Young and Wild

Любовь – это чувство, которое не исчезнет со временем. Любовь всегда казалась Сонхва одновременно прекрасной и запутанной. Это была одна из тех вещей, которую, казалось бы, было легко получить. Во всех великих книгах каждый персонаж влюблялся. Приключения всегда сопровождались любовью со счастливым концом. Для ребенка это было мечтой. Для взрослого это всё ещё было мечтой. Но чаще всего мечта так и оставалась мечтой. Истории, по сути, были всего лишь историями. Сонхва знал, что его любовь была всего лишь мечтой, когда осознал, что у него будет брак по договоренности. В других королевствах принцам иногда позволялось жениться по любви, но у Сонхва не было такой привилегии. И как бы ни повезло Сонхва, что Соджун была его невестой, между ними никогда не было настоящей любви. По крайней мере, это была не та любовь, которую испытывал Сонхва к луне и звездам. Мечта о любви для него умерла довольно быстро, когда он вырос. Однако это не мешало ему цепляться за надежду и персонажей из книг. Сонхва был рад за героев, потому что у каждого был свой счастливый конец. Поэтому когда Сонхва лежал без сна утром в ярко-белых простынях и смотрел на деревянный потолок, мимо которого пролетали частички пыли в мягком солнечном свете, он не мог сдержать улыбки и приблизился к спящему мужчине. Между ними была любовь, доверие и обожание. Это был любовь, о которой Сонхва раньше не читал. Книжная любовь отличалась от той, которую он испытывал к своему капитану, лежащему рядом и обнимавшему его. Сонхва медленно моргал, наблюдая за тем, как Хонджун мирно спал, его обнаженная грудь согревалась солнцем, как и красиво сияющая переносица. Когда Сонхва был моложе и учился тому, как вести иностранные дела, он понимал, как определить среди людей высокопоставленное лицо. Горожане и горожанки были никем по сравнению с лордами и леди, которые заполняли некогда большие залы замка и которые беседовали с Сонхва, готовясь к тому, что принц вскоре займет трон. Однако сейчас чем больше Сонхва вглядывался в безмятежные черты лица своего капитана, тем сильнее ему становилось всё равно в отношении того, кем являлся его возлюбленный. Всё, что имело значение, это то, что он был здесь с ним. Их любовь началась не совсем так, как представлял себе Сонхва. Их начало было полно гнева и плохих суждений. До переломного момента Хонджун был в глазах Сонхва лишь капитаном безжалостных пиратов, человеком, которого хотел убить каждый гражданин его королевства. Сердце принца тогда было холодным и ожесточенным о огромного количества боли, поэтому он не видел всей правды. День за днем, месяц за месяцем, Сонхва стал видеть вещи в совершенно другом свете. Его монохромный, серый мир наполнился красками. Сонхва стал узнавать о себе вещи, которые он никогда не узнал, если бы не капитан. Их любовь началась с гнева, ложных обвинений и обещаний смерти. Поэтому, когда Сонхва провел кончиком пальца по переносице, затем по скуле мужчины, он стал задаваться вопросом, не умер ли он. Даже если их любовь началась без любви, после уроков, которые дал ему Хонджун, после историй, которые рассказал, они стали друзьями, знавшими друг друга всю жизнь. Возможно, именно это и было причиной того, что Сонхва будто не хватало чего-то, когда Хонджуна не было рядом. Не было частички, которая давала ему покой и уверенность — та частичка, которая позволяла свободно двигаться. Когда этой частички не было, Сонхва чувствовал себя кем-то другим. Хонджун был его частичкой. Сонхва нежно ласкал щеку своего капитана, купаясь в чужом тепле на кровати, слишком маленькой для двух взрослых мужчин. Глядя на Хонджуна, Сонхва понял, что даже если их начало было не таким, то это ещё не означало, что любви не было. Природа и вселенная доказали ему это. И если прошлая ночь не была доказательством любви, то Сонхва не знал, что могло быть лучше. Конечно, их любовь началась с лезвия клинка, но она переросла в то, что как известно было настоящей любовью. И ради этого Сонхва готов был начать всё заново. Хонджун наконец пошевелился и потянулся, хотя, казалось, его тело было против любых движений. Он обеими руками обхватил тело Сонхва, притягивая его ближе, что означало, что пират всё ещё спал, потому что вскоре тишину нарушил тихий храп. Хонджун был мягким и теплым, даже если кровать была не такой удобной, но у Сонхва было спокойно на душе, когда он лежал в объятиях капитана, прижимаясь к теплой груди. Мускус Хонджуна был любимым ароматом Сонхва, и он не мог не позволить себе уткнуться в кожу капитана, чтобы навсегда запомнить его запах. В конце концов, Хонджун проснулся через час, когда Сонхва почти заснул. Они просто смотрели друг на друга, в глазах ещё была доля усталости, но не было сожаления. Хонджун притянул Сонхва ещё ближе и сплел их ноги, целуя в лоб. — Доброе утро, — сказал он настолько глубоким и рокочущим тоном, что у Сонхва загорелись уши. Мгновенно на лице Сонхва появилась улыбка и он обнял капитана за шею. — Доброе, — ответил он, его голос стал мягче и воздушнее. Хонджун ещё раз прижался губами ко лбу Сонхва, прежде чем его теплая ладонь скользнула к чужой челюсти, чтобы он смог крепко и многообещающе поцеловать Сонхва в губы. Поцелуй был мягким и идеальным, как и ожидал Сонхва. До этой ночи он целовал капитана только один раз. Это был священный подарок, пока они лежали и целовались, улыбаясь и хихикая в утреннем свете. Сонхва знал, что никогда не будет принимать такой подарок как должное. Сонхва хотел остаться в постели навсегда, несмотря на то, что это было нереально. Он не хотел, что этот момент когда-либо заканчивался, хотя в душе он понимал, что у него будет ещё много восходов вместе в капитаном, но никогда больше не будет такого момента. Сонхва впервые в жизни чувствовал себя целым. Подобно огню и любви, время нельзя было контролировать. Сонхва не имел власти над временем, чтобы они могли провести вечность в постели. Поцелуи стали нежнее, и затем вовсе сменились смехом, Хонджун завис над Сонхва, чтобы они могли смотреть друг на друга и запечатлеть этот момент в памяти. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Хонджун, ложась снова на бок. Его глаза сияли, как будто все темные тучи сомнений рассеялись. — Замечательно, — быстро ответил Сонхва, повернувшись на бок и проводя ладонью по руке пирата. — Хотя всё ужасно болит. И даже если этот момент был нежным и полным любви, Хонджун всё ещё оставался мужчиной. Сонхва за последние несколько часов понял, что капитан был одновременно игривым и очень гордым человеком. Так что мгновенная ухмылка и блеск в глазах Хонджуна не стали сюрпризом для Сонхва. — Значит, я сделал всё правильно, — хмыкнул он и прижал ладонь к центру спину Сонхва, игриво притягивая его к себе. — Это способ сказать мне, что у нас не будет ещё одного раунда? Сонхва рассмеялся при мысли об ещё одном раунде. Его тело болело в тех местах, где раньше никогда не болело, он знал, что в его мышцах было много узлов, так что он даже пошевелиться не мог. Капитан скручивал его тело прошлой ночью в разных положениях, но это не остановило волну жара от слов пирата. Ещё один раунд был возможен. — Я такого не говорил, — тихо произнес он, наваливаясь на капитана. В глазах Хонджуна был прекрасный блеск, когда он смотрел на Сонхва, на его длинные и темные волосы. Хонджун определенно был могущественным принцем в глазах Сонхва. — Ты глубоко ошибаешься. — Да, — сказал Хонджун со смешком, когда он обеими руками прижал Сонхва сильнее и немного присел, чтобы прижаться губами к голому плечу, которое приобрело несколько других оттенков помимо бежевого. — Не бывает дня, чтобы ты не удивил меня. Сонхва мог только широко улыбнуться, когда он наклонился вперед, чтобы соединить их губы и прижать их тела сильнее. Тепло и покой были в каждом прикосновении и каждом движении, хотя город за их пределами гудел жизнью нового дня, все звуки исчезли, пока не стали не более чем далеким эхом. Сонхва чувствовал, как сильные руки Хонджуна держали его и потянули вперед. Ни разу их губы не разъединились, опухшие и мокрые от всей любви, что была между ними. Каждый поцелуй был сладким, как мед — роскошь, которую Сонхва узнал однажды в замке. Хотя было ясно, что какие бы планы ни были у Сонхва и капитана этим утром, мир не будет вечно молчать. Возможно, Сонхва на время забыл о других — и в глубине души чувствовал себя виноватым из-за этого — забыл, что есть кто-то помимо него и капитана под ним, который сиял с прекрасным румянцем, покрывавшем щеки и шею. Однако когда громкий стук в дверь прервал их, Сонхва забыл о чувстве вины, поскольку их грубо прервали. — Капитан! Прошло уже несколько дней! Не заставляйте меня ломать эту дверь! Голос по ту сторону двери был почти сердитым, и если бы Сонхва не знал первого помощника так долго, то действительно боялся того, что младший был зол. Сонхва знал Юнхо, и он мог видеть сквозь грубый голос, что младший пытался спровоцировать капитана. Поэтому даже чувствуя руки Хонджуна, прижимающиеся к его бедрам, пока капитан целовал его ключицы, Сонхва не мог не вздохнуть от раздражения из-за присутствия первого помощника за их дверью. — Мы заняты! — крикнул в ответ Сонхва и ощутил дрожь веселья Хонджуна на своей груди, пока капитан явно развлекался. — Вы уже достаточно были заняты! — пришел ответ. — Уйди! — Нет! Нам нужно кое-что обсудить, — отрезал Юнхо, ударив ещё раз дверь. — Это важно! — У нас есть дела поважнее! — громко сказал Сонхва, проводя ладонями по волосам Хонджуна. Пират был странно тихим, но было ясно, что он наслаждался их разговором гораздо больше, чем Сонхва. Из-за двери раздался ещё один глухой удар, на этот раз Сонхва понял, что это был не кулак первого помощника, а лоб. — Пожалуйста, — раздался подавленный голос. — Прошло ведь достаточно времени, разве нет? Сонхва вздохнул, когда Хонджун отстранился от него, весело хихикнув, и их взгляды устремились к двери. Сонхва сидел на коленях капитана несколько мгновений в тишине, прежде чем вздохнул и игриво опустил голову. Хонджун откинулся на руки и изо всех сил старался сочувственно посмотреть на Сонхва. — Долг зовет, дорогуша, — прошептал он Сонхва, который лишь закатил глаза. Затем капитан повернулся к двери и заговорил достаточно громко, чтобы его услышал первый помощник. — Эй, перестань ныть, мы встретимся с тобой и остальными в таверне! За дверью повисла тишина, но явно ощущалось тяжелое присутствие, они оба поняли, что Юнхо был всё ещё там. — Я обещаю! — крикнул Хонджун недоуменно. — А теперь иди! Первый помощник ничего не ответил, но несказанные слова были настолько громкими, что даже пыль летающая в комнате могла уловить их. Юнхо не поверил капитану, и Сонхва знал, какое выражение лица было у младшего за дверью. Вскоре они услышали топот тяжелых ботинок Юнхо, который звучал, как топот ребенка, устроившего родителям истерику. Сонхва не смог сдержать легкий смех, когда Хонджун снова поцеловал его в губы, прежде чем выскользнул из-под Сонхва. — Нам действительно нужно идти? — спросил его Сонхва, натягивая на себя белые простыни, когда капитан посмотрел на него. Сонхва наблюдал, как Хонджун вытянул руки над головой. Каждый мускул вздулся, и каждый шрам засиял в утреннем свете ещё ярче. — У меня есть дети, о которых нужно заботиться, — сказал Хонджун, подходя к месту, где он бросил брюки накануне вечером. Он всё ещё был полностью голым, и хотя Сонхва уже видел всё, он всё равно не мог не покраснеть от отсутствия застенчивости у капитана. — Кажется, они потеряли своего капитана на несколько дней. — Реально прошло не так уж много дней, ведь так? — спросил Сонхва, следя за каждым движением Хонджуна, натягивающего брюки, который смогли вернуть Сонхва рассудок. — Вы с Юнхо ведь шутите? — Нет, прошла лишь одна ночь, — поспешил сказать капитан. — Мы прибыли к этим берегам вчера. — Да. Ты прав. Но Сонхва видел, как Хонджун замедлился, чтобы взять рубашку. Капитан моргнул несколько раз, а затем наклонил голову, как он всегда делал, когда думал над чем-то. они посмотрели друг на друга прищуренными глазами, поскольку тишина зажгла новый вопрос. — Прошла всего лишь ночь, — попытался сказать Хонджун, отчего стало ясно, что тот старался быть уверенным в собственных словах. И чем дольше он думал, тем больше казалось, что прошла не одна ночь, а три. — Правда? Сонхва мог только прижимать белое одеяло к своей голой груди, на его лице появилась довольная улыбка, когда капитан слегка побледнел. Поэтому вместо ответа Сонхва лишь пожал плечами и покачал головой.

-~-

Место, где они остановились, было красивым. На острове было спокойно, всё процветало. Сама земля была небольшой, но это был не самый маленький остров, который когда-либо видел Сонхва. Пиратская команда останавливалась в гораздо меньших портах, но Сонхва предпочитал маленькие места большим. Такие порты как Тортуга часто были переполнены большим количеством людей, что это затрудняло поиск отдыха. Сонхва не забыл одно маленькое обстоятельство, хотя скорее маленький плюс. Он особенно остро всплывал, когда команда перемещалась по портовому городу без капюшонов. В маленьком порту им не приходилось скрываться. Каждый порт, в котором они останавливались, звучал особым ритмом музыки. Сонхва обнаружил, что, куда бы они не направлялись, даже если просто пополняли запасы провизии, у каждого острова был особый звук. Он любил их все — у некоторых был более тихий звук, а у других — более громкий. Таверны были лучшим местом, чтобы найти такие звуки, даже если было только раннее утро, таверны уже были открыты. Женщины в длинных передниках и с кудрявыми волосами приветствовали каждого, кто осмеливался войти. Поэтому, когда Сонхва вошел, его волосы всё ещё были мокрыми после быстрой ванной, он был приятно удивлен, заметив замечательный звук. Было тихо, что являлось редкостью в тавернах, хотя, возможно, только потому что было утро, настоящий хаос начнется с наступлением сумерек. Звук исходил от струнного инструмента, пока человек теребил одну струну, сидя в углу таверны вдали ото всех. Он казался довольным всем, закрыв глаза и позволяя телу чувствовать мягкий звук, пока таверна гудела. Для небольшого порта людей, безусловно, было довольно много. Сонхва стоял несколько минут, выискивая товарищей по команде. На нем была одежда, которую Хонджун специально принес ему с корабля. Как бы ни обожал Сонхва свою белую мантию, это был не он. Хотя ему не потребовалось много времени, чтобы заметить остальных, ведь обожаемые им пираты всегда выбирали стол в самом дальнем углу таверны. Сонхва скрылся в толпе людей, который бегали вокруг с подносами. Сонхва чувствовал себя довольно спокойным, хотя тело всё ещё болело, но не так уж мешало ему. Кода он подошел к столу, сразу заприметил пустой стул. Команда бросила на него быстрый взгляд и поспешила поздороваться. Сонхва мог только прищуриться в замешательстве, пытаясь понять, почему воздух вокруг стола стал неловким. Он отодвинул стул и сел, бросив растерянный взгляд на каждого, но те, будто отказывались даже смотреть на него. Довольно слышное «ой» вырвалось изо рта Сонхва, когда он полностью сел, он не смог сдержать болезненную гримасу, когда его тело напряглось от боли, пронзившей его позвоночник. Юнхо, который пытался избежать зрительного контакта, отпивая из кружки, сильно поперхнулся, услышав Сонхва. Тело Юнхо содрогнулась, когда кружка упала на стол, звук того, как он подавился, разнесся по всей таверне. Сонхва мог только смотреть широко раскрытыми глазами на первого помощника, который схватился за нос, его лицо стало полностью красным. Минги, сидевший рядом, лишь несколько раз моргнул, прежде чем похлопал Юнхо по спине. — Через нос вышло... — хрипел первый помощник, всё ещё задыхаясь, когда слезы навернулись на глаза. Напиток был разлит повсюду, даже на рубашке. Сонхва мог только наблюдать за тем, как всё превращалось в хаос. Его взгляд упал на Ёсана, который уставился на Юнхо, прежде чем он покачал головой и встретился взглядом с Сонхва, который хотел спросить, что случилось, но блондин лишь покачал головой и закатил глаза. — Незрелые дети всегда такие, — сказал он, когда Юнхо немного пришел в себя, но ещё держался за свой несчастный нос, который, видимо, ужасно горел от выпивки. — Где капитан? — Он хотел проверить корабль, — ответил Сонхва, изо всех сил стараясь не обращать внимание на то, как Минги всё ещё мягко похлопывал Юнхо по спине. Уён, который до этого сидел рядом с первым помощником, теперь валялся на полу со слезами на глазах от смеха и указывал пальцем без всякой жалости на Юнхо. Сидевшие слева от него, Чонхо и Сан сидели рядом с Ёсаном были значительно тише, но было ясно, что им тоже было весело. — Он сказал, что скоро будет. Ёсан только промычал и кивнул. — Хочешь пить? — спросил он, заметив, как Сонхва рассеянно облизывал губы. Он бросил озорной взгляд, когда задал вопрос. Казалось, он знал, как Сонхва хотел пить, хотя даже старший не до конца этого осознавал. Только, когда блондин толкнул свою кружку в сторону Сонхва, старший наконец ощутил сильную жажду, несмотря на обстановку вокруг него. Его тело отреагировало прежде, чем мозг смог обработать. При взгляде на воду Сонхва наклонился и поднес кружку к губами, не думая дважды. Сонхва мог только вспомнить другого раза в своей жизни, когда он так сильно хотел пить. Кружки в таверне были большими, из-за этого руки Сонхва казались маленькими, пока он отпивал глоток за глотком. Он даже не заметил, что пираты вокруг стали слишком тихими, наблюдая за Сонхва, который даже не остановился, чтобы вздохнуть. Пустая кружка с грохотом опустилась на стол, пока Сонхва сгорбился и хватал воздух ртом, будто чуть не утонул. Чонхо, сидевший рядом, робко подтолкнул свою кружку в сторону Сонхва одним движением пальца, поскольку за столом стали очень тихо, и все странным образом уставились на старшего. — Спасибо, — выдохнул Сонхва, отбрасывая пустую кружку Ёсана и опустошая содержимое новой. Прежде чем кто-либо успел моргнуть, Сонхва опустил кружку на стол, но с меньшей силой, и схватился за живот от боли, потому что выпил слишком много и слишком быстро. Сонхва поднял глаза и попытался отдышаться, пока несколько пар глаз были обращены на него. Вокруг круглого стола воцарилась странная тишина, так как все собравшиеся пираты смотрели на него с приподнятыми бровями и отвисшими челюстями. Внезапно Сонхва показалось, что таверна уменьшилась, все мужчины и женщины позади него исчезли. Струнные инструменты, эхом отдались в ушах, когда он понял всё. — Что? — спросил он нерешительно и почти нервно, пока пираты лишь моргали. — Почему вы так смотрите? Сонхва услышал, как кто-то промычал, но не мог сказать, кто именно это был. Напряженный звук, будто кто-то пытался уйти от неловкого разговора. — Что? — снова спросил Сонхва, на этот раз более решительно, когда увидел намеки на ухмылки на лицах пиратов. Они явно знали что-то, и Сонхва отчаянно хотел знать тоже. В воде было что-то, о чем он не знал? — Как провел время с капитаном? — спокойно спросил Ёсан, слишком спокойно. Для незнающего человека этот вопрос был совершенно невинным. Однако Сонхва прекрасно всё понял. После многих лет общения с красивым пиратом Сонхва знал, что он выбрал жертву, которую будет мучить весь день. Он дразнил очень тонко, в то время как Уён дразнил прямо и громко. Обычно капитан ругал именно Уёна, а не Ёсана, когда ловил их за поддразниванием. До сих пор Сонхва не понимал, как шпион до сих пор не разгадал тактику Ёсана. Но, несмотря на это, Сонхва не мог не моргнуть и не посмотреть, как Ёсан сложил руки на груди и изобразил на лице искреннее любопытство. Белокурый пират действительно соответствовал своему прозвищу «сирена», потому что знал, как привлечь внимание и заставить людей ощущать себя в безопасности только звуком своего голоса и нежным взглядом. Годы тренировок подготовили его к таким моментам. — Что? — слова Сонхва были словно заезженная пластинка, его глаза невольно расширились, когда он осознал, почему воздух таверны стал горячим. — Да ладно тебе, — небрежно промычал Ёсан и начала возиться со своей рубашкой, прежде чем пронзительные глаза встретились с широкими глазами Сонхва. — Последнее время ты провел с ним много времени. Мне просто интересно, как у тебя дела. Хорошо провел время, да? У Сонхва отвисла челюсть, прежде чем он придумал ответ на то, что пытался выпытать у него светловолосый пират. Уён чуть не врезался в стол с громким звуком, пираты резко повернулись к нему. — Как будто у нас были сомнения в том, как хорошо он провел время... — почти закричал шпион, его глаза ярко сверкали озорством, а губы изогнулись в недоброй ухмылки. Глаза Сонхва расширились ещё больше, хотя он думал, что это невозможно, пока пираты вокруг из всех сил старались скрыть свои смешки. Щеки Сонхва потемнели от жара. — Я думал, что это никогда не закончится! Я должен отдать кое-кому должное, ведь большинство людей даже физически не могут продержаться так долго... Клянусь всеми сокровищами, которые я когда-либо украл, что никогда в жизни не слышал такого громкого человека! Сонхва с громким стуком захлопнул челюсть. — Я даже не могу винить тебя, у капитана ведь хорошее оружие, не так ли? — дьявольская ухмылка Уёна и поддразнивание заставили мужчин рядом хихикнуть. Шпион наклонился над столом, как будто хотел вблизи увидеть румянец на щеках Сонхва. Он явно получал удовольствия от издевательств над старшим, и, судя по взглядам команды, остальные пираты наслаждались представлением. — Он, должно быть, траха... — Хватит, — Ёсан зажал рот Уёну и толкнул его обратно на стул. Это был в стиле блондина... начать мучить, а затем закончить, будто он был самым зрелым. — Он потеряет сознание, если ты скажешь ещё что-нибудь. Хотя когда пираты покорно слушались? Особенно товарищей по команде? — О, капитан! О! Да! Пожалуйста! Да, прямо здесь! — притворно застонал Уён и заплакал на стуле, изображая что-то, что только он мог понять. — Ещё, ещё! Не останавливайся, пожалуйста! Реакция последовала немедленно. Первый помощник снова поперхнулся напитком, рядом сидящий Минги слегка похлопал его по спине с нежной улыбкой по спине, пока Юнхо изо всех сил пытался отдышаться. Это только заставило остальных рассмеяться от души, поскольку Юнхо был почти при смерти, а Уён откинулся на спинку стула, ведя себя так, будто он был на месте Сонхва прошлой ночью. Сонхва мог только сидеть в полуобморочном состоянии, наблюдая за всем этим. Он краем глаза наблюдал, как Чонхо толкнул локтем Сана и кивнул в сторону шпиона, который продолжал злить Юнхо, даже несмотря на то, что Ёсан вяло его отчитывал. — Твой, — сказал Чонхо, широко улыбаясь, ассасин посмотрел на Уёна, который говорил что-то Юнхо, но никто из них не мог понять. Выражение лица Сана сменилось с удивления на что-то мягкое, почти милое. — Мой, — ответил он, прежде чем поднести свою кружку к губами и сделать глоток, качая головой с блеском в глазах. Сонхва ощутил тепло от взаимодействия ассасина и киллера. Независимо от ситуации вокруг Сонхва не мог не почувствовать облечения от того, что Чонхо было достаточно комфортно, чтобы он шутил с кем-то... особенно с Саном, с которым было не так-то просто сблизиться. В конечном счете, Сан был замечательным человеком, который защитил бы любого, кого любил, даже если на кону стояла его собственная жизнь. Это было просто преданность. Поэтому видеть их беззаботные шутки было невероятно. Сонхва знал, что Чонхо из всех сил старался наладить со всеми контакт, кроме Ёсана. Всё менялось к лучшему. Всё складывалось прекрасно. — Перестань вести себя так, будто ненавидишь звуки, которые я издаю! Ты же слышал их раньше, — кричал Уён, его слова были совершенно безобидны, что было очевидно, судя по насмешливому выражению лица. Первый помощник мог только прислониться бом к деревянному столу, пытаясь прийти в себя. — Ёсан их слышал, Сан их слышал, даже Минги из слышал! Ты не жаловался, никто не жаловался! Юнхо поднял палец, чтобы указать на шпиона. — Заткнись, — промычал он. — Если продолжишь стонать мне в ухо, я лично потравлю тебя в камеру Дейви Джонса! Уён почти усмехнулся, на что Минги и Ёсан, сидевшие рядом, закатили глаза. — Ты не посмеешь! И как только Юнхо собирался ответить что-то шпиону, другая мощная аура очень быстро дала знать о себе. Кто-то рядом с Сонхва придвинул стул, стало ясно, что капитан «Destiny» наконец решил появиться. Все пары глаз уставились на капитана, когда он протолкнулся в тесный круг, на стол не опустилась тишина. У Сонхва перехватило дыхание, когда он ощутил тепло руки Хонджуна на своей. Хонджун молчал, оглядывая стол прищуренными глазами и пытаясь понять, что происходит и почему все затихли при его появлении. — Сегодня ты выглядишь отдохнувшим, капитан, — мягко пробормотал Ёсан. Он схватил чью-то кружку, скорее всего Уёна, поднося её ко рту, и посмотрел поверх кружки опасным взглядом. Светловолосый пират был единственным, кто осмеливался что-то сказать, потому что Хонджун иногда был вспыльчивым на чужие шутки, поэтому временами безобидные поддразнивания могли закончиться мечом у горла. — Очень отдохнувшим. Сонхва поднял взгляд на своего капитана, чтобы уловить понял ли Хонджун чужие слова правильно, потому что Ёсан, казалось, до этого горел от желания сказать подобное. Если бы капитан неправильно понял шутку, то меч, привязанный к поясу, окажется в воздухе за считанные секунды. Однако, быстро взглянув вверх, Сонхва с удивлением заметил, как глаза слегка прищурились, а затем в них появился озорной блеск, который давал понять Ёсану, что он прекрасно понимал, о чем младший говорил. Сердце Сонхва пропустило удар. — Да, — ответил он спокойно. — Я действительно хорошо отдохнул. Не теряя ни секунды, золотистые глаза с частичкой огня устремились на Сонхва. — Ты хорошо отдохнул? — спросил капитан, слегка приподняв уголок губ. Это был незначительный знак, который никто, кроме Сонхва, не заметил. — Сонхва? Он почувствовал, как мгновенно жар прилил к щекам, когда он услышал, что кто-то издал рвотный звук. Хотя он мог сосредоточиться только на том, как несколько бусин в волосах Хонджуна идеально поймали огонь таверны. Новая рубашка капитана имела такой глубокий вырез, что пальцы Сонхва подергивались от потребности прикоснуться к мягкой коже. То, как капитан произнес его имя, послало множество вибраций по позвоночнику Сонхва. Это было подобно гипнозу, и, если бы у Сонхва был более ясный разум, он бы постыдился того, какую власть имел над ним капитан. — Да, капитан, — ответил он, голос звучал гораздо тише, чем ему хотелось бы. — Я хорошо отдохнул. В этот момент с другой стороны стола раздался грубый кашель, он был достаточно громким, чтобы нарушить их зрительный контакт. Сонхва чуть не подпрыгнул на месте, когда он оглянулся и увидел шесть пар глаз. Некоторые смотрели раздраженно, другие ухмылялись, но все заставили Сонхва сжаться от смущения. Однако капитан бы уверен и силен рядом с ним. Он не был ни капельки смущен, лишь излучал чистое могущество. Не теряя времени, Хонджун потянулся за спину и достал из тканевого пояса что-то, кладя это в центр стола. Пары глаз обратились на бумагу, которую капитан пригвоздил к столу ножом. Они узнали карту даже с расстояния. Глаза Сонхва расширились, а губы приоткрылись от осознания того, как долго он не видел карту. Капитан выпрямился, проводя рукой по затылку Сонхва и крепко сжимая его. Он стоял, окидывая взглядом остальную часть команды, на которую Сонхва не осмеливался смотреть. Только своими действиями Великий Капитан Пиратов задал один вопрос своей команде. Ему не нужно было говорить ни слова, чтобы остальные поняли. Даже взгляд имел в себе вызов, когда он посмотрел на каждого из них, прежде чем наклонился на столом так, что ожерелье повисло. Вместо того, чтобы откинуться назад, команда наклонилась вперед. Глубоким, но тихим голосом, чтобы слова не достигли любопытных ушей, капитан пиратов задал вопрос, сверкнув ухмылкой и сжимая пальцами затылок Сонхва. — Вы хотите продолжить? Ответ, конечно же, был единогласным.

-~-

Решение продолжить путешествие, которое они все хранили в своих сердцах, было таким же ясным, как вода, которая текла по ближайшим ручьям. Однако пиратская команда решила потратить несколько дней на сбор припасов, которых им хватило бы на то, чтобы добраться до конечной точки. Они не хотели торопиться, поскольку усвоили урок, когда дело доходило до спешки. Поэтому на этот раз, капитан, вместо того чтобы отдать приказ об отплытии до рассвета, решил дать им несколько дней на сборы. Для Сонхва, который достиг всего, чего хотел, это означало, что он мог отдыхать, предлагать свою помощь или просто проводить время с командой. Хоть Сонхва и ощущал тягу к капитану, он также не мог отрицать тягу к каждому из членов команды. Он хотел проводить с ними время и укреплять связь. Долгая разлука не сильно что-то изменила, но Сонхва ощутил заметную разницу. Нет ничего, что нельзя было исправить. С наступлением рассвета, когда воздух был ещё прохладным и влажным, Сонхва решил последовать за Саном и Ёсаном, которые накануне собирались собрать необходимые травы. Сонхва знал, что они отправятся в путь сразу после того встанет солнце, и хотя он ненавидел вставать так рано, потому что в это время постель всегда была идеально теплой. Но он всё же заставил себя встать с кровати, чтобы последовать за двумя пиратами в глубь леса, где пели. Было тихо. Пока никто не проснулся, Сонхва шел за Саном и Ёсаном, которые слепо шли в гущу деревьев, чьи кора и листва всё ещё были мокрыми от росы. Даже штаны Сонхва стали мокрыми, когда он шел через кусты и высокую траву. Спокойствие огромного леса наполняло сердце Сонхва полным удовлетворением. Лес был наполнен миром и добром, здесь не было места злу. По земле стелился мягкий туман, и, когда утреннее солнце начало светить сквозь листья, улавливая туман, Сонхва ощущал вокруг себя могущественное и прекрасное присутствие, пока следовал за двумя пиратами. И Сан, и Ёсан были очень тихими, они даже шагали мягко и нежно, чтобы не потревожить лес. Среди деревьев раздавались звуки голубей и поющих птиц. Повсюду было так много зелени, сильные дожди, которые остров переживал много дней, вернули жизнь растительности. Сонхва не мог не улыбнуться мягко, оглядываясь, чтобы запечатлеть всё, что их окружало. Утром всё ещё было холодно, но его это не беспокоило, потому что красота этих земель завладела им. Леса были одним из немногих мест, где Сонхва ощущал себя маленьким. Большие и величественные деревья, стволы которых были настолько толстыми, что, казалось, хранили в себе много секретов. Даже его неопытному глазу было ясно, что это лес был стар, как мир. В нем была душа, существовавшая много веков. Сан и Ёсан всё шли и шли. Сонхва не знал, как долго они шли или как они вернуться обратно, но понял, что ему было, на самом деле, всё равно, всё, чего бы ему хотелось, это насладиться красотой леса. Он следовал за Саном и Ёсаном так близко, что мог видеть блеск их волос в утреннем свете. В конце концов, что-то привлекло внимание Ёсана, и он, не говоря ни слова, отошел от них, опускаясь на колени в мягкий туман, и уронил сумку, которую нес. — Сонхва, иди сюда, — мягко сказал он, подзывая мужчину движением пальцев. Сонхва легко и бесшумно последовал его пример, опустившись и посмотрев на Ёсана, который этим утром решил не завязывать волосы. — Знаешь, что это? — тихо спросил Ёсан, протягивая руку, чтобы провести ладонью по белой цветочной клумбе перед ними. Сонхва покачал головой. — Нет. Ассасин подошел к ним и сел на камень неподалеку. Он был тих, как всегда, и Сонхва ощутил, как его глаза неотрывно следили за ним, пока Ёсан лез ему за спину, чтобы вытащить инструменты, которые использовал для сбора диких трав. — Это ромашки, — легко сказал светловолосый пират, работая нежно и изящно. Сонхва откинулся на пятки, наблюдая, как Ёсан работал в утреннем свете, пока пели птицы. — У ромашки много применений, но я использую её в основном для заживления ран. Ты видел, как я использую их много раз, но, вероятно, никогда не знал, как применять. Я лечил ими Чонхо и Уёна, когда у них были опасные для жизни раны. Эти цветы творят чудеса. Сонхва наблюдал, как Ёсан собирал красивые белые цветы, но не мог сосредоточиться, потому что глядел за запястьями, на которых остались шрамы. Удивительно, что Ёсан теперь мог пользоваться руками и сгибать запястья. Никто из них не ожидал, что так сильно восстановятся его руки. Ёсан как-то сказал, что ему повезет, если он сможет хотя бы ими двигать. Однако сейчас его руки не болели, он полностью владел ими, как было до рокового шторма. Теперь всё, что осталось — это шрамы на коже, служившие напоминанием о том, что произошло. Он внимательно выслушал Ёсана и постарался запомнить цветок на случай, если окажется в ситуации, когда ему понадобится эта информация. — У меня такое чувство, что скоро она нам пригодится, — блондин повернулся к Сонхва с нежной улыбкой, прежде чем передал инструменты старшему и отошел. — Вот, теперь ты попробуй. Ёсан встал на колени и стал показывать, как именно собирать ромашку. Он тщательно инструктировал и рассказывал Сонхва некоторые факты и другие способы использования цветка, пока старший не собрал достаточное количество ромашки. Всё было так спокойно, что Сонхва ощущал клубящийся туман, предлагавший объятия. Сан всё ещё сидел в стороне, наблюдая за ними, его присутствие было успокаивающим, пока он отдыхал. Остаток утра прошел так. Ёсан искал больше трав, которые ему нравились, и, когда он находил некоторые, он сначала собирал сам а затем давал Сонхва попробовать, рассказывая факты и мудрость. Ёсан показал ему ещё один красивый розовый цветок — эхинацея — который использовался для лечения простуды и гриппа. Остальная растительность были корнями, а не цветами. Потребовалось много времени, чтобы найти их, у Ёсана был острый взгляд, если бы это дело предоставили Сонхва, они бы никогда ничего не нашли. Светловолосый пират сказал, что собранные ими корни назывались имбирь, женьшень и валериана. Пока Сонхва с трудом собирал их, Ёсан сидел рядом с обожающей улыбкой, рассказывая старшему, что использовал имбирь, чтобы помочь людям, страдающим морской болезнью. Светловолосый пират также сказал, что использовал валериану от бессонницы. Много раз после схваток или сильных штормов пираты умоляли Ёсана дать им что-нибудь, чтобы они могли обрести покой. Когда Сонхва спросил, для чего использовался женьшень, и вытер пот и грязь со лба. Ёсан лишь несколько мгновений смотрел на него, затем его глаза озорно сверкнули. — Некоторые говорят, что женьшень повышает силу, — тихо, но с намеком на смех сказал он. — Но я обычно не для этого использую. Сонхва только моргнул, повернулся и посмотрел через плечо, на его лице отразилось замешательство. — Тогда для чего? Светловолосый пират только пожал плечами и повернулся, чтобы уйти, оставив Сонхва стоять на коленях, его руки были покрыты мокрой землей почти до локтей. К тому времени, как Сонхва закончил с корнями так, как ему показал Ёсан, он решил пойти к ручью, чтобы вымыть инструменты и руки. Вода была такой холодной, что почти обжигала, но лучше уж так вымыть руки от земли. Сонхва взял сумку и пошел к Ёсану, сидевшему под большим деревом с закрытыми глазами. Его лицо красиво сияло под теплым солнцем. Сонхва мог только наблюдать за ним издалека, прежде чем сел рядом и прислонился к дереву. Светлые волосы Ёсана отливали золотым на свету, его ресницы время от времени трепетали на леком ветру. Сонхва не мог не улыбнуться, когда взял обе руки младшего в свои. Он провел большими пальцами по шрамам на запястьях Ёсана и мысленно поблагодарил пирата за его подвиг. Сонхва знал, что Ёсан пожертвовал своими руками, что спасти старшему жизнь. Они сидели так довольно долго. В один момент голова Ёсана переместилась на его плечо, пират заснул, и Сонхва ощутил, как его собственные глаза стали тяжелеть. Ёсану было тепло рядом с ним, он не пытался убрать руки из хватки Сонхва. Они разделяли нежный момент, и хоть белокурый пират не был в сознании. Сонхва питал огромное уважение и восхищение к Ёсану, который красиво спал рядом с ним. Сонхва не заметил, как задремал в старом и волшебном лесу, пока его не толкнули в плечо. Он моргнул и огляделся, пытаясь понять, где находится. Теплая рука оказалась рукой Сана, который присел рядом в тени большого дерева. Сонхва хотелось спросить, всё ли в порядке, но как только он открыл рот, Сан прижал палец к губам, приказывая молчать, затем указал на Ёсана, который всё ещё спал. В глазах Сана мелькнул легкий огонек волнения, когда ассасин схватил Сонхва за руку и попытался вытащить его из тени дерева. Сонхва не мог оказать сопротивления, учитывая силу Сана, но ассасин, должно быть, заметил выражение лица старшего, потому что ослабил хватку. — С ним всё будет в порядке, — прошептал ему Сан. — Пойдем со мной, я хочу тебе кое-что показать. Один лишь звук голоса Сана заставил Сонхва двигаться без дальнейших уговоров. Каждый шаг Сана по лесу, был осторожным, будто он не хотел, чтобы кто-то ещё знал о его присутствии. Сонхва продолжал моргать от сонливости, следуя за Саном и стараясь быть тихим, как ассасин. Сейчас уже туман рассеялся и роса, покрывавшая лес, тоже, так как стало намного теплее. В какой-то момент Сонхва начал слышать мягкий звук льющейся воды. Он был едва слышным, как звон. Когда Сан подвел его ближе, он одной рукой потянулся к запястью Сонхва, чтобы убедиться в том, что старший следовал за ним и не заблудился. Сан отвел его на небольшую поляну, но здесь трава росла выше, и солнце было ярче, так как здесь было не так уж много деревьев. Льющаяся вода, которую Сонхва ранее услышал, была лишь ручьем, протекавшим через середину поляны. Скорее всего, это был тот же самый ручей, в котором Сонхва мыл инструменты и руки, только он продолжался на севере. Сонхва заметил, что Сан стал намного тише, чем раньше. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем ассасин присел на корточки, прячась в высокой траве на краю поляну. Сонхва повторил за младшим и нырнул в густую растительность, высматривая что-то, как это делал Сан. Его глаза снова заблестели. Сонхва посмотрел на него немного дольше. Его всегда завораживало, как Сан двигался. Ассасин знал, как слиться со светом. Он был похож на Уёна, которого Сонхва хорошо знал. Сонхва тут же понял, почему они так хорошо работали в дуэте, хотя, конечно, было ещё несколько причин. Сан долго сидел в кустах, глядя на землю леса так долго, что Сонхва огляделся по сторонам почти с нетерпением, пытаясь понять, что же именно заставило Сана разбудить его. Но как раз в этот момент, когда он собирался открыть рот, глаза Сана прищурились в мягком свете, его тело прижалось к телу Сонхва, а рука поднялась и указала куда-то вдаль. — Смотри, — прошептал он, указывая на небольшую поляну, где солнце светило ярче, а щебетание птиц разносилось среди деревьев, словно хор. Сонхва прищурился, следуя указанному маршруту. Он напрягся, изо всех сил стараясь увидеть то, что видел Сан, но знал, что его глаза далеко не так хороши, как у ассасина. — Я не вижу, — прошептал он в ответ разочарованно. Однако ассасин не удивился. Он лишь приблизился и повернул голову Сонхва, чтобы помочь ему посмотреть в правильном направлении. — В чащу по ту сторону, где тени самые темные, — голос Сана тяжело прозвучал у него в ушах, мягко направляя Сонхва. — Посмотри, где туман всё ещё клубится. Сонхва нашел самое темное место по ту сторону поляны и даже нашел место, где хранились следы тумана. — Посмотри внимательнее, — снова шепнул Сан. — Смотри сквозь туман. Честно говоря, Сонхва не был уверен, что именно ассасин имел в виду. Он не мог не нахмуриться, не понимая, что Сан пытался заставить его увидеть, пока наконец не увидел движение в белом тумане. Сонхва ощутил, как наклонился вперед, его сердце забилось быстрее при виде того, что ещё раньше заметил Сан каким-то чудесным образом. Сан рядом с ним нежно улыбнулся. — Белый олень, — пробормотал ассасин едва слышно. Губы Сонхва приоткрылись благоговейно. — Я вижу, — шепнул в ответ, пока взгляд был прикован к животному. В чаще по ту сторону поляны, в клубящемся тумане, который рассеивался с каждой секундой сильнее, стоял прекрасный и величественный белый олень. Губы Сонхва скривились, когда наблюдал, как животное мирно паслось издалека. Он осторожно спрятался в траве за кустами, чтобы иметь возможность смотреть на животное, которое сверкало, подобно звездам. Набор рогов, которые олень нес на голове, был большим и тяжелым, словно выдавал возраст. Сонхва смотрел, как белый олень вышел из безопасной чащи на поляну, и осознал, что животное жило в этом лесу много-много лет. Сонхва даже не понял, что больно сжимал руку младшего, однако ассасин не отшатнулся и не жаловался. Он тихо сидел, замечая, как Сонхва благоговейно загорался перед чудесами природы. Свет солнца, казалось, почти проходило сквозь тело белого оленя, словно животное было плодом воображения Сонхва. Теплые лучи сияли, олень, похоже, объявил землю своей, его уши двигались на каждый звук, который доносился с любого края леса. Олени, которых знал Сонхва, были меньше по размеру и более нейтральных цветов, но этот имел размер, который говорил о невероятной силе. Белый олень стоял на поляне, высокий и гордый, время от времени поглядывая в сторону, откуда доносились посторонние звуки. Каждый раз, когда раздавался шум, Сонхва затаивал дыхание и молился, чтобы олень не испугался и не убежал — Он прекрасен, — с благоговением шептал Сонхва, когда зверь подходил всё ближе и ближе, почти к ручью, который всё ещё громко журчал. — Принц леса. Ассасин только ласково улыбнулся и кивнул головой в знак согласия. — Мы здесь не для того, чтобы охотиться на него, не так ли? — Сонхва повернулся к Сану в панике. Ассасин только наклонил голову набок, прежде чем замешательство в его глазах, казалось, рассеялось. К облегчению Сонхва, Сан гордо покачал головой. — Нет, — прошептал он. — Я бы никогда не стал охотиться на лесного принца. Я бы никогда не стал охотиться на такую невинность и чистоту. Выражение лица Сана было уверенным и твердым. Резкие черты его лица прекрасно сияли в слабом свете, который падал на них. Сонхва заметил, что глаза Сана не были такими темными, как всегда. Резкие черты ассасина стали мягкими и милыми на природе, куда никакое зло не могло заползти. Они наблюдали ещё несколько мгновений за белым оленем, бродившем по поляне, прежде чем он погрузил передние копыта в холодную воду ручья. Сонхва наблюдал, как ноздри животного раздулись, а уши направлены прямо в небеса. Именно в этот момент, сквозь отверстия в листьях кустов, взгляд Сонхва соединился с глазами оленя. Его сердце болезненно подпрыгнуло в груди, когда он понял, что его заметили. Но олень не побежал и не бросился на него. Он только твердо стоял двумя копытами в бурлящей воде ручья, глядя прямо на Сонхва. Губы Сонхва снова приоткрылись, когда он почувствовал тепло и комфорт, как будто его тело и природа стали единым целым. Но так же быстро, как и наступил этот момент, он исчез в течение следующей секунды, когда над его головой пролетел ястреб и издал крик, который эхом разнесся по всему лесу. Белый олень исчез в мгновение ока, убегая обратно в безопасную чащу, и, скорее всего, никогда больше не будет замечен человеческим глазом. Когда Сонхва сел на корень дерева, он повернулся к Сану рядом с ним, ассасин уже смотрел на него. — Он посмотрел на меня, — сказал Сонхва, положив руку на сердце, пытаясь успокоить его учащенное биение. Взгляд Сана переместился на поляну, когда он тоже откинулся и скрестил ноги. Его тело полностью расслабилось, чего Сонхва раньше не видел. — Красота признала красоту, — сказал он в конце концов глубоким голосом. Сонхва мог моргнуть только раз, наклонив голову набок, когда Сан обернулся, чтобы посмотреть на него. Сонхва увидел, что в глазах Сана было что-то большее. Глаза были более глубокими и невероятно искренними. — Бог также может распознать того, кому были даны божественные дары. Сонхва ощутил, как его сердце снова замерло. Уголки его губ изогнулись вверх, когда он схватил руку ассасина, лежащую на его бедре, и сжал её. Сонхва знал, что не было слов, которыми он мог бы выразить свою благодарность пирату, но он надеялся, что смог передать свои чувства взглядом. — Спасибо, что привел меня сюда, — сказал он от всего сердца. И снова в глазах Сана мелькнули мягкие искорки от слов Сонхва. Вместо того, чтобы сказать что-либо в ответ, ассасин только склонил голову в знак уважения, и Сонхва, к своему приятному удивлению, обнаружил, что акт почтения на этот раз не заставил его желудок скрутиться в узел.

-~-

Позже тем же вечером Сонхва имел удовольствие присоединиться к Чонхо и Минги около океана, где был небольшой пляж, на котором они решили порыбачить. Они втроем знали, что ничего там не поймают, но именно желание сделать что-то спокойное и тихое, привело из на пляж. Там было тише, чем на городской площади, а иногда даже на палубе «Destiny». И Чонхо, и Минги находили покой в тишине природы, где слышался только звук легких волн, накатывающихся на пляж снова и снова, как песня. Сонхва сидел на песке позади двух мужчин, наблюдая, как они время от времени забрасывали свои лески, они не имели реального делания следить за ними, если что-то клюнет. Ветерок с берега океана согревал лицо, солнце отливало золотистым светом вдалеке и отбрасывало красивое сияние на обоих мужчин, стоящих перед ним во весь рост и силу. Они стояли к нему спиной и молчали с тех пор, как обустроили свою маленькую площадку с небольшими кусочками наживки и дополнительными крючками, которые Минги стащил с корабля. Тем не менее, им было комфортно в тишине, и Сонхва мог просто прижать колени к груди и наслаждаться теплым ветерком, который оставлял соль на его лице. В отличие от остальных, Минги и Чонхо молчали. Им не нужны были слова, чтобы показать свое прошлое и рассказать свои истории. Они рассказывали всё своими действиями, казалось, эти двое действительно сблизились так, как только они могли. Между ними царил комфорт и спокойствие, даже если они не стояли плечом к плечу, как Уён и Ёсан, чтобы показать свою близость, Сонхва не мог не улыбнуться от тепла в груди. В глубине души он всегда беспокоился, что пиратская команда не примет Чонхо из-за первого впечатления и из-за того, насколько он отличался от всех них. Однако Чонхо имел свои собственные чары, благодаря которым мог вписаться куда угодно. Дело было не в том, примет ли его пиратская команда, а в том, позволит ли Чонхо им принять его. Поэтому при виде того, как близки были Чонхо с Ёсан, подобно возлюбленным — и даже при виде того, как близок был Чонхо с Минги и Саном, словно они были братьями, которые всегда готовы умереть друг за друга, Сонхва ощущал что-то похожее на гордость. Сонхва наблюдал, как ветер развевал волосы Минги и как тонкая белая рубашка Чонхо колыхалась на ветру. Между ними была явная разница в росте, но были времена, когда киллер горделиво расправлял плечи, как настоящий пират, отчего эта разница исчезала. Чонхо становился самим собой: он становился сильнее не только физически, но и морально. Ощущалась сильная разница между киллером, который тайно забрался на корабль Хонджуна, и киллером, на которого Сонхва смотрел мягкими глазами. Сонхва не мог выразить это словами, но когда Чонхо, чьи черты лица были подсвечены теплым солнцем, повернулся к нему, единственное слово, которое подходило киллеру, было «мужчина». Конечно, он и раньше был мужчиной, но сейчас всё сильно разилось: перед ним был человек, чьи глаза рассказывали истории, которые хотел бы услышать каждый моряк, перед ним был человек, который знал любовь и боялся её потерять. Пока Сонхва наблюдал, как киллер шел к нему по песку, он не мог задаться вопросом о статусе отношений Чонхо с Ёсаном. Он бы вообще ничего не узнал об их истории, потому что знал ровно столько, сколько хотел знать. Они были необычной парой, но, возможно, именно это делало их такими сильными. Ёсан помог Чонхо стать новым человеком, который наконец начал ценить свою собственную жизнь. Конечно, вся команда внесла свой вклад, ведь каждый учил жизни Чонхо по-своему. Они научили киллера, жившего только ради долга, наконец-то жить для себя. Сонхва ничего не сказал, когда Чонхо сел рядом с ним на песок, полностью забыв об удочке и глядя туда, куда и Сонхва. Аура рядом с ним была тяжелой в хорошем смысле, сильной и успокаивающей. Он был защитником по своей природе. Какое-то время они сидели молча, как на «Destiny», когда выходили в море. Они наслаждались обществом друг друга и пытались наверстать упущенное время. — Без тебя мы погибнем, — сказал Чонхо, когда нижняя часть красного солнца опустилась за линию горизонта. Сонхва посмотрел на Чонхо, приоткрыв рот. — Что? Чонхо лишь наклонил голову, его глаза всё ещё смотрели на море, золотистый оттенок на коже делал его похожим на ангела. — Когда ты исчез, образовалась пустота, — продолжил киллер. — Мы думали, что ты ушел навсегда. Мы искали день и ночь — каждый дюйм того острова. Однако когда тебя всё же не смогли найти, образовалась дыра, слишком большая, чтобы кто-то мог её заполнить. Сонхва моргнул, подтягивая колени к груди. — Юнхо думал, ты ушел под воду той ночью, — пробормотал Чонхо едва слышно. — Мы знали, что ты часто бывал на пляже, поэтому это было логично. Я беспокоился о тебе с тех пор, как вытащил из-под пепла вулкана. Сонхва наблюдал, как Чонхо повернулся к нему, их взгляды глубоко соединились. — Я не знаю, что произошло на склоне вулкана в тот день, или что ты видел, но я беспокоился, потому что твои глаза были пусты в течение нескольких дней после. Я чувствовал, что не способен вытащить тебя из воды, в которой ты тонул, — тихо признался киллер. — Когда Юнхо выдвинул свою гипотезу, никто не хотел её подтверждать, но и опровергать мы не спешили. Губы Сонхва снова приоткрылись, когда он почувствовал, как что-то щелкнуло в его груди и тут же расцвело от боли, при виде того, как Чонхо отвел свой взгляд. — Когда мы отплыли, чтобы бесцельно бродить, было ощущение, что мы оставляли какую-то часть жизни. Сан спросил, можем ли мы обыскать остров ещё раз, — сказал Чонхо, глядя на воду, а затем переводя взгляд на Минги, стоящего к ним спиной. — Мы знали, что будет бесполезно пытаться заменить тебя. Даже капитан, который в то время был не совсем в себе, знал, что не стоит пытаться найти другого члена команды. — Хонджун... — шепнул Сонхва. — Что с ним было после того, как я исчез? Челюсть Чонхо сомкнулась, он долго и упорно думал над ответом. — Я никогда не видел, чтобы человек сражался с демонами так, как он, я никогда раньше не видел, чтобы кто-то проходил через столько мучений, — признался Чонхо, когда небо приобрело кроваво-красный оттенок. — Я видел пытки всех видов, и я был частью некоторых из страшнейших пыток, созданных человечеством, но я не видел ни разу того, через что проходил Хонджун, пока вы были в разлуке. Челюсть Сонхва крепко сжалась от слов Чонхо. — Мы знали, что ты всё ещё жив, потому что капитан всегда хватался за грудь и смеялся, будто сошел с ума. Мы знали, потому что твоя душа звала его, даже если он это не осознавал. Как только зародилась надежда, капитан лишь ещё глубже погрузился в свои мучения, — сказал киллер, поворачиваясь на песке. — Когда появилась надежда, и сам капитан постепенно начал понимать, что ты всё ещё жив. Однажды ночью что-то щелкнуло в его голове, тогда-то всё изменилось. — Что ты имеешь в виду? — спросил Сонхва у младшего, наклоняясь ближе, чтобы не пропустить ни единого слова. Чонхо кивнул в направлении Минги, чье пальто развевалось на ветру и чьи руки были скрещены за спиной. — Однажды первый помощник и капитан спорили из-за тебя, пытаясь решить, стоит ли вообще пытаться найти тебя. Юнхо сказал, что стоит, но Хонджун всё ещё боролся с собственными чувствами и не мог согласиться. Потом капитан сказал что-то Юнхо, никто, кроме Минги и первого помощника, не услышал. От этого Юнхо молча ушел. Прежде чем капитану успел вернуться в свою каюту, Минги схватил его и выбросил за борт. У Сонхва мгновенно отвисла челюсть, когда его взгляд метнулся к стрелку, небрежно стоявшему перед ними. Его тело было покрыто золотом солнечного света, и хотя Сонхва не видел лица Минги, он знал, что выражение лица высокого и сильного пирата осталось неизменным. Он всегда имел свой особый взгляд, когда находился в покое. Будь то на носу корабля или у края причала — Минги, казалось, всегда думал о жизни. Пират, который имел какую-то связь с миром духов, всегда о чем-то думал. Его глаза всегда были сильными и свирепыми, как у одинокого волка, которого несправедливо изгнали из стаи. Сонхва всегда хотелось знать, о чем думал Минги, когда был один, но в душе он понимал, что стрелок думал о прошлом, которое разбило ему сердце. Сонхва знал, что Минги зациклился на вещах, которые он не мог изменить. — Что он... — Он не намеревался причинить боль капитану или утопить его, он хотел преподать ему урок, — спокойно сказал Чонхо, глядя стрелка. — Минги не бросал веревку капитану, пока тот вслух не признался, что любит тебя. Если это было возможно, рот Сонхва открылся ещё больше. Сердцебиение лишь участилось, пока он смотрел в спину Минги, пытаясь представить себе сцену, о которой говорил Чонхо. Любые попытки представить оборачивались провалом. — Он... Хонджун признался? — спросил Сонхва надтреснутым голосом, когда обернулся к Чонхо. Младший снова наклонил голову, и Сонхва наконец-то увидел красивую улыбку Чонхо, которой ему очень не хватало. — Разве ты не знаешь ответ? Губы Сонхва изогнулись, когда теплый порыв ветра пронесся мимо них. И снова он посмотрел на высокого пирата, который стоял перед двумя давно забытыми удочками. Минги даже не смотрел на них, он глядел далеко в океан, даже дальше линии горизонта. Сонхва ощутил, как что-то тяжелое давило ему на грудь, пока он смотрел на Минги. От него исходила очень сильная и тяжелая аура, поэтому, когда Минги повернулся к ним ровно настолько, чтобы они увидели его пронзительные глаза и острый нос, Сонхва только почувствовал, как Минги смотрел сквозь него. Сонхва знал, что никогда не сможет ничего скрыть от высокого стрелка. Глаза Минги видели всё, его сердце отличало добро от зла. Из-за более темной атмосферы вокруг них, Сонхва не мог даже моргнуть, встретившись с глазами пирата. Минги ничего не сказал и повернулся обратно, наблюдая за переливанием темно-синего неба. Однако Сонхва заметил, как на его губах появилась легкая улыбка. — Вот тогда всё изменилось.

-~-

Сказанное Чонхо никак не выходило из головы Сонхва. Он знал немного о том, что происходило в его отсутствие, ему ещё предстояло многое узнать. Единственный способ выяснить — спросить членов команды, особенно первого помощника, у которого, похоже, были ответы на все его вопросы. На следующий день, когда солнце стояло в самой высокой точке, Юнхо предложил Сонхва пойти с ним в поле, чтобы попрактиковаться в стрельбе по мишеням, поскольку старший долго не стрелял. Сонхва много думал о том, что могло произойти на «Destiny», пока его не было. — Сонхва, я не помню, чтобы ты был настолько плох, — сказал ему первый помощник, когда Сонхва не смог поразить цель с близкого расстояния. Он повернулся к первому помощнику, стоявшему позади него и вытиравшему пот со лба. Сначала Сонхва хотел сказать Юнхо, что прицел был сбит, но изо рта выскользнул вопрос, который долго мучил его. — Каким был Хонджун, пока меня не было? — спросил он, даже не удосужившись положить дымящийся пистолет. Сонхва увидел, как глаза первого помощника расширились, но затем вернулись в нормальное состояние, когда Юнхо попытался сменить тему. — Вот, попробуй это, — сказал Юнхо через несколько мгновений, протягивая руку, чтобы поправить хватку Сонхва на рукоятке, хотя старший держал пистолет вполне нормально. Пират избегал взгляда Сонхва, как будто от этого зависела его жизнь. Когда Юнхо попытался дать ему ещё больше пуль для остальных мишеней, установленных внизу, Сонхва опустил пистолет и заставил Юнхо посмотреть на него. — Я задал тебе вопрос, — начал он. — Пожалуйста, ответь. Первый помощник не расстроился и не обиделся на Сонхва за то, как старший с ним разговаривал, лишь посмотрел на него, тяжело сглотнув и вытянув ладонь, полную маленьких пуль. Снова, под палящим солнцем в тонкой рубашке с оторванными рукавами, пират вытер лицо, крепко сжав челюсть. Юнхо схватил свой собственный пистолет, который любил больше всего на свете, и вставил пули в пистолет. Сонхва внимательно наблюдал за ним, пока первый помощник смотрел вниз на цели. — Он был нездоров, — ответил Юнхо, вытягивая пистолет и крепко сжимая его. Он закрыл один глаз и посмотрел вниз через прицел. — Были ночи, когда я боялся, что он сошел с ума. Сонхва наблюдал, как оружие подсветилось дымом и огнем спустя секунду, как первый помощник выстрелил и с легкостью попал в цель с подветренной стороны. — Он сходил с ума, разговаривал сам с собой снова и снова так, что я боялся его. Он был потерян и не мог найти ориентиры, — Юнхо снова выстрелил, точно попадая в цель. — Он не мог ни спать, ни есть, он никогда не выходил из своей каюты. Бывали времена, когда он не видел солнца по четыре или пять дней. Губы Сонхва приоткрылись, пока он пытался как можно лучше услышать пирата. — Он был нездоров, и я рад, что ты не стал свидетелем этого, — сказал первый помощник, всё ещё сжимая челюсти. Каждый выстрел отдавался в ушах Сонхва громким эхом, Сонхва видел, как мышцы предплечий Юнхо напряглись, чтобы сдержать силу отдачи ружья. — Впервые в жизни я боялся входить в его каюту. Я не знал, в каком состоянии я его найду. Сделав последний выстрел, который также сбил свою цель, Юнхо бросил пистолет и встретился взглядами с Сонхва. — Но через некоторое время всё лучше. Он горевал о твоей потере, хоть и не подозревал, что горевало всё его нутро. Со временем стало лучше как ему, так и нам, но потом начались сны, из-за которых он, казалось, снова потерял рассудок, — осторожно произнес Юнхо, его голос стал гораздо мягче. — Однако на этот раз всё стало было по-другому. Ночами я слышал, как он звал тебя по имени во снах, а потом просыпался с криком, будто ему было страшно. Он становился беспокойным, поначалу он не мог спать, а потом и есть, потому что... по его словам, он видел тебя везде, куда бы ни шел. — Он... видел меня? — эхом отозвался Сонхва, его пальцы крепче сжали рукоятку пистолета. Юнхо глубоко вздохнул, оглядываясь по сторонам. Сонхва знал, что там не на что было смотреть, они стояли посреди большого поля, где трава доходила им почти до колен. — Да, — в конце концов кивнул первый помощник. — Он видел тебя в видениях. — Видениях... — Так мы все узнали, что ты всё-таки жив. Я не могу объяснить... мы просто знали. Но с нашей растущей надеждой Хонджун стал только злее. Сказанное соответствовало тому, что киллер сказал ему накануне. Сонхва знал, что остальные пришли к пониманию того, что он все-таки жив, потому что сердце и душа их капитана знали, что он всё ещё ходил по Земле. Сонхва был поражен тому, как его товарищи по команде смогли понять, что он жив, и как их надежда росла только потому, что их капитан видел видения. Что-то очень теплое расцвело в его груди, когда он посмотрел на своего первого помощника, который стоял там под теплым солнцем с выражением лица, которое Сонхва не мог понять. — Однажды мы с Хонджуном поссорились, — начал говорить Юнхо, опустив взгляд на траву. Он выглядел почти неловко, пытаясь пересказать историю. — Я много раз ссорился с капитаном, потому что был первым помощником и другом детства. Но никогда я не ссорился с ним так сильно. У Сонхва было ощущение, что то, о чем говорил ему Юнхо, было тем, что упоминал Чонхо. — Почему вы поссорились? — тихо спросил Сонхва, наблюдая, как первый помощник переминался с ноги на ногу. Челюсти Юнхо сжались, словно воспоминания о том дне всё ещё злили его. В глазах первого помощника осталась частица ярости, Сонхва знал, что независимо от того, насколько хорошо Юнхо перескажет ему историю, он никогда не поймет узнает истинных чувств того дня. — Я хотел найти тебя, — ответил Юнхо после тяжелого молчания. Он не смотрел на Сонхва, но старший знал, что слова были искренними. — В ту секунду, как понял, что ты жив, я захотел найти тебя. Мы все захотели. Минги первый понял, что ты жив, и пришел ко мне, подтвердив мои подозрения. Будучи первым помощником, я знал, что мой долг — потребовать, чтобы тебя нашли. Сонхва почувствовал, как сердцебиение участилось. Его пальцы ослабили хватку на рукоятке пистолета до такой степени, что он чуть не уронил его в колышущуюся траву. — Однако Хонджун был напуган и не понимал собственных видений. Страхи держали его в плену, поэтому он отказался искать тебя, — продолжил Юнхо, разряжая пустые гильзы пистолета. — Я думаю, что тогда он знал всё, просто отказывался принять. Я никогда раньше не видел такого напуганного человека... это был не мой капитан. У него был взгляд, который я видел только у других людей перед смертью. Я раньше не видел, чтобы любовь так убивала. В тот день он вышел на главную палубу, требуя, чтобы мы прекратили бессмысленно тратить время на поиски тебя. Я полагаю, что... он всё понял тогда, мне на секунду показалось, что у него остановиться сердце. Сонхва пытался представить себе образы в голове, отчего желудок скрутился в узел. Он покачал головой и попытался сосредоточиться на колышущейся траве, чтобы очистить свой разум. — Он сказал мне, что бесполезно искать тебя, потому что нет никаких следов, по которым можно было бы идти, — челюсть первого помощника напряглась, когда он наконец наклонил голову, чтобы посмотреть на Сонхва перед собой. Его глаза были тяжелыми и темными, как всегда. — Он сказал мне, что это того не стоит. Сонхва старался не позволять тому, что Хонджун сказал в прошлом, слишком сильно ранить его сердце. Он знал, что теперь всё было по-другому, всё было так, как должно было быть, Хонджун снова позволил своему сердцу любить. И всё же слова первого помощника задели его. — Я сразу же сказал ему, что стоит найти человека, которого любишь, — взгляд первого помощника был настолько глубоким, что Сонхва почти потерялся. Во взгляде было так много историй и секретов, которые только и ждали, чтобы их разгадали. — Нет ничего в этом мире, что не стоило бы того, чтобы найти тебя. Губы Сонхва слегка приоткрылись, когда он глубоко вздохнул. Юнхо сделал шаг к нему и покачал головой, тяжело вздохнув. — Должно быть, из-за того, как мы ссорились и дрались, капитан принял мои слова, как вызов. Особенно слова о том, что он любит тебя, — Юнхо снова опустил любимый пистолет на бок и поднял голову к пушистым облакам — Потому что не прошло и секунды, как он сказал, что не любит тебя. Он отрицал. Сонхва видел, как первый помощник затаил дыхание. Мужчина скрестил руки на груди, от солнечного света пот на его руках блестел. Слова Юнхо громко эхом отдавались в его ушах – они были оглушительными. — Однако я видел по его глазам, что он лжет. Его слова не перекликались с тем, что было в глубине души. Он носил маску, он осознавал собственных чувств, но боролся с ними из всех сил, который у него остались. Он проигрывал битву, никто не мог выиграть в войне сердца, но он так старался, потому то боялся неизвестности, — тихо сказал Юнхо после долгих минут молчания. Он стояли вдвоем на лугу, где никто не могу слышать их разговор. — Его глаза лгали, капитан даже не верил своим словам. Тем не менее, когда он произнес это, я ушел, потому не знал, что мог бы сказать ему. Я не мог вынести вины и боли в его глазах. Если бы я задержался, наша ссора закончилась бы так, что никто бы из нас не мог себе простить. Поэтому я ушел. Сонхва ощутил внезапную потребность прикоснуться к руке Юнхо. Ему хотелось выразить благодарность пирату, хотел показать, как гордился зрелостью, которую он проявил в момент боли. В глазах Юнхо было сожаление, отчего он едва мог смотреть старшему в лицо. Сонхва было ясно, что Юнхо не был уверен в своих прошлых действиях, не был уверен, правильно ли он поступил, когда решил уйти. Сонхва знал, что частичка Юнхо хотела в тот день дать отпор. Взглянув на лицо первого помощника, Сонхва наконец заметил признаки молодости Юнхо. Он был молодым и неуверенным в себе. Это было странно, ведь старший всегда знал, что Юнхо — единственный человек, который придет на помощь по первому зову. Юнхо всегда выглядел уверенным и гордым. Сонхва едва мог держать себя в руках при виде виноватого лица Юнхо, он хотел обнять младшего и сказать ему, что он поступил правильно. Юнхо был сильным человеком, способным при желании возглавлять армии. Он был деревом, чьи корни проникали к центру Земли. Он был непоколебим. Временами, когда он был один, он чувствовал вину за то, что так быстро сдался. Сонхва видел по его глазам всё, что так тщательно старался скрыть. Чем больше старший узнавал Юнхо, тем больше понимал, что первому помощнику было трудно прятать свои эмоции от тех, с кем ему было комфортно. От одной этой мысли в груди Сонхва снова закипело тепло. Юнхо был человеком, которого он хотел защитить, если младший позволил ему. Медленно и осторожно ладонь Сонхва коснулась бицепса пирата, подарив младшему немного утешения. — Спасибо, — тихо прошептал он, видя, как мягкие и почти хрупкие глаза Юнхо посмотрели на него из-под ресниц. — Спасибо, что боролся за меня. Спустя несколько мгновений слова дошли до первого помощника, отчего морщины на лице разгладились и сменились мягкой улыбкой. Его улыбка напомнила Сонхва улыбку, которая появлялась на лице ребенка, когда родитель утешил его после кошмара. Именно тогда Сонхва вспомнил, что Юнхо всё-таки был моложе него. Несмотря на то, что все они были очень близки по возрасту, Сонхва был самым старшим в команде. Большинство из них, почти никогда не знали утешительной родительской любви. Они становились такими молодыми и невинными, когда получали ласку, что у Сонхва всегда образовывался ком в горле. Несмотря на то, что перед Сонхва был первый помощник самой устрашающей пиратской команды, глубоко в душе он всё ещё был маленьким ребенком, который нуждался в чужом одобрении. — Ты один из нас, — глубокий голос пирата почти застал Сонхва врасплох, когда Юнхо положил руку на чужую ладонь. — Я надеюсь, что умру в тот день, когда прекращу бороться за тебя. Возможно, из-за ветерка глаза Сонхва слезились. Возможно, из-за пыльцы, которая кружилась вокруг них с близлежащих цветов, у него горел нос. Или, возможно, это были слова, сказанные мужчиной до него, которые только заставили Сонхва понять, что его решение в конце концов было правильным. Юнхо и все остальные уже дали ему понять, что они принимают его и больше не видят в нем беглого принца, который украл их капитана, но у него всегда перехватывало дыхание каждый раз, когда один из них повторял это. Он действительно нашел свой вечный дом с ними. Момент, который они разделили, был долгим. Он был комфортным и очень искренним. Сонхва пришлось моргнуть несколько раз, чтобы попытаться очистить глаза от жжения, но когда Юнхо наконец подошел и встал ближе к нему, Сонхва понял, что он не единственный, на кого повлиял драгоценный момент, который они разделили. — Вот, — сказал Юнхо, протягивая Сонхва свой любимый пистолет. Сонхва мог только смотреть на него с недоумением. — Что? Первый помощник забрал пистолет, который Сонхва держал в своей руке, прежде чем сунуть свой в ту же руку и сжал пальцы Сонхва вокруг рукоятки. — Но это... — Сонхва немного запаниковал, потому что это была единственная вещь, к которой Юнхо никогда не позволял никому прикасаться. Этот пистолет был одним из самых ценных владений Юнхо, даже Минги не разрешалось им пользоваться. — Я не могу использовать его, это твое! Я не могу... Улыбка на лице первого помощника была теплее солнца, когда он стоял позади Сонхва и правильно расположил его, чтобы сбить цель, которая всё ещё стояла. — Прицел на твоем пистолете был отключен, так что попробуй мой. Важно уметь правильно стрелять, однажды это может спасти тебе жизнь. Пистолет дрожал в его руке, пока Юнхо стоял позади. Сонхва с трудом мог поверить, что любимый пистолет Чон Юнхо был в его руках. — Спокойно, — учил его Юнхо, используя свою руку, чтобы немного продвинуть ствол пистолета вверх, прежде чем снова вернуться назад. — Сфокусируйся, смотри на цель. Сонхва затаил дыхание, пока его сердце колотилось в груди. — Дыши, Сонхва, — мягко усмехнулся Юнхо. — Говорят, что меч во время битвы должен стать продолжением руки. То же самое и с пистолетом. Стань с ним единым целым, почувствуй тепло ствола, ощути запах дыма. Наведи прицел на цель и позволь окружающему миру исчезнуть. Сонхва почти ощущал дыхание Юнхо на затылке. — Когда будешь готов, — тихо сказал он, наблюдая за прикованным к цели взглядом Сонхва, — стреляй. И когда дым от выстрела превратился в густое облако, Сонхва не мог почувствовать ничего, кроме эйфории, поскольку он мог видеть, что когда дым рассеялся, больше не было целей. — Идеально. Позже той ночью, когда небо стало темным, а над ним засияли миллионы звезд, Сонхва наблюдал за шпионом, спускающемся к докам. Уён был поздно ночью один. Сонхва решил держаться на расстоянии от младшего, потому что ему хотелось просто наблюдать. Что-то было не так. Сонхва довольно быстро заметил, что Уён, казалось, мыслями был в другом месте. Конечно, он шутил и смеялся с командой, именно тогда всё было нормально. Но когда шпион исчезал один в ночи и возвращался бледным, Сонхва понял, что что-то изменилось. С тех пор, как Сонхва вернулся, Уён словно был чем-то напуган. Все были счастливы и громко радовались, но Уён был единственным, кто относился к его возвращению спокойнее остальных. Младший, безусловно, был счастлив — блеск в глазах трудно было скрыть, но во взгляде было что-то ещё. Поначалу Сонхва опасался, что их связь за время его отсутствия стала разрушаться, и что враждебность, которую шпион испытывал к старшему в самом начале, вновь вернулась. Однако Сонхва не потребовалось много времени, чтобы понять, что это было недалеко от истины. Уён отдалялся не только от Сонхва, но и от всей команды. Сонхва видел то же самое беспокойство в глазах Сана. Ассасин знал больше, чем кто-либо из них, но молчал. Юнхо и Хонджун также стали замечать отсутствие Уёна, из бдительные взгляды провожали спину Уёна, когда младший уходил в ночь до рассвета. Сонхва ощутил усталость шпиона. Он знал о болезненном чувстве вины, знал о чужих страхах. Сонхва понял, что Уён, сейчас смотревший на черный океан, унесет свою тайну в могилу. Именно поэтому, когда Уён развернулся и скрылся, Сонхва решился пойти за ним. Ночь была на своем пике, и по мере того, как Сонхва всё дальше отдалялся от цивилизации, ему становилось труднее видеть, он спотыкался о камни и корни. В отличие от искусного шпиона, Сонхва не был одарен навыком сливаться с тенями. Уён почти сразу услышал, что за ним кто-то следовал. Сонхва застыл на месте, когда шпион внезапно развернулся, оказываясь лицом к лицу с Сонхва, занеся руку над прикрепленным кинжалом. Страх на лице Уёна застал старшего врасплох. Защитная поза только заставила Сонхва почувствовать себя свирепым хищником, преследовавшим жертву. В последний раз такой страх был на лице шпиона, когда тот чуть не погиб от рук сирены. — Уён... — прошептал Сонхва, поднимая руки с замешательством на лице. — Это всего лишь я. Шпиону потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что в темноте скрывался Сонхва. Медленно его рука отошла от ножа, он расслабился, как и прежде. Когда мягкий лунный свет вырвался из-за облаков, Сонхва наконец увидел, насколько уставшим был Уён. Его лицо выражало за раз столько эмоций. Сонхва лишь прищурился, чтобы распознать всё. — Уён, — осторожно повторил он, не желая пугать младшего сильнее. — Что происходит? Всё в порядке? Вопросы заставили шпиона отвернуться и покачать головой. — Я думал, что ты кто-то другой, — тихо признался младший. — Я не хотел быть таким враждебным. Кто-то другой? — Я не беспокоюсь об этом, — Сонхва медленно сделал несколько шагов к младшему. Уён не убежал, но было очевидно, что ему было не по себе, хотя шпион охотно шел на физический контакт. — Уён, я беспокоюсь о тебе. — Беспокоишься? — голос шпиона почти сорвался. — Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Я в порядке. Сонхва пождал губы и сделал ещё один шаг вперед, так что младший больше не мог избегать его взгляда. — Ты не в порядке, я вижу это по твоим глазам. Расскажи мне, что происходит. Шпион только покачал головой. — Возможно, тебе лишь кажется, — пытался оправдаться он, шпион включил юмор, чтобы замаскировать что-то, но это не сработало. Уён старался сверкнуть своей знаменитой игривой улыбкой, чтобы унять волнения Сонхва. — Я просто гуляю. — Ты уходишь ночью и возвращаешься утром, — возразил Сонхва, не упустив из виду, как сжалась челюсть Уёна. — Мне нужно подумать. — О чем? Рот Уёна слегка приоткрылся, как будто он собирался ответить, но затем мгновенно захлопнулся. Сонхва мог видеть, как метались его глаза, прежде чем он посмотрел вниз на пыльную землю под их ногами. Шпион раньше никогда не выглядел таким маленьким. Уён был силой, способной бороться с природой. Он был человеком, у которого всегда было твердое мнение, и он не боялся делиться им с кем-либо, независимо от того, соглашались ли с ним или нет. Но вот так, стоя перед Сонхва без банданы, он не был свирепым шпионом и пиратом, которого все знали. Он выглядел больным. — Я никогда раньше не видел тебя таким молчаливым, — осторожно проговорил Сонхва. — Я шпион, — ответил ему Уён. — Моя работа — молчать. Сонхва сжал губы в тонкую линию и схватил Уёна за подбородок, заставив младшего посмотреть на него. Шпион не сопротивлялся, на самом деле, он и сам притянулся к нему, хотя его глаза всё ещё выглядели усталыми. — Молчать не всегда хорошо, — тихо сказал он младшему. Он хотел, чтобы Уён понял его слова и знал, что он говорит серьезно, но когда он посмотрел на шпиона, он не мог не использовать мягкий голос, чтобы попытаться успокоить Уёна. — Если ты попал в беду или нуждаешься в помощи, скажи. Что бы это ни было, не нужно держать всё в себе. Однако выражение лица Уёна лишь сильнее взволновало Сонхва. Его инстинкты кричали о чем-то. Прежде чем он успел открыть рот, чтобы надавать сильнее, Уён напрягся и отошел от него с таким сильным кашлем, что чуть не напугал Сонхва. Старшему оставалось лишь стоять и смотреть, как младший кашлял, дрожа всем телом. Звук был настолько болезненным, что Сонхва положил руку на свою грудь, с широко раскрытыми глазами наблюдая за борьбой за жизнь. Между хрипами и глотками воздуха шпион хватался за горло и грудь, пока не выплюнул жидкость темного цвета. Но что бы это ни было, этого было ещё много. Когда пирату, казалось, стало лучше, он выпрямился, вытирая слезы с глаз, а затем какую-то жидкость с уголков губ. — Что это было? — спросил Сонхва, всё ещё прижимая ладонь к колотящемуся сердцу. — Ничего, — ответил Уён с хриплым голосом. Сонхва крепко сжал челюсти, делая ещё один шаг. — Как долго это продолжается? Уён покачал головой, закончив вытирать рот тыльной стороной ладони. — Это не имеет значения. Сонхва едва сдерживал разочарование, чувствуя, как его защитная натура вырвалась. В его мыслях проносилось так много тревожных знаков, что он почти упустил из виду темный синяк в уголке рта младшего. Сонхва, не говоря ни слова, сократил между ними расстояние и крепко схватил Уёна за челюсть, чтобы тот не смог увернуться. Впервые Уён исчезал в ночи и возвращался с новой травмой. Большой палец Сонхва скользнул по уголку рта пирата, Уён задрожал от прикосновения, весь прежний гнев и ярость мгновенно покинули его. На смену этим эмоциям пришла потребность заботиться о мужчине. Беспокойство за младшего заполняло все мысли, в уголке его рта был небольшой порез. Только Уён не позволил Сонхва заботиться о себе, он попытался оттолкнуть Сонхва, хотя было совершенно ясно, что пирату не хотелось, чтобы старший уходил. — Я не заслуживаю твоей заботы, — прошептал он таким напряженным голосом, что казалось, будто младший вот-вот заплачет. — Пожалуйста, не трать свою доброту на кого-то вроде меня. Руки Сонхва застыли над необычно бледной кожей Уёна. — Что за чушь? — спросил его Сонхва. Шпион прикусил губу, его брови нахмурились. — Ты меня услышал, — ответил он, пытаясь отступить, но его ноги отказывались двигаться. — Такой человек, как я, не заслуживает твоей ласки и твоей заботы. — Это не тебе решать, — сказал Сонхва, нахмурив брови, пытаясь заставить молодого пирата посмотреть ему в глаза. — Это мне решать, о ком мне заботиться. Что с тобой? Ты сам на себя не похож. То, как Уён разговаривал с ним и испуганно отступал, невероятно беспокоило Сонхва. Он никогда раньше не слышал, чтобы шпион говорил такое, это было так непохоже на него. Уён даже не позволял себе слушать Сонхва. Он уже принял какое-то решение, так что любой здравый смысл влетит в одно ухо и вылетит из другого. — Ты боишься меня? — спросил Сонхва, когда Уён сделал ещё один шаг назад, белки его глаз блестели в лунном свете, пока он лихорадочно осматривался. Уён быстро покачал головой. — Нет, — немедленно ответил он. — Как я могу тебя бояться? То, как это сказал Уён, не было уничижительным по своей природе, но очень искренним. Его глаза в тот момент подсказали Сонхва, что шпион был расстроен заданным вопросом. — Я сделал что-то, что тебя расстроило? И снова младший только покачал головой, его взгляд опустился к земле. — Нет, — прошептал он, когда соленый ветер пронесся мимо них. — Ты ничего не можешь сделать, чтобы расстроить меня. Сонхва стоял, изо всех сил стараясь не позволить разочарованию вернуться. Он не мог понять, что происходит, и, казалось, Уён только запутывал его сильнее. Шпион выглядел настолько настороженным и болезненным, что Сонхва показалось, как будто Уён знал что-то. — Тогда что? — Я кое-что сделал... — голос Уёна сорвался в конце, так что он не смог закончить свою мысль. Их взгляды соединились, и в течение нескольких секунд Сонхва наблюдал за огнем вины и страха, скопившегося в чужих глазах. Взгляд Уёна настолько остекленел, что мерцал в свеет луны. — Я сделал кое-что ужасное. Его голос был таким мягким и хрупким. Сонхва не знал, что ответить. — Я причинил боль любимому, — продолжал младший изо всех сил. Уён сжал губы и отвел взгляд от Сонхва, чтобы попытаться собрать свои эмоции. Когда он повернулся к Сонхва, его глаза потемнели и увлажнились, а мышцы шеи были очень напряжены. — И я не могу себе этого простить. Сонхва почувствовал, как его губы слегка приоткрылись, когда мысли мгновенно затихли. Он совсем не ожидал этого. В голову не приходило ни слова, так как он никогда раньше не видел Уёна таким расстроенным. Сонхва знал Уёна уже долгое время, он знал обо всех проступках шпиона и каждом его неправомерном поступке. Но ни один из них, какими бы суровыми они ни были, никогда не приводил пирата в такое смятение. Сан. Сонхва пытался вспомнить поведение ассасина, чтобы понять, может быть, паника Уёна связана с ним. Это имело бы смысл, потому что Сан был второй половинкой Уёна. Если бы Сан умер, то Уён перестал бы существовать. Поэтому было логично, что, если бы Уён случайно ранил Сана, он никогда бы себе этого не простил. Сонхва знал, что между ними долгое время сохранялось напряжение. Возможно, всё стало ещё хуже. Сонхва был настолько поглощен своими проблемами с Хонджуном, что даже заметил, что между Саном и Уёном произошло что-то. — Он был добрым и понимающим, — заговорил Уён, сдерживая переполняющие эмоции. — Он был терпеливым и спокойным и так замечательно относился ко мне. Я знаю, что со мной нелегко... я громкий, раздражающий и злой. Я не тот человек, которого легко любить, со мной трудно сближаться. Я знаю, что я не тот человек, который достоин той любви, которую он дарил мне с самого начала. — Уён... — И вот как я ему отплачиваю? — глаза молодого шпиона блестели в лунном свете, когда он тяжело сглотнул. На его лице было выражение боли, которое действительно говорило о том, насколько он расстроен. — То, что я сделал много лет назад, когда был напуган, невозможно исправить. Как бы ни старался, тьма не покидает меня, она постоянно напоминает мне о том, что я сделал. Сонхва не мог отрицать своего сильного любопытства узнать, что сделал Уён. Его внутренности чуть не скрутило от желания узнать, что сделал пират, из-за чего он так ломался. Но была причина, по которой Уён не рассказывал ему подробностей, поэтому он делал всё возможное, чтобы не спросить больше. Вместо этого он закрыл рот и сделал несколько шагов, чтобы сократить расстояние между ними. Уён тут же попытался вырваться из крепкой хватки Сонхва, прежде чем он растворился в тепле Сонхва. Руки младшего не обхватили Сонхва, они только безвольно болтались, пока пират плакал на плече старшего. От его горького плача глаза Сонхва стали понемногу гореть. Он обнимал Уёна так крепко, как только мог, проводя рукой по его спине, пока младший плакал. — Ты сказал, что ты не тот, кого легко любить, — прошептал Сонхва, когда смог найти слова. — Ты сказал, что с тобой трудно сблизиться, но я не могу с этим не согласиться. Я встречал много людей в этом мире, Уён. Одни были могущественными лордами из далеких стран, приезжавшими ко мне с докладами или требованием новых богатств, а другие — вдовами в лохмотьях, выпрашивающими несколько монет, чтобы иметь возможность прокормить своих детей. За свою жизнь я встретил больше людей, чем ты можешь себе представить, и мне приходилось судить об их ценности каждый раз, когда они представали передо мной, и пытаться заслужить их уважение. Сейчас я могу сказать, что никогда не хотел, чтобы кто-то любил меня так же сильно, как я желал, когда впервые встретил тебя. Услышав его слова, Уён поднял лицо с плеча старшего. Глаза шпиона были красными и опухшими. Он выглядел таким молодым и болезненным, когда Сонхва обнимал его, но по мере того, как пролетали секунды, в его глазах вскоре появилось любопытство. — У тебя особая сила, — мягко сказал ему Сонхва. — Любой, кто встретит тебя, хочет получить твоей любви. Наше знакомство было не самым лучшим, но посмотри сейчас. Всё что нужно было, это понимание и время, чтобы выслушать другого. Слова решают всё, если обе стороны хотят. Ты сказал, что тебя нелегко любит, но я бы сказал, что тебя слишком легко любить. С тобой трудно сблизиться? Тогда я бы не стоял сейчас здесь. Я бы не считал тебя частью своей семьи. Глаза и нижняя губы Уёна задрожали. — Никто не идеален, и что бы ты ни сделал, это можно исправить, — сказал ему Сонхва, стараясь передать как можно больше искренности. — Здесь все любят тебя, и даже если ты не можешь себе простить совершенное, возможно, человек, которого ты обидел, простит. Тебе нужно поговорить с ним и сказать всё, что у тебя на уме. Не забывай о силе слова. Шпион, всё ещё сжимающийся его в объятиях, прикусил нижнюю губу. Сонхва знал, что, хоть Сан не был общительным и не любил показывать свои эмоции, у него было одно из самых мягких сердец среди команды, особенно когда дело касалось Уёна. Все знали, как ассасин заботился об Уёне, он часто смотрел на шпиона со звездным мерцанием в глазах. И даже если Сонхва не знал случившегося, он понимал, что Уён, скорее всего, сделал это случайно. Младшему лишь нужно было объяснить всё Сану, чтобы ассасин понял его и простил. У Сана действительно была самая добрая и мягкая душа, которую Сонхва когда-либо видел. Это резко контрастировало с его внешностью, что часто заставало Сонхва врасплох. Но это сделало Сана тем, кем он был. — Он любит тебя, Уён, и независимо от того, что ты сделал или сказал ему, как давно это было, он никогда не оставит тебя, — сказал ему Сонхва, вытирая слезу со щеки шпиона. — Ты тоже его любишь... — Я бы умер за него. Слова Уёна прозвучали так быстро и сильно, что почти напугали Сонхва. Выражение лица младшего было таким решительным, что он выпрямился и глубоко посмотрел в глаза Сонхва. — Хотя смерть — мой самый большой страх, — твердо сказал шпион Сонхва, который стоял прямо перед ним. — Я бы без колебаний принял пулю за него. Сонхва не мог сдержать мягкую улыбку, которая появилась на его лице. — Если бы я мог вернуться в прошлое и всё изменить, я бы это сделал. Без сомнения, я бы всё изменил. Сонхва протянул руку, чтобы взъерошить волосы шпиона, чувствуя потребность приласкать младшего. — Ты не можешь изменить прошлое, — мягко сказал он, когда Уён снова повернулся к нему. — Но ты можешь изменить свое будущее. То, как расширились зрачки Уёна, когда на него нахлынуло какое-то осознание, заставило Сонхва наклонить голову набок. — Поэтому ты не можешь уходить молча, — ласково добавил он, убирая прядь волос Уёна за ухо. — Ты понимаешь? Когда пират медленно кивнул головой, Сонхва снова мягко улыбнулся и протянул руку Уёну, когда тот повернулся. — Тогда пойдем, мы должны вернуться в гостиницу до рассвета. — Подожди! Внезапность Уёна заставила Сонхва замереть и оглянуться. На лице младшего снова появилось беспокойство, когда мягкий ветерок развевал его длинные волосы вокруг лица. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — сказал он дрожащим голосом. Сонхва нахмурился и повернулся к Уёну, который снова задрожал. На его лице вырисовывался страх и некоторая решимость, пока он молчал. Уён открыл рот, чтобы что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни звука. — Я... — отчаянно пытался он, но, казалось, что-то удерживало его. — Что такое? — спросил его Сонхва, стараясь оставаться терпеливым, несмотря на сонливость. Но казалось, что чем дольше Уён молчал, тем меньше решимости у него оставалось. В конце концов, единственное, что вырвалось у него изо рта, был тяжелый вздох. Его челюсть захлопнулась, он даже не мог взглянуть на старшего. — Я просто очень рад, что ты вернулся к нам, — сказал он в конце концов, хотя было видно, что это не совсем то, что изначально собирался сказать старшему Уён. — Твое отсутствие далось нам нелегко. Я не могу представить «Destiny» без тебя. Когда ты исчез, мы словно потеряли важную деталь, без которой невозможно было плыть. Без тебя мы не команда. Никогда не забывай об этом. Тепло, охватившее сердце Сонхва, было таким сильным и ошеломляющим. Слова Уёна были искренними, и, если бы кто-нибудь спросил Сонхва пару лет назад, мог ли он когда-нибудь представить себе услышать такие слова из уст шпиона, он бы рассмеялся. Как всё изменилось. Его губы снова скривились, когда он потянулся к Уёну, чтобы тот взял его за руку, и, к счастью, на этот раз пират это сделал. — Я тоже не могу представить себя без «Destiny», — сказал он, наконец возвращаясь к таверне, которая освещалась мягкими уличными фонарями. — Моя жизнь была бы ничем без вас.

-~-

Однажды ночью Сонхва пообещал Хонджуну, что расскажет капитану их совместные приключения. Первоначально Сонхва сказал это, чтобы показать свою вечную любовь к Хонджуну, но он точно не ожидал, что пират всерьез воспримет его слова. Он думал, что после нескольких дней, проведенных вместе в гармонии, капитан забудет. Но это было не так. Хонджун попросил его рассказать ему великую историю их приключений. И вместо того, чтобы грубо приказать Сонхва, как он сделал бы в прошлом, Хонджун попросил его с любопытством. По мнению Сонхва, Хонджун не нуждался в том, чтобы знать произошедшее, но ему необходимо было обрести покой. Так кто же такой Сонхва, чтобы отказывать своему капитану? Он привел капитана к травянистому холму с видом на океан и доки, где гордо стоял их корабль в ожидании следующего приключения. На холме было тихо, а трава была короче, чем на лугу, где Сонхва с Юнхо практиковались в стрельбе, так что лежать было намного удобнее. Было тепло, но не слишком, потому что самая высокая точка дня уже прошла. Дул легкий ветерок, который скручивал листья и траву и поддерживал прохладу между двумя мужчинами. Сонхва сидел на краю холма, откинувшись на ладони, в то время как его капитан лег рядом с ним, положив голову на колени Сонхва. В течение долгих мгновений они молчали, пока Сонхва пальцами по длинным волосам Хонджуна и массировал его кожу головы. Умиротворяющее выражение лица Хонджуна успокоило Сонхва. Они оба наслаждались мягким и интимным моментом. Они были совершенно одни, если не считать полевых мышей и птиц, которые чирикали на близлежащих деревьях. Пока его пальцы касались скул Хонджуна, который, казалось, заснул у него в коленях, Сонхва прислушивался к крикам товарищей по команде, готовившимся к отплытию на рассвете. Звук был странно успокаивающим, Сонхва улыбался время от времени, когда мог определить, кому принадлежал голос. Глядя вниз на мужчину на коленях, Сонхва ощутил, как тепло проникает внутрь и полностью наполняет его сердце. Очень осторожно Сонхва провел пальцами по розовому ожерелью из ракушек, которое всё ещё было на шее Хонджуна. Ожерелье тихо напевало ему, и Сонхва ухмыльнулся, так как знал, что капитан, несмотря ни на что, ни разу не снял его. Он позволил себе насладиться тишиной ещё несколько мгновений, прежде чем начал свой рассказ. Сонхва понимал, что Хонджун на деле не спал, потому что чужие ресницы трепетали иногда. Пират открыл глаза при звуке его голоса и снова закрыл, повернув голову так, что нос коснулся живота Сонхва. Его капитан слушал. Он начал свой рассказ с теплой улыбкой, наклоняясь вперед, чтобы вплести выбившиеся пряди волос капитана, пока солнечные лучи окутывали их мягким одеялом. Он начал с самого начала, с той части видения, которое Хонджун смог чудесным образом вспомнить. Сонхва рассказал ему о штормовой ночи и о том, как много дней шел дождь, как земля превратилась в грязь. Он сказал Хонджуну, что то был прав: на балконе действительно кто-то был. Он поведал пирату, что помнил ту ночь, когда стража тащила Хонджуна по грязи в темницу, пока молнии раскалывали небо. Сонхва рассказал об их первой встрече уже во взрослом возрасте. Он признался, что ему было стыдно за свое поведение, хотя дворец был полон обмана, но всё же пересказал воспоминания по порядку. Сонхва поведал капитану о том, как жесток он был по отношению к пирату, как несправедливо и бездоказательно обвинял его. Он даже упомянул, что именно в тот день Хонджун посеял семя сомнения в «свободе» Сонхва. «Я думаю, ты сердишься на меня из-за того, что у тебя нет свободы в собственной жизни». Он оставался слеп в течение многих месяцев, но продолжал шептать свои истории Хонджуну на ухо. Также Сонхва поделился тем, как каждая история капитана повлияла на его взгляды, на собственную свободу. Он сказал ему, что, будучи наследным принцем, он хотел отказаться от надежды. Он поведал ему о своих тревогах в то время и о том, что в его будущем у него не было места для приключений. Но истории, которые Хонджун рассказывал ему в то время — о золотом драконе, троллях и ограх и даже великих сиренах — позволили Сонхва сбежать в далекий мир, где ему не суждено было сидеть на троне и править умирающим королевством. Когда Сонхва был с капитаном пиратов в темнице, он не был наследным принцем, который был помолвлен и должен был жениться в течение месяца... он был просто человеком с мечтой увидеть другие горизонты. Он рассказал Хонджуну то, что сказал ему отец, и даже рассказал своему капитану о золотой розе. Он не упускал подробностей и делал всё возможное, чтобы вспомнить каждый их разговор. Сонхва рассказал ему о холодной зиме, о цветущей весне и о том, как всё стремительно изменилось. Он даже рассказал о бале в ту ночь, которую никогда не сможет забыть. Сонхва сказал, продолжая заплетать волосы пирата, что ушел в ту ночь с бала, потому что отчаянно хотел увидеть капитана пиратов. Сонхва немного смутился, когда рассказывал подробности той ночи, Хонджун даже приоткрыл глаза с интересом на моменте с большим деревом под звездным небом, словно знал, о чем шла речь. Горящие глаза внимательно следили за Сонхва, который поведал о том, как Хонджун показал ему созвездия той ночью и рассказал о своей матери и великом путешествии, в которое он хотел бы отправиться. Такому человеку, как Хонджун, всегда суждено было находиться в открытых водах без границ или правил, которым нужно следовать. Сонхва сказал Хонджуну с покрасневшим румянцем на щеках, что там у них был первый раз. Он сказал, что это был его первый раз и что он так нервничал, но Хонджун обращался с такой заботой. После той ночи Сонхва никогда не сможет полюбить другого человека. Хонджун был для него единственным, и даже если капитан больше не будет ходить по Земле, Сонхва никогда не научится любить снова. Естественно, зрачки Хонджуна становились шире, когда он слушал Сонхва. Старший не мог не усмехнуться, когда его капитан бросил на него взгляд, говоривший о вещах, которые не следует произносить вслух. Даже несмотря на то, что теплая рука Хонджуна сжимала бедро Сонхва, он изо всех сил старался продолжить свой рассказ, не обращая внимания на то, как на него смотрел его капитан. Сонхва рассказал ему о пиратском нападении на королевство на следующий день после того, как они занялись любовью. Он признался, что в течение многих дней он думал о том, что пират лгал ему всё это время. После кончины матери на рассвете того дня его сердце было разбито вдребезги. Сонхва оставался слеп в течение долго времени, он провел дни, думая, что Хонджун был причиной нападения и смерти его матери. Во время траура Сонхва начал думать, что его отец всё-так был прав, и что все рассказы были обыкновенной выдумкой. Но в ночь перед церемонией Золотой Розы, Сонхва столкнулся с правдой, потому что не мог заснуть. Именно тогда он узнал всё и вся ложь открылась ему. Это был его отец, король, который заключил соглашение с пиратами, чтобы попытаться уничтожить королевство, чтобы это выглядело так, будто это дело рук Хонджуна. Мать Сонхва умерла из-за его отца, а не из-за человека, в которого он влюбился. Сонхва тихо поделился тем, как прошла церемония и как ему пришлось вести себя так, будто он был равнодушен по отношению к Хонджуну. Он рассказал пирату, который всё ещё лежал головой в его коленях, тайну золотой розы и то, что никто никогда не освобождается. Хонджун пытался сделать вид, что обиделся на то, что Сонхва отдал золотую розу другому мужчине, но улыбка и блеск глаз выдали неподдельный интерес к истории. Он даже старался снова изобразить обиду на то, что Сонхва до последней секунды медлил и сразу не вытащил его из темницы. Однако когда рассказал дошел до момента у скал, где их ждала свобода, Сонхва наконец увидел истинную любовь и обожание в глаза своего капитана, который заставил себя сесть. Хонджун внимательно слушал его, а Сонхва действительно не торопился, чтобы пересказать события о том, что произошло на скалах до того, как они в конечном итоге прыгнули, и как Сонхва наконец смог ощутить вкус свободы. Рука Хонджуна, которая лежала на его бедре, прижалась к щеке, когда капитан нежно посмотрел на него. Сонхва ощущал большой палец Хонджуна на своей скуле, когда говорил о том, как наконец сбросил с головы корону, которая была его бременем со дня рождения. Капитан наклонил голову набок так, что теплый золотистый свет солнца сделал его волосы похожими на огонь, его уголки губы изогнулись вверх. — Это был первый день моей свободы, — прошептал Сонхва своему капитану, который теперь был гораздо ближе к нему, чем раньше. — И хотя это на тебе были цепи, ты не был заложником. Ты был свободен и умом, и телом, и душой. Ты не боялся смерти, потому что прожил полноценную жизнь. Это мне всегда не хватало свободы. Я не прожил свою жизнь, когда ты вошел в неё. Ты спас меня, и за это я у тебя навсегда в долгу. Улыбка на губах Хонджуна была настолько чистой и обожающей, что Сонхва наклонился в объятия своего капитана. — Ты тоже спас меня, ты знаешь? Я слепо шагал по земле, убегая от жизни и будущего, о которых многие могут только мечтать, — сказал ему Хонджун, осторожно проводя пальцем по нижней губе Сонхва. — Многие бы уже ушли, если бы были на твоем месте, но ты всё ещё рядом со мной. Мало, кто также силен, как ты, и ещё меньше тех, кто отправился бы в это путешествие. — Я бы сделал это снова, если бы мог ещё раз пережить моменты с тобой, — прошептал ему Сонхва с блеском в глазах, приблизившись к мужчине. На это капитан пиратов лишь тихонько напел, обнажая зубы. — Как насчет того, чтобы нам никогда больше не приходилось делать ничего из этого и продолжать делать то, что мы имеем сейчас? — предложил Хонджун с оттенком смеха. — Мое сердце гораздо более хрупкое, чем кажется. Я не уверен, что он сможет справиться с этим снова. — Я согласен, — сказал Сонхва и наклонился вперед, чтобы прижать самый теплый поцелуй ко лбу своего капитана, одна из сильных рук Хонджуна обхватила его тело и прижалась к его спине. — Мы уже обрели вечность, не будем терять её снова. Но мне любопытно, мой капитан, я поделился своей историей, но есть кое-что, что я хотел бы услышать от тебя. — И что это, дорогуша? — Я слышал, как другие говорили о твоих видениях, когда меня не было, — осторожно начал Сонхва на случай, если капитан не захочет говорить об этом. — Те, которые мучили тебя днем и ночью... у меня такое чувство, что они отличались от тех, о которых ты мне рассказывал? — Да, — пират тихо вздохнул, на мгновение опустив голову, прежде чем снова посмотреть в глаза Сонхва. Его глаза были настороженными, но в них ощущалась уверенность. — Эти видения сильно отличались от тех, которыми я поделился с тобой. Они мучили меня так, что я даже не могу описать, потому что это было хорошо и плохо одновременно. Сонхва в замешательстве наклонил голову набок. — Я не понимаю. Капитан пиратов хмыкнул, прежде чем сел рядом с Сонхва. Его язык облизнул нижнюю губу, когда теплый ветерок морского воздуха обдувал их и щекотал траву у их ног. Сонхва внимательно наблюдал за Хонджуном, и хотя было ясно, что пират собирается рассказать ему что-то глубокое и личное о себе, он не мог не восхищаться красотой Хонджуна. — Я видел тебя, — начал он с некоторой глубиной в голосе, когда его глаза встретились с глазами Сонхва. — Я видел так же, как и сейчас вижу. В течение многих дней и ночей я наблюдал за тем, как ты ходишь на моем корабле, словно ты всё ещё был с нами. Ты приходил по ночам чаще... в красивом белом одеянии. Ты никогда ничего не говорил, и никто, кроме меня, тебя не видел. Сонхва крепко сжал губы, слушая Хонджуна. — Мир не позволял меня забыть о тебе. Мое сердце не позволяло разуму отпустить тебя... ты всегда был рядом со мной и сводил меня с ума, — Хонджун тяжело сглотнул. — Я был за штурвалом и выполнял обязанности капитана, и ты появился передо мной, похожий на ангела. При полной луне твое тело становилось полупрозрачным, как облако. Ты молчал, хотя я умолял поговорить со мной. Ты только смотрел на меня сверху вниз и никогда не позволял забыть твое имя. Сонхва медленно потянулся вперед, схватил руку Хонджуна и переплел их пальцы вместе. — Бывали времена, когда ты просто смотрел в пустоту, словно указывал мне ориентир, — сказал капитан, выдергивая клочок травы и отбрасывая его. — Я сходил с ума, когда видел тебя. Мое сердце ужасно болело, ещё до того, как я понял, что это значит. Я никогда не испытывал таких мучений как тогда, когда видел тебя, хотя знал, что ты не со мной. Я думал, что окончательно сошел с ума и больше никогда не буду прежним. Сонхва провел большим пальцем по костяшкам пальцев Хонджуна, когда мужчина сжал его руку. Солнце потемнело, и небо вокруг начало превращаться в розоватую дымку. — Иногда я не мог заснуть, потому что ты не позволял мне. Я стоял и смотрел, как ты играешь на арфе, — сказал ему Хонджун, глядя вниз, на их сплетенные руки. — Вскоре я последовал за звуком арфы, чтобы найти тебя. Когда я стал прислушиваться к сердцу, ты перестал приходить ко мне в видениях, но я слышал твою мелодию, зовущую меня. — И ты нашел меня, — Сонхва тепло улыбнулся капитану и ещё раз сжал его руку. — Вот и всё, что имеет значение. Мы вместе. — Да, — капитан кивнул головой. Он придвинулся ближе к Сонхва и снова положил свою теплую руку на его бедро. — Я знал, что ты особенный, ещё до того, как ты стал появляться в видениях. Из-за таких вещей я очень скоро понял, что в тебе есть что-то гораздо большее, чем кажется на первый взгляд. И когда я увидел тебя на острове, увидел тех людей, я осознал, что не ошибался. Уют и тепло, наполнявшие его раньше, казалось, немного омрачились, когда он вспомнил о том, что надеялся похоронить в душе. Он тихо вздохнул, и было ясно, что капитан уловил, как его лицо немного погрустнело, он беспокойно двинулся вперед. Сонхва не мог не отвернуться от Хонджуна и не покрутить пальцами в траве под ним. Он старался не думать об этом с тех пор, как узнал и знал последствия того, что произойдет, если бессмертный когда-нибудь влюбится в смертного. По правде говоря, он знал, что в какой-то момент должен был рассказать об этом Хонджуну, а также команде. Он не боялся, что пираты разозлятся на него, особенно Хонджун. Он не боялся, что Хонджун бросит его из-за его бессмертия. Страх и боль, которые горели глубоко внутри него, были скорее личным бременем. Ему было слишком больно представить себе жизнь без Хонджуна и команды. Сонхва знал, что он всё ещё думал смертным умом, поэтому дни и годы будут тянуться медленно, но как только он привыкнет к своему бессмертию, дни и годы внезапно пролетят в мгновение ока. Его бессмертие было бременем для него самого, а не для его товарищей по команде. И хотя Сонхва знал это, он всё равно не хотел говорить им об этом. Он не хотел, что на него смотрел по-другому, он не хотел, чтобы его считали каким-то богом. Но Сонхва также знал, что он не сможет держать это в секрете вечно... в какой-то момент это станет очевидно. Когда другие станут старше и слабее, будут не способны плавать по морям, Сонхва будет выглядеть так же, как сейчас, и обладать ещё большей силой. Так что, возможно, было лучше поделиться этим сейчас, а не через тридцать лет, когда станет поздно. — Что такое? — мягко спросил его Хонджун, на его лице было беспокойство, поскольку он мог ясно видеть, что Сонхва что-то волнует. Успокаивающая рука на бедре сжала его, вернув взгляд Сонхва к капитану. Старший видел искренность в глазах своего капитана. — Что бы это ни было, мы разберемся вместе. Это не то бремя, которое ты должен нести в одиночку. «Но это так» — подумал про себя Сонхва. Это действительно было бремя, которое он должен был нести в одиночку. — Мне нужно кое-что сказать тебе, — мягко ответил он своему капитану, положив свою ладонь на чужую, хотя хотел сохранить свою тайну ещё немного. — Но я боюсь, что это изменит отношения между нами и командой. Капитан тут же покачал головой. — Чепуха. — Ты даже не знаешь, что я хочу сказать, — усмехнулся. — Это может тебя напугать. — Сонхва, мне не нужно знать, что ты собираешься сказать, чтобы понять, что это не встанет между нами или командой, — глаза Хонджуна горели так ярко, что Сонхва просто растворился в них. — Возможно, ты забыл, кто я такой. Я Великий Король Пиратов, лучший пират во всех Семи Морях. Тебе не напугать ни меня, ни мою команду. — Как я мог забыть? — Сонхва довольно игриво закатил глаза, когда тепло снова наполнило его грудь. Эта столь необходимая легкость и комфорт снова наполнили его. — Ты никогда не позволяешь мне забыть. — Это моя работа как твоего капитана, — задумался Хонджун, глядя на него, в то время как его глаза продолжали сиять, как солнце. Сонхва наклонился в объятия своего капитана, подыгрывая возлюбленному в течение нескольких мгновений, прежде чем он выпрямился и тяжело вздохнул. Хонджун был спокоен рядом с ним, он был якорем, в котором Сонхва очень нуждался. — Я слушаю, — искренне сказал ему Хонджун, когда Сонхва, казалось, был готов поделиться тем, что у него на уме. Солнце грело их, на мгновение показалось, что птицы на холме затихли, как и ветер. Сонхва глубоко посмотрел в глаза Хонджуна и обнаружил, что там была только поддержка. Он начал свой рассказ. Сонхва знал, как важно было рассказать пирату о том, что его отец всё ещё был жив, что за ними следуют убийцы по приказу его отца, который не мог вынести мысли о том, что Сонхва ещё жив. Подробности об отце всё ещё были не точны, но Сонхва определенно знал, что его жизнь в опасности. Сонхва рассказал ему о нескольких покушениях, которые уже произошли, и о том, что долгое время было тихо, поэтому был шанс того, что его отец успокоился. Пока Сонхва рассказывал своему капитану то, что знал, он мог видеть, как глаза Хонджуна немного потемнели и как рука на его бедре сжалась в защитной и почти собственнической манере. Было видно, что капитан старался держать себя в руках и не выплеснуть свой внутренний гнев. Сонхва нашел это милым. Но потом он начал рассказывать Хонджуну о том, что видел на острове. Он рассказал мужчине «сказку об острове-крепости» и о том, как татуировка с золотой розой была связана с ним, и при этом смотрел вниз на свое плечо, где, как он знал, была татуировка золотой розы. Хонджун знал о ней, когда его взгляд тоже упал на место, над которым его губы любили скользить, когда они вдвоем были наедине. Сонхва положил свою руку на татуировку, изо всех сил пытаясь сказать капитану, что люди, которых он встретил, были кланом из сказки, которую почти никто не знал. Он сказал Хонджуну, что они бессмертные существа, все они были одарены духом природы, поэтому они навсегда будут связаны с Землей. Были некоторые мелкие детали, которые он опустил, чтобы не запутать капитана сильнее. — Моя мать была частью этого клана, — прошептал ему Сонхва, внимательно следя за выражением лица пирата, чтобы увидеть, сможет ли Хонджун уловить суть. И, конечно же, даже под нерешительным взглядом Сонхва на человека перед ним, он мог видеть момент, когда всё это, казалось, перемкнулось в голове капитана. — Она была бессмертна и хранила в себе дух Солнца. Медленно губы Хонджуна приоткрылись, а глаза расширились. Замешательство сменилось чем-то другим, когда он посмотрел на Сонхва, который снова начал возиться с травой, пытаясь унять нервозность. — Значит... — немного нерешительно произнес капитан, когда его темные глаза начали светиться, как ночное небо, полное драгоценностей. Сонхва задержал дыхание на несколько мгновений, его сердце сильнее заколотилось в груди, прежде чем он осторожно и почти натянуто кивнул. — Я есть Луна и Море, — прошептал он в ответ, наблюдая свое отражение в глазах капитана. — Моя жизнь никогда не закончится. Сонхва тут же напрягся в ожидании худшего. Он ждал криков, гнева, любого намека на отчаяние, исходящего от капитана. Однако ничего не произошло. Вместо этого, когда Сонхва нашел смелости, посмотреть Хонджуну в глаза, он увидел, что на лице капитана и даже глубоко в его глазах было только чистое изумление. Те глаза, которые обычно горели ярким драконьим огнем, теперь горели, как сверкающие кристаллы. — Скажи что-нибудь, — умолял Сонхва после долгих мгновений молчания. — Пожалуйста. Капитан пиратов сначала мог только покачать головой. — Это... это... — повторял он снова и снова, явно пытаясь всё осознать. Сонхва мог только представить себе ошеломляющее чувство, которое он испытывал в данный момент. — Ты злишься? — спросил Сонхва напряженным голосом, изо всех сил стараясь не уклоняться от присутствия Хонджуна. Он мог только представить себе выражение своего лица в данный момент... раненый зверь, который боится всего, что приближается к нему. — Злюсь? — наконец произнес Хонджун. Он наклонил голову набок и поднял руку, чтобы погладить щеку Сонхва. — Как я могу злиться на что-то подобное? Сонхва крепко сжал губы, чувствуя, как его глаза начинают гореть. — Это дар, — капитан наклонился вперед, чтобы тихо сказать ему. Их носы почти соприкоснулись, когда теплый ветерок пролетел мимо них, в то время как изумление действительно охватило лицо Хонджуна, и он позволил себе по-настоящему посмотреть на Сонхва и позволить этой новости оседать в нем. — Какой прекрасный дар был дан тебе... Сонхва глубоко вздохнул, когда его сердце наконец осознало, что его капитан не расстроен, но чрезвычайно поражен. — Тебе подходит, что ты — Луна и Море, — слова пирата омыли его, как прохладная вода в жаркий день. — В этом мире так много людей, которые жадно попытаются украсть у тебя этот дар. За бессмертием гонялись веками. Сонхва наклонился к теплой ладони Хонджуна и посмотрел ему в глаза. — Я могу понять, почему вечная жизнь может быть мечтой смертных людей, — прошептал он, изо всех сил стараясь не позволить печали своего сердца просочиться в тон его голоса. — Но я не могу найти счастья в этом даре. Улыбка Хонджуна немного исчезла, когда он наклонил голову ещё больше набок. — Почему же? С вечной жизнью ты един со временем. Ты увидишь каждую эпоху. Не будет ни одного приключения, в которое ты не сможешь отправиться, ведь ты не привязан ко времени. Сонхва не мог не грустно улыбнуться, уткнувшись носом в запястье Хонджуна и тихо вздохнув, прежде чем поднять голову, чтобы встретиться взглядом с капитаном. — Что толку в бессмертии, если я не могу провести с тобой вечность? — шепнул он так тихо, что ветер чуть не унес его слова далеко от ушей пирата. — Какой смысл жить вечно, если я не смогу всегда провожать закаты с тобой? Возможно, для кого-то это забавно, но не для меня. Я хочу увидеть мир вместе с тобой, хочу найти далекие страны. Я пытался представить жизнь без тебя... и увидел тьму. У меня нет жизни без тебя, поэтому этот дар будет даром только до определенного времени. В одно мгновение это станет лишь обузой. Я ощущая богов Луны и Моря, их красоту и силу... даже они знают о боли, которая меня ожидает. И именно в этот момент Сонхва мог видеть, как понимание промелькнуло на лице Хонджуна. — Ты мог бы научиться любить другого, — сдавленно ответил капитан. Было ясно, что даже он ненавидел свои собственные слова. — Когда я уйду, если тебе понадобится. Сонхва даже не мог поверить своим ушам. — Ты не понимаешь, не так ли? — чуть не вскрикнул он, его сердце вырвалось из груди, пытаясь дотянуться до сердца Хонджуна. Он крепко схватил капитана за предплечье, притягивая Хонджуна ещё ближе к себе. Сонхва глубоко посмотрел в глаза пирата, которые говорили о стольких чудесах, что Сонхва мог легко заблудиться в них. — Я лучше разделю с тобой одну жизнь, чем столкнусь со всеми веками этого мира в одиночестве, — сказал он осторожно и волнительно. — Если бы у меня была возможность выбрать земную жизнь, я бы в мгновение ока отказался от этого дара. Когда заходящее солнце светилось вокруг них множеством ярких цветов красного, оранжевого и золотого, Сонхва обнаружил, что его сердце полностью исцелилось вместе с сердцем его капитана, пока они смотрели друг на друга. Сонхва не мог прочитать выражение лица Хонджуна, но внутри пирата пылала сильная страсть. Они молчали, только смотрели друг на друга. Сонхва не стыдился сказанных им слов и не жалел о них. Он говорил от души и мог только надеяться, что когда-нибудь Хонджун поймет. — Разве ты не видишь? — прошептал ему Сонхва и поднял обе руки, чтобы обхватить щеки Хонджуна и прижать его к себе. — Ты мой единственный возлюбленный. В этой жизни и в следующей. Я никогда не научусь любить другого, да и не захочу. Хонджун застыл на несколько мгновений, прежде чем его глаза загорелись, когда он двинулся. В мгновение ока Сонхва оказался на спине, а его капитан — над ним. К его губам прижались обжигающие горячие губы, такие мягкие и любящие, что Сонхва, казалось, никогда не сможет забыть это чувство или вкус. Хонджун обхватил рукой тело Сонхва, чтобы крепко обнять его. Руки Сонхва инстинктивно обхватили шею капитана, его пальцы запутались в длинных и густых волосах Хонджуна, пока он целовал его. Это был поцелуй, полный страсти и жара. То, как Хонджун поцеловал его, было полно обжигающей, горячей и капающей любви — способ выразить свои эмоции, когда не было слов. Сонхва держался за капитана, опасаясь, что если он отпустит его, Хонджун исчезнет вместе с прохладным ветерком. Сонхва чувствовал биение сердца пирата против своего собственного, два сердца бились как одно, когда Хонджун целовал его снова и снова, положив руки ему на шею, нежно лаская его кожу и его щеки. Возможно, однажды Сонхва научится не чувствовать, как его глаза горят, когда Хонджун целует его вот так. Но не сегодня. И, возможно, однажды Сонхва обнаружит, что всё это было сном. Были дни, когда он боялся, что проснется и снова окажется в замке, потому что всё это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Но пока они лежали, сцепив ноги и руки в страсти, как будто они действительно были только двое во всем мире, Хонджун снова поцеловал его, как будто это было в последний раз. Сонхва знал, что это не последний раз, особенно когда Хонджун прижимал его так близко, но он не мог не поцеловать капитана в ответ, как будто это был последний раз. — Возможно, теперь у меня есть гораздо больше причин найти то сокровище, — прошептал Хонджун в губы Сонхва, когда тот отстранился ровно настолько, чтобы зачесать прядь волос Сонхва за ухо. Его глаза были настолько яркими и сфокусированными на Сонхва, что он провел большими пальцами по высоким скулам капитана и тепло улыбнуться ему. — И почему же? — спросил Сонхва, не чувствуя, как в его горле расцветает смешок, когда пират наклонился, чтобы поцеловать его чувствительную шею. — Потому что, — острые зубы Хонджуна вцепились в кожу прямо под линией подбородка Сонхва, прежде чем он вернулся, чтобы крепко поцеловать в губы. — Я и мечтать не мог, что оставлю тебя здесь одного. Я знаю, что моя команда тоже не думает об этом. Я поклялся защищать тебя лезвием своего меча и пулей ружья, так что будь я проклят, если не смогу сделать этого. Руки Сонхва снова нашли заднюю часть шеи Хонджуна, чтобы притянуть его к себе для ещё одного долгого поцелуя. Он целовал пирата до тех пор, пока их губы не распухли, а небо над ними не запылало красным. Трава щекотала уши Сонхва, но он не мог найти в себе силы для беспокойства, когда поднял голову, чтобы встретиться глазами возлюбленного, пока их команда кричала где-то вдалеке. — Да, будь ты проклят, — задумался Сонхва, повторяя предыдущие слова Хонджуна. — Знаешь, дорогой капитан, я прекрасно справлюсь и сам. — Я очень хорошо осведомлен, — усмехнулся ему капитан пиратов. — Ведь даже я не хотел бы столкнуться с острием твоего меча. Сонхва мог только улыбнуться ему, наблюдая, как капитан тянется в сторону, чтобы сорвать один из полевых цветов, которые росли пятнами вокруг них, и засунул стебель за ухо Сонхва. — Кто бы мог подумать, что капитан «Destiny» такой романтик? — поддразнил Сонхва мужчину над ним, хотя его собственное сердце делало сальто в груди. — Самый страшный капитан во всех Семи морях кладет цветок мне за ухо, потому что думает, что это красиво. Хонджун лишь игриво посмотрел на него, закатив глаза. — Ты можешь дразнить меня сколько угодно, — ответил он, наклонился ещё сильнее и поцеловал переносицу Сонхва. — Но ни слова об этом моей команде, понимаешь? — Рассказать всё команде? Хорошо. — Я этого не говорил. — Ш-ш-ш, — Сонхва прижал губы Хонджуна к своим губам с широкой и довольной улыбкой. — Не беспокойся о том, что я сказал. Капитан сдался Сонхва. — Ты слишком много общаешься с Уёном. Но Сонхва не слушал слова своего капитана, так как был слишком занят тем, что переворачивал их, чтобы сесть на капитана пиратов и глупо поцеловать его. Естественно, Хонджун нисколько не возражал, потому что он уже терялся в том, как Сонхва целовал его в шею и возился проворными пальцами с капитанскими брюками, не обращая внимания на безобидные угрозы и поддразнивания. — Правда? Вот так, на открытом воздухе? — Хм, не в первый раз.