Смертью храбрых

— Знаешь, когда я говорил про ориентировки, то не думал, что окажусь настолько прав, — Келус кривится, глядя на плакат на стене, — в смысле этому нельзя верить. Это не может быть правдой. — Конечно нет, — отвечает Дань Хэн, — мы ведь не преступники. — Да не в этом дело, — Келус страдальчески вздыхает. — Я не могу так выглядеть! В смысле. Ну. Это что вообще? В Белобоге какой-то особый стиль живописи? Специально созданный для того, чтобы разрушить самооценку разыскиваемых преступников? Чем дольше Келус смотрит на плакат, тем ему хуже. Он буквально начинает чувствовать себя так, как нарисованное лицо выглядит. На самом деле он относился к своей внешности довольно равнодушно. Ровно до этого момента. Потому что а вдруг он правда так выглядит? У него нос не посередине лица, один глаз раза в три больше другого, линия челюсти волной и волосы похожи на куски старой ваты. Вдруг всё это время он видел себя неправильно? Вдруг у него искажённое восприятие? — Нет-нет, всё не так! — Март машет руками. — Ты совсем не так выглядишь. Ты симпатяжка. Скажи же, Дань Хэн? — Почему именно я должен это подтвердить? — спрашивает он. — Я всё у тебя перепроверяю, — отвечает Март. — Келус не выглядит так, как изображён на этом плакате, — Дань Хэн вздыхает. — Довольны? — Нет, — честно отвечает Келус. — Давай с чувством! — Март толкает Дань Хэна в плечо. — С каким ещё чувством? — С каким-то кроме раздражения. — Я озвучил объективную информацию. — Объективная информация заключается в том, что Келус, конечно, не такой милашка, как я, но всё равно красавчик, — при каждом слове Март толкает Дань Хэна в плечо, а тот просто ждёт, когда это кончится. — Да ладно, — Келус улыбается, надеясь, что это выглядит искренне, — я не верю в то, что правда так выгляжу. Пошли отсюда, на нас уже косятся. — Тогда смываемся, — Март, хихикнув, хватает его за руку и тянет в сторону. Келус старается улыбаться ей и не думать о том, что у него, наверно, дурацкая внешность, которая абсолютно точно не нравится Дань Хэну. И ещё сильнее не думать о том, почему его мнение кажется важным.

***

— У меня только один вопрос, — начинает Дань Хэн. Келус смотрит на мусорный бак. Мусорный бак — Келус в этом уверен — смотрит на него в ответ. Они переглядываются. Келус опускается на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. Никогда не стоит смотреть на мусорный бак свысока. Они не терпят неуважения к себе, да и, строго говоря, никогда не знаешь, не окажешься ли ты однажды рядом с ним в поисках пропитания и душевной поддержки. — Хорошо. Два вопроса, — говорит Дань Хэн. Келус медленно поднимает крышку мусорного бака. Под ней может оказаться буквально всё что угодно. Мусорные баки в Белобоге не так просты. Нет, Келус не купится на их обманчивую незатейливость, он разгадает эту загадку. — Три вопроса. — Почему он роется в мусоре? — шепчет Март. — Почему ты спрашиваешь об этом у меня? — вздыхает Дань Хэн. — Я спрашиваю у тебя обо всём, чего не понимаю. — Не уверен, что хочу это понимать. Нет-нет-нет, они оба совершенно ничего не понимают. Но Келус отличается от них. Потому, доставая из бака клочки бумаги, он готов к решению головоломки, он готов узнать то, что бак хочет ему поведать. — Ты правда хочешь собрать это? — недоумённо спрашивает Март. Келус настроен очень решительно. — Мы можем просто оставить его здесь на часок-другой, — предлагает Дань Хэн. — А если его поймают стражи? — Я бы на их месте не стал к нему приближаться. Келус же медленно и скрупулёзно складывает один к одному клочки бумаги, восстанавливая вязь чужого почерка. — Как думаешь, почему он себя так ведёт? — Март тыкает в него пальцем, но Келус не реагирует. — Может, генетически он на какой-то процент енот. — Серьёзно?! — Всё может быть. Вселенная непостижима. Келус же продолжает складывать письмо. Одни Эоны знают, сколько проходит времени. Быть может, за него успевают возникнуть и пасть империи, рождаться и умирать звёзды. А может быть, проходит где-то полчаса. Время относительно в конце концов. Сложив последний фрагмент к остальным, Келус вчитывается и замирает. С каждым прочитанным словом ледяной ужас вливается в его тело. Сложно представить что-то более бесчеловечное, жестокое и далёкое от концепции гуманизма. Строки плывут, а перед глазами темнеет. Разум пытается отторгнуть прочитанное. Келус и не предполагал, что мусорный бак захочет поведать ему нечто столь ужасное. Становится ясно, что же привлекло Келуса именно сюда — это был немой крик о помощи, издаваемый несчастным баком! — Эта бумажка только что распалась пеплом в его руках? — Март на всякий случай отходит подальше. Дань Хэн же тяжело вздыхает. — Кажется, он сейчас отключится. Келус подтверждает его подозрения.

***

— Демон отеля «Гёте», — говорит Пела с серьёзным видом, впрочем, она практически всё говорит с серьёзным видом. А Келус доверяет таким людям. — Он правда существует? — заворожённо спрашивает Келус. — Ты что-то знаешь о нём? — Март смотрит на него удивлённо. — Мне казалось, я его выдумал, нанюхавшись шкафа, — пожимает плечами Келус. — Шкафа? — Март склоняет голову набок. — Совершенно идеального шкафа, — кивает Келус. — Эталонного. Если сама идея шкафа, задуманная вселенной существует, то определённо воплощена в этом шкафе. Не только в его форме, но и в запахе. — Ты точно уверен, что после того, как тебя, ну знаешь, пронзили копьём насквозь, ты полностью восстановился? — в голосе Март слышится беспокойство. Келус кивает. — Смотри, во мне даже дыры нет, — Келус пару раз демонстративно ударяет кулаком по груди. — И Наташа подтвердила, что я здоров. Так что можете выпустить меня отсюда. Хотя не то чтобы Келус был так уж сильно против после сражения с Коколией полежать немного на удобной кровати в номере отеля Гёте. — Неужели ты боишься демона? — Пела сверкает очками. Келус немного жалеет, что у него нет таких. Люди в очках выглядят серьёзнее и умнее. А ещё, будь у него очки, они с Пелой могли бы пересверкиваться и так общаться. — А нам стоит его бояться? — спрашивает Март, зачем-то понижая голос до шёпота. — Конечно, — отвечает Пела в тон ей, только шёпот её не взволнованный, как у Март, а торжественно-мрачный. — Демон появляется в безлунные ночи такие, как сегодняшняя. Его шаги едва слышны, но приближение его ощущается неестественным холодом и воем ветра. Март встревоженно оглядывается. — Вам не кажется, что в комнате стало как-то слишком холодно? — Демон медленно идёт по коридору, — продолжает Пела, — а потом берётся за ручку и… — Представляется обслуживанием номеров! — подсказывает Келус. — Что? — Пела сбивается. — А ну, возможно. Но обычно он заходит молча, открывает дверь и мгновенно набрасывается, так что у жертвы нет ни шанса спастись. Душа её будет съедена. В коридоре слышатся чьи-то шаги. Вой ветра начинает напоминать стенания призраков. — Не иначе души замученных плачут, предупреждая нас, — шепчет Пела. Март обхватывает её руку с испуганным писком. Келус поднимается с кровати. В этот раз он схватит демона во что бы то ни стало! Март смотрит на него, как на героя. Шаги приближаются. Келус замирает у двери, готовясь нанести решающий удар. Шаги замирают, ручка начинает поворачиваться. Медленно-медленно. Или Келусу просто так кажется, ведь именно в этот момент он понимает, что не взял с собой ни копья, ни биты. У него есть только он сам. Что ж, это будет честная битва. Дверь открывается. Март взвизгивает. Келус выкрикивает: — Вот ты и попался, демон! А спустя мгновение валит его на пол. Демон же — в отчаянной попытке сопротивляться и съесть его душу! — хватается за ворот его футболки. Келус путается в ногах, не удерживает равновесия и падает на демона, ударяясь лбом об пол. Демон рядом с его ухом болезненно стонет голосом Дань Хэна. Келус не ожидал, что атака на его душу будет именно такой! Что ж, возможно, он несколько заинтересован. Повернув голову, Келус правда видит рядом с собой Дань Хэна. Тот очень-очень строго хмурится. Ладно, Келус передумал, он всё же не будет отдавать этому демону душу, она буквально сейчас уходит в пятки. — Ой, это ведь Дань Хэн, — то ли разочарованно, то ли облегчённо выдыхает Март. — Этому есть какое-то логическое объяснение? — Дань Хэн пытается встать, но Келус всё ещё лежит на нём, прижав его ноги своими. — Такое, после которого ты нас не убьёшь? — уточняет Келус. — Такое, после которого я хотя бы начну об этом размышлять. Келус садится, так и не встав с Дань Хэна. Прижимает его плечи к полу ладонями. На всякий случай. Это не должно быть настолько волнующе, но на душе определённо неспокойно. То ли от того, что Дань Хэн, вероятно, их всё же убьёт. То ли от того, какие у него красивые глаза. Даже когда смотрят с немым укором. — Мы думали, что ты демон отеля «Гёте»! — восклицает Март. — Всё сходилось, холод, ветер, шаги! — Могли бы окно закрыть, — Дань Хэн смотрит очень хмуро, почему-то не на Март, а на Келуса. — Не слезешь с меня? — Только если пообещаешь нас не убивать. Дань Хэн вздыхает, вероятно, мысленно спрашивая у Вселенной, чем заслужил всё это. А потом неожиданно подхватывает Келуса под колено и роняет на пол. Аккуратно так роняет, в последний момент поддерживая под спину. Сам же садится, недовольно растирая ушибленную голову. Келус же думает о том, что за одно лишь сегодня уже дважды был ужасно близок к смерти. Но о нём хотя бы говорили бы: он пал смертью храбрых!

***

— Злишься? — спрашивает Келус, осторожно поворачиваясь к Дань Хэну. Осторожно, потому что лбом об пол он ударился неслабо, и голова теперь нещадно ноет. — Нет, — отвечает Дань Хэн, так же, как и Келус, прикладывая к голове лёд, который наморозила для них Март. Сама Март после этого быстренько исчезла, сказав, что ужасно утомилась и хочет спать. — Подожди, — Келус заглядывает ему в лицо уже увереннее. — А для кого я тогда заготовил извинительную речь? — Если хочешь, я могу послушать. — Всё, момент ушёл. В ней многовато самоуничижения, так что оставлю для следующего раза. — Для следующего раза, когда повалишь меня на пол? — Для следующего раза, когда накосячу, я имел в виду. Но твой вариант мне больше нравится. Дань Хэн коротко усмехается. Они сидят в полутёмной комнате, освещённой одним лишь ночником. Есть в этом что-то успокаивающе-уютное. — Рад, что с тобой всё хорошо, — наконец говорит Дань Хэн. — Когда тебя пронзило копьё, я решил, что ты умер. Странно было подумать иначе. — Я умею удивлять, да? — Келус улыбается. Выходит немного неловко. Он ведь тоже решил, что умер. Ну, на пару мгновений. — Да, — Дань Хэн едва заметно улыбается в ответ. — Но лучше будь осторожнее. — Могу трепетно постоять за твоей спиной, — предлагает Келус. — И в какой момент ты решишь шутки ради на неё запрыгнуть? — Дань Хэн меряет его насмешливым взглядом. — Я себя так не веду. — Позавчера ты уронил меня в сугроб. Сегодня на пол, — напоминает Дань Хэн. Келус уверен, что где-то у него каждый случай задокументирован. Как и тот момент, когда Март насыпала снега им за шивороты. Если подумать, Келус действительно как-то частенько куда-то роняет Дань Хэна. Например, ещё на экспрессе он упал на него, когда состав тронулся. Может, это притяжение? — Я имел в виду, что это вовсе не шутки ради. Я совершенно серьёзен, это мой осознанный выбор. — Как и осмотр мусорок? — Именно так. Келус едва успевает подумать, что атмосфера стала по-настоящему приятной, как вдруг ощущает странный холод, пробежавший по коже. Ветер за закрытым теперь окном начинает завывать так, словно сотни призраков оплакивают свою горькую судьбу. И наконец в коридоре раздаются шаги. — Келус, положи биту, — шипит на него День Хэн, — и копьё положи, зачем они тебе оба вообще? — Для надёжности, — отвечает Келус шёпотом, привставая с кровати, — это же настоящий демон отеля «Гёте»! — Его не существует. — Откуда ты знаешь? Сам же сказал, что Вселенная непостижима! Келус делает шаг вперёд, Дань Хэн вцепляется в его руку, удерживая на месте. Дверь открывается. Март замирает на пороге. От облегчения у Келуса буквально ноги подкашиваются, и он падает обратно на кровать. Но немного промахивается и падает Дань Хэну на колени. Впрочем, возможно, это и была его изначальная цель. Но никто и никогда этого не докажет! — Я просто хотела спросить, не нужно ли вам ещё льда, но… кхм, — Март отводит глаза, — вам тут и так неплохо. Я это. Пойду. Она захлопывает дверь слишком поспешно. Дань Хэн снова тяжело вздыхает. Вселенная наверняка искренне ему соболезнует. Келус же усмехается, лишь чуть-чуть жалея, что с чужих колен всё же приходится слезть.