна под дождем, который вёл их вместе, Сонхва мог ощущать только полный покой. Большие пальцы капитана соединились на губах Сонхва, пальцы дрожали от желания и страсти. Сонхва убрал руки с шеи и схватил Хонджуна за запястья, оттягивая чужие пальцы. — Что насчёт другого видения? — спросил Сонхва намного тише, когда Хонджун медленно приблизил свое лицо, словно дразня чужие губы. — Ты не сказал, что ещё было твои частым воспоминанием. Сразу же Сонхва ощутил вибрацию губ Хонджуна, который что-то промычал. Его ресницы снова затрепетали, когда капитан прижался носом в линии челюсти, одной рукой прижимая шею Сонхва, чтобы удержать мужчину на месте. — Дерево, — произнес Хонджун в кожу Сонхва, касаясь губами дрожащего тела. — Самое большое дерево, которое я когда-либо видел, луг и темное небо. Глаза Сонхва мгновенно расширились, когда горячая дрожь пробежала вниз по телу. Другая рука Хонджуна прижалась к его пояснице, притягивая Сонхва сильнее. — Это самое сильное воспоминание, с которым связано слишком много эмоций, — пробормотал капитан, и его глаза закрылись. — Я не знаю, какое отношение к нам имеет то дерево или луг, но каждый раз я ощущаю дрожь по позвоночнику. И могу сказать, это видение самое важное из всех. Осторожно, словно загипнотизированный моментом, Сонхва нашел в себе силы отодвинуть лицо капитана от своей шеи и посмотрел ему в глаза. Язык Сонхва сразу же смочил губу, которая дрожала. — Я могу помочь тебе вспомнить, — сказал он, опуская глаза от смущения. Чувство, возникшее внутри, было новым, Сонхаа не умел управлять им. Он боялся неизвестности и молился, чтобы их связь была не односторонней. Однако когда он нашел в себе смелость поднять глаза и встретиться взглядом со своим капитаном – своим возлюбленным – Сонхва был поражен силой чужого взгляда. Зрачки Хонджуна были расширены. Он выглядел опасным, как хищник ночью, но Сонхва не чувствовал, что ему нужно было бежать от хищника. Сонхва снова обвил шею Хонджуна. Они столкнулись носами, прежде чем капитан аккуратно повернул лицо, чтобы прошептать. — Заставь меня вспомнить. Сердце Сонхва пропустило ещё один удар, и он притянул за шею капитана, чтоб наконец ощутить мягкость, нежность и тепло губ Хонджуна. Сильная дрожь пробежала от макушки до стоп, и хотя буря между ними не источала молний, которые раскалывали небо, Сонхва всё равно услышал грохот неба. Его пальцы запутались в волосах капитана, а Хонджун так крепко прижимал его к своему телу, что Сонхва не смел дышать. Губы пирата были такими мягкими, какими он их помнил, но ещё и сильными, они требовали от Сонхва любви и преданности. Дождевая вода не волновала их, порыв ветра пронесся мимо них и завыл в дрожащих деревьях. Сонхва не мог открыть глаза, даже если бы захотел. Поцелуй был не только плавный, но и жадный. Сонхва держался, чтобы не упасть на колени от того, как страстно целовал его капитан, когда делился собственными эмоциями. Они подходили друг другу, как кусочки пазла. Сила, которая хлынула по венам Сонхва, переполняла его, когда Хонджун держал его в своих горячих и тяжелых руках, отчего Сонхва хотелось большего. То, как губы Хонджуна проходились то по верхней губе, то по нижней, заявляя о любви, срывало хриплые стоны у Сонхва, который принимал всё, что давал ему капитан. Возможно, дождь сделал его сильнее, чем следовало, а может быть, они слишком долго ждали этого момента, но когда Хонджун медленно отстранился от губ Сонхва и собственнически прижал руку к пояснице, а большой палец прижался к пухлым и влажным губам, Сонхва стал молиться, чтобы этот момент никогда не заканчивался. — Пожалуйста, — умолял он, глядя на большой палец капитана, который только сильнее вжался в губу. При звуке его голоса ноздри Хонджуна раздулись, а губы приоткрились, жаждая большего. — Пожалуйста. Даже если Сонхва не знал, что значили его жалкие мольбы, Хонджун знал. Его капитан знал это, и то, как горячие ладони Хонджуна прошлись по рукам Сонхва, посылая взрывы мурашек, дало Сонхва понять, что эта ночь изменит их жизни навсегда. Когда пират вытащил их из-под ливня в гостиницу, где каждый шаг ощущался, как шаг над облаками и шаг по морскому дну, и Сонхва знал, что они наконец преодолели самое большое препятствие. Хватка Хонджуна на запястье, когда он тащил их через коридоры гостиницы, была такой сильной, что Сонхва едва отрывал от неё взгляд. Его разум был настолько затуманен желанием, что, когда капитан наконец привёл его в комнату, освещенную мерцание огней, Сонхва едва лишь двигался сам. Он только не хотел переставать прикасаться к к своему капитану и не хотел, чтобы мозолистые руки пирата останавливались на его голой коже. Эта мысль, а также мысль о том, где Хонджун мог бы его коснуться, ослабило контроль Сонхва над собственным разумом. Тёплое потрескивание огня смешивалось с мягким звуком дождя, бьющегося в единственное окно, когда Хонджун, закрыв дверь, стал медленно начал наступать к Сонхва. Огонь в его глазах опасно мерцал. Сонхва отступал, и Хонджун преследовал его, пока колени не коснулись старой кровати, на которую мгновенно упал Сонхва. Хонджун тут же оказался рядом, сверху вниз глядя на мужчину. Их зрительный контакт ни разу не прервался, даже когда Сонхва изо всех сил старался сесть прямо. Огонь был таким горячим, что Сонхва небольшими усилиями мог удержаться от того, чтобы не упасть на колени перед мужчиной, пока пират стоял над ним, возвышаясь во всех отношениях, отчего Сонхва чувствовал себя защищённым. Когда руки Хонджуна медленно поднялись к повязкам на мокрой рубашке, чтобы обнажить больше участков загорелый кожи, во рту Сонхва пересохло, а пальцы сжали постельное белье. Капитан стянул рубашку через голову и уронил её на пол. Во рту Сонхва медленно стала скапливаться слюна от того, как свет мерцал на голой груди капитана. Сердце Сонхва едва попевало за происходящим, бешено колотясь. Глаза были так широко раскрыты, пока Хонджун стоял там и отводил плечи назад, будто его тело было подарком Сонхва. Прекрасным подарком, который Сонхва всегда будет ценить. Подойдя к краю кровати, Сонхва сделал глубокий вдох через нос и попытался собраться, снова и снова вздыхая. Осторожно Сонхва вытащил пальцы из постельного белья и коснулся пальцами голой груди своего капитана. Он видел, как Хонджун задрожал от прикосновения, но не отстранился, пока глаза другого мужчины внимательно следили за ним, а пальцы водили вверх и вниз по мускулам. Кожа пирата была мягкой на ощупь, и Сонхва прижал ладонь к груди Хонджуна, чувствуя, как колотилось сердце под кожей. Каждый шрам, большой и маленький, глубокий и свежий, Сонхва чувствовал потребность провести по всем сразу. У Хонджуна было много шрамов, жизнь не была добра к нему. Так много, что Сонхва хотелось прижаться к каждому губами. Со временем каждый шрам зажил, но Сонхва лишь чувствовал боль, глядя на них. Ноздри капитана снова раздулись, он сделал смелый шаг вперёд и схватил руку Сонхва, которая всё ещё скользила по его коже. Капитан прижал ладонь мужчины, нежно целуя её. Хонджун не отрывал взгляда ни на секунду. Каждый палец был поцелован. Огонь, горевший в углу, был таким же жарким, как и тяжёлый взгляд пирата, чьи губы уже скользили по внутренней стороне запястья. Сонхва закрыл веки от прикосновения, ещё один вздох сорвался с губ, и Хонджун провел ладонью по руке Сонхва, стягивая серебряные кольца. Они тяжело упали на пол, и Сонхва едва мог усидеть на месте, пока Хонджун взял другую его руку. Когда все кольца были сняты, челюсть Хонджуна сжалась, и язык уткнулся в щеку. Пират только один раз прервал их зрительный контакт, лишь для того, чтобы окинуть взглядом тело мужчины. Капитан резко пустился на колени и прижал ладони к коленям Сонхва, раздвигая их. И вновь эти пронзительные глаза, ярко горящие огнём, встретились с дрожащими и сверкающими глазами Сонхва, который только сейчас понял, как стоял капитан. Разум стал затуманен, а тело обдало жаром от желания. Он хотел бежать, чтобы привести чувства в порядок, но казалось, ничего не могло заставить его хотя бы сдвинуться с места. Горячая рука схватила икру Сонхва и сняла обувь с ноги. Мужчина закусил нижнюю губу, когда его капитан прижался носом к коже икры. Мокрые губы поднимались от икры к колену и снова опустились к лодыжке. Всё было так быстро, но так идеально. Сонхва откинулся на предплечья, наблюдая, как Хонджун заглядывал в его душу, и выдавал маленький всплеск любви и доверия. Глаза Сонхва закрылись против воли, когда зрелище стало слишком сильным. Эта любовь, столь же совершенная и прекрасная, сколь и болезненная. Её было так много, от неё никуда не было деться. Любовь в её чистейшей форме росла в размерах. Сонхва тяжело зкдышал, когда губы Хонджуна прижалась к внутренней стороне колена. Капитан медленно поднимал его белую мантию, открывая всё больше кожи. Сонхва задавался вопросом, боролся ли капитан так же сильно и старался не дать разуму окончательно затуманиться. Ему не пришлось долго размышлять, потому что, когда он почувствовал себя снова смелым, он открыл глаза и посмотрел вглубь чужих зрачков, Хонджун, казалось, потерял себя в чувстве страсти. Тёплые ладони лежали на его голых бёдрах, пальцы сжимали одежду с намерением сорвать её, только Хонджун знал, что не может этого сделать. Сонхва плотно сжал губы, глядя, как капитан окидывал каждый дюйм его кожи и заглядывал в самые интимные части, которые Сонхва не осмеливался никому показывать. Его сердце почти остановилось, когда его капитан укусил внутреннюю часть его бедра с желанием оставить на коже свои следы, о которых знали только они. Звук, который вырвался из его рта, был в лучшем случае смущающим, и если бы Хонджун не раздвинул его бедра, снова укусив их, то мужчина был бы зажать между ног Сонхва. Но Хонджун был силен... так силен. Он удерживал Сонхва, чтобы тот мог только наблюдать, как огонь отбрасывал тёплый свет на мышцы спины пирата. — Хонджун, — выдохнул Сонхва, его голос был пронизан удовольствием, когда он сжимал простыни. Его глаза всё ещё были зажмурены, пока капитан продолжал ставить отметину за отметиной на его голых бёдрах, переходя всё выше и выше. Возможно, он был слишком чувствителен, раз от каждого прикосновения перехватывало дыхание. Мужчина между его ног только хмыкнул, услышав свое имя, и на мгновение отстранился, также крепко сжимая бедра Сонхва. — Пожалуйста, — сорвалось с губ Сонхва на очередном вздохе, когда капитан вонзил большой палец в ярко-красный след на коже. — Пожалуйста, мне нужно... — Ещё? — поддразнил его пират с ухмылкой на лице, его глаза блестели от понимания. — Тебе нужно ещё? Сонхва, не колеблясь, кивнул и откинул голову назад, ощущая зубы на бедренной кости. — Пожалуйста. Тепло, поглощавшее его, покинуло тело, когда капитан отодвинулся. Сонхва только моргнул в попытке понять, почему Хонджун отстранился от него, но пират успокаивающе провел рукой по его ноге. — Я дам тебе больше, я дам тебе всё, — прошептал он. — Ты действительно этого хочешь? Я хочу чтобы ты принял это решение и не жалел потом. Возможно, происходящее затуманивает твой... Сонхва тут же зажал капитану рот рукой, не давая продолжить. Его рука дрожала, как и тело, но Хонджун оставался неподвижно под его прикосновением. — Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом моменте, — напряженно произнес Сонхва. — Я хочу тебя всеми возможными способами. Хочешь ли ты, капитан? Хонджун медленно убрал руку мужчины от лица, пока глаза прожигали дыры в коже Сонхва. — Я хочу этого, — выдохнул он. — Я хочу тебя. Услышать признание вслух было лучше, чем увидеть желание в глазах. Слова, висевшие в горячем воздухе, послали ещё одну сильную волну дрожи по телу Сонхва, которую даже пират мог почувствовать. Сонвха мог только наблюдать с прикрытыми глазами, как Хонджун встал и подошёл к месту, где лежали его вещи, которые принесли члены команды. Сонхва не мог представить, что искал пират, поэтому он сосредоточился на плечах Хонджуна, сияющий в свете огня. Шрамов на спине капитана было так много, что Сонхва решил каждый пересчитать. Он крепко сжал губы, когда пират, похоже, нашел то, что искал, сжимая что-то в руке. Движение мышц спины Хонджуна заставило Сонхва немедленно сжать бедра вместе. Капитан подошёл ближе, поставив на кровать какой-то пузырек. Сонхва моргнул несколько раз и посмотрел в глаза Хонджуна, чей взгляд был темным, говорящим о чем-то опасном. — Что это? — спросил Сонхва, найдя в себе силы говорить, когда капитан раздвинул его бедра, используя только колено, чтобы встать между ног. — Это нам поможет, — ответил ему пират, и его глаза только потемнели, и он снова высунул язык, облизывая нижнюю губу. — Это каррагинан. Продукт из варёных водорослей, который используется в еде, но он ещё используется, чтобы... не навредить. Щеки Сонхва пылали. — Не навредить, — тихо повторил он, опустив взгляд на флакон. — Да, — ответил пират, поднимая пальцами голову Сонхва, чтобы тот посмотрел на него. — Я имею в виду проникновение. Сонхва уже знал, что они делали, но услышать такие вещи – делало всё ещё более реальным. Сонхва ощутил, как его тело стало нагреваться сильнее. Он вздрогнул и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Всё нормально? — спросил его Хонджун, нежно поглаживая пальцами подбородок Сонхва. — Ты хочешь этого? Сонхва кивнул. — Используй слова, Сонхва. Мне нужно услышать, как ты это говоришь. — Да, мой капитан. Сонхва увидел, как Хонджун сглотнул от произнесенных слов, и вскоре рука капитана опустилась и схватила подол белой одежды. — Тогда я снимаю это? — осторожно спросил он, и что-то во взгляде Хонджуна мелькнуло, что Сонхва принял за похоть. Он снова кивнул и сел, чтобы пират смог аккуратно стянуть с него одежду. Сонхва ожидал, что ему будет холодно, когда он сидел совершенно голым перед капитаном, но именно количество жара между ними согревало его. Холодный воздух от дождя не коснулся его, и Сонхва, казалось, никогда не чувствовал себя так спокойно. Он всегда был застенчив, когда дело касалось наготы, но не сейчас. Всё было правильным. — Ложись ко мне, — сказал ему Хонджун мягким, но напряженным голосом. Сонхва залез на кровать, не отрывая глаз от лица пирата, наблюдая за тем, как мужчина потянулся к завязкам на брюках и стянул их одной рукой. Красота Хонджуна была несравненна. Сонхва не мог оторвать глаз от чужой кожи, поскольку капитан «Destiny» был уверен в себе, как флаг, развевающийся на самой высокой мачте. Губы сами собой приоткрылись, когда Хонджун встал перед ним полностью голый. Глаза Сонхва блуждали по телу капитана, чьи губы растянулись в улыбке. Сонхва подавился собственной слюной, которая наполняла рот с каждой секундой. Хонджун не остался стоять в стороне. Его собственные желания взяли вверх, когда он положил руки на Сонхва и водил по длинным ногам, как охотник. У него не было сомнений в том, что Хонджун был диким зверем, который преследовал свою добычу. Сильная рука Хонджуна легла на грудь Сонхва, подталкивая его лечь. Ожерелье капитана, которое Сонхва когда-то сделал ему, повисло над его лицом, а нежная песня наполнила уши. Вскоре его руки обвили шею пирата, прижимая его тело к собственному, сердце искало прикосновений. Горячее дыхание вырвалось из носа Хонджуна, когда он потянулся, чтобы схватить флакон, и открыл его. От звук хлопка кожа покрывать мурашками. Как будто тело Сонхва точно знало, что произойдет. — Прикоснись ко мне, — слова болезненно сорвались с губ, прежде чем он успел осознать, что сказал. Сонхва уже давно перестал смущаться, дымка в сознании полностью поглотила его. Если бы это произошло раньше, произнесение таких слов заставило бы его сгореть от смущения, от которого он бы не смог избавиться. — Прикоснуться к тебе? Где? — медленно спросил Хонджун, чей тон был невероятно дразнящим. Он уже знал ответ на свой вопрос, это было ясно по блеску в глазах. Сонхва только извивался от пальцев капитана, скользивших по его телу легко, словно перышко. — Здесь? Или ты хочешь здесь? Хонджун продолжал дразнить Сонхва, прижимая свои пальцы к разным частям тела: то к внутренней стороне шеи, где у Сонхва было чувствительное место, то вниз к груди, где пальцы капитана вжимались в набухшие соски. От прикосновений спина Сонхва выгнулась, что заставило Хонджуна только улыбаться. — Может быть, здесь, — ласково шептал он, когда его пальцы спустились ниже, где у Сонхва больше всего горело. Хонджун посмотрел вниз, его глаза были темными и голодными, и снова поднял глаза, чтобы посмотреть на лицо Сонхва, когда рука нашла самое чувствительное место. — Ах, здесь. Сонхва зажмурил глаза, из лёгких вырвался тяжёлый выдох, наполненный удовольствием. Прикосновение было нежным и мягким, но таким сильным. Сонхва ощущал дыхание Хонджуна на своей щеке, когда возбуждение пирата крепко прижалось в его бедру. Мысль о том, что Хонджун нуждается так же, как он, заставила голову Сонхва закружиться, когда он прижал затылок к подушкам, а имя Хонджуна слетело с языка. — Вот и всё, — пробормотал ему Хонджун, пока его рука двигалась вверх и вниз в ритме, который доводил Сонхва до слез. Он прижал большой палец к головке, из которой уже вытекал предъэякулят. Сонхва уже видел звезды, но знал, что лучшая часть ещё впереди. Он мог только надеяться и молиться. — Произнеси моё имя. — Хонджун... — вырвалось у Сонхва, когда теплая и влажная рука капитана спустилась ещё ниже между, отчего Сонхва покачнулся вперёд. — Полегче, — сказал ему капитан, его губы скользнули по раковине уха Сонхва и взяли мочку в рот. — Я понял тебя. Просто расслабься. Я не причиню тебе вреда. Сонхва изо всех сил старался расслабиться, но это было трудно, потому что каждое нервное окончание было возбуждено. Он пытался себя успокоиться, когда Хонджун ввёл в него палец, который заставил Сонхва сильнее выгнуться. Хонджуну потребовалось много поддержки, чтобы помочь Сонхва расслабиться. Сотни сладких слов были прошептаны на ухо Сонхва, пока капитан прижимал губы к виску Сонхва, но по мере того, как время замедлялось вокруг, Сонхва смог наконец отдать свое тело Хонджуну. К одному пальцу добавился второй, затем и третий. Каждый палец заставлял Сонхва ощущать себя полным. Пальцы входили легко и плавно, и капитану потребовалось больше силы, чтобы держать ноги Сонхва открытыми, потому что у того была привычка сжимать их каждый раз, когда пират сгибал пальцы, который срывали с губ Сонхва стоны. — Нашел, — улыбнулся Хонджун в уголок губ Сонхва, который нахмурил брови и тяжело простонал, когда капитан прижал снова пальцы к месту, которое заставляло его тело дрожать. Сонхва сжался вокруг Хонджуна и ощутил тепло. — Такой красивый. Пробормотал капитан напротив сияющей кожи Сонхва. Когда пальцы Хонджуна выскользнули из него, Сонхва задрожал, опустошенный, и не смог сдержать стона. Руки отчаянно потянулись к Хонджуну, когда мужчина сел и посмотрел на тело Сонхва, лежащие перед ним. Под тяжелым взглядом пирата Сонхва не ощущал никакого стыда. Он лишь ощущал сильную потребность, текущую по венам, и надеялся, что его взгляд мог ясно передать желание. — Мы уже делали это раньше, ведь так? — спросил его Хонджун нетвердым голосом, когда рука снова потянулась к открытому флакону, покрывая ладонь содержимым. Это был первый раз, когда Сонхва заметил, что капитан потерял себя. До этой минуты Хонджун демонстрировал сдержанность, но Сонхва ясно знал, что она истончает себя, чем дольше он смотрел на распластанное и готовое тело перед собой. Вопрос застал Сонхва врасплох, и ему было невероятно трудно ответить, наблюдая, как его капитан впервые за эту ночь, взял себя в руки и посмотрел на то, как он несколько мгновений доставлял себе удовольствие. — Я... — только и мог сказать Сонхва, наблюдая за движением руки капитана. Его рот наполнился таким количеством слюны, что ему пришлось громко проглотить её. — Я знаю, что ощущал подобное раньше, — тяжело вздохнул Хонджун, его собственные глаза закрылись, а брови нахмурились. Удовольствие разлилось по его лицу, когда свободная рука сжала бедро Сонхва. — Скажи мне, что мы уже делали это раньше, и я не схожу с ума. — Да, — прошептал Сонхва, его горло почти саднило, когда он изо всех сил пытался сформулировать слова. Руки Сонхва потянулись к Хонджуну, который с лёгкостью приблизился. — Однажды под деревом... на лугу, когда луна стояла высоко в небе. Сонхва ощущал напряжение мышц Хонджуна под кончиками пальцев и позволил пирату переместить свое тело в нужное положение. Сонхва дал Хонджуну подтянуть его ноги к себе, его ладони гладили бедра вверх и вниз. — Я отвел тебя в свое любимое место после того, как ушёл с бала, — Сонхва старался говорить спокойно, пока губы Хонджуна прокладывали путь к горлу, целуя и посасывая кожу. — Ты всё ещё был пленником, но я хотел, чтобы ты вкусил свободы... я хотел показать тебе созвездия и спросить, что бы ты сделал, если бы я освободил тебя в ту минуту. Язык Хонджуна пробежался по краб челюсти Сонхва, и он обхватил щеку мужчины. Тьма в глазах немного померкла, наполнившись чистым обожанием. — Я уже тогда влюбился в тебя, — прошептал ему Сонхва, переместив руки на лицо Хонджуна. — Я хотел освободить тебя... я знал, что никогда не смогу избежать своих обязанностей, однако мое сердце всегда будет с тобой. Взгляд Хонджуна смягчился, и даже если момент принял слегка сладкий оборот, жар между ними был таким же сильным, как и в начале. — Ты показал мне созвездие, а потом сказал, что можешь показать мне звезды ярче тех, что сверкают в небе, — прошептал Сонхва, его собственные губы изогнулись вверх при воспоминании. — Ты был первым и единственным, кто показал мне такие звезды. Ноздри Хонджуна снова раздулись, когда он сжал тело Сонхва сильнее. Возможно, капитан не помнил ту ночь, но он знал то чувство. Воспоминание хранилось в сердце, и его никогда не отнимут у него. В любом случае, в будущем у них ещё будут воспоминания. — Я думаю, — начал Сонхва, переместив руки на спину Хонджуна и проведя ногтями по коже, — тебе стоит снова показать мне звезды, мой капитан. Взгляд Хонджуна снова изменился, и с почти опасной ухмылкой на лице Хонджун протянул руку между из телами. Сонхва сделал глубокий вдох, его глаза зажмурились в ожидании того, что будет дальше. От волнения закружилась голова, он прижал собственное тело к пирату. — Дыши, — пробормотал ему Хонджун, медленно входя. Его рука взяла возбуждение Сонхва, доставляя столь необходимое удовольствие от растяжения, от которого Сонхва тяжело дышал в тишине ночи. — Отлично... идеально. Ты такой узкий... Влажные губы Хонджуна поцеловали Сонхва в следующую секунду с такой страстью, что мужчина мог только отчаянно стонать в рот своего капитана и держаться за его тело. Сонхва чувствовал себя прекрасно наполненным, когда Хонджун полностью вошёл в него и оставался неподвижным, чтобы Сонхва мог приспособиться к горячему растяжению. Оба дрожали от желания и целовались с таким голодом, что у Сонхва быстро перехватило дыхание. Сонхва впился ногтями в спину Хонджуна, несомненно, оставляя новые и глубокие следы на коже. Хонджун начал наконец двигать бедрами, каждый толчок выталкивал воздух из лёгких Сонхва, он чувствовал, как глаза наполнялись слезами от большой любви и обожания к мужчине. Чувство увеличивалось с каждым толчком удовольствия, капитан продолжал вдавливаться так глубоко, что Сонхва ощущал его в животе и знал, что если переживёт эту ночь, то станет другим человеком. Тишина ночи и мягкий звук дождя, бьющего по крыше над ними, заставили голову Сонхва звенеть, пока он старался излить всю свою бессмертную любовьк мужчине над ним. Каждый поцелуй, каждое прикосновение и каждое признание в любви, которое они давали друг другу, пылали жаром под кожей Сонхва. Тело Хонджуна двигалось именно так, что Сонхва снова видел звезды. Его капитан был сильным и крепким – таким уверенным в своих движениях, которые только вытаскивали из Сонхва стоны. Их тела были едины, Сонхва продолжал смотреть в глаза Хонджуну, когда их губы разъединились, тонкая полоска слюны соединяла их всего на секунду. Их сердца были едины, бьющиеся как одно, и Сонхва мог только лежать там и сжимать свои бедра вокруг Хонджуна, пока капитан заполнял его самым идеальным образом. — Хонджун, я... я... — вырывались слова из горла, как только схватил обеими руками тело Сонхва и потянул его вверх с такой силой, что в животе взорвалось невероятное количество бабочек. Его капитан потянул его и посадил себе на колени. Сонхва уронил голову на плечо Хонджуна, потому что его тело обмякло от глубокого угла проникновения. Почувствовав, как сильные руки Хонджуна обвили его тело, Сонзва стал отключаться сам по себе. Его инстинкты взяли верх, и потребовалось лишь руководство от капитана, которые держал руки на его бёдрах. Они стонали друг на друге, не в силах разъединиться, чтобы нормально вздохнуть. И снова ногти Сонхва впились в плечи Хонджуна, пока его тело разгоралось в пылющем огне каждый раз, когда капитан толкался в место, от которого Сонхва видел сверкающие звезды. — Сонхва, — выдохнул Хонджун ему в кожу, целуя и задыхаясь. Изо рта капитана вырвались звуки, являющиеся абсолютной музыкой в ушах Сонхва, который хотел всегда слушать это. Он чувствовал себя жадным, отчаянно желая вытянуть больше становится удовольствия изо рта пирата. От боли в бёдрах Сонхва почти не мог двигаться. Он обнаружил, что чувствовал приближение к удовольствию, которое возросло. Звуки, которые он пытался поглотить, звучали только напряженно. Он мог ощущать, как контроль ускользал с каждой секундой. Сонхва был чрезмерно чувствительным, что даже прикосновение Хонджуна, поцелуй в опухшие губы только подталкивала его всё ближе и ближе. Часть его боялась этого, Сонхва не представлял, что всё произойдёт так скоро. — У меня есть ты, — сказал ему Хонджун, его глаза сверкали так ярко, что Сонхва прикрыл собственные. Казалось, капитан чувствовал страх Сонхва. Его капитан притянул его вплотную к себе и крепко ухватил Сонхва за бедра чувствуя усталость. — Я есть ты. Клянусь. И вновь имя капитана сорвалось с губ Сонхва, говоря о том, насколько близко он близко. Сонхва резко ощутил, как его тело сжалось вокруг Хонджуна, и по бормотанию капитана он понял, что тот был так же близко, как и он. — Не сопротивляйся, позволь этому случиться, — сказал ему Хонджун, отчаянно оттягивая момент истины. Он снова схватил лицо Сонхва, чтобы тот смотрел на него,пока жгучий жар стягивался в узел. Взгляд капитан наконец довёл его, и он увидел звезды, от которых его глаза закатились, а крик вырвался из горла. Сонхва не мог сдерживать огромное количество удовольствия, рвущее всё по швам. Взгляд капитана, полный чистого желания, любви и даже почтения, заставил Сонхва наконец увидеть разноцветные звезды. Хонджун смотрел на него снизу вверх, как на какое-то божественное существо. Взгляд, от которого Сонхва чувствовал себя богом. Всего секунду спустя Сонхва ощутил, как жар Хонджуна достиг своего пика. Звук удовольствия капитана Сонхва никогда не сможет забыть. Он громко отзывался в стены соседям, и при ясном разуме Сонхва было бы неловко спать. Сонхва рухнул на Хонджуна, не переставая дрожать. Он стал таким истощенным, что едва дышал. Единственной мыслью Сонхва было быть ближе к капитану. Они тяжело дышали в течение долгого времени, тела подрагивали от огромного количества удовольствия. Сонхва всё ещё видел звезды, пока одна рука Хонджуна держала его затылок, а другая – гладила по спине, пытаясь успокоить тело. Боль в пояснице и бёдрах была болезненной, но Сонхва находил эту боль приятной. Хонджун шептал ему на ухо огромное количество похвалы, но Сонхва услышал лишь часть слов. Каждая буква капала, подобно мёду, пока у Сонхва скручивало желудок от нежности прикосновений. Он не мог убрать руки с шеи Хонджуна или даже заставить себя сесть, но при текущем положении он слышал, как у Хонджуна колотилось сердце. Этого было достаточно, чтобы принести ему утешение. — Я тоже тебя люблю. Глаза Сонхва тут же расширились, а сердце пропустило удар. — Что? — раздался в тишине грубый голос Сонхва, когда заставил себя сесть прямо. Лицо Хонджуна было красным, лёгкий страх в его глазах от признания почти остановилось сердце Сонхва. Хонджун выглядел застенчиво, будто их предыдущие действия были менее интимные, чем три слова. Он был смущен и напуган, пока Сонхва смаргивал дымку изо всех сил. Хонджун снова сглотнул, не ослабляя хватки на теле Сонхва. — Я люблю тебя, — прошептал он, на этот раз гораздо тише, но с большим чувством, пристально глядя в глаза Сонхва. Дождь наконец прекратился. Стало тихо. Даже потрескивания огня не было слышно. Лишь чувствовалось дыхание Сонхва, который не отводил глаз от Хонджуна, прожигавший в нем дыры. Глаза капитана блестели, и Сонхва сжал губы, находя в себе силы, чтобы обхватить щеки Хонджуна и убрать мокрые волосы мужчины. Некоторые время они молчали, пока Сонхва не торопясь снова и снова проводил по волосам Хонджуна. — Я провел весь день, пытаясь понять, как сказать тебе. Возможно, именно поэтому я так отстранился от тебя, — слова Хонджуна были искренними и почти осторожными, когда он позволил Сонхва делать всё, что он захочет в этот невероятно нежный интимный момент. — Знать это в своём сердце – это одно, а принять это – совсем другое. Однако произнести это вслух – третье. Сонхва внимательно слушал его, всё ещё прижимаясь к телу Хонджуна, пытаясь сказать ему, что у него на уме. — Произнесение слов делает всё реальным. Теперь уже ничего не вернуть, и хотя я не могу подавить свой страх, я доверяюсь тебе, — сказал ему Хонджун, проводя руками вверх и вниз по спине Сонхва. — Теперь я отдаю свое сердце в твои ладони, с этого момента оно твоё. Ты можешь делать с ним всё, что пожелаешь. Сонхва молча опустил лоб, прижмаясь ко лбу Хонджуна и разделяя с ним этот момент. Это было так тихо и прекрасно, только они вдвоём в огромном мире. — Я обещаю беречь его и защищать ценой жизни, — нежно шепнул Сонхва. Он ощущал каждый вздох и каждый удар сердца. — И как у тебя есть мое сердце, так и у тебя есть мое. У тебя всегда было моё. Хонджун прижался к нему, и было ясно, что они оба всё ещё невероятно чувствительны, потому что при даже малейшее движение вызывало судороги. — Ты веришь, что я больше не причиню тебя вреда? — спросил его Хонджун, подняв руку и смахивая влагу с чужих глаз. Сонхва даже не заметил, что начал плакать. Это были счастливые слезы, в этом не было сомнений. Сонхва пристально посмотрел на Хонджуна, отрывая лоб от капитана. Тишина вокруг них была тёплой и уютной. Сонхва улыбнулся Хонджуну, который ждал ответ. — Я знаю, что в будущем нас ждёт много испытаний. Я знаю, что наше путешествие никогда не будет простым. Любовь никогда не бывает лёгкой, возможно, любви не будет даже в тёмные времена, — сказал ему Сонхва, засправляя волосы Хонджуна, который наблюдал за ним, пока огонь ярко освещал комнату золотистый оттенком. — Но я знаю, что независимо от того, что с нами случиться, мы будем вместе. Я знаю, что ты больше не причинишь мне боли... по крайней мере, до такой степени, что мы больше никогда не сможем быть вместе. Любовь причиняет боль, и поскольку мы разделяем любовь, нам тоже будет больно. Я знаю, что мы всегда будем вместе, наша любовь намного сильнее любой опасности, которая нас подстерегает. Зрачки Хонджуна расширились от слов Сонхва, который ощущал сердцебиение капитана, притянувшего его ещё ближе. Дразнящее тепло медленно и неуклонно начало расцветает между ними. — Я когда-нибудь говорил тебе, какой ты красивый? — рассеянно спросил капитан, трогая волосы Сонхва. — Я так долго смотрю на тебя из-за твоей красоты, что, кажется, забыл сказать тебе, как ты сверкаешь. Ошеломленный очередным признанием, Сонхва покраснел ещё сильнее. — Я никогда не был так поражен. Я не понимаю, как ты вообще оказался у меня под рукой. Ты само воплощение красоты, Сонхва. Сонхва не мог не улыбнуться и тихонько не рассмеяться, услышав слова своего капитана. — Я тобе тебя люблю, ты знаешь, — сказал он, и они довольно рассмеялись, когда капитан бросил на него взгляд. — Тебе необязательно подбирать такие лиричные слова, чтобы у нас был ещё один раунд, Хонджун. — О? — Хонджун поднял бровь, и в его глазах промелькнула опасность. — Ты хочешь сказать, что у нас будет ещё один раунд? — Может быть, — Сонхва прикусил нижнюю губу, когда руки Хонджуна скользнули ниже по бедрам. — Если только ты готов. Я не хочу Вас переутомлять, мой капитан. Хонджун только недоверчиво посмотрел на него, когда Сонхва снова оказался прижатым к гофрированным простыням. Горячий потом воздуха вырвался из него, когда его капитан снова навис над ним с игривым взглядом в глазах, от которого бабочки порхали в животе. — Я никогда не устану заниматься с тобой любовью, — сказал ему Хонджун, его волосы и ожерелье снова повисли над ним. — Я мог бы сделать это снова, и снова, и снова... — М-м-м, если ты будем делать это снова и снова, команда больше не увидит своего капитана, — Сонхва снова притянул Хонджуна ближе. — Ты же не оставишь их без капитана, правда? Пират лишь слегка наклонил голову, прежде чем наклониться и поцеловать Сонхва в губы. — Возможно, им придётся найти себе нового капитана. — Хонджун! — Я шучу, — только вот Сонхва не был уверен. — Что-то мне подсказывает, что это ложь. Хонджун прервал Сонхва, начиная покрывать влажными поцелуями шею, грудь и живот, где начинало разливаться тепло. — Ладно, тогда мы можем сделать это снова, и снова, и снова, — выдохнул Сонхва и раздвинул ноги, чтобы Хонджун удобно устроился между ног, игриво касаясь бедра, прежде чем схватить пылающий член и полностью взять в рот, заставив Сонхва снова выгнуться. И вновь звезды, что сияли, подобно драгоценным камням в ночном небе, запечатлелись в глубинах его сознания. — И снова.