Осколки на снегу

— Ты совершенно ничего не понимаешь, — голос Маринетт дрожал, но не от страха, а от раздражения. — Проект должен быть не просто роскошным, он должен быть душевным! — Душевным? — Феликс холодно приподнял одну бровь, сидя за своим идеально организованным столом. Его взгляд, как ледяной укол, остановился на планшете в руках Маринетт. — Это благотворительный аукцион, а не рождественская ярмарка. Люди приходят на такие мероприятия, чтобы показать свой статус, а не раздавать улыбки и печенье. — Но ведь цель аукциона — помочь другим, а не демонстрировать богатство! — Маринетт шагнула ближе к столу, едва сдерживая желание вырвать планшет из рук Феликса. — Если ты хочешь привлечь внимание элиты, почему бы не сделать это с теплом и участием? Людям надоело ходить на одинаковые скучные мероприятия. — Маринетт, — вздохнул Феликс, откидываясь на спинку кресла, — твои идеи… наивны. Мир не работает так, как ты себе представляешь. — А может, ты просто боишься попробовать что-то новое? — выпалила она, скрестив руки на груди. Феликс поднялся со стула, подойдя к ней слишком близко. — Бояться? — его тон стал жёстче. — Я не боюсь, я прагматик. Маринетт не отступила. Она подняла подбородок, держа взгляд твёрдым. — Прагматик? Или просто человек, который привык всё держать на безопасной дистанции, чтобы случайно не почувствовать ничего настоящего? — И это говорит человек, который строит из себя всемирного спасителя? — парировал он, слегка усмехнувшись. — По крайней мере, я пытаюсь! — Маринетт выпалила это громче, чем хотела. Тишина, которая наступила, была тяжелее, чем метель за окном. Феликс молча посмотрел на неё, словно пытаясь найти ответ в её словах. — Знаешь что, — наконец сказал он, сев обратно за стол и беря планшет. — Хорошо. Я рассмотрю твоё предложение. Но только при одном условии. — Каком? — с недоверием спросила она. — Если проект провалится, ты возьмёшь на себя полную ответственность. — Договорились, — твёрдо ответила Маринетт, не сводя с него взгляда. Она развернулась и вышла из кабинета, но как только закрыла за собой дверь, её дыхание стало рваным. Феликс всегда казался ей непоколебимым, но в этот раз она заметила что-то ещё. Что-то, что он старался скрыть за своей холодностью.

Феликс молча смотрел на закрытую дверь. Его рука всё ещё держала планшет с её эскизами. Он провёл пальцами по экрану, где был изображён уютный зал с рождественскими огоньками и детьми, которые смеялись. На миг ему показалось, что он увидел себя, маленького мальчика, стоящего в углу холодного кабинета, где его отец вместо праздника говорил о бизнесе. Но он быстро отогнал это воспоминание, снова погружаясь в работу, словно ничего не произошло.

***

Тем временем в комнате Адриана стояла совсем другая атмосфера. — Ну, рассказывай, чувак, — Нино бросил взгляд на друга, который выглядел так, будто носил груз целого мира на плечах. — Ты знаешь, я… — Адриан вздохнул и опустился на кровать, сцепив пальцы. — Я влюблён в неё. — В Маринетт? — Нино улыбнулся, как будто давно всё понял, но ждал, когда Адриан признается вслух. — Да, — тихо ответил Адриан, опустив голову. — И я не знаю, что с этим делать. — Может, сказать ей? — Нино усмехнулся, склонив голову на бок. — Это же очевидно. — Ты не понимаешь, — Адриан поднял голову, в его глазах читались сомнения. — Она такая… особенная. А я… я даже не знаю, заслуживаю ли её. — Адриан, — Нино встал с кресла и положил руку ему на плечо. — Ты отличный парень. Если кто-то и заслуживает её, так это ты. Просто будь собой. Их разговор прервал звук открывающейся двери. Маринетт, наконец, вышла из кабинета Феликса, сердито прижав планшет к груди. Она хотела как можно скорее уйти и остаться одна, но в коридоре её окликнул знакомый голос. — Маринетт! Она обернулась и увидела, как к ней быстрым шагом приближается Адриан. — Адриан? Что случилось? — удивлённо спросила она, заметив его серьёзное выражение лица. — Я должен тебе кое-что сказать, — его голос был твёрдым, но немного дрожащим. Где-то в тени коридора Феликс вышел из кабинета, прищурив глаза, чтобы понять, что происходит. Он остановился в нескольких шагах, прислонившись к стене. — Маринетт, — Адриан сделал шаг ближе. — Я знаю, что это не лучшее время, но я больше не могу молчать. Я… влюблён в тебя. Его слова, сказанные так прямо и искренне, заставили Маринетт замереть на месте. — Адриан, я… — она открыла рот, но тут же закрыла, не находя слов. В этот момент из другого конца коридора появился Габриэль. Он шёл, скрестив руки за спиной, но, услышав слова сына, остановился, оставшись в тени. Его лицо было непроницаемым, но взгляд напряжён. Феликс, который стоял неподалёку, мельком взглянул на отца. Они оба молча наблюдали за сценой, но с разным выражением лиц: Габриэль — с холодным, строгим взглядом, а Феликс — с лёгким удивлением и каким-то непонятным внутренним беспокойством. — Ты не обязана мне отвечать прямо сейчас, — поспешил добавить Адриан, видя её растерянность. — Просто знай, что это правда. Маринетт смотрела на него, чувствуя, как всё внутри переворачивается. — Адриан, я… — её голос дрогнул, и она нервно отвела взгляд. Он сделал шаг назад, давая ей пространство, и тихо ушёл в сторону своей комнаты. Маринетт стояла одна в коридоре, всё ещё ошеломлённая его словами. Она даже не заметила присутствия Феликса и Габриэля, которые молча переглянулись. — Семейный бизнес не ждёт, — холодно сказал Габриэль, наконец нарушив тишину и направляясь к кабинету. Феликс, следя за его уходом, тихо пробормотал: — Интересно, как далеко ты зайдёшь, чтобы защитить свою “идеальную картинку”, отец. Он бросил последний взгляд на Маринетт, стоящую в коридоре, и вернулся в свой кабинет, скрывая нарастающее беспокойство за брата.

***

В большом семейном кабинете, утопающем в холодном свете зимнего утра, напряжение висело в воздухе. Габриэль стоял у окна, скрестив руки на груди, наблюдая за падающим снегом. Феликс в это время уверенно вошёл в кабинет, его лицо выражало раздражение. — Ты следил за нами, дядя? — без предисловий начал Феликс, остановившись в нескольких шагах от стола. Габриэль медленно повернулся, его лицо, как обычно, оставалось непроницаемым. — Следил? — он поднял одну бровь. — Это слишком громкое слово. Но я случайно оказался там, где мне не нужно было быть. — Случайно? — Феликс усмехнулся, но в его голосе слышалось больше презрения, чем веселья. — Ты случайно оказался там, где твой сын признавался девушке в своих чувствах? Или это было частью твоего “гениального” плана? Габриэль прищурился, но его голос оставался ледяным. — Ты не понимаешь. Всё, что я делаю, я делаю ради Адриана. Он должен сосредоточиться на своём будущем, а не отвлекаться на какие-то мимолётные чувства. — Мимолётные чувства? — взорвался Феликс, шагнув ближе. — Ты хоть раз пытался увидеть его как человека, а не как очередной “проект”? Габриэль, не ожидавший столь прямого вызова, нахмурился. — Ты говоришь о том, чего не понимаешь, Феликс. Адриан нуждается в дисциплине и фокусе. Именно это обеспечит ему успех в будущем. — Ты просто не умеешь любить! — отрезал Феликс. Его слова прозвучали как удар, от которого Габриэль на мгновение замер. Их разговор прервала Амели, которая вошла в кабинет с тревогой на лице. Она посмотрела то на мужа, то на сына. — Что здесь происходит? — её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась твёрдость. — Твой сын опять позволяет себе слишком много, — холодно произнёс Габриэль, не сводя глаз с Феликса. — А твой муж ведёт себя так, будто может контролировать каждого, — огрызнулся Феликс, обращаясь к матери. Амели подошла ближе, вставая между ними, словно стараясь разрядить обстановку. — Хватит, — строго сказала она, глядя на обоих мужчин. — Вы ведёте себя как дети. Феликс отступил на шаг, но его лицо по-прежнему выражало гнев. — Мама, ты не видишь, что он делает? Габриэль разрушает всё вокруг себя. Он не даёт Адриану права выбирать, заставляет его жить по своему сценарию. — Я защищаю своего сына, — перебил Габриэль, его голос стал жёстче. — В отличие от тебя, который всегда убегает от проблем. Эти слова были словно пощёчина для Феликса. — Убегаю? — Феликс усмехнулся, но его улыбка была горькой. — Ты понятия не имеешь, через что я прошёл. Амели положила руку на плечо сына, пытаясь его успокоить. — Феликс, — мягко сказала она, — ты знаешь, что иногда твой подход к жизни слишком прямолинеен. — А его подход просто ужасен, — перебил Феликс, кивая в сторону Габриэля. — Мама, почему ты всегда защищаешь его? Амели посмотрела на мужа, а затем на сына, её глаза наполнились грустью. — Потому что я люблю вас обоих, — ответила она тихо. — И я знаю, что вы оба способны быть лучше, чем сейчас. Габриэль отвернулся, вновь смотря на падающий снег, но его лицо стало немного мягче. — Феликс, — наконец сказал он. — Я делаю это ради семьи. Ради её будущего. — Семья? — повторил Феликс, покачав головой. — Ты даже не понимаешь, что это значит. Он развернулся и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Амели тихо вздохнула, а Габриэль остался стоять у окна, задумчиво глядя вдаль. — Он прав, знаешь ли, — сказала Амели после долгой паузы. Габриэль не ответил, но его сжатые кулаки выдали его внутреннюю борьбу.

***

Феликс резко захлопнул за собой дверь, её звук эхом прокатился по коридору. Его лицо оставалось спокойным, но внутри всё кипело. Он быстрым шагом направился прочь, пытаясь отдалиться от комнаты, от этих разговоров, от отца. Но чем дальше он уходил, тем тяжелее становились его шаги. Внутри нарастало странное чувство — смесь гнева, боли и чего-то ещё, чего он не мог объяснить. Его всегдашняя уверенность — его маска, за которой он прятался годами, — начала трещать. Он остановился у окна, положив ладони на подоконник. Снаружи кружил снег, покрывая всё белым покрывалом. Это должно было приносить успокоение, но вместо этого внутри была метель, которую он не мог унять. Феликс крепче сжал подоконник, его ногти впились в ладони. «Ты всегда убегаешь от проблем.» Слова Габриэля звучали в его голове, словно заезженная пластинка. Он ненавидел это. Ненавидел, что отец смог задеть его. Ненавидел, что слова Адриана о том, что он “всегда уходит”, звучали так правдоподобно. Он закрыл глаза, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции. «Почему я вообще должен это слушать?» — подумал он. Но глубоко внутри он знал ответ. Потому что правда, какой бы болезненной она ни была, была где-то там, в этих обвинениях. Он вспомнил моменты из прошлого. Как он оставлял за собой недосказанные слова, избегал привязанностей, замыкался в себе. Как он всегда выбирал легче уйти, чем остаться и бороться. Феликс провёл рукой по лицу, пытаясь взять себя в руки. «Хватит,» — приказал он сам себе. — «Это просто слабость. Я не слабый.» Но, несмотря на эти слова, внутри он чувствовал, как под ногами начинает уходить почва. Этот кризис накатывал на него с новой силой, не оставляя места для его обычного цинизма. Он вспомнил взгляд Адриана, полный разочарования, когда тот выкрикнул: — Ты всегда уходишь! И внезапно его мысли вернулись к Маринетт. Эта девушка, такая наивная, но такая целеустремлённая. Она не боялась спорить, не боялась защищать свои идеи. Может быть, она была единственной, кто показал ему, что значит по-настоящему бороться. Феликс сделал глубокий вдох и снова взглянул на снег. Он знал, что не может оставаться таким, как есть. Но что именно ему делать дальше — он ещё не понимал. Внутри продолжалась битва, которая только начиналась.